Geum.ru

Ю. А. Щетинов (гл. IX xix) Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в XX веке: Учеб для 10-11 кл общеобразоват учреждений. М.: Просвещение, 1997. 384 с: ил. Isbn 5-09-007612-Х. Учебник

Вид материалаУчебник

Содержание


Глава IV ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (1905 г.)
§ 10. Накануне
Вопросы и задания
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   70

Глава IV ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (1905 г.)


Тяжелое положение народных масс, нежелание и неспособность царского правительства решить наболевшие вопросы — крестьянский, рабочий и пр., катастрофический ход русско-японской войны — все это вызывало брожение и недовольство в самых различных слоях населения. Подобные настроения подогревались упорной и последовательной антиправительственной деятельностью со стороны подполья и оппозиции. На страну неотвратимо надвигалась революция, которая должна была насильственным путем внести в русскую жизнь необходимые перемены: установить конституционный строй, ввести политические свободы, уничтожить сословное неравенство, дать крестьянам землю.

§ 10. Накануне


«Новый курс». По откровенному признанию нового министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирского, сменившего на этом посту убитого В. К. Плеве, Россия к осени 1904 г. была доведена «до вулканического состояния», превратилась в «бочку с порохом». Осознав опасность революционного взрыва, Святополк-Мирский попытался сменить внутриполитический курс. В сентябре 1904 г., принимая высших чинов Министерства внутренних дел, министр произнес сразу ставшие знаменитыми слова о необходимости «взаимного доверия» между правительством, с одной стороны, обществом и «населением вообще» — с другой. В духе этого заявления Святополк-Мирский принял некоторые меры: ослабил цензурные гонения на либеральную печать, смягчил жесткий бюрократический контроль над деятельностью земств, вернул из ссылки некоторых общественных деятелей.

Подобная политика вызвала известный отклик в умеренно-либеральной среде, где сразу же заговорили о «новом курсе» правительства, о начале «эпохи доверия». Но в целом отношение общества к правительству оставалось настороженным и недоверчивым. Не только убежденные революционеры, но и деятели «Союза освобождения» сочли первые шаги нового министра слишком робкими и непринципиальными.

Как оказалось, однако, новый курс предполагал и более серьезные перемены. В начале ноября 1904 г. состоялся земский съезд. Хотя земцы и не получили официального разрешения на его проведение, Святополк-Мирский дал понять, что будет смотреть на их совещания «сквозь пальцы». Съезд принял декларацию, в которой, наряду с утверждением о необходимости целого ряда реформ, содержался призыв к верховной власти ввести в России конституцию. Декларация была передана участниками съезда министру внутренних дел, и тот, судя по его дальнейшим действиям, принял ее к сведению.

В начале декабря 1904 г. Святополк-Мирский передал царю доклад о политической обстановке в стране, которая оценивалась как катастрофическая. К докладу был приложен проект указа, составленный с учетом основных требований земского съезда. Наряду с обещанием «различных вольностей», в нем шла речь «о привлечении в Государственный совет выборных от земств». Хотя подобная мера была еще далека от введения в стране полноценной конституции, она, несомненно, знаменовала собой определенный шаг в этом направлении. По мнению министра, такой указ позволил бы правительству найти общий язык с «наиболее здравомыслящей» оппозицией и тем самым хотя бы частично стабилизировать внутриполитическое положение.

Николай II, до конца жизни остававшийся убежденным самодержцем, придерживался другого мнения. Однако, признав сложность ситуации, он приказал созвать особое совещание из министров и других высших сановников для обсуждения проекта указа. На первом же заседании подавляющее большинство участников совещания высказалось за отказ от политики реакции и рекомендовало принять проект. Против высказался обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев — один из главных вдохновителей реакционного курса еще со времен Александра III. Царь тем не менее не удовлетворился подобными рекомендациями, назначив через несколько дней новое заседание. Причем на этот раз в состав совещания были спешно включены сразу пять великих князей —- родственников царя, известных своими реакционными взглядами. Проект Святополка-Мирского был провален; Николай II собственноручно вычеркнул из него пункт о выборных представителях.

В результате в опубликованном 12 декабря 1904 г. указе остались лишь «различные вольности». Царь обещал то, что, казалось бы, само собой разумелось: соблюдать законы Российской империи и применять чрезвычайное законодательство не в качестве обычной меры, а лишь в самых крайних случаях. Кроме того, предполагалось уравнять крестьян в правах с другими сословиями, ввести государственное страхование рабочих; были обещаны и некоторые другие незначительные реформы. Характерно, что 12 декабря, одновременно с этим указом, было опубликовано и правительственное сообщение, в котором резко осуждались любые попытки противостояния власти со стороны общества.

Таким образом, Николай II полностью дискредитировал «новый курс», ясно показав, что не желает «сотрудничать» с кем бы то ни было. В итоге внутриполитическое напряжение в конце 1904 г. продолжало нарастать. Не утихало забастовочное движение; осенью 1904 г. в ряде промышленных центров — Москве, Петербурге, Варшаве, Харькове и др.— прошли демонстрации рабочих, которые были беспощадно разогнаны полицией и войсками. Характерной чертой этого времени стала «банкетная кампания», проведенная либералами: на организованных по самым разнообразным поводам банкетах общественные деятели выступали с «тостами» — речами, содержавшими резкую критику правительства и призывы к реформам. Обстановка накалялась с каждым днем. Не хватало только искры, чтобы «российская бочка с порохом» взлетела на воздух.

Гапоновщина. Непосредственный толчок началу первой российской революции дала деятельность священника одной из петербургских церквей Георгия Гапона. Будучи человеком весьма невежественным, плохо разбираясь в политике — эсеров и эсдеков он различал с большим трудом, Гапон в то же время знал положение рабочих, понимал их психологию и обладал незаурядным талантом оратора-демагога. Его своеобразные речи-проповеди, в которых религиозные мотивы переплетались с резким обличением несправедливостей, творимых властью и имущими классами, пользовались в рабочей среде огромной популярностью.

В сущности, Гапон действовал в русле «зубатовщины» — недаром сам Зубатов на последнем этапе своей деятельности все большее внимание обращал на священников как возможных проводников своей политики. Однако от Зубатова и большинства его сотрудников Гапон значительно отличался. И сам основатель «зубатовщины», и те, кто работал вместе с ним, были, как правило, лояльны по отношению к царской власти, искренне надеясь убить двух зайцев: и самодержавие укрепить, и облегчить участь рабочих. Гапон же в своей деятельности исходил прежде всего из личных интересов. И самодержавие, и рабочие интересовали его лишь постольку, поскольку позволяли ему двигаться наверх, к власти и славе. Роль вождя петербургских рабочих, манипулирующего огромными массами, представляющего их интересы перед самим царем, позволяла Га-пону, хотя бы отчасти, утолять свое непомерное, болезненное честолюбие.

В феврале 1904 г. правительство утвердило устав «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» во главе с Гапоном. Эта организация действовала по зубатовским рецептам, но, пожалуй, еще с большим размахом. К началу 1905 г. общество имело в Петербурге 11 районных отделений и состояло из более чем 10 тыс. действительных членов, не считая множества сочувствующих. Выступления Гапона собирали огромные массы слушателей, популярность его росла.

Своими проповедями Гапон пытался укрепить веру рабочих в «доброго царя», вселить в них неприятие революционного насилия. Однако сама логика событий неизбежно должна была поставить перед ним те же проблемы, с которыми в свое время столкнулся Зубатов: обещания решить все проблемы рабочих мирным путем рано или поздно надо было выполнять. Власти же, позволявшие Гапону беспрепятственно проповедовать, совершенно не склонны были поддерживать рабочих и добиваться реального улучшения их положения; предприниматели в свою очередь не желали идти ни на какие уступки. В конце концов Гапон неизбежно должен был оказаться перед выбором: уступить властям и промышленникам, потеряв при этом всякое влияние в рабочей среде, или вместе с рабочими пойти наперекор «власть имущим». Зубатов, оказавшись в подобной ситуации, вышел в отставку, Гапон организовал шествие к Зимнему дворцу.

«Кровавое воскресенье». В самом начале января в ответ на увольнение нескольких рабочих вспыхнула забастовка на Путиловском заводе. Попытка гапоновской организации добиться мирного соглашения между рабочими и дирекцией завода окончилась полной неудачей. Ни малейшей поддержки своим миротворческим усилиям гапоновцы не получили и от петербургского градоначальства. Забастовка, начатая путиловцами, тут же распространилась на другие крупные предприятия Петербурга. В результате 4 января бастовало 15 тыс. человек, а 8-го — уже 150 тыс. Забастовка становилась всеобщей.

В этой ситуации у Гапона созрел план: устроить грандиозную манифестацию, в ходе которой передать царю «рабочую петицию», содержавшую все их просьбы. Очевидно, Гапон рассчитывал на то, что власти не рискнут разгонять и уж тем более расстреливать мирное шествие верноподданных рабочих; царь же в свою очередь не захочет упустить случай продемонстрировать свое внимание к нуждам народа. Если бы царь принял петицию из рук Гапона, то, вне зависимости от конечных результатов, предприимчивый священник мог рассчитывать на еще большее упрочение своего влияния в рабочей среде — он стал бы народным героем.

Однако Гапон не смог поставить под свой контроль процесс составления петиции. В обсуждении ее текста, проходившего в рабочих собраниях районных гапоновских организаций, самое активное участие приняли социал-демократы. Гапоновцам удалось отстоять исключительно мирный верноподданнический характер шествия, зато под влиянием социал-демократов в текст петиции, помимо чисто экономических требований, были внесены общеполитические: свобода слова, печати, рабочих союзов и, наконец, созыв Учредительного собрания.

Подобный характер петиции придал шествию совершенно иное значение, нежели предполагал Гапон. Царь и его окружение неизбежно должны были воспринять манифестацию как покушение на устои самодержавного строя. Невыполнимыми и, более того, «незаконными» были сочтены правительством, внимательно следившим за ходом событий, и экономические требования рабочих. В своем докладе царю министр финансов В. Н. Коковцов доказывал, что их реализация, особенно введение 8-часового рабочего дня, подорвала бы основы российской экономики. Таким образом, ни о каком удовлетворении правительством «рабочей петиции» не могло быть и речи.

Не желая идти навстречу рабочим, власть могла бы воспрепятствовать проведению манифестации или, по крайней мере, попытаться сделать это. Однако рабочие, проводившие свои собрания, не встречали ни малейшего противодействия со стороны полиции. Дело в том, что правительство приняло другое, поистине безумное решение: дать народу «острастку». В то время как рабочие во главе с Гапоном разрабатывали план шествия, власть составляла план его разгрома. Был создан специальный штаб во главе с дядей царя, великим князем Владимиром Алексеевичем. Петербург был разбит на сектора, во главе их поставлены генералы, имевшие в своем распоряжении 8 тыс. пехоты и 3 тыс. кавалерии. В помощь столичному гарнизону подтянули войска из соседних городов. К расстрелу мирного шествия готовились как к серьезной военной операции.

8 января, накануне трагических событий, интеллигенция столицы попыталась предотвратить их. Делегация ее представителей, в состав которой вошли известные писатели, публицисты и общественные деятели — А. М. Горький, Н. Ф. Анненский, В. А. Мякотин, А. В. Пешехонов и др., отправилась к министру внутренних дел. Однако Святополк-Мирский делегацию не принял, а его заместитель заявил: «Правительство знает, что ему нужно делать». Ни малейшей поддержки делегаты не нашли и у С. Ю. Витте, занимавшего тогда пост председателя кабинета министров.

На следующий день, в воскресенье 9 января, более 140 тыс. рабочих, их жен и детей, отслужив в районных отделах гапоновской организации торжественные молебны, в строгом порядке, колоннами двинулись к Зимнему дворцу. Впереди шли священники; рабочие несли хоругви, портреты царя, царицы. Попытки социал-демократии придать шествию характер политической демонстрации — развернуть красные флаги, выкрикивать антиправительственные лозунги — решительно пресекались участниками шествия. Тем более странными и ничем не оправданными выглядели действия властей. Перекрыв все пути к центру города, войска стали беспощадно расстреливать рабочие колонны; бегущих преследовала и рубила шашками кавалерия. Количество убитых не было установлено. Официально сообщалось о 130 жертвах, пресса писала о тысяче. (Самому организатору шествия удалось скрыться. Гапон бежал за границу и одно время пользовался большой популярностью в эмигрантской среде, где его восприняли как «народного вождя». В 1906 г. Гапон вернулся в Россию и возобновил активное сотрудничество с охранкой; в том же году был разоблачен и повешен своими недавними сторонниками-рабочими на даче под Петербургом.)

В тот же день, 9 января, рабочие, которые еще утром молились за здравие царя и членов его семьи, начали стихийное восстание против царской власти. Они вооружались как и чем могли, громили ружейные магазины, разоружали офицеров и полицейских, завязывали стихийные перестрелки с войсками. Во второй половине дня в разных районах города появились баррикады. По справедливому замечанию Горького, 9 января погибли не только сотни рабочих, на петербургских улицах был «убит» престиж Николая II. Вера в «доброго царя» рухнула бесповоротно. Своими залпами царские войска дали сигнал к началу первой русской революции.

Вопросы и задания

1. В чем заключается суть правительственного «нового курса»? Почему можно говорить о его непоследовательности? 2. Сравните деятельность Гапона с политикой «зубатовщины». В чем вы видите сходства между ними и в чем различия? 3. Почему «кровавое воскресенье» считается началом первой русской революции?