Собственности: Русские и татарские реалии

Вид материала

Документы

Содержание Собственность как социально-экономическая

Подобный материал:

• Татарско-русские и русско-татарские словари XIX века как лексикографические памятники, 944.07kb.
• Лекция №1 тема: формы и уровни собственности, 264.94kb.
• Содержание: I введение, 407.1kb.
• Учебно-методический комплекс по дисциплине «Лингвострановедение и страноведение (сша, 247.73kb.
• 1. Русские народные сказки: Хаврошечка, 193.35kb.
• Опера Князь Игорь, 48.17kb.
• Воис – Летняя Школа Интеллектуальной Собственности (Украина), 46.54kb.
• И муниципальной собственности, 195.2kb.
• Дастан «Туляк и Сусылу»: тюрко-татарские варианты 10. 01. 09 Фольклористика, 450.19kb.
• «Китоврас», 147.67kb.

Собственность как социально-экономическая

категория


Глава 1

Рождение собственности. Ее социальное понимание


Заглавный тезис: природа, создав все живое на Земле, не "озаботилась" в полной мере его прокормом, возложив, тем самым, на него самого эту заботу. В несознательной живой природе эта проблема решается стихийно: выживает сильнейший путем естественного отбора в условиях, предоставленных самой природой.

По-другому обстоит в человеческом обществе. Здесь недостаточность материальных благ, предоставляемых человеку природой (естественной, первой природой), ориентирует его на создание искусственной (второй) природы – производства. Оно, базируясь на первой, на ее ресурсах, не может быть беспредельным, не может полностью восполнить недостачу необходимых средств жизни для полного удовлетворения потребностей постоянно растущего населения Планеты. К тому же рост потребностей практически почти не поддается регулированию в силу их нескончаемого разнообразия. Именно поэтому "Собственность есть удел мира, который построен на лишении и в котором нет абсолютной полноты благ", – формулировал русский мыслитель Н.Н. Алексеев¹⁶ (1879–1964; эмигрант). Экономист и публицист В.А. Розенберг (1860–1932) высказал, на мой взгляд, интересную мысль о том, что категория собственности – одна из первых категорий, в которых человек начал осмыслять мир. Он ссылается на Канта, определившего собственность как условие человеческой свободы, и на Фихте, писавшего, что мы, люди, изначально – собственники самих себя, они оформляют в слова те же представления, что тысячелетия назад легли в основу посессивных (относящихся к владению чем-то) конструкций языка. Под последними разумеются категории обладания; лингвисты их считают одними из самых ранних и вместе с тем самых эгоцентричных способов языковой классификации мира. В сущности категории обладания делят мир на то, что принадлежит говорящему, то, что принадлежит слушающему, и то, что принадлежит всем остальным. Вплоть до того, что даже действия могут быть описаны не как совершаемые субъектом, а как принадлежащие ему¹⁷.


* * *

Ф. Энгельс говорит, что с развитием производительности труда развиваются частная собственность и обмен, имущественные различия, появляется возможность пользования чужой рабочей силой и тем самым возникают основы классовых противоречий¹⁸. Действительно, чтобы использовать чужую рабочую силу, надо чтобы она могла производить больше того, что ей нужно на свое восстановление, чтобы ее можно было продолжать эксплуатировать. Но дело не в возможности использовать чужую рабочую силу, а в необходимости это делать по причине нужды неимущих, дабы не было людей без работы, без средств существования. Это, во-первых. Во-вторых, коль скоро неизбежна частная собственность, имущественные различия также неизбежны: количество рабочих рук в различных семьях неодинаково, весьма различны здоровье, степень старательности, добросовестности, бережливости, оборотистости и т.п. свойств членов различных семей. Следовательно, эксплуатация – не самоцель, она вторична. Она, с одной стороны, – неизбежное следствие в условиях наличия собственности лишь у части общества, с другой – условие существования лишенных собственности людей.

Таким образом, частная собственность – величайшее изобретение человечества, рано понявшего, что природа не удосужилась преподнести человеку блага на тарелочке с голубой каемочкой. Благ всегда не хватало и не будет хватать. В меру роста народонаселения и убыли богатств природы. Поэтому все учения, выступающие за уничтожение частной собственности – враждебны жизни на Земле. Спасение – в приобщении всех и каждого к владению собственностью. И это возможно. Частная собственность – древо жизни, дающее плод. Коммунизм, как анти-собственническое учение, рубит это дерево, уподобляясь дикарю, таким способом достающего его плод. Задача, следовательно, в том, чтобы научиться доставать плод с этого дерева, не разрушая его.

Цитированный выше Н.Н. Алексеев писал, что понятие собственности не может быть распространено на самого себя и к другим людям¹⁹. Человек не может быть собственником своей рабочей силы, он может быть собственником творения, плода физической или интеллектуальной силы. Отсюда проистекает, к примеру, понятие интеллектуальной собственности и защищающее ее право (авторское). Собственность, как таковая, всегда опредмечивается, принимает вещную форму, иначе она неуловима, недействительна. Нонсенс говорить: руки – моя собственность, голова (способность к мышлению) – моя собственность; они – составные моего тела, моего организма и отчуждены быть не могут. Они могут быть сданы в наем, как и вещные предметы – в аренду. Но вещи могут отчуждаться насовсем, не только на время. А это сущностное свойство собственности, ее определяющее безусловно. Без него нет собственности, как таковой. Следует видеть в вещи человека, а не вещь в человеке.

Собственность, будь то материальная или духовная (интеллектуальная), непосредственно связана с человеком, понимаемым как субъект, творящий себя и мир, будучи для этого наделенным соответствующими средствами. Без собственности человек сам становится "вещью", объектом манипулирования другими себе подобными двуногими, но субъектами. Собственность есть нечто очеловеченное, в которое вложено то, что делает человека личностью. Личность и собственность неразделимы, связь меж ними интимна. С.Л. Франк (1877–1950, русский философ, эмигрант) сравнивает вред от общинного (коллективного) порядка в отношениях с собственностью с вредом от принудительного периодического разрушения семьи и обмена ее членами²⁰. Выдающийся русский мыслитель народник П.Л. Лавров писал: "...собственность есть следствие необходимости, существующей для каждой личности, в каждое мгновение жизни составлять себе особенную, ей принадлежащую сферу средств, почерпнутых из внешнего мира, для своего развития, на которое каждая личность имеет неотъемлемое право"²¹.

Отношение человека к вещам проявляется в обладании с целью распоряжения ими по своему усмотрению в пределах норм, обычаев, законов, принятых в данном обществе. Собственность по своей сути есть социальное, общественное отношение: все люди взаимно обязаны уважать права друг друга на ту или иную вещь, не вмешиваться в его собственнические отношения со своим имуществом, терпеть господство и распоряжение принадлежащими каждому вещами. Как видим, собственность в себе изначально несет свободу ее обладателя, свободу от вмешательства других во взаимоотношения собственника со своими вещами. Из этой экономической свободы проистекают все другие свободы. Собственность – "основа социального статуса личности"²² или, как сказал А.С. Пушкин, "Без денег и свободы нет". Самостоятельность человека возможна лишь тогда, когда человек стоит на собственных ногах, что означает существование, обязанное самому себе. И никому другому. В самостояньи человека, по слову того же Пушкина, "залог величия его". Собственность – это решающее условие сохранения индивидуальности каждого человека, его бытия, его присутствия в этом мире как личности. Самореализация, самоутверждение – принцип жизни всего живого во имя выживания вида. Реализация этой природной заданности осуществляется владением собственностью.


* * *

Собственность подразделяется на общественную и частную. Согласно марксизму, общественная собственность означает социальное равенство людей в их взаимоотношении со средствами производства, при котором единственным критерием присвоения является живой труд; в итоге формируются производственные отношения сотрудничества и взаимопомощи. Частная собственность означает социальное неравенство в их отношении к средствам производства, при котором одни присваивают труд других; в итоге – производственные отношения господства и подчинения. Первая составляет материальную основу единства и солидарности людей (неантагонистическое общество), вторая – разделения людей на враждебные классы с их классовой борьбой (антагонистическое общество). Мне представляется неправильным подразделение собственности на общественную и частную по названным критериям. Я мыслю, что общественная собственность – это та, которая неделима физически или нецелесообразно ее делить по экономическим, экологическим, политическим и иным общественного характера соображениям. А частная собственность – все остальное, все, что может быть присвоено личностью не в ущерб обществу.

Повторюсь: частная собственность есть удел мира, который построен на лишениях и в котором нет абсолютной полноты благ. Коммунистическое учение отрицает частную собственность потому, что считает возможным достижение безграничного, бесконечного количества благ. Это абсолютно утопично. Рано или поздно человечество будет вынуждено лимитировать: 1) свое воспроизводство, 2) воспроизводство материальных благ. По чисто экономическим и экологическим соображениям. Это, во-первых. Во-вторых, главное не в том, о чем я сказал выше. А в том, что при отрицании частной собственности недостижимо изобилие материальных благ, даже, если бы Земля и Космос позволили созидать их бесконечное количество. Не вдаваясь в подробности этой проблемы сейчас (в последующем я к ней еще вернусь), ограничусь цитированием английского писателя Г.К. Честертона: "Невозможно доказать людям, даже считающим себя солью нации и имеющим власть, что они не должны в первую очередь заботиться о собственных интересах, коль скоро это заложено в самой человеческой природе. Предполагая, что они способны на такое, мы одновременно предполагаем, что они больше чем люди, сверхлюди, а это и опасно, и бесполезно". Именно этот интерес каждого в совокупности, в масштабе всего общества и выводит производство на необходимый обществу уровень. В условиях частной собственности, разумеется. А не в условиях господства "общественной" (социалистической) собственности, провоцирующей ничейный интерес.

Исторически главный объект собственности – земля. В русском праве само понятие собственности возникло не ранее XVIII века. До тех пор оно заменялось словами "владение", "вотчина". В русском праве личности, отдельно взятому человеку, отказывалось в безусловной силе присвоения. Присвояемое принадлежало не только тому, кто наложил свою руку на него, но еще Богу и государству. Богу, естественно, для камуфляжа, фактически – государству (тому, кто его представляет).

Почему так? Первопричину я вижу в специфической русской государственности, которая во многом была азиатской. Государство рассматривало в качестве своего раба весь народ, включая и дворянство, которого тоже не хотело делать полным частным собственником земли. Она давалось за службу.

Казалось бы, это – удивительно. Ведь аппарат, осуществляющий государственную власть, это – прямые представители господствующего класса дворян, выходцы из него. Но удивляться нет нужды. Власть – явление самодовлеющее, эгоцентричное. Лица, к ней причастные, руководствуются ее интересами и только. Малейшее отклонение от них ставит их за ее пределами, отвергает их. Государство чем мощнее, прочнее, тем консервативнее и в целом – противонароднее. Для него собственные интересы приоритетны. Потому-то бюрократия имеет возможность формироваться в господствующий класс – параллельный господствующему классу собственников, если он малосилен по материальному и правовому положению. Формирование бюрократии как господствующего класса было форсировано имперскими амбициями государства, особенно Петром I, создавшим огромную казенную промышленность (Военно-промышленный комплекс (ВПК), со временем превратившийся в «государство» в государстве), для управления которой надобно многочисленное чиновничество. И что особенно печально: общество, в котором господствует бюрократия, обречено на уродливое существование без перспектив на радикальные перемены. 150 лет назад француз путешественник и писатель маркиз Астольф де Кюстин (1790–1857), посетив Россию, написал книгу "Николаевская Россия". И что же он увидел в ней? – А то, что и писать-то об этом неудобно. Народ беспредельно угнетен, в армии – невероятное зверство, в администрации террор, в церкви – низкопоклонство и шовинизм, среди знати – лицемерие и ханжество, среди низших классов- невежество и нужда. Страной управляет класс чиновников. «Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. И как это ни парадоксально, самодержец всероссийский часто замечает, что он не так всесилен, как говорят, и с удивлением боится признаться сам себе, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией...»²³. Толпу, именуемую народом, он называет «рабами рабов».

Частная земельная собственность в России появилась в более или менее масштабных размерах только после крестьянской реформы 1861 года. И тогда общинное землевладение с его периодическими переделами было сохранено (фискальные интересы удовлетворялись выжиманием из крестьян налогов методом круговой поруки). Общинные принципы землепользования лежали камнем преткновения даже на пути развития частной феодальной собственности. Огромное количество помещиков вплоть до реформы 1861 г. владело землей совместно, имея общую документацию на "дачу" Генерального межевания. Земельный рынок стал зарождаться лишь после реформы, а в канун первой мировой войны его развитие было лишь в начальной стадии. Принцип частной собственности в России, можно сказать, не утвердился вовсе.

Член Государственного Совета П. Семенов-Тяньшанский, член комиссии по освобождению крестьян, будучи тогда ярым сторонником общины, впоследствии (после начала первой русской революции) признался: "была сделана большая ошибка в 60-х годах: не оценили при крестьянской реформе принципа собственности, увлекшись общинным началом"²⁴. А сам граф С.Ю. Витте [1849–1915; министр финансов (1892–1903), глава царского правительства в 1905–1906 гг.)] говорил так: "Общинное владение есть стадия только известного момента жития народов, с развитием культуры и государственности оно неизбежно должно переходить в индивидуализм – в индивидуальную собственность; если же этот процесс задерживается и, в особенности, искусственно, как это было у нас, то народ и государство хиреет"²⁵. Общинное землепользование дополнялось системой "земских начальников" (с 1889 г.), которые были и судьями, и администраторами, и опекунами крестьянства. (К сведению ностальгирующих сегодня по земствам: по слову того же гр. Витте последние являли собой "режим, напоминающий режим, существовавший до освобождения крестьян от крепостничества, но только тогда хорошие помещики были заинтересованы в благосостоянии своих крестьян, а наемные земские начальники, большей частью прогоревшие дворяне и чиновники без высшего образования, были больше всего заинтересованы в своем содержании"²⁶. Ни время, ни что-нибудь другое не меняет нашу власть. К великому сожалению).

А как обстояли дела на Западе? Прямо противоположно. Там уже на заре цивилизации начался процесс трансформации общины как формы производственного сотрудничества коллектива индивидов в общину как социальную организацию мелких земельных собственников-земледельцев. Крестьянское хозяйство там могло выжить силами одной семьи, благодаря большей урожайности полей, лучших условий для животноводства, возможности почти круглый год, прерываясь всего на 1–2 месяца, вести сельхозработы. Раннее упрочение индивидуального крестьянского хозяйства стимулировало появление частной собственности на землю, активное вовлечение земли в сферу купли-продажи, что вело к концентрации земельной собственности, к формированию крупной феодальной земельной собственности, но не на таких крепостнических, как у нас, основаниях.

Наличие мощного класса собственников не позволило государству стать полновластным хозяином всего и вся, как это случилось в России. Западному типу государственности практически не были свойственны хозяйственно-экономические функции. Роль такого государства даже в создании так называемых всеобщих условий производства (коммуникации, дороги, города, крепости, оборонные заводы и т.д.) всегда была минимальной. Центр тяжести развития всегда был "внизу": в крестьянском хозяйстве, в хозяйстве горожанина-ремесленника, купца; феодальной сеньории и городской коммуне была свойственна максимальная активность их административной, социальной и социокультурной функции. Отсюда проистекает удивительное богатство и разнообразие форм индивидуальной деятельности, бурное развитие культуры, искусства, сравнительно раннее развитие науки. Ориентация на развитие личности и этим все сказано. В отличие от Востока (Россия тож), где личность ничто, а через ничтожество личности и ничтожество коллектива, общества, состоящего из неличностей.