В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С. Петербург, Типография М. М. Стасюлевича, 1910 г. Лекции
| Вид материала | Лекции |
- М. К. Любавский лекции, 5281.22kb.
- С. Г. Карпюк история древней греции лекции, 1429.1kb.
- Врамках цикла лекций по истории Древней, 32.62kb.
- В. Ф. Гегель лекции по философии истории перевод А. М. Водена Гегель Г. В. Ф. Лекции, 6268.35kb.
- Критерии оценки качества лекции, 33.79kb.
- Геологические исследования в области массивов Фишта и Оштена на Зап. Кавказе. Студ., 750.41kb.
- Врамках курса лекций по истории Древней, 33.12kb.
- Лекции в электронном виде Факультет Международно-правовой Кафедра «Теории и истории, 308.36kb.
- Методическая разработка лекции для преподавателя тема лекции, 39.55kb.
- План лекций порядковый номер лекции Наименование лекции Перечень учебных вопросов лекции, 36.49kb.
Сличение новгородских летописей типа московского Синодального списка дает возможность документально решить вопрос и о подлинности относящегося до Ярослава известия: "И дав им (новгородцам, помогавшим князю в войнe со Святополком) Правду и устав списав, тако рекши им: по сей грамоте ходите; яко же списав вам, такоже держите". Мы имеем несколько копий этого типа летописи. Древнейшая и ближайшая ко времени написания оригинала есть московская Синодальная. Известия, относящиеся к годам с 1016 по 1200-й, по заявлению издателя, написаны почерком начала XIII века. В этом древнейшем списке приведенных слоев нет, а также нет в нем и Русской Правды. Надо думать, что ни того, ни другого не было и в оригинале. Следующие по времени списки сохранились от половины ХV-го века (Археографической комиссии) и от второй его половины (Академический). В них есть и Русская Правда и известие о том, когда и при каких обстоятельствах дана она новогородцам. Так как эти два очень близкие по времени списка различаются тем, что в позднейшем есть многозначущее слово "зри", а в более раннем нет, то надо думать, что эти списки не произошли один от двугого, и что Русская Правда впервые занесена в летопись не в один из этих списков, а несколько ранее. Предостережение "зри", конечно, поставил не переписчик, а тот писец, который внес впервые в летопись этот новый материал; обогащая летопись необычным материалом, он и нашел нужным обратить на него особое внимание читателя. Это случилось, следовательно, не ранее половины XIII века и не позднее начала ХV-го. Итак, первая редакция Правды, могла быть составлена еще при Ярославе, ходила по рукам не менее двух сот лет, а может быть и значительно больше, прежде чем нашла себе вечный приют в новогородской летописи. В руки летописца попал документ, в котором не значилось никакого имени князя, это была "Правда русская" и ничего более. Вместе с этой русской Правдой в его руки попала и другая Правда, в которой было написано, что она дана Русской земле, когда совокупились сыновья Ярослава. Летописцу надо было занести вт. свою летопись обе Правды. Куда же? Мог он в половине XIII века знать, что сказал Ярослав в 1016 году новогородцам? Конечно, нет. В летописи, которую он переписывал, этих слов не было. Но вторую Правду дали сыновья Ярослава, это написано в самой Правде; от сюда легко было заключить, что первую дал их отец. Так возникла легенда о Ярославовой Правде. Ей поверил даже такой тонкий и проницательный критик древних памятников, каким был Шлецер. Это понятно: он не видал Синодального списка летописи и мог думать, что известие о даровании Правды новгородцам принадлежат оригиналу летописи.
Итак, открытый Татищевым список дает две разных редакции Правды; древнейшую, которая не упоминает ни об одном князе, и вторую по ней, которая говорит о сыновьях Ярослава. В настоящее время все видят в этих двух Правдах одну; но так не всегда было. Первый издатель Правды, знаменитый Шлецер, так много сделавший, для объяснения начальной летописи, посмотрел на дело иначе. В Татищевском списке он увидал не одну, a две Правды, и в этом виде напечатал их в 1767 году, приписав первую Ярославу, а вторую сыну его Изяславу. Такая точка зрения совершенно соответствовала и самому содержанию памятника. Первая его половина сохранила черты гораздо более глубокой древности, чем вторая. Взгляд Шлецера проводит и Эверс в своем превосходном труде о древнейшем русском праве (1826). Он различает там Ярославову Правду в ее первоначальном виде от Правды сыновей Ярослава, которая составляет, по его мнению, второй по времени памятник нашего законодательства. Характеристику нашего древнейшего права он делает на основании только одной первой Правды. На этой точке зрения стоит и Рейц, давший нам первый опыт истории русских государственных и гражданских законов (1829).
Третью редакцию Правды составят списки Синодальный, Троицкий*(6), Пушкинский и им подобные; четвертую - список кн. Оболенского и ему подобные.
Эти четыре редакции или фамилии существенно между собою различаются по времени составления, содержанию, объему и так далее.
Сперва о времени возникновения разных редакций.
Первая фамилия Правды не содержит в себе никакого указания на князя, при котором была составлена. В заголовке следующей за ней, второй, говорится, что эта вторая редакция была составлена при сыновьях Ярослава. Отсюда можно заключить, что первая старее. На эту мысль наводит и ее содержание: оно более архаическое, чем другие фамилии. В этой первой редакции есть пять статей (I, 2, 6, 7, 10), в которых речь идет о мести, и княжие мужи не выделены еще от мужей вообще; в Правде третьей редакции о мести говорится только в двух статьях (I и 2), где появляются уже и княжие мужи. Первая редакция Правды вместо "кун" употребляет слово "скот" и таким образом дает указание на обращение скота в смысле меновой единицы (20): это древнейший порядок вещей; Правда третьей редакции вместо скота говорит уже о кунах (59). Наконец в этой древнейшей Правде есть статья (23), которая Правдой третьей редакции приписывается Ярославу (88). Итак, Правда первой фамилии содержит в себе более глубокие следы древнейшего права всех народов; а так как в ней есть статья, принадлежащая Ярославу, то можно думать, что она была составлена в его время или скоро по его смерти.
Вторая редакция Правды была составлена при сыновьях Ярослава. Но указной деятельности этих князей принадлежат не все ее статьи, а не более четырех первых. Пятая статья передает судебное постановление, произнесенное одним из сыновей Ярослава, Изяславом; двадцать четвертая же статья содержит в себе постановление, сделанное еще самим Ярославом. Мы имеем возможность определить, к какому времени относится совокупная указная деятельность сыновей Ярослава. Ярослав умер в 1054 году и с этого времени началося княжение его сыновей в назначенных им отцом уделах; а в 1073 году Изяслав был уже изгнан из Киева братьями, Святославом и Всеволодом. Следовательно, статьи, принадлежащие указной деятельности всех трех князей и 5-я возникли между 1054 и 1073. Весь памятник мог быть составлен не позднее последней четверти XI века, когда еще были в действии распоряжения Ярослава. Статья 24-я, говорящая о вирах Ярослава, заканчивается такт: "To ти урок Ярославль". Ярославовы виры приводит и третья редакция, но не как действующее право, а как прежде действовавшее. Их перечислению она предпосылает такое замечание: "А се покони вирнии были при Ярославе".
По объему эти две редакции самые краткие. Каждая из них составляет менее 1/6 Правды третьей редакции.
Списки Правды двух первых редакций находятся в Новгородской летописи. Они дошли до нас в очень небольшом числе: Калачов насчитывает только 5 таких списков. По объему они самые краткие; по содержанию совершенно между собой различны и имеют только одну общую статью: 4 я ст. древнейшей фамилии перешла в II-ю второй.В отдельных списках первой редакции есть важное различие в ст. 22-й; во второй редакции такое же различие в ст. 5-й, а ст. 20-я находится не во всех списках. Этим и исчерпываются существенные различия в содержании отдельных списков.
Место составления Правды двух древнейших редакций определяется их названием: это Русская Правда или Правда Русской земли. Так называлась в это время Киевская волость. Обе редакции составлены в Киеве
Третья Правда по времени составления моложе Правды второй редакции. В начале ее находим указание на второй съезд сыновей Ярослава Мудрого, состоявшийся после первого, о котором была речь во второй редакции Правды. В четвертой статье читаем: По Ярославе же паки совкупившеся сынове его" и т. д. Для этих двух съездов, как мы уже знаем, можно отвести небольшой промежуток времени в 20 лет. Второй съезд мог произойти не позднее 1073 года. Начавшись во второй половине XI века, накопление материалов, вошедших в состав этого памятника, продолжалось довольно долго. В средине помещен устав о процентах Владимира Мономаха, который был составлен по Святополце, то-есть после смерти Святополка. Если время составления Мономахом устава о процентах редактор обозначает временем смерти кн. Святополка, то, надо думать, смерть эта была у всех еще в памяти, а потому время этой записи надо отнести ко второму десятилетию (Святополк 1112) XII века. Вот и все данные, которые мы имеем для определения времени накопления материалов для списков этой фамилии.
Статья 4-я говорящая о втором, по смерти Ярослава, съезде его сыновей, и 65-я, определяющая время составления устава Владимира Мономаха о процентах - смертию князя Святополка, наводят на мысль, что составители этих статей были современниками упоминаемых в них событий. Возникает вопрос, это разные лица или одно и то же? Одинаковое определение времени события смертию князя предшественника в 4-й и в 65-й статье дает основание думать, что обе статьи написаны одной рукой. Но возможно ли это допустить? Крайний срок, когда мог состояться второй съезд Ярославичей, будет 1072-1073-й год; первый год, когда по смерти Святополка, Владимир мог составить свой устав о процентах будет 1113-й. Оба события, на которые ссылается Правда, разделены промежутком времени в 40 лет. Эго такое время, которое легко может обнимать память одного человека. Если составителю Правды в I073 г. было 25 лет, в 1113 ему было только 65; он мог быть свидетелем, обоих событий и сам записать свои воспоминания. He представляется, таким образом, ни малейшей несообразности приписывать составление пространной Правды труду одного и того же человека. Нет, однако, необходимости думать, что он работал над нею в течение всей своей жизни, с 25 лет и до глубокой старости. Гораздо вероятнее допустить, что он приступил к своему труду уже в почтенном возрасте, после смерти Святополка. Он захотел пополнить старые Правды умудренный опытностью многих лет. В этом труде ему не раз приходилось обращаться к событиям своей молодости. Статья 4 я не единственный пример таких воспоминаний. Воспоминание о старине находим и в статье 88-й. Автор воспроизводит в ней 22-ю статью первой редакции о последствиях удара, нанесенного холопом свободному мужу, но дополняет ее замечанием, что убийство холопа, о котором говорит статья, установлено Ярославом, а сыновьями его оно было отменено. Да и весь конец пространной Правды никак нельзя рассматривать как новое право, возникшее в XII веке Мы находим, например там статью о том, что сестры при братьях не наследницы. Это, конечно, исконный народный обычай. Таковы же и многие правила о рабах, помещенные в самом конце Правды. Статьи о наследстве, заимствованные из Эклоги, тоже не новость XII века; византийское право сделалось, предметом заимствования с Владимира Св., и занесенная в Правду практика есть, конечно, практика XI века.
Составление пространной Правды должно быть отнесено к самому началу XII века; новый же материал, в нее вошедший, за небольшими исключениями, никак не моложе ХI-го века. В 20-30-х годах двенадцатого века оригинал Правды мог уже поступить в оборот и сделаться предметом списывания.
Свидетель смерти киевского князя Святополка, хорошо знающий участников второго съезда сыновей Ярослава и совещания Мономаха в Берестове, жил, надо думать, в Киеве, где и составил свою Правду. Третья редакция Правды также должна принадлежать матери городов русских, как и две более древних.
Эта третья Правда дошла к нам в очень многих списках. Калачову было известно более 40. Они находятся в кормчих, в мерилах праведных и подобных им сборниках и в позднейших новгородских летописях. Важных различий между отдельными списками немного. К более крупным можно отнести варианты, встречающиеся в статьях: 16, 36, 67, 84, 105, 115, I2I, 122, 152. Все остальные суть описки переписчиков. Некоторые списки имеют лишние против других статьи, но число лишних статей невелико и не дает повода предполагать особую редакцию. Это дополнения к той же основной редакции. Так же не существенны и перемены в последовательности статей. Это небольшие перестановки, объясняемые невниманием переписчика*(7).
Самое большое различие в содержании представляет Карамзинский и однородные с ним списки. После 64 ст. там помещено I7 статей, представляющих рассчет прибыли, которая должна получиться по иегечении известного числа лет от данного количества самок известного рода скота. Например: "А от 20 овец и от двою приплода на I2 лет 90.000 овец, и 100 овец, и 12 овец, а баранов 90000 и 100, и 12 баранов, а всего баранов и овец на 12 лет 180000 и 200 и 23. А овца метана по 6 ногах, а баран по 10 резан. А за то за все коунами 40.000 гривен и 5000 гривен и 50 гривен и 5 гривен и 40 резан. А на тех овцах и на баранех роун 300 000 и 60 000 и 400 и 40 и 6 роун; а на тех роунех коунами 7000 гривен и 200 гривен и 8 гривен и 4 - резан и 6 резан. А роуно чтено по резане". Оканчивается эта вставка статьей "О сиротьем вырядке" такого содержания: "А жонка с дочерью, тем страда на 12 лет по гривне на лего, 20 гривен и 4 гривны кунами". Статьи эти, представляя какой-то хозяйственный рассчет, практическое значение которого совершенно ускользает от нашего понимания, не имеют ни малейшего отношения к праву, а потому и не подлежали бы включению в Русскую Правду. Переписчик, вставивший их в Русскую Правду, очевидно, не знал, что делал. Вставка эта находится в списках не старее XV века и отсутствует в более древних. Она важна для нас в том отношении, что свидетельствует о возможности вставок в средине памятника после того, как редакция его уже установилась.
Вставку о хозяйственном рассчете приплода скота, переходящую в рассчет прибыли сеянной ржи, овса и сена, я не отношу к содержанию Русской Правды. Но так поступают не все исследователи. Пример старого переписчика нашел подражателей и среди новых ученых. Калачев относит статьи о приплоде к понятиям гражданского права. Печатая их в своем систематическом издании Правды, он предпосылает им такое толкование: "К договору найма должно также отнести целый ряд статей, который указывает на отдачу хозяином в чужие руки земли, хлеба, скота и пчел на 12 или 9 лет, с вычислением приплода или прибытка, происходящего от них по истечении определенного времени". Итак, это правила найма земли, скота и т. д. Едва ли нужно доказывать, что эти статьи не имеют ни малейшего отношения к договору найма. Вычисленная же прибыль совершенно фантастична.
Возникает вопрос об отношении списков третьей фамилии к двум первым. Списки третьей фамилии составляют самостоятельную редакцию. Есть основание думать, что составитель оригинала этой фамилии имел пред собой оба древние списка. На это наводит 4-я ст. "По Ярославе же паки совкупившеся сынове его" и т. д. Какой новый съезд сыновей Ярослава имеет здесь в виду составитель Правды? Он говорит о съезде трех старших сыновей Ярослава с целью определения порядка суда. О таком же съезде идет речь и во второй Правде. Надо думать, что составитель списков третьей фамилии знал это, а потому свой съезд и называет вторым съездом. В ст. 12-й он перечисляет "покон вирный", о котором речь идет и в 24-й ст. второй Правды. Там, в конце статьи, сказано, что эти сборы определены Ярославом. Можно думать, что составитель 12-й ст. читал это, а потому своему перечислению тех же сборов предпослал такое замечание: "А се покони вирнии были при Ярославе". Он воспроизводит здесь статью более древней Правды и только.
Но он не только списывает, он совершает акт умственной работы, дополняя правила древнейшей Правды новыми более поздней редакции, второй. Свою 1-ю ст. он берет из древнейшей (1-я же), 2-ю-из более поздней (1-я и 4-я), а 3-ю опять из древнейшей (3-я же), и таким образом дополняет в подлежащем месте древнейшую Правду новым постановлением сыновей Ярослава.
С внешней стороны списки этой Правды тем отличаются от списков Правды древнейшей, что имеют в средине заголовки, написанные то в строку, то отдельной строкой. Сама Правда в целом также имеет особый заголовок, который пишется над текстом, Заголовки эти различны. В Синодальном и Троицком списках; "Соуд Ярослаль Владимирица", в Карамзинском: "Оустав великого князя Ярослава Владимерича о суде. Соуд о душегубстве"и т. д. За этим заголовком, но уже в строку, идет другой: "Правда роусьская".
Заголовки, которые встречаются в средине памятника, не имеют ничего общего с заголовками, которые делаются в наше время. В наше время наличность заголовка обусловливается разделением законодательного материала на отделы. He то в эпоху составления Правды. Законодательный материал того времени вовсе не систематизировался и не сводился в отделы по различию содержания. To, что идет за заголовком, не есть особый отдел, соответствующий заголовку. Заголовку соответствует нередко только несколько первых строк, а затем речь идет о предметах другого содержания. Например перед, ст. 108 стоит заголовок "о гумне"; но только три первых строки относятся к этому заголовку. В конце же третьей строки речь идет о повреждении скота, а затем с новой строки, но без нового заголовка, помещена процессуальная статья о послухах, которая без красной строки переходит в перечисление пошлин с железного. За заголовком "о гумне" и следующими за ним статьями разного содержания следует заголовок "о жене", но и к нему относятся только две строки; а в следующих речь идет уже о последствиях убийства холопа и рабы. Заголовки Русской Правды представляют, таким образом, нечто совершенно случайное и относятся к одной следующей статье, а не к отделу. Составитель Правды то делает заголовок, то нет. Когда делает, то, обыкновенно, обращает в заголовок первые слова следующей статьи. Например, 21-я ст. начинается так: "А иже свержег виру" и т, д. Перед ней заголовок: "А иже свержет виру"; 71-я "Аже закуп бежит от господы", перед ней заголовок: "Аже закуп бежит". Иногда заголовок выражает некоторое обобщение мысли первой строки следующей за ним статьи. Например, статья 68-я начинается так: "Аже кто многим должен будет" и т. д., а заголовок: "О долзе".
Возникает вопрос, как возникли эти заголовки: до составления текста, вместе с ним или после ? Из трех возможных предположений можно допустить только последнее. Чтобы сделать такие заголовки, примеры которых я только что привел, надо иметь перед собой уже готовые статьи.
Заголовки представляющие обобщение, свидетельствуют о большей работе мысли списателя, чем те, в которых находим простое повторение первых слов следующей за ними статьи. Список в котором заголовки обобщены, надо считать по написанию позднейшим. Сперва, конечно, в заглавие обращали подлинные слова статьи, а при дальнейшем переписывании стали вдумываться в это повторение первых слов и заменять его обобщением.
Калачов, рассматривая подлинные рукописи Правды заметил, что в некоторых кормчих эта Правда составляет не одну главу, а две, то-есть является не в виде одного памятника, а двух. Вторая глава начинается уставом князя Владимира Всеволодовича о процентах. Начало этой второй главы украшается киноварью, а иногда переносится на следующую страницу, с оставлением пробела на странице предшествующей. Это наводит его на мысль, что "вторая половина Русской Правды (с устава Владимира), могла быть присоединена к первой не во время составления ее первоначального текста, а гораздо позже, и что обе они сами по себе составляли сперва нечто друг от друга отдельное". Твердых основ предположение это не имеет. Разделение на две главы свидетельствует только о том, что лица, вносившие Правду в кормчую, были знакомы с византийскими юридическими памятниками, которые делились на главы. Они и применили это разделение к Правде В конце второй главы в некоторых списках написано: "До сде слово о Правде Русской". Итак, и эти переписчики считали обе главы Правды одним памятником. Правда в списке карамзинском оканчивается так: "По си место Судебник Ярославль", т.е., не два отдельных памятника, а один.
Думать, что первоначально возникла не одна пространная Правда, а два разных памятника и под разными заглавиями, не допускает и самое содержание Правды. Во второй ее половине, следующей за уставом Владимира, мы встречаем целый ряд статей, которые входили уже в древнейшую Правду XI века. Трудно объяснить, почему потом их понадобилось внести в устав Владимира, a не в Русскую Правду, которая существовала ранее этого устава. Заголовок: "Устав Владимира", как все заголовки, более позднего происхождения, чем следующая за ним статья, и относится-то он только к этой одной статье. Выделение устава Владимира есть дело списателей кормчих, а не первоначального составителя Правды.
До какой степени переписчики искажали первоначальный текст списываемого памятника видно из кормчей, хранящейся в библиотеке Московского Успенского собора под N 173, письма конца XVI века (Калачов, 63). Русская Правда разделена там на две главы по двум отделам, о которых говорит Калачов. Но впереди помещена вторая глава под заглавием: "Устав великого князя Владимира", а потом уже первая, Суд Ярослава, Правда Русская. Почему? Перед этим уставом в кормчей написан церковный устав Св. Владимира. Переписчик, надо полагать, был человек к своему делу внимательный и перечитывал прежде то, что потом переписывал. Списав церковный устав Св. Владимира, он стал читать далее. Прочел I главу "Суд Ярославль Владимирович", затем II-ю "Устав великого князя Владимира" и нашел неправильность расстановки памятников. Великого князя Владимира он принял за Владимира Святого, давшего церковный устав, который он только что переписал. Ясно, этот другой устав Владимира надо поместить вслед за первым; а суд Ярослава надо поместить после, так как Ярослав княжил после Владимира. Никакой нет даже надобности соединять их вместе; вот почему за уставом Владимира (то-есть второй главой Русской Правды) он поместил несколько статей другого содержания, а потом уже принялся переписывать Суд Ярослава, то-есть первую главу Русской Правды. Таким образом из Русской Правды получилось два совершенно отдельных памятника. А причина в том, что один переписчик, знакомый с порядком деления на главы юридических памятников Византии, перед уставом Владимира о процентах поставил: II глава. Следующий переписчик украсил это надписание киноварью; a coвершенно добросовестный и внимательный к своему делу переписчик Успенской кормчей сделал из этого устава совершенно отдельный памятник.