Зарубежная историография военно-морской деятельности СССР в период "холодной войны"
| Вид материала | Автореферат |
СодержаниеАпробация результатов исследования Структура диссертации Основное содержание работы Первый параграф Во втором параграфе В третьем параграфе Четвертый параграф Вторая глава |
- Отечественная историография о роли США в развязывании "холодной войны". Раздел 07., 598.2kb.
- Альманах военной контрразведки (Серия «Спецслужбы России»)/ Выпуск I: «Морской» (Продолжение), 163.92kb.
- Программа: козленко с. И. Программа курса «история отечества XX век» 9 класс. М.; «Русское, 247.68kb.
- Волгоградская Государственная Сельскохозяйственная Академия Описание проекта Название, 88.83kb.
- Оглавление, 168.46kb.
- Правовое обеспечение военно-морской политики Российской Федерации, 191.66kb.
- Административный регламент, 550.99kb.
- Курс: История Отечества Тема Послевоенный мир и восстановление народного хозяйства, 442.98kb.
- Тема: Внешняя политика СССР и начало «холодной войны», 102.24kb.
- Конспект урока истории для 9 «А» класса Тема: «Истоки холодной войны. Военно-политические, 87.4kb.
Апробация результатов исследования состоялась во время участия соискателя в научных конференция и семинарах различного уровня, в том числе: «Двадцать лет перестройке. Эволюция гуманитарного знания». Международный образовательный форум (Москва, 2005 г.), «Конфликты и компромиссы в социокультурном аспекте». Международная научная конференция (Москва, 2006 г.), «Россия-СССР-СНГ: От единства к распаду». Х Всероссийской научно-практическая конференция (Москва, 2006 г.), «Индустриальное наследие». Международная научная конференция (Гусь-Хрустальный, 2006 г.), «Лосевские чтения» Международная ежегодная научно-теоретическая конференция (Новочеркасск, 2006 г.), «Человек и война». Межвузовская научно-практическая конференция (Тольятти, 2007 г.), «Российско-американские отношения в прошлом и настоящем. Образы, мифы, реальность» Международная конференция, посвященной 200-летию установления дипломатических отношений между Россией и США (Москва, 2007 г.), «Россия и мир глазами друг друга: история взаимовосприятия». Всероссийская научная конференция (Москва, 2008 г.) и др. Научный доклад по результатам исследования был представлен на заседании Центра по изучению «холодной войны» Института всеобщей истории РАН (май 2009 г.) Текст диссертационного сочинения был дважды обсужден на заседании кафедры истории России новейшего времени РГГУ и рекомендован к защите.
По теме диссертационного исследования опубликовано 37 научных работ, в том числе десять статей в периодических изданиях, рекомендованных ВАК, две монографии, два сборника документов. Общий объем публикации превышает 120 п.л.
Структура диссертации построена на основе проблемного принципа, что дало возможность поместить в фокус исследовательских усилий ключевую проблематику становления и деятельности зарубежного исследовательского сообщества по изучению советской военно-морской деятельности. Результаты исследования отражены в материале пяти глав, дополненных необходимым введением, заключением и приложениями.
Основное содержание работы
Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, выявляется степень изученности темы, дается определение объекта и предмета исследования, формулируются его цель и задачи, определяются хронологические рамки, дается характеристика источниковой база работы, характеризуются методологические основы исследования и применяемые методы.
В первой главе – «Зарубежная историография военно-морской деятельности СССР, 1945-1991 гг. : динамика, теория, источник, метод» – анализируется динамика зарубежной историографии (на основе изменения ежегодного количества и типологии публикаций в период 1945-1991 гг.), теоретические основы, методологические подходы, состав источниковой базы и развитие методического обеспечения исследовательского процесса.
Первый параграф «Зарубежная историография советской военно-морской деятельности: общие характеристики объекта исследования» содержит анализ факторов ее развития, количественной динамики, состава исследовательского сообщества, формирования различных направлений, сложившихся в процессе изучения, основных форм деятельности исследовательского сообщества.
Становление зарубежной историографии советской военно-морской деятельности происходило одновременно с началом «холодной войны». При этом доминирующим фактором ее развития оставалось восприятие западным сообществом советской военно-морской угрозы, как нового вызова благополучию Запада. В марте 1953 г. первый лорд британского Адмиралтейства Дж.П.Л.Томас (J.P.L. Thomas) признал, что наибольшую потенциальную угрозу для Англии в тот момент представляли советские подводные лодки: «Известия о находящихся в строю 350 советских субмаринах заставляют британцев вспомнить, что адмирал Дёниц, располагая 300 подводными лодками, сумел блокировать Англию во время второй мировой войны».30 По мере дальнейшего роста советской военно-морской мощи, выхода флота СССР за пределы прибрежных морей, восприятие новой угрозы обострялось. В 1969 г. сотрудник Центра стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета (Вашингтон, США) Роберт Килмаркс (Robert A.Kilmarx) отмечал «растущую обеспокоенность, отраженную в речах и статьях многих военных и политических лидеров и представителей нашей судостроительной промышленности, союзов по поводу того, что Советский Союз может превзойти США в военно-морской мощи».31
По мере наращивания гонки вооружений возник новый фактор – на развитие исследований начали влиять внутриполитические обстоятельства, связанные с выделением новых средств на нужды обороны. Сторонники увеличения расходов на флот (в данном случае речь идет, прежде всего, о США) оказались кровно заинтересованы в привлечении дополнительного внимания к советской морской угрозе. На это прямо указывал американский исследователь Томас Бёрнс (Thomas S. Burns). «Пентагон стремится втянуть Конгресс в игры по сравниванию вооружений даже тогда, когда это сравнение некорректно… Затем Конгресс, уверовав в то, что количество советских кораблей есть показатель морской мощи, выделяет больше средств…»32 Не менее действенным фактором развития зарубежной историографии советского флота до конца периода «холодной войны» оставалось стремление предоставить обществу необходимый объем информации о гонке военно-морских вооружений на море с целью обеспечить эффективность связанных с этим дискуссий.
Изучение динамики зарубежных исследований советской военно-морской деятельности в период «холодной войны» позволило выявить наличие двух основных периодов ее развития – 1945 – начало 1970-х гг. и начало 1970-х – начало 1990-х гг., различающихся по ряду важных характеристик. Для определения общих количественных и качественных характеристик развития, была составлена общая база данных, включающая 585 работ всех уровней – от магистерских диссертаций, журнальных статей до докторских диссертаций, монографических исследований и тематических сборников. Анализ полученных результатов позволил выявить девятикратное различие общего числа публикаций по периодам – 90 (15,4%) в 1945-1971 гг. и 495 ед. (84,6%) в 1972-1991 гг. и восьмикратное различие усредненных ежегодных показателей – 3,4 условных публикации для первого периода и 24,7 ед. – для второго.
Начиная с 1972 г., увеличилось не только общее и среднее ежегодное число публикаций, но и количество видов изданий. Если в первый период было опубликовано 13 монографий, посвященных истории советского флота, то в последующий период число монографий выросло до 71 ед., еще более впечатляющей оказалась разница в числе диссертаций, предметом которых были различные аспекты советской военно-морской деятельности – в 1945-1971 гг. – 1 диссертация, в 1972-1991 гг. – 15.33
Исследовательские усилия западного экспертного сообщества фокусировались на трех основных направлениях – изучение процесса создания советской военно-морской мощи, развития военно-морской доктрины, использования советского флота в интересах внешней политики государства. При этом с самого начала исследование советской военно-морской деятельности обрело свой широкий исторический контекст – изучаемое явление рассматривалось как новая историческая попытка продвижении России/СССР в открытый океан, в чем усматривалась историческая аналогия с развитием военно-морской мощи Германии в XX в.
Анализ процесса формирования зарубежной профессиональной корпорации позволил установить, что на протяжении всего изучаемого периода лидирующая роль принадлежала исследователям США. Весьма важную роль в исследованиях советской военно-морской деятельности сыграли специалисты из Англии и Канады. В то же время использование английского языка в качестве основного рабочего позволило сформировать межнациональное исследовательское сообщество, включавшее специалистов из 14 стран, общей численностью свыше 330 человек. (США – 252, Англия – 43, Канада – 6, ФРГ – 7, Франция – 4, Швеция – 4, Норвегия – 4, Дания – 3, Австралия – 2, Япония – 2, Нидерланды – 1, Сингапур – 1, Швейцария – 1 и Исландия – 1). Вовлечению в процесс исследования специалистов разных стран в высшей степени способствовал рост масштаба советской военно-морской деятельности – появление кораблей ВМФ СССР в самых разных частях Мирового океана.
Сложившаяся профессиональная корпорация отличалась повышенной внутренней мобильностью (работа в составе различных организаций разных стран), общностью форм (подготовка тематических сборников, проведение конференций, семинаров, коллоквиумов, дискуссий, реализация исследовательских проектов), большим числом совместных публикаций. Так, если в 1945-1971 гг. была опубликована лишь одна совместная статья двух исследователей США,34 то в 1972-1991 гг. было опубликовано 63 совместные работы разного уровня, соавторами которых являлись от двух до четырех специалистов из разных стран.35
Развитию данного исследовательского сообщества оказалась свойственна общая для западной военной историографии тенденция – перехода в 1970-е гг. лидерства от военных ученых к гражданским. Из общего числа работ, увидевших свет в 1945-1971 гг., 45,6% пришлось на долю гражданских исследователей.36 Во второй период ими было опубликовано уже 64,8% от общего количества работ, посвященных военно-морской деятельности СССР.
Возрастание масштабов научной деятельности гражданских специалистов, включение в исследовательский процесс представителей все большего числа стран привело к качественным изменениям – росту дискуссионности и степени использования источников советского происхождения, что необходимо признать важнейшими характеристиками поступательного развития зарубежной историографии. Как и в случае с другими показателями, разница между первым и вторым периодом очень существенна – в 1945-1971 гг. советские источники использовались лишь в 23,3% работ, в то время как в последующий период их доля выросла до 57,1%. С целью выявления тесноты связи основных показателей зарубежной историографии был проведен корреляционный анализ динамических временных рядов в рамках периода 1945-1991 гг. Выяснилось, что самый высокий уровень корреляционной связи (коэффициент 0,963) был обнаружен между показателями количества работ гражданских исследователей и количеством работ с использованием источников советского происхождения. Очень высок оказался этот же показатель и для работ военных историков – 0,864, что свидетельствовало об устойчивости общей тенденции расширения источниковой базы за счет привлечения советских источников. Корреляционный анализ подтвердил и бóльшую роль гражданских специалистов в ведении дискуссий – коэффициент 0,815 против 0,628 у военных. Однако самая большая теснота связи количества дискуссионных работа была установлена в отношении динамики привлечения советских источников – коэффициент 0,829.
К началу 1970-х гг. в исследовательской практике зарубежной историографии сформировалось три направления, различавшиеся оценками уровня советской военно-морской угрозы: «алармистское» (Эрнст Эллер, Дональд Митчелл, Эдвард Бич, Лоуренс Мартин, Карл Якобсен, Норман Полмар и др.); «скептицистское» (Майкл Макгвайер, Дэвид Фэйрхолл, Роберт Херрик, Ричард Эккли, Эдвард Вегенер, Рокко Паон, Томас Бёрнс и др.); «реалистическое» (Барри Блечман, Джеймс Хессман, Кейт Аллен, Рювен Леопольд, Харлан Уллман и др.)
Успехи профессиональной корпорации в изучении советской военно-морской деятельности, усилия исследовательских организаций привели к тому, что к их услугам начали прибегать различные правительственные учреждения, спонсируя проведение конкретных исследовательских работ. Данная практика, по сути, стала официальным признанием экспертной функции исследовательского сообщества.
Во втором параграфе «Теория и методология исследований истории советского флота "холодной войны"» выявляется теоретическая основа и методологические подходы изучения советской военно-морской деятельности. В развитии теоретико-методологической базы зарубежной историографии советской военно-морской деятельности наблюдается два различных периода. Первый из них (1945 – начало 1970-х гг.) характеризовался явной теоретической «гомогенностью», когда для абсолютного большинства зарубежных исследователей истории российского/советского военно-морского флота «альфой и омегой» служили постулаты геополитической теории Хэлфорда Маккиндера37 и американского историка, адмирала Альфреда Мэхена.38 Более того, им придавалось поистине универсалистское свойство. Известный западногерманский исследователь военно-морской истории Эдвард Вегенер писал по этому поводу: «Мэхен, перечисляя элементы морской мощи… имел ввиду великие морские державы истории – Финикию, Венецию, Голландию и Англию, привязанные к морю самим своим существованием, их процветанием и мощью… Поражение на море означало [для них] упадок, потерю силы или даже вымирание… Наделенная возможностью автаркического существования, Россия могла существовать без моря и без морской силы».39
Второй этап (начало 1970-х гг. – начало 1990-х гг.) стал временем «теоретического надлома» и активных методологических поисков. Наиболее распространенная в 1950-1960-е гг. трактовка идей геополитики, отказывавшая Советскому Союзу в претензиях на статус великой морской державы, вошла в резкое противоречие с масштабными следствиями выхода советского флота в Мировой океан в начале 1970-х гг. Показательной в этом отношении оказалась позиция того же Эдварда Вегенера. Отказывая России и СССР в статусе классической морской державы, западногерманский адмирал, тем не менее, не мог не поделиться сомнениями: «Мы стоим перед загадкой. Советский Союз уже начал масштабные океанографические исследования, уже построил океанский рыболовный флот, уже подготовил огромное количество специалистов в таких сферах как военно-морская архитектура, военно-морская инженерия и т.п.… все эти события, произошедшие после смерти Сталина, можно трактовать как осознанный, систематический поворот от подлинно континентального подхода к океанскому».40
Беспокойство по этому поводу западного сообщества подтолкнуло исследователей к поиску новых интерпретационных моделей, вызвав в свою очередь необычайный расцвет «методологической разноголосицы», продолжавшейся вплоть до начала 1990-х гг. Сторонники новых методологических моделей предлагали интерпретацию традиционных проблем советской военно-морской деятельности на нетрадиционном поле культурологических, междисциплинарных, институциональных и других штудий. Благодаря этому значительно расширилось видение предмета изучения – в фокусе исследовательского интереса оказались проблемы взаимосвязи советского флота и общества – его социальной структуры, культурных традиций и ментальности. Профессор Военно-морской академии США, доктор политических наук Рокко Паон в ходе своего анализа противостояния СССР, Китая и США в Индийском океане пришел к заключению, что «распространенная ранее теория, что СССР имеет психологические ограничения в развит морской мощи в виде "сухопутной ментальности" ныне не может быть принята…»41 Однако несмотря на явное увлечение в 1970-е – 1980-е гг. методологическими новациями большинство исследований советской военно-морской деятельности сохранили верность геополитическим теориям.
В третьем параграфе «Развитие источниковой базы зарубежной историографии советской военно-морской деятельности» раскрывается содержание, структура и динамика источниковой базы исследований. Расширение источниковой базы исследований советской военно-морской деятельности включало три этапа, различающихся объемом привлекаемых источников: первый – 1945 – середина 1950-х гг.; второй этап – середина 1950-х – начало 1970-х гг. и третий – начало 1970-х – начало 1990-х гг.
На протяжении первого из них доступность источников, в первую очередь, советских оставалась чрезвычайно ограниченной, а источниковая база – крайне скудной. Те крупицы достоверной информации о развитии советского флота, которые в этот период удавалось получить западным исследователям, адмирал британского флота Генри Хоран сравнил с «каплями, просочившимися сквозь "железный занавес"».42 В целом до середины 1950-х гг. источниковая база исследований оставалась достаточно скудной. Примером чему может служить докторская диссертация Уолтера Хьюкэла «Эволюция российской и советской морской мощи, 1853-1953», защищенная в Калифорнийском университете в 1953 г. (неопубликованная).43 Автор привлек максимально доступное в тот период количество советских источников, но все же их объем оказался весьма скромным, его основу составили материалы всего лишь четырех периодических изданий – «Правда», «Известия», «Морской сборник», «Красный Флот», немногочисленные доступные публикации документов, сборники советских законов, работы В.И. Ленина и И.В. Сталина.
Значительное расширение источниковой базы произошло лишь в 1970-е гг. благодаря нескольким факторам. В различных комитетах и подкомитетах Конгресса США начинаются периодические слушания, посвященные вопросам морской деятельности СССР, в которых участвуют чиновники министерства обороны, военно-морского министерства и других министерств, а также различные эксперты и аналитики.44 Опубликованные материалы этих слушаний стали доступны исследователями. В 1965 г. публикацию ежегодных сборников документов «White Paper on Defense» начало британское правительство Г. Вильсона. Эти сборники содержали документы по обоснованию расходов правительства на оборону, в т.ч. документы и материалы, характеризующие уровень существующих внешних угроз, среди которых военно-морская угроза СССР занимала важнейшее место.45 В этот же период и несколько позже начинают публикацию аналогичных документов и другие страны Запада.46 Во второй половине 1960-х гг. издание документов, освещающих военно-морскую деятельность СССР, начинает организация Североатлантического договора (НАТО).47 К концу 1980-х – началу 1990-х гг. в распоряжении зарубежных исследователей оказался внушительный комплекс опубликованных документов и материалов. Важнейшую роль в расширении источниковой базы сыграл рост публикаций в советской периодической печати и выход отдельных изданий выступлений политических лидеров СССР, представителей военного и военно-морского руководства, посвященных вопросам военно-морской деятельности.
Показателем объема и уровня доступности источниковой базы зарубежных исследований можно считать монографию доктора Джонатана Хоу «Морская мощь и глобальная политика в ракетную эпоху», где автор использовал 365 различного рода источников, в т.ч. и 104 советских,48 а также трехтомное исследование аналитика Центра военно-морских исследований ВМФ США Роберта Херрика «Предназначение советских военно-морских сил», при подготовке которого автор использовал несколько сот советских источников. Автор подчеркивал, что в его исследовании использовались лишь открытые публикации по военной и военно-морской проблематике, что позволили ему раскрыть такую сложнейшую тему как задачи советских ПЛАРБ в условиях ядерного конфликта супердержав.49
Четвертый параграф первой главы «Зарубежные исследования советской военно-морской деятельности: поиск метода» посвящен анализу развития методического инструментария зарубежной историографии. В развитии методики зарубежной историографии прослеживаются три периода – I период – 1945 – середине 1950-х гг., II – середина 1950-х – начало 1970-х гг., III – начало 1970-х гг.– начало 1990-х гг., различающиеся набором исследовательских методов. На первом этапе, зарубежные специалисты, опираясь на описательный и историко-генетический методы, решали задачи воссоздания картины роста советской морской мощи в послевоенный период. Одновременно сопоставительный анализ состава и тенденций развития советского флота и флотов Англии и США позволял оценить суть и масштаб советской морской угрозы. Примером обстоятельнейшего и весьма продуктивного сопоставительного анализа развития флотов США и СССР в период «холодной войны» является работа бывшего офицера канадских ВМС Найджела Бродо, в которой он сравнивает возможности систем вооружений флотов СССР и стран НАТО.50
Во второй половине 1950-х – начале 1960-х гг. одновременно с расширением объема доступных источников возникли и новые исследовательские задачи – потребовалось найти объяснение качественным изменениям в развитии советской военно-морской деятельности – превращение флота в ракетно-ядерный, росту активности флота в океане. Применение историко-типологического метода потребовало расширения хронологических пределов предмета исследования – военно-морской деятельности России/СССР, и помещение его в контекст европейской и мировой морской истории. Эти приемы позволили зарубежным исследователям выявить в многообразии специфических черт советского «военно-морского ренессанса» набор характеристик, единых для ряда сопоставимых явлений – усиления морской мощи России в XVIII в. и на рубеже XIX-XX вв., роста военно-морского флота Германии в начале ХХ в.
Период 1970-1990-х гг. оказался временем самого активного и широкого поиска новационных методик. Весьма активно зарубежные исследователи использовали модель «этноцентрической проекции», предполагавшей возможность восприятия и оценки противника сквозь призму собственной национальной модели военно-морской деятельности. Несмотря на очевидное «слабое звено» этой модели, когда фрагменты фактического знания (состав флота, приемы его использования, характеристики кораблей и т.д.) «сшиваются» чуждой им национальной логикой, канадский профессор Майкл Макгвайер подчеркивал, что возможности «этноцентрической проекции» «помогают компенсировать нехватку опубликованных материалов как основного источника информации».51 Однако по мере выявления всего масштаба отличий советского «национального подхода» к военно-морской деятельности стала очевидной ограниченность возможностей этой модели.
Порой «этноцентрическая» логика ставила зарубежных исследователей в очевидный тупик. Об одной из таких ситуаций писали профессора британского Королевского военно-морского колледжа (Гринвич) Брайан Ранфт и Джеффри Тилл: «в ходе арабо-израильской войны 1973 г. … возникала опасность эффекта "зеркального отражения", т.е. уверенности, что командование советским флотом думает и действует примерно так же, как и командование западных флотов. В действительности же… западные аналитики должны обратить внимание на то, что Советы совершенно не обязательно видят те же самые вещи, так же как и Запад…»52 Гораздо более успешным оказался опыт обработки количественных данных при исследовании влияния режима прохода через черноморские проливы на действия ВМФ СССР в Средиземном море, при определении возможностей базирования в портах Египта на действия советской эскадры в Средиземном море.53 Американский профессор Джеймс Триттен использовал в качестве ключевого метода контент-анализ текстового массива, выступлений советских политических руководителей в период 1956-1985 гг. с целью выявить область намерений советского руководства по использованию флота в ядерной войне или в условиях ядерного сдерживания.54 Близкую методику применил в своих исследованиях директор отдела советских исследований британской Королевской военной академии Питер Вигор, успешно использовавший семантический анализ для выявления трансформации понятия «господство на море» в среде российских/советских военных руководителей на протяжении ХХ века.55 Широкое применение в зарубежной историографии инновационных исследовательских методик позволило западным специалистам существенно расширить круг исследуемых проблем и обеспечить решение задач изучения советского военного флота периода «холодной войны».
Вторая глава – «Советское военно-морское строительство 1945-1991 гг. в оценках зарубежной историографии» отведена анализу изучения зарубежными историками процесса создания и развития советского флота в период «холодной войны», внимание которых было сосредоточено на проблемах содержания, структуры, факторов, качественной составляющей строительства флота и его национальных особенностей.
В первом параграфе «Строительство советского флота в 1945-1955 гг.: поиск интерпретационной модели» исследуется интерпретация процесса создания морской мощи Советского Союза в первое послевоенное десятилетие. При изучении советского военно-морского строительства первого послевоенного десятилетия внимание зарубежных исследователей привлекло, прежде всего, массовое строительство подводных лодок. В этом усматривалась прямая аналогия с недавней угрозой немецких субмарин, действовавших на морских коммуникациях союзников в Атлантике. Подтверждением тому стала информация об использовании в создании советского подводного флота образцов трофейной техники и привлечении германских специалистов. Исследователь из ФРГ Вильгельм Хаделер подчеркивал размах и специфику «заимствования» этого опыта: «Все, что русские обнаружили… было отправлено в Москву для внимательного исследования… полученная таким образом информация была быстро использована в строительстве новых кораблей».56 В то же время надводные корабли советского флота, построенные в 1945-1956 гг., получили достаточно высокие оценки исследователей, сохранявшиеся, с некоторыми отступлениями, вплоть до начала 1990-х гг.
Во втором параграфе «Создание советского ракетно-ядерного флота, 1955-1975 гг. в отражении новой исследовательской парадигмы западной историографии» изучается трактовка зарубежными исследователями важнейшего периода в развитии советского флота, когда флот СССР вышел в океан и превратился в фактор стратегического значения. Мотивы советского политического руководства в принятии решений о радикальных изменениях в строительстве флота во второй половине 1950-х гг. получили в среде зарубежных исследователей разнообразные варианты интерпретации. Однако уже в 1960-е гг. доминирующим стало объяснение этих мотивов исключительно прагматическими соображениями, преимущественно, экономического или же военно-технического характера. «Путем строительства многочисленных малых кораблей… советский флот избегает больших расходов» – подчеркивал британский исследователь М. Саундерс.57 Проблемой, оказавшейся наиболее сложной для интерпретации и вызвавшей обширную дискуссию среди западных исследователей, стали причины отказа советского руководства от строительства авианосцев. Спектр объяснений был весьма широк – от весьма экзотических (подобно ставке на создание самолетов с ядерным двигателем) до традиционных (продиктованная географией ставка на «малый флот» прибрежного действия). Но и в этом случае верх взяла идея прагматизма, продиктованного, как экономическими соображениями, так и военно-техническими. В целом, и результаты, и уровень строительства ВМФ Советского Союза второй половины 1950-х – начала 1970-х гг. оценивались очень высоко. Более того, успехи СССР в создании современной морской мощи оказались таковы, что в ряде случаев они породили негативные оценки в отношении развития ВМФ США, на фоне которого советский флот являл собой образец инновационного подхода.
Успехи советского военно-морского строительства, ставка на новые технологии дали основания для формирования в среде западных аналитиков концепции «национального пути» развития советского флота. Суть советского национального варианта развития морской силы сводилась к поиску «асимметричной альтернативы», основой которой стал отказа от копирования ушедшего на 50 лет вперед Запада.
Столь грандиозные перемены в военно-морском строительстве и, что не менее важно, очевидное обретение советским флотом своего «национального пути», требовало некоей объяснительной модели. Поначалу зарубежные исследователи обратились к причинам лежащим на поверхности, считая, что «унижение» Карибского кризиса подтолкнуло советское руководство к идее строительства полноценного флота. Однако, позднее, уже в начале 1970-х гг. применение новых исследовательских подходов позволило перейти к новой интерпретационной модели. По мнению зарубежных историков, доминантой строительства советского флота являлись угрозы территории Советского Союза со стороны морской мощи Запада. Во второй половине 1950-х гг. главную из них представляли ударные авианосцы с носителями ядерного оружия на борту, в 1960-е гг. – атомные ракетные подводные лодки. Основой для подобной трактовки послужила методология «реактивной модели» развития советского ВМФ в период «холодной войны». Эта модель развития флота, как подчеркивалось западными исследователями, имела целый ряд недостатков, главным среди которых была невозможность создать универсальную морскую силу, способную полноценно решать весь комплекс задач использования ее как инструмента политики. Часть исследователей, используя возможности институционального подхода, выявила факторное воздействие на строительство флота интересов военно-промышленного комплекса СССР.
На фоне весьма высоких оценок структурных перемен в строительстве советского флота, особенностей его «национального пути» отзывы зарубежных исследователей о качествах кораблей ВМФ СССР выглядят несколько иначе. На протяжении всего периода наблюдалась общая тенденция в оценочных суждениях. Как правило, поначалу оценки и надводных кораблей, и подводных лодок советского флота были довольно высокими (часто – явно завышенными, иногда – почти восторженными), но позже они неизменно сменялись осторожными характеристиками, а затем – критическими выводами, нередко – откровенно негативными. Причины подобной перемены в оценках следует искать в эффекте накопления научного знания, позволявшего со временем подвергать ревизии существующие оценочные модели. Расширившаяся в 1970-е и, особенно, в 1980-е гг. источниковая база позволила зарубежным исследователям более реалистично оценить качества советских кораблей и подводных лодок.
В третьем параграфе «Новые тенденции советского военно-морского строительства, 1975-1991 гг. в трактовке зарубежных исследователей» изучается интерпретация зарубежными исследователями поворота, произошедшего во второй половине 1970-х гг. в советском военно-морском строительстве, что свидетельствовало об отказе от прежней модели строительства флота, принятой Н.С. Хрущевым. Суть его сводилась к началу строительства кораблей нового поколения, отличавшихся увеличенным водоизмещением и универсализацией боевых возможностей. Но при этом сохранялся ряд прежних специфических черт – доминирование подводного флота в структуре строительства, многотипность строящихся кораблей и подводных лодок. Отмечалось, что в 1980-е гг. советское судостроение достигло наивысшего размаха, сохраняя превосходство над Западом по ряду показателей.
В оценках качеств советских кораблей 1970-1980-х гг. наблюдалась та же закономерность – весьма высокие отзывы сразу после появления кораблей новых классов вскоре сменялись умеренными оценками, а затем все чаще доминировали критические суждения. Главные недостатки советских кораблей, отмечаемые зарубежными исследователями, оставались теми же, что и в 1950-1960-е гг. – недостаточные, в сравнении с кораблями западных флотов, условия для действия в удаленных районах океана (стесненные условия размещения экипажа, ограниченные возможности обслуживания корабельных систем и механизмов и т.п.)