Geum.ru

S. T. A. L. K. E. R. Зов Долга

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
бывший старший сержант Ковальский, ВВ РБ.

У невозмутимого доселе Вальта глаза полезли на лоб. И даже его спутники, которые только что чуть ли не кипели от ярости, пораскрывали рты. Неужели это такое удивительное известие, право слово?

Вдруг удивлённое молчание прервал тип что стоял поодаль. Был он невысокий, с хитрой кислой рожей, и видом своим доверия не внушал. Он приблизился к нам, склонив на бок голову, и слегка шипящим голосом спросил:

- А не тот ли ты сержант Ковальский, которого в новостях показывают? Говорят военный преступник, людей мирных расстреливал?

- Врут, - не моргнув глазом ответил я.

Человек открыл было рот намериваясь сказать что-то ещё, но Валет резко оборвал его:

- Хватит, Мыш. Здесь люди с разным прошлым встречаются. Не надо его ворошить.

Я не смог сдержать улыбки. Мыш. Надо же. Как говориться, не в бровь а в глаз.

Вообщем, они меня пропустили. Я закинул за спину автомат и медленно пошёл по улице, провожаемый тяжёлыми взглядами сталкеров. А под черепной коробкой уже кипела напряжённая умственная работа. Итак, можно считать, что дипломатический контакт удался. Однако, что же мне делать теперь? А какой, собственно, был план? Вспоминаем: пункт А: проникнуть на территорию Зоны и вступить в контакт с местными. Ставим галочку – выполнено. Пункт Б: и-э-э-э… производить сбор аномальных образований с целью обогащения путём их продажи. Встаёт вопрос: каким же образом? Какие средства для этого нужны? В каких, опять же, местах осуществляется оный сбор? И, ах да, кому и по каким расценкам производится сбыт?

Таким образом, я пришёл к заключению, что план остро нуждается в переработке. В частности, ему не хватает достоверной и компетентной информации. Следовательно, нужно эту информацию добыть. И вот с этой целью я направился в местный, с позволения сказать, бар.

Оный бар располагался в полуподвале одного из близлежащих домов, на что указывала соответствующая вывеска. Провожаемый недобрыми взглядами я вошёл внутрь. Это было полутёмное, грязное, прокуренное помещение, и я совершенно не представлял как здесь можно принимать пищу. Благо я пришёл сюда не за этим.

Если пораскинуть мозгами, можно понять, что человек, располагающий наибольшим количеством информации, это, непосредственно, бармен. Так что я, стараясь придать себе наиболее обыденный вид и не морщиться от гадкого запаха, облокотился о стойку. Бармен сам подошёл ко мне:

- Ага, новичок! – у него были чёрные гусарские усы и слегка хрипловатый голос, - ты, должно быть, тот вэвэшник, белорусский? Мне о тебе рассказывали.

Уже! Когда успели? Я же только пришёл! Мыш подсуетился, не иначе.

- Ты, если что интересует, не стесняйся, задавай вопросы, - продолжал бармен, - а я отвечу.

Проницательный парень. Очень кстати. Я начал:

- Какая валюта в ходу на территории Зоны?

- Рубли… российские… так уж исторически сложилось, - он как будто оправдывался, что ведёт расчёт в иностранной валюте, а не в родных гривнах. Я улыбнулся про себя этому небольшому наблюдению.

- Как производится сбор артефактов; что для этого нужно?

- Руки для этого нужны. Ну и тара какая; желательно, конечно, спецконтейнер… а так всё просто – берёшь и кладёшь.

- Понятно. А скажи тогда, как производится поиск артефактов?

Бармен расплылся в улыбке:

- Молодец, парень. В корень смотришь; не дал себя провести. А для поиска наука изобрела специальные детекторы, которые засекают аномальную активность и обнаруживают артефакты. Можно, конечно, обойтись и без них – если тебе не лень обшаривать каждый метр местности. Так что лучше купи себе детектор и не мучайся.

- Ясно. Кстати, каковы нынче расценки на рынке аномальных образований?

- Это зависит от характера, кхм, аномального образования. В среднем – около десяти тысяч ру. За артефакт.

Я присвистнул.

- Неплохо. А какая здесь в общих чертах обстановка?

- Ну… на территории зоны существует несколько кланов… слышал может? Ну вот. В группировке, конечно, хорошо. Но и у свободной сталкерской жизни свои плюсы имеются. Прежде всего – возможность хранить нейтралитет. Однако мутанты нейтралитета не признают; а в группе против них куда сподручней. Так что думай и решай сам.

- Да-а…. Кстати, что можешь сказать насчёт местной фауны?

- То что к человеку она относится крайне агрессивно. Так что если видишь какого-то зверя – лучше сразу стреляй. В этом некоторые сталкеры со мной бы, конечно, поспорили, - он как-то недобро ухмыльнулся, но тут же посерьёзнел, наклонился ко мне, - но я тебе, как кандидат физических наук, эксперт по баллистике, вот что скажу: пуля – такая ядрёная вещь, что может рвать в клочья любую, даже мутированную, плоть. И творить с ней поистине ужасные вещи…

А Зона не перестаёт меня удивлять. Надо же, кандидат наук. Ну что ж, всегда приятно поговорить с умным человеком. Я ответил:

- В этом, как военный, я с тобой полностью согласен.

Мы помолчали, думая о чём-то своём. Я с грустью вспоминал прошлое. Бармен, видимо, тоже. Вдруг он встряхнулся, как бы сбрасывая с себя что-то, и прервал молчание:

- Ну, вот что, на-ка пивка глотни, за счёт заведения. Давай-давай, не отказывайся. Мужик ты, я вижу, правильный, вопросы задавал чётко, так что ж не проставить хорошему человеку? Считай это рекламной акцией, - он подмигнул.

Поблагодарив, я уселся на табуретку у стойки и стал неторопливо потягивать напиток. Бармен отошёл по своим делам и я погрузился в размышления.

Вот, помню, батенька мой тоже так говорил: «правильный ты, Лёха, вырос мужик. Хоть и в ОМОНе служишь». Это он безусловно приписывал результатам своей воспитательной работы. С детства я рос пацаном довольно послушным, не хулиганил особо, родителям помогал. Они мной гордились. Только удивлялись, что за юный милитарист из меня получается – всегда только в солдатики, войнушки разные играл. Оружие обожал безмерно; энциклопедии всякие собирал; на стенке у меня автомат Калашникова в разрезе висел. Потом, когда подрос, записался в кружок «Юный Десантник» и достиг там немалых успехов. Мама постепенно привыкла и только просила быть осторожней; отец не уставал повторять, что армия меня отучит. Но в армию я пошёл с радостью. По распределению попал во внутренние войска. Служил старательно, дисциплину не нарушал, нормативы сдавал на отлично. Отслужив, поступил на истфак БГУ, хотел изучать военную историю. Однако на третьем курсе резко разошёлся взглядами с ректором, за что и оказался отчислен. Плюнул и вернулся в войска. Записался на контрактной основе в ОМОН, получил сержантские нашивки. Служил сначала в Минске, потом был переведён на Полесье. А теперь….

Но размышления мои были неожиданно прерваны резким весёлым голосом:

- Оп-па, белорусский ОМОН! А что это иностранный военный контингент делает на территории «незалежной Украйны»?

С широкой ухмылкой на плотном смуглом лице ко мне приближался коренастый мужик в немецком камуфляже. Он облокотился о стойку загорелыми волосатыми руками, торчащими из-под закатанных рукавов, и вопросительно посмотрел на меня.

- Пиво пьёт, - я отвечал чётко, по существу. Мужик улыбнулся ещё шире, осклабился и заговорил:

- Пьёт то, видно, не за свой счёт. А не хочет ли он и сам деньжат заиметь, а?

- А ты собственно, кто? Сотрудник фонда помощи малоимущим сталкерам?

- Не-е, у нас в Зоне такой фигни нет. Тут ведь как: либо сам о себе позаботишься, либо пропадёшь, - он видимо считал себя эдаким мудрецом, который в праве поучать неопытных новичков, - а зовут меня Крекером.

- И что ты мне предлагаешь?

- Разумно, разумно, - он скосил глаза набок, - быка за рога.

И вдруг посерьёзнел, Проникающее взглянул мне в глаза:

- Валить тебе отсюда надо. Здесь, - он выразительно ткнул пальцем в пол, - ты ничего не достигнешь. Потому что жизнь самая – она там, - он махнул рукой куда-то назад, - в центе. Артефакты настоящие, и сталкеры – не чета тутошним, - он обвёл взглядом помещение.

Я допил пиво и повернулся к нему, переспросил:

- Так что, конкретно, ты предлагаешь? – не люблю праздную демагогию.

С видом человека, который пытается объяснить слепому красоту неба, он проговорил:

- Сегодня я и… мой товарищ идём как раз в те края. Если хочешь, можем взять тебя с собой. Безвозмездно.

Я усмехнулся:

- А говоришь, что не из фонда помощи.

- Поход предстоит через места опасные, - с видом терпеливого преподавателя объяснил он, - три ствола всё же лучше двух. А ты, хоть и новичок, - он сверил меня взглядом, - стрелять, надо думать, умеешь…. Ну так что, пойдёшь?

- Пойду, - как бы то ни было, для меня это реальный шанс добраться до обжитых сталкерами мест.

- Вот и прекрасно, - подытожил мой собеседник, - тогда в час дня жду тебя на площади – вон там, напротив бара.

Он резко оттолкнулся от стойки, широкими шагами пересёк помещение и скрылся за дверью. Я ещё немного посидел, потом решительно встал, махнул на прощание рукой бармену и тоже направился к выходу.

У лестницы, ведущей наружу, в уголке, стояли два сумрачных типа; вид у них был странноватый: то ли ныкали что-то, то ли уже лопали втихаря. Но когда я проходил мимо, один из них окликнул меня сиплым, прокуренным голосом. Я остановился.

- Ну, что вам?

Они как-то расправились, приблизились ко мне. Тот, сиплый, продолжал:

- А ты чё, правда омоновец?

Я подтвердил.

- Так это чё, о те по радио передавали? Типа, сбежал военный преступник, все дела?

Я начал терять терпение:

- А какая вам разница?

- А есть разница, - вступил второй. Он был чуть выше своего товарища, и голос у него был на порядок ниже, - мало того что вы, суки, беспредельничаете повсюду, людей избиваете, так ещё вам мало…

Далее мужик выдал длинную тираду, где высказал всё то, что накопилось у него, очевидно, в адрес моих украинских коллег. Речь получилась отборная, щедро пересыпанная нецензурной лексикой, однако сама суть их претензий лично к моей персоне от меня ускользала. Я решил уточнить:

- Так чего вы от меня хотите?

Они набычились, двинулись вперёд. Сиплый сплюнул на пол и зло процедил:

- Выдать те, козёл, так как вы нашего брата мордуете.

Так вы что, мужики, драться собрались? Ну, это пожалуйста. Это у меня, если можно так выразиться, профессиональный навык.

Тот, что повыше, бросился на меня, выбросив для удара кулак. Я увернулся и встретил его коленом. Второй тоже нанёс удар, но я отразил его левой рукой, одновременно утопив кулак правой в мякоти вражеского живота. Мужик согнулся пополам, но видимо ненадолго. Тогда носок моего ботинка врезался ему в лицо. Нападавший сделал в воздухе пируэт и отлетел к стене. В это время его напарник вновь предпринял попытку атаки. В ответ я выполнил удар в коленную чашечку и бросок через бедро. Мужик скорчился на полу и больше не вставал. Я перешагнул через него и, даже не оглянувшись на притихший бар, вышел на улицу.

Гостеприимные, однако, товарищи здесь обитают. Никогда не знаешь, где встретишь своих «благожелателей». Однако во время столкновения я не рассуждал. Действовал быстро и жёстко, как учили. Недаром ест свой хлеб белорусский ОМОН.

Как бы то нибыло, до полудня ещё оставалось время, которое я решил провести в обзорной, так сказать, экскурсии по городу. Никогда раньше я не видел ничего подобного: заброшенный, предоставленный сам себе, он несказанно преобразился, приобрёл мрачный и таинственный вид. В чёрный провалах окон еле-еле виднелись силуэты каких-то конструкций, нагромождений; кирпичные стены покрылись влажными разводами, облицованные плиткой осыпались; никем не сдерживаемая растительность взломала асфальт, подняла плиты тротуаров, заползла в подъезды домов. Словом, печать разрухи и запустения крепко легла на окрестности. Но встречались повсеместно статуи, памятники, патриотические плакаты и лозунги советской эпохи, втоптанные в ядерную пыль. Город выглядел мрачно… и печально.

На встречу со своим будущим проводником я пришёл вовремя. Солнце уже заняло позицию в зените, народу на площади заметно прибавилось. У входа в бар я заметил двоих парней, с которыми дрался утром. Один из них хромал и опирался на стену, другой запрокидывал голову и подносил руку к лицу. С каким-то неожиданным цинизмом я отметил, что даже не сломал ему нос. Теряете хватку, сержант Ковальский?

А через площадь ко мне уже шёл Крекер, в своём бундесверовском камуфляже, с АК-74 за спиной.

- Ну что, пойдём? – он бодро заглянул мне в лицо.

- А где твой товарищ?

- Присоединится к нам позже.

Он повернулся и зашагал в сторону, противоположную той, с которой я пришёл в посёлок. Я последовал за ним.


***


Дорога началась споро. Наши ботинки весело разгоняли пыль по заброшенный мостовой, с каждым шагом приближая нас к цели. Пользуясь случаем, я засыпал сталкера вопросами об этом неизвестном мне мире. Начал с банального:

- Слышь, а куда конкретно мы идём?

- К чёрту! Что ж ты раньше не спросил? – он ухмыльнулся через плечо. Я развёл руками: ну, мол.

- На Янов мы идём. Станция такая, железнодорожная была, под Припятью. А сейчас там сталкеры обосновались.

- И как будем добираться? Через город? – я кивнул на высящиеся впереди силуэты зданий, - это что, кстати, Припять?

- Нет. Это Новые Шепеличи, - мрачно проговорил Крекер, - и там… мы не пойдём. А мотнёмся к Старым Шепеличам, и уж оттуда – попрём, так сказать, в обход.

Я хотел поспрашивать ещё, но Крекер порекомендовал мне сконцентрировать внимание на дороге. Дескать, места небезопасные, лучше перестраховаться. Следуя его совету я замолчал и стал разглядывать окрестности. На предмет опасности, естественно.

Мы ещё некоторое время шли по шоссе, потом свернули на просёлку, что пересекала неширокое поле и упиралась в тёмно-зелёную стену леса. Приблизившись к нему, Крекер вдруг замедлил шаг и сдвинул автомат на грудь. Я поозирался по сторонам и не заметил ничего необычного. По крайней мере, ничего необычного для этой необычной Зоны.

Необычное началось как только мы ступили под сень деревьев, и лесные своды сомкнулись над нашими головами. Сразу стало тихо. Очень тихо. Привычное звуковое окружение как по команде исчезло, и даже собственные шаги зазвучали приглушенно. Я потёр рукой ухо, без всякого, правда, результата.

- Мы называем это место Тихим лесом, - услужливо пояснил Крекер, заметив мои телодвижения, - понятно, почему?

Я кивнул. Ещё как понятно! От этой абсолютной тишины становилось как-то не по себе.

Мы зашагали вглубь леса, держа автоматы наготове. Необузданная растительность всё плотнее сжималась вокруг дороги, вызывая явные признаки беспокойства у моего проводника. Всё осторожнее он старался шагать, всё чаще осматривался по сторонам.

- Эй! – я негромко окликнул его; вышло совсем уж тихо, поэтому пришлось повторить погромче, - Эй! Чего здесь стоит опасаться?

- В этом лесу люди исчезали; и не раз, - сказал он озираясь, - там, ближе к Припяти, вообще чёрти что творится, никто не возвращался. Это, - он кивнул себе подноги, - считай, единственная безопасная дорога.

Крекер резко обернулся вправо, реагируя на какое-то подозрительное движение.

- Но перестраховаться не мешает, - убедительно взглянув на меня поведал он.

Я перехватил поудобнее свой укороченный АК и тоже стал смотреть в оба. Мы продвигались в том же темпе ещё некоторое время, пока тишина не уплотнилась настолько, что я почти перестал слышать собственные шаги. Мне подумалось, что если я сейчас спущу курок, то не услышу даже грохота автоматной очереди.

Крекер обернулся и что-то сказал. Его голос прозвучал для меня не громче блошиного смеха, и я жестом показал что не слышу. Ему пришлось подойти и повторить мне в самое ухо:

- Мы приближаемся к эпицентру. После него тишина резко начнёт спадать. Не теряй бдительности.

Я кивнул и мы пошли дальше. В скором времени плотность растительности возросла настолько, что нам пришлось прокладывать путь при помощи ножей и мата. Не знаю, что помогло больше…

Но лес, всё же, не мог длиться вечно, и вскоре между деревьями забрезжил просвет. А ещё через какое-то время заросли стали стремительно редеть, и столь же стремительно стала спадать тишина. Уж не связаны ли между собой плотность зелени и мощность звуковой блокады?

Как бы то ни было, Тихий лес остался позади. Мы двигались уже по высокой луговой траве, на стеблях которой ещё кое-где оставалась роса. Крекер, видимо, решил меня подколоть, и стал рассказывать что-то об радиоактивных осадках, но я не особо прислушивался. Ведь моя одежда, в отличии от его, куда хуже пропускала влагу, что немало согревало душу.

Наконец мы выбрались на асфальт дороги. Крекер стал поносить этот луг, росу, и вообще всю в природе жидкость, и я, взглянув на его промокшие ноги, ещё раз похвалил про себя добротный армейский камуфляж и крепкие омоновские ботинки. Посмотрев на сухого меня Крекер распалился ещё больше, и гневно зашагал вперёд. Я, в свою очередь, не забыв напомнить ему про радиоактивные осадки, двинулся следом.

После пары минут стремительного марша по асфальту, мы наткнулись на ожидающего нас человека. Он стоял прислонившись к указателю «Старые Шепеличи – 1км» и нервно щёлкал семечки.

Это был высокий, крепко сложенный мужчина, с массивной, давно небритой челюстью, жёсткими чёрными волосами и толстым, с горбинкой, носом.

Завидев его, мой проводник прибодрился, радостно улыбаясь протянул руку:

- Здорово, Горбатый! Заждался?

- Здорово. Тьфу! – он сплюнул вбок шелуху и посмотрел на меня, - это и есть тот… новичок?

Крекер оглянулся, будто желая удостоверится, не подменил ли меня кто.

- Да, он. Парень вроде крепкий, не подведёт…

- Поглядим, – Горбатый был, явно, невесёлым парнем. – Эй, ты! Ноги в руки, и дуй за мной.

Он взвалил на плечи свой рюкзак, повесил на плечо АК с подствольным гранатомётом и велел нам следовать за собой. Таким образом собравшись, наш небольшой отряд двинулся на юго-восток, вдоль текущего туда же небольшого ручья. Я пожал плечам и пристроился в арьергарде.

Наш маршрут пролегал по каменистому склону, где слева от нас произрастал сосновый лес, а справа, внизу, мелодично журчала вода. Похожие на пороховой дым белые облака то и дело заслоняли солнце, спасая нас от пагубного влияния светила и риска теплового удара. Несмотря на это, становилось всё жарче.

Теперь уже Крекер, в своих лёгких туристических ботинках и лёгком же, быстро высохшем под солнцем камуфляже, мог чувствовать себя уверенно. Хуже всех приходилось Горбатому, одетому в нечто вроде костюма химзащиты, с какими-то трубками на груди и висящим на шее респиратором. Однако он, вероятно, привык ходить в таком облачении независимо от погодных условий, и только размеренно шагал вперёд.

Несколько километров пути пролетело в молчании. Мы довольно быстро продвигались вперёд, несмотря на педантичность, с которой проводник повторял все изгибы речушки. По пути Зона постоянно напоминала о себе. То и дело мы встречали странные и подозрительные участки поверхности. Некоторые из них попадались прямо на пути, тогда их приходилось обходить. Где-то по гладкой водной поверхности расходились концентрические круги. Где-то одиноко торчало скрученное в бараний рог дерево. Где-то воздух странно колебался над обугленной землёй. Пару раз неподалёку от нас мелькали тени каких-то существ. Стайку каких-то четвероногих даже пришлось отгонять очередями.

Нельзя сказать, что я дрожал от страха, однако соприкосновение с неизвестным всё же пугало. Это отражалось в сосредоточенности обегающего окрестности взгляда, в подрагивании пальца на спусковом крючке. Мои спутники, похоже, относились ко сему более спокойно. Надо думать, привыкли.

Единственная же рукотворная достопримечательность, повстречавшаяся нам на пути, была сгнившим деревянным мостом. Когда-то он соединял два участка просёлки, разделённых рекой, а сейчас обрушился, подточенный водой и никому больше не нужный. Задумавшись над поучительной этой историей, я прошёл ещё с километр, как раз до того места, где лес вплотную прилегал к реке.:

- Стой! – идущий впереди Горбатый поднял руку, - Стой! – гаркнул он на меня, хотя я и так уже остановился.

- Дальше идём осторожно. Э, салага! Ни дай бог запалишься, скормлю тебя крысам.

Я не обиделся. Голову занимали совсем другие мысли, и было попросту не до этого. Горбатый же тем временем, осматривал в бинокль противоположный берег.

- Вроде всё чисто, - негромко сказал он Крекеру, - можем идти.

Я поинтересовался, кто там может быть.

- Дед Пихто! – с расстановкой произнёс Горбатый, - молчи, если тебя не спрашивают.

Он сплюнул под ноги и вступил в лес. Крекер презрительно сжав губы последовал за ним. Я мысленно посочувствовал несчастному деду Пихто и тоже двинулся следом.

Дальше наш путь пролегал сквозь лесной массив. Тёмные стволы сосен обступили нас со всех сторон. Кроны сомкнулись над головами, отрезая нас от солнечных лучей. Со зловещим утробным хрипом откуда-то будто потянуло сквозняком. Отчего-то моё задорное настроение стало убывать. Однако я всё же не терял присутствия духа, и внимательнее стал следить за обстановкой.

Как и велел проводник, мы шли осторожно, держа оружие наготове и стараясь производить поменьше шума. Изредка Горбатый останавливался и производил какое-то странное действие: то кидал в пустоту какой-нибудь подручный предмет; то сыпал перед собой пыль и внимательно наблюдал как она оседает; то брал длинную ветку и обследовал ей некоторые места на земле, будто на предмет мин. Как правило ничего не происходило. Но иногда случались такие вещи, что Коперфильд мог бы только разводить руками и подписываться в некомпетентности. Один раз брошенный камушек вдруг изменил траекторию и ушёл в близлежащие кусты. Другой – просыпанная пыль как будто обогнула какой-то невидимый шар. Мне, естественно, было чертовски любопытно. Однако я решил подождать, и отложить вопросы до более приятных собеседников.

Минут через тридцать марша по пересечённой местности дорогу нам преградил довольно широкий овраг, по дну которого тёк ручей. С одной стороны он загибал куда-то за угол леса, с другой уходил под полуобвалившийся каменный мост. Проследив взглядом направление моста, я обнаружил на другой стороне оврага автомобильное шоссе.

По сигналу проводника мы начали спуск. Однако на этом месте везение кончилось, и это сразу стало ясно каждому. Потому что слева и сзади нас настиг жуткий леденящий душу вой. Так воют волки. Размером с троллейбус.

Резко обернувшись, я щёлкнул затвором и приготовился вести бой против неизвестного противника. Однако Горбатый был иного мнения о сложившейся ситуации. Он дёрнул меня за плечо и заорал в самое ухо:

- Идиот, бежим!!!

Эмоциональная окраска фразы не оставляла сомнений в серьёзности ситуации. Что было сил мы бросились вниз по склону, с разгону перепрыгнули ручей и взлетели на противоположный край оврага. Но уже было поздно. Бросив взгляд назад, я наконец то обнаружил противника. Он представлял собой огромных серых зверей на четырёх лапах и находился куда ближе, чем хотелось бы – среди деревьев на другой стороне оврага.

- Догонят! – крикнул я замедляя бег.

- Твою мать! – Горбатый и Крекер так же обернулись и пришли к аналогичному выводу. Мы остановились посреди поляны между оврагом и шоссе.

Я открыл огонь первым. Тут же к нему присоединились автоматы моих компаньонов. Град 5,45 миллиметровых пуль встретил бегущих тварей на той стороне. Некоторые из них попадали, но остальные уже спускались в овраг. Около десятка здоровенны зверей. Двоих скосило ещё на спуске, и они тут же бесславно завершили его, кубарем скатившись вниз. Ещё одну достало на левом фланге, и она смешно подпрыгнув, покатилась по земле. Сухо щёлкнул мой АК, выпустив последний патрон. Слишком интенсивный огонь я открыв, позволив себе мгновение испуга. Чёрт. Я выдернул опустевший рожок. Очередь Крекера расплескала ручей и мозги ещё одной твари, оросив воздух тучей прозрачных и тёмно-красных брызг. Я вытащил из кармана на груди запасной магазин и вставил его в автомат. Горбатый уложил сразу двоих, и они попадали в стороны как сбитые кегли. Я передёрнул затвор. И тут же открыл огонь. Пули угодили твари в бок, и её развернуло на 180 градусов, заливая окрестности кровью. А следующая моя очередь пришлась прямо в морды двум тварям, подымавшимся на эту сторону. Последняя уже прыгнула на Крекера, однако тот не оплошал, и очередь в упор перевернула тварь в воздухе, отбросив её на землю. И в ту же секунду раздался яростный крик Горбатого:

- Придурок, сзади!!!

Я обернулся и утопил курок. Но было поздно. Очередь ушла в облака, и гигантский зверь бросился на меня.

Силой удара у меня чуть не вышибло дух. Земля ударила мне в спину, и, что самое неприятное, в затылок. Брызнули искры из глаз. Автомат выбило из рук, и он, тихо звякнув, упал рядом. Тварь по инерции перебросило через меня и, судя по визгу, матушка-земля наподдала и ей. От удара у меня помутнело в глазах, заложило уши и вышибло все мысли из головы. Замерев от боли, я провожал взглядом несущееся как ненормальные облака. Потом пробежал что-то орущий и стреляющий куда-то Крекер. На меня упало несколько дымящихся гильз. Сознание стало возвращаться. Я понимал, что лежать нельзя, и стал медленно переворачиваться на живот, одновременно расстёгивая кобуру. Метрах в трёх от меня так же медленно подымался на ноги сбивший меня зверь. Я подтянул вперёд руку с пистолетом. Животное, оскалившись, двинулось ко мне. Я навёл мушку прямо между горящих злобой глаз и с усилием надавил курок. Оглушительно грянул выстрел. Серая шерсть окрасилась кровью, зверь тяжело завалился на бок.

С рёвом подбитого бомбардировщика ко мне возвращалась ясность ума. Я поднялся на ноги и огляделся. На той стороне, среди деревьев, лежало штук шесть дохлых тварей. Одна повисла, зацепившись за куст, на склоне оврага. Две валялись под склоном. Ещё одна поласкала остатки черепной коробки в ручье, пуская по нему кровавые разводы. Три твари валялись за ручьём. Ещё две медленно сползали вниз по склону с нашей стороны.

А вот тварь, расстрелянная Крекером, была ещё жива. Жалобно скуля, волоча за собой перебитые лапы и выбитые пулями внутренности, она пыталась уползти в овраг. Я поднял руку с пистолетом и выстрелил ей в голову. Тварь замерла, и скулёж прекратился.

Ещё три убитые твари лежали с нашей стороны. Видимо, они пытались обойти нас сто стороны моста.

А вот наш небольшой отряд потерь не понёс. Крекер стоял рядом, держался за бок и мрачно озирался. Горбатый выбрался из-под придавившей его туши зверя и спихнул того ногой в овраг. Он окинул взглядом меня, Крекера, поле боя, сплюнул и коротко приказал:

- Собирайтесь. Валим.

Я медленно опустил дымящийся пистолет, мутным взглядом озирая поле боя. И облегчённо переводя дыхание. Я всё ещё жив, а грозные монстры зоны валяются у моих ног. Страх и напряжение нервов отступали в прошлое, им на смену приходило окрыляющее чувство эйфории. В голове вертелись радостные, героические мысли победителя, наподобие: «Что, сожрали свинца, проклятые твари?!».

В темпе мы собрали разбросанные по поляне вещи и поспешили убраться. Я подобрал свой магазин и по пути снаряжал его патронами.

Сейчас мы снова двигались по шоссе. Три пары ботинок стучали по асфальту, щёлкали вставляемые в магазин патроны, никто ничего не говорил. Первым нарушил молчание, естественно, Горбатый. Перед этим наш бравый командир долго сопел, недовольно фыркал и наконец всё же подобрал слова:

- И в следующий раз, если я что-то сказал, надо делать сразу.

- А я как поступил?

- А ты слишком много болтаешь! Для новичка твоего уровня надо меньше молчать и больше слушать! То есть меньше слушать и больше молчать! То есть… блять!

Он принялся бурно выражать своё недовольство сложившейся ситуацией, окружающей обстановкой и мной лично. Я же в это время шёл сзади и тихо умирал со смеху. Вдоволь выговорившись, Горбатый притих. Я ещё немного поржал и тоже успокоился. Дорога потянулась дальше.

Вскоре ландшафт капитально изменился. Лесной массив остался позади. Вокруг нас раскинулось бескрайнее поле и только впереди, вдоль дороги, виднелась небольшая рощица, сразу за которой начиналась городская окраина. Окажись мы здесь лет 30 назад, всюду зеленели бы сельскохозяйственные культуры, заботливо обрабатываемые тружениками социалистического хозяйства. Однако последние были эвакуированы ещё весной 86-го, и с тех пор колхозные поля Чернобыльского района оставлены без ухода. И сейчас мы могли лицезреть лишь высокую пожухлую траву, среди которой торчали кое-где чудом уцелевшие колосья.

Идти приходилось осторожно. Странности Зоны встречались теперь повсеместно. То луговая трава без ветра колыхалась и стелилась по земле. То кусок дорожного полотна, вместе с асфальтом, был будто вырезан очень острым ковшом. То по старым линиям электропередач пробегали голубые молнии. Однажды рядом с такой линией сподобилось пролететь одинокой вороне. Вдруг что-то ярко полыхнуло, и обугленный труп птицы свалился на землю. Я сглотнул подступивший к горлу комок и пообещал себе впредь быть куда осторожней.

Мы минули развилку дороги и шли уже вдоль вышеописанной рощи, когда наш проводник вдруг резко поднял руку. Я и Крекер замерли на месте, на всякий случай взявшись за оружие. Однако использовать его не пришлось. Дорога впереди была пуста. И только присмотревшись, я заметил явление, которое насторожило Горбатого. Посередине дороги, в асфальте дорожного полотна, наблюдалась круглая вмятина. Не воронка, не дыра, а именно вмятина. Как будто кто-то положил сверху очень тяжёлый шар диаметром под два метра, который просто продавил грунт под собой, образовав вышеупомянутую вмятину.

В воздухе над этим местом наблюдалось странное, я бы даже сказал, подозрительное, колебание. Будто бы из центра этого гипотетического шара расходились во все стороны волны, как от брошенного в воду камня. Тут же привлекли внимание близлежащие деревья, будто притянутые к воронке непреодолимой силой. С такого расстояния я не мог сказать точнее, однако вспомнив «фокусы» Горбатого в лесу, понял что это не галлюцинация.

Проводник выглядел обеспокоенным. Повинуясь его жесту, мы стали отходить обратно к перекрёстку.

- Обойдём, - принял решения Горбатый и повёл нас по дороге налево.

Теперь наш маршрут пролегал вдоль длинного гаражного кооператива. Слева тянулись невысокие кирпичные стены, покрытые ржавыми разводами и изрисованные граффити. Судя по всему, большинство этих рисунков появилось здесь уже во времена сталкеров. Кому в аномальной зоне захотелось самовыражаться таким способом, мне понять не удалось.

Размер гаражей внушал уважение. Когда-то здесь, наверное, собирался весь автотранспорт Припяти и Новых Шепелич. Только метров через сто мы прошли мимо покосившихся решётчатых ворот, ведущих внутрь гаражей.

Однако дальше продвинуться нам не удалось; дорога и здесь была перегорожена. Баррикадой. Из крупных железобетонных блоков, лежащих поперёк шоссе. За баррикадой укрывались лица бандитской наружности, с автоматами Калашникова в руках. На них красовалась грубая одежда тёмных тонов, преимущественно длинные прорезиненные плащи и кожаные куртки. Лица у всех скрывались за масками.

Вынырнув из-за разросшегося на всю дорогу куста, и обнаружив перед собой столь неожиданное препятствие, мы без команды замерли на месте. Те тоже заметили нас, о чём свидетельствовал их грубый окрик:

- Э, сталкера! Стволы в землю и чешите сюда, без нервов!

Я взглянул на нашего «командира». Лицо Горбатого как будто окаменело, только двигались скулы. Я уже начал было думать, что он намерен выполнить предъявленные требования. Однако к его чести, Горбатый опроверг мои подозрения.

- Назад, в ворота. Быстро. – скомандовал он.

Нас не пришлось просить дважды. Стрелой мы метнулись в покосившиеся ворота гаражей. Вслед нам прозвучало несколько выстрелов, однако пули лишь высекли кирпичную крошку; мы уже скрылись из виду.

Не знаю, станут ли бандиты нас преследовать, но в любом случае лучше нам оказаться как можно дальше в максимально короткие сроки. Вот мы и неслись, сломя голову, сквозь заброшенный гаражный кооператив, мимо ржавых ворот с облупленной краской, остовов легковых машин, мимо чёрных провалов гаражей. Какая-то субстанция, напоминающая паутину, что свисала с крыши гаража, вскользь полоснула меня по руке. Камуфляж тут же оплавился, как под действием кислоты. Краска поплыла, ткань побурела и истончилась. Благим матом заорал что-то Горбатый. Я ниже пригнул голову и побежал дальше.

Но вот впереди показался старый ржавый забор, подпёртый не менее старым мусорным баком. Я с разгону вскочил на него, перемахнул через невысокое теперь препятствие и приземлился в плотную траву на той стороне. Никто за нами не гнался. Но отдохнуть мы позволили себе, только пересёкши поле и взбежав на небольшой, покрытый лесом холм.

Крекер сбросил на бегу автомат и без сил повалился на землю. Горбатый, тяжело дыша и опёршись руками о колени, переводил дух.

- Придурок! – воскликнул он как только смог говорить, - надо смотреть… куда… прёшь! Чуть все из-за тебя не… запалились.

Я ничего не ответил. Минуты две стояла тишина. Потом, окончательно отдышавшись, проводник сказал:

- Ну всё, отдохнули и хватит. Будем двигаться дальше. Эй, ты, как тебя там…

- Алексей, - подсказал я.

Крекер посмотрел на меня как на дебила. Горбатый презрительно сморщился.

- Идиот! – сказал он, - имя за кордоном надо было оставить. А здесь ты никто. Ничтожество. А чтоб мне было удобнее, я стану называть тебя Шмоном. Ты слышал? – он повернулся к Крекеру, - Шмон!

Они оба громко заржали. Мое терпение иссякло.

- А ты, Горбатый, сейчас ещё и хромым станешь, - мрачно пообещал я.

Ухмылка медленно сходила с физиономии Горбатого, уступая место гримасе гнева.

- Ты чё сказал щас, урод?! Ты на кого, сука, хвост поднял?! Здесь клички я раздаю, усёк? – орал он брызжа слюной и тыча в меня пальцем. – Я тебя, мразь, с дерьмом смешаю! Ты мне ботики лизать будешь, козёл!

Выговорившись, он немного остыл. Краска гнева отхлынула от его лица.

- Так, ладно, - сказал он уже спокойней, - проси прощенья, урод, и на первый раз легко отделаешься. Все вещи на себе понесёшь, как осёл!

Я подумал, что может и понесу. Ведь сам он, скорее всего, уже не сможет. Я уверенно шагнул вперёд.

- Ах ты, говно, борзеешь?! Ты чё, ничего не по… - Горбатый осёкся на полуслове, когда мой правый кулак впечатался ему в лицо. Брызнула кровь из разбитого носа.

- Ну сука!!! – он в ярости нанёс хук с правой. Я сумел увернуться и ударил сначала в область живота а потом сзади по почке. Горбатого развернуло, но он устоял на ногах и снова ринулся на меня. Я перехватил его кулак, и практически на автомате выполнил сотни раз отработанный приём: завернул ему руку за спину и пинком в коленный сгиб уложил оппонента на землю.

Горбатый стал вырываться, яростно матерясь. Я пнул его под бок чтобы он не дёргался и наступил каленом на спину. Снизу донеслась дикая брань в мой адрес, а так же в адрес моих инструкторов и всех силовых подразделений мира вместе взятых. Я приложил гада рожей о землю и толчком ноги отправил его вниз по склону. Весело подскакивая на кочках, Горбатый унёсся в длинное увлекательное путешествие. Где то на середине пути он повстречал дерево, которое развернуло его почти на 180 градусов, и закончил движение головой вниз.

Я проследи его спуск и перевёл взгляд на Крекера. И вовремя. Тот, с совершенно безумным выражением лица, медленно подымал автомат.

- Ты что, идиот? – я схватил оружие за ствол и рывком выдернул его из побелевших пальцев. Крекер покатился по земле. Э не, ребята, дальше мне с вами не по пути. Я аккуратно поставил автомат под дерево, и пошёл за своими вещами.

- Что ты наделал?! – Крекер на земле чуть не рыдал. – Ты избил проводника! Ты же пропадёшь сам!

- Может и пропаду, - я не стал с ним спорить. – но оскорблять себя я не позволю.

Я хотел добавить что-то ещё, однако взглянув на катающегося по земле сталкера вдруг понял, что он от чего-то испытывает сейчас неподдельный ужас. Меня это удивило. Казалось бы, ситуация не критичная, место здесь безопасное, проводник скоро очухается, так чего же волноваться? Сам я был скорее разозлён, чем испуган.

А впрочем, чёрт с ними. Я надел свой рюкзак, повесил на плечо автомат и, не обращая внимания на жалобные вопли Крекера, двинулся на юго-восток.

Покинув место пройшествия, я вышел на перекрёсток. Насколько я знал географию Зоны, ж\д станция Янов располагалась на юге от Припяти. Однако своё текущее местоположение я представлял весьма приблизительно, карты и компаса у меня небыло. Но всё же я смею думать, что неплохо ориентируюсь на местности. А здравый смысл подсказывает, что для того, чтобы обнаружить железнодорожную станцию, нужно следовать по железнодорожным же путям. А пути, скорее всего, будут находиться рядом с погрузочными кранами, которые виднелись за поворотом на юге. Поэтому я двинулся именно в этом направлении.

Страшно потрескавшаяся дрога, хоть и забирала в сторону от нужного направления, всё же вела к железнодорожной насыпи. Вышеупомянутые погрузочные краны представляли собой печальное зрелище. Некоторые из них обвалились, остальные заржавели до безобразия. На большинстве раскачивалась та самая паутина, что опалила меня в гаражах. Дорога, по которой я шёл, выглядела не лучше. То ли она не была достроена, то ли потерпела катастрофические разрушения. Сегменты асфальтового покрытия разделяли широкие трещины, в которых росла трава. В некоторых местах трещины были поглубже. Там в них булькала некая ядовито-зелёная субстанция, источавшая отвратительный запах. Тухлых яиц я никогда не нюхал, но серная кислота действительно пахнет похоже.

Перепрыгивая через опасные участки, я, наконец то, добрался до насыпи. Подточенная неизвестными силами, она во многих местах истончилась, и рельсы повисли в воздухе. Осторожно ступая по полусгнившим шпалам, я двинулся на восток.

Теперь мне приходилось адаптироваться в столь опасном и непривычном месте самостоятельно. Однако я был вполне уверен в своих силах, и не особенно беспокоился по этому поводу. Пока что я успешно справлялся со всеми страхами Зоны. И теперь тоже бодро шагал по заброшенной насыпи.

Вокруг разворачивалась величественная картина. Острые верхушки сосен, уже подкрашенные закатными тонами; серые развалины промышленных строений; трубы Чернобыля за горизонтом впереди. Однако особо любоваться было некогда. Два раза я слезал с насыпи и обходил не подчиняющиеся законам физики участки железнодорожного полотна. А единожды едва не угодил при таком отходе в ещё более подозрительное колебание воздуха. Из любопытства я запустил туда камнем. И чуть не подскочил от неожиданности, когда из почерневших камней взметнулся столб пламени.

А пройдя чуть дальше, я услышал доносившееся из кустов у заводского ограждения, глухое рычание. Которое, правда, сменилось быстро удаляющимся гневным завыванием, после длинной заливистой очереди на вскидку по кустам. Я ухмыльнулся и вставил в магазин выпущенные патроны.

Вскоре рельсы стали расходиться, и впереди обнаружилось массивное здание из красного кирпича, перед которым ржавели на путях забытые вагоны.

В отличие от лагеря в Беневке, здесь никто не обратил на меня внимание. Все были заняты своими делами, и приход нового сталкера никого не удивил. Какой-то мужик, сидя на стопке плит, точил здоровенный нож; ещё четверо курили, громко затягиваясь, в тени вагона; на платформе двое тащили куда-то тяжёлый ящик; у входа оживлённо беседовала группа мужчин в чёрной одежде. Пройдя мимо всех их, я толкнул высокие металлические ворота и вошёл внутрь станции.


***


Под крышей вокзала витал полумрак. Пахло сыростью и холодным камнем. Штатной уборщицы здесь явно не держали, так что под ногами скрипел песок и мелкие камушки. В центральном помещении, бывшем зале ожидания, куда я только что вошёл, людей не наблюдалось. Огромная люстра на потолке не работала. Свет горел только над выходами в боковые помещения и в окошке кассы, где присутствовал человек. Вот к нему-то я и подошёл:

- День добрый. А ты что это, билеты продаёшь?

- А у меня как в Греции: всё есть. Билетики, если тебе нужны, тоже найдутся. Только сейчас по ним, брат, уже никуда не уедешь.

- Нет, спасибо. Билетики мне не нужны. Ты лучше опиши мне здешнюю обстановку, если не трудно.

Он прочистил горло и облокотился на прилавок.

- Ну, брат, доложу я тебе, обстановка тут не сахар. Центр зоны, мать его, понимаешь. Монстры, аномалии, постоянный стресс. Даже «Долг» со «Свободой» грызться перестали, представляешь?

Я не представлял. Про два крупнейших сталкерских клана я, конечно, слышал, но что они собой являют и почему, собственно, должны грызться, не знал. Я уже собирался порасспросить об этом «кассира», когда его отвлёк покупатель. Он шумно ввалился в ворота станции и сразу подошёл к кассе.

- Здорова, Гаваец! Дай мне патронов да калаша, обоймы четыре, - он кинул на прилавок смятую стопку купюр, - и вот ещё глянь что принёс.

Он начал доставать из подсумка какой-то слабо светящийся предмет, но тут остановился и подозрительно посмотрел на меня. Я деликатно отошёл.

Итак, подытожив полученный опыт путешествия по Зоне, я уже понял, что в одиночку мне здесь не выжить. Особенно в таком сложном месте. Будем реалистами, один я и сюда бы не добрался. Исходя из этой мысли, мне следовало бы присоединиться к одной из местных группировок. Но что выбрать: «Долг» или «Свободу»?

Так как я ничего не знал ни о тех, ни о других, разумно сначала пойти и пораспрашивать о их целях у наиболее осведомлённых лиц. Придя к такому очевидному выводу, я вошёл в арку рядом с кассой, ведущую в северную часть вокзала.

За аркой обнаружилась длинное помещение, наполовину загроможденное ящиками и заполненное лёгким дымком со странным запахом, клубы которого неторопливо подымались к потолку. В помещении находилось несколько человек. Некоторые курили, сидя на ящиках, другие тихо беседовали, а кое-кто просто меланхолично смотрел в потолок.

- Мужики? – неуверенно начал я, - вы из «Свободы»?

- Угу, - коротко стриженый меланхолик вяло кивнул головой.

- Э-э… Можно спросить вас о целях вашей группировки?

- Все вопросы к главному. Он вон там, - стриженный махнул рукой в сторону двери в северной стене.

Выходя в неё, я ещё раз обратил внимание на странный запах. Здаётся мне, совсем не табак вы курите, ребята.

Я очутился в помещении, в которое выходило сразу несколько дверей. Возле одной из них на стульчике сидел человек, сразу привлёкший моё внимание своим необычным облачением. Вот это да! О такой штуке я только слышал, но никогда не видел её, и конечно не надевал. Этот тип одежды, если его можно так назвать, именуется экзоскелетом. Они в два раза увеличивают силу владельца, позволяя ему носить сверхпрочную броню и тяжёлое вооружение. Многие источники небезосновательно называют экзоскелеты оружием армии будущего. Неплохо живут товарищи сталкеры, если располагают такими системами в настоящем.

Я приблизился к охраннику и спросил разрешения войти. Тот лишь молча кивнул головой.

Кабинет лидера «Свободы» производил приятное впечатление. На полу лежал расшитый узорами ковёр, в углу стояла кровать. У противоположной стены весело горел камин. За столом перед ним сидел молодой человек в зелёном лесном камуфляже, занятый изучением каких-то бумаг. Над его головой, на стене висела СВД, а ещё выше красовалась выведенная зелёной краской буква «А» обведённая кругом.

Человек под знаком анархии поднял взгляд от своих бумаг и вопросительно посмотрел на меня.

- Здравствуйте, - я поздоровался, - Вы являетесь лидером «Свободы»?

- На этой станции да, - он откинулся на спинку стула, - заходи, мэн, не стой на пороге. Меня Локки зовут.

Я тоже представился и подошёл к столу.

- Я хотел бы узнать о целях вашей группировки.

Сразу он немного удивился, потом пожал плечами, улыбнулся и стал рассказывать…


Минут через пять я быстрым шагом выходил в зал ожидания. Да ну вас к чёрту! Анархисты хреновы. Недаром у них там «А» в круге намалевано, и пол-группирвки укуренные сидят. Молясь, чтобы люди на той стороне не оказались какими-нибудь неофашистами, я вошёл в противоположную арку.

Помещение за ней оказалось немного больше. В него выходили ещё две двери, направо от входа лестница вела в подвал. А вот народу здесь было меньше. Только на кровати в углу спал человек, да ещё двое рядом оживлённо спорили. Я оглянулся и вошёл в ту дверь, за которой горел свет. Это было что-то вроде приёмной. Тут тоже имелся охранник в экзоскелете, но при виде меня он встал и преградил путь.

- По какому делу к подполковнику?

- Хочу расспросить его о «Долге», - честно ответил я.

- Ладно, можешь проходить, - после секундного раздумья ответил охранник и открыл передо мной дверь.

В помещении подполковника обстановка была попроще. На полу тоже лежал ковёр, у стены стоял штатив с картой и сейф. Над рабочим местом лидера «Долга» красовалась эмблема, похожая на мишень.

Человек за столом имел жёсткие чёрные волосы и суровые черты лица. Сам будучи военным, я сразу узнал в нём коллегу. Завидев меня, он встал и представился:

- Подполковник Шульга, «Долг». Чем обязан?

- Здравия желаю, товарищ подполковник, - я бегло отдал честь. – Старший сержант Ковальский, белорусский ОМОН. Я хотел бы узнать о вашей группировке.

Лицо Шульги отразило некоторую степень удивления. Да, я уже привык. Белорусских омоновцев здесь негусто. Тем не менее, подполковник удержался от вопросов и начал отвечать на вопрос. И чем дальше я его слушал, тем больше мне нравился «Долг». Никакие они не фашисты. Они солдаты. Так же, как я.

Закончив говорить, подполковник посмотрел на меня.

- Ну что, сержант, узнал что хотел?

- Так точно, узнал,- ответил я, секунду промолчав, - и хотел бы к вам присоединиться.

Подполковник на минуту задумался, а потом сказал:

- Ну что ж. Прошу сюда.

Он обогнул свой стол и сел. Я подошёл ближе.

- Итак, - начал Шульга, - я не стану спрашивать, как белорусский омоновец оказался в Зоне. У нас у всех здесь свои причины. Но спросить, как ты оказался на Янове, я обязан. Так что… - он сделал рукой приглашающий жест.

Коротко и чётко, я изложил ему, что пришёл со стороны границы, попал сначала в Беневку, а оттуда добрался сюда.

- Погоди. Ты хочешь сказать, что прошёл через центр Зоны