Австро-Венгрия XVI века
| Вид материала | Документы |
- Промышленно развитые страны мира в начале XX века: сша, Великобритания, Германия, Франция,, 171.3kb.
- Первая мировая война война между двумя крупными коалициями капиталистических держав:, 40.96kb.
- Реферат на тему: "Революція у Австро-Угорщині р. І її наслідки (в датах І подіях)", 195.34kb.
- Власть Центральной Рады была восстановлена, но немецкое командование и диплом, 206.12kb.
- Первая мировая война 1914-18, 74.8kb.
- Н. Г. Чернышевского Кафедра истории России Русская церковь и государство в первой половине, 326.05kb.
- По столицам австро – венгрии, 100.65kb.
- Начало первой мировой войны, 201.07kb.
- А. С. Пушкин Если ополчится на меня полк, 190.67kb.
- Начало войны. 15 июня 1914г, 256.35kb.
Впрочем смена "великого канцлера" не привела к кардинальным переменам в правительстве. На местах остались подобранные Василием и Федором Романовым главы важнейших приказов - думные дьяки Иван Грамотин, Петр Третьяков, Богдан Сутупов, Иван Чичерин. А главное - оставался на прежнем месте человек, обладавший к этому времени пожалуй наибольшим, хотя и негласным влиянием в государстве - думный дворянин, коммерции советник, глава Приказа Большой Казны и глава Хлебного Приказа Федор Иванович Андронов.
Он родился в семье мелкого торговца из Погорелого Городища. Этот небольшой тверской городок (еще в XVI веке носивший гордое имя Держеславль) стоял на пересечении торговых путей, соединяющих Псков и Великие Луки с Москвой, Тверью и Ярославлем.
Главным товаром его отца Ивана Андронова были лапти - товар, пользовавшийся в то время большим спросом. Федор Андронов расширил семейный бизнес: он стал скупать по деревням кожи и перепродавать их скорнякам. Дело оказалось настолько выгодным, что вскоре под его контролем оказалась почти вся торговля кожей в западных районах Руси. Коммерция Федора пошла с еще большим успехом, когда местный воевода порекомендовал молодого предприимчивого купца в качестве помощника членам гостиной сотни - высшей купеческой корпорации "гостей", занимавшегося торговыми операциями царского двора и внешнеторговыми операциями. При регентстве Анны Стефановны и канцлере Борисе Годунове Андронов вошел в эту привилегированную корпорацию. Борис не задолго до смерти поручил ему Большую Казну.
Андронов стал во главе финансового ведомства в тяжелое время - доходы от посреднической торговли с востоком с перемещением торговых путей на Средиземное море были потеряны, Персидская компания обанкротилась. Андронов предпринял комплекс мер по компенсации потерь за счет вывоза на запад чисто русских товаров - хлеба, леса, льна, пеньки, кож, смолы, поташа и др. По его почину на Новгородчине были расширены посевы льна и конопли, производство парусины и канатов. Был организован вывоз хлеба, хотя и в ограниченных количествах. Наконец Андронов монополизировал торговлю сибирскими мехами. Меха и хлеб доставлялись на запад на "государевых кораблях", и сбывались там агентами компаний. Операции "гостиной сотни" при Федоре приняли невиданные ранее масштабы внутри страны - в частности он регулярно организовывал скупку хлеба в южных колонизируемых уездах с последующей его продажей не только за рубеж, но и внутри страны, на севере.
Князь-регент Василий очень ценил Андронова, занявшего при нем в русском правительстве достаточно сильную и самостоятельную позицию. Голицын, недолюбливая "торгового мужика", не мог без него обойтись. Даже в Константинополе ценили Андронова, и Димитрий, направляя пасынка в Москву, рекомендовал ему московского казначея в качестве советника.
В конце 1616 года Андронов подал молодому царю свой "ливонский проект". Андронов предлагал распространить московскую хлебную монополию на вассальную Ливонию. В отличии от Новгородчины Ливония плодородна и является вторым после Польши экспортером хлеба на запад. Проект предусматривал запрет для ливонских дворян продавать хлеб иностранным купцам - они могли продавать его только русской "гостиной сотне". Ливонский хлеб должен был доставляться на Запад на русских кораблях и продаваться непосредственно местным хлеботорговцам, исключая голландское посредничество.
Конечно же, писал Андронов, формально это будет нарушением прав Ордена, но у России достаточно силы, чтобы заставить ливонских вассалов принять новые условия сосуществования. Возможные жалобы ливонцев императору и рейхстагу СРИ Андронов не считал опасными, ибо после падения дома Габсбургов оценивал потенциал СРИ крайне невысоко - новый император по его мнению не обладал ни властью, ни авторитетом в Германии. Единственным осложнением будет недовольство Голландии, которая и так с большим неудовольствием смотрит на русскую систему гос. монополий и на появление "государевых кораблей" в своих портах. Но возможные голландские демарши можно будет парировать союзом и торговым соглашением с Англией.
Следующим этапом внешней политики Андронов полагал войну с Польшей, которая все равно неизбежна в связи с возобновлением Сигизмундом притеснений православной Церкви. Завоевание Белой Руси и Риги даст возможность организовать вывоз из Белой Руси и Смоленщины и подавить польскую конкуренцию. Положение главного хлебного поставщика Европы при сохранении государственной монополии на экспорт должно было дать русскому государству доходы, многократно превосходящие утраченные прибыли почившей Персидской компании.
Иван счел нужным проконсультироваться с Константинополем, но Димитрий пришел от проекта в восторг. Решение было принято.
В апреле 1617 на собранном в Дерпте ливонском ландтаге брат канцлера князь Андрей Голицын объявил "государеву волю". Для пущего впечатления во все портовые города Ливонии - Ревель, Гапсаль, Пернов - были введены русские гарнизоны, а в Пскове и Нарве сосредоточены два сильных войсковых корпуса. Тем не менее ландтаг разразился протестами и был распущен. Андрей Голицын ввел в Ливонию русское войско и фактически отстранил магистра и капитул от власти в стране. Таможни в гаванях изъяли из ведомства ливонских властей и передали особому управлению во главе с присланным Андроновым дьяком Иваном Безобразовым. Безобразов организовал во всех портах конторы "гостиной сотни", и ливонские помещики за неимением иного выхода вынуждены были продавать урожай этим конторам. Хлеб тут же грузился на "государевы корабли", отплывавшие на запад. Груз был столь обильным, что судов не хватало, и тогда Андронов ничтоже сумняшеся договорился с англичанами о фрахте кораблей.
Возмущение деловых кругов Голландии не имело предела. Балтийская компания понесла значительные убытки. Раздавались призывы топить русские и зафрахтованные английские корабли в Северном море. А совет голландских торговых компаний уже обсуждал проект бойкота русских товаров за счет увеличения вывоза хлеба и "лесных товаров" из Польши и Швеции, но в конце концов счел его невыгодным. Подсчитав все за и против, Голландия решила было смириться с новым положением. Но решение это так и не успело войти в силу - начавшаяся в 1619 русско-польская война и быстрые русские успехи напугали голландцев перспективой полного русского завоевания Польши и соответственно - полной монополизации Россией восточно-европейского хлебного рынка. С началом польской войны единой мыслью деловых и властных кругов Голландии стало одно - "надо остановить московита".
Война с Польшей назревала давно. Сигизмунд с удвоенной энергией продолжил антиправославную политику покойного короля Казимира. Епархии, переданные православным, после смерти очередного епископа замещались униатами, и к 1615 в Западной Руси оставался всего один православный епископ - Иеремия Тиссаровский во Львове. Но мало того, Сигизмунд в самом ВКЛ пошел на то, на что не решался Казимир - развязал открытое преследование православных. Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храмах народ преклонять колена и ударять себя в грудь по обычаю римскому и читать Символ Веры о Святом Духе неправославно. Храмы насилием отнимали и объявляли униатскими. Духовенство латинское переезжало от храма к храму в повозках, в которые впрягали до 20 и более человек, вместо скотов. Те храмы, прихожан которых никаким насилием не могли вынудить к унии, были отданы в аренду евреям; ключи храма и колокольни перешли в еврейскую корчму.
На сейме 1616 волынский депутат Лаврентий Древнинский говорил: "Каждый видит ясно, какие великие притеснения терпит этот древний русский народ относительно своей веры. Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях нет монахов -- там скот запирают; дети без крещения умирают; тела умерших без церковного обряда из городов, как падаль, вывозят; мужья с женами живут без брачного благословения; народ умирает без исповеди, без приобщения. Неужели это не самому Богу обида, и неужели Бог не будет за это мстителем? Не говоря о других городах, скажу, что во Львове делается: кто не униат, тот в городе жить, торговать и в ремесленные цехи принят быть не может; нельзя мертвое тело погребать, нельзя к больному с Тайнами Христовыми открыто идти. В Вильне, когда хотят погребсти тело благочестивого русского, то должны вывозить его в те ворота, в которые одну нечистоту городскую вывозят. Монахов православных ловят на вольной дороге, бьют и в тюрьмы сажают"".
В 1614 в Константинополе скончался патриарх Рафаил, и его преемником при содействии Димитрия был избран Кирилл Лукарис. Владыка Кирилл, начиная свою церковную карьеру экзархом Руси, а научную - ректором Острожской Академии, с самого начала уделил западнорусским делам особое внимание.
Казимир и Сигизмунд старались назначать в Раду ВКЛ исключительно католиков, дабы минимизировать влияние православных на государственные дела. Благодаря такой политике к 1618 году в литовской Раде остался только один православный сенатор - князь Михаил Вишневецкий. Но именно он по пресечении рода Острожских был могущественнейшим магнатом Западной Руси. Ему принадлежала вся оставшаяся за Литвой часть Киевщины - староства Овручское, Житомирское и Брагинское, ему же - княжество Вишневец на Волыни. Князь поддерживал связи с Константинополем благодаря женитьбе на дочери назначенного Димитрием господаря Молдавии Иеремии Могилы княжне Раине. Вишневецкий оставался последним могущественным "столпом православия", и именно к нему обратился Лукарис, когда решил назначить для управления западнорусской Церковью полномочного патриаршего экзарха.
Экзархом был назначен архимандрит Киево-Печерской Лавры Иов Борецкий. Ему были даны чрезвычайные полномочия от лица патриарха - управлять западнорусской Церковью, распоряжаться ее имуществами, рукополагать епископов. При поддержке Вишневецкого Иов явился в пределы ВКЛ и обосновался в издревле принадлежавшем Лавре городке Полонное на территории владений Вишневецкого.
К празднику Успения Пресвятой Богородицы 15 августа 1618 г. съехалось в Полонное множество знатнейшего духовенства, шляхты и представителей братств. Скорбя о бедственном положении сиротствующей русской митрополии, все стали просить экзарха рукоположить епископов, на что у него есть патриаршие полномочия. Опираясь на постановления последних сеймовых конституций, определявших свободу восточного вероисповедания, экзарх рукоположил десять епархиальных архиереев.
Восстановление православной киевской иерархии встревожило униатских епископов. Тотчас они подали донос Сигизмунду III, что Иов Борецкий и другие посвященные им епископы суть не кто иные, как московские шпионы и возмутители русинов, что самое посвящение их без королевского разрешения есть нарушение и презрение высшей правительственной власти. Без всякого исследования доноса король немедленно велел разослать универсалы, где все новопосвященные епископы объявлены были изменниками, которых следует ловить и представлять королевскому суду.
Этого было достаточно, чтобы у врагов православия развязались руки, и на православных обрушились неистовые гонения. По всем городам ВКЛ стали захватывать православных купцов и горожан, бросать в тюрьмы и предавать истязаниям. Судебные протесты не принимались. Толпы вооруженных чем попало католиков и униатов во главе со студентами иезуитских колледжей врывались в храмы и избивали верующих с криками "изменники, изменники, Русь нечестивая". Дело как правило заканчивалось отнятием храма на унию.
Король потребовал от Вишневецкого выдать патриаршего экзарха, но князь отказался. Тогда в его владения двинулось польское кварцяное войско. Выхода у Вишневецкого не было - он призвал на помощь казаков и со всеми своими владениями попросился в подданство Димитрия.
Война фактически началась.
Зима 1618-1619 ушла на концентрацию войск. Московское царство сосредотачивало 2 армии - в Смоленске и Великих Луках - для вторжения в ВКЛ.
С момента разгрома Османской империи московская армия уже почти 20 лет находилась в состоянии "почивания на лаврах". Победа над страшными турками внушила русским ореол непобедимости, и русские военные деятели не очень следили за военными новшествами на западе (впрочем для данной войны это было не столь важно - польская армия придерживалась той же "венгерской" тактической школы, которую ввел в России Михаил Глинский). Самой армии при Василии уделялось немного внимания. Регулярные сборы и обучение дворянского ополчения прекратились, городовые стрельцы превращались в ополченцев, и фактически только московский стрелецкий корпус оставался боеспособным формированием "на уровне". Петр Басманов, назначенный с воцарением Ивана Юрьевича начальником Разряда, за три года сумел подтянуть дворян и провести несколько массовых сборов и учений. Почти все военнообязанные дворяне за эти три года успели пройти по году регулярной службы в воссозданном "жилецком" корпусе.
Басманов возглавил смоленскую армию, тогда как сосредоточенным в Великих Луках корпусом, предназначенным для удара по Полоцку, командовал Шеин. Кроме того отдельный корпус Трубецкого был направлен на юг, на усиление армии Димитрия, задачей которого был разгром коронных поляков.
Димитрий располагал относительно небольшой, но отлично обученной, опытной и боеспособной армией, во главе которой стояли талантливые полководцы - князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский и валашский господарь Михай Храбрый (отметивший в 1618 свое 60-летие). Кроме того к его армии должны были примкнуть запорожские казаки во главе со своим гетманом Петром Конашевичем-Сагайдачным, и Крымские Ногаи во главе с ханом Джанибеком.
Поляки, до сих пор с Россией почти не сталкивавшиеся, отнеслись к войне спокойно и с уверенностью в своих силах. Они вспоминали битву при Зноймо, где польские гусары разгромили сильнейшую в Европе армию императора МаксимилианаII, вспоминали и победу короля Владислава над армией Ивана Грозного в Литве. Кварцяное войско было значительно усилено, созвано посполитное рушение. Во главе армии стал один из героев битвы при Зноймо, старик Жолкевский.
Литвины, гораздо лучше знавшие, что такое "московская война" испытывали явное беспокойство. Канцлер Лев Сапега и гетман Кароль Ходкевич до конца пытались предотвратить войну, и проклинали короля, все же втравившего ВКЛ в это самоубийственное столкновение. Самым страшным было даже не очевидное превосходство в численности московских армий над войском ВКЛ, сколько социально-политическая ситуация внутри княжества, населенного в основном православными русичами. Всем было ясно, что после последних гонений горожане-русины не станут "боронить" города против единоверцев. Но гораздо страшнее было настроение огромной массы порабощенных крепостных крестьян. Сельский люд отлично знал о московских порядках, и с нетерпением ожидал освобождения от фольварочного рабства. "Хлопы молят Бога, чтобы пришла Москва" - с ужасом писал канцлеру Сапеге польный гетман ВКЛ Госевский.
Весной 1619 вторжение началось. Войне был придан характер священного освободительного похода. За мародерство и насилия на освобождаемых русских землях в армии была введена безусловная смертная казнь. Тысячи священников и монахов сопровождали войска в качестве "политработников".
Армия Басманова, с которой шел и царь Иван Юрьевич, вторгшись в Литву со стороны Смоленска, штурмом захватила Оршу. С другой стороны Шеин подошел к Полоцку. Местное православное население благодаря "подвигам" нового униатского епископа Иосафата Кунцевича было охвачено тотальной ненавистью как к унии, так и к поддерживавшему ее режиму. Как только русские войска появились у Полоцка, в городе вспыхнуло восстание. Королевский гарнизон некоторое время отсиживался в замке, но, видя приготовления к штурму, капитулировал. Вслед за Полоцком сдался и Витебск.
На юге, в Поднепровье, вспыхнуло мощное крестьянское восстание, возглавляемое православным шляхтичем Романом Ракутовичем (да простит меня покойный Короткевич за плагиат, но не смог удержаться от использования сюжета "Седой легенды"). Повстанцы овладели рядом замков, а в июле вступили в Могилев, присягнувший царю. Горки, Пропойск, Кричев один за другим сдавались отрядам Ракутовича, превратившимся в нешуточную силу. В конце июля Ракутович явился в царский лагерь, был принят в службу и пожалован воеводством Мстиславско-Могилевским.
В Орше царь Иван огласил царский манифест, призывающий "всю Русь православную" вставать "за веру и вольность". Объявлено было о безусловной отмене крепостного права на отвоеванных землях. Шляхтичи, перешедшие на сторону царя, должны были сохранить свои земли на московских условиях (лишение всякой власти над крестьянской "громадой" и ее землей, причем общинное самоуправление "громад" восстанавливалось, отмена всех прежних повинностей и получение с крестьян строго фиксированной денежной ренты). Желающим поступить на московскую службу было обещано "великое государево жалование". Города должны были сохранить магдебургию, но с удалением из магистратов католиков и униатов. Уния "грубная Богу всемогущему", подлежала безусловному уничтожению (насаждавших ее монахов-базилиан как русские войска, так и повстанцы в случае поимки просто резали).
Ходкевич, отойдя от Орши, внезапно атаковал авангард армии Басманова, возглавляемый князем Лыковым, и нанес ему тяжелые потери. Но вскоре старый гетман получил страшные известия - у него в тылу в Минском воеводстве поднялись "хлопы". Как и на Могилевщине во главе повстанцев стоял православный шляхтич - Андрей Валюжинич. Ходкевич вынужден был начать отход к Борисову. Меж тем Басманов, овладел сильно укрепленным Шкловом и соединился с подошедшим от Полоцка корпусом Шеина.
Теперь московский воевода начал стремительное преследование отступающей армии Ходкевича. 20 июля 1619 у местечка Шепелевичи Ходкевич вынужден был принять бой с наседавшим войском Басманова. Литовская армия сражалась отчаянно, старый гетман трижды водил своих гусар в атаку. Но превосходящие силы русской армии одержали решительную победу - 6 тысяч литвинов легло на поле боя, остатки литовской армии рассеялись в лесах.
Разгром армии Ходкевича сделал ВКЛ беззащитным. Басманов устремился к Вильне.
"Русь православная" взрывалась как перегретый котел. По всей Белой Руси полыхали крестьянские бунты, горели шляхетские имения и католические монастыри. Минск сдался войскам Басманова. 20 сентября 1619 московское войско подошло к Вильне. Защищать город было некому. Царь Иван Юрьевич торжественно вступил в столицу ВКЛ, приветствуемый православным населением.
Не менее успешно развивалось наступление на юге. Димитрий еще зимой сосредоточил войска на нижнем Дунае. Как только сошел лед и просохла степь, он двинулся в поход, перейдя Днестр в районе Бендер. Соединившись под Брацлавом с казаками и татарами, "василевс ромеев" двинулся в польскую Подолию.
Расчет Дмитрия на раннее выступление оправдался - польское посполитное рушение еще только собиралось под Львовом, а гетман Жолкевкий со своей армией ждал подхода ополченцев в укрепленном лагере в районе Могилева-Подольского. Дмитрий, занял позиции напротив польского лагеря и так же окопался, а гетман Сагайдачный с казацким войском выступил на Волынь. Казацкий гетман предпринял стремительный рейд до самых Брод, всюду распространяя ложное известие, что Жолкевский разгромлен. Рушение во главе с королем Сигизмундом так и не решилось двинуться дальше Львова.
Как и в Белой Руси, по всей Волыни и Подолии полыхали крестьянские бунты. Горожане Острога изгнали администрацию своей госпожи - внучки славного князя Константина, но фанатичной католички Анны-Алоизы, и впустили в город казаков. Злочев, Константинов и ряд других замков Волыни перешли в руки Сагайдачного.
Меж тем старый коронный гетман, не получая известий от короля, двинулся на прорыв. Покинув лагерь, Жолкевский выступил на запад. Димитрий дважды атаковал его, но поляки, заняв позицию, отражали атаки.
В начале июня к Дмитрию подошел корпус Трубецкого, двигавшийся из Киева через земли Вишневецкого на Правобережье. Жолкевский был уже под Смотричем. Но теперь, с подходом Трубецкого, у Дмитрия было решающее превосходство. 3 июня неподалеку от Смотрича армия Жолкевкого была окружена. Произошел ожесточенный "бой насмерть". В конечном итоге польному гетману Конецпольскому с остатками конницы удалось прорваться из окружения и пробиться на соединение с королем. Вся остальная польская армия была истреблена, погиб и сам старик Жолкевский.
Теперь Димитрий двинулся к Каменцу-Подольскому, каковой полагал "ключом короны Польской". Замки Каменца, расположенные на неприступных кручах, были "крепки зело", но император не пожелал оставлять в тылу столь мощную крепость. Осада Каменца затянулась до поздней осени. Польский гарнизон держался до последнего, отбив все приступы, и сдался в октябре, когда в крепости закончились порох и провиант.
В то время как император осаждал Каменец, старик Михай Храбрый с гетманом Сагайдачным и татарами двинулись на Волынь. Посполитное рушение, охваченное распрями и так и не собравшееся в полном составе, отошло к Замостью. Сагайдачный захватил Луцк, а к концу сентября - и Владимир-Волынский. Волынская православная шляхта во главе с "маршалком" князем Четвертинским присягнула императору, а воеводой Волыни был объявлен князь Михаил Вишневецкий.
Русские военачальники праздновали победы. И никто не догадывался о мощной угрозе с запада - возникающей антирусской европейской коалиции. Инициатором создания этой коалиции стал бывший союзник России - Голландия. Здесь необходимо коснуться ситуации в Европе.
За прошедшие годы положение Голландии укрепилось еще более. Голландия располагала не только мощным флотом, но и сильной сухопутной армией, возглавляемой лучшим полководцем Европы - Морисом Оранским.
Морис стал фактически творцом нового явления в европейских армиях - профессионального кадрового офицера. До Мориса Оранского капитан являлся вождем и передовым бойцом своей роты. Вне боя занятий не было ни у начальников, ни у солдат. В лагере царило вино и азартные игры, которые занимали досуги. Учила молодого солдата исключительно рутина -- лишь постепенно он перенимал сноровки ветеранов. Теперь от офицера потребовались знания: латынь, чтобы получить возможность изучать искусство древних, математика и техника, чтобы руководить атакой и обороной крепостей; офицер должен был стать квалифицированным специалистом в области строевого учения, т. к. теперь на него выпала задача -- воспитать и обучить солдата, стать его творцом. Представители образованных классов перестали презирать военную службу и постепенно начали наполнять ряды командного состава. Морис Оранский ввел, как правило, требование -- выслужить ценз -- отбыть три года в должности, чтобы получить права производства и назначения на очередную высшую должность. Начало чинопроизводству было положено.