Geum.ru

Шифры и революционеры России

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава шестая. «Мудреный ключ» и «квадратный шифр»
Таблица 11. (См. Таблица 11
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   ...   36

Глава шестая. «Мудреный ключ» и «квадратный шифр»


Газета «Искра» была детищем не только В. Ленина, Ю. Мартова и других редакторов. Десятки русских марксистов восприняли как свою идею ее издания и прилагали бесчисленные усилия в обеспечении ее деньгами, литературными материалами, нелегальным транспортом. Среди искровцев были разные люди: теоретики и практики революционной борьбы. Одного из них мы уже упоминали не единожды – Михаил Григорьевич Вечеслов (Юрьев), организатор Заграничной группы содействия «Искре» в Берлине.  В начале 1890-х годов он входил в первые социал-демократические кружки Казани. А осенью 1898 года Михаил прибыл в Берлин для учебы на медицинском факультете здешнего университета. Но занятие революционной деятельностью тоже оказалось не последним. Член «Союза русских социал-демократов», Вечеслов летом 1900 года отдает себя в распоряжение редакции «Искры». Встречи с Плехановым, Блюменфельдом и Потресовым окончательно делают его активнейшим функционером новой организации. Он становится на первых порах ее основным транспортером. Литература шла через разные границы, главным образом через прусскую и австрийскую. Но весной 1901 года внимание искровцев все больше привлекала Финляндия. С этой целью Вечеслов специально выезжал в Норвегию, чтобы на месте оценить возможность переброски «Искры» через финские кордоны. Во время этой рекогносцировки Михаил написал небольшую брошюру о революционных шифрах и предложил ее издать в типографии «Искры».
Все, что мы знаем об этой книжке сосредоточено в двух письмах Надежды
Крупской к автору. 5 июля 1901 года Вечеслову предложили прислать брошюру в Мюнхен для ознакомления. А через полтора месяца, 23 августа, он получил ответ:
«Брошюра о шифрах очень хороша, идет вопрос о том, не поместить ли ее отдельной статьей в «Заре»» (177).
Но работа искровца Вечеслова так и не была напечатана. А жаль. Вероятно, это был бы самый первый подобный опыт среди российского подполья. Вспомним, что Владимир Акимов выпустил аналогичный труд только через год, а книга Павла Розенталя увидела свет вообще в 1904-м. Мы теперь можем лишь догадываться о содержании брошюры Вечеслова.
 Безусловно, в ней можно было найти «стихотворный ключ» – сам Михаил переписывался с Лениным по басне Крылова «Пловец и море». Параллельно с этим речь должна была идти и о «книжном шифре» – в это время они все больше применялись в марксистской среде. Наверняка автором брошюры был описан «гамбеттовский ключ» – история его тянулась с эпохи народовольчества. И очень возможно, что нашел свое место в книжке «мудреный ключ». Как раз берлинская группа Вечеслова активно внедряла подобную периодическую систему в деятельность искровских агентов.
 
Однако все подобные ключи, за редким исключением, известны сегодня только благодаря прямому анализу самих сохранившихся криптограмм социал-демократов. Мы уже встречались с шифровальными лозунгами «Вашингтонъ», «Семипалатинскъ», «Немцы побили француза» и «Северно(е)». Говорили мы и о том, что Иосиф Басовский (Дементьев) в феврале 1903 года довел до сведения искровской редакции свой новый шифр по слову «Шаляпин». Это единственный случай из «Переписки», когда подробнейшим образом дано описание «мудреного ключа» (178). Он уже нам хорошо известен и нет нужды цитировать письмо Басовского. Тем более что это часто делали другие авторы. Отметим только два обстоятельства.
Басовский сообщил Крупской, что по этому же шифру будет писать «Адель» – видный искровец Борис Гольдман (родной брат «Акима» - Леона Гольдмана). Сосланный в Сибирь по делу СПб. «Союза борьбы», он в сентябре 1902 года проехал на пути обратно через Самару. Там произошла его встреча со старым товарищем Глебом Кржижановским, главой Русской организации «Искры». Дальше путь Бориса пролег за границу, где революционер вошел по полученным явкам в контакт с редакторами «Искры» – и Мартова и Ульянова он еще знал по Питеру. В начале 1903 года новый искровский агент вернулся в Россию. Именно Басовский переправил Гольдмана через австрийскую границу, попутно обусловив с «Аделью» ключ к шифру.
Однако словом «Шаляпин» Гольдман не воспользовался. В качестве своего «лозунга» он взял совсем другой ключ: «Организация». И этим шифром перекрыто несколько криптограмм искровца в Лондон.
 
Второй любопытный факт: Басовский предложил редакции писать цифры шифра не в одну строку, а представлять их в качестве числовых дробей. Делалось это для маскировки системы шифрования и запутывания нежелательных дешифровщиков. Такой способ записи подобных шифров сохранился на протяжении следующих лет. Воспользовался им и Борис Гольдман. Он возвращался домой с важной миссией. Шла энергичная подготовка ко II съезду партии. Благодаря очередным полицейским набегам в составе действующего с ноября 1902 года Оргкомитета первую роль стали играть представители «Южного Рабочего» – Левин и Розанов. Задачей «Адели» ставилось войти в ОК и вести в нем искровскую линию. Что успешно было воплощено в жизнь.
Итак, шифровальным лозунгом Гольдмана стало слово «Организация». В одном из дошедших до наших дней писем искровца оказался не разобранный адрес для высылки «Искры» в Россию. Относится оно к апрелю 1903 года. Криптограмма имеет следующий вид:
«5.1 2.6 3.8 1.7 6.5 5.4 5.8 2.3 2.7 2.3 2.6 – 8.4 10.8 – 3.10 6.2 4.3 9.7 1.3 – 3.20 2.2 4.5 – 1.8 3.4 1.5 3.9 4.1 5.6 3.2» (179).
Шифровальная табличка Б. Гольдмана представлена в таблице 10.

(См. Таблица 10)

При разборе криптограммы шифрдроби преобразовывались в цифровые пары. Делалось это так: если первая и вторая часть дроби имели по одной цифре, то они объединялись в пару. Если же было больше двух цифр, то в расчет брались только две последние. Так приведенный выше шифр трансформировался в следующий вид: 51 26 38 17 65 54 58 23 27 23 26 – 84 08 – 10 62 43 97 13 – 20 22 45 – 18 34 15 39 41 56 32.
Но этим превращения не заканчивались. Памятуя, что при составлении таблицы применялась 29-ти буквенная азбука, при шифровке вместо первого десятка брали третий, четвертый, пятый и т.д. Например: 51 = 1, 38 = 8 и т.д. Начинать же расшифровку в данной конкретной криптограмме Гольдмана следует со второй строки таблицы, так как разбор предыдущей фразы письма (см. указанный том «Переписки») окончился на первой строке. Теперь криптограмму прочесть нетрудно: «Рязан/ь/, Липецк/ая/ ул/ица/, Колон/иальный/ маг/азин/, Бутиной».
Между прочим, это единственный искровский адрес в Рязани, который вообще присутствует в сборниках «Переписки». Значит, и сюда шла по подставным адресам нелегальная «Искра».
Гольдман развил в России бурную деятельность, ведая делами Оргкомитета в Петербурге, Москве и во всем центральном районе страны. Полиция неоднократно перехватывала его письма, но раскрыть шифр искровца так и не смогла. Сохранилось письмо «Адели» в Лондон от 30 марта 1903 года (180), скопированное жандармами. Но зашифрованные места его пропущены. Зато в архиве Крупской обнаружено то же самое послание (очевидно, подделка полиции) разобранное полностью секретарем редакции.
Приведем еще одно письмо Гольдмана от 26 мая 1903 года. Оно имеет некоторую историческую ценность:
«Вы уже знаете, конечно, что 1/6 1/9 6/3 4/11 2/3 2/5 4/23 1/8 отсюда» (181).
В Лондоне Надежда Крупская прочла шифр без затруднений: «Я – делегат». Речь шла о выборе Бориса Гольдмана делегатом на II съезд партии от Петербургского комитета РСДРП. Однако 22 июня 1903 года при попытке нелегально пересечь границу он был арестован пограничной стражей. С 1903 по 1905 год Гольдман провел в тюрьме в ожидании суда. Но по России уже катилась революционная волна. 5 мая 1905 года Борис был выпущен под негласный полицейский надзор и уехал домой в Вильно. На свободе «Адель» сразу же связался с партийным центром в Женеве. Крупская через виленских большевиков переслала ответ своему товарищу:
«Передайте… Борису Гольдману, что шифр с ним будет старый – слово «Организация», двадцать восемь букв, обозначается только место в строке, строки брать по порядку…» (182).
Шел июнь 1905 года. Ключ «Адели» получил новое дыхание. Одно только запамятовала Крупская – Гольдман раньше использовал азбуку в 29 букв. А в остальном – все верно.
 
После состоявшегося II съезда РСДРП можно наблюдать настоящий «бум» вокруг «мудреного шифра». В какой-то момент Надежда Крупская и ее товарищи начали отдавать этой системе все большее предпочтение. Так в декабре 1903 года в состав ЦК партии был кооптирован Левик Гальперин – участник бакинского подполья, один из бежавших из Лукьяновской тюрьмы искровцев, видный революционер-практик. Тогда же он под псевдонимом «Альфа» отправился в Москву, где решено было устроить резиденцию ЦК. В качестве шифровального ключа «Альфа» выбрал фразу «Пансiонъ Фурнье». Для построения шифртаблицы использовался 35-ти буквенный алфавит. Происхождение этой фразы имеет свою историю. В Женеве на одной из центральных площадей Пленде-Пленпале находился тот самый пансион. В нем, в частности, в конце 1903 года жила известная большевичка Циля Зеликсон (Бобровская). Вполне вероятно, что там же обитал, будучи в Женеве, и Гальперин. Тогда выбор ключа становится еще более понятен – это был своего рода центр проживания большевиков (183). Часть переписки Гальперина отложилась в фондах Департамента полиции. Судя по расшифрованным копиям писем «Альфы», его ключ не был таким уж «мудреным» и жандармы его успешно читали.
 
Подобной же системой по слову «Контакурент» (азбука в 28 букв) писали из России в Женеву Ольга Виноградова и Екатерина Голикова. Интересно, что, работая в разных районах страны, они имели один и тот же псевдоним «Ганна» и общий ключ к шифру. Впрочем, здесь возможна и некая архивная путаница. Применение этими большевичками «мудреного ключа» было своеобразное. Ранее революционеры, следуя народническим традициям, каждый новый фрагмент письма шифровали с одной и той же первой буквы (строки) ключа, что значительно упрощало работу над криптограммами, не давая запутаться. Но в то же время, это облегчало и криптоанализ в полиции. К 1904 году данное обстаятельство начали понимать и большевики. Во всяком случае именно с указанного момента принципы шифрования стали усложняться. Виноградова и Голикова запоминали, на какой букве ключа окончена была предыдущая шифровка, а затем по следующей букве (или строке таблицы) продолжали очередное шифрование. Кроме того, запись шифрдробей так же была несколько иная. Вот, например, образец одной из их криптограмм:  «3/891 28/14 1/14 12/21 20/8
В  и г р у  ш к а х» (184).
Здесь все знаменатели дробей, включающие более двух цифр, представляли «пустышки» – фиктивные знаки (читать текст, в данном случае, следует с пятой строки ключа).
 
По таким же правилам Надежда Крупская переписывалась и с Верой Швейцер – молодой революционеркой из Ростова-на-Дону. Сохранился черновик письма к ней за 18 февраля 1905 года:
«Вере. Письмо… получено, пишите точнее адрес… Шифр разобрали, но вы не отделяли адресов друг от друга и не всегда обозначали город, боимся, как бы не вышло путаницы. Последнего адреса не поняли совершенно. Повторите его еще раз, а также сообщите, по какому из двух адресов (Элькену и Шендоровичу) вам лучше писать и действует ли явка Наум/а/ Альбова… Не знаете ли где Ставский…» (185).
В конце черновика Мария Ульянова, сестра Ленина и помощница Надежды Крупской, тщательно зашифровала выделенные слова:
 
«28.1, 29.27, 5.9, 4.30, 23.6, 17.2, 4.17, 31.2, 4.8, 6.
12.1, 23.10, 25.12, 10.1, 10.22, 22.
18.22, 33.27, 18.27, 9.30.»
 
Ключ между Ростовом и Женевой опирался он на слово «Глауберовая». На основе 35-ти буквенной азбуки («Й» в конце алфавита) строилась нужная таблица (см. таблицу 11).
Таблица 11.

(См. Таблица 11)

Нетрудно, сравнивая криптограмму и шифртаблицу, увидеть, что Мария Ульянова произвела тут сплошную зашифровку нужных слов. Причем, между предпоследним и последним шифрфрагментом она допустила сбой в одной строчке таблички. Такие оплошности приводили к полному непониманию адресатом всего остального текста. И может быть именно эта проблема долгое время заставляла Надежду Крупскую избегать подобных шифрсистем.
 
Очень широко при «мудреной системе» большевики использовали тюремную 28-ми буквенную азбуку. Именно так шифровал свои криптограммы Лев Потушанский (Лоло) по ключу «Механик труб». То же самое можно сказать про неизвестных нам большевиков «Катюшу» (из Риги) и «Арсения-Исаака» (из Ковно). Они применяли лозунги «Сказочный д…» и «Вашингтон» соответственно. Первый ключ до конца не установлен из-за короткости сохранившейся криптограммы. А использование проваленного несколькими годами ранее шифра «Вашингтон» возможно как-то связано с бывшей берлинской группой содействия «Искре». Может быть, это обстоятельство позволит прояснить личность «Исаака».
Любопытен случай ключа одного из транспортеров литературы в 1905 году, некоего «Вольтмана». В качестве лозунга была взята фраза «Графинъ воды». Однако слова эти трансформировались в другой буквенный набор по определенным правилам. Сначала по порядку выписывались согласные буквы фразы, а затем гласные. Твердый знак, не являющийся звуком, ставился посередине. В итоге получалось ключевое буквосочетание: «грфнвдъаиоы». По этому лозунгу и строилась шифртаблица (азбука в 34 буквы).
 
Интерес представляет вариант мудреного ключа Петра Смидовича, которым он писал из Баку осенью 1905 года. Этот известнейший большевик был по образованию электротехник и ключ его соответствующий – слово «Электротехника». Он применял 35-ти буквенную азбуку с «Й» в конце алфавита, однако нумерацию производил от 0 до 34. В результате буквы из первого столбца шифртаблицы получали обозначения 0, 40, 50, 60 и т.п.
В общем при всем единообразии «мудреного шифра» имелось его множество вариантов. Всего из материалов «Переписки» удалось извлечь информацию о 13 ключах революционеров, используемых в подобной системе. В отличие от своих несомненных предшественников (народовольцев и землевольцев), применявших стандартную 30-ти буквенную азбуку с «Й» в конце алфавита, искровцы и большевики значительно отступили от этого правила. Их алфавиты были самых разных величин (от 27 до 35 букв) с «блуждающими» некоторыми знаками («Й» и «Ь»). Все это частенько запутывало самих революционеров. А некоторые из них, несмотря на значительный подпольный стаж, вообще не знали секрета мудреного ключа. Виктора Ногина мы уже упоминали. Но это был 1901 год. Однако то же самое можно сказать про Максима Литвинова из 1904 года (186).
 
Параллельно с «мудреной системой» криптографии в практике искровцев и большевиков широко применялись и обычные «квадратные шифры» с координатным обозначением знаков. Характерно, что в переписке «Искры» квадратный и мудреный шифры появились практически одновременно (по слову «Вашингтонъ») летом 1901 года. Вряд ли это случайно. Ведь в обеих системах использовалась совершенно одинаковая буквенная таблица.
Можно указать одиннадцать лозунгов для квадратных шифров, имеющих конкретное применение в письмах «Переписки». Так екатеринославские искровцы писали в редакцию «Искры» ключами «Благонадежный» и «Что делать». Левик Гальперин использовал свой лозунг «Пансiонъ Фурнье» так же и в квадратной системе. Упомянутый выше М. Литвинов начинал свою шифрпрактику с того же самого способа. Еще находясь в Лукьяновской тюрьме Киева (побег из которой он совершит вместе с десятью своими товарищами), он просил писать ему по ключу «Австралия» (187). Весной 1904 года Литвинов отправился на подпольную работу в Ригу. В качестве лозунга к квадратному шифру он выбрал слово «Прогностика».
Киевский большевик Владимир Вакар в 1904 году перекрывал свою корреспонденцию по фразе «Лев Николаевич Толстой». Надо полагать, что этот ключ брал свое начало еще с искровских времен, когда Вакар писал из Киева корреспонденции о великом русском писателе. Интересно, что зачастую шифр использовался в подполье как пароль. Так, давая Южному бюро ЦК РСДРП явку в Киев, Н. Крупская писала:
 «Вот явка туда: Киев… Владимир Викторович Вакар. Пароль: «От Льва Николаевича»» (188).
 
Петербургские большевики Александр Дивильковский и Вениамин Липшиц шифровали тексты по слову «Учениками», а неизвестный нам «Виталий» по ключу «Мануфактура».
 Брат известного эсдека Мартына Лядова Николай Мандельштам переписывался с женевским центром большевиков по специфичной фразе «Твердокаменное большинство». Во всех перечисленных примерах также использовались шифралфавиты самых разных величин. Конечно, это мешало дешифровщикам полиции, но не меньшие проблемы ожидали и самих подпольщиков при незнании размера азбуки. Не удивительно, что через переписку революционеры сравнительно редко договаривались о своих шифрах в мудреной, квадратной или гамбеттовской системах. Делалось это чаще всего при личных встречах. Этим фактом и можно, видимо, объяснить, что в опубликованной «Переписке» в основном можно встретить лишь стихотворные ключи.
Нет нужды опять повторяться о ненадежности шифров, построенных на алфавитных закономерностях. Но большевики того периода не придавали этому обстоятельству должного значения. Отходя от проваленных стихотворных ключей, они опять надеялись на скомпрометированные всей предыдущей революционной историей системы криптографии.
«Квадратные шифры» в российском подполье имели еще другое название – «дипломатические». Об этом говорит письмо Надежды Крупской к Розалии Землячке. Сообщая ей одни из шифров, она писала: «Ключ дипломатический без числителя, слово «Дикарь», азбука в 30 букв».
Название «дипломатический», вероятно, как-то связано здесь с исследованием историка А. Н. Попова «Дипломатическая тайнопись времен царя Алексея Михайловича с дополнением к ней», изданной в 1853 году (189).  Характерно, что Крупская на момент написания письма не была лично знакома с Землячкой. Однако она не сомневалась, что ее поймут без длинных объяснений. Добавим, что сам шифр по слову «Дикарь» принадлежал марксистской группке в Мелитополе – и ключ ее был абсолютно типичным для российского революционного подполья.
 
Суммируя теперь известный объем знаний, накопленных нами за всю революционную историю России, можно ясно увидеть вектор развития знаменитого «шифра Виженера». К началу ХХ века его идея была максимально приближена подпольщиками к их наиболее ходовым «квадратным шифрам». Революционеры даже не подозревали, какую эволюцию проделали первые народнические гамбеттовские ключи, чтобы превратиться в «мудреную систему». А историки «Искры» ошибочно искали ее корни именно в «квадратных шифрах» революционного подполья. Так они стали похожи и близки.
Но очень важно, что такой исследователь революционных шифров, как Павел Розенталь, проведя всесторонний обзор периодических систем шифрования, ничего не написал о «мудреной». Получается, что этот популярный в начале ХХ века шифр следует приписать в актив первых искровцев. Во всяком случае, в распространении его они приложили максимальные усилия.