Гачев Г. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 49

записывать постфактум - сам для себя: может, когда

кому и пригодится. Такое записывание и Сократ одоб-

рял: <...Ради развлечения он засеет сады письменности

и станет писать: ведь он, когда пишет, накапливает

запас воспоминаний для себя самого на то время, когда

'Платон. Избранные диалоги. - М.: Художественная

литература, 1965. - С. 248-251.

наступит возраст забвения, да и для всякого, кто пой-

дет по тем же следам: к тому же он сможет полю-

боваться их нежными ростками>.

Так я и записывал: лихорадочно быстро, что успевал

припомнить, опуская подробности, заботясь о геогра-

фии самого мышления в ходе беседы - русло и извивы

его реки на карту нанесть. И поскольку писал я и

припоминал я, мой голос в записи занял непомерно

большое место, заглушая голоса собеседников: не хва-

тило мне и времени, и художественной памяти, чтоб

любовно восстановить речи участников в их характерах

и характерности. Так что получился в итоге суховатый

пересказ, где беседа чуть ли не целиком переплавилась

в монолог.

Открыв эти записи сейчас, почти через два года по-

сле бесед, я понял, что даже в таком суховатом моноло-

гическом пересказе беседы эти общелюбопытны. Оттого

и рискую предлагать их на общий глаз, ум и суд.

Читателю стоило б быть снисходительным к неко-

торым заносам мысли, гипотезам, фантазиям, ибо в воз-

можности прибегать к ним - прелесть живого умо-

зрения: мысли и слова надо воспринимать отчасти как

голоса персонажей в художественном произведении,

видя в них образ мысли, а не однозначный тезис ав-

тора. Так же не придирчивым стоило бы быть читателю

и к некоторым возможным неточностям в моей пере-

даче фактов из быта разных народов, которые упоми-

нали участники бесед.

Не записана здесь последняя беседа <О националь-

ном Эросе>.

Присовокупляю к беседам несколько своих рассуж-

дений, исполненных в таком же жанре - толкования

национальных предметов, обычаев.

Большинство участников наших бесед принадлежало

к представителям восточных народов, и потому разговор

чаще всего шел о вариантах восточных видений мира.

Участники ж наших бесед - вот они:

Мурат Ауэзов - казах, Ораз Дурдыев - туркмен,

Борис Гургулиа - абхаз, Константин Цвинария - аб-

хаз, Джура Бако-заде - таджик, Альгис Бучис - ли-

П л а т о н. Избранные диалоги. - М.: Художественная

литература, 1965. -С. 251.

товец, Белецкий - молдаванин, Михаил Чиремпей -

буковинец.

Это постоянные. Иногда приходили: Болатхан Тай-

жанов - казах, девушка-калмычка, латыш-эстетик и

иные.

Я с ними говорил об этом предприятии издания, и

они против оглашения наших бесед не возражают. Прав-

да, я не смог выверить с ними точность моей передачи

высказываний собеседников, поэтому, если что не так,

заранее прошу у них прощения, и вся вина - на мне, а

им лишь моя признательность за пиры духовные.

Попробую восстановить мое вводное слово на пер-

вой беседе.

<Исходим мы из следующих предпосылок: каждый

народ видит мир особым образом. Зависит это от того

участка мирового бытия, который достался, доверен на

жизнь каждому народу: от особого сочетания перво-

стихий - земли, воды, воздуха, огня, - которое от-

лилось и в составе человека (этническом и духовном),

и в быту, и в слове. История народы меняет, сближает,

перемешивает, однако работает она на добротном, сло-

жившемся тысячелетиями национальном субстрате, и

все изменения суть именно его изменения. Оттого и

история народов своеобразна, и особы в ней извивы

и сочетания общей миру цивилизации и исконно вы-

росшей у народа каждого культуры.

Все это, допустим, так. Но как установить осо-

бенность каждого народа в видении мира? Для этого

надо научиться читать книгу бытия каждого народа,

которая написана на его земле: в горах иль равнинах,

в небе - северное сияние иль убивающий, огненный

столб Шивы, - в воздухе, в воде, в вещах быта, в

языке, в музыке и тд. Я недаром просил вас к первому

занятию почитать Гиппократа, книгу его <О воздухах,

водах и местностях>, на которую меня надоумил Бах-

тин в книге о Рабле. Там как раз прекрасно выво-

дится характер, нрав народов в зависимости от соче-

тания стихий, где он произрастает, как порода расте-

ния, - и, главное, дан прецедент духовно-философ-

ского толкования, казалось бы, только природных яв-

лений. АН нет: нет просто природы как вещества,

она вся сочится смыслами и переливает их в состав

Удастся - почти через тридцать лет. - 27.Х.94 г.

человека, истекая уже его мыслями. Помните у Тют-

чева:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик -

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык...

Но не это трудность - подозревать смысл в суще-

ствах природы, в вещах обихода. Трудность - нау-

читься их читать конкретно. Маркс говорил, что в пред-

метах, созданных трудом человека и окружающих его,

застыла книга человеческой психологии. Так вот: надо

выработать искусство и умение читать эту книгу, и

каждую вещь обихода, и инструменты труда - что они

нам глаголют, какое стихотворение из них шелестит?

Мы и будем заниматься толкованиями - природы, ве-

щей: уяснять, что они нам говорят.

Для этого восстановим в правах древний жанр умо-

зрения. Людям-то искусства - художникам, поэтам -

к нему позволено прибегать - мол, какой с них спрос:

воображение, вымысел, фантазия - все это несерьез-

но и не претендует на истину! Но вершине истины все

равно, как мы до нее добираемся: по уступам и стенкам

горы научно двигаясь и видя только эту гору, или на

вертолете умозрения взлетая и имея возможность

обозреть контекст этого утеса среди долины ровныя,

иль горы в системе Тянь-Шаня. Так что, да будет нам

почтенен ковер-самолет умозрения и отнесемся к нему

всерьез: то не блажь, но инструмент откровения исти-

ны в ее общих очертаниях, а там уж подведите науч-

ный аппарат опытов, доказательств.

Наш предмет - национальный Космос в древнем

смысле - как строй мира, миропорядок: как каждый на-

род из единого мирового бытия, которое выступает в на-

чале как хаос, творит по-своему особый Космос. В каж-

дом Космосе складывается и особый Логос - нацио-

нальное миропонимание, логика. Это - самое тонкое,

до чего нам добраться и постигнуть. Уловимо оно еле. На

верхних этажах духа: поэзия, литература - запутаешь-

ся, не разберешь, где свое, а где уж заемное - перера-

ботанное. Потому нельзя нам начать прямо рассматри-

вать национальный Логос, а нужно его пуповину с нацио-

нальным Космосом восстановить. Последний нам не сам

по себе интересен (как его описывают науки о природе:

география, биология, антропология), но натурфилософ-

ски: именно в его перерастании в национальный Логос,

национальный склад мышления. Так что наш предмет -

национальный Космо-логос.

Нам надо начать работу с рассмотрения и толкова-

ния нижних этажей национальных Космо-логосов: при-

рода, быт, дом, одежда, пища - как из них источа-

ются, как бы сами собой наружу просятся определен-

ные миросозерцательные мысли - каждому у своего

народа уловить их, прочитать и нам доложить. А мы

будем сопоставлять, и в итоге прояснятся каждому и

всем его народа особенности - как реализованные

возможности и вариант бытия мира как целого.

Еще и потому нам следует работать на низовом, так

сказать, этнографическом, уровне, что этот язык вещей

всем очевиден и понятен, тогда как займись мы сразу

поэзией - тут надо язык знать, историю, произведе-

ния, что другим непонятно, неизвестно, и время уйдет

на осведомительство и просветительство, а не на мыш-

ление. Так когда-нибудь и до верхних, собственно ду-

ховных этажей национального Космо-логоса доберемся.

На первую беседу предлагаю: <Низ национального

Космоса>. Это - земля, поверхность, ее склад, во-

ды, реки, леса или степи, горы и к какому направле-

нию умов такой склад бытия предрасполагает>.

Была эта беседа. Потом еще одна: в ней, в частно-

сти, о национальных болезнях говорилось - как о ти-

пичных для данного Космоса аномалиях, то есть что в

нем особенно ложь (нездоровье в плане Логоса уже -

ложь, а в плане морали - зло), и это по-своему от-

теняло нормальный Космос, его невоспаленный строй,

истинное в нем бытие.

Беседа третья

ДОМ

20.1.67 г.

Собеседники - шестеро: Ауэзов Мурат - казах,

Костя - абхаз, Борис - абхаз, Джура - таджик,

Белецкий - молдаванин и я.

Пока ждали - может, еще кто придет, Мурат за-

говорил:

- А вот цвета: в русском мире, очевидно, крас-

ный - главный положительный: <красная девица>,

<красное солнышко>, красный = красивый. А у нас в

Казахстане - белый: белый человек, белое лицо -

хороший человек.

- И у нас в Абхазии - белый.

- А в Китае в театре маска белого цвета - отри-

цательный персонаж.

Я. А я думал, что России присущ белый цвет, и

проглядел, что <красный> - нарицательное слово для

<красивый>. Но что здесь раньше: <красивый> или

<красный>? Если <красивый> - то и при слове <крас-

ный> бесцветная хорошесть имеется в виду: ведь крас-

ный - цвет крови и огня, а нутро в России стыдливо

спрятано.

...Видно, больше никого не будет, а подойдут -

включатся...

Рассудим сегодня о доме - так наметили. Дом -

макет мироздания, национальный Космос в миниатю-

ре. Здесь земля (пол), небо (крыша), страны света

(стены) и т.д. Как мир (природа) - храм, дом Бога,

так дом - храм человека; человек творит дом, как

Бог мир - по своему образу и подобию. Как в на-

шем теле заключена душа и просвечивает сквозь те-

ло, так дом - тело на нас; человек во плоти - как

душа в доме.

Устройство жилища, с одной стороны, есть отпеча-

ток, отражение Космоса: дом строится как схема того,

что человек видит вокруг, так что по дому можно изу-

чать воззрение народа на мир - как он его понимает.

А с другой стороны, дом не готовым берется, а стро-

ится и есть выражение нутра человека, невидимого ус-

тройства его души, проекция сокровенного микрокос-

моса. Значит, дом - обоюдопосредник, как бинокль:

оборотим его на грандиозный мир вокруг - и он пред-

станет в уменьшении, доступным и обозримым для нас.

Обратим его внутрь - оно, невидимое <я>, выступит

в проявлении (как на светочувствительной пластинке)

и увеличении.

Итак, рассудим о доме, обращая внимание на ве-

щество (из чего: камень, дерево и т.д.) и форму.

Ну, начнем с горцев. Давайте.

Кстати, о цветах: еще на первой беседе туркмен Ораз го-

ворил, что в туркменском языке - одно слово для обозначения

синего и зеленого.

Костя (абхаз) описывает: Конус, плетенный из ро-

додендронов - теплый ведь климат, - чтоб продувал-

ся дом. На зиму обмазывается глиной. Пол земляной.

Очаг в центре, дым - в отверстие вверху, в центре...

- А как же в дождь?

- А над отверстием поднята крышечка, так что тяга

под ней - в стороны.

Я. А! это как ноздри. Ведь нос - тоже двускатная

крыша, конек над нашей тягой, оберегает ее от залива.

Вообще, дом - это голова. Ведь голова в нас -

стяжение, макет всего тела: а дом уже тело выражает,

как оно обобщено и абстрагировано в устройстве го-

ловы. Недаром в <Руслане и Людмиле> Голова - как

дом, а русская изба и есть голова под шлемом.

В доме вход - рот. Двери - губы: где раскрыты,

где сжаты. Окна - глаза.

Костя (абхаз). Окон у нас нет, но сквозь щели в

плетеных стенах видно.

Я. Это как поры в теле: через них свет-огонь про-

ходит, но еще не сконцентрировался в глазе-солнце.

Точнее, там, где нет окон - здесь и в юрте, - рот

и глаз совпадают. Это как доглазые животные - ки-

шечно-полостные с одним универсальным, синкретиче-

ским отверстием. Или как младенец родившийся - со-

сет, а еще не видит. То, что пол - земляной, тоже о

втельности земляной говорит.

Вообще тенденция жилища какова? Первое жилье -

пещера (пещерные люди), то есть рот, зев земли, ее

полураскрытая утроба. Пещерные люди - в пазухе

земли, как детеныш кенгуру в сумке. Это еще утроб-

ный период человечества и по жилью. Когда человек

рождается, он выходит голым на Божий свет, на от-

крытое пространство. То же самое и собственно чело-

веческая история, и жизнь начинается с того момента,

когда человек рискнул выйти на открытое ристалище.

И тут же узрел, что он наг и гол. Ведь новорожденное

животное сразу одето шкурой и может ходить. А че-

ловек гол и кожей нежен, и как ему надо добавлять

к себе шкуру - одежду, так и второй слой шкуры -

дом строить, и именно строить. Как первая одежда -

фиговый листок, так первый дом - плоскость (накид-

ка) крыши (из листьев ли, камня на подпорках, шкуры

ли растянутой). Хотя здесь уже различия наступают -

от чего больше оберегаться: от верха (дождя и солнца)

или бока (ветров). Юрта оберегает больше с боков, а

39

вверху - отверстие, А в Африке главное - покров,

уберечься от палящего солнца, а бока открыты, стен

почти нет.

Общая тенденция жилища - вознесение, вавилон-

ский столп - как нынешний городской дом, где чело-

век не на земле, а на голове человека стоит. Притом

есть соответствие между позой человека и устройст-

вом дома. У избы пол поднят над землей, стоит на

камнях, есть и подпол - и недаром здесь человек не

на полу, а на скамье или на стуле сидит. А юрта со-

ответствует сидячей позе кочевников - верхом прямо

на земле. Всякая одноэтажность - село от слова

<сесть> (на землю). Город начинается с двухэтажности:

с отрывом от земли человека-Антея, и возникает мир

искусственных ценностей, цивилизации, к чему и ого-

род городить затеяли.

Борис (абхаз). Это верно про пещеры. Но и у нас

в Грузии были пещерные города -и не в первобыт-

ности, а и в Х веке, когда расцвет цивилизации и уже

христианство. Это, верно, от врагов в горе рыли пе-

щеры, связанные переходами: там и церкви.

Я. Да, но здесь важно направление труда: если

человек равнины строит стены, одевает веществом

пустоты, то жителю гор надо добыть пустоту, по-

лость, а земля и так уже человеческой вертикалью

поднята. Если там город вверх городится над землей,

то здесь город - в утробе земли.

- В Индии тоже пещерные города - <Пещера ты-

сячи будд>...

- А еще на равнине от врагов добавляется ров

перед стенами.

- Ну да - усиливается вертикаль: вверху - через

воздвижение земли, внизу - через опускание пустоты.

Вообще такой пещерный город напоминает муравейник,

а город воздвигаемый - улей.

Борис (абхаз). Самые древние жилища у нас -

дольмены: большой камень - на двух других.

Я. Это пещера, но уже воспроизведенная, повто-

ренная - построенный рот.

Ауэзов. Вот я хотел...

Я. Ну да, давайте перейдем к другим типам жи-

лища - богаче будет сравнение, а потом опять к

горскому жилью вернемся.

Ауэзов. Юрта круглая...

Я. А изба четырехугольная, и <не красна изба уг-

лами, а красна пирогами>, и есть в ней <красный угол>:

кстати, почему святилище в углу, а не в центре или

на фасаде? Раз святилище, значит - <Свет невечер-

ний> - не нуждается в окнах, как ум - светоч под

тьмой черепа - не нуждается в глазах.

Но это - в сторону. Итак, юрта - круглая, и ко-

чевник - круглоголов, а северянин, славянин - с бо-

лее квадратной, угольной головой.

Ауэзов. Юрта круглая, видимо, от равномерной от-

крытости пространства во все стороны и необходимо-

сти быть готовым к нападению с любой стороны. Стро-

ится так. Нижний ряд перекрещивающихся жердей

идет вертикально, как стены, следующий ряд образует

скос, и вверху еще скос.

Я. Ага! В России в избе две грани: стены-щеки и

череп-крыша. Здесь три грани: ближе к шару не только

по сторонам, но и вверху.

Ауэзов (рисует). Юрта покрывается кошмой: войлок

из животного.

Я. Значит, кочевник в юрте - как в шкуре живо-

тного, как в его сумке, за пазухой у своего стада,

Ауэзов. Окон нет. Один вход с пологом.

- Что бы это значило, что окон нет?

Ауэзов. Это, верно, от степи: там ландшафт не диф-

ференцирован, зато каждый звук разносится далеко,

так что из юрты ориентируются по слуху. Если кто

скачет - и по содроганию земли слышно.

Я. Значит, связаны друг с другом сидячая восточная

поза и безоконность - усиливается восприятие коле-

баний земли (прямо туловищем) и воздуха - как у

слепых и даже как глухие слышат телом.

Ауэзов. Даже обычай такой: за пятьдесят шагов от

юрты спешиться, а то стук копыт становится невыно-

симым для слуха.

- Вообще, кому слух, а кому зрение нужны? Пти-

цам зрение - на что им слух: они в открытом про-

странстве, где свет и воздух; а слух нужен кому?..

- Да тем, кто в лесах или в густой, мелко диф-

ференцированной местности.

- Ну да, где воздух заполнен воздвигшейся раз-

нообразной землей - чтобы в ее дебрях не затеряться.

Костя (абхаз). Притча у нас есть: плыли лебедь-

зоркий и бобер-слепой, но с острым слухом - по

извилистой реке. Лебедь за поворотом не увидел охот-

ника и был убит, а бобер заранее услышал его и ныр-

нул под воду.

Ауэзов. Так вот, в юрте при нападении врага все

члены семьи имеют в бою четко определенные функ-

ции: и дети, и старики.

Вообще интересна тактика кочевников в бою. Когда

они нападают на строй оседлого врага, они налетают

волнами: пускают стрелы, а сами тут же врассыпную,

в стороны.

Я. Лучами-радиусами, как шар юрты.

Ауэзов. Вслед вторая волна налетает и тоже рас-

сыпается: заходят с тыла. Я удивился, когда котел

под Сталинградом назвали новшеством военной стра-

тегии. Кочевники именно так, в котлы, и брали про-

тивников.

Я. А! Теперь понятно, почему татаро-монголы били

русских и всех оседлых в открытом поле. Земледельцы

малоподвижны, угловаты (ср. углы избы и всесторон-

ность юрты); когда лицом к лицу - сильны, но кочев-

ники ускользают, вьются вьюном, надо на все стороны

поворачиваться - и тут у земледельцев, привыкших к

четким различениям переда-зада и сторон в простран-

стве, голова идет кругом, они теряют ориентировку -

как в игре, когда, завязав глаза, раскручивают человека

и он должен восстановить направление. Значит, то, что

Blog

Гачев Г. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос