Л. А. Асланов Культура и власть

Вид материала

Документы

Содержание Глава 13. Государственное строительство после Реконкисты 13.1. Феодальные отношения 13.2. Торговля и ремесла 13.3. Администрация и кортесы

Подобный материал:

• Руководство: власть и личное влияние, 546.22kb.
• Американская культура, 3238.88kb.
• Власть и культура на Южном Урале в 50-е 70-е гг. XX века, 389.45kb.
• Ведение в жизнь отдельных властных функций через суд, но суд как самостоятельная власть, 24.33kb.
• Культура. Социализация. Род. Семья. Гендер, 98.43kb.
• Власть versus политика б. И. Коваль, М. В. Ильин, 236.04kb.
• Программа факультатива Рим первого века Империи: власть, общество, культура Автор программы, 145.04kb.
• Крещение и культура Киевской Руси IX-XIII, 16.65kb.
• И власть, 5510.4kb.
• Культура Древней Греции и Древнего Рима. Культура средневековой Европы. Культура Византии., 122.28kb.

Глава 13. Государственное строительство
после Реконкисты

Четыре столетия до Реконкисты Португалия была военным лагерем, готовившимся к отпору захватчикам. Военная структура управления и государственного строительства с королем во главе продолжила свою традицию и после окончания Реконкисты.

13.1. Феодальные отношения

Вассалитет, как институт, был установлен в Португалии в XIII—XV вв. Вначале королевские пожалования не могли переходить по наследству, но с течением времени наследование стало общепринятой практикой, хотя и намного позже, чем в других феодальных странах Европы, настолько высокой была зависимость от короля. Только к XIII в. фьефы, подобные тем, что существовали во Франции, появились в Португалии. Многие королевские пожалования приобрели форму майората, т. е. неотчуждаемого, неделимого и бессрочного наследования в одной и той же семье, обычно на правах первородства и, как правило, мужчинами. Это относилось к большим землевладениям, маленьким домам, конторам и даже рентам. Португальские фьефы (феоды) жаловались королем вместе со значительным количеством обременительных условий, например, служб. Военная и административная служба, однако, не были существенным условием для королевского пожалования: эти услуги оплачивались. Все обладатели фьефов имели ряд иммунитетов, а именно: запрет на вход королевским должностным лицам, отсутствие королевских налогов; право владельца фьефа осуществлять административную, судебную и финансовую автономию.

Король удерживал за собой часть прав, которые никогда не становились полем деятельности его подданных, пусть даже и от имени короля. Таковыми были верховная юрисдикция и право вмешательства в вопросы наследования. Специфика условий, при которых образовывалось Португальское государство, привела к тому, что феодализм не был таким, каким он был во Франции и многих других странах Западной Европы. Во всех сеньориях за португальским королем было последнее слово в судебных делах. В XIII в. король стал урезать иммунитеты и полную автономию феодалов. Проверки законности владений, начатые Афонсу II, дополнялись проверками наследства, которые продолжались до конца XIV в. и достигли апогея при короле Динише (1279—1325). C 1325 г. король запретил создавать феодалам суды, а в конце XIV в. так «уточнил» законы о королевских земельных пожалованиях, что значительная часть феодальных вотчин вернулась короне.

В XIII в. население Португалии не превышало 1 млн человек, и распределялось оно по территории страны неравномерно. Плотность населения была высокой на севере, люди жили в многочисленных деревнях, а крупные города были на юге. Посредине страны места были малолюдными. На побережье существовали рыбацкие деревни. На севере быстро развивался только город Порту: в XIII и XIV вв. он вырос в несколько раз и в 1354 г. добился феодальной автономии, став зависимым только от короны. Его богатство росло на заморской торговле, в частности, с Нижними странами, Италией, Англией. Но самым динамичным городом был Лиссабон. Он был связан со всеми европейскими рынками начиная с XIII в. Уже в конце XII в. португальские купцы получили, будучи в Лондоне, от английского короля привилегии и гарантию безопасности. Они торговали в Бордо и Кельне, но главным образом во Фландрии [2, 86—90].

13.2. Торговля и ремесла

В 1293 г. король утвердил систему страхования всех судов, загрузившихся в Португалии или зафрахтованных португальскими купцами для заграничного плавания. Часть собранных сумм хранилась во Фландрии, а часть — оставалась в Португалии. С середины XIV в. в Брюгге существовал официальный португальский торговый дом.

В 1353 г. португальцы подписали с королем Англии Эдуардом III договор о безопасности торговли сроком на 50 лет, который затем был официально подтвержден королем Португалии Афонсу IV. Португалия вывозила фрукты, соль, вино, оливковое масло, мед, пробку, воск, животный жир, кожу, шкуры, а из Англии, Фландрии и Франции ввозила текстиль, готовую английскую одежду. Португальских купцов за границей было в XIII и в начале XIV в. больше, чем иностранных купцов в Португалии. По тем временам Португалия была маленькой страной и не представляла большого интереса для активности зарубежных торговых партнеров.

Другой зоной торговых интересов Португалии были королевства и княжества Иберийского полуострова и Средиземноморье. Странам этого региона португальский экспорт был не нужен. Но Португалия оказалась мостом в торговле севера Европы с Испанией и Средиземноморьем. За это она получала золото и серебро, специи, сахар, шелк и т. п.

Торговля с Италией стала развиваться немного позже, но с 70-х гг. XIII в. генуэзцы, флорентийцы, венецианцы и др. захватили торговлю с Португалией почти целиком в свои руки, вплоть до организации поселений в крупных портах Португалии. Постепенно они вытеснили португальцев из торговли севера Европы со Средиземноморьем, взяв на себя перевозки грузов. Их опыт и богатство обеспечили им покровительство португальских королей. Они ссужали деньгами и имели политический вес, пользуясь своей близостью к Ватикану. Изначально именно итальянцы способствовали совершенствованию португальского флота и техники навигации.

Португальские ярмарки никогда не играли той важной роли, какая была у них во Франции или Фландрии, и не становились градообразующими центрами. Хотя они и сделали вклад в развитие португальской международной торговли, но не стали местами встреч купцов разных стран. Только время от времени их посещали кастильские и итальянские купцы. Главным образом на ярмарках заключали сделки португальские купцы, специализировавшиеся на торговле с севером, со Средиземноморьем и в самой Португалии [2, 32—95]. Среди португальских товаров почти не было предметов ремесленной переработки сырья. Кораблестроение, мыловарение, производство тары и бочек, производство ювелирных изделий — вот короткий список того, что было представлено на рынке. Процветали вместе с торговлей только те ремесла, которые ныне называются службами сервиса, и кораблестроение, достигшее в Португалии замечательной высоты и искусства. Португальские каравеллы славились на всю Европу. Собственно, и сам тип корабля — каравеллы — был создан португальцами [1, 47].

Для создания конкурентоспособной продукции в Средние века ремесленникам было необходимо объединяться в цехи для снижения цен на закупаемое сырье, продажи продукции по максимально возможным ценам, снижения издержек производства и т. п. Разобщенные португальские ремесленники не выдерживали конкуренции на международном рынке с корпорациями иностранных ремесленников. Корпоративизм ремесленников и создание цехов в Португалии тормозились сильным вмешательством и контролем со стороны короля и негибких муниципалитетов, пресекавших все, что потенциально могло составить оппозицию королю. Первые хорошо организованные корпорации ремесленников появились лишь в конце XV в. [2, 96].

13.3. Администрация и кортесы

Управление страной из единого центра требовало создания многочисленного аппарата чиновников. С конца XIII в. роль центра в Португалии нарастала. Уже в XIV в. чиновники центрального правительства были специалистами в области гражданского и обычного права с университетским образованием. Они информировали короля о состоянии дел и давали предложения по принятию решений.

В силу того, что король был и верховным судьей, при дворе с начала XIV в. сформировались три суда — по гражданским, по уголовным делам, а также по охране королевской казны, владений и доходов. Первый находился в Сантареме (позже в Лиссабоне), второй сопровождал короля в поездках по стране, а третий был министерством финансов. Особый магистрат управлял полицией.

Усложнялась и росла администрация местного управления. В муниципалитетах создавались местные магистраты, функции которых были строго специализированы. Два из них занимались делами евреев, два других — сиротами и опекунами. Были местные прокурор, казначей. Были созданы архивы. Каждый в череде монархов считал своей высшей целью добиться централизации. Муниципалитеты старались получить права самоуправления, но все конфликты кончались победой короля. Уже с самого начала существования Португалии культура людей формировалась их деятельностью, направленной на исполнение монаршей воли, в том числе на пресечение всякого корпоративизма в обществе, как потенциальной опасности королю, а вслед за ним и всей Португалии. Это обстоятельство не позволяла португальцам поступать с королем так, как поступали со своими графами, герцогами и королями нидерландцы или англичане.

Со второй половины XIII в. к алкайдам, представителям короля на местах, добавились новые чиновники, назначенные королем для того, чтобы следить за четким отправлением судопроизводства и соблюдением государственного порядка. Они, в отличие от алкайдов, перемещались по Португалии, добиваясь унификации применения законов. В XIV в. для укрепления правосудия, закона и порядка были введены должности коррегедоров. Появились внешние судьи, прибывавшие на места для вершения правосудия. При Афонсу IV дело дошло до того, что решения местных судей должны были утверждаться королем, а управление правосудием было монополизировано короной. Афонсу IV провел реформу, согласно которой были проведены местные выборы новых магистратов, которые должны были помогать судьям по всем вопросам правосудия. Он также назначил новых судей для надзора за завещаниями и наследствами. Бюрократия быстро разрасталась [2, 97—98].

С 1254 г. знатные горожане стали привлекаться к заседаниям королевской курии, что постепенно привело к возникновению португальских кортесов, которые собирались по королевскому призыву за 486 лет 122 раза на период от двух недель до нескольких месяцев. Избежать участия городов было невозможно, так как от них зависело, принять или отвергнуть королевскую просьбу о субсидии на войну, королевское бракосочетание или изменение содержания драгоценного металла в монетах, которые чеканились для королевства в Браге.

Португальские кортесы состояли из трех сословий: духовенства, знати (членов королевского совета) и горожан, причем после общего заседания, на котором выступал король, каждое сословие заседало отдельно, обсуждая и вырабатывая общие требования и выбирая тех, кто от имени сословия выступал перед королем. В ответ на эти выступления многие требования городов удовлетворялись, в частности, сохранились документы о неправильном сборе пошлины, искусственном занижении цен на рынке королевскими чиновниками, принудительных общественных работах по постройке стен и укреплений, обязательства содержать королевскую свиту и королевскую семью в то время, когда они приезжали в город, требования к тем, кто занимался торговлей, платить налоги наравне с купцами, не прикрываясь сословными привилегиями, в противном же случае бросать свою торговлю [1, 57—58].

Значение кортесов особенно возросло с конца XIV в. после того, как города и кортесы отстояли право на португальский трон для королей Ависской династии. Основную военную силу и финансовую опору нового короля Жуана I (1385—1433) магистра Ависского ордена, составляли не монастыри и рыцари и не столько высшая знать, сколько жители городов. Поэтому жители ряда городов и их округ освобождались от части налогов, в том числе на хлеб, вино и мясо, от налога на торговые сделки. Жителей Лиссабона из числа зависимых и лиц низкого звания было принято считать свободными, торговцы освобождались от таможенных и торговых пошлин по всей Португалии. Наиболее преуспевавшие горожане, получавшие не только привилегии, но и поместья, сосредоточивали свои интересы в аграрной сфере. Все эти изменения привели к объединению интересов купечества и части дворянства, которые вылились в захват заморских территорий, рабов и развитие колониальной торговли [1, 72, 86].

В XI в. при соборах и монастырях появились школы с целью подготовки духовенства. Согласие Папы Римского на предложение группы священнослужителей о создании университета в Лиссабоне было дано в 1288 г. Это была высшая школа для будущего духовенства. Гражданские лица стали учиться в нем только по прошествии некоторого времени. До XV в. условия существования университета были трудными, а его престиж низким, впрочем, как и во всей Европе той поры. Знать обучала своих детей дома с помощью приглашенных преподавателей.

Большую часть трофеев, захваченных в ходе Реконкисты, король и знать вложили в церковные строения. Вот почему в такой относительно бедной стране, как Португалия, в XIII и XIV вв. было огромное количество соборов, аббатств, приходских церквей, часовен, не говоря о монастырях. Гражданских зданий было немного. Небольшая самостоятельность органов местного управления, их зависимость от короля, отсутствие местного самоуправления, подобного фландрийскому и английскому, привели к тому, что все важные местные акты совершались общественностью в соборах, церквях. Гражданская архитектура ограничивалась замками, крепостными стенами городов, водоводами, фонтанами и т. п. [2, 100—107].

13.4. Кризис

До середины XIV в. не было никаких признаков кризиса. В 1340 г. король издал знаменитый закон, в котором говорилось, что аристократия тратила слишком много и вела к разрушению государства. В то же время торговцы и ремесленники процветали. Доходы аристократии от их владений снизились и не могли сравниться с прибылью торговцев и ремесленников. Не будучи способной вложить средства в торговлю или другие прибыльные предприятия, знать мечтала продлить период своего процветания, вызванного Реконкистой. Тот же королевский закон 1340 г. отразил появление наемных рабочих как мобильного слоя населения.

В 1348 г. эпидемия чумы унесла жизни трети населения Португалии, если не больше. Она опустошила прежде всего города. После эпидемии население стало переселяться в города, и в 1350—1370 гг. в Лиссабоне, Порту и Эворе были построены дополнительные крепостные степы. Например, в Лиссабоне в 1373—1375 гг. ими были обнесены 103 га. Новые вспышки чумы (1356, 1384, 1415 и более поздние годы) уничтожали население как на севере, так и на юге страны.

Те, кто переселялся в города в поисках заработка, не имели ничего для торговли или занятий ремеслом, пополняли слой разнорабочих, влача жалкое существование. Известны восстания в 1371, 1383—1385 гг., а также в 1438—1441 и в 1449 гг. В сельской местности не хватало рабочих рук. Многие дома оказались покинутыми. Оставшиеся крестьяне отказывались работать и искали больший заработок. Знать обратилась к королю, который сам столкнулся с такими же трудностями. В результате королевская власть издала законы 1349—1401 гг., которые принуждали работать за прежнюю плату в тех же местах, что и прежде. Была введена паспортная система, и рабочие были распределены среди землевладельцев. Закон 1375 г. привязал рабочих к прежней профессии, запретив свободу выбора работы и зафиксировав низкий уровень зарплаты. Но борьба за свободу трудовой деятельности продолжалась, и столетие спустя все ограничения были отменены.

Недостаток рабочих рук в деревне привел к тому, что сократились посевные площади, но увеличились пастбища и стало развиваться овцеводство, а также в определенной мере разведение крупного рогатого скота. Стало развиваться производство шерсти, и в XIV—XV вв. шерсть стала продаваться во Фландрию.

До середины XIV в. не было нехватки зерна, затем постепенно снабжение зерном стало проблемой. Хлеба не хватало из-за роста городов и ухода населения из сел. Возросло производство вина и оливкового масла, так как оно было менее трудоемким. Для снабжения зерном требовалось развитие морской торговли. Землевладельцы стали отдавать свои ставшие убыточными имения религиозным орденам, церквям, соборам (чьи владения не облагались налогами), желая купить спасение души. Законом это было запрещено, но он нарушался в тот трудный период, когда Страшный суд ожидался каждый день [2, 108—112].

Сразу после эпидемии чумы 1348 г. собственность церкви многократно возросла. Королевские запреты стали бессильны. Но духовенство не было готово использовать такое богатство. Земля не обрабатывалась. Налоги в казну перестали поступать. Церковь стала сдавать землю в аренду на 1—3 жизни в соответствии с обычным правом.

На фоне эпидемий чумы и сельскохозяйственного кризиса население потянулось вслед за феодалами к церкви. Возникли новые монашеские братства и благотворительные общества. По всей Португалии создавались госпитали, приюты, лепрозории и т. п.

К этому сельскохозяйственному кризису добавился финансовый. В Португалии стала ощущаться нехватка золотых и серебряных монет, поэтому торговля часто становилась меновой. В то же время она процветала. Купцы даже стали образовывать свои объединения в Лиссабоне, однако они не могли контролировать местную администрацию, действовавшую от имени короля и находившуюся в руках потомственных рыцарей, которые тоже выиграли от сельскохозяйственного кризиса, потому что освободились от подчинения феодалам.

Крепнувшая в борьбе с аристократией буржуазия получала благосклонность короля, помогая ему добиваться большей централизации и политического контроля. Революция 1383—1385 гг. была отражением всех этих изменений. События второй половины XIV в. и начала XV в. привели к коренным изменениям во внутренней политике королевского двора. Буржуазия убедилась в необходимости ссужать короля деньгами, а королю стала очевидной необходимость постоянного доверия влиятельных слоев общества. На протяжении столетия, от Афонсу IV до Афонсу V, стали созываться кортесы. Король Жуан I был даже избран на кортесах, в которых впервые участвовала буржуазия. Кортесы просили его созывать их ежегодно, однако король этого не сделал, но все же собирал кортесы в конце XIV — начале XV вв. достаточно часто.

В XIV—XV вв. образование приходило в упадок. В попытках как-то справиться с возраставшими проблемами единственный португальский университет переводился королем из Лиссабона в Коимбру и назад в Лиссабон четыре раза за названный период. Жалованье преподавателям уменьшалось, студенты предпочитали учиться за границей, влияние университета на общество было ничтожным.

Уже в начале XIV в. большáя часть Лиссабона была собственностью короля. В дополнение к тому, что было захвачено в ходе Реконкисты, короли поколение за поколением скупали дома, магазины, да так активно, что вызывали ропот жителей. Но в итоге население получило защиту в лице верховной власти, а король, как владелец, — полную поддержку лиссабонцев. Никакого противостояния с органами городского самоуправления, как это традиционно наблюдалось в Лондоне, у короля Португалии не было и в помине [2, 113—119].

По завершении Реконкисты в правление Афонсу III (1245—1279) встал вопрос, что делать с рыцарями, принявшими на себя значительную часть воинских тягот и оставшихся без дела. Особая сложность состояла в том, что множество рыцарей входило в духовно-рыцарские ордена, не просто обладавшие высокой степенью самостоятельности, но и нередко имевшие корни, а то и руководство в Кастилье. Усиление духовно-рыцарских орденов было чревато вмешательством Ватикана во внутренние дела Португалии. Король Диниш (1279—1325) постепенно добился португализации всех орденов и заложил традицию избрания их магистров из членов королевской семьи. Военные традиции в сочетании с навыками торгового мореходства привели к тому, что с легкой руки ордена Сантьяго все ордена принялись прокладывать новые морские пути, завоевывать и осваивать для короны новые заморские земли [1, 29, 39].

Диниш нанял генуэзцев для создания португальского флота. Он создал в 1317 г. орден Иисуса Христа (иезуитов), которому передал собственность ордена тамплиеров. Орден иезуитов стал одним из самых эффективных инструментов короля в борьбе за дальнейшую централизацию страны и надзора за заморскими, особенно бразильскими, владениями короля [2, 122].