Собственности: Русские и татарские реалии

Вид материала

Документы

Содержание Глава 2 Диалектика собственности Перейдем к социуму Закон отрицания отрицания

Подобный материал:

• Татарско-русские и русско-татарские словари XIX века как лексикографические памятники, 944.07kb.
• Лекция №1 тема: формы и уровни собственности, 264.94kb.
• Содержание: I введение, 407.1kb.
• Учебно-методический комплекс по дисциплине «Лингвострановедение и страноведение (сша, 247.73kb.
• 1. Русские народные сказки: Хаврошечка, 193.35kb.
• Опера Князь Игорь, 48.17kb.
• Воис – Летняя Школа Интеллектуальной Собственности (Украина), 46.54kb.
• И муниципальной собственности, 195.2kb.
• Дастан «Туляк и Сусылу»: тюрко-татарские варианты 10. 01. 09 Фольклористика, 450.19kb.
• «Китоврас», 147.67kb.

Глава 2

Диалектика собственности

Жизнь есть диалектический процесс. Все и вся подчинены законам диалектики. Попробуем проследить их проявление в собственности, в ее бытии. На примере двух ее основных законов.

1) Закон взаимного проникновения противоположностей, именуемый еще законом единства противоположностей, законом раздвоения единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношения между ними, в котором познается "источник самодвижения", "ключ к "самодвижению" всего сущего"²⁷.

Насколько этот закон всеобщ, универсален во времени и пространстве, как это утверждается марксизмом? Неживая природа в незапамятные времена сформировалась в том виде, в каком сегодня, через систему хаосов и случайностей, в которой происходило сочетание разнородных частиц в их определенных пропорциях, что и сделало их теми, чем они стали. Ни предметы природы в целом, ни их составные элементы никакому раздвоению в последующем не подвергались. Живая материя, возникнув в том же хаосе в результате "счастливого" сочетания неких разнородных частиц материи, видимо, сразу несла в себе два противоположных начала. Все дальнейшее развитие природы осуществлялось фактически движением "по кругу", не нуждаясь ни в каком раздвоении единого, поскольку материя обрела "искомый" ею, обеспечивающий ее бытие, вариант развития. В неразумной природе победила тенденция к "внутреннему совершенству" (термин А. Эйнштейна). Противоречие, как таковое, самодостаточно постольку, поскольку составлено противоположными началами в явлении (предмете), которые сами по себе, отдельно взятые, не самодостаточны, они нежизнеспособны, каждый из которых наличествует только потому, что имеется ему противостоящее. В природе это неизбывно (к примеру, нет плюса без минуса, нет одного лишь пола без другого).

Перейдем к социуму. Известно: жизнь есть движение. Всё живущее живет лишь в силу какого-нибудь движения. «...Движение истории создает общественные отношения»²⁸. Последние «тесно связаны с производительными силами»²⁹. Верно. Но затем Маркс, развивая свою мысль, продолжает: «приобретая новые производительные силы, люди изменяют свой способа производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, – они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество с промышленным капиталистом»³⁰. На такой позиции стоит даже такой антимарксист, как К. Поппер, утверждая, что буржуазия, это – класс, пришедший к власти в результате промышленной революции.

Так ли это? Настолько ли меж ними прямая и жесткая связь? Нет сомнения в том, что новые производительные силы оказывают влияние на изменение общественных отношений, но не настолько, чтобы они менялись непосредственно, а опосредованно через расширение рядов нового, формирующегося класса и не кардинально. Более того: никаких новых производительных сил может и не быть, а общественные отношения изменятся так, что двинутся вспять и радикально, как это произошло у нас после Октябрьской революции. На самом деле, способ производства, способ обеспечения своей жизни люди изменяют, изменив отношения собственности. И к власти новый класс приходит, когда еще в недрах свергаемого общества происходят изменения в отношениях собственности, которые затем пришедший к власти класс закрепляет и развивает. Так происходило при переходе от рабовладения к феодализму и от него к капитализму, от рабства к крепостничеству, от него – к наемничеству; так произошло и в России при переходе от феодально-капиталистического общества к «социалистическому» – от собственнического (мелкого, среднего, крупного) и частично наемнического к сплошь наемническому, состоявшему полностью из обессобственниченных людей – пролетариев физического и умственного труда. Именно изменения отношений собствнности открывают простор изменениям производительных сил. Изменения и отношений собственности, и производительных сил взаимопроникают друг в друга, взаимообуславливают. Но приоритет – за отношениями собственности.

Если историю человечества рассматривать абстрактно-теоретически, то она выглядит классически следующим образом. Сознательная природа первоначально являла собой допроизводственное единое бесклассовое общество, противостоявшее единой же неживой и несознательной живой природе. В борьбе и сотрудничестве с последней, все более ставя ее себе на службу, это общество раздвоилось на антагонистические классы. Возникло единое с противоположностями классовое общество, которое в своем развитии проходит следующие формации: рабовладельческую, феодальную и капиталистическую. По всей вероятности, недостаточность материальных благ, все большее развитие производительных сил и прежде всего самого человека, а также природные различия способностей и возможностей каждого индивидуума уже в недрах первобытного общества породили частную собственность на средства производства, как фактора, обеспечивающего самостоянье человека. Что постепенно и привело к разделению общества, с одной стороны, на собственников, с другой – неимущих. С этого момента жизнь общества определяется отношениями собственности. Развитие частной собственности становится источником самодвижения общества.

Собственность, когда она принадлежит многим, – находится в непрерывном движении, скорость которого прямо пропорциональна степени ее рассредоточенности. В таком состоянии собственность оказывается с победой капиталистического способа производства, когда все классы приходят в движение: одни к исчезновению (феодалы), другие – переходя в ряды буржуазии или пролетаризуясь (мелкие собственники). На первоначальном этапе становления и развития капитализма концентрация собственности через раздвоение классов крупных и мелких собственников доходит до предела, до монополий. Движение собственности как бы завершается. Собственность, таким образом, теряет свою функцию источника самодвижения общества. Общество на этой стадии развития достигает такого состояния, когда, как и при первом классовом обществе, противостоят друг другу внутренне единые противоположности: монополистическая буржуазия-класс собственников и пролетариат – класс, вовсе лишенный собственности. Само классовое общество как отрицание первобытно-бесклассового общества, последовательно пройдя ряд ступеней отрицания, подошло к такой стадии развития, что само должно отрицаться новым, в чем-то принципиально отличающимся от него обществом. Ибо как на закате первого классового общества не оставалось ни одного класса, способного двигать прогресс: 1) паразитический класс тунеядствующих рабовладельцев и неимущих свободных граждан-плебеев, живущих под лозунгом "хлеба и зрелищ", 2) рабов, абсолютно не заинтересованных в прогрессе производительных сил, так и в обществе монополистического капитализма: 1) паразитический класс монополистов и 2) пролетариев-наемных рабов, не заинтересованных в прогрессе производительных сил. Естественным следствием такого движения частной собственности к монополизации является исключение конкуренции на микроуровне. Растет социальное напряжение, которое еще до недавнего времени в ряде стран пытались решать революциями. Но оно не было решено ни в тех странах, где революции победили, ни в тех, в которых они потерпели поражение. Проблема социального напряжения решается там, где развитие идет эволюционно.

Процесс отрицания классового общества подходит к концу: дальнейшее его развитие отныне становится невозможным, ибо оно в своих составных частях утрачивает источник самодвижения – внутреннее противоречие; борьба идет лишь вовне – между самими главными противоположностями общества, каждая из которых отрицает другую. Эта борьба ни для одной из сторон "добром" кончиться не может, они обе погибают, побеждает "третья сила".

Не является ли источником самодвижения человечества в классовых формациях противоречия между самими собственниками? Если это так, то преодоление классового общества абсолютно неизбежно. Ибо сочетание интеллекта с нравственностью неизбежно; к нему человечество в своей демократической части в высоко цивилизованных странах уже пришло (почти!). К нему же рано или поздно будет вынуждено прийти и остальное человечество. Значит, с классовым гнетом будет покончено. На авансцене общественной жизни останется в качестве главного противоречия, двигающего развитие человечества, противоречие между разумной и неразумной природой и не в том смысле, что "нечего нам ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача", а в смысле глубокого познания ее, постановки ее на службу человеку, не причиняя ей вреда, сохраняя и умножая ее богатства. Только эти противоречия вечны. Лишь в этом состоит "раздвоение единого", стимулирующее постоянное движение вперед. Тенденция развития человечества такова: от единого первобытного бесклассового общества – к раздвоенному классовому обществу – от него к единому бесклассовому социально-справедливому обществу, которое, в идее, не должно в будущем раздваиваться на противоположные классы. Это единое общество будет "противостоять" другому единому – несознательной природе, составляя с ней единое, раздвоенное на естественные (природные), а не привнесенные человеком, социальные противоположности, как следствия раскола на классы. Социальные противоречия – в отличие от противоречий природы, думается, не константны, что ли, они подвижны и при нормальном, эволюционном, развитии общества – в направлении их смягчения, в какой-то мере – схождения на нет; они возникли лишь на известной ступени развития человека и должны практически исчезнуть также в связи с определенным уровнем развития его общества. Если не совсем исчезнут, то, возможно, будут; введены в определенные рамки. Видимо, нельзя предположить полного исчезновения вообще каких бы то ни было противоречий в самих социальных частях общества, как это мыслилось в пророчестве марксизма. Как внутри них самих, так и между ними в целом (См. А. Камю. Бунтующий человек. М., Политиздат. 1990. С. 275).
Рассредоточенность собственности в народе, отсутствие экономических монополий неизбежно повлекут за собой конкуренцию на рынке: между отдельными собственниками и между их ассоциациями (кооперативами, акционерными обществами, отдельными предприятиями и т.п.). Но запрет на монополизацию собственности и исключение из рыночного оборота части национального богатства, являющегося индивидуализированной собственностью каждого гражданина, не позволят названным противоречиям перерасти в антагонистические. Возникновение частной собственности было обусловлено недостаточностью производства; движение частной собственности породило противоположные классы, поскольку общество тогда еще не умело регулировать ее движение; современные производительные силы в ряде стран развиты настолько, что материальное производство при надлежащем регулировании отношений собственности в состоянии положить начало упразднению классов, прежде всего – неимущих. Этот процесс уже идет в некоторых странах. В постсоветской России была уникальная возможность (быть может, она еще не совсем исчезла) и не для начала лишь названного процесса, а для закрепления наличного бесклассового (с точки зрения отношений собственности) состояния общества, но в совершенно новом качестве, при котором каждый смог бы быть и хозяином, и работником. Хозяин-работник – вот будущий гражданин.

В движении по исторической спирали всех без исключения классовых обществ было характерно наступление для носителей их способа производства (рабовладельцев, феодалов, буржуазии) такого момента, за которым начиналась их деградация. Этот момент каждый раз совпадал с окончанием в основном процесса концентрации собственности в руках меньшинства и лишения таковой большинства общества. Собственность теряла функцию источника самодвижения данного способа производства. История приговаривала эти классы к исчезновению. В одном случае (классическое рабовладение) приговор приводился в исполнение внешними силами и с помощью войны (за неимением внутри общества живых сил, способных покончить с изжившим себя способом производства). В другом (феодализм) – новым классом, возникшим в его недрах, – "третьим сословием" и путем революции. Поскольку коммунистический тоталитаризм создал общество, подобное, по своей социальной структуре и государству, рабовладельческому: с одной стороны, класс распорядителей госсобственности – бюрократия, с другой – наемники физического и умственного труда, сплошь лишенные собственности, постольку не исключено, что окончательный выход из социально-экономического тупика в ряде стран этого типа станет возможным лишь благодаря внешним силам. Ибо здесь также, по всей видимости, нет достаточных живых сил для полного упразднения государственного способа производства и его "хозяина" – бюрократии. Хуже того: более чем достаточно сил, готовых за него бороться не на жизнь, а на смерть. И повальное стремление бывших сателлитов СССР войти в Европейский Союз и НАТО или, хотя бы, установить тесные отношения во всех сферах жизнедеятельности с США, кажется мне, во многом вызвано этим же обстоятельством плюс к нему – вынашиваемая главными «реформаторами» идея возрождения бывшей империи под новым названием «либеральной» – этакого «сапога всмятку».

Итак, источник самодвижения классового общества не в классовой борьбе между собственниками, с одной стороны, и неимущими, с другой, как это утверждается марксизмом. Классовая борьба – явление вторичное, неизбежно возникающее вследствие стихийного, самой себе предоставленного, движения собственности к концентрации в руках немногих, вытеснения из собственнических отношений разоряющихся собственников, умножения рядов последних. Она означает, что в среде собственников конкурентные противоречия, двигавшие их саморазвитие, обеспечивавшие их самостоянье, сходят на нет по причине прекращения движения собственности в силу ее концентрации в руках немногих (или – у одного государства). Тогда вступает в действие внешняя сила – противоположный собственникам класс неимущих, свершающий революцию, разрушающую прежнюю форму собственности, создавая таким способом ей новые условия для саморазвития. Следовательно, классовая борьба, развивающаяся в революцию, неизбежна постольку, поскольку общество недостаточно или плохо регулирует отношения собственности, ее движение. Она – крайняя злобная реакция обездоленных людей на недобрую действительность.

Страны (евразийские, азиатские), в которых традиционно собственность являлась достоянием сравнительно малочисленного господствующего класса собственников и государства, а народные массы были лишены собственности или ее имели в недостаточном для нормального существования количестве и качестве, стали социально неустойчивыми, как сказал бы я, – "иммунодефицитными" или вовсе без социального иммунитета против революции. По этой причине там побеждали "социалистические" революции. По-другому развивались события в Западной Европе, Северной Америке, в некоторых азиатских странах, где испокон века собственность являлась достоянием граждан или так стало на исходе XX века. Там наступление "социалистических" революций подзадержалось, а затем и вообще они были сняты с повестки дня, благодаря политике и практике демократизации капитала, начатой во второй половине XX в.

2) Закон отрицания отрицания. Он у Гегеля фигурирует в качестве основного закона всей построенной им системы диалектики (и неслучайно исключенный Сталиным из советской «философии»). Капиталистический способ производства на первоначальной стадии своего развития формировался в конкуренции поглощением собственности мелких собственников -непосредственных производителей. Экспроприация осуществлялась более мощными капиталистами менее мощных путем централизации капиталов.

Марксизм проследил процесс экспроприации непосредственных производителей крупным капиталом. Так же, по марксизму, с течением времени должно было статься и с крупными собственниками. Между тем, условия для "отрицания отрицания" в том и в этом случаях – далеко не тождественны, в частности, в степени демократии, которой при переходе от феодализма к капитализму почти не было, гражданское общество только-только начинало формироваться, а на его монополистической стадии уже вполне сформировалось гражданское общество, было мощное рабочее движение, в господствующем классе и в интеллигенции набирал силу либерализм как идеология свободы и благосостояния всех граждан и тем снимавшая с повестки дня необходимость экспроприации неимущими собственников всех рангов. В итоге: государство, прежде исполнявшее роль "ночного сторожа" класса капиталистов, все более становилось "ночным сторожем" народа, регулятором жизнедеятельности общества в интересах не одних только капиталистов.

Важно понимать: что подлежит отрицанию в процессе развития всего сущего? Развитие может иметь место лишь тогда, когда развивающееся вбирает в себя от предыдущей его стадии нечто существенное, сущностное, коренное. И "переваривает" его. Удивительно мудро об этом сказал X. Ортега-и-Гассет: "С прошлым нельзя бороться, просто уничтожая его. Есть только один способ преодолеть его: это поглотить его в себе. Революция, которая не сделает этого, не будет иметь успеха"³¹. Когда у Маркса речь идет о частной собственности, то владение ею на всех этапах ее развития им определена – таковым является частный (конкретный) владелец: мелкий собственник – крупный собственник – индивидуальный собственник (после экспроприации буржуазии). То есть идет как бы процесс отрицания по степеням величины собственности, завершающееся отрицанием вообще частной собственности. Беда, однако, в том, что под последним Маркс имел в виду собственника общего владения, что является нонсенсом; "общее владение" – категория абстрактная, мыслимая теоретически, на деле оно становится собственностью того, кто им распоряжается, от кого зависят все те, кто вроде бы является собственником его некоей части, но распорядиться им не может без разрешения распорядителя. К сожалению, и для последнего "общее владение" – не настоящая его собственность и не на все время, поэтому оно, в конечном счете, – ничейное. Неслучайна поэтому от века неизменность сути собственности и форм ее проявления. С самого момента возникновения классового общества и поныне человечество основывает свою экономическую жизнь на двух формах собственности: общественной (базовой для внутренней и внешней безопасности общества и государства, социального вспомоществования, коммуникаций и т.п.) и частной. Коммунистическая попытка упразднить последнюю огосударствлением завершилась сменой собственников – капиталистов и помещиков бюрократами. Вторые к тому же много хуже первых, которые, будучи наследственными, заботились о ее сохранении и умножении, а вторые – воровали, портили, транжирили (не свое!). Частная собственность в принципе неуничтожима. В лучшем случае она переходит из рук в руки. В худшем, когда она отрицается – заканчивается ее "местью" – саморазрушением: физически или становясь объектом "воровского потребления"; что равнозначно физическому истреблению, поскольку не реализуется ее естественное предназначение к наращиванию.

В соответствии с законом отрицания отрицания отрицанию подвергается не что попало, а только форма существования (бытия) данной вещи (явления), что очень явственно наблюдается в природе (ячменное зерно – стебель – ячменное зерно), но завуалированнее в истории, в общественных явлениях. Так, "Раб освобождает себя тем, что из всех отношений частной собствен­ности уничтожает только отношение рабства и благодаря этому тогда только становится пролетарием"³², крепостные крестьяне, – сбрасывая с себя крепостную зависимость, могли вступать "...в ряды класса, владеющего собственностью" (там же), поскольку феодальные производственные отношения позволяли "для крепостного накопление движимого имущества" и "беглые крепостные были уже наполовину буржуа"³³. Но у пролетария "в пределах своего класса нет шансов добиться условий, делающих возможным его переход в другой класс" (там же). Следовательно, бытие пролетариев не сопряжено с действием закона отрицания отрицания. Они, согласно тому же марксизму, в данном случае противоречащему предыдущим своим суждениям, могут освободить себя только "уничтожив частную собственность вообще"³⁴. Если раб и крепостной освобождаются, сбрасывая прежнюю форму своего существования – личную зависимость, переходя в лично полусвободное и свободное состояние, то почему же пролетарий, являющийся тоже рабом, но наемным, должен освобождаться от зависимости не уничтожением наемничества, капиталистической формы эксплуатации, то есть отрицанием негожего в своем социальном статусе, а уничтожением "частной собственности вообще"? В соответствии с какой логикой? Ведь частная собственность – не форма, а условие (база) существования общества в целом, не одного лишь пролетариата. Ее наличие у любой социальной группы – условие ее свободы и господства над остальными, обессобственниченными социальными группами. Вся парадоксальность общественного бытия человека, может быть, и состоит в том, что его свобода – явление вторичное, производное от состояния собственности: если она свободна, то и люди свободны, если же она не свободна, то есть в оковах монополии (без разницы какой – капиталистической или "социалистической" – государственной), то и люди несвободны. В основе свободы человека находится "хозяйственная автономия" (П. Струве).

Современный опыт развития капитализма в высоко цивилизованных странах показал, что не развитие производительных сил породило частную собственность, не оно же ее ликвидирует, как думали классики марксизма. Проблема не в самой частной собственности, а в ее монопольной форме, в ее естественном "стремлении" к монополизации через частный интерес, беспредельную жажду наживы ее хозяина. Марксизм полагал, что эту тенденцию частной собственности можно пресечь ее ликвидацией, выбросив, так сказать, из ванны грязную воду вместе с ребенком. Это было бы легкое решение, которого, как правило, не бывает. Трудное же решение состоит в том, чтобы не допустить ее монополизации ни в капиталистическом виде, ни в "социалистической" форме "всеобщей частной собственности" государства. В случае с проблемами собственности, впрочем, как и со всеми другими общественными явлениями (процессами) марксизм выявляет свое крайнее упрощенчество, свой примитивизм, как метод подхода к их решению. Не особенно приятно это говорить об учении, вот уже более полутора века имевшем хождение и серьезное влияние в массах. Как ни парадоксальным это может показаться.

Марксистский принцип абсолютной человеческой эмансипации свелся к освобождению от собственности всех, что повлекло за собой их закабаление. Исторический процесс освобождения человека труда есть процесс устранения человеческого самоотчуждения: 1) отчуждения человека от самого себя (рабства, крепости и наемного рабства) и 2) отчуждения от собственности приобщением его к владению ею. В этой связи вернемся к цитированной выше мысли Х. Ортега-и-Гассет о том, что с прошлым нельзя бороться, просто уничтожая его. Не так ли поступают наша "перестроечная" революция и её лидеры – "необольшевики"? Не следовало ли, как это советовал Ортега-и-Гассет, "поглотить его (прошлое, то, что было создано (оформлено) Советским государством) в себе? Не позволять транжирить, разворовывать государственное добро, которое считалось общенародным (пусть фактически не бывшим таковым, но в сознании народа внедренным в этом качестве), а трансформировать его в действительно народное?! Именно так надо было сделать. Тогда прошлое, советское было бы преодолено. Ныне оно на грани реставрации. Боюсь, что мы повторим судьбу Октябрьской революции: она погубила себя, отрицая все и вся, достигнутые прошлыми эпохами; тем же промышляем мы сегодня.


* * *

Согласно Гегелю, в природе нет предмета (явления), в котором нельзя было бы найти противоречия, «Противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь постольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью»³⁵. Ленин в работе «К вопросу о диалектике» излагает свое понимание этого положения Гегеля. Согласно ему, признание противоречивых тенденций «во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества в том числе)» есть «Условие познания всех процессов мира в их «самодвижении», что при ином подходе к развитию всего и вся «остается в тени самодвижение, его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится