Geum.ru

Австро-Венгрия XVI века

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   27   28   29   30   31   32   33   34   35

Сразу же по окончании строительства линий голландские инженеры повели осадные работы. Сначала траншеи были подведены к предмостным укреплениям. Непрерывно их обстреливая, осаждающие трижды штурмовали равелины, которые Вишневецкий оборонял до последнего (их артиллерия не давала возможности установить осадные батареи против стен). После взрыва двух мин предмостные равелины были захвачены. Затем, подведя валы и траншеи к самому рву, осаждающие установили тяжелые пушки и открыли огонь по древним каменным стенам. Глядя, как под ударами огромных ядер Витовтовы стены трескаются и оседают, князь Михаил воскликнул "меня победили не оружием, а лопатой, нас похоронили, как лисицу в норе".

Разрушив два прясла стены, осаждающие пошли на штурм. Завалив ров, они ворвались в проломы, где закипел последний ожесточенный бой. Князь Михаил с палашом в руке лично повел своих гайдуков, и отбросил штурмовую колонну. Но возобновился обстрел, и через 2 дня рухнула одна из башен замка и другой участок стены.

1 октября осаждающие пошли на новый штурм и ворвались в крепость. Луцк пал. Остервеневшие поляки, из которых по большей части составили штурмовые колонны, не брали пленных, и защитники Луцка были перебиты практически поголовно. Израненного Вишневецкого захватили в плен французы. Они обошлись с пленником достойно, и на другой день передали его Валленштейну.

Взятием Луцка практически завершилась кампания 1620 года на Украине - начинались осенние дожди. Король Сигизмунд остановился во Львове на зимние квартиры. Сюда же отошла большая часть польского войска. В Львове поляки устроили праздник в честь победы. К вечеру водка и меды лились рекой, по городу толпами шаталась вдрызг пьяная шляхта.

Неожиданно пронесся слух, что Вишневецкого, которого поляки ненавидели, считая его главным виновником войны, отправят в Брест на суд литовских сенаторов, к которым он принадлежал. Это практически означало жизнь для князя. Несколько панов-ораторов на главной площади Львова возбудили шляхту, требуя выдать "здрайцу"

Вишневецкого на суд войска. Пьяная толпа двинулась к дому, где лежал раненый князь. Незначительная охрана, оказавшая сопротивление, была просто перебита, и ворвавшаяся в дом толпа вытащила Вишневецкого на улицу. Там озверевшие шляхтичи порубили князя Михаила на куски, которые до утра валялись в уличной грязи.

Пройдет 15 лет - и вся Польша справит кровавую тризну по убиенному князю. И долго потом полячки будут пугать детей своих именем "князя Яремы".


Совершенно иной характер приняли военные действия на юге. Австро-Венгерская армия, которой "военная революция" еще совершенно не коснулась, воевала по традиционной тактике, совершенно аналогичной русской. Что же касается флота, то по качеству судов и выучке команд ромейский флот, укомплектованный великолепными природными моряками - греками, с капитанами, имевшими боевой опыт еще с турецкой войны, пожалуй превосходил флоты противника. Иностранные дипломаты единогласно доносили, что "в Константинополе весьма ревностно занимаются военно-морским делом". Император Иоанн, получив власть в Москве, немедленно озаботился усилением южного флота. Брянский и Воронежский строевой лес, деньги московской казны - все было брошено на строительство и оснащение кораблей для Средиземноморского флота (тогда как Балтийской эскадре молодой государь позволил практически окончательно загнуться). Накануне войны ромейский флот имел 12 галеонов, несущих до 50 орудий, и почти 50 вышеупомянутых фрегатов, уступая на Средиземном море только флоту Испании.

Согласно планам коалиции, армия Австро-Венгрии должна была перейти Карпаты и захватить Валахию. В это же время франко-венецианские войска должны были начать из Албании наступление в Македонию, целясь на Фессалонику - второй город империи. Флот должен был двинуться в Архипелаг и завоевать господство на море. После этого предполагался удар по Константинополю с трех сторон - с Дуная, от Фессалоники и морем через Дарданеллы.

Еще весной великий наварх империи Николай Маврокордато распустил легкие корсарские суда Берегового братства нести разведывательную службу и встал на базу на Самосе. Вскоре наварх получил донесение, что венецианский флот и подошедшая французская эскадра находятся в Кандии. Через 2 недели Маврокордато сообщили, что флот противника покинул базу на Крите и взял курс на северо-восток, к островам Додеканеса. Предположительно целью противника был остров Кос - главная база "Островного братства".

Флоты империи и коалиции встретились неподалеку от острова Санторин, поэтому грандиозное сражение получило название битвы при Санторине. В 10 часов утра, когда флоты противников обнаружили друг друга, и развернувшись в линии, шли на сближение, наступил штиль. Галеоны с обеих сторон остановились с повисшими парусами. Но венецианский адмирал Джустиньяно Манчини, юношей сражавшийся при Лепанто и уверенный в мощи своего гребного флота (кроме галер 5 могучих 60-пушечных галеасов с мощными круглыми надстройками-батареями на баке и юте, шли в боевой линии) дал приказ атаковать, оставив позади французские галеоны.

Маврокордато ничего не оставалось, как принять бой. Он приказал легким шебекам взять на буксир и развернуть лишенные возможности маневра галеоны бортом к атакующей линии противника, а остальным судам - встретить его атаку.

Сражение вскоре переросло в общую свалку кораблей, и венецианцам пришлось почувствовать, что эпоха галерных флотов приходит к концу. Имея по 16 орудий с каждого борта, 50 ромейских фрегатов мощными залпами громили галеры противника, а легкие шебеки "береговых братьев" атаковали и брали галеры на абордаж по старой казацкой "методе". Серьезный урон поначалу греки потерпели от огня галеасов, рассредоточенных по всей линии, но когда фрегаты атаковали их, взяв каждый в два огня, выяснилась уязвимость этих мощных плавучих крепостей. В инструкции, которую Маврокордато выдал своим офицерам, рекомендовалось сосредотачивать огонь на гребной палубе галеаса. Благодаря штилю количество попаданий было весьма значительным. На каждом весле галеаса сидело по 7 гребцов, прикованных цепями к веслам (тогда как у греков на веслах сидели не каторжники, а солдаты, по трое на весло, не только не прикованные, но и имевшие оружие на случай абордажного боя). Неприятель метил в весельные порты, и скамьи гребцов были усеяны трупами -- экипаж не успевал снимать с них цепи. Семеро человек были прикованы к каждому веслу: четверо -- тянули, трое -- толкали. Если один падал на палубу под ноги остальным, они не могли грести. Соседи тут же цеплялись за неподвижное весло, и маневрировать становилось невозможно.

Галеасы, расстреляв атакующих, но лишенные возможности маневра, остановились и могли только отстреливаться.

После полутора часов боя, когда галерный венецианский флот был почти разгромлен, задул норд-ост. Маврокордато немедленно поставил паруса и двинул в бой свои галеоны, раньше только эпизодически открывавшие огонь по галерам противника. Фрегаты, убрав весла, поставили паруса. 10 французских галеонов, вступивших в бой, уже не могли переломить ситуацию, тем более что в бою они явно уступали грекам в маневре - галеоны впервые появились во Франции, ранее тоже использовавшей лишь галеры, и французские команды не блистали выучкой и слаженностью действий.

Используя преимущество в численности и маневренности Маврокордато сумел взять французов в два огня. От полного разгрома французов спас венецианский адмирал - потрепанные галеасы снова вступили в сражение под парусами. После ожесточенной перестрелки к 3 часам дня противники достигли берегов Крита. К этому времени один французский галеон затонул, и один, потеряв ход, был взят на абордаж. Остатки потрепанного флота коалиции укрылись в гавани Гортины.

В Константинополе, получив реляцию наварха, ликовали, колокола всех его церквей и монастырей звонили благовест, как в большой церковный праздник. Патриарх Кирилл произнес в честь победы проповедь в Святой Софии, в которой восхваляя победителей, вернувших древнюю славу великих героев Эллады и Ромейской империи, подчеркнул, что победа одержана над теми самыми французами и венецианцами, которые тем же маршрутом шли на Константинополь в 1204 году. И что величие Ромеи как мировой державы, утраченное в том злополучном году, возвращено сегодняшней победой. Императоры-соправители пожаловали Николаю Маврокордато его родной Хиос в наследственное владение с титулом деспота.

Кампания 1620 на Балканах.

Весной Австро-Венгерская армия вторглась в Валахию. Согласно планам Димитрия противостоять ей должна была примерно половина ромейского войска, плюс легкоконные хоругви молдаван и валахов, московский корпус князя Дмитрия Трубецкого, отведенный с Подольщины, и ногайская орда крымского хана Джанибека. Трубецкой задержался в Подолии до мая, когда полувымерший от голода польский гарнизон Каменца капитулировал. Михай Храбрый, назначенный командующим в Валахии, должен был задержать австро-венгров в Карпатах, но престарелый господарь заболел в Бухаресте в самом начале кампании (и умер через месяц). Командование перешло ко второму воеводе дунайской армии, князю Ивану Страшимиричу. Один из знатнейших вельмож империи, потомок болгарских князей Видина, Страшимирич был слишком молод и неопытен для этой должности. Трансильванский воевода Ракоци обошел его, и в мае осадил древнюю столицу Валахии город Кымпулунг.

В середине мая, когда император Димитрий прибыл в Бухарест с резервными частями, Кымпулунг пал. Прославленный австрийский генерал Паппенгейм, герой кавалерийских сражений последней европейской войны, которого венгры с энтузиазмом приняли в качестве командующего, вел армию прямо к Бухаресту.

Император не мог без боя отдать противнику почти неукрепленную столицу Валахии. В начале июля у стен Бухареста он принял сражение, не дожидаясь подхода корпуса Трубецкого из-под Каменца и хана Джанибека из Крыма. Битва произошла на открытой равнине, и кавалерия должна была решить ее исход.

В русской армии великолепная тяжелая кавалерия - гусария - имелась еще со времен Грозного. Тогда покойный Хворостинин, потерпев в 1573 поражение в Литве от короля Владислава, для прикрытия отхода сформировал элитный конный арьергард из знатных дворян, имевших наиболее качественное тяжелое вооружение, и наиболее стойких в бою - для них, людей "родословных", бегство с поля боя являлось потомственной "порухой родовой чести". Эти части Хворостинин назвал по польскому образцу "гусарами". Тогда под давлением деморализованных поражением дворян князь был вынужден бросить свой укрепленный лагерь и начать отход к Полоцку. Новоиспеченные гусарские роты шли в центре "обоза", оберегая Государево знамя. За 25 вёрст от Полоцка, возле переправы, все же пришлось принять неравный бой. Дворяне "все разбежались, и всех твоих ратных конных людей строя гусарского было в то время человек с 500, беглецы же навели ляхов на ставшую в лесу пехоту, и учал быть бой жестокий... неприятельские люди стали наступать на твоих ратных пеших людей... чтобы их разорвать и побить, и... пешие люди... строй сомкнули и стали твердо, и не уступили неприятелю места, бились, не щадя голов своих; и мы, взяв гусар, скочили на польских людей... и польских людей сорвали и погнали, и пешим людям вспоможенье учинили".

Со временем русские гусары, получив в полной мере положенное снаряжение, вполне освоили "копейную" тактику, причем их богатый конный опыт должен был облегчить эту задачу. По признанию западноевропейских военачальников, кавалерист, вооруженный "ланцой" (Ланца - рыцарское копье, отсюда "лансьеры" - конные копейщики) -- "душой всему ружью у конницы", -- к началу XVII в. исчез из их армий в первую очередь ввиду чрезвычайной трудности -- не в пример рейтару, -- обучения конного рыцаря-копейщика, и лишь затем по причинам дороговизны "доброй и ученой лошади" и доспехов, тактических неудобств и т. п. На Руси постоянное упоминание об особой "тяжести" гусарской службы по сравнению с сотенной - а это признавали дворяне - "окладчики" при распределении скудного годового жалованья, - указывало на интенсивность, с которой русские копейщики осваивали совершенно новый для себя вид боя.

В сражениях с турками при Иване Ивановиче вовремя использованные гусары несколько раз решали исход сражения сокрушительной атакой. При Димитрии гусария, навербованная из получивших поместья во Фракии и Македонии русских дворян и сидящая на великолепных турецких лошадях, была элитным гвардейским подразделением. В то же время имелась и конница болгарских войниганов, аналогичная турецким спагам, и прекрасные легкие части из "природных всадников" - валашские легкоконные хоругви.

Обе армии, стратегия и тактика которых принадлежали одной школе, развернулись в традиционный боевой порядок - плотные пехотные построения в центре, кавалерия на флангах. В центре активных боевых столкновений так и не произошло - примерно равные по силам пехотные построения развернулись друг против друга и начали активную перестрелку, так и не выйдя на удар пикой и бердышом - плотный ружейный и артиллерийский огонь с обоих сторон не давал колоннам сблизится, да и командование не очень спешило бросить их в атаку, зная равные силы друг друга и понимая что столкновение пехоты в рукопашную вызовет только масштабную мясорубку, но вряд ли приведет кого-либо к победе. Пехота играла роль опоры боевого порядка, а судьбу сражения решала на флангах кавалерия.

И в кавалерии - как в тяжелой панцирной, так и в легкой, навербованной из великолепных природных всадников - венгры имели решающее численное преимущество. Татары еще не успели подойти, а половина тяжелой кавалерии была выделена в армию Скопина-Шуйского в Македонию. Паппенгейм, несколько раз собирая конницу в кулак, наносил удар по флангам ромейской армии, и в конце-концов разгромил конницу правого фланга. Пехота, свернувшись в каре и ощетинившись пиками, огрызаясь отступила в лагерь. Окружив его бронированными возами и создав подвижный табор, Димитрий несколько дней под ударами австро-венгров отходил к Дунаю. Подойдя к реке и быстро окопавшись, русская армия, располагая речной флотилией, беспрепятственно переправилась на правый берег Дуная.

Большая часть Валахии оказалась оккупирована венграми. Но их успех был недолгим. Трубецкой, после падения Каменца двигавшийся на соединение с императором, переправился через Дунай в низовьях и соединился с Димитрием, значительно усилив его армию. В то же время Крымский хан Джанибек и Молдавский господарь Константин Могила (двоюродный брат будущего митрополита Петра) перешли Карпаты в районе Нямцу и вторглись в Трансильванию, предавая все огню и мечу. И наконец валашские легкие хоругви, рассыпавшись по стране, развернули активную партизанскую войну в предгорьях Карпат.

При известии о татарском вторжении в Трансильванию Ракоци немедленно покинул армию Папенгейма почти с половиной венгерской конницы (осенью он отбросил татар из Трансильвании). Соотношение сил тем самым резко изменилось в пользу Димитрия, который перешел Дунай и начал теснить Паппенгейма. Тот, огрызаясь, оставил Бухарест, а затем Кымпулунг и Куртя-де-Арджеш. К зиме австро-венгерская армия удерживала лишь Олтению, закрепившись в Крайове.

Не менее активно протекала кампания в Македонии, где армии Скопина-Шуйского противостояла франко-венецианская армия претендента на трон Византии Карла де Невера. На соединение с ней шла с севера армия бана Хорватии Фомы Эрдеди, к которой было приказано присоединится и князю Сербии Стефану Петровичу. Пообещав сербскому князю Македонию, король Фердинанд все же не доверял ему, и уполномочил Эрдеди захватить Сербию в случае неверности князя.

При известии о вторжении Эрдеди в Сербию князь Стефан отбросил колебания и официально перешел на сторону Ромеи. Он призвал на помощь Скопина, который с частью сил двинулся в Сербию. Сражение произошло в черногорских землях, в условиях горного рельефа. По хорватской колонне был нанесен удар с трех сторон, и хотя сам бан вырвался из окружения и отошел в Боснию, больше трети его войска осталось у "Черной горы". Князь Стефан начал войну набегов в Боснии, а Скопин, обезопасив себя с севера, развернул фронт против армии Карла де Невера.

Решающее сражение произошло в Македонии неподалеку от города Битоль. Следует отметить, что Скопин, анализируя европейский опыт, успел ввести ряд новаций в ромейской армии. Еще во время действий в горных районах Западной Анатолии против турок, он перестал использовать терциевые построения, и ввел членение пехоты на более мелкие тактические единицы. Реформу ускорило веление на вооружение пехоты новой облегченной конструкции мушкета, позволившей избавится от сошки и использовать "бумажный патрон", что значительно увеличило скорострельность. Пики сохранились у не более чем четверти стрельцов, но и те получали на вооружение мушкет. Основная часть пехотинцев вооружалась мушкетом, бердышом и саблей, и училась владеть всем этим оружием как в сомкнутом строю, так и в рукопашной.

В сражении при Битоле Скопин противопоставил построению армии противника в две линии побатальонно такое же линейное построение в 10 шеренг. Но глубоко запавшие в сознание князя впечатления от описания Плутархом пехотных построений Эпаминонда привели к тому, что князь выстроил фактически "косой боевой порядок" - на левом фланге была построена мощная пехотная колонна, рядом с которой позади боевой линии стояло несколько гусарских эскадронов. Артиллерийский парк обоих сторон был примерно одинаков и выстроен в несколько батарей в боевой линии (шведско-голландская новация - картечные гаубицы - так и не появились на Балканском театре).

После артиллерийской дуэли кавалерия и пехота двинулись на сближение и развернулась полномасштабная битва. Первой сшиблась конница. На правом фланге союзников стояла французская кавалерия, которую битва при Амберге так и не отучила от стандартной западноевропейской тактики - караколирования. Французские шеволежеры и жандармы пошли в атаку рысью, ведя огонь из пистолетов и карабинов, и когда ощетинившаяся длинными копьями сомкнутая масса тяжелой конницы во главе с самим Скопиным атаковала их на карьере - ошеломленные французы были опрокинуты в считанные минуты.

Кавалерийский резерв решил дело и ближе к центру. Здесь две гусарские хоругви, пройдя в интервалы между пехотным подразделениями, развернулись и атаковали первую линию пехоты противника. Французская пехота, после того как ее огонь не смог остановить конную атаку, была опрокинута копьями гусар, и в образовавшуюся брешь направила удар пехотная колонна Скопина. Вторая линия не спасла положения - итальянские пехотные отряды кондотьеров Венеции полегли под бердышами, и весь правый фланг союзников был разгромлен. Скопин со своей конницей вышел в тыл пехоты противника.

Успех союзников на левом фланге уже не мог изменить положения. Там отважный венецианский генерал Лодовико Изолани, командовавший навербованной из албанцев и далматинских хорватов конницей "страдиотов", несколькими атаками разгромил болгарскую конницу, но его недисциплинированные всадники увлеклись грабежом ромейского обоза и упустили время - когда Изолани повернул свою кавалерию, большая часть пехоты союзников была вырублена подчистую, и только албанские пехотные части венецианской армии еще дрались. Атака Изолани, смешавшая порядки победителей, не могла переломить ситуацию - Скопин лично повел гусар в новую атаку и сломил сопротивление противника.

Победа была полной. Из-за недостатка легкой кавалерии Скопин смог организовать лишь ограниченное преследование, и остатки армии союзников успели спастись в горах Албании. Скопин отбил обратно Охрид и иные крепости Македонии, но он и не думал разворачивать наступление в горные районы Албании, где в свое время сам Сулейман не смог добиться победы. Кампания 1620 завершилась.


На зиму военные действия остановились. В Константинополе принимали деятельные меры к продолжению войны. По предложению Скопина-Шуйского решено было весной, оставив болгарский корпус в Македонии для защиты от албанских набегов, направить главный удар через Сербию в Боснию и Славонию. Сербский князь Стефан обещал выставить в помощь ромейской армии не менее 15000 "добрых воинов" и ручался за поддержку босняков, не только лишенных прежних турецких вольностей, но и закрепощаемых венгерским дворянством. Крымский хан и молдавский господарь должны были действовать со стороны Трансильвании, и по возможности оказать помощь гетману Сагайдачному в Подолии.

Особенно беспокоили императоров-соправителей поражения на севере и угрожающая позиция Швеции. В марте 1621 молодой император Иоанн, лечившийся в Константинополе после подхваченного в непривычном климате зимней Московии воспаления легких, отбыл через Черное море и Азов на север, в Москву.

Ситуация на севере действительно была угрожающей. Король Швеции Густав Адольф, до того колебавшийся, после победы Валленштейна при Седлеце принял решение о вступлении в войну. 11 февраля 1621 в Праге император Фридрих торжественно вручил шведскому послу инвенституру на Ливонию для шведского короля как князя империи. В Голландии военная эскадра готовилась к походу на Балтику для соединения со шведским флотом.

На море Россия не могла противопоставить силе противника ничего. Все силы в течении последних лет направлялись на усиление южного флота, что привело к окончательному упадку заброшенной еще при Василии балтийской эскадры. Мощные галеоны царя Ивана Ивановича, выстроенные из непросушенного дерева, быстро пришли в негодность. Назначенный командующим на Балтику опытный моряк, долго по делам своего дома живший в Голландии и участвовавший в голландских военно-морских экспедициях, Андрей Строганов, вернувшись в Москву, заявил Василию Голицыну, что тому набору полусгнивших корыт, который ныне именуется "балтийской эскадрой" остается только заранее утопиться самому. Прикрыть Ливонию с моря против морских сил Швеции и Голландии было нечем. Нечем было и усилить немногочисленные ливонские гарнизоны, ослабленные выводом войск в Литву.


В Литве Басманов максимально использовал время, предоставленное ему уходом армии противника на Волынь. Еще в начале прошлого года, когда Басманов начинал поход к Варшаве, корпус Михаила Борисовича Шеина взял в тесную осаду Слуцк, а назначенный наместником Могилевским и Мстиславским вождь белорусских повстанцев Роман Ракутович блокировал Быхов. Осадные работы и неоднократные штурмы этих мощнейших литовских крепостей не давали результата, но запасы осажденных истощались. Поход поляков и союзников на Волынь обрек эти крепости на падение. Немногочисленные литовские войска пытались деблокировать Слуцк, но Шеин разбил литвинов, отбросив их к Слониму. Зимой 1620-1621 полувымершие от голода гарнизоны Слуцка и Быхова сдались. Басманов немедленно принял меры к усилению этих крепостей. Его план кампании на будущий год предполагал в случае похода Валленштейна в Литву уклонение от генерального сражения и оборону крепостей в сочетании с активными партизанскими действиями.