Маркьянов Период распада часть 4
| Вид материала | Документы |
- А. Б. Никольский Некоторые аспекты управления Империей, 544.79kb.
- Тема «период «оттепели» в истории ссср». Вариант часть, 352kb.
- Обмен веществ основное жизненное свойство организма, с прекращением обмена веществ, 105.04kb.
- Как разрушали СССР. Часть 1: Перестройка и первая кровь, 354.41kb.
- А. Ю. Послевоенное развитие и причины распада СССР в рамках концепции нового учебник, 335.07kb.
- Тесты 35 курс : история государства и права россии часть Русское государство и право, 674.12kb.
- Примерные программы отдельных учебных предметов Часть 1: 5-6 классы Русский язык, 3749.51kb.
- Содержание: I введение, 407.1kb.
- Н. С. Новосёлова Когда-то сайгаки легкие и красивые антилопы были "внутренним видом",, 147.15kb.
- Закон р/активного распада, 13.34kb.
— Нет… Вы не живете. Твой собственный амер разменял тебя по полтинникам, даже не задумываясь. Послал тебя на смерть. У тебя есть семья, русский?
— Есть. Жена. Дочка… маленькая.
— А он послал тебя на верную смерть.
— Еще неизвестно.
— Все уже известно…
Адам, с переднего сидения обернулся к ним, наставительно поднял палец.
— Русист хуже собаки! Так и норовит укусить, своих, чужих — не важно.
— А ну, выйди! — резко и зло сказал Шамиль
Адам обиделся — чеченца вообще очень легко обидеть, оскорбить, они с трудом подчиняются и до смерти помнят обиду — вышел, хлопнув дверцей.
— Теперь рассказывай — сказал Шамиль — для чего мы должны будем прибыть в Москву? Кто там будет? Кого мы должны будем убить?
— Много кого…
— А конкретно? Кого конкретно? Мы с тобой в одной лодке, русский, тебя предали сейчас, меня — немногим раньше. Кого?
Илья это и так понимал. Они все… преданные, брошенные умирать непонятно ради чего. Они думают, что на разных сторонах баррикад, а на деле же — на одной.
— Кое-каких больших людей.
— Кого?
— Русских. И американцев. Это большие люди. Богатые.
— Американцы? При чем тут американцы? Должен быть кто-то еще кроме американцев, так? Кто еще должен быть, русский?!
Илья сказал.
— Его надо будет убить?
— Да… Его надо будет убить. В Москве помогут… скажут, где и когда он будет. Вот почему нужны снайперы.
— А остальные?
— Тоже… Надо убить всех. Должен быть террор. Они будут в каком-то одном месте… я не знаю в каком. И их всех надо будет убить.
Шамиль Басаев какое-то время сидел на заднем сидении ментовского УАЗа как оглушенный, не в силах поверить в то, что услышал. Его вера уже рухнула, когда под бомбами погибла родня… слишком дешево продал Чечню Дудаев. А сейчас — он понял, что Дудаев продал лично его самого. И всех кто с ним.
— Сиди здесь.
Он вышел из машины.
— Адам. Собирай всех старших!
— … Вот так!
Басаев осмотрел набившихся в каптерку кладовщика боевиков и закончил.
— После того, как мы все это сделаем — нас убьют. Всех убьют, после такого в живых не оставляют. Дудаев продал всех нас русским. Я не собираюсь идти в Москву как баран на бойню.
— Шамиль, но мы должны подчиняться приказам штаба армии Ичкерии! — сказал Адам — мы же солдаты!
Шамиль Басаев оскалился
— Это мы то солдаты?! Мы смертники, штрафбат! Нас бросают на убой!
— Это ради Ичкерии!
— Ты что, совсем осёл, Адам?! Это не ради Ичкерии, это ради Русни! Русисты хотят нашими руками сделать у себя государственный переворот! Алкаш из больницы не вылезает, второго уберем мы — дальше кто?! А Дудаев сделает все, что русисты скажут, он как был их генералом, так им и остался! После того, как мы сделаем все, что сказал генерал, и что нам приказали сделать русисты — никто не останется в живых! Как ты думаешь, для чего нам приказали сделать такое?
— Какая разница, зачем убивать русистов…
— Большая! Ты знаешь, кто придет вместо этих свиней?! Может он прикажет сбросить на Чечню атомную бомбу?! Или возьмет как в сорок четвертом и выселит весь народ?! Ты этого хочешь?
— Русисты не сделают это…
— Отвечаешь?
Под пристальным взглядом Басаева Адам опустил глаза, пробурчал примирительно
— Тогда надо уходить в Ичкерию. Там погибают наши братья!
— Так тебя туда и пустили! Люди генерала убьют тебя на дороге! Если мы не выполним приказ генерала — нас всех убьют!
— Что же тогда делать, Шамиль?
— Делать… — Шамиль по-волчьи оскалился — а ну-ка, Ваха, приведи ко мне русиста.
Осклабившись, Ваха отправился исполнять приказание
— Что ты будешь делать, Шамиль? — спросил темный, кривоногий, переминающийся на месте Темир.
— Сейчас увидите. А ты, Темир, иди к нашим хозяевам и спроси, нельзя ли где достать оружия. Нужны крупнокалиберные пулеметы… хотя бы два, гранатометы. Мы можем заплатить деньгами… настоящими долларами. И надо собрать всех наших, кто здесь лечится… кто готов воевать во славу Аллаха. Нас мало… надо человек сто.
— Хорошо амир.
Привели русиста — Ваха его конвоировал, тыкая в спину автоматным стволом
— Скажи, русский — обратился к нему Басаев — ты где-то здесь служил? Знаешь какие-нибудь города в окрестностях? Только не здесь… в Ростове, Краснодаре… в этих краях.
— Я каждое лето отдыхал здесь у бабушки. В Буденновске.
— Это хорошо… Сможешь провести нас туда? А пока мы едем — ты расскажешь все что знаешь. О генерале. И о том, что он делает. Понял?
Потом, когда начали исследовать состав бандформирования, напавшего на Буденновск — поразились тому, что собственно людей Басаева было десятка два, даже меньше и были снайперы. Остальные — по десятку, по два десятка — из самых разных банформирований, от самых разных полевых командиров, в том числе враждующих друг с другом. Они никогда не отдали бы людей в объединенный отряд, тем более — под командованием Басаева, который свой абхазский отряд угробил в Грозном. Объяснений этому так и не было дано.
Утро 14 июня 1995 года
Буденновск
— Шайтан…
Милиционер, стоящий около патрульной машины на самой окраине Буденновска повелительно махнул жезлом, делая знак остановиться.
— Спокойно… — процедил сквозь зубы Шамиль по-русски — русский, иди, поговори с ними. Если что…
В душной тесноте милицейской канарейки выразительно щелкнул автоматный предохранитель.
Илья Проносов вылез из машины — он был в той же самой милицейской форме, у него было и милицейское удостоверение, и удостоверение сотрудника ФСБ. Ощущая спиной нацеленный на него автомат, он пошел к машине.
— Здорово, старшой… — свойски поздоровался он
Старший лейтенант подозрительно смотрел на него
— Вы откуда, капитан?
— Да с Дагестана, Махачкалинское ГУВД. Приказали колонну конвоировать.
Старшему лейтенанту не понравилось то, что он услышал — неизвестный в милицейской форме явно не владел милицейским слэнгом. Управление или управа — но никак не ГУВД, ни один милиционер в неофициальной обстановке не будет ломать язык, выговаривая это слово.
— Куда следуете?
— В вертолетную часть. Правильно идем?
— Правильно. Но обычно едут другой дорогой, не через город.
— Ну, раз уж свернули. Пропусти, будь другом…
В конце концов — свой есть свой…
— Сейчас поедем.
Едва сдерживая страх, Проносов вернулся в машину, ему под ребра ткнули автоматным стволом.
— Ну?
— Сейчас, поедем. Будет конвой.
— Телефон.
Басаеву передали сотовый телефон, в эти времена он был еще редкостью — размером с полкирпича, с выдвигающейся антенной, солидный.
— Бери. Номер… — Басаев продиктовал номер — как начнется, выскакивай и вали. Будешь тут — если что. Понял?
И, не дожидаясь ответа русиста, приказал.
— Адам, Мага! Ментов валите в первую очередь, наглухо. В живых не оставлять!
Впереди милицейская машина, мигнув мигалками, но, не включая сирены, тронулась с места.
— Поехали!
Вечер 14 июня 1995 года
Подмосковье
Спецобъект, ранее принадлежал Управлению делами ЦК КПСС
Когда профессионалы перестают понимать, в чем цель игры
Они начинают играть в игру ради самой игры.
Наблюдение автора
Захват больницы в Буденновске был неожиданностью, но в тоже время — ожидаемой неожиданностью. Хорошо, что не произошло чего-то неизмеримо худшего, такого, как захват или подрыв атомной электростанции. Потому что если играть с огнем — то рано или поздно ты подожжешь свой дом.
Сверхдержава рухнула, и никто еще не понял, не осознал толком, что осталось вместо нее, что мы строим… разбираем руины или на самом деле что-то строим? Каким будет наш новый дом, для кого и для чего мы его строим? Просто чтобы не было холодно? Или мы хотим построить такой дом, чтобы с верхнего этажа смотреть на звезды? И сколько места будет в этом доме — всем ли хватит?
Сверхдержава рухнула — но люди остались. Те, кто еще несколько лет назад играл совсем в другие игры, для кого пешками были главы государств, а полем игр — целые страны. Советский союз прямо или косвенно контролировать треть мира, свергал одну власть и ставил вместо нее другую, кому помогал, кому воевал. Люди, которые это делали — давно были циниками и прагматиками, уже с годов тридцатых никто даже теоретически не верил в возможность построения коммунизма во всем мире, постепенно игра превратилась в нечто самодостаточное, игру ради самой игры. Если в Испании в конце тридцатых, например, советские военспецы действительно воевали ради возможности того, что еще одна страна, причем страна сильная, территориально великолепно расположенная, имеющая многовековые контакты со всеми странами Латинской Америки станет коммунистической — то ради чего воевали в Афганистане? В Йемене? В Сальвадоре? Ради коммунизма? А вы советских военных советников спросите — хорошо, если услышите в ответ не что-нибудь нецензурное.
И вот сейчас, оказавшись вместо великой державы в кровоточащем ее обрубке, эти люди продолжали игру — они уже не мыслили жизни без игры. Только теперь полем незримой схватки стала собственная Родина…
Человек, чье лицо было известно любому россиянину, кто смотрит телевизор — устало оторвался от экрана установленного в комнате отдыха Sony с большим экраном. На экране показывали бойцов спецназа, под прикрытием бронетранспортера продвигающихся по улице небольшого ставропольского городка, который когда-то носил название Святой Крест.
— Ну? — спросил он стоящего перед ним навытяжку генерала
— Он требует журналистов. Иностранных журналистов… — обреченно сказал генерал — он вышел из-под контроля.
— Долбоебы — тяжело и страшно сказал человек — только в карман грести, водку жрать и баб трахать умеете.
Генерал молча стоял навытяжку
— У него есть семья?
— Никак нет. Масхадов подобрал тех, у кого все погибли, мы же сами просили отряд смертников. Их человек сорок, не больше.
— Такой же долбоеб… Что же у нас за армия такая…
— Мы можем поискать рычаги…
— Хватит. Доискались уже. Пока искать будете — башка с плеч полетит. Что еще он хочет?
— Вывод войск из Чечни. Немедленно.
— Пробовали говорить?
— Пробовали. Наших людей он расстрелял. Ублюдок.
— Это вы ублюдки. Сучье племя…
Генерал молчал
В дверь комнаты отдыха, скромно отделанной карельской березой постучали. Даже не постучали, поскреблись.
— Кто там?! — заорал хозяин кабинета
В дверь просунулся старший группы охраны, у него в руке был аппарат транковой связи.
— Срочно…
— Откуда?
Старший прикрепленный показал глазами наверх.
— Думай, что Деду будем докладывать. И что делать с этим.
— У него нет ничего — сказал генерал — только слова. Все документы, планы — я сжег.
— Если он заговорит… — сказал хозяин кабинета, недобро усмехнувшись — я за твою задницу гроша не дам. У Деда — не дураки работают, один рыжий чего стоит. Ты нас всех в дерьмо окунул — ты и думай, как разгребать…
Человек, известный всей России по экрану телевизора ехал в Кремль, на срочное совещание Совета безопасности. Он сидел на заднем сидении бронированного Мерседеса, сзади и спереди ехали такие же машины. Всего — кортеж этого человека насчитывал семь машин.
Плавно поползло вниз стекло, человек раздраженно взглянул на старшего прикрепленного, который был в курсе всего — работал давно уже не на государство, а на своего закрепленного
[41]
. Хотя… все так перепуталось, что даже прикрепленный, который был в курсе многих очень многих дел — не понимал, когда его закрепленный действует в своих интересах, а когда — в интересах государства. Вот сейчас — интересно, в чьих интересах сейчас он будет разговаривать с Ингушетией?
— Срочно, по спутнику. Оттуда.
Откуда — было понятно и без слов.
— Переключай.
Стекло, отделяющее в Мерседесе задние сидения от передних, снова поползло вверх, отсекая шефа от водительского отсека с les miserables. До Кремля оставалось ехать не более пары километров, им дали зеленую волну.
— Олег Евгеньевич, это…
— Салам, Джохар… — перебил его человек в Мерседесе — как нехорошо ты поступил. Очень нехорошо поступил.
В голосе не было угрозы — но оба собеседника знали, что к чему. На этом уровне не угрожают, на этом уровне приводят приговоры в исполнение. Дудаев, когда соглашался участвовать в игре, сменить генеральскую форму распадающейся, оплеванной, оболганной армии на кресло президента небольшого, никем не признанного, воинственного государства, способного действовать вне рамок международного правового поля — причем как против России, так и в интересах России — это хорошо понимал и осознавал. Прекрасно понимал он и то, для чего понадобилась война — для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране и прийти к власти. Вот только посланные им люди — вышли из-под контроля в последний момент. И отвечать за это должен был он — это тебе не перед народом предвыборные обещанья исполнять.
— Олег Евгеньевич, Аллахом клянусь — сидя в Ингушетии в одной из вилл рядом с новой столицей Магасом закричал в трубку бывший советский генерал — Аллахом клянусь, это не я ему приказал так сделать! Я ему приказал делать то, что скажут твои люди, чтобы смыть позор кровью!
— Аллахом ты перед своими клянись. Я в Аллаха не верю. Ты должен отдать приказ.
— Олег Евгеньевич, он неуправляем! Он расстрелял человека, которого я к нему послал! Он не слушает приказов!
— Тогда молись, Джохар… — сказал человек в Мерседесе — молись, чтобы он молчал. Потому что если он заговорит — ты знаешь, что со всеми с нами будет. И с тобой, Джохар — это случится в первую очередь. Молись…
Вечер 16 июня 1995 года
Буденновск
— Товарищ генерал, принятыми мерами удалось установить, что в больнице находятся примерно сто пятьдесят боевиков и до пятисот заложников, из них как минимум двести — лежачие. Противник подготовил здание к обороне: у него как минимум два крупнокалиберных пулемета, не менее двадцати снайперов. Весь нижний этаж заминирован, как штатными МВС
[42]
, так и самодельными. Там есть баллоны с кислородом, к ним прикреплены гранаты и заряды ВВ. У противника есть гранатометы, обычные и подствольные. За больницей, примерно в семи сотнях метров протекает речка, там заросли камыша. Мы предполагаем, что при штурме план отхода будет такой: подрыв всего, что есть и прорыв к реке, прикрываясь камышами. Не исключен и силовой прорыв при поддержке находящихся в городе сообщников террористов. Оперативный штаб полагает, что при лобовом штурме объекта погибнет до семидесяти процентов заложников и до пятидесяти процентов бойцов штурмовой группы.
— Весь оперативный штаб так полагает?
Генерал недобро смотрел на своих подчиненных.
Никто не осмелился сказать ни да, ни нет — вот потому что у нас и армия сейчас такая. Все боятся — своих, даже больше, чем чужих. В армии не защищают Родину — в армии делают карьеру.
— Что с милицией?
— РОВД практически не существует, по нему нанесли удар из гранатометов. Потери — до пятидесяти процентов личного состава, люди деморализованы.
— Вертолетчики?
— Проводят облеты города в дневное время, заправлены и находятся в готовности-один четыре крокодила и два мишки с группами спецназа — на случай попытки прорыва оцепления или подхода к городу еще одной банды на деблокирование банды Басаева. Но проблема в том, что если и произойдет попытка силового деблокирования — она будет ночью. Вертолеты ночью действовать не могут.
— Черт знает что такое?! — раздраженно сказал генерал — есть вообще какие-то предложения? Или здесь одни интеллектуальные импотенты собрались?
— Взять снайперов… — заговорил сидящий по правую руку от генерала полковник внутренних войск, говорил он равнодушным тоном, будто советуясь сам с собой.
— Что?! Говорите громче!
— Взять снайперов, товарищ генерал — ваших, моих. Прибыла Альфа, там тоже немало снайперов. Поставить вокруг больницы кольцо, пусть ничтожат.
— Тогда они начнут расстреливать заложников.
— Уже расстреливают! Кстати — кого именно они расстреляли?! Кто-то из наших проникал туда? Кого они расстреляли?
— Сведений нет, товарищ генерал — наконец сказал кто-то
— Черт знает что…
В кабинет, превращенный в оперативный штаб, сунулся адъютант
— Товарищ генерал-лейтенант, Москва.
Генерал встал со своего места — толстый, осанистый — недобрым взглядом осмотрел всех собравшихся и вышел.
Все молчали… а что тут говорить…
Ночь на 17 июня 1995 года
Буденновск, больница
— Мы нехорошо сделали, Шамиль — мрачно сказал Адам — Арсанкаевы узнают и будут мстить. У них сильный род, много мужчин.
— Арсанкаевы… — Басаев пнул расстрелянный и уже воняющий труп — это бараны. Они идут за пастухом, куда бы он их не вел. Им наплевать, куда он их ведет — на бойню или на поле. А сам Арсанкаев — национал-предатель и агент ФСБ!
— Но он пришел…
В душной и страшной темноте подвала отчетливо щелкнул предохранитель Стечкина
— Вахид Арсанкаев — национал-предатель и агент ФСБ, который пришел к нам и предложил сдаться. Его послали не Дудаев, а русисты, которые давно завербовали его. Именно из-за таких шакалов как Арсанкаев, шакалов проникших в ряды воинов Аллаха, мы оставили Город и теперь бегаем по горам как дикие звери. Арсанкаев предал Ичкерию, предал свой народ в пользу Русни, ты меня понял?
Ответить Адам не успел — сверху, на втором этаже больницы, басисто застучал ДШК, горохом сыпанули автоматы.
— Штурм! Русисты идут!
— Готовь тут все к подрыву! Пусть этого расстрелянного шакала русских засыплет здесь! — Басаев побежал наверх
— Аллах Акбар!
Дауд, поставив на широкий подоконник заложницу-медсестру заставил ее расставить пошире ноги, поставил между ее ног пулемет и вел огонь по перебегающим от укрытия к укрытию русистам, толстым от надетой на них брони и с тяжелыми шлемами. Он стрелял и видел, что попадает. Только вот русисты не падали — они бежали дальше.
— Аллах!!! Сучка, тебе нравится?! Смотри, как я…
Договорить Дауд не успел — пуля, пущенная снайпером Альфы с четырехсот с лишним метров, ударила Дауда в грудь, пролетев как раз между ног заложницы. Обливаясь кровью — бронежилет пулю не задержал — Дауд полетел на пол, на него упал пулемет, а на пулемет и Дауда — потерявшая создание заложница.
— Стойте тут, сучки! Стойте, пока вас не убьют! Мрази… Это ваши мужики! Они вас трахали, а теперь хотят вас убить. Они стреляют в вас. Кричите, чтобы они перестали стрелять! Кричите, ну!
Инга, снайпер армии Республики Ичкерии, получившая орден Честь нации за убийства русских солдат в Грозном чувствовала, что вот-вот выйдет из-под контроля. В таком состоянии, в каком была она — стрелять было нельзя, но тут было совсем близко. Свою позицию она оборудовала в кабинете, привязала к карнизу за руки врачиху и беременную русскую суку, сама обустроила позицию между ними, на врачебном столе. Какая это была охота! В Грозном они развлекались тем, что подстреливали солдата, а потом выбивали тех, кто пытался прийти ему на помощь. У них в отряде была Маша, латышка, но с русским именем, ее изнасиловали русские варвары, когда Латвия была еще под пятой русистов и она не могла иметь детей. Поэтому она всегда, когда была такая возможность — била в пах. Машу — они часто работали вместе, даже помогали друг другу расслабиться (а с кем еще? Амеров, которые знали, как вести себя с женщиной было мало, а эти… в своей жизни только коз и трахали) — убили русисты-снайперы в районе библиотеки, бои там шли три дня и она сама там едва не погибла, когда подошел спецназ ГРУ. С Машей они и впрямь были родственными душами, Маша после того, что с ней случилось, стала лесбиянкой, а Инга была бисексуалкой, спала с женщинами, когда не было подходящих мужиков. От Шамиля хотя бы не пахло так, как от этих… в конце концов, она не такая подстилка, как Анка-Пулеметчица, она себя ценит и перед каждым не расстелится. Хотя сейчас… если бы была возможность, она бы отдалась любому… даже тому прыщавому уроду, который ее глазами по все дыры уже…
Инга хихикнула — и снова прильнула к прицелу. Главное — не торопиться и русист сам придет под пулю.
В пятистах метрах от этого проклятого врачебного кабинета, на крыше лежал, истекая потом, майор Сычев из специального подразделения снайперов, приписанного сейчас к пятьдесят восьмой армии и спешно переброшенного сюда. Он искал цель… очередную, неторопливо и несуетно. То, что происходило вокруг — жара, мухи, пули… его ничуть не беспокоило.
Майор Сычев, ныне — снайпер-инструктор, тогда еще был снайпером второй категории — начинал в Афганистане. Но и со своей второй категорией он выцелил одного ублюдка и снял его первым же выстрелом с девятисот метров. Потом были Таджикистан и Чечня… и тут он уже учил пацанов, призывных, б…ь, пацанов — как им воевать с опытными профессионалами-снайперами, которых в Грозный на кровь слетелись десятки.
Особенно страшно было в районе библиотеки. Пехота топталась там трое суток, пока не появились спецназ ГРУ и снайперы. Снайперская дуэль длилась шестнадцать часов, погибли четверо русских снайперов, а сколько погибло снайперов чеченских — никто не считал. Тогда-то они одними из первых в разрушенном здании библиотеки нашли мертвую снайпершу, молодую и светловолосую. У нее было спокойное лицо спящего человека — это, несмотря на изорванное осколками гранаты тело — и снайперская винтовка, на прикладе которой насчитали двадцать две зарубки. В карманах — американские доллары.