Австро-Венгрия XVI века
| Вид материала | Документы |
- Промышленно развитые страны мира в начале XX века: сша, Великобритания, Германия, Франция,, 171.3kb.
- Первая мировая война война между двумя крупными коалициями капиталистических держав:, 40.96kb.
- Реферат на тему: "Революція у Австро-Угорщині р. І її наслідки (в датах І подіях)", 195.34kb.
- Власть Центральной Рады была восстановлена, но немецкое командование и диплом, 206.12kb.
- Первая мировая война 1914-18, 74.8kb.
- Н. Г. Чернышевского Кафедра истории России Русская церковь и государство в первой половине, 326.05kb.
- По столицам австро – венгрии, 100.65kb.
- Начало первой мировой войны, 201.07kb.
- А. С. Пушкин Если ополчится на меня полк, 190.67kb.
- Начало войны. 15 июня 1914г, 256.35kb.
Колоссальные прибыли от монопольной посреднической торговли подарили Голландии богатства, сделавшие ее символом буржуазного преуспевания. Голландия процветала: доходы крупнейших компаний были сравнимы с доходами европейских государств, и даже чернорабочие были обеспечены приличной зарплатой; немецкие батраки толпами приходили из-за границы, чтобы наниматься к голландским фермерам.
Все это было не ново: Амстердам повторял историю Афин, Сиракуз, Карфагена - новыми были лишь масштабы торговли, океанские парусные корабли и далекие торговые плавания. Торговля Голландии распространилась на весь мир и создала то, чего раньше не существовало: Мировой Рынок, подчинивший себе экономику многих стран.
Экономика всегда определяла политику, поэтому появление голландских кораблей изменило ход истории многих государств - прежде всего тех, которые располагались на берегах Балтики. Главным богатством южного побережья Балтики был хлеб, в котором нуждалась как сама Голландия, так и многие другие страны. На востоке Европы демографическое давление было низким и было много свободной земли, поэтому, когда голландские купцы стали предлагать за хлеб хорошие деньги, местные дворяне стали расширять посевы пшеницы. Им требовались работники, и поначалу они платили своим крестьянам, а потом силой заставили их отбывать барщину, год от года увеличивая повинности - так что, в конце концов, превратили крестьян в рабов, которые не имели своей земли, которых можно было продать и убить. В Польше, Пруссии, Дании, Лифляндии появились огромные хлебные плантации, "фольварки", на которых работали барщинные рабы, - а рядом с фольварками посреди парков располагались дворцы помещиков, наполненные той роскошью, которую предлагали голландские купцы в обмен на пшеницу. Огромные караваны из барж с зерном спускались по Висле, Одеру, Неману, Двине к портовым городам - Данцигу, Штеттину, Кенигсбергу, Риге; здесь зерно перегружали на голландские корабли, уходившие в Амстердам. Помимо зерна, из Прибалтики везли лен и пеньку для парусов и канатов, смолу и деготь для корабельных верфей.
На северном побережье, в Швеции, суровый климат не позволял выращивать пшеницу, но там была железная руда и древесный уголь - все, что необходимо для выделки железа. Нидерландский предприниматель Луи де Геер привез в Швецию мастеров со своей родины и основал здесь большие мануфактуры с домнами и литейными мастерскими. На своих мануфактурах де Геер отлил тысячи тяжелых пушек для голландского флота, но главным его достижением было создание легких гаубиц, которые могли передвигаться по полю боя с запряжкой из двух лошадей. Гаубицы де Геера имели столь тонкие стенки ствола, что могли стрелять лишь картечью - крупной дробью, которой поражали пехоту, - однако они отличались удивительной по тем временам скорострельностью: они делали три выстрела в минуту и буквально засыпали картечью противника.
Железо, пшеница, лен, все богатства Балтики доставлялись на огромные промежуточные склады в Амстердаме; из Норвегии сюда привозили корабельный лес, а из Англии - шерстяные ткани. Англичане постепенно переняли у фламандцев навыки сукноделия, и оно стало самым распространенным ремеслом; английские ткани продавались голландцами по всей Европе. Мануфактуры требовали все больше шерсти, поэтому английским помещикам было выгодно сгонять своих арендаторов и превращать поля в пастбища. Дороги Англии были переполнены нищими, страну сотрясали голодные бунты, но англичане нашли способ избавиться от десятков тысяч голодных бедняков: по совету известного ученого Фрэнсиса Бэкона были основаны компании для переселения их в Америку. В оплату за возможность уехать в Америку бедняки должны были семь лет работать на американских плантаторов - это было все равно что продать себя в рабство, однако муки голода были таковы, что нищие с легкостью продавали свою "свободу". Десятки тысяч эмигрантов устремились за океан - таким образом, в Англии повторялась история Древней Греции: массовая эмиграция снижала демографическое давление и избавляла страну от социальных взрывов, позволяя аристократии продлить свое пребывание у власти.
Похожее положении сложилось в Испании: здесь тоже "овцы поедали людей". Огромные стада, принадлежавшие испанским грандам, герцогам и маркизам, дважды в год меняли пастбища и двигались через всю Кастилию, затаптывая крестьянские поля. Испанские короли ничего не могли поделать со своим дворянством: ему было выгодно продавать шерсть мануфактуристам. Крестьяне покидали свои наделы и десятками тысяч уезжали в Америку и Африку.
Мировой Рынок властно определял судьбы стран и народов, дарил одним благополучие, а другим - беды. Государства тех времен были еще слишком слабы, чтобы защитить себя от диктата рынка, - и даже если короли устанавливали таможенные пошлины, то контрабандистам ничего не стоило обойти порты и заставы. Французский король Генрих IV жаловался, что все богатства Франции уходят на оплату шелковой одежды, и французские деньги утекают в Испанию. Он издавал законы против роскоши, но ничего не мог поделать со своими разодетыми, как павлины, дворянами.
.
Естественно, что происходившие на Западе революционные перемены не могли обойти стороной Россию. Мировой рынок - это был новый лик Запада, обращенные к России, это был Вызов - и России предстояло найти Ответ.
В восточной Европе к началу XVII века сложился тип государства и общества, принципиально отличный от формировавшегося на Западе. Иван Грозный и сын его Иван Иванович вдохновлялись идеями Ивана Пересветова, и при реформировании России брали за образец Османскую империю времен Сулеймана Великолепного. Что не удивительно - известные философы европейского Возрождения, Жан Боден, Ульрих фон Гуттен и Томазо Кампанелла находили в Османской империи образец для подражания. Господство государственной собственности и значительное государственное регулирование в экономике, равенство сословий перед законом, поддержание государством и религиозное освящение социальной справедливости и социального обеспечения, абсолютная дисциплина и самодержавная власть монарха - все эти характерные черты Оттоманской Порты времен Сулеймана теперь характеризовали и Русское государство.
Реформы Ивана IV превратили Россию в восточное государство, основанное на заимствованных из Турции законах "справедливости", "адалет". Преобладала государственная собственность, в частной собственности согласно мысли тогдашних русских философов могли находиться лишь имущества, созданные личным трудом (патриарх ДионисийII (1615-1633), бывший Троицкий архимандрит и ректор Академии, настойчиво высказывал подобные идеи в своих проповедях). Земельной собственности в России в то время фактически не было, ибо собственность означает свободу распоряжения ею. Поместные и черносошные земли вообще не могли служить объектом купли-продажи, вотчинники и Церковь имели право на таковые операции с землей только при наличии специальной санкции царя.
Земля считалась государевой и находящейся в "вечной аренде" у крестьянских общин, ее обрабатывающих. Помещики имели право только на получение ренты, размер которой был строго фиксирован в "переписных листах". При этом барщина и натуральные повинности отсутствовали, все они были коммутированы в денежный оброк. При Иване Грозном эти порядки распространились и на вотчины. Таков же был и принцип управления церковными землями - монастыри и епископские кафедры являлись только получателями фиксированного оброка, на доходы от которого обязаны были содержать школы, больницы и богадельни. Впрочем источниками церковной благотворительности были не только доходы с земель, но и многочисленные пожертвования верующих.
Гражданским управлением руководили чиновники - дьяки, рекрутировавшиеся в основном из "поповичей", и имевшие обязательные образовательный ценз - т.е. выпускники Славяно-Греко-Латинской академии. Дети выслужившихся чиновников, получивших дворянство, поступали уже на чисто дворянскую военную службу. В результате во главе административного аппарата стояли люди, в основном ничем не связанные с интересами дворянства, и государство жестко держало в руках военную элиту.
Горожане и крестьяне объединялись в городские и сельские общины. Хозяйственным управлением и сбором налогов ведали в городах и уездах выборные "излюбленные головы", а гражданский суд - присяжные целовальники. Земские выборные действовали в посадах, станах, волостях и слободах. Каждый округ выбирал одного, двух или больше излюбленных старост с несколькими присяжными целовальниками. Крестьянская волость выбирала одного присяжного целовальника в окружной суд, а сбором податей ведал общинный староста при круговой поруке общины. Обложение было подворным, и перепись проводилась раз в пять лет. В ведомство суда присяжных входили судные дела исковые, т. е. гражданские, которые велись состязательным, исковым порядком, а не губным, следственным. Уголовные дела - поджог, душегубство, разбой и татьба - ведались присяжными земскими судьями совместно с губными старостами.
В городах и волостях часть местных налогов шла в казну общины - и каждый из ее членов мог в случае нужды рассчитывать на ее беспроцентную ссуду. В волостях и станах создавались общественные склады зерна - так же для выдачи ссуд и на случай стихийных бедствий. Государевы наместники имели право в чрезвычайной ситуации (например неурожая) указом регулировать рыночные цены, и в этих случаях закон предусматривал драконовские наказания для нарушителей.
Внутри страны государство удерживало монополию на некоторые товары, но эти монополии (как например на производство и продажу спиртного) сдавались на откуп общинам. Во внешней же торговле государство прочно удерживало монополию на целый ряд товаров - в первую очередь пушнину и хлеб. Реализацией этих товаров на внешних рынках занимались полугосударственные торговые компании, большая часть доходов которых принадлежала государству, и деятельностью которых распоряжалось ограниченное количество купеческих семейств, принятых на гос. службу - так называемых "гостей" или "коммерции советников", имеющих в компаниях свою долю дохода. Агенты компаний скупали хлеб, лен, пеньку, деготь и прочие товары на местах, грузили на принадлежащие компаниям речные суда, и доставляли в порты Нарвы и Невска (переживавшего расцвет), где продавали иностранным купцам. При этом наиболее доходные монопольные товары - пушнина и хлеб - доставлялись на Запад на "государевых кораблях", что позволяло снимать всю прибыль в пользу Российской казны.
Компании "гостей" были мощным экономическим орудием самодержавия - с помощью их разветвленного аппарата государство имело возможность организовать массовую скупку любых товаров в любом регионе страны, дабы потом использовать его для своих нужд или выбросить на рынок. Особенно это касалось хлеба, "стратегические запасы" коего после неурожаев 1602-1603 государство создавало регулярно. Сами собой вырабатывались мощные рычаги государственного регулирования, хотя те, в чьих руках эти рычаги находились, еще не осознавали всех их возможностей. "Гости" заняли по своему значению в государстве положение, до некоторой степени сходное с положением генуэзских банкиров в Испании и откупщиков-"финансистов" во Франции.
Всевластие государства в экономике на первый взгляд надежно защищало Россию от экспансии Мирового Рынка и от судьбы западных соседей России, все экономические, а затем и социальные структуры которых были безжалостно перестроены европейским спросом.
Регентство Василия Ивановича было для России периодом мира и благоденствия. Сам регент не являлся человеком энергичным и властным (и "продавливать" решения предоставлял своему "первому министру" Федору Романову), но был умен и весьма образован. В нем Россия впервые столкнулась с типом государя-философа. Главной целью власти Василий видел благоденствие подданных. Налоги поддерживались на низком уровне, создавалась общинная система хлебных запасов, кредита и взаимопомощи, продолжалась активная колонизация Черноземья.
Первая половина XVII века стала золотым веком русского крестьянства. Южные помещики из числа высшей знати владели обширными пространствами незаселенных земель - и, чтобы привлечь на них поселенцев, они предоставляли им выгодные "ссуды и помоги" и длительные льготы. Шла массовая миграция на юг, тысячи телег из густонаселенных областей Новгородчины и Центра катились на юг, в благодатную лесостепь. "Великое число земель и легкая работа дают способ земледельцам великое число земли запахивать, - писал современник, - так что во многих местах они четверть жатвы своей отдают приходящим из Замосковных уездов за то, что помогают хлеб их убирать". Средний крестьянский двор имел 5 лошадей, 5 коров и чистый сбор в 300 пудов хлеба - в 3-4 раза больше, чем нужно для потребления.
"Денег было мало, и они были почти не нужны. Продавая за 3 алтына меру пшеницы в городе, за 300 или 400 верст, они клали алтыны в горшки. Из алтынов составлялись у них сотни рублей. Кто имел 100 рублей, считался богатеем беспримерным. "Не наживи, - говаривали, - 100 рублей, а имей 100 друзей". Пчеловодство, множество хлеба и скота дозволяли варить для себя мед, пиво, водку. Изобильная жизнь, пышные и обильные общинные праздники южных сел позднее, когда наступили худшие времена, стали крестьянской "легендой о золотом веке".
Банкротство Персидской компании и прекращение доходов от посреднической торговли нанесли мощный удар по русским финансам. Поскольку повышать налогообложение Василий категорически не желал, возникла идея начать активную хлебную торговлю. Но значительно увеличить ее масштабы не удалось - прилегающие к Балтике области России были мало плодородны и сами себя не обеспечивали хлебом. Доставка же хлеба из Черноземья через систему рек и Вышневолоцкого канала была достаточно долгой и дорогой. Редко удавалось доставить зерно в срок, то есть до окончания навигации в Финском заливе. Организовать же хранение огромных партий зерна до следующего года было достаточно сложно. Доходы от расширения монопольной хлебной торговли так и не покрыли целиком потерь от банкротства Персидской компании, но по большей части позволили заткнуть брешь.
Князь-регент, будучи "великим любителем наук", заботился о распространении просвещения в России. В 1615 ректор Академии и Троицкий архимандрит Дионисий Радонежский был при поддержке Василия избран патриархом Московским. При дворе сложился ученый кружок, во главе которого стояли кроме патриарха новый ректор Арсений Глухой и "восприявший внешние науки от немец" придворный священник Иван Наседка. Они развернули проект широкой сети высших учебных заведений - филиалов Академии - во всех крупных городах России. Жители Ростова, столицы личного удела Василия, первыми били челом об открытии в их городе высшего училища с преподаванием "грамматической хитрости, языков славенского, греческого и латинского, математики и прочих свободных учений". Указ об открытии Ростовской "гимнасион" был выдан Василием на характерном для тогдашней русской интеллигенции языке, насыщенном греческими терминами - "да трудолюбивии спудеи радуются о свободе взыскания и свободных учений мудрости и собираются во общее гимнасион ради изощрения разумов от благоискусных дидаскалов". Подобные училища появились в Новгороде, Пскове, Смоленске, Нижнем Новгороде, Казани, и наконец в Воронеже, постепенно становившемся главным городом Черноземья.
В год низложения Рудольфа именно посланник Василия в Вене, дьяк Луговской, сманил в Россию оставшегося после свержения императора без работы и денег Кеплера. В письме, переданном ученому дьяком, говорилось: "известно учинилось, что ты гораздо научен и извычен астрономии, и географус, и небесного круга, и землемерию, и иным многим надобным мастерствам и мудростям, а нам, великому государю, такой мастер и годен". Жалование было предложено огромное, и Кеплер, оставшийся без средств к существованию, быстро согласился. Вскоре немецкий астроном уже читал лекции на латыни в Московской Академии, а обсерватория, оборудованная в Москве, породила затем легенду о "колдуне на Сухаревой башне".
В Сибири продолжалась экспансия на восток. Описанная выше война с калмыками временно приостановила русское наступление на рубеже Енисея, заставив бросить силы сибирских гарнизонов на оборону южного степного рубежа. Кучумовичи являлись серьезным дестабилизирующим фактором на южных границах от Уфы до Томска. В своей антирусской политике Кучумовичи старались - и небезуспешно - использовать военные силы ногаев и калмыков. Отдельные ногайские мурзы и беки, несмотря на отдаленность кочевий, время от времени участвовали в грабительских набегах царевичей. К 1616 году Алей Кучумович все же попал в русский плен и был пожалован поместьем в Ярославле, где и жил, сохраняя титул "царя сибирского".
Военные действия в степи отвлекали внимание сибирских воевод от востока, куда направлялись казацкие экспедиции за ясаком, но не делалось попыток закрепится, пока наконец русские не вынуждены были это сделать. В 1608 году тунгусский князец Данул "воевал" Кузнецкую волость остяцкого князца Тюметки, подчиненную в то время Кетскому острогу, и собирался идти на р. Кеть. Далее тунгусы предполагали идти к Кетскому острогу с целью подчинения себе местных остяков: "воевать ясачных людей... чтоб оне государю ясаку не давали, а давали ясак им".Разумеется, кетский воевода Григорий Федорович Елизаров не мог мириться с подобными действиями тунгусов, попытавшихся выступить в качестве конкурентов "государевых служилых людей". 6 мая следующего 1609 года Г. Елизаров отправил на тунгусов объединенный отряд стрельцов и казаков, находившихся в Кетском остроге промышленников-зырян, остяков с низовьев Кети (селькупов) и остяков князцов Урнука и Намака (кетов). Тунгусы были разбиты. Однако полученный урок не остановил воинственного Данула. В конце декабря 1610 года вновь поступило известие об осеннем нападении тунгусов на остяков Кузнецкой волости. В последующие годы тунгусы не менее активно совершали набеги на левый берег Енисея, держа в постоянном страхе остяков. Стало очевидным, что противостоять воинственным тунгусам и защищать от них ясачные остяцкие волости можно не совершая периодически карательные экспедиции, а прочно обосновавшись в их землях, тем самым превратив остяцкие волости из приграничных во внутренние. Тобольский воевода князь Куракин стал выяснять возможность строительства острога на Енисее. Летом 1617 он был построен.
Со строительством Енисейского острога начался процесс "приведения под высокую государеву руку" территории за Енисеем. Тунгусы Нижнего Приангарья в течение короткого времени из конкурентов русских ясачных сборщиков превратились в объект их пристального интереса: тунгусские князцы с 1621-1622 гг. сами начали платить ясак енисейским служилым людям.
В Ромее административная система оставалась той, что сложилась при турках - лишь санджаки были переименованы в уезды. В городах и областях судебными и хозяйственными вопросами по прежнему ведали выборные общинные власти - кнесы в славянских областях и димогеронты в греческих. Тимары турецких сипахи были розданы русским дворянам и болгарским войникам на тех же условиях что и при турках. Сохранялась и турецкая налоговая система, и единый поземельный налог - гарач (искаженное харадж) составлял основу поступлений. Налоги были снижены до уровня, существовавшего при Сулеймане. Потеря доходов от посреднической торговли больно ударила по ромейскому бюджету. Принимались меры для подъема сельского хозяйства, расширялись посевы зерна, хлопка, табака, производство шелка-сырца. Николай Маврокордато у себя на Хиосе восстановил шелкоткацкие мануфактуры. Но греческому производству не давал подняться обильный поток как шелка-сырца, так и готовых тканей, лившийся в Средиземноморье из Ирана через открытые морские ворота Сирии. Уже косо посматривая на испанцев в Палестине, Аббас вступил в контакт с врагами Испании - Францией и Венецией, вел переговоры о союзе и предоставил привилегии их купцам.
Французские купеческие дома Марселя, едва не разорившиеся с падением Турции, теперь быстро нашли контакты с Ираном. В портах Сирии и Киликии круглогодично швартовались французские и венецианские корабли, загружаемые пряностями, шелком-сырцом, шелковыми и хлопковыми тканями и прочими товарами Востока. Король Генрих основал "королевские шелкоткацкие мануфактуры" в Лионе.
Димитрий, не имея возможности воспрепятствовать этой торговле, покровительствовал казацко-греческому "Островному братству", обосновавшемуся в Додеканесе. Легкие быстроходные суда корсаров наносили торговле огромный ущерб. Ежегодно устье Днепра покидало несколько десятков кораблей запорожцев для того чтобы присоединится к греческим корсарам. Корсары братства однажды за 10 дней взяли на абордаж 27 французских и венецианских кораблей. Все дипломатические протесты в Константинополе игнорировались и никаких мер против пиратов не принималось - казацкие суда, груженые награбленным, швартовались в самом Золотом Роге, сбывая там ценный товар, и салютовали императорскому дворцу, проплывая через Босфор.
Венеция постоянно держала на Крите военную эскадру, которая должна была патрулировать воды, но не могла угнаться за быстроходными пиратскими судами. Франция строила в Тулоне военную эскадру для отправки на восток. Отношения с Францией испортились донельзя.
Создать достаточно мощный флот, чтобы в союзе с Венецией вторгнуться в Эгейское море, Франция пока не могла - не хватало средств, запас, бережливо накопленный Сюлли, ушел на победоносную войну, сокрушившую Габсбургов. К тому же в 1615 году произошло событие, многократно усилившее Димитрия - его пасынок и соправитель Иоанн Младший достиг совершеннолетия, что означало его воцарение в Москве.
Князь-регент Василий Иванович с приближением знаменательной даты заранее вступил в переговоры с Константинополем, объявив что готов передать властные полномочия юному царю сразу по его прибытии в Москву. Иоанн направился на север с внушительной военной свитой, в сопровождении Скопина-Шуйского и Федора Годунова. В Киеве царя встречала депутация сословий Московского государства. В декабре под самое Рождество царь Иван Юрьевич, сопровождаемый толпами ликующего народа , въехал в Москву.
Патриарх Дионисий торжественно венчал Ивана шапкой Мономаха в Успенском соборе. Князь Василий Иванович присягнул новому государю, и выехал к себе в Ростов. Федор Романов, заправлявший делами при Василии, не долго после этого оставался у власти. Димитрий и его сподвижники имели на Романова давний зуб, а в самой Москве его противников возглавил князь Василий Голицын, ставший душой антиромановской интриги. Командовавший московским стрелецким корпусом Петр Басманов, будучи единоутробным братом Голицына, не долго думая примкнул к нему. Не прошло и месяца по прибытии в Москву государя, как Федор Романов с братьями, а так же князья Черкасский и Сицкий были смещены со всех занимаемых постов и разосланы наместниками по областям. Канцлером был назначен Василий Голицын, поспешивший через свиту юного царя заверить Димитрия и Ксению в своей полной лояльности.