Австро-Венгрия XVI века
| Вид материала | Документы |
- Промышленно развитые страны мира в начале XX века: сша, Великобритания, Германия, Франция,, 171.3kb.
- Первая мировая война война между двумя крупными коалициями капиталистических держав:, 40.96kb.
- Реферат на тему: "Революція у Австро-Угорщині р. І її наслідки (в датах І подіях)", 195.34kb.
- Власть Центральной Рады была восстановлена, но немецкое командование и диплом, 206.12kb.
- Первая мировая война 1914-18, 74.8kb.
- Н. Г. Чернышевского Кафедра истории России Русская церковь и государство в первой половине, 326.05kb.
- По столицам австро – венгрии, 100.65kb.
- Начало первой мировой войны, 201.07kb.
- А. С. Пушкин Если ополчится на меня полк, 190.67kb.
- Начало войны. 15 июня 1914г, 256.35kb.
Однако последовавший за бомбардировкой штурм псковичи успешно отразили, хотя
враг сперва сумел овладеть Наугольной башней и ворваться в город. После боя все
повреждения в укреплениях были быстро устранены.
Сразу же после неудачного штурма король получил известия, что русская армия во главе с царем из Полоцка вступила в Ливонию и осадила Кокенгаузен, а русская и ногайская конница свирепо опустошает "изменнический" край, сжигая цветущие замки и мызы. Ливонское дворянство взывало о защите, и король, сняв осаду Пскова, устремился на юг.
Царь Иван, отойдя к Динабургу, приготовился дать оборонительное сражение. Пожарский, имевший за плечами опыт прошлогодней битвы со шведами при Крейцбурге, сам выбрал позицию и руководил земляными работами. Русский лагерь был окружен мощными валами и шанцами. Позиция опиралась на три холма, на которых были установлены батареи. На крайний случай имелись несколько понтонных мостов и речная флотилия на Двине.
Утром 15 июля армии противников пришли в соприкосновение. Произошло несколько стычек русской конницы со шведскими рейтарами и кирасирами, в которых успех был переменным. 16 июля Густав Адольф выстроил свои войска для битвы. Шведская армия была развернута в две линии, растянутые так, что не было возможности зайти шведам во фланг. Кавалерийские эскадроны и "полковые пушки" были распределены по фронту, более тяжелая артиллерия сведена в несколько батарей.
Царь Иван, используя опыт победы Скопина-Шуйского при Охриде, делал ставку на прорыв фланга противника. Там развернутая в линии французская пехота была прорвана сокрушительной атакой гусар. 2000 гусар и приданные им 6000 сотенных дворян должны были на карьере атаковать шведов. За ними в наступление должна была двинуться составленная из казаков (сражавшихся в "драгунском" строю) ударная колонна.
Туман рассеивался. Государь с холма, на который опирался левый фланг русской позиции, в подзорную трубу рассматривал шведское построение. Трубецкой ускакал на правый фланг, Пожарский распоряжался в центре. Конница была уже выстроена для атаки. Похрапывали кони, ветер шевелил прапорцы на гусарских копьях. Все слова были уже сказаны, все, что можно было предусмотреть - предусмотрено. Старый монгольский маневр, обсуждавшийся на вчерашнем военном совете, уже производился. Сотенные дворяне, лавой атаковавшие левый фланг шведов, обратились в бегство при первых шведских выстрелах, и произошло то, на что рассчитывало русское командование - эскадроны шведских кирасир и рейтаров бросились их преследовать. Пришло время для удара гусарии, атака которой должна была опрокинуть шведскую конницу на собственную пехоту и разорвать ее строй.
Царь обернулся направо и произнес: "Ну, с Богом, Дмитрий Мамстрюкович".
Воевода левой руки, старый адыгеец князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, не смотря на свой почтенный возраст и тяжелое вооружение, одним прыжком оказался в седле. Пронзительно завизжала зурна, подавая сигнал к атаке. Земля вздрогнула от удара тысяч копыт, и огромная масса конницы, блистая вороненой сталью лат, двинулась вперед.
Царь, минуту полюбовавшись зрелищем, дал шпоры коню, и поскакал к расположенному позади позиции холму, где располагалась его ставка, и откуда обозревалось все поле сражения. Через 10 минут царь был уже на холме, и снова направил подзорную трубу на шведскую позицию.
Князь Черкасский скакал во втором ряду гусар, окруженный спереди и с боков своими нукерами - адыгейскими удзенями. Шведская конница, заметив атакующих панцирных гусар, немедленно развернулась и обратилась в бегство. Расстояние до шведского строя стремительно сокращалось. Вот-вот бегущие рейтары врежутся в строй собственной пехоты и смешают его. И тогда уж - размахнись рука, раззудись плечо. Гусары первого ряда наклонили длинные копья на уровень роста человека.
И тут ошарашенный князь увидел, как шведская конница свободно прошла во вдруг возникшие интервалы в строю шведской пехоты, а затем интервалы эти стремительно закрылись выдвинувшимися откуда-то сзади пехотинцами. Шведы были уже хорошо видны - первый ряд пехоты припал на одно колено, второй целился из мушкетов поверх их голов.
Грянули "полковые пушки". Шквал летящей веером картечи буквально снес первый ряд гусар. Еще залп, и за ним - треск мушкетов. Предсмертное ржание умирающих лошадей, треск ломающихся копий, лязг железа, стоны и крики, и покрывавший все это грохот шведских орудий смешались в закладывающий уши адский гул.
Боль от страшного удара о землю при падении с убитой лошади пронзила все тело князя, но он поднялся. Вокруг лежали конские и людские трупы, сзади стремительно удирали сотенные дворяне, которые шли в атаку вслед за гусарами для их поддержки, а впереди... На глазах князя шведские пехотинцы снова "сдвоили ряды", и в образовавшиеся между ротами интервалы хлынули в атаку рейтары и кирасиры. Несколько из них направлялось к Черкасскому с явной целью захватить воеводу в плен.
"Нэ сдамса псам" - прохрипел старый адыгеец, сжимая по сабле в каждой руке. Шведы окружили его и князь завертелся вьюном, отбивая шведские палаши. Страшный удар топора ошеломил его. Шлем раскололся и упал с головы, и тут еще чей-то палаш коротко погрузился в седые кудри князя, гася в нем сознание и жизнь...
Густав Адольф удовлетворенно улыбнулся. Даже эту страшную конницу одолела великолепная выучка его солдат. По русским было выпущено около 2000 пуль из мушкетов и дано 25 пушечных залпов картечью - вряд ли какая-либо европейская армия, не исключая хваленой голландской, может вести столь беглый огонь. Кавалерия уже преследует бегущих русских дворян - немедленно бросить за ними все драгунские полки и - бегом - пехоту. На плечах бегущей конницы можно ворваться в самый центр русской позиции. Король обернулся к генералу Врангелю и отдал приказ.
Русская батарея, стоявшая на вершине холма, не решилась открыть огонь по собственной бегущей коннице, и случилось самое страшное - шведы на ее плечах ворвались в периметр русских укреплений. Пехотные полки, защищавшие центральный холм, состояли из необстрелянных новобранцев, и увидев шведов внутри лагеря, ударились в панику. Шведские драгуны немедленно закрепились на валу, ворвались на батарею, и, порубив прислугу, развернули пушки.
Царь Иван не отрываясь смотрел на поле сражения. Пожарского уже не было рядом - он ускакал на передний край, пытаясь остановить панику и организовать контратаку. В окуляр трубы были отчетливо видны белые колеты шведских рейтар на батарее. Центр прорван. Сейчас шведская пехота хлынет в лагерь - и все, конец.
Перед глазами встал далекий Царьград, виноцветная гладь Босфора, Святая София, сады "Палатия"... Встало, и исчезло. Да, вечный Царьград - его отчина, он - император Иоанн, наследник Цезаря и Августа, ромейских василевсов и московских царей, повелитель величайшей в мире империи, Нового Рима. Император не может бежать от горстки скандинавских варваров.
Царь оглянулся. За его спиной стоял его личный полк - 3000 панцирных гусар, цвет московской аристократии. Едва ли не четверть полка вела свое происхождение по прямой линии от Рюрика и Гедимина. Оглянулся - и в глазах воинов увидел то же самое чувство, которое только что испытывал сам: неужто подвиги и слава отцов и дедов были напрасны. Неужто бежим?
Развернув коня, император громко возгласил:
- Други. Братья. Настал наш час. Не посрамим земли родной и славных предков наших. Вперед, за Русь.
- За Русь - прогремел тысячный крик. Ударили бубны, пронзительно завизжала зурна. Вал тяжелой конницы, цвет русской знати, в украшенных золотой надсечкой латах, в алых, подбитых бархатом епанчах, двинулся вперед, переходя с рыси на карьер, и охрана едва успела за поводья удержать лошадь Государя в четвертом ряду атакующих, не дав ему выскочить вперед.
Задний склон холма был очень длинным и пологим, и "царский полк" мчался по нему как по полю. Видно было, как на батарее шведы заряжают пушки и выстраивают уже вступивших на батарею мушкетеров. Залп. Пушечные ядра проредили строй атакующих кавалеристов, но прочие только дали коням шпоры. Залп из мушкетов. Еще один..
Третьего не последовало. Потеряв треть своего состава, вал атакующей конницы смел линию шведских мушкетеров. Озверевшие гвардейцы рубили шведов подчистую, не беря пленных. Пожарский, благодаря этой отчаянной атаке успел привести пехоту в порядок и подтянуть с правого фланга казацкий резерв, и когда основная линия шведской пехоты подошла к валам лагеря, им навстречу вынесло жалкие остатки шведских драгун и рейтар, основная масса которых осталась лежать в русском лагере.
Еще дважды шведы пытались атаковать русские шанцы, но пехота отбивала из беглым мушкетным огнем, не покидая укреплений. В шестом часу король, подсчитав потери, приказал прекратить сражение и отойти на исходные позиции. Вскоре теплая летняя ночь опустилась над густо политым кровью полем.
Сражение при Динабурге таким образом окончилось практически в ничью - обе стороны остались на исходных позициях. "Новоприборная" русская пехота показала себя с наилучшей стороны в огневой подготовке, отбив все последующие шведские атаки на шанцы, но оказалась пока относительно слабой в рукопашных схватках - особенно в сравнении с по большей части погибшим в минувших битвах московским стрелецким корпусом, профессионально обучавшимся венгерской школе боевого фехтования. Потери кавалерии были катастрофичны - погибла половина тяжелой конницы. Впрочем у шведов было не лучше - полегли все драгунские полки и большая часть рейтарских.
Русская армия оставалась в укрепленном лагере, снабжаемая по Двине, король отошел к Кокенгаузену, где узнал, что многочисленные русские и ногайские конные партии со стороны Пскова вступили в Ливонию и разоряют край. Потеряв свою лучшую конницу и почти всех драгун в минувшем бою и имея за плечами не уничтоженную армию противника, король не мог эффективно противостоять московским набегам, превращающим Лифляндию в пустыню - шведская армия не могла гоняться по всей стране за летучими "корволантами", имея на хвосте неразбитую русскую армию. С севера приходили неутешительные известия - воевода Валуев удачной вылазкой нанес тяжелые потери шведскому корпусу, осаждавшему Нарву, сам командующий осадой генерал Горн погиб. Деньги в королевской казне заканчивались, а с Ливонии взять было нечего.
Царь Иван, раненый в минувшем сражении, но удерживавший управление армией в своих руках, рассчитывал первоначально взять шведов измором, сочетанием маневренной войны с тактикой конных набегов. Данный план кампании имел бы все шансы на успех, если бы в тылу у царя не было другой вражеской армии. Через 2 недели после битвы пришло известие о падении Слуцка. Подавив огонь фланкируюших бастионов и полуразрушив один из них взрывом подведенной мины, Валленштейн упорной бомбардировкой разрушил наиболее уязвимую куртину крепости. Штурм стоил его войску больших потерь (впрочем штурмовые колонны Валленштейн составил преимущественно из литвинов), но увенчался успехом. Русский гарнизон по большей части погиб, раненый Шеин попал в плен.
Овладев Слуцком, Валленштейн двинулся на восток. Заняв без боя Бобруйск и Свислочь, гетман в середине июля вышел к Днепру. Но здесь перед ним встала другая твердыня Белой Руси - Быхов. Так же великолепно укрепленный "по последнему слову", так же в изобилии снабженный запасами и сильным гарнизоном. При этом двигаться гетману приходилось по пустынной территории - местные крестьяне скрывались в лесах и вели активные партизанские действия.
Тем не менее известие о падении Слуцка заставило царя начать переговоры со шведами. После предварительных пересылок в Кокенгаузен направился сам "великий канцлер" Федор Романов.
Федор Никитич явился в ставку Густава Адольфа блистая роскошью, в сопровождении раззолоченной свиты на великолепных аргамаках, и переговоры начал с блестящего пира, данного для короля и его военачальников. Французские вина лились рекой, золотая посуда раздаривалась после каждого тоста. После нескольких посольских приемов у шведов сложилось впечатление, что средства московского государя неисчерпаемы (и близкого конца войне ждать не приходится). Впечатление это подкреплялось тем фактом, что царь сумел за 1 год перевооружить свою армию новыми мушкетами. На переговорах русский канцлер рассыпался в похвалах военному искусству шведского короля, вставляя между делом, что царь уже и не мечтает об аннексии занятой шведами Ливонии, а собирается только не оставить в этой стране камня на камне в отместку за измену неверных вассалов - и при виде рыскавших по Ливонии татарских загонов высказывания эти звучали весьма актуально.
В то же время Романов намекал, что в случае мирного соглашения царь готов оказаться от сюзеренитета над Ливонией в пользу короля Швеции, но лишь с тем условием, что король поможет ему закончить эту войну на приемлемых условиях. Требования уступки Нарвы (под стенами которой только что потерпел поражение корпус Горна) и возврата Выборга Романов категорически отверг, напомнив, что Выборг был уступлен России в обмен на помощь, оказанную отцу Густава Адольфа при низложении со шведского трона ныне царствующего в Польше Сигизмунда (который кстати до сих пор титулуется королем Швеции и несмотря на то, что его отречение от претензий на шведский трон было требованием Густава Адольфа при вступлении в эту войну, отречения так и не последовало). Да и.... владение Лифляндией для короля Швеции в значительной степени обесценивается тем, что Рига остается под польским сюзеренитетом (и уступать ее Сигизмунд явно не собирается).
Все эти внушения все более и более действовали на короля и его окружение, тем более что с запада шли вести неутешительные. В Амстердаме скончался Морис Оранский, Голландия принимала в качестве его наследника императора Фридриха, но в Штатах шли бурные препирательства по поводу степени ограничения его власти; голландских субсидий на продолжение войны ждать не приходилось, и наконец из Дании доходили вести, что король Христиан при вести о смерти Мориса начал военные приготовления.
12 августа 1622 в Кокенгаузене Федор Романов подписал прелиминарный мирный договор между Россией и Швецией. Согласно договору Россия отказывалась от сюзеренитета над Ливонским орденом и признавала его секуляризацию. Швеция получала Эстляндию с Ревелем (но Нарва с уездом, присоединенная непосредственно к России еще при Грозном, за Россией и оставалась), и Лифляндию, но Латгалия (область, и в РИ оставшаяся за РП), так и незанятая шведами, так же осталась за Россией, и Динабург, переименованный в Двинск, стал одной из главных крепостей русского западного рубежа. Договор должен был вступить в силу после заключения мира России с союзником Швеции - Голландией (в котором король Швеции должен был стать посредником), а пока между Россией и Швецией вступало в силу перемирие.
На другой день после подписания договора шведская армия выступила к Риге, к которой направился из Ревеля и шведский флот - король решил овладеть жемчужиной Балтики, не дожидаясь польских уступок. Русская армия выступала на юг - в Белоруссию.
Валленштейн получил известие о соглашении царя со шведами в осадном лагере под Быховым. Располагая всего 20000 солдат, причем из них 10000 своих и 10000 литовских - гетман не стал начинать осаду Быхова с риском быть отрезанным от Литвы наступающей с севера московской армией. Валленштейн отступил обратно к Слуцку, где князь Альберт Радзивилл энергично восстанавливал поврежденные укрепления и снабжал крепость запасами.
В это время царь Иоанн уже выступил на юг. Отряды легкой конницы, перейдя Двину, двинулись прямо в Литву, и уже через несколько дней окрестности Вильны затянулись дымом пожарищ. Канцлер и воевода Виленский Лев Сапега не располагал достаточными силами для изгнания неприятеля, и засев в городе, с башни виленского замка вынужден был наблюдать разорение края.
Валленштейн вскоре получил послания Сапеги с мольбой защитить Литву. Снабдив отвоеванный Слуцк достаточным гарнизоном, Валленштейн и Радзивилл выступили на север, на помощь Вильне. На берегу Птичи разведка сообщила, что русская армия рядом, мало того - она овладела Минском.
Армии противников сблизились под Заславлем. Русская армия стояла у виленской дороги на берегу Птичи, в заново отрытых шанцах, под прикрытием нескольких батарей. Литовские всадники делали попытки выманить русских из укреплений, произошло несколько стычек конницы с переменным успехом, но покидать свою позицию русские явно не собирались. На военном совете Альберт Радизивилл, опасаясь русского вторжения в свое Несвижское княжество, настаивал на атаке, но Валленштейн заявил, что имея всего 8000 качественной пехоты атаковать русский лагерь было бы чистым безумием. Прочие литовские военачальники, хорошо осведомленные о подвигах в Литве и Жмуди русско-татарских "загонов", возглавляемых Касимовским ханом Арсланом (внуком Кучума), требовали немедленного движения к Вильне. Трехдневное "стояние на Птичи" закончилось тем, что Валленштейн и Радзивилл двинулись к Вильне. Литовская конница шла в арьергарде, отбивая нападения русской, но не отрываясь далеко от обоза.
Арслан-хан Касимовский, своевременно извещенный о движении литовцев, оттянул свои отряды на север, успев увезти добычу, и перешел Двину под Двинском, уйдя от преследования литовской конницы. Осенняя распутица прекратила военные действия. Укрепив отвоеванный Минск, царь отошел к Полоцку на зимние квартиры.
Несколько более успешно для Польши окончилась кампания на Волыни, где казацкое войско Сагайдачного и крымский хан Джанибек противостояли всей польской армии во главе с королем, имевшей в своем составе 10000 солдат Валленштейна, возглавляемых графом Терцки. Весной казаки и татары напали на Луцк и Львов, но взять ни один из этих городов не удалось. В июне король Сигизмунд подошел к Львову. Хан и гетман, отойдя на восток, заняли позицию у Злочева и приняли сражение.
28 июня армии сблизились и начались первые стычки конницы.29 июня поляки значительными силами атаковали казацкий табор с еще не до конца отрытыми шанцами. Но Сагайдачный ударил на них с боку и отрезал польское войско от его лагеря; погибло около 7 000 поляков, казаки добыли 28 хоругвей, в том числе знамя польного гетмана Потоцкого. 30 июня поляки атаковали казаков главными силами. Польская конница сбила казаков с поля, рассеяв их лаву, и дошла до таборных возов, где атака захлебнулась.
Сагайдачный перешел в контратаку. В этот момент по польскому флангу нанесли удар всеми силами татары. Их атака опрокинула польскую конницу, и Джанибек атаковал поляков в открытый фланг.
К несчастью казаков и татар именно здесь была выстроена пехота Терцки. Быстро развернувшись навстречу атакующим, солдаты Терцки обрушили на татар шквальный огонь из полковых пушек и мушкетов. Татары, еще никогда не видевшие столь мощного обстрела, обратились в бегство, и оправившаяся польская конница ударила по ним и погнала.
Бегство татар открыло теперь уже фланг казацкого войска, в который врубилась польская конница. В наступление двинулась и пехота Терцки. Сагайдачному пришлось срочно прекратить контратаку и отойти в табор за линию возов. Здесь на линиях таборных возов произошел ожесточенный бой. Линии возов были прорваны, и только заблаговременно отрытые шанцы спасли казацкое войско. Под прикрытием укреплений казаки беглым огнем отбили атаку противника.
Ночью казацкое войско покинуло позицию и отступило на восток. С утра поляки попытались преследовать казаков. Польская конница настигла казацкий арьергард, и только атака оправившихся от вчерашнего шока татар спасла его от гибели.
Победоносное польское войско двинулось на Каменец и осадило его. Осада без особых успехов тянулась до зимы.
Но наиболее активно в этом году развернулись события на Балканах.
Мы уже говорили об антивенгерском восстании в Боснии, начавшемся по вступлении туда ромейских и сербских войск. К концу 1621 года вся Босния кроме Яйцевского баната была освобождена от власти Венгрии. Отряды повстанцев двигались по Банату и Воеводине. Сербский князь Стефан Петрович, оказывая активную помощь повстанцам, думал только об освобождении захваченных Венгрией сербских территорий, и не догадывался, какую страшную мину он закладывает под австро-венгерскую государственность.
Венгрия исстари была государством знати, и для этой знати традиционным было стремление к ограничению королевской власти. В Австрийских землях дворянство так же было достаточно могущественным, и еще более усилилось во время реформации через секуляризацию церковных земель.
Габсбурги, начиная с Максимилиана I и Карла V, придя к власти в обстановке внешней угрозы, усиливали королевскую власть и старались консолидировать все силы страны для отпора туркам. При этом, подавляя недовольство знати, они опирались на города, а в Венгрии, где города были слабы - на широкие массы народа. В своих Австро-Венгерских владениях императоры ограничили барщину и оброк строго узаконенной нормой, удерживали стабильные налоги и разрешили крестьянам носить оружие. Дворянство ненавидело своих правителей и не раз поднимало мятежи. Но Габсбурги располагали мощной армией, вербуемой на средства, получаемые с богатых Нидерландов, из того же самого венгерского дворянства, безземельного или мелкопоместного. Мощь армии и поддержка народных масс делали режим Габсбургов весьма устойчивым, несмотря на перманентный конфликт с дворянством.
Потеря Нидерландов нанесла страшный удар Габсбургскому режиму. Регулярная армия погибла в боях с коалицией, денег на ее быстрое восстановление не хватало, и Матвей вынужден был призвать к оружию венгерскую знать и дворянство. Оказавшись главной военной силой в стране, венгерское дворянство объединилось в конфедерацию с австрийским, и продиктовало претенденту на трон Фердинанду новую дворянскую конституцию, урезав королевскую власть до минимума и превратив Австро-Венгрию в аналог Речи Посполитой.
После этого процесс закрепощения крестьян пошел по уже отыгранному польскому сценарию. Дворянские собрания стали принимать постановления, отменяющие прежнюю регламентацию барщин и оброков; повинности резко возросли. Француз Шок де Брес писал уже в 1620 году, что венгерские дворяне приравнивают крестьян к скоту и жестоко обращаются с ними. Ограничения барщины были постепенно отменены, и положение крестьян действительно приблизилось к положению рабов.