В. А. Белов Гражданское право: Особенная часть: Учебник

Вид материалаУчебник

Содержание


Глава XXX. Владение
§ 1. Владение и цели его изучения (п. 1284-1287)
§ 2. Определение понятия владения (п. 1288-1293)
§ 3. Соотношение «владения» с «правом владения» и «правомочием владения» (п. 1294-1296)
Владение вещью — не самоцель, но всегда средство для извлечения из вещи ее потребительной и (или) меновой стоимости.
§ 4. Правомочие владения (п. 1297-1299)
§ 5. Виды владения (п. 1300-1305)
Д. И. Мейера
§ 6. Основания приобретения владения (п. 1306-1308)
§ 7. Основания прекращения владения (п. 1309-1312)
Утрату способности быть носителем свободной воли
§ 8. Основание защиты владения: Постановка проблемы. Теории защиты владения (п. 1313-1318)
Абсолютное направление
§ 9. Защита владения и ее основание по современному российскому гражданскому праву (п. 1319-1323)
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   68

Глава XXX. Владение



Литература к главе: Андрианова Е. Юридическая и социальная сущность владения // ЭЖ-Юрист. 2001. № 28. С. 2; Беллавин И. О фактическом владении // Рабочий суд. 1926. № 9; Бржезицкий Е. Права фактических владельцев // Вестник пролетарского права и юридических норм. Тамбов, 1922. № 3-4, С. 6-8; Брун М. Владение // Энциклопедический Словарь Брокгауза и Ефрона. Т. VI-а. Кн. 12. СПб., 1892. С. 664-667; Будкевич И. Законодательная ошибка (защита фактического владельца против собственника). Варшава, 1902; Он же. Новая теория владения. Варшава, 1895; Он же. О владении // Журнал Министерства Юстиции. 1904. Кн. 5. С. 228-230; Варадинов Я. Исследования об имущественных или вещных правах по русским законам: О праве собственности. О праве владения. О праве пользования. СПб., 1855; Васьковский Е. В. Понятие владения по русскому праву // Журнал Министерства Юстиции. 1896. Кн. 4. С. 49-60; Венедиктов А. В. Защита фактического владения в условиях мирного и военного времени // Ученые труды ВИЮН. Вып. 9. М., 1947. С. 47-131; Он же. Проблема защиты фактического владения в советском праве // Советское государство и право. 1941. № 4. С. 120-125; Герваген Л. Л. Характер защиты владения. Пг., 1916; Горемыкин И. Опыт критического исследования немецких теорий о владении. Кельцы, 1889; Гримм Д. Д. К вопросу о природе владения по римскому праву // Журнал Санкт-Петербургского Юридического Общества. 1891. Кн. 8. С. 68-82; Он же. Понятие владения по Своду гражданских узаконений губерний Прибалтийских // Журнал Министерства Юстиции. 1894. Кн. 2. С. 27-50; Гринько М.А. Институт владения в Германском гражданском уложении 1896 г.: К истории вопроса // Вестник МГУ. Серия «Право». 1999. № 3; Гуляев А. Ы. Материалы для учения о владении по Полному собранию законов. М., 1915; Деляров П. В. О праве владения: Реферат // Журнал Гражданского и Уголовного Права. 1879. Кн. 6. С. 52-80; 1881. Кн. 1. С. 80-112; Демидов Н.И. О теории владения. М., 1843; Дождев Д.В. Основание защиты владения в римском праве. М., 1996; Евецкий А. А. Философская сторона владения. Владение — право естественное. Харьков, 1878; Жигелевич А. Фактическое владение // Еженедельник Советской Юстиции. 1925. № 44-45. С. 1374-1376; Иеринг Р. Об основании защиты владения: Пересмотр учения о владении. М., 1883; Он же. Теория владения. СПб., 1895; Кавелин К. О теориях владения // Собрание сочинений. Т. IV. Этнография и правоведение. СПб., б. г. Стб. 503-531; Казаков В. Б. Владение —факт или право? Из истории русской дореволюционной цивилистики // Правоведение. 1988. № 2. С. 73-76; Карницкий И. Е. Проект первоначальных положений о владении, с объяснениями. СПб., 1891; Коваленков М. П. Понятие владения в литературе уголовного права // Ученые записки Государственного Саратовского Университета. Т. II. (XI). Вып. 4. Саратов, 1924. С. 139-158; Колокольцев JI. Понятие и юридическая природа владения вещами по римскому праву. Ярославль, 1874; Компанеец Е. С. К вопросу о проблеме владения в советском праве // Сборник статей памяти В.М. Гордона. Харьков, 1927. С. 143-151; Коновалов А. В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб., 2001; Корнголъд С. Приобретение владения через представителя в римском праве: Опыт из теории владения. Киев, 1914; Курдиновский В. И. О владении по началам российского законодательства. Юрьев, 1914; Куцина С. И. Проблемы владельческой защиты в польском гражданском праве // Правоведение. 1975. № 5; Липецкер Ы. С. Право владения: В порядке обсуждения // Советская юстиция. 1937. № 5. С. 17-18; Лыкошин А. Об отыскании недвижимых имений из чужого владения; Доклад в Санкт-Петербургском Юридическом Обществе // Журнал Гражданского и Уголовного Права. 1888. Кн. 4. С. 1-80; Малинкович М. В. Право владения несобственника: Автореф. дисс. ... к.ю.н. М., 1969; Мо-рошкпн Ф. О владении по началам российского законодательства. М., 1837; Муромцев С. О владении по римскому праву // Журнал Гражданского и Уголовного Права. 1876. Кн. 4. С. 1-41; Нрс. Теория владения в русских судах // Юридический Вестник. 1880. Кн. 5. С. 162-174; Пестржецкий А. Владение, как условие перехода права собственности по русскому праву // Журнал Министерства Юстиции. 1860. Кн. 1. С. 45-72; Кн. 3. С. 3-54; Петражицкий Л. И. Право и суд: Новое объяснение юридической природы института владения // Право. 1901. № 3; Покровский И. А. Владение в русском проекте гражданского уложения // Журнал Министерства Юстиции. 1902. Кн. 10. С. 27-55; Ом же. О постановке владения в новом германском гражданском уложении // Журнал Министерства Юстиции. 1898. Кн. 10. С. 290-291; Он же. Основные вопросы владения в новом германском уложении. Киев, 1899; Попов А. Владение и его защита по русскому гражданскому праву // Журнал Гражданского и Уголовного Права. 1874. Кн. 4. С. 56-141. Кн. 5. С. 74-132; Проблемы современного гражданского права: Сборник статей. М, 2000 (статьи К. И. Скловского и А. А. Рубанова); Рубанов А. А. Понятие владения в советском гражданском праве: Автореф. дисс. ... к. ю. н. М., 1956; Савельев В. А. Право собственности и владение в древнем Риме (Теоретические аспекты) // Вопросы истории права и правовой политики в эксплуататорском государстве 1989. С. 3-22; Самойлова М.В. Законное владение в советском гражданском праве // Правоведение. 1965. № 4; Симолин А. Определение владения по нашему Проекту и Германскому уложению // Труды Казанского Юридического Общества за 1903 г. Казань, 1904. С. 144-162; Скловский К. И. Защита владения, полученного по недействительной сделке // Хозяйство и право. 1998. № 12; Он же. Проблемы собственности и владения в советском гражданском праве: Автореф. дисс. ... д. ю.н. М., 1999; Скрябин С. В. К вопросу о юридической природе владения // Правовая Инициатива. 1998. № 3; Словарь Юридических и Государственных Наук. Т. I. Вып. 4. СПб., 1902. С. 1940-1962, 1962-1999, 2000-2002, 2002-2001 (статьи Ю. С. Гамбарова, Oertmann'a, А. Мейендорфа и С. Никонова); Удинцев В. Фактическое владение // Известия правового отделения Восточного факультета Азербайджанского государственного университета. Вып. 1. Баку, 1928. С. 40-58; Фридштпейн В. С. О владельческом иске по действующему русскому праву // Вестник Права: Журнал Санкт-Петербургского Юридического Общества. 1900. Кн. 7. С. 43-86; Юренев П. Иск о защите владения по русским законам // Журнал Гражданского и Уголовного Права. 1875. Кн. 2. С. 1-49; Юшкевич В. А. Исследование в области учения о владении. Ч. I: Приобретение владения по римскому праву // Ученые Записки Императорского Лицея в память цесаревича Николая. Вып. 1-4. М., 1907-1910; Он же. Хранение как основание владения движимостью: Очерк из римской теории владения. М., 1907.

§ 1. Владение и цели его изучения (п. 1284-1287)



1284. Предваряя рассмотрение перечисленных выше групп вещных прав следует изучить одно из ключевых и общих для всех них понятие о владении. Такая необходимость предопределяется, с одной стороны, возрождением института защиты фактического владения в современном российском законодательстве и возвращением ему роли фактора, влекущего динамику правоотношений собственности (ст. 234, 302, 305 ГК), а с другой — многовековой неопределенностью понятия о владении и основании его защиты. Неопределенность эта идет так далеко, что захватывает и самые истоки учения о владении, коренящиеся в римском праве, где под владением, по общераспространенному мнению, понималось волевое, фактическое и непосредственное господство лица над вещью, осуществляемое им исключительно для себя.

1285. Задача всякого вещного права состоит в обеспечении своему обладателю возможности непосредственного господства над вещью (п. 1225 и ел. Учебника). Согласно же приведенному выше римскому определению то самое «непосредственное господство», предоставление которого является задачей всякого вещного права, и называется владением. Самим верным внешним признаком вещного права является наличие в его составе правомочия владения. Существуют вещные права, в состав которых возможность владения не входит (см. п. 1283 Учебника), но субъективных прав, в состав которых такая возможность входит, и которые, тем не менее, не являются вещными, нет и быть не может. С другой стороны, будучи господством фактического характера, владение вещью может принадлежать и лицу, не имеющему на эту вещь вещного права; не всегда тот, кто владеет, имеет право владеть.

1286. Изучение владения, таким образом, преследует несколько основных задач. Во-первых, формулировку определения понятия владения, необходимого для отграничения его от понятий смежных и омонимичных. Ключевым понятием, с которым следует провести разграничение, является, конечно же, понятие о владении как правомочии, входящем в состав субъективных вещных прав. Во-вторых, необходимым является разграничение видов владения и построение их классификации. Далее, в-третьих, следует выявить те фактические обстоятельства, с которыми законодательство связывает возникновение и прекращение владения. Наконец, четвертой и последней задачей всякого исследователя владения, его своеобразной высшей точкой, является решение глобального теоретического вопроса, традиционно обозначаемого как «основание защиты владения». Вопрос о владельческих исках (т. е. о самой защите владения) к настоящей теме прямого отношения не имеет.

1287. Литература о владении отличается крайним своеобразием. Едва ли не 90 % источников (в том числе и классических учебников по гражданскому праву) трактуют о римском понятии владения и его интерпретации в средневековой Европе. Понятию владения по русскому и новейшему европейскому праву посвящены единичные работы. Вопрос о владении в советском и современном российском праве, можно сказать, вовсе не освещался*. И если в советском праве такая ситуация имела логичное объяснение, то пренебрежительное отношение к вопросу о владении современных ученых не может быть названо иначе, как недопустимым.

* Является едва ли не единственным исключением работа А. В. Коновалова—в общем, обстоятельная, хотя и не во всем однозначная.

§ 2. Определение понятия владения (п. 1288-1293)



1288. Термин «владение» употребляется чрезвычайно широко не только в юридической, но и обиходной речи, где термином «владение» заменяется слово «собственность», а термином «владелец» «собственник». Далее, говоря о «владельце», имеют в виду лицо, у которого вещь фактически находится (безотносительно к вопросу о юридическом титуле этого состояния) и которое в силу этого факта имеет фактическую же возможность осуществлять непосредственное господство над вещью; вероятнее всего и осуществляет таковое. Нередко можно встретить уточненную характеристику владения как законного я незаконного, что означает возможность называть владельцем даже такое лицо, у которого вещь находится вовсе без какого бы то ни было юридического титула. «Овладеть» или «завладеть» — значит сделать ту или иную вещь предметом своего влияния или господства. Близко к владельцу подходит термин «владетель», более точно передаваемый как властитель, т.е. лицо, имеющее фактическую, либо юридическую власть над кем-либо или чем-либо. О владении говорят и тогда, когда хотят подчеркнуть присущие лицу знания или навыки (владение предметом, инструментом, иностранным языком и т.п.). Наконец, «овладеть» и «завладеть» может не только лицо. Нечто может овладеть (завладеть) лицом, т.е.: занять его время, захватить его чувства, сделаться предметом его размышления (мысль, дума, тревога, страх и т.п.).

1289. При всей многогранности словоупотребления во всех его случаях можно усмотреть нечто общее. Во-первых, понятие о владении — это всегда понятие о факте (фактическом состоянии), но не о субъективном праве. Сомнение возбуждает, пожалуй, лишь самый первый из перечисленных выше случаев употребления термина «владение» — как синоним термина «собственность». Но здесь нужно уточнить, что и сам термин «собственность» в данном контексте обозначает не правовое понятие (см. п. 1324 Учебника). Синонимом «владельца» и «собственника» в данном (хозяйственном, политэкономическом) значении, будет «хозяин» — термин исключительно социально-бытового, но не юридического оттенка.

1290. Во-вторых, понятие о владении как состоянии предполагает пребывание кого-то или чего-то под властью (господством) владеющего. Всякая власть может быть либо фактической, либо юридической. Власть юридического свойства, т.е. юридически защищенная возможность совершения определенного действия, обеспеченная, по крайней мере, всеобщим запрещением препятствовать совершению такового, есть ни что иное, как субъективное право. Владение — это власть фактического свойства, если угодно — разновидность монопольного господства над вещью.

1291. Власть (господство) выражаются в целенаправленном воздействии человека на вещь. Для того, чтобы такие действия были замечены правом, они должны быть волевыми. Невольное пространственное соприкосновение с вещью (например, с чужим кошельком, подброшенным в карман*) владения не образует. Необходима, следовательно, также и воля владеть**. Со ссылкой на римские источники нередко утверждается, что понятие владения предполагало не просто намерение «владеть вещью вообще», но стремление владеть вещью как своей, стремление владеть для себя (animus domini). Отголоском этого воззрения можно считать п. 2 ст. 234 современного ГК, предоставляющий защиту владения лишь лицу, «...владеющему имуществом как своим собственным». Согласно этому воззрению, залогодержатель, перевозчик, хранитель, прокурист и иные подобные лица господствуют над переданными им вещами не для себя, но для третьего лица — собственника, а потому не являются владельцами и не могут рассчитывать на защиту своего господства над чужими вещами. Эти лица действительно противопоставлялись владельцам даже терминологически: они рассматривались как лица, у которых вещи просто находятся, как держатели вещи (детекторы).

* Римляне приводили пример соприкосновения узника с оковами. Пример недостаточно корректный, ибо вряд ли может у кого-либо возникнуть впечатление, что узник господствует над оковами. Нахождение же кошелька в чьем-либо кармане вполне можно принять за намеренное господство над кошельком.

** Против этого начала еще до революции выдвигались возражения. См., напр.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. С. 230-234. Однако пересмотра римского понятия о владении как исключительно волевом акте до настоящего времени так и не произошло.


1292. Такое толкование положений римских источников неверно прежде всего потому, что установление власти третьего лица над вещью происходит по воле собственника, а значит — в его интересе, которому соответствует стремление перенести вместе с вещью именно владельческое господство над ней. Римские юристы это понимали и такое перенесение допускали* (Гамбаров, Савиньи). Такое владение называлось производным владением (держанием), в противовес первоначальному — владению собственника**. Кроме того, во всех перечисленных и иных подобных случаях власть осуществляется в собственном интересе господствующих лиц — для надлежащего исполнения своих обязанностей. Такое исполнение составляет в то же время и интерес управомоченного лица (собственника). Вообще же учение о владении animus domini было творением не римских юристов, а их средневековых европейских интерпретаторов.

* По крайней мере в случаях заклада, ссуды (прекариума) и секвестра.

** Владение animus domini характерно не только для собственника, но также для добросовестного и недобросовестного владельцев, а в современных условиях — также и для обладателей прав хозяйственного ведения и оперативного управления.


1293. Резюмируя вышеизложенное, владение можно определить как фактическое состояние волевого господства (власти) определенного лица над индивидуально-определенной вещью.

§ 3. Соотношение «владения» с «правом владения» и «правомочием владения» (п. 1294-1296)



1294. Весьма заманчивым выглядит противопоставление владению как факту субъективного права владения, подобно тому, например, как собственности (вид экономических отношений) традиционно противопоставляется право собственности (одна из юридических форм реализации этих отношений). Под владением, в таком случае, следует понимать волевые действия лица, в которых проявляется его власть или господство над кем-то или чем-то, под правом владения — юридически обеспеченную и защищенную возможность совершения таких действий. Субъективное право владения существует, следовательно, до тех пор, пока существует само владение, подобно тому, например, как личные неимущественные права существуют все время, пока налицо охраняемые ими нематериальные блага (Анненков, Беккер, Варадинов, Гамбаров, Гирш, Иеринг, Коновалов, Ленц, Муромцев, Пухта и др.). Защита владения, таким образом, это всегда защита нарушенного субъективного права владения.

1295. Такой подход к вопросу был бы несколько упрощенным. Владение вещью — не самоцель, но всегда средство для извлечения из вещи ее потребительной и (или) меновой стоимости. Владение можно уподобить ключу от сокровищницы, или лестнице для срывания плодов с фруктовых деревьев (Иеринг): ни то, ни другое само по себе не использовать, но без ключа не получить доступа к сокровищам, а без лестницы не сорвать плодов. Возможность владеть вещью, следовательно, может составлять содержание одного из правомочий, входящего в состав субъективного права, но не может исчерпать его содержания. Правомочие владения может входить в субъективное право наряду еще хотя бы с одним правомочием на собственные действия, содержание которого объясняло бы, для чего за управомоченным признается возможность владения. Понятие «субъективное право владения» неизбежно оказывается пустым, не содержащим в себе ни одного элемента. 1296. Получается, что владение —это фактическое состояние, которое объективно не может быть облечено правопорядком в форму субъективного права владения (Барон, Васьковский, Виндшейд, Дернбург, Мейер, Ранда, Савинъи, Эртманн и др.). Оно приобретает либо юридическую форму одного из. правомочий более широкого по содержанию субъективного права, либо продолжает оставаться голым фактом (фактическое владение). Предметом юридической защиты, таким образом, может быть либо возможность (правомочие) владения, либо охраняемый законом интерес бывшего фактического владельца, возникший у него вследствие нарушения владения. Нарушенное правомочие владения защищается в рамках иска, направленного па защиту субъективного права, в состав которого это правомочие входит. Нарушенное же фактическое владение защищается посредством притязания, направленного на реализацию охраняемого законом интереса в восстановлении положения, существовавшего до нарушения владения (владельческого иска).

§ 4. Правомочие владения (п. 1297-1299)



1297. Почему возможность владения входит в состав далеко не каждого вещного права (см. п. 1283 Учебника)? Вспомним, что владение не составляет объекта самостоятельного интереса; оно лишь «ключ к сокровищнице». «Сокровищницей» же могут быть названы такие правомочия, которые позволяют извлечь из объекта права потребительную и (или) меновую стоимость. Потребительная стоимость вещей извлекается их использованием по целевому назначению (содержание правомочия пользования), меновая — изменением их юридической судьбы (содержание правомочия распоряжения). Если пользование и (или) распоряжение вещами возможно обеспечишь и без владения таковыми, то объективное право выбрасывает из состава субъективного вещного права правомочие владения, подобно тому, как содержимым незапертой «сокровищницы» можно воспользоваться и без ключа.

1298. С выпадением из своего состава правомочия владения субъективное право, по общему правилу, должно утратить свой вещный характер. Право арендатора, включающее возможности владения и пользования арендованным имуществом — вещное, а право арендатора, которое исчерпывается только возможностью пользования (абз. 1 ст. 606 ГК) — нет*. Исключение из этого правила касается только недвижимых вещей, т. е. таких вещей, постоянное и гласное фактическое господство над которыми, по общему правилу, невозможно (п. 1234-1236 Учебника), а потому заменяется регистрационным (юридическим) господством. С тем же успехом его можно и вовсе ничем не заменять, подвергнув государственной регистрации право пользования или сервитутное право. Отношение волевого непосредственного господства над недвижимой вещью, таким образом, не исчерпывается понятием владения.

* В первом случае арендатор забирает арендованную вещь (например, компьютер) к себе домой (получает во владение) и пользуется ею дома (пользование)-, во втором — в помещении арендодателя, скажем, в рабочем кабинете, или «Интернет-клубе»: арендованное имущество во владение арендатора не поступает.


1299. От случая выпадения из состава субъективного права правомочия владения нужно отличать ситуацию, при которой правомочие владения сохраняется, а само владение, его фактическая возможность, отпадает*. Правомочие владения — юридически защищенная возможность господства Над такой вещью —у собственника сохраняется. Охраняемый законом интерес в восстановлении этой возможности и будет защищаться собственником в случае нарушения кем-либо его права собственности на имущество, выбывшее из его фактического владения (например, сданного в аренду, или переданного для перевозки). Условием же превращения данной возможности в действительность является предварительное восстановление нарушенного владения. Иногда возможно установление отношения посредственного владения вещью, под которым понимается законное владение товарораспорядительным документом или иным символом вещного права на определенную вещь.

* Так происходит, например, в случае закрепления собственником своей вещи в хозяйственном ведении или оперативном управлении предприятия или учреждения, при передаче им вещи во владение залогодержателю, арендатору, доверительному управляющему, наконец, при утере или хищении вещи.

§ 5. Виды владения (п. 1300-1305)



1300. Классификация владения производится по целому ряду оснований, Нам уже встречались три классификации владения: (1) законное и незаконное* (possessio justa и injusta), в зависимости от наличия-отсутствия юридического титула владения (п. 1288); (2) первоначальное и производное, в зависимости от наличия-отсутствия у владельца animus domini (п. 1292); (3) владение голое (фактическое) и владение, составляющее содержание правомочия какого-либо субъективного права (п. 1295, 1296 Учебника). Юридическое значение владения столь многогранно, что критериев, пригодных для дальнейшей классификации владения в целом или его отдельных видов, имеется чрезвычайно много. Мы расскажем только о некоторых из них, именно — тех, что сохранили актуальность до сегодняшнего времени.

* Последнее подразделяется на насильственное, подложное, самоуправное, и владение на отпавшем юридическом титуле (признанном недействительным или потерявшим силу).


1301. Первостепенное значение имеет разделение владения на добросовестное и недобросовестное (possessio bonae и malae fidei). Критерием этой классификации является субъективное отношение владельца к своему владению как к правомерному. Понятно, таким образом, что добросовестность и недобросовестность владельца получают юридическое значение только применительно к владению незаконному (Анненков, Васьковский, Лыкошин)*, которое, несмотря на свою незаконность, в некоторых случаях может быть сохранено за владельцем именно в силу добросовестности последнего. Добросовестным считается всякий владелец, в отношении которого не доказано, что он знает или может знать о незаконности своего владения, о том, что вещь, находящаяся в его владении, в нем находиться не должна.

* Совершенно неосновательными представляются предложения Д. И. Мейера и Г. Ф. Шершеневича разделять на добросовестное и недобросовестное владение законное, на том, якобы, основании, что владение незаконное неизбежно недобросовестное. Насильственно захваченное владение — несомненно и незаконное и недобросовестное; но владение на подложном акте, на отпавшем юридическом титуле, а также самоуправное владение вполне могут быть владением добросовестным. Непонятно также, какими случаями наполнялось бы понятие о законном, но ... недобросовестном владении.


1302. Далее, в зависимости от своей продолжительности и непрерывности различают владение цивильное и натуральное (естественное). Цивильным называется владение, протекавшее открыто и непрерывно в продолжение приобретательной давности, владение, «годное для давности»*. Цивильное владение является основанием возникновения права собственности цивильного владельца на объект владения и прекращения права собственности его предшественника. Всякое иное владение (не годное для давности) называется натуральным.

* О приобретательной давности —см. п. 10 гл. XXXI Учебника.


1303. Различают владение индивидуальное и общее. Критерий такого разграничения — количество владельцев одной и той же вещи, причем, независимо от вида владения каждого из них. Видно, что критерий здесь иной, нежели тот, по которому выделяются индивидуальные и общие субъективные права. Владение в смысле принадлежности владения одного вида нескольким лицам в идеальных количественных волях — это только один из видов общего владения. Возможно установление общего владения в смысле его качественного разделения: так, владение с целью пользования осуществляется одним лицом, с целью распоряжения —другим. Наконец, возможно общее владение, различное в отношении различных лиц; так, владение вора признается в отношении всех лиц, кроме потерпевшего собственника, который рассматривается в отношениях с вором как управомоченный владетель.

1304. Наряду с собственно владением выделяют еще и «как бы владение» (quasi possessio). Данное явление обозначается еще термином «владение правами» —столь же традиционным, сколь и неточным. Под как бы владением подразумевается качественно разделенное общее владение каждого из общих владельцев (п. 1303), т.е. господство над вещью в каких-либо отдельных случаях. Общепризнанным случаем как бы владения является владение узуфруктуария; спорными — владение эмфитевта и суперфициария.

1305. Действующее российское гражданское законодательство из понятия незаконного владения выделяет владение приобретателя, противопоставляя таковое владению лица, не являющемся приобретателем. Под приобретателем понимается лицо, завладевшее вещью с целью ее приобретения в собственность, и владеющее ею для себя (animus domini). Рассмотренная выше классификация владения на добросовестное и недобросовестное влияет, по современному российскому законодательству, на статус не всякого незаконного владельца, а лишь такого, который относится к числу приобретателей.

§ 6. Основания приобретения владения (п. 1306-1308)



1306. Владение может быть приобретено только действием. Ураган, перенесший чьи-либо вещи на землю, принадлежащую другому лицу, еще не делает последнего владельцем этих вещей; высохшая в пруду земля автоматически по своем появлении не поступает во владение собственника пруда — в обоих случаях отсутствует действие. Далее, действие это должно быть направлено на приобретение совершившим его лицом* фактического господства над вещью, соответствующего ее целевому назначению. Сокрытие клада в стене чужого дома не делает собственника дома владельцем клада; получение векселя без ведома о том (например, в числе прочих документов) еще не делает лицо, его получившее, владельцем векселя — нет действия, которое действующий совершал с намерением приобрести владение**. Наконец, это действие должно быть результативным, т. е. приводить к приобретению фактического господства над вещью. Так, неудавшаяся попытка хищения вещи, оформленная, но фактически не состоявшаяся передача вещи не приводят к приобретению владения.

* Или лицом, представляемым им.

** Иногда действия могут свидетельствовать о состоявшемся приобретении владения, хотя в действительности к таковому не приводят именно по причине их совершения без намерения завладеть вещью. Гражданин, подметающий осколки разбитой вазы, фактически господствует над ними, но владельцем осколков не становится. Вывоз мусора с помоек на муниципальные свалки представляет собой установление фактического господства работников муниципальных служб над мусором, но к приобретению владения мусором не приводит. Причина одна: в приведенных примерах и у гражданина, и у муниципального образования отсутствует намерение завладеть.


1307. Таким образом, действие, которым приобретается владение, должно, по общему правилу, отвечать трем требованиям: (1) оно должно быть совершено дееспособным лицом; (2) оно должно быть направлено на приобретение фактического господства совершившего его лица над вещью; (3) оно должно приводить к приобретению этого господства. В случае с недвижимостью две последних характеристики могут варьироваться: основанием приобретения владения недвижимостью может быть действие, направленное к приобретению не только фактического, но и юридического владения и приводящее к соответствующему результату. В тех случаях, когда идет речь об установлении владения вещью лица, у которого эта вещь уже находится, действие с указанными признаками вымышляется.

1308. Действия, являющиеся основаниями к приобретению владения, подразделяются на односторонние и взаимные. Одностороннее действие, направленное и приводящее к приобретению фактического господства над вещью, называется овладением. Различают (1) овладение общедоступной вещью (растущими в лесах ягодами, грибами, орехами; дикими животными и птицами, рыбой и т.п.); (2) самовольное овладение выброшенной или бесхозяйной вещью в предположении о ее поступлении в свою собственность; (3) самоуправное овладение заведомо чужой вещью; (4) насильственное отобрание вещи—законное (изъятие) или незаконное (оккупация). Двустороннее действие, направленное и приводящее к приобретению фактического господства над вещью, называется передачей вещи (традицией)*. Понятие традиции раскрывается действующим законодательством применительно к праву собственности (ст. 224 ГК), где и будет рассмотрено.

* Имея в виду двусторонний характер действий, томнее было бы говорить о передаче и приемке.

§ 7. Основания прекращения владения (п. 1309-1312)



1309. Аналогическое умозаключение типа «если владение приобретается только действием, то и прекращаться оно может тоже только действием» было бы ошибочным. Если владение и его приобретение — акты волевые, то для прекращения владения и, тем более, для установления «невладения», воля вовсе не является необходимым фактором. Владение должно считаться прекращенным с отпадением любого из условий его существования, а именно: (1) с утратой способности быть носителем свободной воли вообще; (2) с утратой намерения владеть вещью; (3) с утратой фактического господства вещью, безразлично, по своей воле или вопреки таковой.

1310. Утрату способности быть носителем свободной воли мы имеем со смертью владельца, признанием его безвестно отсутствующим, объявлением умершим, признанием недееспособным. Утрата намерения владеть обыкновенно проявляет себя в совершении действий, приводящих к утрате фактического господства над вещью — ее передачи другому лицу—производному владельцу (арендатору, перевозчику, хранителю, прокуристу и т.п.), ее потреблении; отказа от вещи, ее выбрасывания, прекращения ее содержания, переработки (изменения) и уничтожения.

1311. Фактическое господство над вещью лицо может утратить и помимо своей воли, в частности, вследствие утери или оставления вещи по забывчивости, ее хищения или насильственного отобрания, конфискации и иного изъятия, изменения (переработки, порчи) или уничтожения третьим лицом, порчи или гибели вследствие событий, в том числе — обстоятельств непреодолимой силы и проявления естественных свойств самой вещи (порча, усушка, утруска и т. п.). Корабль и находящейся на нем груз могут утонуть, животные могут сбежать и, заблудившись, не вернуться, деньги могут быть заперты в сейф, а ключ от сейфа потерян и т. п. — все это много-численные случаи утраты владения помимо воли владельца. Владение недвижимыми вещами может быть утрачено как вследствие действия фактических обстоятельств (например, занятием помещения вопреки воле владельца, или воспрепятствованием доступу в него владельцу, разрушением помещения и его гибелью), так и юридическим путем.

1312. Не может идти речи об утрате владения только там, где (1) самая природа вещи такова, что в принципе не допускает оказания на нее непосредственного физического воздействия или не делает таковое необходимым; (2) владелец, хотя и прекратил оказание физического воздействия на вещь, но временно, выразив желание продолжать оставаться ее владельцем. К числу случаев первого рода относится владение дикими животными и птицами замкнутого лесного массива, рыбными запасами замкнутого водоема, животными, запертыми в клетки или вольеры и т. п.; примерами случаев второго рода могут служить оставление собственником квартиры при поездке на работу, в гости или на дачу, земельного участка без обработки, иной вещи без использования по назначению и т.п.

§ 8. Основание защиты владения: Постановка проблемы. Теории защиты владения (п. 1313-1318)



1313. Нарушение владения влечет возникновение у потерпевшего интереса в восстановлении положения, существовавшего до нарушения владения. Почему такой интерес относится к числу охраняемых законом? Или, как часто еще выражаются, на каком основании правопорядок защищает владение, само не имеющее основания?* Данный философско-юридический вопрос, будучи сформулированным применительно к материалу источников римского права, до сих пор не имеет удовлетворительного объяснения. В некоторых частных случаях он решается относительно просто. Так, вряд ли у кого-либо возникнет сомнение, что железная дорога вправе защищать свое владение принятыми для перевозки грузами, склад — свое владение принятыми на хранение товарами, а прокурист требовать возврата отобранных у него вещей, хотя бы таковые и принадлежали не ему, а его доверителю. Быть может, их интересам и соответствовало бы отойти в сторону, предоставив возможность разбираться с лицом, отобравшим вещи, собственнику последних. Но лишать перечисленных лиц возможности самостоятельно защищать свое собственное владение было бы верхом несправедливости и нецелесообразности**. Проблема, следовательно, в том, что гражданскому обороту известно значительное число случаев владения со стороны лиц, вовсе не имеющих титула для владения, в то время, как гражданское право дает защиту и такому владению тоже (владению как таковому), если оно вдруг подвергнется нарушению. Почему? Главным препятствием на пути выработки ответа на вопрос является факт охраны законом интереса, возникшего вследствие нарушения владения, не только безотносительно к титулу этого владения, но и независимо от добросовестности самого владельца, а также — от личности нарушителя владения, будь это хоть сам собственник***.

* Защищается, естественно, не владение, ибо оно утрачено; защищается, следовательно, интерес бывшего владельца в восстановлении владения.

** Хранитель, например, не имея возможности истребовать украденную у него вещь, не сможет исполнить свою договорную обязанность, что может повлечь возникновение у поклажедателя убытков в сумме, многократно превышающей стоимость вещи. Возлагать бремя возмещения таких убытков на хранителя, не позволив ему даже попытаться эти убытки предотвратить, не решится, наверное, ни одно законодательство.

*** Условия владельческой защиты по п. 2 ст. 234 ГК несколько отличаются от условий, названных здесь (см. п. 1319 и сл.).


1314. Попытки объяснить феномен защиты владения предпринимались еще в XVIII веке и со временем получили наименование теорий оснований защиты владения. Кавелин предложил классифицировать все эти теории на исходящие из понимания владения как факта (направление Савиньи) и как права (направление Ганса); Иеринг — на. абсолютные и относительные. К числу теорий абсолютных он отнес те, которые находят основание защиты владения в самом владении, в его естественных свойствах, а в защите владения видят самоцель (абсолют). Соответственно, относительными теориями защиты владения, следует называть те, авторы которых усматривают причину защиты владения в обстоятельствах, находящихся за пределами владения, а защиту владения рассматривают как средство достижения этих обстоятельств как цели. Мы воспользуемся классификацией Иеринга. Каждое выделенное им направление представлено, по сути, двумя теориями.

1315. Абсолютное направление представлено теорией воли (Ганс, Гассе, Пухта, Таден) и теорией общественного порядка (гражданского мира) (Дернбург, Митюков, Морошкин, Покровский, Pay, Рудорф, Юшкевич). В основе обоих теорий лежит в общем одна и та же суть. Согласно первой из них, владение представляет собой продукт (проявление) свободной воли; нарушение владения есть насилие над волей; насилие над волей суть правонарушение, от которого носитель свободной воли должен быть огражден. Вторая теория добавляет в первую то, что рассматривает не отдельно взятую волю владельца, потерпевшего от конкретного правонарушения, а институт владения как таковой и, следовательно, волю к владению вообще. Поощряемая правопорядком воля к владению выливается в фактическое владение, которое, следовательно, становится органической частью общественного порядка. Защищая владение всякого и каждого владельца право защищает тем самым установившийся в обществе порядок.

1316. Относительными называются теория личных прав Савиньи и теория собственности Иеринга. Существо первой: защита владения суть защита от деликта (правонарушения), объектом которого являются личные права владельца. В защите владения Савиньи видит защиту личных прав. Иеринг же усматривает в защите владения облегченную защиту права собственности, ибо владение есть, с одной стороны, предтеча собственности, «ее передовое укрепление», а с другой, владельцы в подавляющем большинстве случаев совпадают с собственниками. Строго говоря, истоки этой теории коренятся едва ли не в средневековой юриспруденции, объяснявшей защиту владения, по преимуществу, защитой предполагаемой или недоразвившейся собственности. Заслуга Иеринга состоит в том, что он более категорично эту теорию сформулировал, превратив в теорию защиты нормального классического права собственности*. Естественно, при этом он сделал оговорку в том смысле, что применение такой теории сопряжено с издержками, ибо предпосылка, из которой она исходит (раз владелец — значит собственник), иногда не оправдывается. Но отклонение это столь нечасто, что им позволительно пренебречь.

* Аналогичная теория защиты владения была сформулирована независимо от Иеринга нашим соотечественником К. Д. Кавелиным в 1841 г. Существенная ее модернизация была произведена почти через сто лет русским советским цивилистом А. В. Бенедиктовым, рассматривавшим защиту владения в качестве средства, облегчения защиты вещных прав вообще, не обязательно права собственности.


1317. Особняком стоят воззрения советской ученой Е.С. Компанеец, считавшей, что защита владения может покоиться на различных основаниях, содержание которых зависит от потребностей господствующей социально-экономической формации. Так, в Риме основанием защиты фактического владения была идея поддержания гражданского мира, в буржуазном обществе таким основанием является идея облегчения защиты частной собственности. Данный взгляд стал, по сути, первым вариантом направления в объяснении феномена защиты владения, которое можно было бы назвать плюралистическим, противопоставив ему все иные теории защиты владения как монистические. Другой разновидностью плюралистического направления являются взгляды Д. В. Дождева и А. В. Коновалова, согласно которым защита владения зиждется сразу на нескольких основаниях, а именно на трех — естественно-правовом (как продолжение человеческой личности), публичном (как элемент общественного порядка) и частном (как институт, защита которого облегчает защиту вещных прав).

1318. В литературе уже высказано достаточно аргументов за и против каждой из теорий; здесь не место их повторять. Русская дореволюционная литература, в общем, колебалась между теориями Пухты и Рудорфа*, склоняясь, все же, по примеру германских ученых, более к последней — теории общественного порядка, или, как ее назвал И. Л. Покровский, к теории гражданского мира. Наши же современники тяготеют к плюралистическим объяснениям, считая, что споры о преобладании любого из монистических подходов лишены практического смысла. Подозреваем, однако, что за подобными воззрениями скрывается значительная доля неискренности. Истинным мотивом их обоснования нам видится желание оправдать современную судебную практику, отчаянно сопротивляющуюся применению владельческой защиты и, тем самым, нивелировать его значение, сделать вид, что такого института в нашем праве по-прежнему нет. Но если практика подобного рода имеет логичное объяснение — трудно ждать чего-либо иного от юристов, воспитанных на законодательстве, три четверти века не знавшего института владельческой защиты — то позиция ученых, косвенно защищающих эту практику, не имеет оправдания.

* Хотя были у нас и сторонники теории Иеринга—Ю. С. Гамбаров, С. А. Муромцев, Г. Ф. Шершеневич.

§ 9. Защита владения и ее основание по современному российскому гражданскому праву (п. 1319-1323)



1319. Можно согласиться с объяснением, предложенным Е. С. Компанеец: основание владельческой защиты может быть различным на каждом конкретно-историческом этапе развития конкретного общества. В пользу этой позиции говорит не только многообразие взглядов по этому вопросу, но и отсутствие владельческой защиты в законодательствах различных государств на различных этапах их развития, а также — различные условия владельческой защиты. Вопрос, таким образом, не может и не должен ставиться как «вопрос в принципе», об «основании защиты владения вообще». Корректным будет вопрос, поставленный применительно к конкретным государствам на конкретном историческом этапе их развития — об основании защиты владения в Древнем Риме, в дореволюционной России, в современной Германии и т. д. Не вдаваясь в оценку уже сформулированных воззрений, кратко коснемся постановки вопроса по современному российскому законодательству. Основной материал для его решения содержится в нормах п. 2 ст. 234, ст. 302 и 305 Гражданского кодекса.

1320. Согласно п. 2 ст. 234 ГК «до приобретения на имущество права собственности в силу приобретательной давности лицо, владеющее имуществом как своим собственным, имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного предусмотренного законом или договором основания». Защита владения против собственника ограничивается еще сильнее: ст. 302 защищается только владение добросовестного приобретателя (1) денежных знаков и бумаг на предъявителя; (2) иных вещей — только в том случае, когда они выбыли из владения собственника по его воле и были приобретены на возмездной основе. Даже простое прочтение этих норм позволяет отметить их принципиальные отличия от римской классической владельческой защиты. Во-первых, ими защищается не всякое владение, а только animus domini, причем, открытое и добросовестное*, а во-вторых, предоставляемая защита не всегда имеет силу против собственника, и вовсе не имеет силы против всякого иного титульного владельца.

* Этот вывод получается путем систематического толкования п. 2 ст. 234 с п. 1 той же статьи.


1321. Если бы Кодекс ограничился только вышеприведенными нормами, это создало бы почву для возникновения множества откровенно несправедливых и даже абсурдных ситуаций. Сравнение способов разрешения двух ситуаций римским правом и п. 2 ст. 234 и ст. 302 ГК представлено в табл. 1.

Сравнение свидетельствует явно не в пользу п. 2 ст. 234, которое законному, добросовестному и не совершающему ничего противоправного владельцу, защиты его владения не предоставляет только потому, что он владеет не как собственник. Вместе с тем рассматриваемая норма встает «горой» за насильников и обманщиков только потому, что таковые имеют возможность прикрыться щитом юридического титула.


Таблица 1. Сравнение способов разрешения двух ситуаций римским правом и п. 2 ст. 234 и ст. 302 ГК




1322. Устраняет эту явную несправедливость норма ст. 305 ГК, постановляющая, что лица, владеющие имуществом по основанию, предусмотренному законом или договором, имеют право на защиту своего владения против любых лиц, хотя бы и располагающих юридическим титулом на вещь, в том числе и против собственника*. Видно, что здесь уже не идет речь о защите владения исключительно animus domini, а сама защита предоставляется против любых лиц, хотя бы и титулованных правообладателей. С учетом ст. 305 решение рассмотренных выше двух ситуаций полностью соответствует римскому праву. Но в других ситуациях даже связка п. 2 ст. 234 и ст. 305 «римских» результатов все-таки не дают. Еще два примера представлены в табл. 2.

* В Кодексе имеется еще несколько норм, аналогичных ст. 305, и касающихся защиты владения конкретных лиц — залогодержателя предметом заклада (ст. 347) и доверительного управляющего вещами, находящимися в доверительном управлении (п. 3 ст. 1020). Видимо, на владельческую защиту может рассчитывать также и ретентор — обладатель права удержания (см. ст. 359, особенно п. 2).


Таблица 2. Сравнение способов разрешения двух ситуаций римским правом и п. 2 ст. 234 и ст. 305 ГК



Видно, что в первой ситуации результат противоположен римскому*, а во второй —нормы российского ГК и вовсе «не сработали». Процессуальные аспекты применения этих норм мы пока оставляем за пределами внимания; отметим лишь, что и с этой точки зрения п. 2 ст. 234 и ст. 305 не имеют ничего общего с римскими владельческими исками.

* Кроме того, он находится в противоречии с результатами, неизбежно получаемыми при применении иных норм российского ГК. Так, попытка собственника отобрать вещь посредством виндикационного иска в данной ситуации закончится провалом (см. ст. 302 ГК), в то время, как самоуправное восстановление собственником своего владения находит понимание и защиту в ст. 234 и 305 ГК. Где же логика? Разве может право самоуправство предпочитать искам?


1323. Итог печален: для объяснения института, предусмотренного п. 2 ст. 234 и ст. 305 ГК, не может быть применена ни одна из классических теорий оснований защиты владения. В их конструировании и использовании нет необходимости, ибо самого парадоксального явления*, объяснения которого ученые и искали в рассмотренных теориях, применением указанных норм ГК не создается. Причина этому явлению ясна: ГК предусматривает не столько владельческую защиту, сколько ограничивает самоуправное завладение со стороны лиц, не имеющих законного титула на вещь, являющуюся предметом завладения и в отношении законных владельцев. То, что владелец вещи не может доказать своего титула на нее, еще не основание для того, чтобы эту вещь у него мог кто угодно отобрать; и наоборот: законный титул на вещь сам по себе не оправдывает нарушения чужого законного владения лицом — носителем титула. Но защита законного владения от самоуправства и защита владения animus domini, предполагаемого законным,— это далеко не все задачи, которые решаются институтом владельческой защиты. Для объяснения такой защиты не нужно конструировать никаких теорий, ибо защита законных прав и обеспечение реализации охраняемых законом интересов и есть непосредственная и главная задача объективного права.

* Защиты недобросовестного и даже незаконного владения, в том числе против собственника.