Н. Д. Елецкий основы политической экономии учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Раздел vi. политико-экономические проблемы 18. Политико-экономические проблемы социального прогресса Социальный прогресс и экономическая справедливость. Противоречия свободы и институциональная структура обще­ства.

Подобный материал:

• Учебное пособие Житомир 2001 удк 33: 007. Основы экономической кибернетики. Учебное, 3745.06kb.
• А. А. Дегтярев основы политической теории введение Литература, 3430.48kb.
• Алферов Анатолий Александрович Ромек Е. А. «Общество знания» Дисциплинарная структура, 948.72kb.
• С. Н. Булгаков. Задачи политической экономии, 585.04kb.
• Н. Г. Сычев Основы энергосбережения Учебное пособие, 2821.1kb.
• Работа Д. Рикардо «Начала политической экономии и налогового обложения», 56.63kb.
• Ольшанский Д. Основы политической психологии. Учебное пособие для вузов Глава, 1022.42kb.
• Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина. 22. Основные школы, 15.95kb.
• Н. Ю. Каменская основы финансового менеджмента учебное пособие, 1952.65kb.
• Е. Г. Степанов Основы курортологии Учебное пособие, 3763.22kb.

РАЗДЕЛ VI. ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА ЦИВИЛИЗАЦИ


Главный "нерв", главная социальная проблема современности - это проблема посткапиталистического перехода. В "точках роста" мировой цивилизации, в условиях формирования нового постиндустриального технологического способа производства, капитализм как «социальная оболочка» индустриализма достиг состояния самоотрица­ния, "снятия" прежнего сущностного качества и перехода к ново­му. Процесс перехода значительно усложнился тем, что хозяйст­венная система нового типа порождается необходимостью диа­лектического отрицания не только капитализма, но и всей "вто­ричной" формации, всей совокупности предшествующих спосо­бов производства, характеризовавшихся разделением и противо­поставлением труда и собственности, антагонистическими фор­мами движения основного производственного отношения⁶⁹³.

Переход к новому типу экономической цивилизации, преодо­ление социально-экономических структур, существовавших в те­чение тысячелетий, не может быть безболезненным и безальтер­нативным, однозначным и однонаправленным процессом. Неизбежно должны были сказаться исторические, региональные и страновые особенности, порождающие вариантность изменений; проявились и будут проявляться в будущем различные временные тенденции реставрации, "отката назад", "зигзаги истории" и иные формы противоречий развития. Объективной необходимостью является также "отработка" различных моделей посткапиталисти­ческой трансформации, среди которых неизбежны и малоудач­ные, но их неэффективность и бесперспективность может быть выявлена лишь в процессе практически-преобразующей деятельности, в связи с чем возникновение такого рода моделей - атри­бутивный аспект процесса развития цивилизации.

Ключевое значение имеет общность причин трансформаци­онных явлений, при всей вариантности их модификаций. "XX век стал периодом общих по духу экспериментов... Поэтому со­циалистические новации в СССР и в других странах, а также по­литика государственного регулирования макроэкономических про­цессов в ведущих капиталистических странах - это были не изо­лированные, а, по существу, согласованные процессы, порожден­ные общими противоречиями, возникшими на предшествующем этапе развития единой в своей основе мировой экономической системы"⁶⁹⁴. Цивилизационный приоритет в разработке практичес­ких форм посткапиталистических преобразований принадлежит России, в силу чего “русский элемент превратился в фактор, ... определивший социальную и политическую историю современ­ности”⁶⁹⁵.


18. ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО ПРОГРЕССА


18.1. Экономические основы прогресса цивилизации

Проблема критериев прогресса. Фундаментальной проблемой общественных наук является вопрос об объективной ориентации социальной формы движения. Факт всеобщей изменчивости при­роды и общества был осознан достаточно давно, но понимание направленности изменений является объектом непрекращающихся споров с древнейших времен до настоящего времени. Сформи­ровавшиеся еще, по-видимому, в системе донаучного мировоз­зрения идеи прогресса, регресса и кругового движения были вос­приняты теоретическим знанием на самых ранних этапах разви­тия науки и постоянно воспроизводились на последующих исто­рических этапах.

Очевидно, что концепции прогресса и регресса должны для своего обоснования опираться на некоторые критерии, примени­тельно к которым можно аргументировать то или иное понимание объективной направленности социальных изменений⁶⁹⁶. Если принять определение социального прогресса как формы поступательного движения общества по восходящей линии с воз­растанием богатства и полноты реализации сущности социума, степени его совершенства и гуманизации⁶⁹⁷, то, с учетом значимости экономических факторов, можно отметить, что необходимос­тью становится выявление критериев поступательности и степени совершенства экономического развития. Поскольку основу эко­номической системы составляют производительные силы, то динамика их уровня и состояния выступает как исходный и всеоб­щий критерий объективной направленности эволюции общества.

По-видимому, невозможно отрицать, что история цивилиза­ции демонстрирует рост уровня и степени совершенства произво­дительных сил, расширение, обогащение и усложнение организа­ции отношений в системе "общество-природа". Качественно и количественно совершенствуются средства и предметы труда, все более полно и всесторонне реализуются человеческие способности к труду. Противоречие между производством и потреблением в общецивилизационном разрезе воспроизводится и разрешается на расширенной основе. Ресурсные, энергетические и информаци­онные параметры экономики увеличиваются в объемах и в разре­зе количества форм проявления и степени совершенства этих форм. На протяжении всей истории человечества действуют общие эко­номические законы роста производительности труда и возвыше­ния потребностей. Несмотря на постоянное, а в последние столе­тия - значительное увеличение населения планеты, растет сред­ний подушевой объем потребления, улучшается, по совокупности параметров, образ жизни людей. Таким образом, ключевые эко­номические показатели демонстрируют факт прогрессивного раз­вития общества.

Однако социальный прогресс не выступает как однозначно-линейная функция развития производительных сил. Это сложный и многофакторный процесс, во многих своих аспектах и формах проявления реализующийся противоречиво. Его нельзя восприни­мать упрощенно, а тем более - вульгаризированно, в духе пресло­вутого панглосовского лозунга "все к лучшему в этом лучшем из миров". Телеологию, о которой пишет выше С.Н.Булгаков, следует понимать, разумеется, в духе современных разработок пробле­мы объективной ориентации систем, "аттракторности" в концеп­циях системного подхода и синергетики. Прогресс сочетается, особенно в отдельные исторические периоды и в отдельных регионах, с постоянно воспроизводящимися, как отмечено в гл. 5, яв­лениями регресса, тупикового и кругового движения⁶⁹⁸. Абсолюти­зация этих явлений и приводит к непрерывному возрождению тех или иных вариантов концепций регресса и цикличности. Кроме того, существуют очевидные логические ограничения для экстра­поляции предшествующих и современных закономерностей на будущее⁶⁹⁹. Прогресс, безусловно, прослеживается в масштабах формационно-стадиальной преемственности, как общая закономер­ность движения мировой цивилизации, но он вовсе не абсолютен в рамках менее масштабных социальных процессов.

Одной из типичных сторон противоречивости прогресса была и остается до настоящего времени проблема "цены прогресса": прогрессивное развитие в целом или в некоторых аспектах обу­словливается или сопровождается социальными издержками, иногда весьма значительными, в других сферах жизнедеятельнос­ти. В ряде случаев объемы и формы этих издержек таковы, что сами результаты прогрессивной эволюции "обесцениваются", ста­новятся полностью или частично нецелесообразны. В качестве при­мера можно привести соотношение технического прогресса и со­стояния окружающей среды, что составляло проблему на всех эта­пах развития общества, но в современных условиях приняло ост­роконфликтные формы. В подобного рода случаях дальнейший прогресс, как правило, оказывается возможен лишь посредством "снятия" возникшего противоречия на основе той или иной модификации форм развития, учитывающей влияние и способству­ющей преодолению возникших параллельных или побочных не­гативных процессов. Так, в настоящее время социальный про­гресс немыслим без утверждения новой производственной фило­софии и экологизации экономики. При этом фундаментальная роль развития производительных сил проявляет себя с точки зре­ния как причин, так и перспектив разрешения возникшего про­тиворечия прогресса. Таким образом, прогрессивная ориентация дальнейшей эволюции экономических отношений в системе "об­щество-природа" предполагает все более полное удовлетворение растущих потребностей людей при гармонизации взаимосвязей социальной и природной систем.

Более сложными являются критерии и противоречия прогресса во внутрисоциальном разрезе проблемы. По каким фактам и обоб­щенным показателям можно судить о том, что люди и отношения между ними становятся, упрощенно говоря, лучше, совершеннее, гармоничнее⁷⁰⁰ и т.д.? Имеет ли это "лучше" какие-либо объектив­ные параметры или данная проблема сохраняет содержательный смысл лишь в сфере ценностных суждений? Будучи применимы и к условиям социальной однородности, эти вопросы, однако, при­обретают особую остроту, когда общество является внутренне диф­ференцированным, и прежде всего - дифференцированным эко­номически. Действительная полнота противоречий прогресса вы­является, когда условием улучшения экономического положения общества и отдельных людей, групп, классов становится ухудше­ние форм жизнедеятельности других людей. Для антагонистических же способов производства правилом является повышение сте­пени и ужесточение способов эксплуатации в качестве "цены про­гресса" (от патриархального рабства - к "концлагерям" римских латифундий; от полусвободных крестьян-общинников - к изувер­ству разного рода салтычих; от формального - к реальному подчи­нению труда капиталу, к насаждению рабства в колониях и сведе­нию всего богатства трудовых функций до примитивных опера­ций "частичного рабочего"⁷⁰¹). Данная зависимость присуща не толь­ко экономической, но и другим сторонам культуры антагонис­тических обществ. "Всякий прогресс духа был до сих пор прогрес­сом в ущерб массе человечества, которая попадала во все более и более бесчеловечное положение"⁷⁰².

Технологический и социальный переворот, развернувшийся в XX-XXI вв., наметившиеся очевидные тенденции преодо­ления всей "вторичной" формации, т.е. "снятия" противоречий антагонистических способов производства, обнаружившаяся пре­дельность отчуждения труда - позволяют сделать предположение о вероятной трансформации содержания и структуры противоре­чий прогресса, об изменении в будущем его "цены"⁷⁰³. Вряд ли будет признаваться нормальным, чтобы для расцвета искусства необходимостью являлось отождествление людей с вещами, как в рабовладельческую эпоху или чтобы для повсеместного улучше­ния условий жизни основной части общества должна была быть поставлена на грань гибели целая цивилизация, как это произо­шло с Россией.

Многовековые исследования проблемы социального прогрес­са показали, что атрибутом прогрессивного развития общества является повышение степени справедливости и свободы. Сформу­лированный выше вопрос о соотношении объективных и субъек­тивных критериев прогресса во внутрисоциальных отношениях конкретизируется в аспекте данных социальных феноменов.

Социальный прогресс и экономическая справедливость. Спра­ведливость относится к числу понятий, с одной стороны, наиболее известных, часто употребляемых, распространенных и используе­мых не только в научном, но и в обыденном языке (возможно, даже чаще в обыденном, чем в научном), а с другой стороны - содержание этого понятия является сложноопределяемым и трак­туемым в весьма различных, зачастую противоположных смыс­лах. Одно безусловно - справедливость всегда считалась и считается неотъемлемым свойством "нормального" общества, а нару­шение справедливости - подлежащим негативной оценке; стрем­ление к справедливости является обязательным элементом борь­бы за социальный идеал. В архаичных обществах временной век­тор этой борьбы, как правило, был ориентирован в прошлое, на "заветы предков"; с прошлым соотносился идеал справедливости, а типичным идеологическим обоснованием социальных преобра­зований, в том числе, новаций, выступал лозунг "восстановления справедливости "⁷⁰⁴.

В концепциях же социальной динамики повышение степени справедливости рассматривается как необходимое условие общест­венного прогресса и его важнейшая содержательная характерис­тика. Спектр трактовок сущности справедливости при этом весьма широк. «Наиболее обстоятельный перечень формул (или концеп­ций) справедливости приводит Х.Перельман в работе "Справед­ливость и разум": "каждому одно и то же" (поровну); "каждому по заслугам"; "каждому по труду"; "каждому по потребностям"; "каждому по рангу (или достоинству)"; "каждому то, что положено по закону"... Очевидно, что это незаконченный перечень формул справедливости. Некоторые авторы (Н. Решер, М. Дейч) называют еще такие формулы справедливости: "каждому в соответствии с его усилиями и жертвами"; "каждому в соответствии с требова­ниями общего блага"... И, наконец, формула, выдвинутая еще Пла­тоном: "каждому - свое". Это наиболее общая, универсальная формула. Все вышеприведенные формулы, по сути дела, ее кон­кретизируют. Данная классическая формула настолько же определенна, насколько неопределенна. Весь вопрос состоит в том, что считается "своим", по каким принципам определять нечто как свое»⁷⁰⁵.

Не менее сложной является и проблема критериев справедли­вости в аспекте соотношения ее объективного и субъективного содержания. Указанные сущностные формулировки понимаются либо как выражение представлений, мнений людей, либо как во­площение некоторого объективного принципа, не зависящего от желаний людей⁷⁰⁶. В последнем случае справедливость нередко соотносится с тем или иным объективным критерием выгоднос­ти. Так, античные предтечи Макиавелли сформулировали прин­цип "справедливость - это то, что выгодно сильному"⁷⁰⁷; впослед­ствии была выдвинута "более гуманная" формула: "справедливость - это то, что выгодно большинству"⁷⁰⁸.

Нетрудно заметить, что последние формулировки не только обнаруживают очевидную связь с экономическими интересами, но и отходят от преимущественно распределительного понима­ния сущности справедливости, свойственного многим из ранее приведенных определений. Здесь намечается подход к трактовке справедливости как некоторого объективно обусловленного со­стояния (свойства) общества в целом, а не только распредели­тельных отношений. Глубинный характер качеств справедливости, ее связь с сущ­ностными параметрами феномена социальности, по-видимому, с необходимостью требуют диалектически-разделенного анализа ее природы на двух уровнях: общества как целостной системы - и отдельных внутрисоциальных подсистем и элементов. На первом уровне выявляется объективная природа справедливости как ис­торически необходимого состояния общества и общественных отношений, в максимально возможной степени способствующего социальному прогрессу (в экономическом аспекте - росту эффек­тивности общественного производства). На втором - неизбежной становится субъективная оценка справедливости, которая зависит от интересов (и, прежде всего, экономических) некоторой группы людей или отдельного человека (существуют и субъективные оцен­ки справедливости на уровне "общества в целом", в форме доми­нантных установок социальной психологии, но при этом следует различать, в соответствии с разработками Руссо и Гегеля, "волю всех" как суммативно-общее и "всеобщую волю" как субстанцио­нально-общее. Формальное, "арифметическое" большинство мо­жет заблуждаться, неверно понимать интегративные системные интересы, отождествлять их с частными и т.д.).

Хорошо известно, что субъективные оценки справедливости отдельными людьми и классами могут совпадать с ее объективным содержанием в кон­тексте социального прогресса, - но могут и не совпадать, и это далеко не всегда означает "реакционность". Для истязаемого анти­чного раба мало утешения в том, что через две тысячи лет после его смерти скажут: "без античного рабства не было бы современ­ной Европы", и если бы условием его освобождения или хотя бы уменьшения мучений было исчезновение "современной Европы" из потока исторического времени, то его желание, чтобы это ис­чезновение состоялось, было бы субъективно вполне справедли­вым, как бы ни противоречило оно объективной справедливости существования рабства в качестве необходимого этапа на пути социального прогресса.

Здесь мы сталкиваемся с тем, что объективная справедливость отнюдь не сводится к интересам суммативного большинства лю­дей в данных исторических условиях; если бы интересы большин­ства всегда имели преобладающее организационное воплощение, то человечество никогда не вышло бы даже из первобытного со­стояния, т.к. классовое расслоение отнюдь не отвечало интересам большинства общинников, и т.д. Но это было бы несправедливо в контексте объективных требований прогресса и субъективных интересов людей последующих эпох. Поэтому приведенный в высказывании Н.Г.Чернышевского тезис об интересах большин­ства как объективном критерии справедливости должен соотно­ситься с проблемой динамики системно-социальных интересов человечества.

Исторический характер и принципиальный уровневый дуа­лизм сущности справедливости усложняет оценки социально-эко­номических отношений, придает им неоднозначность. Даже "само собой разумеющиеся", "естественные", вытекающие из "приро­ды вещей" трактовки справедливого социально-экономического состояния общества, отвечающие существующим, в некоторый данный период времени, интересам большинства людей, - далеко не всегда соответствуют объективным требованиям роста эффек­тивности производства и, тем самым, критериям объективной спра­ведливости и прогресса⁷⁰⁹.

Это же можно сказать и о субъективных оценках равенства в том или ином его социально-экономическом воплощении в каче­стве атрибута справедливости. Имея глубинные корни в генезисе социальной формы движения, идея равенства постоянно воспро­изводилась в "увязке" с идеями справедливости на всех этапах развития антагонистических формаций. Равенство относительно условий и результатов производства, политическое и юридичес­кое равенство, чаще всего, воспринималось как обязательный эле­мент идеала справедливости (принимая иногда грубоуравнительные формы, являвшиеся, своего рода, реакцией на господству­ющую систему неравенства). Понятие равенства развивалось; рас­ширялся круг социальных субъектов, официально включаемых в юридически однородный массив "полноправных" членов общества. В истории различных цивилизаций очевидно прослеживается прямая связь между степенью равенства и социальной стабильнос­тью. Идея равенства эволюционировала от простейших представ­лений об уравнительности потребления до современных концеп­ций "равенства возможностей". Вместе с тем, уже на уровне субъ­ективных оценок очевидно, что возможным является не только справедли­вое равенство, но и справедливое неравенство и, симметрично этому, несправедливым может быть и равенство, и неравенство⁷¹⁰. Одним из парадоксов истории является тот факт, что попыт­ки сознательного установления, "введения" и воспроизводства ра­венства часто приводили к обратному результату, порождали не­предвиденные последствия. Так, в античной Спарте в течение нескольких веков культивировалась идея и практика равенства (и прежде всего - социально-экономического) полноправных граж­дан, но результатом этого стало внешнее неравенство (отстава­ние) данного полиса сравнительно с другими в сферах экономи­ки, науки и искусства. Достижение равенства членов общества было одной из ключевых целей социальных преобразований в стра­нах советского образца, но в результате в России возникло нера­венство, порядково превышающее соответствующие показатели в развитых странах. Для многих же из них, напротив, характерна объективная тенденция возрастания социально-экономической однородности и в условиях рыночной экономики.

Трактовка фактов разноуровневого, "разноплоскостного" су­ществования и реализации объективной и некоторых форм субъ­ективной справедливости предполагает, по-видимому, необходи­мость привлечения общенаучных обобщений физического прин­ципа дополнительности. Признание справедливыми одновременно не только различающихся, но и взаимно исключающих друг друга требований объективной справедливости (понимаемой, например, как необходимость тех или иных форм эксплуатации в качестве обязательных этапов общественного прогресса) - и субъективной справедливости, воплощающейся в требованиях и действиях про­тивников объективно-необходимого экономического порядка, - не является в данном случае механическим и внешним соедине­нием формальных противоположностей, а отражает, применитель­но к социально-экономической системе, факт атрибутивной дис­кретности материи⁷¹¹. Методологический инструментарий принципа дополнительности может оказаться также необходимым для сис­темного анализа противоречий субъективных трактовок справед­ливости представителями различных социальных сил и разнона­правленных сторон объективной справедливости (например, фак­торы рыночной эффективности и социальных гарантий во мно­гих случаях противоположны, но они, каждый со своей стороны, отражают современную специфику объективной справедливости⁷¹²). Таким образом, объективная экономическая справедливость воплощается в утверждении и воспроизводстве социально-эко­номических отношений, способствующих максимальной реализа­ции возможностей существующих производительных сил и их максимально возможному дальнейшему развитию, а тем самым, - и прогрессу общества. Субъективная справедливость, отражаю­щая интересы внутрисоциальных групп и отдельных лиц, может как совпадать, в той или иной степени, с ориентацией объектив­ной справедливости, так и противоречить ей; при этом внутрисоциальные интересы различных уровней столь же объективны, как и общесистемные цивилизационные интересы и справедливость.

Для современного состояния общества в "точках роста" мировой цивилизации объективно справедливым является преодоление отчуждения труда, приобретение непосредственными производите­лями качеств собственников, реализация рыночной эффективности хозяйствования, расширение сферы социальных гарантий, повыше­ние степени социально-экономической однородности общества⁷¹³ (в том числе, на уровне глобальных межстрановых отношений), развитие форм экономической свободы хозяйствующих субъектов и их ответственности перед обществом. Воплощая объективную, а во многих аспектах - и субъективную справедливость в разрезе интересов большинства членов общества, данные факторы отра­жают, в то же время, экономические тенденции современного со­циального прогресса. На основе повышения степени экономи­ческой справедливости возможным становится прогресс (обнару­живающийся, преимущественно, в формационных масштабах) в надстроечной сфере, и прежде всего - развитие форм политичес­кой справедливости и совершенствование этических норм и прак­тики социальных отношений⁷¹⁴. Эти идеи находят отражение и в программах политических партий; так, характеризуя направления деятельности партии «Справедливая Россия», её лидер С. Миронов подчеркнул: "К каждому направлению мы подходили с точки зрения справедливости. Это наш главный принцип. Вообще же мы считаем, что проектом будущего России может стать только социализм в информационном обществе знаний"⁷¹⁵.


18.2. Экономический прогресс и экономическая свобода

Проблемы политико-экономического анализа свободы. Идеи взаимосвязи прогресса, справедливости и свободы, представле­ния о том, что социальный прогресс есть, в своей сущности, не что иное, как развитие свободы общества и отдельной личности, разрабатываются в обществоведческой литературе давно. "Всемир­ная история есть прогресс в сознании свободы - прогресс, кото­рый мы должны познать в его необходимости..., - писал Гегель. - Всемирная история представляет собой ход развития принципа, содержание которого есть сознание свободы"⁷¹⁶.

Взаимосвязь экономического прогресса и экономической сво­боды, так же, как и справедливости, на исходном абстрактном уровне обнаруживает два аспекта: первый из них отражает отно­шения между обществом и природой; второй - внутриобщественные отношения. Всеобщим основанием социальной свободы, ее развития является экономический прогресс, воплощающийся в развитии производительных сил, обусловленное им возрастание степени независимости общества от природных факторов. "Люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом человека, а сущест­вующими производительными силами"⁷¹⁷, а "сознание свободы", о котором пишет Гегель, лишь отражало возрастание степени со­циальной свободы по мере развития производительных сил. В этом разрезе прогресс воплощается в повышении степени автономнос­ти, независимости общества, социальной формы движения от других форм движения. Он связан также с повышением уровня и совер­шенствованием форм потребления благ обществом в целом на основе развивающегося производства. "Нельзя освободить лю­дей, пока они не будут в состоянии полностью обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду"⁷¹⁸.

Политико-экономическая конкретизация проблем внутрисоциальной связи прогресса и свободы предполагает, в контексте основного вопроса науки, анализ этой связи в системе отноше­ний непосредственных производителей благ и собственников. Сама идея экономической свободы прошла, как известно, длительный путь исторического развития, который отразил как развитие ма­териальной субстанции свободы, так и специфику отдельных спо­собов производства. Для концепций свободы, разрабатывавшихся в эпохи до возникновения "политической экономии труда", ха­рактерно фактическое исключение представителей трудящихся классов из круга субъектов отношений свободы, а также нечет­кость соотношения понятий "свобода общества" и "свобода индивида", под которым всегда явно или неявно подразумевался представитель господствующего класса. В антагонистических об­ществах личная свобода "существовала только для индивидов, раз­вившихся в рамках господствующего класса, и лишь постольку, поскольку они были индивидами этого класса... Свободное время одного класса создается посредством превращения всей жизни масс в рабочее время"⁷¹⁹. Были распространены гипертрофирован­но-абстрактные и неисторические концепции (идеи о "свободе вообще", "естественной свободе", о свободе, обусловленной "при­родой человека" и т.п.); типичным был также отрыв политичес­кой и духовной свободы как "идеи" от экономической⁷²⁰.

В эпоху перехода к капитализму экономическая свобода стала сводиться, преимущественно, к свободе буржуазного предприни­мательства. Так, А.Смит, например, полагал, что по мере разви­тия общества "утверждается простая и незамысловатая система естественной свободы. Каждому человеку, пока он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по своему разумению свои интересы и конкуриро­вать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого дру­гого лица и целого класса⁷²¹". Однако достаточно быстро выясни­лось, что А.Смит значительно преувеличивал как степень "про­стоты и незамысловатости" данной проблемы, так и "естественность" форм ее решения; обнаружилось и обострилось то проти­воречие, в соответствии с которым, по формулировке А. Лин­кольна, «для одних слово "свобода" означает, что каждый чело­век по своему усмотрению распоряжается собой и продуктами своего труда; для других свобода - это свобода одних людей по своему усмотрению распоряжаться другими людьми и продуктами чужого труда»⁷²².

Противоречивый характер проявлений общественного прогрес­са обусловливает в ходе политико-экономического изучения про­блемы взаимосвязи прогресса и свободы особую значимость того аспекта свободной жизнедеятельности, который характеризуется объективными возможностями осуществляемого субъектом эко­номического выбора. Очевидно, что в определяемых подобным образом рамках социальных отношений свободный характер не­посредственно присущ экономической деятельности собственни­ков. Собственники свободны относительно работников в выборе форм организации функционирования условий производства, в управлении непосредственным процессом труда, в использовании его результатов. Варианты же выбора способов экономического поведения работниками не просто более ограничены, но и имеют объективную ориентацию (применительно к "горизонтальным" ста­диально-историческим "срезам") на предельно-вырожденную форму, когда "выбор" в рамках социальных отношений сводится к единственной возможности, действительной альтернативой для которой выступает прекращение биологического существования⁷²³. В разрезе политико-экономического подхода на второй план от­ступает тот факт, что сами собственники в выборе форм экономической деятельности также ограничены внешними условиями, природными и социальными необходимостями. Однако для внутрисоциальных отношений ведущее значение имеет тот уровень свободы, на котором реализуется принцип: "Свобода противопо­ложна не необходимости, а принуждению"⁷²⁴. Свобода в противо­поставлении с социальным принуждением в системе отношений труда и собственности и выступает как объект политико-эконо­мического исследования.

В связи с этим, экономический прогресс предстает как про­цесс повышения степени социальной свободы субъектов труда в их отношениях с собственниками и соответствующее сокращение сферы социального принуждения работников к трудовой деятель­ности в интересах собственников. Поскольку субстанцией жизне­деятельности человека является труд, то экономическая свобода - это, прежде всего, свобода труда и, в частности, свобода выбора форм трудовой деятельности и преодоление отчуждения работни­ка от организации и результатов производства. Исторический про­цесс развития свободы труда - вот в чем состоит суть экономичес­кого прогресса с политико-экономической точки зрения.

В этом отношении особую значимость приобретают сущност­ные связи, отражаемые закономерностью формационного возрас­тания экономической свободы непосредственных производителей. Данная закономерность отражает также обратную зависимость эко­номического прогресса от возрастания степени свободы труда. Общая историческая линия движения общественного производ­ства демонстрирует зависимость развития производительных сил, роста производительности труда, повышения эффективности хо­зяйствования от возрастания степени экономической свободы в системе трудовых отношений.

Логическим завершением ограничения возможностей собст­венников осуществлять принуждение при одновременном росте их свободы (и свободы общества в целом) относительно досоциальных форм движения является достижение обществом состоя­ния, когда гарантировано производство не только необходимого продукта, но и прибавочного в размерах, обеспечивающих воз­можность полного гармоничного развития способностей каждого члена общества. При этом непосредственные субъекты труда становятся свободны, осуществляя производственную деятельность, в использовании условий производства, в организации процесса труда и в присвоении его результатов; уровень социальной свобо­ды работников достигает уровня свободы собственников; качест­ва непосредственного производителя благ (меняющих свое содер­жание и социальную природу в условиях постиндустриального общества) и собственника отождествляются в едином социальном качестве члена общества.

Достижение субъектами труда уровня свободы, адекватного социальному качеству собственников, означает достижение пре­дела развития свободы в рамках ее политико-экономической оп­ределенности. Далее экономический прогресс объективно пред­полагает развитие свободы принципиально иного качества, свя­занного не с соотношением степени свободы работников и собст­венников во взаимно противоречивом воздействии, а с развитием свободы как субстанции социальной формы движения. "Царство свободы начинается, в действительности, лишь там, где прекра­щается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства"⁷²⁵.

Тем самым, экономический прогресс и социальное освобожде­ние индивида приводят к превращению труда из средства в цель, а мерой богатства и свободы становится не продукт, а полное гармо­ничное развитие человеческих способностей. Каждый член обще­ства осуществляет свободный выбор форм реализации и развития своих способностей, определяет цели своей жизнедеятельности и пути их достижения. Ясно, что соответствующая система социаль­ных отношений находится за пределами исторического существования противоречия между собственностью и трудом⁷²⁶. Важным этапом общественного развития в данном направлении объектив­но является постиндустриальное (социалистическое) общество. Роль базисных отношений в системе социальных взаимосвя­зей определяет собой и особую значимость политико-экономи­ческого анализа свободы и исследования экономической свободы как базиса для развития иных внутрисоциальных форм свободы (политической, юридической, духовной и т.д.).

Противоречия свободы и институциональная структура обще­ства. Свобода как социальный феномен имеет двойственную со­держательную природу, проявляющуюся в отрицающем ("свобода от") и позитивно-созидательном ("свобода к") аспектах. Их проти­воречивое взаимодействие выражается, применительно к эконо­мической свободе, в диалектике преодоления отчуждения труда, с одной стороны, и в создании и совершенствовании объективных условий для развития способностей личности посредством труда - с другой. В современных условиях проблема заключается в фор­мировании равных возможностей для включения в свободную тру­довую деятельность и для присвоения необходимого и элементов прибавочного продукта, которое по количественным и качествен­ным параметрам обеспечивает максимально возможное на данном этапе общественного развития удовлетворение потребностей, а также создание экономических предпосылок для реализации по­тенциальных способностей личности. Данные формы равенства и свободы выбора и обусловленная ими зависимость меры потреб­ления от меры труда отражают специфику достигнутого общест­вом уровня производительных сил, позволяют преодолеть соци­альную несправедливость, присущую антагонистическим спосо­бам производства, хотя и не обеспечивают еще достижение той степени социальной гармонизации, которая станет возможна при завершении перехода от предыстории к действительной истории человеческого общества.

Необходимо также учитывать внутреннюю противоречивость экономической свободы в условиях рыночного хозяйства, что свя­зано, в частности, с внутренними сущностными противоречиями товара. Интересы общества, воплощающиеся в функциях инсти­туциональных структур, трансформируются в систему равновесия интересов всех участников рыночных отношений, осуществляю­щих общественно-полезные экономические действия, и предпо­лагают корректировку рыночных механизмов достижения указан­ного равновесия, создание системы социальной защиты для чле­нов общества, не способных по причинам объективного порядка эффективно включаться в рыночную конкурентную борьбу. Акту­ален опыт стран, в которых успешно реализуется политика огра­ничения тенденций монополизации и функционируют механиз­мы защиты интересов потребителей.

Обеспечение интегрированных аспектов и ориентации эко­номической свободы всех участников рыночных отношений в некоторых случаях оказывается связанным, как отмечено в гл. 9, с необходимостью подчинения деятельности отдельных рыночных субъектов совокупным интересам методами государственного ре­гулирования. Атрибутивной функцией государства является так­же борьба с экономической преступностью, пресечение всех форм частного и группового произвола, тенденций беззакония и анар­хии. Поддержание государством социальной и, в частности, по­литической стабильности - необходимое условие свободного раз­вития рынка.

При этом обнаруживается та сторона внутренней диалектики свободы, которая воплощает невозможность ее реализации ина­че, как посредством объективных и институциональных ограниче­ний. Свобода - это тонко организованный, "хрупкий" социаль­ный феномен, обладающий свойством быстрой и не всегда замет­ной трансформации в свою противоположность⁷²⁷. Свобода отдель­ных социальных субъектов за некоторыми, весьма сложно форма­лизуемыми, границами превращается в произвол, в несвободу для других субъектов⁷²⁸; государственная же защита интересов этих пос­ледних очень легко может переродиться в бюрократически-чи­новничий произвол, в несвободу общества, в подчинение его го­сударственному аппарату.

Модификация современных границ «коридора свободы» связана с ускоренным развитием элементов технологического базиса, способствующих формированию «прозрачного общества», в условиях которого потенциально возможным становится существенное расширение возможностей как государства, так и любых иных социальных сил, имеющих доступ к информационным базам данных, отслеживать и контролировать все стороны жизнедеятельности граждан. Важнейшей проблемой информационного общества становится противоречие между расширением потенциала свободного творческого труда и развития личности на базе информационных форм богатства, с одной стороны, - и возможностями ограничения прав человека, вмешательства в частную жизнь, - с другой. Общеизвестны факты последнего времени о распространении баз данных по банковским должникам, о выявлении и попытках судебного преследования людей, высказывавших в Интернете критические замечания в адрес чиновников и т.п. На «чёрном», хотя и вполне открытом рынке предлагаются базы данных налоговых органов, милиции, других властных и контролирующих инстанций – и это только «верхушка айсберга». Фактически, исчезает конфиденциальность информации о личности. Появляются новые формы социального неравенства и ограничений свободы – обладание финансовыми или административными ресурсами существенно облегчает доступ к информации разного рода, в том числе – к различным данным личного характера.

Нельзя не отметить и наличие в этом процессе одной весьма очевидной положительной черты – это возможность усиления контроля за криминальным миром, за попытками подготовки преступлений, а тем самым – и возможность предотвращения преступлений, что приобретает особую значимость в условиях нарастания угроз терроризма. Проблема же заключается в том, что технологический базис информационного общества индифферентен относительно конкретного содержания и целей получения информации. Не существует никакой технологической границы между информационным контролем за преступниками со стороны правоохранительных органов - и несанкционированным (а то и криминальным) вмешательством в частную жизнь⁷²⁹. Граница здесь может иметь лишь сугубо социальный, а конкретнее – юридический характер. Возникает проблема прав человека на получение информации и на информационную безопасность, причём эти права нуждаются в защите как в контексте предотвращения чрезмерных и несанкционированных вмешательств в жизнь граждан со стороны государственной власти, так и защиты от незаконных посягательств со стороны частных лиц, организаций и криминальных элементов. В обобщённом плане такая защита требуется в отношении не только отдельных людей, но и всех социальных субъектов – организаций, учреждений, фирм, объединений граждан и т.д., тем более, что развитие информационных технологий само порождает новые формы преступности – хакерство, нарушения прав интеллектуальной собственности и др. Ситуация усложняется быстрыми изменениями и качественными скачками в развитии микроэлектроники, компьютерных и иных информационных технологий. По прогнозам, уже в ближайшие годы распространение нанотехнологий и квантовых компьютеров приведёт к фактической ликвидации всех сложившихся к настоящему времени систем информационной защиты. («Квантовый компьютер, который никто не собирается засекречивать, моментально сделает легковесной всю современную криптографию, все кодовые системы, что вызовет хаос в областях, связанных с безопасностью и конфиденциальностью»⁷³⁰.)

Формальная мера свободы фиксируется законом, но при этом необходимо иметь в виду как специфику политической и юриди­ческой систем в антагонистических формациях, так и современ­ную модификацию государственности. Традиционную антитезу свободы и государства⁷³¹ не следует абсолютизировать. Проявляю­щаяся в "точках роста" цивилизации объективная тенденция под­чинения деятельности государства целям создания экономи­ческих и социальных условий для развития каждой личности от­ражает изменение прежнего соотношения между обществом и государством в условиях прогрессирующей общесистемной соци­ализации. "Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу все­цело подчиненный"⁷³². Данное ключевое методологическое положение позволяет обнаружить серьезные слабости в логике концепций, рассматривающих абсолютную "деэтатизацию" в ка­честве необходимого условия экономической свободы. Система государственности как гарант, а конкретные государственные ин­ституты - как организационные инструменты поддержания и рас­ширения сферы экономической свободы - такова прогрессивная ориентация современных политико-правовых структур.

Социальная форма движения приобретает в настоящее время новое качество, связанное с достижением более высокой степени экономической справедливости и свободы. Существенно сокра­щается сфера стихийности в движении социальных отношений, "общественные причины" все в большей степени переходят под сознательный контроль и регулирование. Но на начальных этапах подчинения любых форм движения сознательному регулированию, пока не накоплен и не осмыслен достаточный опыт, возможны и весьма вероятны отрицательные последствия, вызванные ошибоч­ными и неумелыми действиями людей. Причем, поскольку сохра­няется система государственной организации общества, именно государство остается главным, инструментом сознательного регулирования социальных процессов. Трагедия России показала, ка­ковы могут быть последствия неправильного использования этого инструмента, - при осуществлении деятельности, объективно не адекватной ориентациям общественного прогресса. Последние, в действительности, при достигнутом уровне производительных сил и возможностей сознательного управления социальной формой движения, предполагают расширение сферы свободы общества и личности, степени социальной справедливости, в том числе и по­средством государственного воздействия на общественные (в част­ности, экономические) процессы⁷³³. Свобода управления движением общества не должна порождать новых форм несвободы личности. В современных условиях всестороннего изучения заслужива­ет также проблема активизации роли независимых общественных объединений в обеспечении экономической свободы. Совершен­ствование институциональных структур, способствующих расши­рению свободы выбора форм экономической жизнедеятельности, - важный фактор прогрессивного развития современной эконо­мики