Geum.ru

Школьного и профессионально-технического образования Дона и Кубани в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
Раздел 3.Героические и трагические будни учебных заведений в период битвы за Кавказ


Территория Ростовской области с осени 1941 г. становится прифронтовой и фронтовой зоной. В более благоприятном положении оказались общеобразовательные школы и учебные заведения трудовых резервов Краснодарского края, являвшегося до лета 1942 г. ближним тылом. Вместе с тем отдельные местности Кубани уже в 1941 году оказались в прифронтовой полосе и подвергались налетам вражеской авиации. Несомненно, что особенности развития военных действий, приближение или удаление фронтовой линии от той или иной местности накладывало отпечаток на работу системы образования.

Используя стратегическую инициативу, в конце сентября 1941 г. 1-я танковая армия фон Клейста и дивизии СС «Викинг» и «Адольф Гитлер» перешли в наступление на юге страны. После взятия Мариуполя немецко-фашистские войска 8 октября вторглись в пределы Ростовской области. В течение октября-ноября 1941 г. они захватили г. Таганрог, Анастасиевский и Федоровский районы, часть населенных пунктов Неклиновского района.

В ситуации приближения фронта к территориям области и края особенно важное значение приобрела деятельность педсостава в качестве инструкторов противовоздушной и противохимической обороны. Основная масса учителей хорошо владела знаниями по ПВХО, так как в школах еще в довоенный период обучение молодежи правилам обороны получило широкое распространение. Учительство стало основным костяком команд, занимавшихся обучением граждан тушению зажигательных бомб и других средств нападения.1

Учащиеся также участвовали в мероприятиях ПВХО. Они заполняли мешки песком, рыли траншеи, дежурили в группах по общественной охране и связи, расклеивали спецвыпуски Совинформбюро, листовки и инструкции штабов противовоздушной и противохимической обороны. При этом педагоги и их воспитанники приспосабливали к самозащите и школьные здания. Были оборудованы убежища, укрытия, проведена светомаскировка, созданы команды круглосуточной охраны школ2. Подростки наряду со взрослыми участвовали в ликвидации последствий воздушных налетов, тушении зажигательных бомб3.

Одной из важнейших форм укрепления тыловых районов являлось строительство оборонительных сооружений. В Ростовской области строительство рубежей велось на протяжении трех этапов: первый этап – август-ноябрь 1941 г.; второй этап – декабрь 1941 г. – июль 1942 г.; третий – февраль-август 1943 года. Краснодарский край тоже длительное время являлся фронтовым. Создание заградительных линий в крае шло с октября 1941 г. по июль-август 1942 г. - первый этап и с февраля по август 1943 г. – второй этап. Коллективы учебных заведений принимали самое активное участие в возведении оборонительных сооружений.

Следует выделить работу учителей, мастеров производственного обучения и их воспитанников на строительстве укреплений в районах Новороссийска, Туапсе, Азова, Краснодара, Ростова. Для возведения оборонительных отводов в Азовском районе было организовано 13 молодежных взводов, состоявших в основном из старшеклассников и учащихся системы трудовых резервов.1 В мастерских училищ и школ ФЗО изготавливались сотни и тысячи разного рода приспособлений и оборудования для оборонительных сооружений.2 Выполняя задания военных и местных руководителей по строительству заградительных объектов, подростки и их наставники оказали реальную помощь защитникам южнороссийского региона.

С углублением фронтовой линии в районы Дона и Кубани характерным явлением стало прекращение занятий в учебных заведениях. В октябре 1941г. были закрыты школы Неклиновского района, ставшего прифронтовой зоной. С перебоями стали функционировать объекты образования Красного Сулина.3 Осенью 1941 г. вражеские войска оккупировали значительную часть Ростовской области. Быстрое продвижение немецкой армии по территории региона, почти ежедневные бомбежки Ростова, Батайска, Армавира, Туапсе, Новороссийска, Краснодара сеяли панику среди населения, которое стремилось выехать в тыловые районы. В результате около 35% учебных заведений Дона и Кубани было расформировано по причине уменьшения к началу 1942 г. контингента учащихся в среднем на 49%.4

В то же время одной из основных причин свертывания деятельности учебных занятий являлась передача местными управленческими структурами школьных зданий военным ведомствам. В основном в них размещались госпитали и фронтовые части.5 Такие меры нарушали нормальный ход учебного процесса и приводили к острой нехватке школьных площадей. В Ростове к началу 1941-1942 учебного года школы могли разместить из имеющихся в наличии 53 тыс. учащихся не более 20 тысяч.6 В Темрюкском районе Краснодарского края из 42 школ осталось только 6.7 Кроме того, вражеская авиация наносила фонду школьных зданий невосполнимый ущерб. В Новороссийске в результате ежедневных бомбардировок было уничтожено несколько школьных зданий. Две туапсинские школы были разрушены прямым попаданием бомб.8 Количество объектов образования к концу 1941-1942 учебного года в Ростовской области уменьшается на 40%, в Краснодарском крае – на 7%.1

В итоге если закрытие значительной части школ было вполне закономерным явлением в результате оккупации или сокращения населения, то переход школьных зданий в ведение военных ведомств поставил перед органами народного образования задачу изыскания дополнительных школьных площадей.

Управленческие структуры, стремясь разрешить проблему недостатка школьных помещений, предоставляли для учебных заведений неспециализированные здания. Заметим, что использование в учебных целях неприспособленных для этого построек имело место и в довоенное время в отдельных районах сельской местности.2 Однако в годы войны это стало нормой. Органы образования, учитывая особые затруднения в размещении учащихся Ростова и Краснодара, предложили учительским коллективам проводить занятия в красных уголках партийных учреждений и читальнях.3 Школы могли находиться в двух и более разобщенных зданиях. Зачастую уроки проводились на квартирах учащихся, школьных дворах, в бомбоубежищах. Закрытие школ и перевод их из собственных зданий в другие помещения требовали определенных временных затрат. В результате учебный год мог уменьшиться как на неделю, так и на месяц.

Из-за дефицита посадочных мест режим работы школ, функционировавших в основном в прифронтовых зонах, стал трехсменным, Занятия в них начинались в 8 ч. утра, а заканчивались в 7 ч. вечера. К такому режиму была адаптирована продолжительность уроков, перемен, каникул. Согласно указаниям Наркомпроса, уроки сокращались до 35-40 минут, перемены- до 5 минут, перерыв между сменами до 30 минут. Уменьшилось количество недельных часов по отдельным предметам и в соответствии с этим несколько был сокращен объем программного материала. 4 Работа школ в три смены была характерной для Краснодара, Армавира, Новороссийска, Ростова, Каменска и других южнороссийских городов, где формировались воинские части и размещались различные военные ведомства.5 Позднее окончание занятий третьей смены снижало посещаемость учащихся, живущих далеко от школы, а отсюда как следствие понижение их успеваемости.

В связи с уходом на фронт основной массы квалифицированных педагогов происходит сужение кадровой базы школ. В Краснодарском крае к началу 1941 -1942 учебного года штат школьных учителей был укомплектован на 80 %.1 В Каменском и Пролетарском районах Ростовской области многие предметы преподавались не специалистами, а по совместительству. К примеру, историю вели учителя физики, химии и др.2 Такие явления наблюдались повсеместно. По этим причинам в школах Кубани в 1941-1942 уч. гг. отмечались случаи невыполнения учебных планов по математике и немецкому языку.3

Огромные трудности возникли с централизованным обеспечением учащихся учебными пособиями и канцелярскими товарами. Для выполнения письменных работ дети использовали некачественную бумагу, а чаще газеты или листы из старых журналов и книг. Вместо промышленных чернил школьники писали чернилами, изготовленными из тутовых ягод и бузины.4

Дефицит школьных площадей, проблемы с материально-техническим обеспечением, качественное и количественное изменение состава преподавательских коллективов негативно отражались на качестве знаний учащихся и нарушили поступательное развитие в регионе всеобщего десятилетнего образования в городах и рабочих поселках и семилетнего - на селе.

Местные власти оказывали всевозможную поддержку работникам школьной системы. Вопросы по ремонту зданий, обеспечению топливом, учебными пособиями, подбору кадров и другие аспекты регулирования деятельности школ в экстремальных условиях военного времени неоднократно рассматривались на заседаниях органов ВКП(б) Дона и Кубани, причем выполнение принятых решений строго контролировалось.5

В марте 1942г. состоялось бюро Ростовского обкома ВКП(б), принявшее постановление, в котором указывались конкретные сроки окончания 1941-1942 учебного года в области и содержалась четкая инструкция по подведению итогов успеваемости учащихся. При этом в целях точного исполнения органами образования принятого решения всем инстанциям запрещалось производить мобилизации учащихся и учителей на общественные работы в период проведения экзаменов.1

Стремясь укрепить учебно-материальную базу школ и удовлетворить бытовые нужды их работников и воспитанников, региональные власти давали предприятиям промкооперации области и края конкретные задания по изготовлению школьно-письменных принадлежностей, по ремонту и пошиву одежды и обуви для учащихся и учителей. Исполком Краснодарского краевого совета в июле 1942 г. обязал управление издательствами и Полиграфпром изготовить 5 млн. ученических тетрадей, Крайместпром - 1 тыс. ученических пеналов, управление промстройматериалов - 25 тыс. грифельных досок и т.д.2 Меры, предпринимаемые местными властями в условиях сокращения централизованных поставок для нужд школы, позволяли эффективнее решать в регионе проблемы в сфере образования.

В целом деятельность партийных органов Дона и Кубани по решению проблем школы в 1941-1942 гг. определялась, с одной стороны, потребностями организации процесса воспитания и обучения детей, с другой, ходом военных действий и теми условиями, которые складывались в регионе в период битвы за Кавказ.

В конце ноября 1941 г. немецко-фашистским войскам удалось временно захватить Ростов и некоторые территории северо-западной части области. В течение 21-28 ноября немцы оккупировали столицу Дона, а затем были выбиты войсками 56, 9 и 37-й армий. Советскими соединениями были освобождены также Мясниковский, Больше-Крепинский, Родионо-Несветаевский и другие районы области. За период кратковременного пребывания в Ростове и других населенных пунктах региона оккупанты нанесли огромный урон их хозяйственной жизни. Значительным разрушениям подверглась и сеть учреждений народного образования. В руины превратились многие школьные помещения, в том числе самые крупные ростовские школы №№ 75 и 83. Уцелевшие здания учебных заведений имели серьезные повреждения.3 Только ко 2 января 1942 г. городским властям и работникам образования удалось частично реанимировать школьную сеть Ростова и организовать занятия для учащихся четвертых-седьмых классов.

Более быстрыми темпами налаживалась работа системы трудовых резервов. В первые месяцы после освобождения Ростова промышленные предприятия находились в стадии восстановления. В этой связи значительная доля военной продукции выпускалась в РУ и школах ФЗО, для воссоздания которых требовалось гораздо меньше временных и материальных затрат.

В целом процесс восстановления системы трудовых резервов Ростовской области и одновременное производство военной продукции в мастерских училищ и школ ФЗО продолжалось до конца июня 1942 года. За этот короткий срок региональным властям удалось максимально использовать возможности индустриальной инфраструктуры учебных заведений для выполнения фронтовых заказов. С января по июль 1942г. подростки Дона изготовили военной продукции и выполнили различных работ для нужд обороны на сумму около одного миллиона рублей.1 Во II квартале в области функционировало 11 РУ, 2 ЖУ, в которых обучалось 4900 человек, и 10 школ ФЗО с количеством обучающихся 4700 человек, то есть фактически сеть учебных заведений сократилась на 11 единиц.2

В начале 1942 г. линия фронта находилась в 45-50 километрах от Ростова. В этой связи большое распространение получила практика организации на базе учебных заведений трудовых резервов своеобразных прифронтовых мастерских, куда военная техника прибывала прямо с полей сражений и после ремонта направлялась снова в бой. Одна из первых таких мастерских была создана на базе РУ № 13, располагавшемся недалеко от шоссейной дороги на Таганрог.3 Подростки под руководством своих наставников под бомбежками и обстрелами вражеской авиации выполняли все необходимые ремонтные работы, тем самым пополняя боевой арсенал войск Южного фронта.

По значению и масштабности последствий для развития образовательной сферы региона следует выделить процесс эвакуации материальных и людских ресурсов Дона и Кубани. Эвакуационные мероприятия в масштабах всей страны с первых дней войны стали неотвратимой реальностью и составным элементом перестройки экономики страны. Для управления процессом перебазирования производительных сил и населения был создан Совет по эвакуации. В его первый состав вошли А.Н. Косыгин, Б.М. Шапошников, П.С. Панков, Н.Ф. Дубровин, С.А. Круглов и другие. На основании решения ГКО СССР 16 июля 1941 г. председателем Совета стал Н.М. Шверник, а его заместителями А.Н. Косыгин, М.Г. Первухин, К.Д. Панфилов.

Совет являлся центральным органом, принимавшим решения об эвакуации промышленных предприятий, материальных ценностей и населения из прифронтовых районов, определявшим места их новой дислокации. Управленческие функции Совет выполнял в тесном взаимодействии с военным командованием, отраслевыми наркоматами, местными властями.

На Юге России, как считает В.А. Селюнин, эвакуация проходила в два этапа1. Первый (июнь- ноябрь 1941 г.) характеризовался огромным объемом транзитных транспортных перевозок грузов и пассажиров, следовавших из центральных районов Европейской части России, Прибалтики, Белоруссии, Украины, и частичным вывозом производственных ресурсов отдельных территорий региона. Второй этап, наиболее интенсивный (июнь-август 1942г.), затронул преимущественно интересы местного населения, региональной экономики и был обусловлен стремительным наступлением вражеских войск с целью захвата Кавказа.

В начале сентября 1941 г. на повестку дня встала проблема подготовки к эвакуации промышленного комплекса Дона. По приказу ГКО СССР первыми приступили к отгрузке демонтированного оборудования многочисленных предприятий на морские суда и железнодорожные платформы трудящиеся г. Таганрога, к которому приближалась линия фронта. Вместе с рабочими коллективами должны были отправиться в тыл и учащиеся системы трудовых резервов. Однако городские власти и руководство местной промышленности решение этого вопроса пустило на самотек. Время было упущено, организованный вывоз подростков был сорван стремительным захватом Таганрога войсками противника. К примеру, в школе ФЗО завода «Красный гидропресс» занятия были прекращены перед самым входом немцев в город. Благодаря инициативе и мужеству, проявленным мастером В.А. Гулеевым, удалось вывести три группы учащихся. Подростки пешком в течение шести суток добирались до Ростова. Оттуда они были направлены в Петропавловск, где разместились основные производственные мощности завода.2

Более организованно прошла эвакуация ремесленных и железнодорожных училищ и школ ФЗО Каменска и Ростова. В тыл были вывезены наиболее ценное оборудование и основной ученический контингент этих учебных заведений. Причем материально-производственная база РУ №№ 1, 11, 12, ЖУ № 2 были сохранены полностью3. В целом было эвакуировано 15 училищ и 7 школ ФЗО.4 Конечными пунктами назначения для ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО Ростовской области стали в основном Грузинская ССР, Узбекская ССР, Дагестанская АССР, Новосибирская, Свердловская, Челябинская области.

Вместе с тем эвакуация общеобразовательных школ региона не проводилась. Анализ архивных материалов показал, что не было разработано никакой программы сохранения школьной учебно-материальной базы и переброски в тыл педагогических и ученических коллективов.

Второй этап эвакуации был вызван резко обострившейся фронтовой обстановкой. Летом 1942 г. немецко-фашистские войска, разгромив советскую группировку в районе Харькова, начали стремительное наступление на Сталинградском направлении. Над Южнороссийским регионом нависла опасность вражеского вторжения. Для руководства Дона и Кубани летом 1942г. неотвратимой реальностью явилось перебазирование основных производительных сил и материальных ценностей в тыл. В этой связи одной из первоочередных задач стало сохранение контингентов учебных заведений системы трудовых резервов, основного источника замены призванных в армию квалифицированных рабочих.

Первыми с проблемами экстренной эвакуации ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО столкнулись руководящие органы и педколлективы Ростовской области. Прежде всего областное управление трудовых резервов провело специальное совещание, на котором был разработан план отправки в тыл училищ и школ ФЗО. Но реализовать намеченное не удалось, так как разрешение от вышестоящих органов о начале эвакуации было получено с опозданием, когда враг уже стремительно продвигался по территории области. В этой ситуации с 15 июля 1942 г., в течение пяти дней, под массированными налетами фашистской авиации, сеявшими в среде эвакуировавшихся панику, работникам системы трудовых резервов удалось организовать погрузку ценностей и людей в эшелоны, но отправить эти составы уже не было возможности, поскольку 20 июля 1942г. немцами был разрушен железнодорожный мост. Теперь вывоз людей и оборудования осложнялся необходимостью организации переправы через Дон. Подростки, проживавшие в городе, стали расходиться по домам.

Мероприятия по сохранению ученического контингента и дальнейшей переброски его в тыл возглавил главный бухгалтер областного УТР С.П. Ушаев. Под его руководством работники системы трудовых резервов с большим трудом, используя различные плавсредства, переправили на другой берег Дона своих подопечных. Далее сформированные из учащихся колонны направлялись обходным путем через Сальскую ветку на Ново-Батайск и Каял. Всего подростки за двое суток прошли около 110 км. В Каяле их погрузили в вагоны, следовавшие в Махачкалу1.

В не менее сложных условиях протекал процесс вывоза ресурсов Кубани из опасной прифронтовой полосы. Краснодарский комитет ВКП(б) и крайисполком подготовили специальный план по эвакуации2. Ее осуществление предполагалось провести поэтапно:

I очередь – Азово-Черноморское побережье и северная часть края;

II очередь – Центральная часть края;

III очередь – Юго-восточная часть края.

Проект эвакуационных мероприятий, разработанный местными властями, был отправлен 21 июля на утверждение в комиссию по эвакуации при ГКО. Рассмотрение материалов в Москве затянулось, и все постановления по краю были приняты в период с 28 июля по 4 августа 1942 года. Крайком ВКП (б) получил их с 3 по 7 августа, когда важнейшие железнодорожные узлы находились под непрерывной бомбардировкой, а немецкие войска стремительно продвигались по территории края. Таким образом, жесткое подчинение центру, боязнь органов власти на местах взять инициативу в свои руки привели к тому, что время было упущено.

Училища и школы ФЗО были готовы к отъезду уже 23-24 июля 1942 г., но разрешение о начале отправки в тыл было получено только 28 июля, но оно касалось лишь учебных заведений приморских городов. Благодаря этому решению удалось в основном благополучно вывезти училища г.Новороссийска.3 Так, РУ № 6 28 июля было отправлено со всем своим имуществом в г. Самарканд. В г. Тбилиси 30 июля было отправлено со всем своим имуществом ЖУ № 3 и 31 июля было отправлено РУ № 3 в г. Ташкент. Первые два училища проследовали благополучно, а эшелон третьего ремесленного училища подвергся воздушному нападению, в результате которого имущество сгорело, а учащиеся были пешим порядком выведены в г.Сухуми.

С 1 августа в крае начался эвакуационный бум. Из Краснодара 6 августа контингенты РУ и школ ФЗО, а также оборудование этих учебных заведений были отправлены в Кропоткино, но немецкие войска уже захватили узловые станции: Кавказскую, Тихорецкую, Армавир. Сформированный состав вынужден был вернуться в Краснодар. Однако в связи с ухудшением положения в городе руководство приняло решение направить эшелон в Новороссийск. По приезде в город работниками системы трудовых резервов были изысканы некоторые возможности для дальнейшей отправки в тыл учащихся и сотрудников РУ и школ ФЗО водным путем. Основной же массе эвакуировавшихся пришлось идти пешком в Туапсе.1 Из воспоминаний учащегося РУ № 1 г. Краснодара Михаила Волохова: «…на пристани уже ожидали пароход учащиеся РУ № 1 во главе с директором Дремовым. Снова появились в небе вражеские самолеты. Все уже побывали под бомбежками в Краснодаре. Но там прятались в подвале церкви и не слышали рева моторов при их пикировании. Здесь же на пристани бомбы, казалось, падали на голову, хотя в самом деле где-то в центре города… Наконец, подали небольшой пароход «Пестель» Послышалась команда военрука «Стройся!» А мастер Гоготов объявил:

-Поплывут сотрудники с семьями и часть учащихся. Остальные – пешком до Туапсе. Старший колонны – мастер Мюллер. Из Туапсе поездом до Сочи и Сухуми. Там вас встретим…»2

Наиболее трагические условия эвакуации учебных заведений трудовых резервов сложились в Тихорецке, Кропоткине, Армавире, которые по плану должны были отправиться в тыл после 1 августа, хотя уже в конце июля эти районы стали прифронтовыми. Краевое управление трудовых резервов, придерживаясь директив по вопросам эвакуации, не учитывало быстро изменяющейся обстановки и стремительного наступления немецких войск, что привело к большим потерям людей. Только благодаря мужеству и инициативе, проявленными отдельными сотрудниками местных училищ и школ ФЗО, удалось вывезти часть учащихся.3 Заместитель директора Тихорецкой школы ФЗО № 10 А.Я. Каминский неоднократно пытался добиться разрешения от краевого УТР покинуть город, из которого были уже вывезены предприятия и началось бегство жителей. И когда в результате бомбардировок были уничтожены общежития школы и стали погибать учащиеся, он самостоятельно принял решение об отправке ученического коллектива в тыловые районы. Сформированные им из подростков колонны с минимальными потерями прибыли 13 августа 1942 г. в Махачкалу.4

Анализ архивных документов показал, что зачастую проблемы эвакуации учебных заведений трудовых резервов региона в ближайший тыл решали не функционеры, занимающие высокие посты в управленческой иерархии, а работники педагогических коллективов. Они в экстремальных условиях разрушали стереотип поведения, существовавший в рамках командно-административной системы.

Краевое и областное управления трудовых резервов не cмогли обеспечить последовательного вывоза в тыл материальных и людских ресурсов РУ и школ ФЗО. Часть руководящих работников и мастеров поддались синдрому паники, возникшему вследствие стремительного продвижения немецко-фашистских войск. Они пустили фактически на самотек эвакуацию находящихся на их попечении учебных заведений. Оборудование и имущество в основном было уничтожено специальными командами, в которые входили представители администрации, педсостава и НКВД. При этом следует отметить, что нераспорядительность и халатность руководства училищ и школ ФЗО проявились даже в том, что запасы обмундирования и продовольствия можно было распределить между учащимися, что значительно могло бы облегчить их положение в пути следования. Наиболее организованно удалось эвакуировать подростков, проживавших в общежитиях, большая же часть местных ребят разбежались по домам1.

За неимением транспорта учащихся в основном приходилось выводить из захваченных районов Ростовской области и Краснодарского края пешком. Сформированные из них колонны прошли сотни километров. В пути следования часть подростков отстала от своих групп, некоторые трагически погибли под ударами вражеской авиации.

Из общего числа прибывших в Махачкалу примерно 40 % молодежи из Ростовской области добрались самостоятельно: одиночками и небольшими группами ( от 3-х до 25 человек) пешком и, если удавалось, - на попутном транспорте.2 Из докладной записки уполномоченного ГУТР А.И. Зубова в Москву П.Г. Москатову: «…значительная часть учащихся прибывала истощенными и до крайности утомленными, с группами в 5-10 человек прибывали отдельные мастера и директора училищ и школ. Эти директора и мастера объясняли потерю учеников в пути неполучением указания от своих управлений об эвакуации, бомбежкой движущихся колонн учащихся с вражеских самолетов, преследование учащихся мелкими десантными группами фашистских автоматчиков, что в конечном счете вынуждало разбиваться на мелкие группы и в опасных условиях делать обходы занятых немцами населенных пунктов…»3 Работавший по поручению Краснодарского крайкома ВКП(б) в конце сентября 1942г. в Махачкале уполномоченным по учету эвакуированного населения Осипов сообщал краевому руководству, что в город прибыли 1327 учащихся из восьми учебных заведений системы трудовых резервов, а остальные потерялись по дороге1. В своей докладной записке он также подчеркнул, что «самым позорным явлением для нашего края является эвакуация школ ФЗО и РУ».2

Подводя итоги проведенной эвакуации учебных заведений трудовых резервов Дона и Кубани, работники ГУТР отмечали стихийность, большие потери, преступную халатность, крайнюю несогласованность в действиях местного руководства.

Аналогично первому этапу эвакуации правительство не ставило задачи централизованной переброски учащихся школ и учителей в тыл. Известны единичные случаи эвакуации в тыл отдельных групп школьников по инициативе педработников. Учащиеся 51-й ростовской школы находились в июне 1942г. на сельхозработах в Орловском районе в совхозе «Овцевод № 8» . С 26 июня началась переброска в тыл местного стада. К этому времени пути к Ростову были отрезаны немецкими войсками. Директор школы принял решение эвакуировать детей вместе с совхозом. В итоге часть школьников со своими наставниками добрались до Астрахани.3 Группа учащихся и два учителя школы-десятилетки РОНО Ростовской области самостоятельно вышли из окружения и, преодолев множество трудностей, прибыли в августе 1942 г. на Махачкалинский эвакопункт.4 В Краснодарском крае была вывезена в тыл только одна Краснодарская СШ ВВС № 12. Вероятно, повышенное внимание к ней властей можно объяснить тем, что ее ученики обучались по специальной программе, имевшей военную специфику.5 В то же время основная масса учителей и школьников региона вынуждена была остаться на территории, занятой врагом.

В большинстве своем контингенты училищ и школ ФЗО, покинувшие территорию региона, прибывали на эвакопункты Махачкалы, Баку, Тбилиси и другие. В эти города были направлены специальные представители ГУТР. В их полномочия входило решение организационных вопросов по дальнейшей переброске в глубокий тыл воспитанников системы трудовых резервов. При этом спецуполномоченным приходилось преодолевать множество трудностей: острую нехватку транспорта, бюджетных средств, ведомственную неразбериху и многие другие. Работники ГУТР действовали в тесном контакте с городскими комитетами обороны, войсковым командованием, органами НКВД. Такое внимание различных государственных ведомств к судьбе подростков вполне закономерно. Для экономики воюющего советского государства учащиеся системы трудовых резервов представляли большую ценность. Это были будущие квалифицированные рабочие, которые через несколько месяцев обучения должны были стать у станков на военных предприятиях и работать для достижения скорейшей победы над врагом.

Одним из узловых эвакуационных пунктов для беженцев с Дона и Кубани стала Махачкала. Отсюда люди направлялись в южные и восточные районы страны. В Махачкале мероприятия по дальнейшей переброске в тыл коллективов РУ и школ ФЗО возглавил уполномоченный ГУТР А.И. Зубов. Он непосредственно занимался вопросами формирования колонн учащихся, размещением их на пароходы и в железнодорожные вагоны, следил за обеспечением подростков питанием, распределял деньги на приобретение сухих пайков и другие расходы. А.И. Зубов приложил большие усилия, чтобы придать организованный характер вывозу в тыл воспитанников системы трудовых резервов. Всего за период с 30 июля по 18 сентября 1942 года из дагестанской столицы было отправлено водным путем и по железной дороге более 3 тыс. учащихся и работников системы трудовых резервов Краснодарского края и Ростовской области.1

Отправка водным путем коллективов учебных заведений трудовых резервов была сопряжена со многими трудностями. В порту и на территории морских пляжей расположилось большое количество эвакуированных граждан, грузовых машин, повозок со скарбом, оборудованием различных организаций. Портовикам не удалось своевременно справиться с наплывом людей и скоплением материальных ценностей. Отсутствие единоначалия в организационных вопросах создало ситуацию сутолоки и неразберихи. Нехватка транспорта приводила к срыву выполнения постановления Государственного комитета обороны от 27 июля 1942 года, где указывалось, что следует отправлять в тыл в первую очередь учащихся РУ и школ ФЗО.2

В поисках выхода из создавшейся ситуации работники системы трудовых резервов вводили в порт своих подопечных в качестве рабочих для погрузки боеприпасов, прибегали к помощи начальника политотдела и других работников порта. Такое положение вещей продолжалось с июля по начало августа 1942 года. Улучшение ситуации произошло только в конце августа, когда на территорию порта по распоряжению Махачкалинского комитета обороны были введены военизированные части, взявшие под свой контроль отправку эвакуирующихся.

Значительно организованнее был осуществлен выезд из Махачкалы коллективов РУ и школ ФЗО железнодорожным транспортом. В общих эшелонах, следующих на Баку, для подростков были выделены специальные вагоны1. Однако на пути следования железной дорогой возникли новые трудности, сопряженные, в первую очередь, с плохим обеспечением учащихся питанием и антисанитарным состоянием вагонов, что становилось причиной вспышек различных заболеваний.2 Из дневника учащегося РУ № Виталия Мирошниченко: «…дадут на пункте 200 граммов хлеба и суп. И все! Съешь, залезешь на крышу вагона и лежишь, созерцаешь природу…Только в желудке пусто да «червонцы» по спине лазают. Относительно этого у нас было так, лезем на крышу несколько человек, раздеваемся и производим «сокращение штатов», то есть бьем вшей десятками, сотнями. В товарном вагоне нас ехало 65 человек. Спали на полках и на полу, так, что ночью даже места не хватало. Днем ничего - человек 20-30 едут на крыше и в вагоне свободней. Один раз помню, не было долго питательного пункта. Так на наш вагон (всю жизнь помнить буду) выдали из резерва булку хлеба. Вот мы, значит, съели ее: каждому досталось по 1/65 части булки до следующего дня…»3

Голодные подростки на остановках буквально обносили приусадебные участки местных жителей. Положение учащихся усугублялось и тем, что отдельные мастера, сопровождающие эшелоны, присваивали продукты питания, занимались спекуляцией, злоупотребляли спиртными напитками и допускали рукоприкладство по отношению к воспитанникам.4

Главное управление трудовых резервов прикладывало максимум усилий для сохранения ученического контингента и улучшения его материального обеспечения. Для этого выделялись дополнительные денежные средства. В сотрудничестве с работниками НКВД выявлялись факты преступной деятельности членов педсостава, виновные наказывались.5 По требованию ГУТР республиканские власти Узбекистана и Казахстана были обязаны снабжать продовольствием следующие через их территории эшелоны трудовых резервов. Наиболее организованно проявило себя руководство Узбекской ССР. По распоряжению наркомата торговли республики на пунктах питания учащиеся обеспечивались трехразовым горячим питанием и получали сухой паек на три дня. Кроме того, республиканское УТР выделило деньги для приобретения продуктов в пути следования.1

Контингент ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО Краснодарского края и Ростовской области в основном был перебазирован в Узбекскую ССР, Новосибирскую, Свердловскую и Челябинскую области, где разместилось большинство промышленных предприятий южного региона, к которым и прикреплялись учащиеся. Всего из Ростовской области и Краснодарского края было эвакуировано 8802 человек, что составило 70% от общего количества обучающихся на 1 июля 1942 года.2 Таким образом, несмотря на все трудности эвакуационного процесса, государственным структурам различных уровней удалось перебазировать в тыл значительную часть людских ресурсов училищ и школ ФЗО Дона и Кубани.

Итак, отличительной особенностью в развитии общеобразовательных школ и учебных заведений трудовых резервов Дона и Кубани с октября 1941 г. по июнь 1942 г. было то, что они, осуществляя свою работу в прифронтовых и фронтовых условиях, сохранили свое функциональное назначение и сыграли огромную роль в укреплении тыла Красной армии.

Разворачивающиеся в этот период боевые действия на советско-германских фронтах являлись определяющим фактором в деятельности учебных заведений региона. Временная оккупация немецко-фашистскими войсками Ростова в ноябре 1941 г. нанесла огромный ущерб всей инфраструктуре города, в том числе и образовательной сфере. Период стабилизации советско-германского фронта с декабря 1941 г. по июль 1942 г. характеризовался возрождением школьной сети и системы трудовых резервов Ростовской области. Таким образом, на Дону местными властями уже в первый период войны был получен бесценный опыт проведения восстановительных мероприятий.

Прифронтовые условия оказали определенное влияние и на механизмы управления и обеспечения системы образования Ростовской области и Краснодарского края. Стремительное продвижение немецко-фашистских войск по территории СССР, разрушение связей центра с субъектами обусловили резкое возрастание ответственности местных властей за положение дел в регионах.

В то же время в условиях государственной командно-административной системы региональные властные структуры не были готовы к принятию самостоятельных решений в масштабах, которых требовала военная действительность. Наглядным проявлением нежелания чиновников различных рангов брать на себя ответственность и проявлять инициативу в вопросах управления стала эвакуация материальных и людских ресурсов Дона и Кубани.

На Юге России эвакуация проходила в два этапа. Первый - (июнь - ноябрь 1941 г.) характеризуется частичным вывозом производственных ресурсов отдельных территорий региона. Второй - наиболее интенсивный (июнь - август 1942 г.) затронул преимущественно интересы местного населения, региональной экономики и был обусловлен стремительным наступлением вражеских войск с целью захвата Кавказа.

Положительно то, что органы управления трудовыми резервами Дона и Кубани в сжатые сроки провели значительную подготовительную работу, разработали достаточно четкие планы эвакуации учащихся и оборудования. Своевременная их реализация могла бы дать более результативные итоги.

Однако реальный ход эвакуации оказался, к сожалению, намного более тяжелым и непредсказуемым процессом. Планы местных властей были сорваны из-за грубых просчетов центральных властных структур в определении реальных сроков начала эвакуации. Стремление региональных функционеров к строгому соблюдению распоряжений государственных органов управления не позволило им действовать по собственному усмотрению, исходя из складывающейся ситуации. В результате было упущено время, а как следствие этого – людские и материальные потери. Вся тяжесть положения легла на плечи педколлективов системы трудовых резервов, которым пришлось буквально в считанные минуты перед захватом немецкими войсками городов области и края решать вопросы доставки учащихся до ближайших эвакопунктов. В то же время центральные власти оперативно справились с первыми трудностями и на последующих этапах взяли под строгий контроль отправку ученических контингентов системы трудовых резервов из прифронтовых зон в глубокий тыл. В итоге, несмотря на все издержки эвакуационного процесса, была сохранена значительная часть людских ресурсов училищ и школ ФЗО. Это удалось, с одной стороны, благодаря инициативе, проявленной членами педагогических коллективов системы трудовых резервов, а с другой - чрезвычайным мерам, предпринятым органами государственного управления. Такое внимание к воспитанникам РУ, ЖУ и школ ФЗО со стороны правительства вполне объяснимо: несомненно, что для экономики воюющего государства они являлись более важным контингентом молодежи, нежели учащиеся общеобразовательных школ. Централизованная переброска в тыл школьных коллективов не была организована, педагоги и их воспитанники, как и основная масса мирного населения, эвакуировались местными властями по остаточному принципу или самостоятельно. В итоге учителя и школьники вынуждены были в большинстве своем остаться в оккупации.