Г. Д. Ковалев (Санкт-Петербургская академия мвд россии) доктор социологических наук О. В попова (Санкт-Петербургский государственный университет) Артемов Г. П. А86 Политическая социология: Учебное пособие

Вид материала

Содержание

12.1. Современная концепция политической культуры
12.2. Политическая культура индустриальных и постиндустриальных стран
Интерес к политике
Таблица 30 Отношение к политическим кампаниям, % (Международное сравнительное исследование 1959-1960 гг.)

Подобный материал:

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18

Глава 12. Политическая культура

12.1. Современная концепция политической культуры

Политическая культура является частью культуры социального действия. Поэтому ее нужно рассматривать не только в политическом, но и в культурологическом аспекте. В отечественной культурологии существует давняя традиция понимания культуры как «технологии деятельности», «способа деятельности» [см. Каган М. С. Человеческая деятельность. М, 1974. С. 220—222; Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука, Логико-методологический анализ. М., 1983. С. 44; Китаев П.М. Культура: человеческое измерение. По материалам исследований в СССР в период 20—80 годов. СПб., 1997. С. 20—33]. Под влиянием данного подхода в российской политической социологии и политологии сформировалось представление о культуре как о «способе осуществления политической деятельности» [Клюев, 80].

В рамках этого понимания определенный, исторически обусловленный тип организации общества, порождает определенный тип культуры и соответствующий ему тип личности. Культура — это не просто набор человеческих качеств, но и обусловленный этими качествами тип отношений между людьми. Она воплощается в характере не только социальных институтов, норм и ценностей, но и межличностных отношений. С этой точки зрения политическую культуру можно рассматривать как способ взаимодействия людей в сфере распределения и осуществления власти. С учетом этих методологических замечаний мы будет анализировать современную концепцию политической культуры в ее неразрьшнои связи с классической теорией политической культуры, изложенной в гл. 3.

[234]

Политическая культура как способ взаимодействия людей в сфере власти характеризуется отношениями между правящей (элитой) и неправящей (рядовыми гражданами) частью населения, а также отношениями между людьми, входящими в эти части политического сообщества. Особое значение характер этих взаимоотношений приобретает в условиях ускоренной политической модернизации — преобразования автократической системы власти в демократическую. В данном случае судьба политической культуры в решающей степени зависит от сотрудничества представителей элиты и рядовых граждан, когда последние с помощью первых приобретают знания и навыки, необходимые для политического участия [Алмонд и Верба, 1992, 132]. Это свидетельство того, что гражданская политическая культура, наиболее соответствующая системе представительной демократии, представляет собой тип отношений, складывающихся между людьми в процессе распределения и осуществления власти, а не только тип установок и тип поведения.

Следует особо остановиться на поведенческих компонентах политической культуры, которые большинством современных авторов однозначно включаются в ее определение [см., например: Баталов, 1990, 25; Клюев, 80—81; Назаров, 1998, 28; Рукавишников, Халман и Эстер, 1998, 91-93, 190-191; Такер и др.]. Обобщая опыт изучения политической культуры в различных странах, М.М. Назаров предложил рассматривать политическую культуру как «совокупность ... устойчивых компонент политического сознания и поведения» [Политическая социология, 274] и разработал систему ее показателей, содержащую, наряду с характеристиками политического сознания, такие характеристики политического поведения, как «уровень включенности» в деятельность политических организаций, «участие в выборах и референдумах», «опыт электоральных решений», участие в различных акциях протеста [Там же, 281; Назаров 1998, 281]. А. В. Клюев добавляет к этому еще и навыки политической деятельности [Клюев, 81]. Навыки политического участия являются важным элементом гражданской политической культуры, поскольку благодаря им, в конечном счете, реализуются политические установки людей. Е. Б. Шестопал отмечает, что навыки, в частности, означают «стереотипы, являющиеся следствием повторения определенных политических действий» [Шестопал 2000, 126], т.е. они вырабатываются у людей на основе постоянного участия в политической жизни.

Признавая в целом правильной критику Алмонда и Вербы за то, что они в свое определение политической культуры включили только политические установки людей, следует отметить, что в работе «Гражданская культура» неоднократно подчеркивается, что

[235]

эта культура представляет собой не только тип политических ориентации, но и тип политического поведения [Алмонд и Верба, 1992, 130]. Так, в ней отмечено: «Гражданское обучение в США делает упор на тот тип поведения, который ближе к рационально-активистской модели, чем к гражданской культуре. Указанный тип поведения составляет важный компонент гражданской культуры» (курсив мой. — Г. А.) (Там же, 130]. Далее авторы пишут: «Неудивительно, что гражданская культура не передается исключительно путем прямого обучения ей. Составляющие ее ориентации и поведение (курсив мой. — Г. А.) соединены сложным, запутанным образом...» [Там же]. В разделе, посвященном анализу проблем формирования гражданской культуры в странах, которые начали переход к демократии, Алмонд и Верба отмечают, что здесь «путем обучения могут быть развиты многие важные компоненты гражданской культуры. Оно может дать индивидам навыки политического участия» (курсив мой. — Г. А.) [Там же, 132].

Как уже отмечалось, современные исследователи политической культуры однозначно относят навыки участия к поведенческим ее компонентам. Поэтому можно сказать, что Алмонд и Верба в своем исследовании политической культуры фактически изучали формы ее проявления не только в сфере сознания, но и в сфере поведения.

Соглашаясь в принципе с утверждением о том, что «среди проявлений политической культуры есть и такие, которые относятся к фере политического сознания, и такие, которые лежат в сфере по-гитического действия (поведения)» [Шестопал 2000, 112], нужно гсе-таки признать, что культура несводима ни к сознанию, ни к юведению. Она только проявляется в них, как проявляется и в от-юшениях между рядовыми гражданами и элитами. Причем в ре-льном сознании и поведении населения конкретных стран прояв-яется не один, а несколько исторических типов политической ультуры, органическое сочетание которых образует разнообразие мешанных культур, одной из которых является всесторонне ис-ледованная Алмондом и Вербой гражданская культура. Эта куль-ура соединяет в себе элементы патриархальной (самоуправления), одданической (подчинения) и рационально-активистской (участия) культур.

Таким образом, гражданская культура включает как «более древние ориентации» (самоуправление и подчинение), которые возникли в традиционном (первобытном, античном и средневеко->м) обществе, так и новые ориентации (участие), возникшие в ловиях современного (индустриального и постиндустриального) нщества. В этой связи Алмонд и Верба подчеркивают, что «новый

[236]

путь принятия политических решений — через участие граждан — не столько подменяет старый способ осуществления процесса управления, сколько дополняет его» [Там же, 132]. Новые элементы культуры модифицируют старые, адаптируя их к изменившимся условиям жизни людей, сохраняя в наследии прошлых эпох то, что представляет ценность и сегодня. Отсюда разнородный характер элементов гражданской культуры, баланс активности и пассивности, согласия и разногласия, включенности и индифферентности, заинтересованности и аполитичности, приверженности и недоверия [Там же, 129—133].

Важно также иметь ввиду, что гражданская культура — «это не единственная разновидность демократической культуры» [Там же, 130]. В прошлом существовали различные формы демократии и соответствующие им формы политической культуры. В качестве примера можно привести общинную демократию и культуру, а также сословную демократию и культуру. В современных условиях, наряду с представительной демократией и соответствующей ей гражданской культурой, существует «сообщественная демократия» (consociational democracy), или демократия соучастия (power-sharing), согласно Лейпхарту [Лейпхарт А. Демократия в многосоставных сообществах («Democracy in Plural Societies» в оригинале). М., 1997. С. 29].

Данному типу демократии соответствует особый тип политической культуры, которую можно назвать культурой сотрудничества [Artyomov 1999, 273; Артемов 2000, 28]. Этот способ политического действия основан на сочетании таких разнородных ориентации, как автономия и партнерство, взаимное вето и компромисс, пропорциональность и приоритетность [Лейпхарт, 60—80]. Культура сотрудничества обеспечивает стабильность и эффективность демократической политической системы в странах, население которых разделено по этническому, религиозному или региональному принципу. Здесь традиционная модель представительной демократии не может обеспечить согласование социальных интересов и эффективность управления. В то же время следует подчеркнуть, что демократия соучастия не заменяет, а дополняет представительную демократию точно так же, как культура сотрудничества не заменяет, а дополняет гражданскую культуру.

Политическая культура как часть культуры социального действия развивается по мере накопления исторического опыта. Рональд Инглхарт отмечает, что «культура — это не постоянная величина. Это система, с помощью которой общество адаптируется к окружающей среде. Если изменяется окружающая среда, то через некоторое время, вероятно, изменится культура» [Inglehart, Post-

[237]

materialist Politics, 258]. Периодическое самообновление культуры происходит не только в «новых», но и в «старых» демократических странах. Всякая культура основана на сочетании новых и традиционных элементов политического сознания и поведения людей. Именно это ее свойство позволяет обществу накапливать достижения и совершенствовать способность адаптации к изменениям окружающей среды. Поэтому проблема взаимодействия традиционных и новых элементов политической культуры существует во всех странах мира.

Рассмотрим основные характеристики политической культуры индустриальных и постиндустриальных стран.

12.2. Политическая культура индустриальных и постиндустриальных стран

Политическая культура как способ взаимодействия людей в сфере власти включает в себя не все, а лишь определенные качественные характеристики политического сознания и поведения людей. Основными характеристиками гражданской культуры, укоренившейся в наиболее развитых западных странах, Алмонд и Верба считают компетентность, активность и приверженность системе власти [Алмонд и Верба 1992, 128—133]. При изучении данного вопроса мы будем рассматривать те признаки этой культуры, которые используются в сравнительных международных исследованиях. В них обычно изучаются: 1) интерес к политике; 2) удовлетворенность работой демократии; 3) ощущение способности влиять на политику (субъективная политическая компетентность); 4) включенность в политическую жизнь (участие в дискуссиях на политические темы, членство в политических организациях и повседневное участие в их работе, готовность к протесту против нарушения гражданских прав); 5) приверженность демократическим институтам и ценностям [The Civic Culture Revisited, 190, 195, 232, 234, 239, 242; Рукавишников, Халман и Эстер, 119, 134, 165, 166, 173, 179, 180, 201, 214, 224, 283, 295; Eurobarometer, 37-49; 161-167; 200-205; Janda, 14, 55, 240, 250].

Интерес к политике является исходной характеристикой гражданской культуры. Люди не участвуют в том, чем они не интересуются, а вне участия они не могут приобрести навыки, необходимые для осуществления политических функций, и почувствовать себя способными оказывать влияние на власть (компетентными). Политическая компетентность (ощущение способности оказывать влияние на власть и умение самостоятельно принимать политические решения) возникает на основе политической включенности —

[238]

постоянного участия в политической жизни: выборах, референдумах, митингах, демонстрациях, политических дискуссиях, деятельности политических организаций, акциях гражданского протеста и т.д.)- Результирующей характеристикой гражданской культуры служит удовлетворенность деятельностью демократических институтов и приверженность демократическим ценностям.

Исследования общественного мнения в странах Европейского Союза (ЕС) по программе «Евробарометр», которые проводятся ежегодно весной и осенью с 1973 г., позволяют оценить состояние политической культуры отдельных стран и ЕС в целом по двум основным параметрам: интересу к политике и удовлетворенности работой демократии (рис. 51, 52).

Рис. 51. Интерес к политике в странах Европейского союза

Источник: Eurobarometer. Public Opinion in the European Union. Trend Variables. 1973 - 1994. November 1994. P. 166.

Из рисунка видно, что в течение всего периода в странах ЕС доля тех, кто проявлял высокий и умеренный интерес к политике (42% в 1983 г. и 45% в 1994 г.), была несколько меньше доли тех, кто проявлял незначительный интерес или вообще не интересовался политикой (58% в 1983 г. и 55% 1994 г.). Количество интересующихся и неинтересующихся политикой было почти одинаковым,

[239]

причем очень интересующиеся и полностью безразличные к политике люди составляли меньшинство (11 и 24% в 1983 г.; 10 и 18% в 1994 г.)- Отдельные страны ЕС существенно отличаются друг от друга по уровню интереса к политике. Так, высокий и умеренный интерес к политике в 1994 г. проявляли в среднем по ЕС 55% опрошенных, в Дании — 72%, в Германии — 42%, в Испании — 37%, в Португалии — 26%. В Великобритании в данном случае наблюдается среднее для ЕС значение этого показателя — 55% [Eurobarometer, 161—166]. В странах «первой волны демократизации»* (1848—1934; Дания, Великобритания), интерес к политике развит выше, чем в странах «второй волны- демократизации» (1949-1968; Германия). В свою очередь в Германии он выше, чем в странах «третьей волны демократизации» (1974—1991; Испания, Португалия). В США уровень интереса к политике по двум первым альтернативам составлял в 1990 г. 61%, т. е. был выше среднеевропейского [Рукавишников, Халман, Эстер, 173]. На основе этих данных можно сделать вывод, что развитие компонентов гражданской культуры зависит от продолжительности опыта участия в деятельности демократических институтов.

Сходная картина обнаруживается при анализе ответов на вопрос о степени удовлетворенности работой демократии (рис. 52).

На рис. 52 видно, что соотношение удовлетворенных (полностью или частично) и не удовлетворенных (совсем или частично) демократией в целом по ЕС остается практически неизменным в течение всего изучаемого периода: 50/46% в 1987 г. и 51/46% в 1994 г. Колебания значений этого показателя в 1989—1990 гг. не меняют общей картины. В то же время, как и в предыдущем случае, значения этого показателя существенно отличаются в отдельных странах. В 1994 г. доля полностью или частично удовлетворенных демократией составляла в Дании 82%, в Германии — 59%, в Португалии — 48%, в Испании — 34%. В Великобритании значение этого показателя составляет, как и в среднем по ЕС, 51% [Там же, 21—35]. Такой уровень удовлетворенности демократией можно считать нормативным, достаточным для обеспечения стабильности политической системы.

Важно отметить, что зафиксированный «Евробарометром» баланс противоположных политических позиций (заинтересованность — незаинтересованность, удовлетворенность — неудовлетворенность) вполне соответствует разработанной Алмондом и Вербой модели гражданской культуры, о которой шла речь в § 12.1.

* Сморгунов Л.В. Сравнительная политология. Теория и методология измерения демократии. СПб., 1999. С. 150-151.

[240]

Рис. 52. Степень удовлетворенности демократией

Источник: Eurobarometer. P. 35.

Это обусловлено противоречивой функцией гражданской культуры в системе представительной демократии: она должна одновременно обеспечивать стабильность и эффективность этой системы. Кроме того, нужно учитывать, что культура населения отдельных стран формируется на основе специфического опыта политического участия, поэтому стабильность и эффективность демократии могут обеспечиваться при различном соотношении указанных выше противоположных позиций.

Важно, что, несмотря на отмеченное Липсетом снижение уровня доверия к отдельным политическим институтам и лидерам (см. § 8.2), опросы «Евробарометра» не выявили в обследованных индустриальных и постиндустриальных странах статистически значимого снижения уровня удовлетворенности демократией. К такому заключению пришли Фукс и Клингеман на основе обобщения данных «Евробарометра» за период с 1976 по 1991 г. [Рукавишников, Халман, Эстер, 164].

Международное исследование, проведенное институтом Гэллапа в 1985 г., установило, что «по сравнению с гражданами 12 других западных стран, американцы лишь средне удовлетворены их фор-

[241]

мой демократического правления» [Janda, 55]. На рис. 53 приводятся данные этого исследования по альтернативам: «очень удовлетворен» и «вполне удовлетворен».

Рис. 53. Удовлетворенность демократией

Источник: Janda R., Berry J.-M., Goldman J. The Challenge of Democracy. Government in America. Princeton, 1989. P. 55.

На диаграмме зафиксирована довольно неоднозначная картина. Уровень удовлетворенности демократией у населения США был намного выше, чем у населения Португалии, что естественно, поскольку до середины 70-х годов здесь существовала диктатура. В то же время он почти такой же, как в Испании, хотя в этой стране до второй половины 70-х годов тоже правила диктатура. И, наконец, США уступают Германии, в которой демократия утвердилась только после Второй мировой войны и которая по многим параметрам гражданской культуры еще в начале 60-х годов уступала США [Almond and Verba, 218, 302, 304]. Например, уделяли «большое внимание» политическим кампаниям в США 43%, а в Германии — 34% опрошенных (табл. 30). В таблице приведены данные, полученные по результатам ответа на вопрос: «Какое внимание вы уделяете политическим кампаниям во время национальных выборов?»

Эти данные вполне объяснимы с точки зрения теории гражданской культуры. Дело в том, что неудовлетворенность демократией можно рассматривать как фактор повышенной готовности к активному вмешательству в политическую жизнь в случае низкой эффективности правительства или нарушения гражданских прав. Как свидетельствуют данные исследований, в США по многим повсе-

[242]

Таблица 30 Отношение к политическим кампаниям, % (Международное сравнительное исследование 1959-1960 гг.)

Варианты ответа	США	Великобритания	Германия	Италия	Мексика
Уделяю большое внимание	43	25	34	17	15
Уделяю небольшое внимание	44	47	34	25	38
Не уделяю внимания	12	29	27	54	45

Источник: Almond G., Verba S. The Civic Culture. Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton, 1963. P. 89.

дневным формам участия уровень реальной активности населения выше, чем в Германии (см. табл. 24), в частности по такой форме протестного поведения, как бойкоты. Вообще готовность к протесту против нелегитимного насилия со стороны властей является одним из основных признаков гражданской культуры, она представляет собой показатель, «указывающий на реальную вовлеченность в политику (политическую жизнь)» [Рукавишников, Халман и Эстер, 179].

Как правило, готовность к протесту и реальное участие в акциях протеста не совпадают. Эта «потенциальная влиятельность» граждан служит одним из факторов повышения ответственности элит, осознания ими возможности и правомерности активного вмешательства граждан в процесс управления в случае игнорирования их законных интересов [Алмонд и Верба 1992, 125-126].

Данные международного исследования [Рукавишников, Халман и Эстер, 180] свидетельствуют о наличии различий в готовности населения США и европейских стран к участию в акциях протеста (рис. 54).

На диаграмме видно, что в США уровень готовности к протесту в форме бойкотов, демонстраций и несанкционированных забастовок существенно выше, чем в среднем по перечисленным европейским странам. По обращениям он существенно ниже, а по такой форме протеста, как захват зданий и блокада дорог, практически одинаков. Максимальная готовность к участию в сборе подписей под обращениями наблюдается в Португалии; к участию в бойкотах — в Италии; к участию в демонстрациях — в Португалии; к участию в забастовках, а также захвате зданий и блокаде Дорог — во Франции. Отличается и конфигурация перечисленных форм протеста практически во всех странах. В целом по всем

[243]

формам готовность участвовать в акциях протеста выразили и в европейских странах, и в США около трети опрошенных.

Кроме готовности к протесту, к числу показателей политической включенности относятся различные формы проявления конвенциональной активности: обсуждение политических событий с друзьями и коллегами, повседневное участие в решении местных проблем, контакты с представителями официальных властей и политиками. Международное сравнительное исследование (1979) выявило следующее распределение стран по этим трем показателям гражданской культуры (рис. 55).

По всем этим показателям население США превосходит население Великобритании и Германии, хотя по уровню участия в выборах оно уступает не только этим западным странам, но и некоторым странам Восточной Европы. Этот факт свидетельствует о том, что не все формы политического поведения можно считать формами проявления гражданской культуры. Так называемые простые избиратели на самом деле в большинстве своем являются политически пассивными, поскольку в промежутках между выборами не проявляют никакого интереса к политической жизни. Уровень развития этого интереса, как отмечалось ранее, у населения США выше, чем у населения Великобритании и Германии. Потому в этой стране выше и степень включенности в повседневную политическую жизнь.

[244]

К показателям политической включенности можно отнести и такие формы конвенционального поведения, как членство в партиях и других политических организациях, а также участие в их повседневной работе. Одно из сравнительных исследований (1974) позволяет составить некоторое представление на этот счет (рис. 56).

Рис. 56. Членство в партиях и участие в работе партий

Источник: The Civic Culture Revisited / Ed. by G. A. Almond and S. Verba. Newbury Park, 1989. P. 249.

[245]

По двум изучаемым признакам зафиксированы существенные различия между странами, а также несоответствие удельного веса членов и активистов партий среди опрошенных. В одних случаях (Австрия и Германия) население предпочитает членство в партиях, в других (США и Япония) — работу на партию. Все эти страны относятся к постиндустриальным и демократическим, а политическая культура их населения может быть признана гражданской. Это значит, что возможны существенные расхождения в степени развития отдельных показателей гражданской культуры в различных индустриальных и постиндустриальных странах. То же самое можно сказать и о странах, которые находятся в состоянии перехода к демократии.

Наряду с включенностью в политику важной компонентой гражданской культуры является ощущение способности оказывать влияние на решения, принимаемые органами власти (субъективная гражданская компетентность). В «Пересмотренной гражданской культуре» этот показатель рассматривается на местном и национальном уровнях (табл. 31).

Таблица 31

Blog

Содержание