Geum.ru

Австро-Венгрия XVI века

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   35

Эймон, приводя в более сокращенном виде содержание подобного же берата, с удивлением замечает: "Из содержания этого берата открывается, что едва ли найдешь другой род тирании, чем какая предоставлена греческим патриархам: смещение митрополитов, епископов, священников и монахов абсолютно зависит единственно от воли того, кто занимает патриаршую кафедру; этот последний может отнимать доходы у всех архиереев и других церковных лиц в случае, если они не покажут перед ним слепого послушания"."

Вселенский патриарх использовал свое право диспенсации, то есть дозволения нарушить каноны в частных случаях. Разумеется патриарх не может дозволить то, что запрещает Священное Писание. Но брак, подобный браку Ксении и Димитрия Писание не запрещает. Единственное предписание Писания по этому поводу содержится в законах Моисея (книга Левит), которые, безусловно запрещая брак племянника с теткой, совершенно не упоминают о браке дяди с племянницей. Упомянут был и исторический прецедент - брак еще одного "спасителя Греции", императора Ираклия с родной племянницей Мартиной, благословенный патриархом Сергием.

Анна Стефановна, узнавшая об этом событии на обратном пути из Сербии, в Софии, была в гневе, и прибыла в Царьград с решительным намерением помешать этому браку. Но тут же поняла, что не смотря на свое звание регентши она здесь всего лишь гостья, и ее запреты и повеления в Царьграде ни на кого не оказывают действия. К тому же весь двор Димитрия тут же принялся за ее обработку. Придворные дамы подчеркивали, как привязан мальчик-царь к Димитрию (очаровавшему его во время поездки), врачи обращали внимание на явное улучшение самочувствия, которое пожилая и часто прибаливавшая женщина почувствовала в теплом морском климате, патриарх и греческие монахи так же оказывали влияние на ставшую на склоне лет весьма благочестивой царицу, и в конце концов властная, но добрая женщина сдалась.

Свадьба Димитрия и Ксении праздновалась в марте 1605. Вселенский патриарх со всем великолепием обряда венчал брачующихся в святой Софии. Весь Царьград праздновал целую неделю, народ под звуки музыки плясал на площадях. Фанариоты стремились перещеголять друг друга в устройстве роскошных пиров. Им было чему радоваться - император оставался в Царьграде насовсем.

Медовый месяц был испорчен страшной для Ксении новостью - в апреле 1605 в Москве скончался ее отец Борис Годунов.

Борис, имевший непререкаемый авторитет в московском правительстве, после отъезда регентши в Царьград фактически управлял Московским царством. После его смерти уже не осталось столь же авторитетного государственного деятеля. Во главе правления стали трое оставшихся в Москве членов Совета из бояр - Василий Шуйский, Василий Голицын и Федор Романов, но согласия между ними небыло. Началась фрагментация элиты. Местничество было уничтожено, но родовые предания были еще сильны и господствовали в умах правящего слоя.

Вокруг Шуйского сплотились потомки Ростовско-Ярославских князей, чьи предки были лишены родовых владений при Грозном. Из знатных и богатых фамилий этих кланов только Сицкие, будучи близкими родичами Романовых, примкнули к Романовской партии.

Василий Голицын был лидером Гедиминовичей. Вокруг Голицыных сплотились Трубецкие, Куракины, и даже оттертый от власти Иван Федорович Мстиславский примкнул к этой партии. В нее же входил единоутробный (от одной матери) брат Василия и Андрея Голицыных, талантливый и популярный воевода Петр Федорович Басманов, который потащил туда же за собой весь обширный старомосковский клан своих родичей Плещеевых.

Вокруг Федора Романов сплотились его родичи - Шереметевы, Салтыковы, Морозовы, князья Сицкие и Черкасские. Эта партия была сильна поддержкой царевича Василия Ивановича, который так же являлся членом совета.

Оставшиеся без лидера Годуновы и их сородичи Сабуровы и Вельяминовы не примкнули пока ни к какой партии.

Между членами совета немедленно начались разногласия по поводу назначения на различные должности и раздачи поместий. Созданная Грозным и его сыном система слишком была завязана на единый координирующий центр в лице монарха, и с исчезновением этого центра начала давать сбои.

В октябре 1605 года регентша царица Анна Стефановна выехала в Москву, для того чтобы приструнить "лебедя, щуку и рака". От Киева она ехала уже по зимнему пути, и простудилась в дороге. В Брянске царица слегла, и не смотря на все усилия медиков за три дня сгорела в лихорадке, не приходя в себя и не оставив никаких распоряжений.

С ее смертью исчез единственный безусловно всеми признанный и легитимный правитель империи. Политический кризис стал неизбежен.

За прошедшие несколько лет вокруг Димитрия сформировалась Константинопольская правящая элита. В ее состав вошли как греческие фанариоты и верхушка болгарских войников - боляре, так и русские, пришедшие на Балканы вместе с Димитрием и получившие там земельные владения. Кроме Бельского и дядюшек Димитрия Нагих это были в основном молодые отпрыски знатных фамилий. Так, например, окончательно обосновался в Константинополе друг и ближайший соратник Димитрия князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, которому женитьба на сестре секретаря Димитрия княжне Ирине Кантакузин принесла громадное состояние. Обосновался в Константинополе и приехавший вместе с Ксенией ее брат Федор, так же вскоре ставший ценным сотрудником Димитрия и женившийся на гречанке (позднее в Константинополь перебрались и другие Годуновы). Среди русских офицеров, создававших болгарскую армию Димитрия и достигших впоследствии высоких чинов в Ромее были например дворяне Григорий Валуев или братья Прокопий и Захар Ляпуновы. Но все это были либо незнатные служилые дворяне, либо представители знатных фамилий, но совсем молодые, ровесники Димитрия.

Московское боярство внезапно увидело себя на перерферии. Оно понимало, что в случае если Димитрий закрепит свою власть, оно окажется в роли провинциальной московской элиты, принимающей повеления из новой имперской столицы, где на новом месте складывалась разноплеменная аристократия ума и таланта, не имевшая ничего общего с московскими родовыми преданиями. Сразу после получения известий из Константинополя в Москве была высказана мысль провозгласить правителем Московского государства до совершеннолетия императора царевича Василия Ивановича.

Тем не менее Дума готова была признать правительницей Ксению. Дворянству и народу трудно было бы объяснить, почему нужно отстранить мать государя от власти (когда прецедент Елены Глинской делал ее права обоснованными) и даже воевать с ней (ибо никто не сомневался в том, что Димитрий будет отстаивать ее права силой оружия). Но Димитрий сам помог боярам неосторожным политическим ходом.

Патриарх Неофит предложил согласно византийской традиции короновать Димитрия как василевса-соправителя. В глазах греков Димитрий, будучи дядей и отчимом царя и фактическим правителем страны имел на это неоспоримое право. Кроме того греки, болгары и валахи и считали его своим настоящим монархом - в народе Димитрия необинуясь называли царем. Что касается переселившихся на Балканы русских дворян, то они, оторванные от оставшихся на Руси местных и родовых связей, образовали особую консорцию, не обремененную традицией и постепенно сливавшуюся с болгарскими войниками. Димитрий был их военным и политическим вождем, в их глазах безусловно достойным власти и трона. Коронации Димитрия требовали буквально все. Со стороны Ксении возражений не поступило. 10 января 1606 года патриарх короновал в Святой Софии обоих "благоверных императоров" - Иоанна и Димитрия.

Понимая возможную реакцию в Москве, Димитрий действовал быстро. Еще в декабре он направил в Москву двух полномочных представителей - Богдана Бельского и Михаила Скопина-Шуйского. Избранный недавно украинским гетманом князь Роман Ружинский должен был выделить им в помощь казачий корпус. Решив опереться на одну из московских партий, Димитрий назначил своим наместником в Москве в звании правителя князя Василия Шуйского, с которым Скопин успел договориться.

В Москве коронация Димитрия вызвала однозначно негативную реакцию, проще говоря, ее сочли узурпацией трона. Оновным пропагандистским лозунгом стало "если позволим воцариться Димитрию, будут править нами греки", "пускай царствует над своими греками, а у нас один государь - Иван Юрьевич".

Протест особо подогревало духовенство. Русских духовных страшно возмущал высокомерный и учительный тон греческих иерархов, тем более что греков помнили недавними униженными сборщиками милостыни, восхвалявшими русское благочестие. Русские иерархи, зная грекофильство Димитрия, опасались, что в случае его воцарения придется подчиниться вселенскому патриарху, а то и приводить обряд и канон в полное соответствие с греческим. Патриарх ДионисийII и освященный собор заявили, что Димитрий прав на трон не имеет, и что если уж провозглашать соправителя, то царевич Василий Иванович имеет куда больше прав. Сказано было и о том, что брак Димитрия и Ксении (на вдове племянника) с точки зрения канонов не совсем законен, а если греческое духовенство его благословило, это только свидетельствует о невысоком уровне его благочестия. Некоторые духовные договорились до того, что Димитрий, рожденный от неканонического пятого брака, и вообще, собственно говоря, незаконнорожденный. Романов и Голицын пришли к соглашению и решили поддерживать кандидатуру Василия в регенты.

Тем не менее старик Бельский пустил в ход весь свой талант политического интригана. Заседание Думы закончилось дракой с пусканием ход посохов и кулаков. После этого на протяжении недели в Москве творилось невообразимое. Посадские на улицах дрались дрекольем. Дворянская гвардия раскололась и перессорилась, утратив всякое подобие дисциплины, и по утрам на Чертолье и у Сивцева вражка находили гвардейцев, убитых в сабельных поединках. Бояре стягивали в Москву отряды боевых холопов. Басманов, командуя московским стрелецким корпусом, опасался действовать жестко - стрельцы были ненадежны, многие из них помнили Бельского в качестве своего шефа. Кремль однако удерживал Василий Голицын с верным ему отрядом дворянской гвардии.

Романов успел подготовится. К концу недели в Москву вступили полки заранее отмобилизованного Ростовского, Ярославского и Галицкого дворянства - удельных вассалов царевича Василия Ивановича. Царевич, сопровождаемый большинством бояр и патриархом с его клиром, вступил в Кремль, и заявил, что берет на себя управление до созыва Земского собора, которому и должно "всей землей" определить образ правления до совершеннолетия императора.

Бельский и Шуйские вынуждены были бежать из Москвы.

Собор был созван ровно через месяц, при чем Романов с Голицыным и патриарх развернули мощную пропагандистскую кампанию за Василия. Как и следовало ожидать, Собор не признал Димитрия царем, и одобрил кандидатуру царевича Василия в качестве правителя до совершеннолетия царя Ивана Юрьевича. Одновременно для завоевания поддержки дворянства был принят закон, согласно которому введенное Грозным для колонизируемых земель юга право "родового поместья" было теперь распространено на все поместное землевладение. Дворяне получили право передавать поместья по наследству, обменивать, отдавать в приданное (разумеется при условии несения службы), что обеспечило их массовую поддержку новому московскому правительству, сформированному Голицыным и Романовым.

Московскому Собору так же пришлось рассматривать непростую ситуацию на юге.

Бельский и Скопин бежали на юг, в Киев, который был захвачен гетманом князем Ружинским (стоявший в Киевском замке отряд служилых казаков впустил "гетьманцев", которые разоружили стрелецкий гарнизон и арестовали киевского воеводу Мосальского). Обосновавшись в Киеве, Бельский начал рассылать воззвания и стягивать войска. И самое главное - гетман Ружинский и все украинское казачество присягнули Димитрию, причем присягнули сразу же после получения известий о его коронации, не дожидаясь реакции Москвы.

Дело было в том, что в последние несколько лет благодаря непрерывным пиратским экспедициям на Средиземноморье, казаки оказались связаны с Константинополем гораздо теснее, нежели с Москвой. Разбогатевшая на разграблении прибрежных областей бывшей Османской империи казацкая старшина основывала земледельческие хозяйства, осаживала там крестьян, бегущих из польско-литовских владений от крепостной неволи, предоставляя им ссуду на обзаведение, либо нанимала батраков, а многие даже использовали подневольный труд захваченных в пиратских рейдах рабов-басурман. В своих "господарствах" казаки снимали огромные урожаи. Хлеб и прочие продукты сельского хозяйства и традиционных казацких промыслов казаки сбывали в Константинополь и далее - для казацкой торговли было теперь открыто все Средиземноморье. Когда начался конфликт Димитрия с Москвой, казаки осознали, что сюзеренитет Москвы уже не дает им ничего, а Константинополя - очень многое. Украинское войско присягнуло Димитрию в полном составе.

Базировавшийся в Константинополе черноморский флот так же сразу присягнул Димитрию. Димитрий, увеличивая флот, комплектовал его греками, и теперь на большинстве кораблей флота были не только греческие экипажи, но и греческие офицеры.

Экспедиция флота к берегам Крыма (предпринятая еще до бегства Бельского из Москвы) привела к тому, что не только греческие города Крыма, но и ногайский хан Крыма Мурад присягнули Димитрию.

Утверждая Василия правителем "московского царства", московский Собор априори не включал в это понятие балканские земли. Дмитрий был признан царем-соправителем Ивана Юрьевича в Греко-Болгарском царстве, меж тем как в Московии должен был царствовать один государь - Иван Юрьевич - под регентством царевича Василия Ивановича. Собор требовал от правителя и его советников уладить дело с Димитрием миром и не допускать братоубийственной войны.

Димитрий, стягивая на всякий случай войска в Брацлав, так же отнюдь не стремился к войне, которая была бы братоубийственной - многие близкие родственники из дворянских фамилий оказались по разные стороны, так например двоюродный брат Ксении Иван Годунов - зять Федора Романова - выступал на стороне Василия. К тому же из Малой Азии доносили о строительстве турками флота и подготовке вторжения. Но Димитрий твердо желал удержать под своей властью все присягнувшие ему регионы. Москва в свою очередь, признавая власть Димитрия на Балканах, в Валахии и Молдавии, требовала сохранить в составе именно Московского царства Украину и Крым, в первую очередь Киев. Переговоры тянулись почти пол-года, и завершились компромиссом - Украина (территории РИ Киевской и Полтавской губерний + Брацлавщина и вся территория между Днестром и Днепром до моря) и Крым должны были подчиняться Димитрию, но не как монарху, а как регенту, оставаясь формально в составе Московии, и воссоединиться с ней при наступлении совершеннолетия царя Ивана Юрьевича. Кубанские ногаи и адыгейцы остались под юрисдикцией Москвы - их удержал от присяги Димитрию своевременно посланный к своим родичам, адыгейским князьям, князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский.

Димитрий и Василий договорились поддерживать друг друга и координировать внешнюю политику. Особо оговаривалось право свободной и беспошлинной торговли московского купечества через проливы. Впочем этот пункт остался только не бумаге - завязанные на Балтику московские купцы не могли создать свой торговый флот на Черном море, и сбывали товары грекам в Азове. И даже государственные монопольные компании на юге осуществляли перевозки на зафрахтованных греческих кораблях.


Димитрий не мог активно действовать на севере и должен был искать там компромисса с московским правительством, потому что на юге ситуация становилась угрожающей. Султан Абдул-Халим снова закрутил налоговый винт и начал восстанавливать флот. В 1606 году Николай Маврокордато предпринял попытку прорваться в гавань Смирны и уничтожить турецкие верфи, но потерпел неудачу - мощные береговые батареи построенных турками фортов не дали греческому флоту прорваться в залив, а попытки десанта были отбиты турками, постоянно державшими в Смирне сильный корпус войск.

Для нового вторжения в Европу султану было необходимо превосходство на море. Именно поэтому первой целью Абдул-Халим поставил захват Египта. Это не только дало бы ему богатства этой страны и резко увеличило бы доходы казны. Благодаря захвату Египта в его руках оказался бы старый османский флот, уведенный в Александрию покойным султаном Мехмедом.

Великий визирь Египта Али-ага, фактически управлявший страной при юном султане Ахмеде, отлично понимал недостаточность мамлюкских сил для отражения турок. Единственным выходом был союз с неверными. Это конечно могло плохо отразиться на репутации халифа среди мусульман, но выбирать не приходилось. Особенно после того как летом 1606 Дели-Хасан разгромил мамлюков в Сирии и занял Иерусалим. Уже тогда Али-ага вступил в переговоры с Константинополем через посредство Венеции, успевшей заключить выгодное торговое соглашение с мамлюками и крайне незаинтересованной в падении Египта. Весной 1607 года русский корпус во главе с Прокофием Ляпуновым высадился у Газы и совместно с войсками мамлюков нанес поражение Дели-Хасану.

Взбешенный султан решил поправить свой престиж победой над неверными. А поскольку добраться до Греции он не мог, решено было предпринять поход в Грузию.

Обстановка в Грузии в это время стремительно менялась. Формально вся страна была под сюзеренитетом Греко-русской империи, но когда начались разногласия между Москвой и Константинополем, страна оказалась предоставленной самой себе, и все местные владетели начали проводить самостоятельную политику.

Сильнейшим из Грузинских государств было царство Картли. Присоединение с помощью России Самцхе-Саатабаго, отвоеванного у турок, расширило территорию страны почти в два раза и дало Карли порт на Черном море - Батуми. Области Самцхе - Джавахети, Шавшети, Аджара, Артаани, Тао и Кларджети - были превращены в наместничества, управляемые картлийскими наместниками - моурави. Русскими инструкторами в Картли было создано небольшое, но отлично подготовленное войско. Карли, угрожаемое турками, поддерживало союз с Константинополем.

В западной Грузии усилилось Одишское княжество, в состав которого входили Мегрелия и Абхазия. В 1605 году после смерти Имеретинского царя Ростома на трон Имерети вступил его племянник ГеоргийIII, сын царевича Константина, внук Баграта III, незаконнорожденный, прижитый царевичем Константином от служанки. Имеретинская знать была этим крайне недовольна. В 1606, когда молодой и энергичный князь Одиши-Мегрелии Леван Дадиани напал на Имерети, местные феодалы обратились в бегство. Георгий, отчаянно сражаясь, пал в бою (и с ним пресекся род имеретинских Багратидов), а Дадиани занял Кутаиси.

Овладев Имерети, Дадиани атаковал княжество Гурию, требуя от ее князя Мамии Гуриели вассальной присяги. Но тут в игру вступило Картли. Великий моурави Картлийского царства и шурин царя ЛуарсабаII Георгий Саакадзе, сосредоточив свое войско в Ахал-Цихе, внимательно следил за событиями в западной Грузии, и выступил в решающий момент. Осадившее столицу Гурии войско Дадиани было атаковано Саакадзе и наголову разбито, сам князь попал в плен и был заточен в крепости Ардаган. Гурийский мтавар признал себя поданным Картли, а Саакадзе, стремительно двинувшись на север, захватил Имеретию, Мегрелию и Абхазию. Все это земли были присоединены к Картлийскому царству. Вся Грузия кроме Кахетии объединилась под властью царя Картли ЛуарсабаII. Царь Димитрий, заинтересованный в сильном союзнике на востоке, заключил с Луарсабом оборонительный союз против турок.

Именно в эту ситуацию решил вмешаться Абдул-Халим, потребовав освобождения пленного Дадиани и возвращения ему наследных владений. В ответ на отказ ЛуарсабаII выполнить требования турок последовало турецкое вторжение в Грузию.

С огромными потерями турки одну за другой брали горные крепости Тао и Кларджети. Саакадзе, сосредоточив войска у Ардагана вел маневренные действия, неожиданно нанося удары турецким войскам в горных теснинах. Получив известия о высадке в Батуми согласно союзному договору 10тысячного русского корпуса, Саакадзе выступил навстречу армии султана. Используя условия местности, Саакадзе навязал туркам сражение на невыгодной для них позиции у крепости Гаани в Шавшети. Турецкая армия была разгромлена наголову в августе 1607 года, и сам султан едва спасся. Турки потеряли обоз и всю артиллерию.

Поражение окончательно вывело султана из равновесия. Он приказал снаряжать новое войско и ускорить подготовку флота. Для изыскания средств снова были повышены налоги, а для их сбора двинуты вооруженные отряды.

Но Абдул-Халим к этому времени растерял последние остатки престижа, мало того, пользовался уже почти тотальной ненавистью. Турки, не так давно свергнувшие династию Османов, не намерены были терпеть подобное от бывшего янычарского капитана. В январе 1608 старый повстанческий крестьянский лидер, беглербег западной Анатолии Календер-оглу поднял в Кютахье знамя восстания "против нечестивого тирана". Мгновенно вокруг Календер-оглу собралась мощная повстанческая армия. Вокруг него собрались крестьяне - ветераны прошлого восстания, недовольные не только повышением налогов, но и тем, что царствование Абдул-Халима обернулось господством сипахи, начавших наступление на права крестьян.

Абдул-Халим, двинув армию во главе со своим братом Дели-Хасаном против повстанцев, сам занялся поисками заговорщиков и изменников среди своего окружения. Чуть ли не ежедневно колья, вбитые у ворот Сиваса, украшали новые головы.

В это время в резиденцию Абдул-Халима прибыл его старый сподвижник, царевич Джанибек-Гирей. Султан, некогда за помощь в завоевании трона освободивший кочевавших в Диярбекре крымских татар от всех обязанностей, теперь обложил кочевников налогом. Джанибек, в свое время спасший Абдул-Халима от верного разгрома, явился отстаивать привилегию. Вспыливший султан приказал отрубить ему голову.

На другой день султан выехал на охоту. Воспользовавшись удобным моментом один из офицеров султанской охраны, татарский мурза Урус-бек, подъехал к Абдул-Халиму, и со словами "я покажу тебе, пес шелудивый, как рубить головы Гиреям" разрядил пистолет в голову султану.

Дели-Хасан, узнав о гибели брата, провозгласил себя султаном. Уже на другой день Дели-Хасан узнал, что крымские татары восстали во главе с племянником покойного Джанибека Мурад-Гиреем, а египетские войска перешли в наступление и заняли Дамаск.


Ситуация была как нельзя благоприятной для обеспечения безопасности Греции. Дели-Хасан, готовя операцию против Календер-оглу, вынужден был вывести охранный корпус из Смирны. Воспользовавшись этим, Николай Маврокордато предпринял новое нападение. Высаженный десант овладел фортами, а затем и городом. Пользуясь междуусобной войной в Турции, Маврокордато укрепил Смирну, превратив ее в опорный пункт на побережье. Новопостроенные турецкие корабли пополнили греческий флот.

Сам Димитрий весной 1608 года начал наступление от берегов Босфора в Вифинию. Никомидия, а затем Никея были взяты и заново укреплены. Затем Димитрий осадил Бурсу, а Николай Маврокордато продолжил наступление вдоль побережья, занимая прибрежные города.


В марте 1608 года кочевые племена восточной Анатолии провозгласили султаном Анатолии Мурад-Гирея. Он немедленно вступил в переговоры с Каиром в в апреле достиг соглашения, согласно которому признавал султана Ахмеда халифом и повелителем правоверных. Вся Сирия передавалась под власть Египта, а Мурад-Гирей был от имени халифа пожалован инвенститурой на султанат Анатолии (Малая Азия и Верхняя Месопотамия). Мамлюкские сами предложили Мурад-Гирею султанский титул, ибо желали, чтобы центр халифата оставался в Каире; возращение же Малой Азии под непосредственную власть Османов грозила тем, что центр державы переместится в Турцию. Отдельный Анатолийский султанат, признававший верховный авторитет Каира, был, с их точки зрения, оптимальным вариантом.

Переход турецких войск, противостоявших в Сирии египтянам, на сторону Мурад-Гирея, окончательно решил участь Дели-Хасана. В июне 1608 он был разгромлен при Эрегли в Карамане и бежал в горы Тавра. Вскоре собственное окружение, спасая себя, выдало его Мурад-Гирею. Мурад отослал пленника в Каир, где тот был казнен. Верховная власть законной династии была восстановлена, а в Анатолии под ее сюзеренитетом воцарились потомки Чингиз-хана. Календер-оглу, имея у себя в тылу армию Димитрия, так же признал Мурад-Гирея султаном.

Но тут же новоиспеченный султан получил страшные известия с востока. Шах Аббас давно внимательно следил за событиями на западе. Разгром турок в Грузии продемонстрировал слабость Турции Абдул-Халима. Шах вдруг вспомнил о том, что и верхняя Месопотамия - святая святых Абдул-Халима - принадлежала его прадеду Исмаилу Великому, и была завоевана у него подлым османом Селимом Явузом. Огромная армия Ирана начала стягиваться в Ван.

Известие о смерти Абдул-Халима и последующих событиях уничтожило все колебания шаханшаха. Признание Мурад-Гиреем сюзеренитета Османов стало удобнейшим поводом для войны - с Османской империей у Ирана мирного соглашения не существовало. Две персидские армии, наступая от Вана и Шехризора, вторглись на турецкую территорию.

Нападение было внезапным. Мурад-Гирей, собрав все наличные силы двинулся на восток, поручив Календер-оглу сколь возможно сдерживать византийцев. Султан собрал все силы в кулак у Диярбекра, на землях принадлежавших крымким татарам. Шах Аббас, захватив Мосул и Низибин, стремительно двинулся туда же.

Турки сражались упорно, особенно крымские татары, отстаивавшие родные кочевья. Но минули времена, когда Селим Явуз и Сулейман Кануни одерживали победы над Ираном благодаря техническому превосходству своей армии. Теперь уже армия Ирана по технической оснащенности и тактической подготовке превосходила турецкое войско. Шах одержал победу, правда далась она нелегко. Персы понесли значительные потери и не могли продолжать наступление теми же темпами. Тем не менее успехи Аббаса за кампанию 1608 были огромны - завоевана была вся верхняя Месопотамия. В руки персов перешли Мосул, Диярбекр, Эрзурум и бывшая столица Абдул-Халима Урфа (Эдесса).

На западе Календер-оглу в сентябре предпринял отчаянную попытку деблокировать Бурсу, но был разгромлен Димитрием. Вскоре истощенный гарнизон Бурсы капитулировал, и Димитрий торжественно вступил в древнюю столицу Османов.

Мурад-Гирей, отступив за Ефрат, предложил шаху мир с уступкой всего завоеванного. Все древние владения Сефевидов и Ак-Коюнлу на западе были возвращены, но, начитавшись на ночь Шах-наме, Аббас вспомнил, что при великих Ахеменидах... Иран торговал со странами Средиземноморья без посредников.

Получивший отказ Мурад воззвал за помощью к Каиру. Юный султан Ахмед собрал все наличные силы и выступил в Сирию.

Весной 1609 года военные действия возобновились. Турецко-мамлюкское войско отбило ряд попыток персов перейти Ефрат. Халифу удалось привлечь на свою сторону шейхов аравийских бедуинов, начавших набеги в Месопотамию, в тыл Аббасу. Сам шах третий месяц безуспешно осаждал крепость Ракка на Ефрате. В это же самое время Димтрий методично наступал в Лидию, овладевая городами санджаков Сарухан и Айдын и укрепляя их. Календер-оглу делал все что мог, обороняя крепости и горные перевалы.

Но тут в игру вступил еще один партнер.

Первый министр (privado) короля Испании ФилиппаIII, герцог Лерма, внимательно следил за событиями в восточном Средиземноморье. Еще в 1604 году ему удалось заключить мир с новым королем Англии Иаковым I (в чем немалую роль сыграло появление марокканских пиратов в Ла-Манше), а в 1606 после смерти аль-Мансура новый Марокканский султан Myли эль-Шейх, не имея сил продолжать войну, подписал мир с Испанией и Португалией, уступив ряд завоеванных ими городов на средиземноморском и атлантическом побережье. Слабость Османов не была секретом, а захват Египта обещал огромные доходы и преимущества. Сверх того идея освобождения Гроба Господня должна была найти живое сочувствие у благочестивых испанцев, а успех этого дела - поднять престиж privado на высоту, недосягаемую для интриг противников. Юный король ФилиппIII принял план своего министра с восторгом. Еще осенью 1608 в Сиракузах и Мессине начали готовить военный и транспортный флот. Остатки османского флота, разгромленного Николаем Маврокордато при Самосе, не могли оказать испанской армаде серьезного сопротивления. Армия во главе с лучшим полководцем Испании маршалом Спинолой сосредотачивалась на Сицилии.

Атака на Египет была произведена совершенно внезапно в июне 1609. Испанский адмирал герцог Осуна ворвался в гавань Александрии и уничтожил остатки турецкого флота, после чего испанский десант захватил город.

В Каире царила паника. Войск для обороны столицы практически небыло, ибо все отряды мамлюкских беев выступили в Сирию против Аббаса. Через неделю после высадки Спинола начал штурм Каира, закончившийся разгромом и разграблением испанцами богатейшего города арабского востока.

Султан Ахмед срочно двинулся на юг, спасать Египет. Оставленный без поддержки Мурад-Гирей был в августе разгромлен Аббасом при Айнтабе и отброшен в предгорья Тавра. Шах захватил Алеппо, а в сентябре вступил в Антиохию и помыл сапоги в лазурных водах Средиземного моря.

Армяне, населявшие Киликию, и беспощадно обдираемые турками как неверные, коим положено платить дополнительные налоги, давно завидовали положению своих соплеменников в Иране, где шах Аббас покровительствовал армянам, продвигавшим в его державе торговлю, ремесло и мануфактуры. Поэтому армянская Киликия немедленно изгнала турецкую администрацию и отдалась под власть Ирана.

В Константинополе испанское вторжение в Египет произвело шок. Всем было ясно, что полный разгром Османов - вопрос пары месяцев. Выход Аббаса к Средиземному морю означал потерю доходов от посреднической торговли с Ираном. Мало того, в перспективе оказывался возможным полный разгром персами Мурад-Гирея, и Византия рисковала получить в качестве соседа в Малой Азии вместо ослабевшей Турции Великий Иран в границах империи Тамерлана.

Мирные переговоры были начаты немедленно. Турки были готовы на уступки, и мир был подписан в течении месяца. Согласно договору Византия получала все завоеванное - Вифинию с Бурсой, а так же санджаки Айдын, Кареси, и часть Сарухана с Маниссой (Магнесией) - (то есть Троаду и прилегающие к Эгейскому побережью районы, которые в РИ Греция получила по Севрскому договору 1918).

Султан Ахмед сумел вернуться в Египет до оккупации испанцами всей страны. Летом и осенью 1609 в дельте произошло несколько сражений, в которых испанцы благодаря введенной в Нил хорошо вооруженной флотилии имели явный перевес. Отряды мамлюкских беев были почти истреблены.

Меж тем Лерма начал вторую часть запланированной операции. В августе испанскй корпус во главе с генералом Кастальдо высадился в Бейруте. Марониты немедленно восстали и признали власть испанской короны. В течении недели весь Ливан был под властью Испании.

Аббас, ведущий бои с турками в Киликии, не мог вмешаться. Организовав и вооружив маронитов, и заняв Ливанские крепости местными силами, Кастальдо двинулся на юг.

Штаны благочестивых воинов католического короля сильно пострадали в этом походе от частого падания на колени на каменистую почву. Ведь им довелось пройти берегами озера Генисаретского, где некогда возвышались Тивериада, Магдала и Назарет. При этом полковые проповедники - иезуиты произносили пламенные проповеди. Воодушевленные воины Христовы буквально сметали незначительные отряды турок и мамлюков. 11 сентября испанцы вступили в Вифлеем и приняли причастие в храме Рождества Христова. А через неделю войско католического короля подошло к стенам святого Града. Защищать Иерусалим было некому, а вести о разгроме и гибели султана Ахмеда уже дошли из Египта. Мусульмане сдали Иерусалим, предварительно покинув город с имуществом. Испанский кардинал, назначенный папой католическим патриархом Иерусалима, вступил в Храм Гроба Господня, вежливо устранив оттуда православного патриарха Софрония.

Остатки османской армии после гибели султана Ахмеда рассеялись. Часть ушла в Хиджаз и поступила на службу к шерифу священных городов, провозгласившему себя халифом. Духовный авторитет нового халифа признали только в Аравии - ведь большая часть мусульманского Ближнего Востока попала под власть шиитского Ирана.

Аббасу испанцы предложили раздел территорий, согласно которому вся Сирия отходила к Ирану, а Палестина и Ливан - к Испании. Аббас согласился, ибо понимал, что в противном случае испанцы могут вступить в союз с турками против него. В октябре полководец Аббаса Караджугай-хан занял Дамаск - последний вилайет исчезнувшей с карты мира Османской империи.

Весной 1610 Аббас подписал мир с султаном Турции Мурад-Гиреем, согласно которому граница прошла по Тавру. В результате войны к Ирану отошли вся Верхняя Месопотамия, Сирия, Киликия, Малатья, Эрзурум и Эрзинджан. Иран получил порты на Средиземном море и мог теперь торговать напрямую со всей Европой. Аббас отверг домогательства отдельных европейских держав о монопольных соглашениях и объявил, что корабли и купцы всех государств могут посещать сирийские порты и торговать с Ираном. Внутри же Ирана предприимчивые армяне уже основали несколько компаний для торговли с Западом.


Испанские войска зимой 1609-1610 совершили марш вверх по Нилу до первой катаракты, присоединив весь Египет к владениям его католического величества. На завоеванных землях было образовано "королевство Енипта и Иерусалима", вице-королем которого стал герцог Осуна. Осуна старался опираться на лояльные испанской власти местные христианские силы. В Ливане и Палестине таковыми стали марониты, а в Египте - копты. Из этих этнических групп набирались чиновники, их принимали на службу в войска. Марониты, будучи догматически почти католиками, стали вернейшей опорой испанской власти, но и в отношении монофизитов-коптов испанцы не позволяли себе выпадов, подчеркивая христианское единство. В их отношении был взят курс на медленное внедрение иезуитской пропаганды и образования и постепенное склонение коптской церкви к добровольной унии с Римом.

В Турции в результате новой революции окончательно рухнула созданная Османами администрация и сипахийская система. Изрядная часть сипахийства погибла в войнах, преуспевшие стали наследственными землевладельцами, и сословие "мужей меча" перестало играть в Турции решающую роль. Турция первых Гиреев по своему устройству изрядно напоминала Иран Исмаила Великого. Кочевые племена Анатолии играли теперь решающую роль, а их вожди получали во владение целые санджаки. Население резко уменьшилось, многие земли запустели и перешли в сектор кочевого хозяйства. Города пришли в упадок, но положение крестьян значительно улучшилось, земли были закреплены за общинами, а рента строго зафиксирована.

Казалось, что Турция вернулась в первую половину XV века.


Одержанные победы укрепили престиж Димитрия еще более. Умонастроение греческого общества смирилось окончательно с его браком, но тем большее негодование вызывал патриарх Неофит. Тонкий дипломат и интгриган Димитрий Ралли позаботился о том, что бы информация о роли патриарха в этом браке была разглашена. Все максимально оправдывали Димитрия и Ксению и поносили патриарха, ввергшего во грех благочестивого царя. Но главное - Неофит вызывал все больше нареканий своим корыстолюбием, симонией и присвоением церковной собственности.

В начале 1609 года группа клириков и мирян подала императору петицию с просьбой о созыве собора. Димитрий, сам уже весьма косо смотревший на недостойного пастыря, сразу согласился. Ралли же и Кантакузин считали, что Неофит сделал свое дело и от него пора избавится. К тому же в окружении Димитрия в это время появился человек, снискавший его полное доверие своей ученостью, церковным и дипломатическим опытом и личными качествами, человек, ставший советником Димитрия в том числе и по церковным вопросам. Это был племянник покойного патриарха Мелетия Сирига Кирилл Лукарис.

Кирилл родился в 1572 году в греческой семье, жившей на острове Крит, и получил при рождении имя Константин. Будучи сыном состоятельных родителей, Кирилл в юношестве отправился на учебу в греческую коллегию в Венеции и в университет города Падуи, где его учителями были известные ученые-рационалисты Яков Забарелла и Чезаре Кремонини, а так же знаменитый Галилео Галилей. В Падуе Лукарис овладел древнегреческим, латинским, итальянским, сербским языками, прошел полные курсы философии Платона и Аристотеля, диалектики и риторики, метафизики, богословия, этики, истории и эстетики. Вернувшись с учебы Кирилл, около 1593 года, принимает иночество в Александрии, патриархом которой был тогда Мелетий Пигас, дядя Кирилла, оказавший большое влияние на него в детстве и юношестве, и вскоре избирается архимандритом одного из монастырей Крита. В 1596 году Пигас посылает его, в качестве патриаршего экзарха в Брест, на собор провозгласивший знаменитую Унию. После собора Лукарис остался в Остроге, где князь Константин Острожский назначил молодого греческого ученого ректором своей Острожской академии. Мелетий Пигас, временно управляя константинопольской церковью, объявил русских епископов, приявших унию, низложенными, а до поставления новых епископов назначил Лукариса одним из наместников вселенского престола в Литовской Руси. Кирилл проводил антикатолическую политику так активно, что через 2 года должен был спастись бегством из Литвы. Он не отправляется домой сразу, а, получив такую возможность, посещает Европу.

Он направляется прежде всего в Женеву, столицу тогдашнего протестантизма. Кирилл проводит там время в диспутах, общениях и едет дальше; он посещает также Германию, Нидерланды и Англию. Впоследствии у него будет множество знакомых и корреспондентов из числа протестантов в этих странах. В Нидерландах он свел близкое знакомство с известным богословом Арминием и знаменитым философом и юристом Гуго Гроцием.

Когда противоречия, вызванные унией в западной Руси, накалились до предела, и православные готовы были поднять оружие, король Казимир обратился к Мелетию Пигасу за содействием к умиротворению Руси. Патриарх в 1600 г. послал в качестве своего уполномоченного Кирилла, посредством которого было заключено компромиссное соглашение. На протяжении нескольких лет Лукарис в звании патриаршего экзарха фактически руководил православной церковью в польско-литовских владениях. В 1608, после смерти князя Константина Острожского, Лукарис возвращается в Константинополь, и быстро входит в доверие к Димитрию.

Собор, созванный летом 1609 года, низложил Неофита "за симонию и расхищение церковных имений". Собор подтвердил брак Димитрия и Ксении - всем было ясно, что его расторжение теперь невозможно даже по соображениям государственной безопасности. К тому же Лукарис, блестящий знаток канонического права, сумел перетолковать положения Трулльского собора и свести степень родства супругов к четвертой. Димитрий в данной ситуации не мог давить на Собор, и не решился поставить 37-летнего Лукариса на патриаршую кафедру. Патриархом стал игумен одного из столичных монастырей РафаилII.

В то время как в Константинополе и Москве решали проблему взаимоотношений, обстановка в Европе накалялась все больше и больше. Франция, несколько десятилетий охваченная религиозными войнами, теперь, благодаря воцарению ГенрихаIV и компромиссному Нантскому эдикту пользовалась наконец миром и восстанавливала силы (впрочем сам компромисс стал возможен все же именно потому, что за несколько десятилетий войны самые упертые с обоих сторон взаимно перебили друг друга). Зато в Германии и Ягеллонской федерации конфессиональные противоречия обострялись все более и более.

Последний Ягеллон, КазимирV, приблизил иезуитов и пытался религиозно унифицировать свои государства на основе католицизма. Иезуиты становятся его ближайшими советниками. Усиливая католическую Церковь, Казимир рассчитывал с ее помощью усилить и королевскую власть. В Великом Княжестве Литовском после реформ ВладиславаV была введена шляхетская конституция, но весьма ограниченная, которая помогала великому князю обуздывать магнатов руками шляхетских сеймиков. Власть великого князя в Литве оставалась достаточно сильной и наследственной. В Польше действовала Радомская "конституция nihil novi", на "скасование" которой и были направлены усилия короля. В Чехии же ситуация была особенно острой, так как протестантское большинство сейма находилось в оппозиции политике Казимира по рекатолизации страны, и блокировало любые королевские инициативы.

Положение осложнялось вопросом престолонаследия. Не имея детей, Казимир назначил своим наследником в Литве - единственном из своих государств, где он имел право передачи власти по наследству - шведского экс-короля Сигизмунда Вазу. Дворянство ВКЛ ничего не имело против - Сигизмунд был для них своим, почти наследственным, внуком великого князя Сигизмунда Старого и племянником Сигизмунда Августа. Но поляки, ссылаясь на свою конституцию, заявили что вопрос он новом короле не может решаться при жизни царствующего.

Хуже всего было в Чехии, сейм которой заявил, что никогда не признает королем Сигизмунда. Литовская ветвь Ягеллонов, к которой по матери принадлежал Сигизмунд, была для Чехии совершенно посторонней, а меж тем существовал гораздо более законный наследник - курпринц Пфальцский Фридрих, родной племянник царствующего короля Казимира. Сестра Казимира была замужем за курфюрстом Пфальцским Иоганном Казимиром, который перешел в кальвинизм и стал вождем лиги протестантских князей Германии. Для Польши, уже в основном католической, король кальвинист был неприемлем, тогда как чешское протестантское большинство считало само собой разумеющимся, что Фридрих Пфальцский после смерти дяди займет трон Чехии. Это угрожало распадом Ягеллонской федерации, чего Казимир изо всех сил стремился недопустить.

В Польше Казимир пытался ликвидировать конституцию nihil novi, и вернуться к ограниченной конституции наподобие литовской, и ввести если не наследственность королевской власти, то избрание сеймом наследника трона при жизни царствующего короля. Магнатерию король при этом надеялся удовлетворить, сделав сенаторское достоинство наследственным по образцу английской палаты лордов. Иезуиты развернули мощнейшую пропагандистскую кампанию за реформу, но она не имела успеха. Наоборот, намерения короля стали всем ясны, что резко обострило его отношения с сеймом.

В то же время церковная Уния вызвала политический кризис в ВКЛ. Поскольку большая часть епископов перешла в унию, начался захват церквей униатами при полной поддержке властей. Православные же оказались фактически вне закона. В 1599 году в Вильне православное дворянство во главе с Острожским заключило альянс с протестантами, возглавляемыми Радзивилом, и потребовало "скасования" унии. На местах уже начинались вооруженные столкновения, и обстановка ВКЛ была на грани гражданской войны. Король вступил в переговоры, обратившись за посредничеством к патриарху Константинопольскому. В 1600 был заключен компромиссный договор, согласно которому половина епископских кафедр в ВКЛ передавалась православным, но не сразу, а по мере смерти занимающих их епископов-униатов. Каждому приходу вольно было признать юрисдикцию либо православной, либо униатской иерархии.

В Чехии король создал католическую партию, пополненную молодыми магнатами - воспитанниками иезуитов. Преданными католиками стали Ружомберки, Лобковицы, Мартиницы, Славяты. В 1599 году король сместил с важнейших должностей в Чехии протестантов и назначил членов католической партии. Зденек Войтех Попел, граф Лобковиц, стал верховным канцлером и начал проводить последовательную рекатолизацию и централистскую политику, ущемляя права сейма. Ситуация в Чехии накалялась с каждым годом.

Положение в Польше обострилось после смерти канцлера Замойского, поддерживавшего подобие компромисса. В 1608 король попытался провести на сейме закон, согласно которому наследник трона должен был избираться при жизни правящего короля. Сейм оказался очень шумным. Королевские планы по упразднению Радомской конституции уже не были тайной, и шляхта восприняла этот законопроект как начало ликвидации "златых вольностей".

Сейм был разорван. Но уже через две недели в Сендомире собирается вооруженный съезд шляхты - конфедерация, во главе с краковским воеводой Николаем Зебржидовским. Конфедерация потребовала чтобы король публично просил извинения в своих ошибках, оставил мысль ввести самодержавие и удалил от себя своих главных советников: на таких условиях конфедераты соглашались положить оружие. В ответ на отказ короля конфедерация объявила о низложении Казимира с престола.

Настал момент решающей схватки. Король призвал к оружию великое княжество Литовское, собираясь силами литвинов разгромить рокошан и провести реформы вооруженной рукой. Но тут выяснилось, что он может рассчитывать только на 6-тысячное литовское регулярное войско гетмана Ходкевича. Лидеры диссидентов - Острожский и Радзивилл - считали что король, утвердив авторитарный режим в Польше, затем силами этой же Польши задавит религиозную оппозицию в Литве. Собравшись на съезд, они потребовали переговоров с сенатом польской короны.

В это же время пришли известия из Чехии, которые окончательно доконали короля. При известии о событиях в Польше активисты оппозиции объявили о созыве сейма. Канцлер Лобковиц запретил его, а когда депутаты начали съезжаться в Прагу, произвел аресты. В ответ в Праге вспыхнуло восстание. Королевский гарнизон был разоружен, канцлер и министры-католики вынуждены спасаться бегством. Сейм взял власть в свои руки и сформировал новое правительство во главе с протестантским лидером Вацлавом из Будовиц.

Казимиру пришлось вступить в переговоры с польскими магнатами и заключить с сенатом короны польской соглашение, согласно которому король отказывался от своих реформаторских намерений. Только после этого польское кварцяное войско во главе с Жолкевским и частные армии магнатов встали на сторону короля, и в кровавой битве под Гузовой недалеко от Сандомира рокошане были разгромлены. Казимир усидел на троне Польши, но план реформ был навеки похоронен.

Кроме того, сейм отказался помогать королю в Чехии, и потребовал соглашения с чешскими сословиями. Скрепя сердце, Казимир вынужден был и здесь вступить в переговоры с мятежными подданными и подписать закон о свободе вероисповедания в Чешском королевстве, для наблюдения за соблюдением которого протестантские сословия избирали теперь особо уполномоченных лиц - дефензоров.

Казимир был сломлен. Дело его жизни рухнуло. С этого момента престарелый король постепенно отходит от дел, и хотя он царствовал еще 7 лет, но все меньше уделял внимания государственным делам. Обосновавшись в Тракайском замке, он ревностно посещал богослужения в костеле, писал мемуары, собирал произведения исскуства да охотился в литовских пущах. В 1613 году он подпишет соглашение с новым императором Матвеем, согласно которому император обязался оказывать помощь его наследнику Сигизмунду Вазе в достижении чешской короны, дабы не допустить воцарения в Чехии курфюрста Пфальцского и соответственно - присоединения Чехии к протестантской лиге, что дало бы протестантам перевес сил в Германии.

Вопрос о чешском престолонаследии стал заложенной под Европу миной замедленного действия, которая должна была взорваться в момент смерти старого короля КазимираV.

Еще более острые конфликты разворачивались в Германии и Нидерландах. Политика рекатолизации, проводимая Рудольфом II встретила мощное сопротивление. Как упоминалось выше, в правление его отца Максимилиана в австрийских землях царила религиозная свобода и практически каждому австрийскому барону дозволено было проводить реформацию в своих владениях.

Весьма важное значение имело для Германии то обстоятельство, что в 1596 и 1597 годах, почти одновременно, один за другим наследовали власть два очень умных и энергичных человека: герцог Фердинанд (внук императора Фердинанда I), от отца своего, эрцгерцога Карла, в Габсбургских землях: Штирии, Каринтии и Крайне, а герцог Максимилиан I - от Вильгельма V, в Баварии. Эрцгерцог, который вместе с герцогом слушал когда-то лекции иезуитов в Ингольштадте, поспешил исполнить то, в чем он клялся, целуя туфлю папы Климента VIII - уничтожил евангелические и лютеранские храмы, выселил их проповедников и отдал приказ всем своим подданным - либо обратиться в католичество, либо оставить его владения. Такие решительные меры побудили императора Рудольфа II к еще более активным действиям. В 1600 году, когда русские брали Константинополь, в Австрии вспыхнуло восстание протестантских сословий, подавленное в этом же году при помощи венгерских войск, после чего протестантизм был запрещен в Австрии и Тироле.

Но всякие границы терпения перешло то, что случилось в имперском городе Донауверте. В этом городе, населенном исключительно протестантами, аббат по предварительному уговору остановил процессию, впереди которой несли церковные знамена и хоругви. Народ воспротивился этому (1605 г.). Епископ Аугсбургский при поддержке герцога Максимилиана пожаловался на горожан государственному совету в Вене. В следующем 1606 году, при повторении празднества, произошли те же беспорядки. Город был объявлен в опале и на герцога Максимилиана Баварского было возложено ее выполнение. Ему пришлось сначала взять город военной силой и лишь потом уже предъявить свои требования. Сначала они ограничились лишь несколькими церквами для католического богослужения, а потом приказано было и все без исключения храмы уступить католикам. Для большей острастки солдат разрешено было расквартировать по домам мирных обывателей, а потому и не мудрено, что вскоре был достигнут полный успех.

Донаувертский сценарий послужил репетицией того, что вскоре началось в целой стране - Нидерландах. Правивший там ранее эрцгерцог Эрнст продолжал политику религиозной толерантности, проводимую покойным императором Максимилианом II. Кальвинисты оказались его ценными сотрудниками, особенно в морском деле. Иезуиты имели свои коллегии в Брюсселе и Намюре и вели активную литературную полемику с протестантами, но никаких ущемлений в оправлении культа не было.

После смерти Эрнста в 1600 году Рудольф, занятый подавлением восстания в Австрии, не мог активно действовать в Нидерландах, и вынужден был назначить генеральным штатгальтером сына Эрнста Андреаса, прославленного имперского адмирала, победителя португальцев и турок. Но в 1606 Андреас умер, успев основать Лейденский университет. С его смертью ветвь Эрнста пресеклась. Новым генеральным шатгальтером Рудольф назначил своего брата Максимилиана.

Максимилиан прибыл в Брюссель окруженный советниками иезуитами. В первые же недели он уволил всех кальвинистов из государственного и финансового советов. Вслед за тем был издан императорский закон, запрещавший протестантам занимать какие-либо должности.

Целью императора была не только рекатолизация Нидерландов, но и ограничение полномочий Штатов в первую очередь их права вотировать налоги. Сломав нидерландскую конституцию, можно было выкачать из страны дополнительные средства, на которые совершенно разгромить протестантов в Германии, и не только рекатолизировать Германию, но и добиться ее объединения под властью императора. Таковы были далеко идущие планы Рудольфа и его советников - иезуитов.

Для обеспечения плана на территорию Нидерландов была введена венгерская армия, во главе с прославленным имперским маршалом графом Иоганном Черкласом фон Тилли. Тилли был назначен не только как лучший военачальник империи. Будучи сам природным нидерландцем, происходя из знатного брабантского рода, Тилли мог сплотить местное католическое дворянство и противопоставить его протестантам. Сторонникам политики императора можно было пообещать обогащение за счет конфискации имений ее открытых противников.

Тилли, великолепно зная условия родной страны, прекрасно справился с задачей. Законы императора Карла против еретиков - плакаты - не применялись уже несколько десятков лет, но формально отменить их не позаботились - о них просто забыли. Теперь простым юридическим актом они были введены в действие. Генеральные штаты, опротестовавшие акт, были разогнаны. Тилли так ловко рассредоточил войска, что сумел весьма оперативно задавить возникающее сопротивление в зародыше, а официальные лидеры оппозиции, которые не успели спастись бегством, были арестованы. В города были введены гарнизоны, во все провинции назначены штатгальтеры из окружения Тилли.

Нидерланды в несколько недель увидели себя завоеванной страной.


Протестанты уверились в существовании католического плана искоренения их веры. Медлить было нельзя, и наиболее встревоженные кальвинистские князья и протестантские города немецкого Юго-Запада в 1608 г. организовались в союз с общей военной кассой и постоянным войском для готовности к немедленному отпору католическим проискам и с тем, чтобы освободить от баварцев Донауверт. Уния была заключена между протестантскими владениями: курфюршествами Пфальцским, Пфальц-Нейбургом, Вюртембергом, Баденом, Гессеном и двумя бранденбургскими маркграфами в Ахаузене (Франконии). Эта Уния, или оборонительный союз, была заключена в мае 1608 года с официальной целью "поддержать государственное устройство". Поводом к тому послужил рейхстаг в Регенсбурге, на котором эрцгерцог Фердинанд Штирийский замещал императора и показал, чего можно было ожидать от центрального правительства.

Во главе Евангелической унии (так называли новый союз) стал пфальцграф Рейнский, курфюрст Фридрих IV. Фактическим организатором был его друг и советник, небогатый князь Христиан Ангальтский, неугомонный авантюрист, носившийся с грандиозными планами общеевропейской коалиции протестантов для ниспровержения Габсбургов. Он был боевым товарищем французского короля Генриха IV и находился в родстве со многими немецкими князьями. Среди вождей дворянской оппозиции в Чехии он имел друзей, поддерживал с ними оживленную переписку и сам заезжал туда.

Уния легко нашла сочувствующих за рубежом, хотя законы Империи и запрещали немецким князьям и городам вступать в союз с иностранцами. Англия и Франция, традиционные защитники протестантизма, обещали свою помощь. Английский король Иаков I выдал дочь за наследника пфальцграфа Фридриха. Генрих IV, король Франции, не порвал связей с немецкими протестантами, начавшихся еще тогда, когда он во главе французских гугенотов завоевывал себе престол. Надежды возлагались и на Венецию, враждовавшую с австрийскими Габсбургами.

Но и со стороны католиков не было недостатка в решимости, да к тому же и руководящего начала здесь было больше, чем в стане последователей евангелического учения. В июле 1609 года Максимилиан Баварский заключил союз с семью духовными владыками: епископами Вюрцбургским, Констанцским, Аугсбургским, Пассауским, Регенсбургским, к которым присоединились еще и три духовных курфюрста - Майнцский, Кельнский и Трирский. Цель этой Лиги была та же, что и предыдущей - "охранять государственный строй", но последняя была настолько сильнее первой, что могла вести не только оборонительные, но и наступательные действия. На средства этого союза герцог Максимилиан снарядил целое войско, стал во главе его и симпатии всех католиков - испанцев, папы и эрцгерцога Фердинанда - оказались на его стороне.

В том же 1609 году, в марте месяце, скончался, не оставив после себя потомства, последний из герцогов Клэве, Юлих и Берг - граф Маркский и Равенсбергский. Из многочисленных наследников этих прекрасных земель - весьма важных по своему положению на Рейне и по близости своей к Нидерландам - наибольшие права оказались на стороне пфальцграфа Нейбургского и курфюрста Бранденбургского. Бранденбург стал протестантским при Иоахиме II, которому наследовал его сын, Иоанн Георг, с 1571 по 1598 год. Это был человек ограниченного ума и такого же ограниченного политического значения. Он был верен политике Гогенцоллернов и держался поближе к "достославному австрийскому дому". Слабохарактерный Иоанн Георг, который дал слишком большую волю дворянству, оставил завещание, по которому все его владения должны были раздробиться по рукам его многочисленного потомства от трех браков. На это решение последовало полное согласие императора. Но сын и преемник завещателя, курфюрст Иоахим Фридрих (1598- 1608 г.), отказался следовать воле своего родителя и восстановил в прежней силе закон о престолонаследии курфюрста Альбрехта ( 1486 г.): "Dispositio Achillea". За свое кратковременное правление, Иоахим значительно поправил дела государственного управления, запущенные его отцом. Сын же его, Иоанн Сигизмунд (1608- 1619 гг.) должен был теперь вступить в борьбу за Клевское наследство.

Император объявил земли Юлихского герцога выморочными, т. е. не имеющими законных наследников, и отправил войска, чтобы установить здесь свою власть. На спорной территории завязалась вооруженная борьба. Однако Тилли легко сломил сопротивление и оккупировал Юлих и Клеве. Эрнст Гогенцоллерн удерживал Марк и Равенсперг, а в Клеве - крепость Везель, которую войска Тилли никак не могли взять.

Генрих IV счел юлихский конфликт удобным поводом, чтобы, используя свои связи в Германии, Италии и Нидерландах, нанести сокрушительный удар по Габсбургам, тем более что Испания, возобновившая военные действия против Марокко, не могла оперативно вмешаться. Юлихские земли прилегали к Нидерландам и были удобны для развертывания наступления как в Нидерланды, так и в глубь Германии. Особенно важным было то, что при дворе Генриха укрылись спасшиеся от репрессий вожди нидерландской оппозиции. Во главе их стоял принц Морис Оранский. Еще при жизни своего отца, принца Вильгельма Морис, назначенный отцом управлять их родовым владением во Франции - княжеством Оранж - примкнул к Генриху Наваррскому и стал его боевым товарищем в его борьбе за трон. Именно в этой войне Морис применил во французской армии свои тактические новации - линейные построения пехоты, расчлененные по фронту и в глубину подобно римским манипулам. Морис обеспечил связь с Францией задавленной нидерландской оппозиции. Ситуация в Нидерландах напоминала пороховой погреб, готовый вспыхнуть от первой искры, и Морис при содействии Генриха и короля Англии Иакова деятельно готовил этот взрыв в северных провинциях.

А теперь исследуем эффект бабочки, порожденный развилкой. Бабочка взмахнула крыльями, и взмах породил фактор, а он - еще один фактор. Непрерывная цепь факторов неслась через пространство и время, и в 1610 году заставила Парижскую собаченку, укушенную шальной блохой, с громким лаем бросится под копыта коней кареты его королевского величества. Испуганные лошади понесли в галоп, и прежде чем берейторы сумели их успокоить, лошади сбили и замесили коваными копытами закутанного в плащ человека с кинжалом за пазухой.

Человека звали Жан Равальяк.....