Экономическая синергетика: ответы на вызовы и угрозы XXI века

Вид материала

Документы

Содержание Новые экономические реалии, угрозы и вызовы XXI века Б.Л.Кузнецов, С.Б.Кузнецова Камский государственный политехнический институ Системы мировых рынков 1990 и 2000 годов [28] Рис. 2. Нелинейный характер экономических процессов в мировой экономике

Подобный материал:

• -, 564.48kb.
• Краткий экскурс в историю терроризма Новые угрозы терроризма и опасности XXI века для, 156.79kb.
• «Вызовы XXI века», 616.33kb.
• Резолюция всероссийской общественной конференции Национальная безопасность России новые, 73.88kb.
• Концепция самоорганизации. Синергетика. Синергетика это новое мировоззрение, отличное, 272.94kb.
• Сообщение для сми 23 июня 2011 года, 29.47kb.
• Программа спецкурса «Толерантность растим гражданина XXI века», 107.91kb.
• Европейская безопасность: новые угрозы и вызовы, 317.64kb.
• Программа спецкурса: «синергетика и экономика», 107.06kb.
• Основные тенденции развития мирового хозяйства в начале XXI века, 49.08kb.

Новые экономические реалии, угрозы и вызовы XXI века

Б.Л.Кузнецов, С.Б.Кузнецова

Камский государственный политехнический институт

Новыми экономическими реалиями XXI века, которые требуют осмысле­ния, анализа и учета в теоретических концепциях и теориях, являются глобали­зация, гиперконкуренция, усиливающееся влияние на мировую экономику группы наднациональных ТНК и МНК, институциональная революция в ведущих странах мира, перманентный экономический и экологический кризис, ги­пертрофированные тенденции в распределении благ богатых и бедных, усили­вающаяся роль науки, знаний, компетенций, а также рост усложненности, не­определенности, нелинейности, непрогнозируемости будущего.

Глобализация - это процесс экономической, политической, технологи­ческой, культурной, информационной интеграции на глобальном уровне. Эко­номические постулаты глобализации закреплены в «Вашингтонском консенсусе» (1990 г.) и «Пост-Вашингтонском консенсусе» (1997 г). Экономическими следствиями глобализации являются:

• формирование глобальной мегаэкономической системы;
  
• выход на национальные рынки мощных гиперкорпораций с апитализационной стоимостью в десятки и сотни миллиардов долларов, что превышает ВВП многих крупных государств.
  

В настоящее время в мире более 300 000 транснациональных (ТНК) и многонациональных (МНК) корпораций. Но лишь на долю 300 крупнейших ТНК и МНК приходится более 50% мирового ВВП (в 2000 г. -20 трл. долл.). Ми­ровое сообщество никогда ранее не сталкивалось с такой расстановкой сил в мировом хозяйстве, и в настоящее время нет однозначной оценки сложившегося положения. Концентрация мировой экономической мощи в руках всего 300 крупнейших ТНК и МНК создает новую ситуацию на мировых и национальных рынках.

Новая ситуация на мировых рынках квалифицируется как гиперконкуренция. Это такое состояние рынков, когда рынкам любого уровня противостоят не сравнимые по мощности корпорации, а мировые сетевые структуры глобального уровня. Следствием гиперконкуренции может стать «ненужность» не только отдельных корпораций, но и целых отраслей национальных экономик и даже целых государств. В России практически на грани исчезновения оказа­лись такие отрасли, как станкостроение, электронная промышленность, тракторное и сельскохозяйственное машиностроение. Даже в могущественной США в 200З году обанкротились 36183 компаний. Экономическая наука пока не предложила тео­рии гиперконкурентных рынков в силу сложности их описания для различных геоэкономических условий.

К числу новых реалий современной экономики относится и усложнение экономических систем по природе входящих в нее элементов, отношений, свя­зей и взаимодействий по вертикали и горизонтали, системное переплетение крупных корпораций с мелким бизнесом с созданием большого разнообразия институциональных форм и институциональных отношений. «Современная экономика - это конкурентная динамика огромных планово-управляемых структур в сочетании с массой мелких производителей и их ассоциаций. Она регулируется не только фондовой биржей, но и с помощью налоговой, дотаци­онной, таможенной политики, через колдоговоры с профобъединениями, с ис­пользованием федеральной резервной системы и системы госзаказов, с опреде­ленной монополией внешней торговли... В обстановке научно-технической ре­волюции наступил новый этап — капитал — индивидуальная собственность ста­ла постепенно вытесняться из сферы акционерной собственности. В составе функционирующего капитала участие капитала индивидуальной собственности сохраняется, но без права не только управления, но и непосредственной собст­венности на средства производства... Налицо переходная структура к посткапиталистической модели экономической организации и управления», - считает лауреат Нобелевской премии в области экономики Д. Стиглиц [2001г., автор Пост-Вашингтонского консенсуса].

Разделение собственников (капиталистов) и менеджеров (управленцев) по функциям особенно сильно проявляется в крупных корпорациях со сложными институциональными формами и отношениями. В крупных корпорациях США в ходе преобразования собственности по системе ЭСОП, начатой правительст­вом США в 1949 году, не осталось ни одной корпорации, которая бы могла быть охарактеризована как частная собственность одного лица.

Доля государственной и общественной (корпоративной) собственности к концу XX века практически во всех развитых странах достигла 70-75%. В начале XX века она составляла менее 10%. Это дает основание многим эконо­мистам считать экономику XXI века – «новой экономикой». Экономика XXI века в ведущих странах - это конкурентная динамика крупных и крупнейших институциональных управляемых структур в сочетании с массой мелких про­изводителей и их ассоциаций. В США, например, на долю 10% крупнейших корпораций приходится такая же доля производимого ВВП, что и на 90% мелких и средних предприятий. Институциональные отношения включают большое разнообразие форм, в том числе налоговые, таможенные преференции, коллективные хозяйственные договора, использование федеральной резервной системы, системы госзаказов и т.д.. Кумулятивный государственный бюджет США, например в 2003 году превысил 2 трлн. долл., в то время как в России государственный бюджет был менее 70 млрд.долл. США.

Институциональный фактор стал решающим фактором организации и управления экономическими системами, в тоже время капитал - индивидуаль­ная собственность постепенно вытесняется из систем управления экономикой.

Еще одной тенденцией XXI века становится превращение науки, научных исследований и разработок в непосредственную производительную силу. Наука становится важнейшим фактором экономического развития. До 90% прироста ВВП развитых стран обеспечивается инновациями, основанными на новых зна­ниях. В США на научные исследования и разработки тратится более 280 млрд. долл., в Японии - более 100 млрд. долл. Наука и основанные на ней инновации в странах ОЭСР обеспечивают прирост ВВП на 75...90%. Разработкой и внедрением инноваций в странах ОЭСР занимаются от 35 (Португалия) до 90% хозяйствующих субъектов (Скандинавские страны). Экономика XXI века становится экономикой знаний и носит инновационный характер. Инновационный процесс становится:

• сетевым;
  
• транснациональным;
  
• кластерным на начальных этапах и интернациональным на стадиях развития бизнеса.
  

Современный инновационный процесс в условиях XXI века представляет цепочку «ядро (фундаментальная научная идея) —> инновационный кластер (прикладная разработка) —> реализация в промышленную технологию на на­ционально уровне —> интернационализация (глобальная сеть)». Современный инновационный процесс реализует синергию объединения науки, промышлен­ности и финансового капитала. Как следствие, имеет место взрывной рост про­изводительности труда за счет непрерывно развивающегося процесса перехода от одной инновации к другой (реинжиринга бизнес-процессов). В 2000 году средняя производительность 1 американского рабочего превысила 60 тыс. долл. в год. В США и странах ОЭСР культивируется концепция «национальной инноваци­онной способности» (national invation capacity), которая лежит в основе государственной промышленной политики. Способность к нововведениям призна­ется «базовой характеристикой общества». Мировой рынок инноваций достиг 2 трлн. долл. и является одним из крупнейших мировых рынков, коренным обра­зом изменив структуру мировых рынков (табл. 1.).

Таблица 1

Системы мировых рынков 1990 и 2000 годов [28]

Показатель	1990 год	2000 год
Мировой ВВП, трлн. долл.	20	40
Мировой товарооборот, трлн. долл.	10	15
Денежная масса, обращающаяся на мировом рынке, трлн. долл.	1,0	1,5
Ежедневный объем торговли валютной, трлн. долл.	0,5	1,2
Рынок инвестиций, трлн. долл.	1,0	2,5
Рынок инноваций, трлн. долл. в т.ч. рынок высоких технологий информационных технологий	0,8 0,5 0,1	2,0 1,8 0,4
Рынок металлов, трлн. долл.	0,3	0,5
Рынок сельхозпродукции, трлн. долл.	0,2	0,4
Рынок фармацевтических препаратов, трлн. долл.	0,15	0,3
Рынок автомобилей, трлн. долл.	0,18	0,25
Рынок туристических услуг, трлн. долл.	0,15	0,20
Рынок вооружений, трлн. долл.	0,08	0,10

«Конкуренция на рынках XXI века это уже не «продукт против продукта», не «эффективность против эффективности», «худая» фирма против «тол стой», а нелинейная инновация против линейных», - считают Г. Хэмэл и К. Прахалад, авторы бестселлера «Компетенции в будущем». Они утверждают, что «Эра прогресса», т.е. линейного эволюционного развития закончи­лась вместе с XX веком... Бизнес вошел в стадию революционных изменений: сначала фирмы-революционеры отберут у традиционных компаний их рынки и потребителей, затем лучших работников и, наконец, активы».

1. 1971 г. — отказ США от конвертируемости доллара в золото и изменение обменного курса доллара по отношению к валютам других стран. Курсы большинства ведущих валют в период между 1971 г. и концом 1973 г. повысились относительно доллара в среднем на 20%.

2. 1972 г. — страны-члены ОПЕК начинают процесс национализации нефтяной промышленности и поднимают цены на нефть в ответ на падение курса доллара США.

3. Октябрь 1973 г. - 18 марта 1974 г. — арабо-израильская война и начало нефтяного эмбарго.

4. 1975 -1979 гг. — либерализация финансо­вого рынка Германии.

5. 9 апреля 1975 г. — 24 члена ОЭСР выделя­ют 25 млрд долл. для помощи индустри­альным странам, пострадавшим от высо­ких цен на нефть.

6. 1 сентября 1976 г. — США освобождает цены на нефть от контроля.

7. 1979 -1980 гг. — либерализация капитала в Японии.

8. 1979 г. — иранская революция.

9. 1981 г. — война между Ираком и Ираном.

10. 1979 -1987 гг. — либерализация финан­сового рынка Великобритании.

11. Октябрь 1986 г. — пик либерализации финансового рынка Великобритании (Big Bang).

12. 1985 -1989 rr. — либерализация финан­сового рынка Франции.

13. Август 1990 г. — вторжение Ирака в Кувейт.

14. 1991 г. — начало военной операции США «Буря в пустыне».

15. 1991 г. — окончание войны в Персидском заливе.

16. Октябрь 1991 г. — прекращение СССР экспорта нефтепродуктов.

17. Апрель 1994 г. — рост цены на нефть в результате перетока финансовых ресурсов американских инвестиционных и пенсионных фондов с рынка акций в форвардные нефтяные контракты, валютный рынок и рынок недвижимости и предметов потребления.
    
18. Декабрь 1994 г. — мексиканский финансовый кризис. 14 января 1995 г. Мексика просит кредит в 40 млрд. долл. под нефтяные контракты, но президент США Б. Клинтон выделяет только 20 млрд. долл.
    

19. 30 января 1995 г. — норвежская фирма «Statoil» объявляет, что недавно сформи­рованный консорциум 11 нефтяных компа­ний планирует снабдить Европу норвеж­ским газом.

20. 1995 г. — кризис доллара США.

21. 1997 г. — начало экспорта иракской неф­ти при содействии ООН.

22. 1997 - 1998 гг. — глобальный финансо­вый кризис, дефолт в России.

23. 1 января 1999 г. — введение единой ва­люты в Европе — евро.

24. 31 декабря 1999 г. — отставка президен­та России Б.Н. Ельцина; возвращение Па­наме Панамского канала после 100-лет­него контроля США (каждый день через Панамский канал транзитом проходит бо­лее полумиллиона баррелей сырой неф­ти и нефтепродуктов).

25. 20 сентября 2000 г. — усиление напря­женности между Ираком и Кувейтом; ре­шение США об изъятии из своего страте­гического запаса 30 млн. баррелей нефти.

26. 4 декабря 2000 г. — Калифорнийский энергетический кризис.

27. 11 сентября 2001 г. — террористические акты в США.

28. 1 января 2002 г. полный перевод счетов в евро и введение наличного евро.

29. Конец 2002 г. — снижение добычи нефти странами ОПЕК, волнения в Венесуэле и
    рост напряженности на Ближнем Востоке.
    
30. Январь — февраль 2003 г. — продолжение забастовок и волнений в Венесуэле; возможные военные действия в Ираке.
    

31. 19 марта 2003 г. — начало войны в Ираке.

Примечание: цены указаны в номинальном выражении без поправок на инфляцию.



Рис.1. Зависимость цены на нефть на мировом рынке от различных по природе факторов

Нелинейный характер процессов глобальной экономики становится очевидным для все большего числа специалистов. Движущими силами, причинами, источниками нелинейности, неравновестности, неопределенности, непрогнозируемости выступают самые различные по природе факторы.

Например, стоимость нефти на мировых рынках во времени представляет собой кривую, сходную со «странным» аттрактором, которыми описываются хаотические процессы (рис.1), точно такой же характер поведения имеют индексы Доу-Джонса и NASDAG, по которым описываются деловые активности крупнейших предприятий в традиционных и в высокотехнологичных отраслях, индексы промышленного производства, индексы потребительских настроений и т.д. (рис.2).

Рис. 2. Нелинейный характер экономических процессов в мировой экономике

Тенденцией конца ХХ и начала ХХI века стало превращение институтов (страховых, инвестиционных, венчурных фондов, акционерных обществ и т.д.) в доминирующую движущую силу экономического развития. Институциональный характер современной экономики был осознан не сразу. Работы Д.Коммоши и Р.Коуза, опубликованные еще в 30-е годы ХХ века, в которых они обратили внимание на рост издержек, связанных с функционированием рыночного механизма и которые они назвали трансакционными издержками, вначале не привлекли внимание. Однако в работах Уоллиса и Д.Норта 1986 г. показано, что доля трансакционных издержек в ВВП США достигает 45%, увеличившись за столетие в 2 раза. Трансакционные издержки это плата за усложнение институциональных структур в корпорациях и усложнение взаимодействий между агентами рынка.

Что касается экономики России, то несмотря на заметный рост количественных показателей (ВВП, ВНП, ВЭО и т.д.), внутренние изменения не адекватны мировым тенденциям. В структуре экономики растет доля первичных и вторичных отраслей (нефте- и газодобыча, металлургия…) и сокращается доля отраслей с высоким уровнем высоких технологий и добавленной стоимости (машиностроение).

Революционные преобразования политической и экономической сфер в ходе «перестройки» и «курса реформ» в 80 - 90-ые годы XX столетия не привели к повышению эффективности производства ни в одной отрасли народного хозяйства и не решили ключевых проблем общественного развития. Более того, в России наблюдаются процессы деиндустриализации, депопуляции, деградации структуры народного хозяйства, хронической депрессии в обрабатывающих и высокотехнологичных отраслях, разрушение производственного потенциала страны. Рост ВВП в период 1999-2005 гг. на 5-7% в год не свидетельствует об экономическом развитии, поскольку «качество жизни» и «индекс человеческого развития» в России остаются низкими. В 2005 году Россия занимала 111 место в мире по продолжительности жизни, 106 по ВВП на 1 душу населения, 89 место по уровню развития государственных институтов, 69 место по уровню инновационной составляющей в экономике, 75 по уровню конкурентоспособности бизнеса, 61 по уровню устойчивости развития.

В России наблюдается депопуляция населения в невиданных в мирное время масштабах. Ежегодного численность населения убывает на 0,7-1 млн. человек, что несет угрозу безопасности стране, имеющей самую протяженную в мире сухопутную границу и огромное количество слабо заселенных территорий. Рынок и рыночные отношения по определению не могут решить проблему освоения слабо заселенных территорий и обеспечения территориальной целостности страны. Опасность развала России не ликвидирована. Более того интерес ТНК и МНК к природным ресурсам на территории России усиливается.

Доля России в мировой торговле составляет чуть более 1%. Присутствие России на рынке товаров «хайтек» и высоких технологий – 0,3-0,35, и это на рынке, дающем наибольшую прибыль и добавленную стоимость. В то же время Россия все плотнее опутывается сетями ТНК и МНК, которые легко сминают, поглощают, уничтожают российский бизнес. Практически полностью уничтожено российское станкостроение, электронная и текстильная промышленность. Угроза уничтожения нависла над автомобилестроением и авиастроением. Как следствие в стране растет безработица, деградация отдельных территорий, криминализация общества и его социальная поляризация. Формируется «нетократия», выполняющая роль «пятой колонны» в экономическом поглощении России сетевыми корпоративными структурами высокоразвитых стран. Россия втягивается в глобализацию, но не как движущая сила, а как поглощаемая территория.

Глобалищзационное развитие по траектории конца XX – начала XXI века делает Россию сырьевым придатком высокоразвитых стран Запада. Экономический «рост» России начала XXI века в основном связан с «углеводородным экспортом» и конъюнктурным ростом цен на энергетические ресурсы, когда за исторически короткий период времени (1885-2005 гг.) цена барреля нефти поднялась с 10 до 60 долларов. Как следствие рентабельность нефтедобычи в России увеличилась до 60% (рентабельность экспортных продаж еще выше), подавив развитие обрабатывающих отраслей и прежде всего машиностроения, рентабельность которого снизилась с 20-22% (1990 г.) до 1-5%; доля машиностроения в образовании ВВП снизилась с 28% (1990 г.) до 15-16% (2000-2005 гг.).

Деградация российской экономики в 1990-2005 гг. связана с разрушением действующей национальной инновационной системы (НИС). Финансирование фундаментальной науки за период 1990-2005 гг. сокращено в 16-20 раз. Развалена отраслевая наука. Более тысячи отраслевых институтов де-факто перестали существовать. На большинстве предприятий развален заводской сектор науки. Доля науки, исследований и разработок, финансируемых из федерального бюджета в России составляет менее 0,3% ВВП (в США, странах ОЭСР – более 3). Российские предприятия лишились возможности генерировать и воспринимать инновации. Доля предприятий, занимающихся инновациями, сократилась с 60-70% (1990 г.) до 4-5% (2005 г.). Россия, декларируя приверженность инновационному пути развития, на практике дрейфует под парусами стихии «глобализации» совсем в другую сторону – в сторону скал и рифов, о которые разбились страны «отставшие навсегда». Такую же участь прогнозируют России.

Драматизм экономической ситуации подменяется официальными идеологами «российского экономического возрождения» демонстрацией роста профицита федерального бюджета и ростом золотовалютных запасов страны. В условиях вопиющего отставания страны, обнищания широких народных масс, когда Россия занимает 40-е место в Европе по уровню заработной платы (28 рублей в день против 1000 рублей в Нидерландах) накачивание Стабилизационного фонда является показателем не роста могущества страны, а демонстрацией нищеты экономического мышления российских «экономистов», волею судеб оказавшихся у руля российской экономики.

Доля заработной платы в ВВП стран ОЭСР (наиболее развитых стран мира) составляет 60-70%. Доля заработной платы в ВВП России не превышает 30% при гротескном разрыве доли национального богатства, приходящегося на 10% самых богатых и 10% самых бедных граждан страны – 16-25 раз. По нормам ООН более половины жителей России прозябают в нищете. Угроза социального протеста, подобного «октябрьской революции» 2005 г. Во Франции, нарастает. Конструкторами новой русской революции являются не только вскормленные политиками ельцинской эпохи олигархи, но и современные политики и официальные экономисты, правящий класс («элита»), которые не верят по большому счету в возможное возрождение России на основе знаний Российской науки, компетенций и труда ее граждан. Беспрецедентный по масштабам вывоз невозобновляемых ресурсов на Запад (экспорт нефти превысил в 2005 г. 60% от добычи при 20-25% во времена СССР) свидетельствует о безответственной политике современных временщиков по отношению к будущим поколениям страны.

Российская экономическая наука не едина в оценке складывающейся ситуации в России. Наиболее значимые российские экономисты (Л. Абалкин, Д. Львов, Н. Петраков, О. Богомолов, Е. Примаков, С. Меньшиков, С. Рогов и др.) выступают с предупреждением об опасных последствиях курса на растранжиривание природных ресурсов России во имя интеграции в мировое экономическое пространство любой ценой. Позицию академиков РАН поддерживают молодые и политически активные экономисты С. Глазьев, М. Делягин, В. Иноземцев, Л. Мясникова, С. Батчиков и др. Даже известные либеральные экономисты (Н. Шмелев, Г. Явлинский, Г. Попов и др.) выступают с предложениями по изменению траектории экономического развития России. Однако неолиберальные «младореформаторы» (Е. Гайдар, Г. Греф, Кудрин, Илларионов, Дворкович и др.), имеющие мощную поддержку доминирующих политических сил навязывают стране курс, объективно ведущий к потере Россией статуса независимого государства. Продавливание России в ВТО ускорит этот процесс.

Мировоззренческие подходы, используемые в обосновании стратегии развития России в условиях глобализации и гиперконкуренции, разнятся в широком диапазоне альтернативных исходных положений.

Классический либеральный (неолиберальный) подход, используемый «правящими экономистами» зиждется на фетишизации равновесия спроса и предложения и поддержания этого равновесия с помощью монетаризма по М. Фридману.

Сравнительно новый, но быстро набирающий вес, институциональный подход ориентирует на трансформацию новых рыночных институтов в сторону социализации, гуманизации и отказа от институтов дикого рыночного капитализма, фактически навязываемого обществу неолибералами. На базе институционального подхода мощно развивается трансакционный подход, многое объясняющий в процессах глобализации.

Подход, основанный на теории общественного выбора, находит все больше сторонников и в конечном счете ведет к повышению роли государства как регулятора институциональных и экономических отношений.

Эволюционный и институционально-эволюционные подходы разрабатываются многими исследователями и формируют теорию «новой экономики», в которой информационный фактор будет играть ведущую роль.

Разрабатывается рефлексивный подход, ведущий свое начало от Аристотеля и нашедший мощную поддержку от Ж. Сороса и других критиков современного капитализма.

Развиваются подходы, привлекающие в экономическую теорию положения физики, термодинамики, математики и других естественно-научных дисциплин. Они оказываются достаточно продуктивны в обосновании динамики экономических процессов в современных условиях.

Широкое распространение находит подход, ориентированный на конкретные прикладные теории (менеджмент, логистика, эффективность и т.д.).

В последние годы успешно формируется подход, основанный на положениях теории самоорганизации И. Пригожина и синергетики Г. Хакена. Универсальность синергетического подхода в снятии многих ограничений на «узаконенные» экономические процессы – равновесие, линейность, закрытость, обратимость.

Экономическая синергетика – новое научное направление, родившееся на исходе XX века, отличается высоким уровнем универсальности в сравнении со всеми культивирующимися подходами и позволяет примирять их на основе холизма (взаимозависимости и взаимосвязанности), самоорганизации (включая кибернетическую саморегуляцию) и эквифинальности (устремленности экономических процессов в сторону «стрелы времени»).

Экономическая синергетика как наука о развитии в экономических системах привлекла к себе в качестве активных разработчиков многих выдающихся деятелей науки 0 Н.Н. Моисеева, С.П. Капицу, С.П. Курдюмова, Н.Ю. Климонтовича, Э. Ласло, Ю.А. Данилова, Б.Б. Кадомцева и многих других исследователей. Синергетическая парадигма в экономике, видимо, окажется тем направлением в экономической мысли, которое будет способно дать ответы на вызовы и угрозы эпохи глобализации. По крайней мере хочется на это надеяться.


Литература

1. Делягин Н.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации: Курс лекций. – М.: ИНФРА-М, 2003, - 768 с.
   
2. Иноземцев В. «Глобализация» национальных хозяйств и современный экономический кризис // Проблемы теории и практики управления, 1999, №3.
   
3. Иноземцев В. На рубеже веков. Экономические тенденции и их экономические следствия. М.: Экономика, 2003.
   
4. Кузнецов Б., Каюмов Р., Кузнецова С. Мировая экономика: глобализационный процесс. – Набережные Челны: Изд. КамПИ, 2004, 275 с.
   
5. Кузнецов Б. Введение в экономическую синергетику. – Набережные Челны: Изд. КамПИ, 1999, 398 с.
   
6. Норт Д. Институты, институциональные отношения и функционирование экономики / Пер. с англ. под наун. рук. Б.З. Мильнера. – М.: «Начало», 1997, 180 с.
   
7. Вебер А. Проблемы альтернативной стратегии / СМ, 2005, №11.