Человеческая деятельность

Вид материала

Документы

Содержание Xxxv. принцип благосостояния versus принципа рынка

Подобный материал:

• Сош №1 п. Тульского Майкопского района Математика это человеческая деятельность, 125.48kb.
• На доске слова и план конференции   Любовь к природе, впрочем, как и всякая человеческая, 27.74kb.
• Сисекин Игорь Александрович моусш №1 г. Новокубанска 2004 Анализ эпизода повести, 117.78kb.
• Доклад учителя моу сош №5 с углубленным изучением отдельных предметов г. Климовск, 266.79kb.
• Лекция №5 (19. 09. 08) Техника и технологии, как культурный феномен, 18.02kb.
• Религия и человеческая деятельность, 483.46kb.
• Парфюмер или история одного убийцы, 2628.32kb.
• Психические познавательные процессы, 542.13kb.
• Дивидуального, как правило, занимает периферийное место, а субъективное начало минимизируется,, 324.45kb.
• Программа проведения аттестационных испытаний при поступлении на второй и последующие, 677.83kb.

Не государственные декреты и не бумажная работа множества людей, сидевших на государственных окладах, а усилия частных предприятий произвели ту продукцию, которая позволила вооруженным силам Америки выиграть войну и оснастить союзников необходимым вооружением. Экономист на основании этих исторических фактов не делает никаких выводов. Но их целесообразно упоминать всякий раз, когда интервенционисты будут пытаться заставить нас поверить в то, что декреты, запрещающие использование стали для строительства жилых домов, автоматически произвели самолеты и линкоры.


Источником прибыли является адаптация производственной деятельности к изменениям в спросе потребителей. Чем больше расхождение между предыдущим состоянием производства и тем, которое соответствует новой структуре спроса, тем большие корректировки необходимы и тем большую прибыль зарабатывают те, кто больше всего в этом преуспел. Внезапный переход от мира к войне круто меняет структуру рынка, вызывает потребность в радикальной реорганизации и тем самым для многих становится источником высоких прибылей. Сторонники планирования и интервенционисты считают подобную прибыль постыдным фактом. На их взгляд, первейшая обязанность государства во время войны не допускать появления новых миллионеров. Несправедливо, говорят они, позволять одним богатеть, в то время как других убивают и калечат.


В войне нет ничего справедливого. Несправедливо, что Бог находится на стороне больших армий и что те, кто лучше вооружен, побеждают хуже оснащенных противников. Несправедливо, что на передовой безвестные солдаты проливают свою кровь, в то время как командиры, с комфортом устроившиеся в штабах за сотни миль от окопов, получают известность и славу. Несправедливо, что Джона убивают, Марк остается калекой до конца своих дней, а Пол возвращается домой живой и здоровый и пользуется всеми привилегиями, положенными ветеранам.


Можно признать нечестным, что война увеличивает прибыль тех предпринимателей, которые снабжают воюющую армию лучшим снаряжением. Но глупо отрицать, что система, основанная на прибыли, производит наилучшее вооружение. Не социалистическая Россия помогала Америке по лендлизу; русские терпели ужасные поражения, пока американские бомбы не начали падать на Германию и пока они не получили оружие, произведенное большим бизнесом Америки. Во время войны самое главное не в том, чтобы избежать возникновения высоких прибылей, а в том, чтобы обеспечить своих солдат наилучшим снаряжением. Самый страшный враг нации это злонамеренные демагоги, ставящие свою зависть выше жизненных интересов своей страны.


Разумеется, в долгосрочной перспективе война и сохранение рыночной экономики несовместимы. Капитализм это по своей сути программа миролюбивых стран. Но это не означает, что страна, вынужденная отражать нападение внешнего агрессора, должна заменить систему частного предпринимательства государственным регулированием. Если бы она это сделала, то сама лишила бы себя самого эффективного средства защиты. Социалистические страны никогда не побеждали капиталистические страны. Несмотря на весь свой прославляемый военный социализм, немцы проиграли обе мировые войны.


Несовместимость войны и капитализма на самом деле означает, что война и высокоразвитая цивилизация несовместимы. Если государство нацеливает эффективность капитализма на выпуск инструментов разрушения, то изобретательность частного бизнеса произведет оружие, достаточно мощное, чтобы разрушить что угодно. Война и капитализм несовместимы друг с другом именно вследствие не имеющей себе равней эффективности капиталистического способа производства.


Рыночная экономика, подчиненная суверенитету потребителей, производит продукцию, которая делает жизнь индивида более приятной. Она старается удовлетворить спрос индивида на больший комфорт. Именно за это апостолы насилия презирают капитализм. Они почитают героев, разрушителей и убийц, и презирают буржуа и его психологию мелкого лавочника (Зомбарт). В настоящее время человечество пожинает всходы, семена которых были посеяны этими людьми.

3. Война и автаркия


Если экономически самодостаточный человек затевает распрю с таким же автаркичным человеком, в этом случае не возникает никаких специфических проблем военной экономики. Но если портной идет войной на пекаря, то с этого момента он должен печь себе хлеб самостоятельно. Если он этим пренебрежет, то нужда настигнет его раньше, чем его противника пекаря, поскольку пекарь может дольше ждать нового костюма, чем портной свежего хлеба. Экономические проблемы ведения войны поэтому у пекаря и портного различны.


Международное разделение труда развивалось исходя из предположения, что войн больше не будет. В философии манчестерской школы свободная торговля и мир представлены как взаимно обусловливающие. Деловые люди, которые сделали торговлю международной, не рассматривали возможность новых войн.


Генеральный штаб и специалисты военного искусства также не обращают внимания на изменившиеся в связи с развитием международного разделения труда обстоятельства. Метод военной науки заключается в изучении опыта прошлых войн и формулировании на этой основе общих правил. Даже самое скрупулезное исследование кампаний Тюренна и Наполеона I не наведет на мысль о существовании проблем, которых не было в эпоху, когда практически отсутствовало всякое международное разделение труда.


Европейские военные эксперты пренебрегли изучением Гражданской войны в Америке. На их взгляд, эта война непоучительна. Она велась нерегулярными армиями под командованием непрофессиональных командиров. Штатские, например Линкольн, вмешивались в руководство военными действиями. Эксперты не верят, что можно вынести что-либо полезное из ее опыта. Но именно во время Гражданской войны проблемы межрегионального разделения труда впервые сыграли решающую роль. Юг был преимущественно аграрным; его обрабатывающая промышленность была ничтожна. В снабжении промышленными товарами конфедераты зависели от Европы. Когда военно-морские силы Соединенных Штатов были достаточно сильны, чтобы блокировать их побережье, они очень скоро начинали испытывать нехватку снаряжения.


Немцы в обеих мировых войнах оказывались в такой же ситуации. В снабжении продовольствием и сырьем они зависели от заграницы. Но они не смогли преодолеть британскую блокаду. Исход обеих войн был предрешен сражениями в Атлантике. Немцы проиграли потому, что они не сумели отрезать Британские острова от доступа к мировому рынку и не смогли защитить свои морские пути снабжения. Стратегические проблемы определялись условиями международного разделения труда.


Германские милитаристы стремились взять на вооружение политику, которая, как они надеялись, позволит Германии вести войну несмотря на уязвимую позицию во внешней торговле. Их панацеей был эрзац, заменитель.


Заменитель это товар, который либо менее пригоден, либо более дорогой, либо и менее пригоден, и более дорогой, чем тот товар, который он предназначен заместить. Когда же технологии удается произвести или открыть нечто, что является либо более подходящим, либо более дешевым, чем вещь, использовавшаяся до этого, такая новая вещь представляет собой технологическое новшество; это улучшение, а не эрзац. Существенным признаком эрзаца в том значении, в каком этот термин использовался в военно-экономической доктрине, является худшее качество или более высокая стоимость, либо и то, и другое вместе[В этом смысле пшеница, производимая под защитой импортных пошлин на территории Рейха, также суть эрзац: издержки на ее производство выше, чем на иностранную пшеницу. Эрзац каталлактическое понятие и не должно определяться относительно технологических и физических свойств изделий.].


Wehrwirtschaftslehre германская доктрина экономики войны утверждает, что в контексте ведения боевых действий не важны ни издержки производства, ни качество. Производство, ориентированное на прибыль, озабочено издержками производства и качеством продукции. Но героический дух высшей расы не интересуется этими призраками алчного ума. Имеет значение только готовность к войне. Воинственная страна должна стремиться к автаркии, чтобы быть независимой от внешней торговли. Она должна поощрять развитие производства заменителей безотносительно к каким бы то ни было корыстолюбивым соображениям. Она не сможет обойтись без полного государственного контроля производства, поскольку эгоизм отдельных граждан расстроит все планы вождя. Даже в мирное время верховный главнокомандущий должен быть уполномочен на экономическую диктатуру.


Обе теоремы доктрины эрзаца ложны.


Во-первых, неправда, что качество и пригодность заменителя не имеют значения. Если солдаты, посланные в бой, плохо накормлены и вооружены оружием, сделанным из плохих материалов, то шансы на победу уменьшаются. Их действия будут менее успешными и они будут нести более тяжелые потери. Осознание своей технической неполноценности будет подрывать их боевой дух. Эрзац подвергает риску и боевую мощь, и моральное состояние армии.


Столь же неверна и теорема о том, что более высокие издержки производства заменителей не играют роли. Более высокие издержки производства означают, что для получения результата, достигнутого противником, который производит надлежащий продукт, потребуется большее количество труда и материальных факторов производства. Это равносильно расточительству дефицитных факторов производства, материальных ресурсов и рабочей силы. Такое мотовство в условиях мира приводит к понижению уровня жизни, а в условиях войны сокращает запас товаров, необходимых для ведения военных действий. При современном состоянии технологического знания будет лишь незначительным преувеличением сказать, что все можно произвести из всего. Но самое главное это из огромного множества возможных технологий выбрать те, которые обеспечивают максимальный объем производства при минимальных затратах. Любое отклонение от этого принципа автоматически наказывается. Во время войны последствия столь же неблагоприятны, как и в мирное время.


В такой стране, как Соединенные Штаты, мало зависящей от ввоза сырья из-за рубежа, можно повысить состояние готовности к войне, организовав производство заменителей, например, синтетической резины. Отрицательные последствия по сравнению с получаемыми выгодами будут незначительными. Но для такой страны, как Германия, было роковой ошибкой считать, что она сможет победить с синтетическим бензином, синтетической резиной, эрзац-текстилем и эрзац-жиром. В обеих мировых войнах Германия находилась в положении портного, воюющего с человеком, который снабжает его хлебом. Со всей их жестокостью нацисты не могли изменить этого факта.

4. Бессмысленность войны


От животных человек отличается тем, что осознает выгоды, которые можно извлечь из сотрудничества, основанного на разделении труда. Человек обуздывает свой врожденный инстинкт агрессии, чтобы сотрудничать с другими человеческими существами. Чем больше он хочет улучшить свое благосостояние, тем больше он должен расширять систему разделения труда. Соответственно, он должен все больше и больше ограничивать сферу, в которой он прибегает к военным действиям. Возникновение международного разделения труда требует полного отказа от войны. Такова суть философии laissez faire манчестерской школы.


Разумеется, эта философия несовместима с государственничеством. В этом контексте на государство общественный аппарат насильственного угнетения возложена задача защиты ровного функционирования рыночной экономики от атак асоциальных индивидов и банд. Его функции необходимы и полезны, но они играют чисто вспомогательную роль. Нет никаких причин обоготворять полицейскую власть и приписывать ей всемогущество и всеведение. Есть вещи, которые она не может выполнить. Она не может чудесным образом ликвидировать редкость факторов производства, сделать людей богаче, повысить производительность труда. Все, на что она способна, это помешать бандитам разрушить плоды усилий тех людей, которые стремятся способствовать повышению материального благосостояния.


Либеральная философия Бентама и Бастиа еще не завершила свою работу по устранению торговых барьеров и вмешательства государства в экономическую жизнь, когда набрала силу фальшивая теология божественного государства. Попытки улучшить условия жизни наемных рабочих и мелких фермеров с помощью государственных декретов потребовали все больше и больше ослаблять узы, связывающие отечественную экономику с экономиками других стран. Экономический национализм, необходимое дополнение внутреннего интервенционизма, причиняет ущерб интересам других народов и тем самым порождает международные конфликты. Это наводит на идею исправить это неудовлетворительное положение дел с помощью войны. Почему могучая держава должна терпеть вызов менее сильной страны? Разве это не дерзость со стороны маленькой Лапутании причинять вред гражданам большой Руритании посредством пошлин, миграционных барьеров, валютного контроля, количественных торговых ограничений и экспроприации руританских инвестиций в Лапутании? Разве не лучше будет для Руритании просто сокрушить ничтожные вооруженные силы Лапутании?


Такова была идеология германских, итальянских и японских милитаристов. Следует признать, что они были последовательны с точки зрения новых неортодоксальных учений. Интервенционизм порождает экономический национализм, а экономический национализм порождает воинственность. Если людям и товарам мешают пересекать границы, то почему армиям не проторить для них путь?


С того дня, как Италия в 1911 г. напала на Турцию, столкновения стали постоянными. Почти всегда где-то в мире шла стрельба. Заключавшиеся мирные договоры фактически являлись всего лишь соглашениями о перемирии. Более того, они касались только армий великих держав. Некоторые малые страны постоянно находились в состоянии войны. Все это дополнялось разорительными гражданскими войнами и революциями.


Как далеки мы сегодня от правил международных законов, разработанных в эпоху ограниченных военных действий! Современная война безжалостна, она не щадит беременных женщин и младенцев; она убивает и разрушает без разбора. Она не уважает права нейтральных государств. Миллионы убиты, обращены в рабство или изгнаны из обжитых мест, где их предки жили веками. Никто не может предсказать, что случится в следующей части этой бесконечной битвы.


Это не имеет ничего общего с атомной бомбой. Корень зла не в разработке нового, более смертоносного оружия. Он в духе завоеваний. Вполне возможно, что ученые откроют методы защиты от атомного оружия. Но это ничего не изменит, а лишь продлит на некоторое время процесс полного разрушения цивилизации.


Современная цивилизация является продуктом философии laissez faire. Ее невозможно сохранить в условиях господства всемогущества государства. Государственничество многим обязано учению Гегеля. Можно оставить без внимания многие непростительные ошибки Гегеля за его чеканную фразу о бессилии победы (die Ohmacht des Sieges)[См.: Гегель Г. Философия истории//Гегель Г. Соч. Т. VII. М., 1935. С. 417418.]. Чтобы сделать мир прочным, недостаточно победить агрессора. Главное отказаться от идеологии, которая порождает войну.


XXXV. ПРИНЦИП БЛАГОСОСТОЯНИЯ VERSUS ПРИНЦИПА РЫНКА


1. Аргументы против рыночной экономики


Возражения, которые разнообразные школы Sozialpolitik выдвигают против рыночной экономики, основаны на очень плохой экономической теории. Они снова и снова повторяют ошибки, давным-давно вскрытые экономистами. Эти школы выставляют рыночной экономике счет за последствия той самой антикапиталистической политики, которую они сами отстаивают как необходимые и полезные реформы. Они возлагают на рыночную экономику ответственность за неизбежный крах интервенционизма.


Эти пропагандисты должны в конце концов признать, что рыночная экономика не так уж и плоха, как рисуют ее их неортодоксальные доктрины. Она поставляет товары. День ото дня она увеличивает количество и улучшает качество продукции. Рыночная экономика создала беспрецедентное богатство. Однако, возражает поборник интервенционизма, она несовершенна, как он это называет, с социальной точки зрения. Рыночная экономика не ликвидирует лишения и нищету. Она представляет собой систему, которая предоставляет привилегии меньшинству, тонкой прослойке богачей, за счет подавляющего большинства. Рыночная экономика является несправедливой системой. Принцип прибыли следует заменить принципом благосостояния.


Мы можем попытаться ради поддержания дискуссии интерпретировать концепцию благосостояния таким образом, чтобы стало возможным ее принятие всеми людьми, не являющимися аскетами. Чем больше нам это удается, тем больше мы лишаем идею благосостояния какого-либо конкретного значения и содержания. Она превращается в бледный пересказ фундаментальной категории человеческой деятельности, а именно стремления к устранению беспокойства насколько это возможно. Так как убеждение, что этой цели можно легко достичь посредством общественного разделения труда, разделяется всеми, люди сотрудничают в системе общественных связей. Общественный человек в отличие от автаркичного человека неизбежно должен смягчить свое изначальное биологическое безразличие к благополучию людей, не входящих в круг членов его семьи. Он должен приспособить свое поведение к требованиям общественного сотрудничества и смотреть на успех окружающих его людей как на необходимое условие собственного успеха. С этой точки зрения цель общественного сотрудничества можно описать как обеспечение наибольшего счастья наивозможно большему числу людей. Вряд ли кто-нибудь рискнет возразить против этого определения наиболее желательного положения дел и настаивать на том, что видеть максимальное количество людей, насколько это возможно, счастливыми, не является благом. Все нападки на формулу Бентама вращались вокруг неопределенности и неправильного трактования понятия счастья; они не затрагивали постулата о том, что благо, что бы оно собой ни представляло, следует разделить среди максимального числа людей.


Однако если мы подобным образом интерпретируем благосостояние, то эта концепция лишится какого-либо определенного значения. Ее можно будет применять для оправдания любой разновидности общественной организации. Когда-то защитники рабства негров настаивали на том, что рабство является наилучшим средством сделать негров счастливыми, а сегодня на Юге многие белые искренне верят в то, жесткая сегрегация полезна цветному не меньше, чем она якобы полезна белому человеку. Главный тезис расизма Гобино и нацистов заключается в том, что господство высших рас соответствует истинным интересам даже неполноценных рас. Принцип достаточно широкий, чтобы распространяться на все доктрины, даже конфликтующие друг с другом, является совершенно бесполезным.


Но в устах пропагандистов благосостояния понятие благосостояние имеет вполне определенный смысл. Они намеренно пользуются термином, всеми признанное значение которого устраняет любую оппозицию. Ни один здравомыслящий человек не рискнет возражать против достижения благосостояния. Присваивая себе исключительное право называть свою собственную программу программой благосостояния, пропагандисты благосостояния хотят добиться успеха с помощью дешевого логического трюка. Присвоив своим идеям имя, нежно любимое всеми, они хотят оградить их от критики. Их терминология уже подразумевает, что все оппоненты являются злонамеренными негодяями, преследующими свои собственные эгоистические интересы во вред большинству хороших людей.


Проблема западной цивилизации состоит именно в том, что серьезные люди могут прибегать к таким силлогистическим уловкам, не встречая резкого отпора. Здесь возможны только два объяснения. Либо эти самозваные экономисты благосостояния сами не осознают логической недопустимости своей операции и в этом случае им не хватает необходимой способности рассуждать; либо они выбрали этот способ аргументации намеренно с целью спрятать свои софизмы за словом, заранее предназначенным разоружать оппонентов. В обоих случаях их выдает собственное поведение.


Нет нужды что-либо добавлять к изысканиям предыдущих глав, касающихся последствий всех разновидностей интервенционизма. Увесистые тома теоретиков благосостояния не выдвинули никаких аргументов, которые могли бы доказать несостоятельность наших выводов. У нас осталась лишь одна задача: исследовать критическую часть работ пропагандистов благосостояния, их обвинительное заключение по делу рыночной экономики.


Все страстные речи школы благосостояния в конечном счете сводятся к трем пунктам. Они говорят, что капитализм плох, потому что существуют нищета, неравенство доходов и богатства и незащищенность.

2. Бедность


Можно описать условия общества земледельцев, каждый член которого обрабатывает участок земли, достаточный, чтобы обеспечить его и его семью предметами первой необходимости. Можно включить в эту картину несколько специалистов: ремесленников допустим, кузнецов и интеллигентов скажем, врачей. Можно даже пойти дальше и предположить, что некоторые не являются собственниками ферм, а трудятся в качестве рабочих на чужих фермах. Работодатели вознаграждают их за помощь и заботятся о них, когда болезни и возраст лишают их трудоспособности.


Эта схема идеального общества лежала в основе многих утопических программ. В общих чертах на протяжении определенного времени она была реализована в некоторых коммунах. Возможно, ближайшим аналогом ее осуществления было сообщество, учрежденное иезуитскими священниками в стране, которая сегодня является Парагваем [82]. Однако нет нужды подробно исследовать достоинства этой системы социальной организации. Историческая эволюция не оставила от нее камня на камне. Ее рамки были слишком тесны для того количества людей, которое живет сегодня на Земле.


Внутренняя слабость такого общества в том, что рост населения должен привести к прогрессирующей нищете. Если имущество умершего фермера делится между его детьми, то в конце концов земельные участки становятся настолько малы, что они не могут обеспечивать достаточного пропитания семье. Все являются землевладельцами, но все при этом чрезвычайно бедны. Условия, существующие в обширных районах Китая, служат печальной иллюстрацией невзгод земледельцев с маленькими участками. Альтернативой этому является огромная масса безземельного пролетариата. В этом случае лишенных наследства пауперов от удачливых фермеров отделяет глубокая пропасть. Они представляют собой класс отверженных, само существование которого является для общества неразрешимой проблемой. Они тщетно ищут средства к существованию. Обществу они не нужны. Они нуждающиеся бедняки.