Geum.ru

Авторские права на роман "Крик в ночи" принадлежат Владимиру Ридигеру

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   27   28   29   30   31   32   33   34   35

- По тебе нары плачут, кореш, - сказал Новиков. - Мне нужен честный и умный помощник, а не какой-то доходяга. Чего напыжился? Работать надо, Вова, работать! Понял? Мы сюда для того и посажены, чтобы совершенствовать законы. А ты мне предлагаешь их нарушать.

- Мы можем быть посажены и в другое место, - буркнул Вовчик.

Ничего не ответив, Савелий открыл сейф и насыпал на ладонь белого порошка.


* * *


В тот вечер, когда Полина приехала из командировки, Виктор Румберг возвратился домой поздно, не через полтора часа, как передал Полине Миша, а уже за полночь. Моросил мелкий дождик, но, невзирая на плохую погоду, настроение у финансиста было приподнятое. Еще бы! Он, похоже, подошел вплотную к тому, ради чего и был организован банк.

Гарантии молодого чеченского бизнесмена оказались весьма серьезными - "Ичкерия нефть" входила в мировой консорциум "Шелл" со всеми вытекающими отсюда обязательствами.

- Что ж, - удовлетворенно резюмировал банкир. - теперь нам остается только дождаться очередного валютного притока.

- Простите, не совсем понимаю, - насторожился Аслахан. - Значит, в настоящий момент у вас нет денег?

- В настоящий момент нет. Но через наш банк от частных лиц из России на Запад переводятся весьма значительные суммы, которые вкладываются в передовые технологии и доходные производства. Видите, я с вами предельно откровенен, так что при желании можете сами воспользоваться такой возможностью. Поэтому, как только мы получим очередной перевод, я выхожу с вами на связь для оформления кредита. Придется немного подождать - не больше недели.

- Вполне устраивает. Можем ли мы заключить предварительное соглашение, чтобы мне воспользоваться возможностью?

- Не торопитесь, Аслахан. Слово банкира - надежней любого соглашения.

Они скрепили "слово банкира" изысканным десертом в дорогом ресторане. Чеченец запросто пил вино, будто запреты Корана для него не существовали. После ароматного фруктового плова партнеры перешли на "ты".

- Виктор, ты бывал на Кавказе? Если нет, обязательно приезжай. Увидишь - это настоящая сказка! Правда, в Ичкерии не утихает стрельба, но разве она может остановить стремление моего народа к независимости?

- В кого там стреляют? - спросил захмелевший Румберг.

- В кого ни попадя. Где друзья? Где враги? Один Аллах разберет. А нефть - это главное - течет рекой. И будет течь, покуда на свете есть "Ичкерия нефть"!

- За "Ичкерию нефть"!

- За "Бизнес-трейд"!..

...Очутившись дома, Румберг обнаружил бледную Полину, которая улыбнулась супругу какой-то странной улыбкой.

- Я тебя жду, - нежно обняв мужа, прошептала она, - и постоянно подогреваю антрекоты. Ты ведь голоден?

- Радость моя, что это? - удивился Виктор, увидав ноутбук.

- Подарок от меня. Будешь печатать свой роман на компьютере. Нравится?

В умилении Виктор подхватил жену на руки и закружил по комнате. Какая она умница! Какая молодчина!

- Теперь обязательно продолжу роман! А то дела, да дела - нет времени для творчества.

...Очутившись, наконец, в спальне, супруги стали, было, готовиться ко сну, как внезапно у Полины разболелась голова.

- Проклятая мигрень, - простонала она.

- Что-то не припомню у тебя такой напасти, - надулся муж. - Может, вызвать врача?

Но голова у Полины действительно заныла, когда она, поправляя подушку, вспомнила свою близость в этой же самой постели с двойником Виктора. Даже освежающее наслаждение Мишиных ласк отошло на задний план. До чего же несчастны бывают женщины, делящие свою любовь между несколькими мужчинами!

- Так вызвать врача?

- Пожалуй, не надо. Попробую обойтись сама.

На кухне, отыскав настойку пустырника, Полина, как учила мать, выпила мензурку одним глотком. Не подействовало. Тогда она наполнила водкой обычный стакан и разом опустошила до половины, даже не ощутив горечи. Боль (головная или душевная?) потихоньку отпустила, Полина немного всплакнула и, глубоко вздохнув, пошла в спальню. Виктор Румберг сладко сопел в крепком безмятежном сне с блаженной улыбкой на устах.

* * *

Когда человеку хорошо? Когда не досаждают проблемы, когда он волен превозмочь себя, свое состояние, с помощью... интересного фильма? Нет! Когда он способен уйти от этой дебильной действительности, уйти сознательно, не взирая ни на что, обойдя все видимые и невидимые преграды с помощью... наркотика? Да, да!! Только так можно достичь блаженства, полного отречения, и познать совершенно новое необычное состояние, название которому - вечный кайф. Что в этом плохого? Что здесь не так?! А... тут, как пишут и говорят - самообман? Возможно. Но что дальше? Человек становится независимым, отрешенным от суеты сует, довольным, сексуально раскрепощенным. Это ли не то, к чему стремится каждый, кто скован житейскими условностями? Сколько они, эти самые условности, воздвигнутые человечеством искусственные преграды, будут еще над нами довлеть? Век? Два? Или тысячелетие? Как долго останутся люди в боязливой нерешительности, беспомощности, неспособности себя раскрепостить?

Видимо, подобные раздумья испытывает всякий заурядный наркоман, надавив на поршень шприца. А незаурядный? Что в таком же случае испытывает он? Поверьте, то же самое. Вот только его рассуждения насчет необходимого отрешения от проблем носят более изощренный и продуманный характер. Собственно, в том и разница между наркоманом посредственным и наркоманом интеллектуальным.

Всякое удовольствие должно быть оплачено. Ну, здесь-то, кажется, не может быть двух мнений? А раз так, следовательно, необходимо изыскивать деньги. Причем, немалые, если желаешь получить истиный кайф. Вообще... проведи кто-нибудь настоящий - не заказной - опрос общественного мнения на предмет отношения к возвышенному состоянию, только ханжи ответили бы, что подобное пребывание души вызывает у них протест. Внутренний протест. А нормальному человеку, будь он бомжем или президентом, такое состояние необходимо, как воздух! Иначе все затухнет, и пропадет, и потеряет смысл. И все эти домыслы насчет того, что человек волен сам себе ковать счастье - книжный самообман. Вранье. Счастье - когда тебя любят? Тоже вранье! Никто никого давным-давно не любит. Каждый живет сам по себе, сообразно со своими взглядами и представлениями. Схема проста - государство (аппарат подавления) постоянно принижает как собственный народ, так и всякую самостоятельную личность. В России, по крайней мере. Чиновнику плевать, какой ты - хоть семи пядей во лбу. Ему важно только одно: насытиться. Каким образом или способом? Да любым! Чиновник закроет глаза на самое гнусное преступление перед собственным народом - такое, как, скажем, повальная наркомания - лишь бы сорвать побольше куш.

Так высоко рассуждал Кирилл, вводя в вену очередную дозу героина. Его взгляд на пристрастие к наркотику отшлифован до блеска. Парень был умным, начитанным, когда-то писал стихи, пытался верить в Бога, в церковь наведывался. Но... сколько талантливых и умных в России гибнет! Им несть числа! Сколько из них сдается, отступая перед жизнью, уходя в расцвете лет.

Мы все обманываем себя, думал Кирилл, только очень по-разному. Он, к примеру, с помощью наркоты. Другие - с помощью телевизора или расхожей книги. Суть-то одна...

После наркотика облегчение наступило моментально: прошла изнуряющая ломка, возникла долгожданная иллюзия успокоения и отрешенности. Можно спокойно дышать и, скажем, смотреть все тот же дурацкий телевизор, бессмысленно уставившись в экран. Жизнь бежит где-то там, а здесь, в стенах родного дома, тихо и уютно. Мать на кухне звенит посудой, готовит ужин. Он с аппетитом сейчас поест, чувство голода растет с каждой секундой. Как обрадуется мать! Ведь он сильно исхудал за последнее время - кожа да кости. Только наркотик и возвращает к нормальной жизни. Правда... где-то в глубине души, словно маленькая заноза, точит обещание лечиться. Конечно, мать поступила опрометчиво, дав ему большую часть Полиных долларов на лечение. Нашла, кому доверить деньги! А он все тянет, и продолжает ширяться - денег еще много. Совесть только мучает. Иногда. Помучает и отходит с новой инъекцией. Ничего... Он еще найдет в себе силы вылечиться!

А Полинка молодец! Вышла замуж за богатого мужика и живет себе припеваючи. Откуда берется богатство? Ведь просто так, ниоткуда, деньги не сыпятся. Значит, крутой бизнесмен, человек дела. Может, такие, как ее муж и вытащат Россию из вечного болота? И ему, Кириллу, будет выгода - на лечение всегда найдутся средства.

- Кирюша! - позвала мать. - Ужин готов.

- Иду, ма.

Подойдя к матери, сын обнял ее за плечи и небритой щекой коснулся лба:

- Ты у меня единственная и самая-самая любимая. И самая родная...


* * *


Три черных бронированных "мерседеса" мчались из аэропорта Шереметьево по ночным улицам Москвы. В одном из них, лениво перелистывая журнал, удобно расположился подтянутый пожилой господин. Он изредка бросал безучастный взгляд на мелькающий за окном пейзаж и, попыхивая сигарой, иногда улыбался собственным мыслям. Звали господина Эдвард Коллинз. Свой и без того краткий визит в Россию директор ФБР решил сократить до... трех часов. Именно за это время необходимо решить все основные вопросы. Его совершенно не интересовала эта страна с точки зрения исторической культуры, науки, уклада жизни людей или чего- либо еще. Здесь его вообще ничего не интересовало, кроме... одного незначительного аспекта: работы некоей банковской структуры. Ни больше! Словно он по старой привычке, очутившись в незнакомом месте, искал какую-нибудь пивную поприличней, чтобы скоротать там немного времени, прежде чем снова двинуться в путь.

Его встречали глава администрации президента господин Калашин и шеф контрразведки господин Шельмягин. Визит значился как неофициальный, строго засекреченный, и проходил под прикрытием тщательно отобранных сотрудников спецслужб.

Представившись друг другу и обменявшись незначительными репликами о погоде, все трое уединились на подмосковной вилле Калашина в уютном зале у камина. Переводчики отсутствовали, т.к. и Калашин, и Шельмягин неплохо говорили по-английски.

- Перейдем к делу, господа, - сказал Коллинз. - Каков темп конвертации денег из Росии в Штаты?

Глава администрации президента широко улыбнулся:

- Полагаю, наша встреча будет намного более продуктивной, откажись мы от менторского тона по отношению друг к другу. Надеюсь, господин Коллинз, я не произнес ничего лишнего?

- Извините, господа, - пожал плечами Коллинз. - Мне больше всего не хотелось, чтобы меня понимали превратно. Согласен с господином Калашиным. Итак?

Видимо, считая себя большим знатоком России, Коллинз упустил одну существенную деталь - у русских ничего не начинается и ничто не заканчивается без застолья. Пусть даже самого скромного.

- Мы кого-то ждем? - спросил директор ФБР, чувствуя, что пауза затягивается.

- Как вы догадливы, - заметил Шельмягин.

Официанты в черных смокингах вкатили подносы с первосортной выпивкой и закуской.

- У нас все дела делаются на скорую руку, - вздохнул Калашин, расправив на коленях белоснежную салфетку. И, словно извиняясь за поваров, обратился к Коллинзу: - Ведь просил их приготовить осетрину с грибной подливой, а они (здесь он положил на тарелку аппетитный кусок рыбы), извольте видеть, подают ее под абхазским вином. Как вам это нравится, господин Коллинз?

- Предлагаю тост за успех нашего дела! - поднял граненую рюмку водки Шельмягин.

- Господа, у меня диета, печень, - попытался отказаться гость. - Доктора категорически запретили все острое и соленое. И кроме незначительных доз коньяка...

- Нет, вы подумайте! - совсем возмутился Калашин. - Здесь только четыре сорта коньяка. Какой вы предпочитаете, коллега? "Армянский", "Одесский", "Белый аист" или французский?

- Давайте французский.

Будто не расслышав, Калашин сам налил Коллинзу "Армянский":

- Удивительно душистый напиток!

Демонстративно взглянув на часы, директор ФБР залпом выпил коньяк:

- Что ж, господа, похоже, настал момент для конкретной работы. Я весь внимание.

- А вы откушайте, Эдвард, поросячьи ушки с клязьминским хреном, - предложил Шельмягин. - Такого объеденья вы, точно, еще не пробовали.

К удивлению русских коллег, американец после третьей рюмки коньяка буквально набросился на закуску. Уж не забыл ли он, зачем сюда пожаловал, сквозило во взглядах хозяев.

- По-моему, господин Колинз прав, - заметил Калашин, - нам давно пора перейти к делу. Кстати, вы обещали показать нам кое-какие данные по вложениям российских частных лиц в американские банки.

- Да. Вот эти данные. Но, господа, прошу не забывать, насколько секретна информация.

Директор ФБР достал электронный блокнот и, нажимая кнопки, отыскал нужное:

- Так... Здесь алфавитный перечень российских чиновников всех рангов, личные вклады которых в Штатах превышают пятьдесят миллионов долларов. Их число немногим более восьмисот тысяч. Затем идут вклады до двадцати пяти миллионов - таких чиновников на два порядка больше. Вклады в миллион долларов мы просто не учитывали. Отдельной строкой отмечено православное духовенство: личные счета некоторых ваших иерархов переваливают за полмиллиарда долларов. Надеюсь, господа, ваши собственные счета вам хорошо известны?

Они переглянулись.

- Есть какие-то коррективы? - насторожился Калашин.

- В этом смысле, Эвард, будьте с нами предельно открыты, - заволновался Шельмягин.

Коллинз рассмеялся:

- Пока я в своем кресле, - можете, господа, спать спокойно. Однако, следует заметить, что и наши... и мои интересы должны быть соблюдены.

Он не стал ходить вокруг да около, напрямую очертив круг вопросов, информация о которых и является своеобразной гарантией бесперебойного поступления в Штаты российских капиталов. Здесь на первом месте стояли новейшие военные технологии, которые с помощью частных фирм постоянно находились в поле зрения ФБР. Новинки ракетного оснащения и самолетостроения являлись приоритетными направлениями деятельности специалистов Коллинза. Выходила удивительная метаморфоза: России разрешено вкладывать в США свои собственные доллары за свои же собственные секреты. Однако столь унизительные условия, как полагали Калашин с Шельмягиным, продлятся до поры до времени. (Близились к завершению научные разработки, о существовании которых знали только несколько человек из президентского окружения, не считая самого главу государства. Эти разработки оценивались как самые перспективные, способные дать в будущем многомиллиардные сверхприбыли. Даже для Коллинза и его команды они оставались недоступны)

- Что вас еще интересует, господа? - спросил Коллинз. - То, что представляет интерес для меня, я изложил.

- Скажите, Эдвард, насколько можно быть уверенным в неразглашении операций по перекачке денег? - поинтересовался Шельмягин.

- Это так же надежно, - заверил Коллинз, - как то, что я сижу перед вами.

Калашин вытер губы салфеткой:

- Сейчас вы сидите перед нами, а завтра будете сидеть напротив директора ЦРУ?

Гость улыбнулся:

- Да если даже напротив Господа Бога! Первая заповедь разведчика - молчание. Вторая заповедь - молчание. А третья?

- Молчание в тряпочку, - неудачно пошутил Калашин.

- Господин Калашин не зря руководит администрацией президента, - польстил Коллинз. - Скажите, каналы денежных переводов... надежны?

- Более чем, - заверил Шельмягин. - Ведь идея создания "Бизнес-трейда" является коллективной, не так ли?

- Но только идея, - поправил Коллинз. - Все остальное - дело рук ваших профессионалов...

Ночное рандеву подходило к концу. Немного сморившись, Коллинз в порыве благожелательности предложил коллегам вышеупомянутый список чиновников и духовенства. Те вежливо отказались, дав понять, что материал достаточно хорошо им известен. Конечно, предпочтительнее было бы вкладывать капиталы в собственную экономику, но такова уж действительность - американские финансовые институты надежнее. Довольные друг другом, хозяева проводили гостя до аэропорта.

- Знаешь, чем-то я встревожен, - закурив, сказал Калашин на обратном пути . - Все как-то слишком гладко, будто по накатанному. Нет ли здесь подвоха со стороны ФБР? Коллинз явно спешил, даже не остался на открытие своего бюро в Москве.

- Не преувеличивай значение этого визита. Он прощупал нашу готовность к долговременному сотрудничеству и убедился, что поезд мчится в правильном направлении. Чего тебе еще? Мы с ним повязаны крепко-накрепко. Полетим мы, - тут же полетит он. Да с каким треском! Кстати, он сунул мне в ладонь бумажку с цифрой "350000". Взгляни.

- Что за цифра?

- Его месячный оклад. Платит Россия.

* * *

Нельзя сказать, что взаимоотношения блестящей супружеской пары Румберг были столь же безоблачны, как это могло показаться со стороны. Они уверенно входили в высший свет бизнеса, а также искусства и литературы и, вообще, всего того, что бизнес окружает. Полина обзавелась массой подруг, таких же, как она сама и к удивлению обнаружила, что почти все они, несмотря на молодость, страдают схожими болезнями: неврозами, истерическими реакциями и расстройством желудка. Причина здесь просматривалась весьма банальная, - жены постоянно переживали за безопасность мужей, детей и самих себя. Ни теннисные корты, ни лучшие бассейны, ни шикарные курорты, ни мощная охрана, ни медицинские светила не могли (как это ни парадоксально!) противостоять постоянному внутреннему напряжению этих милых дам. В отличие от подруг, решавших свои проблемы с помощью всевозможных средств, вплоть до алкоголя и наркотиков, Полина, по крайней мере, поначалу явного дискомфорта не ощущала. Конечно, в интимных отношениях с Виктором не хватало прежней свежести, новизны, но ведь объяснялось это, как думала Полина, новой ситуацией, в которую они попали. Их высокое положение ко многому обязывало и, если между супругами возникало недопонимание, касалось оно в основном чрезмерного увлечения жены сверхмодными дорогими нарядами или болезненного пристрастия мужа к новым иномаркам. Что в этом зазорного? Им было интересно жить, сознавая, что и они причастны к экономическому возрождению новой России.

Банк "Бизнес-трейд" процветал. С помощью Аслахана доллары депутата Госдумы Савелия Новикова, пройдя через банк, оседали в его дочерних отделениях по всей Европе и Америке на счетах, подконтрольных Шельмягину и ФБР. Аслахан, кстати, будучи агентом Воробьева (об этом никто не мог знать), без особого труда убедил депутата довериться новому банку. Здесь бдительность Новикова крепко подвела.

Но главное состояло в другом: все большее число новиковых становилось клиентами банка. Шла сверхмощная цепная реакция, укротить которую теперь уже не смог бы никто.

К чести Румберга, он умело справлялся со своей работой, - это видели его хозяева. Видели и безусловно были довольны. На вопрос Воробьева, а не поощрить ли Дмитрия Филдина достойным воинским званием, Шельмягин ответил утвердительно и обещал подумать, заметив, однако, что Филдин и без того имеет хорошее поощрение из огромной кучи долларов.

Если вернуться к Полине, то ее контакты с ФСК совсем прекратились, что было обусловлено отсутствием в них всякой надобности на данном этапе. Она вполне удачно дополняла Румберга в качестве молодой супруги, а некоторые ее эпизодические встречи с охранником Мишей контрразведку совершенно не волновали - и Миша, и Полина блюли строжайшую конспирацию. Для них это являлось рабочей разрядкой, не более. Без каких-либо глубоких чувств. Пока.

...Однажды супружескую чету Румберг одарил своим вниманием сам... президент. Нет, возможно, лично президент и не знал об их существовании, но приглашение на торжественный обед в Кремле они получили наряду с двумястами почетными гостями.

Было удивительно помпезно и чинно. Играл оркестр. Всех рассадили так, чтобы президентская трибуна просматривалась с любого угла. И, когда глава государства тяжелой поступью приблизился к трибуне, Полину охватило ликование и слезы навернулись на глаза. Она, простая медсестра, сейчас находится в пяти шагах от самого президента! Могло ли такое присниться во сне?! Боже, ведь существует же на свете счастье! Сейчас она готова кричать во весь голос от радости, но... строгий кремлевский этикет не позволяет. Рядом с ней сидит любимый муж. Ее муж! С сознанием собственного достоинства он незаметно кивает головой знакомым деловым партнерам, деятелям науки и искусства. Уж не привиделось ли это ей?

- Дорогие друзья! Дамы и господа! - начал президент. - Рад приветствовать вас, выдающихся деятелей новой России, по случаю годовщины демократической революции!..

Как это замечательно! Значит, ее Виктор - выдающийся деятель? С ума сойти можно!

- ...и весь народ восстал против коммунистического беспредела. Наше терпение кончилось, и мы, понимаешь, победили!..

Как только у них родится ребенок, она обязательно назовет его именем президента. Если будет мальчик. А если девочка?

- ...теперь бывшие республики СССР получили настоящую свободу, а не нми... мнимую...

Бедняга! Он тоже волнуется, - даже язык немного заплетается. Взвалить на свои плечи неподъемный груз! А он не побоялся - и тащит.

- ...вам предстоит строить фундамент новой могучей России. Каждый, сидящий в этом зале, уверен, припас не один кирпич для расцвета нашего государства...

Полина вздрогнула от разорвавшегося, словно взрыв, грома аплодисментов. Какая простая и вместе с тем глубокая речь! А посмотреть на лица! Сейчас они озарены радостными удивительными улыбками (особенно лица известных актеров). Хочется целовать всех подряд без разбору. И плакать. И снова целовать... Ой! Кто это, там, в первом ряду? Как же она сразу не узнала собственного папу?! Вот он встает, твердой походкой направляется к президенту и говорит: