Этот совсекретный материал, не вошедший по цензурным соображениям в мемуары маршала Г

Вид материала

Документы

Содержание Не был ли обломов коммунистом? Помни о смерти Жил в стране советской несоветский человек Человек коммунизма В туалет по паспорту

Подобный материал:

• Краткое содержание по трагедии "Борис Годунов", 69.69kb.
• Превращение хана в, 358.04kb.
• Кангина Татьяна Сигизмундовна, учитель начальных классов моу «Средняя общеобразовательная, 19.11kb.
• Заказ №841/08 проект, 374kb.
• Монтгомери Б. Мемуары фельдмаршала. , 4303.33kb.
• Маршала Советского Союза Г. К. Жукова публичный доклад, 483.09kb.
• Октябрь 1957 года: политический расстрел маршала Жукова, 99.42kb.
• А. В. Погорелов «Геометрия 10 11» Этот учебник, 79.93kb.
• Методические рекомендации студентам, 215.81kb.
• Пэт-упаковка (коротко о сырьевой базе), 24.26kb.

Поскольку поцелуй является неотъемлемой частью секса, почему же тогда мужчины целуются между собой азартно и взасос? Как противно нам теперь смотреть на документальные кинокадры, когда Брежнев многократно лобзается с каким-нибудь членом ЦК или зарубежным гостем своего ранга. Пожалуй, брежневский поцелуй стал в свое время эталоном, как бы обязательным ритуалом мужских встреч, и многие, даже мелкие советские номенклатурщики, подражали ему и, подобно артистам, тренировались этому искусству тайно перед зеркалом. Тогда подражали не только брежневскому поцелую, но и его больному голосу.

Конечно, горожане привыкли к этим поцелуям, но вот деревенские, особенно татары, где однополые поцелуи считаются диковинкой, доходили до тошноты, когда на каких-то мероприятиях приходилось невольно целоваться. Мужчины в этих случаях выглядят гомосексуалистами, а женщины — лесбиянками. В татарских деревнях не принято целоваться не только мужчине с мужчиной, но и женщине с женщиной, брату с сестрой, матери с сыном, отцу с дочкой. Эти вещи не запрещены никакими официальными законами, но, видимо, отторгает их, как инородное тело, сама вековая татарская традиция—ведь как нам известно, поцелуй—это преддверие секса. Поэтому нормой считается поцелуй парня с девушкой, мужа с женой и любовника с любовницей. Однако от этих естественных ограничений нисколько не снижаются родственные чувства в татарских семьях—они настолько прочны и не нуждаются ни в каких лобзаниях и ежедневных клятвах родного сына в любви к матери. Это само собой разумеющиеся вещи заложены в генетическом коде организма. Но сила сексуальной энергии настолько велика (это обусловлено природой, чтобы в любых ситуациях не прекращался род человеческий), что в момент лобзания взрослого сына с приятной молодой мамой вполне может разрушаться родственная генетическая стена и они, забывая обо всем, могут вступить в половой контакт. Таких примеров, оказывается, в мире много, и мы не знали о них лишь из-за 70-летнего отсутствия гласности. Сексуальную энергию могут преодолеть разве что такие мифические чекисты, как Штирлиц. Поцелуй—дело не шуточное, он может разрушить не только генетическую родственную стену, но и прочную Берлинскую. Стоило Горбачеву организовать чартерные поцелуи с западными и восточными немцами — и стены Берлинской как не бывало.

Хотя сейчас во всем мире пытаются оправдать гомосексуализм и лесбиянство, ссылаясь на психофизиологические особенности организма, но трудно поверить этому, ибо человек изначально создан разнополым. Но, на мой взгляд, это просто-напросто половое извращение, истоки которого лежат именно в однополом поцелуе. Доказательством тому являются чисто татарские деревни, где, пожалуй, нет ни одной лесбиянки и ни одного «голубого». Если по случайности появится там какой-то заезжий извращенец, то он завтра же повесится от стыда или исчезнет навсегда. Однако бывают в татарских деревнях импотенты или гермафродиты — о них все знают, но никто их не оскорбляет, потому что эти пороки врожденные. Они тихо-мирно проживают свою жизнь в одиночестве, как монахи, не причиняя вреда никому. Даже мойщик трупа, который явно прикасается к разнополым органам гермафродита, не расскажет об этом никому и унесет эту тайну с собой в могилу.

НЕ БЫЛ ЛИ ОБЛОМОВ КОММУНИСТОМ?

Илья Ильич был человеком идеальным. Он не пил, не курил и баб не любил — словом, вполне мог бы сыграть образ чекиста или партработника в лучших советских кинофильмах. Своим моральным обликом Обломов удивительно похож на современного положительного героя произведений соцреализма. Подобно выдающемуся чекисту Штирлицу, бывало, Ильич тосковал даже по Родине.

Некоторые могут возразить этому поразительному сходству, мотивируя тем, что, дескать, Обломов только спал и не приносил обществу никакой пользы, а строители коммунистического общества трудились в поте лица, даже зачастую умирали на посту от инфаркта.

При поверхностном рассуждении будто бы такое возражение вполне логично. Но если, смотреть в корень, то и Обломов, который ничего не делал, и строитель коммунизма, который работал на износ, по сути, никакой пользы обществу не приносили. Разница между ними лишь в том, что Обломов своим существованием не приносил обществу ни пользы, ни вреда, а вот строитель коммунизма своим кропотливым трудом приносил больше вреда, чем пользы.

Непонятно, почему же не любят коммунисты своего близнеца Обломова? Они даже употребляют «обломовщину» как ругательное слово.

ПОМНИ О СМЕРТИ

Человек и рождается, и умирает не по своей воле. Между тем, все человечество издавна печется о правах человека, не говоря ни слова о своем невольном рождении и невольной смерти. Однако невольное рождение человека как-то еще оправдывается, ибо не у кого спрашивать, хочет ли он родиться или нет, а вот перед смертью неплохо бы, с точки зрения прав человека, поинтересоваться о его согласии на смерть.

Такое бесправие продолжалось целые эпохи и сравнительно недавно, лишь с возникновением богов и первобытных верований, люди начали валить этот грех на абсолютно невинного Бога: говорят, Бог дал и Бог взял. Спрашивается, почему же Бог дает миру столь много человекоподобных «даунов» и других абсолютно неизлечимых больных, а вместо того, чтобы забрать их обратно, он дарит им долгие годы бессмысленной мучительной жизни? Они с удовольствием отдали бы Богу душу, но он почему-то не хочет взять их к себе, а, напротив, забирает здоровых и молодых, которым жить бы да радоваться. Узаконенная научная эвтаназия должна, наконец, исправить эту Божью ошибку, за что наверняка эти несчастные поблагодарили бы не только науку, но и принимавших гуманное решение парламентариев.

А ведь в старину бабки-повитухи частенько помогали Богу в этом, в прямом и переносном смысле, «грязном деле». Убедившись в появлении на свет неисправимого урода, повитухи, живущие по библейскому закону «не убий», моментально и безболезненно умертвляли его, одновременно прося прощение у Бога. Повитушная эвтаназия исполнялась аккуратно, и роженица, как правило, не замечала, что она, повитуха, там делает, а если бы заметила, то, наверняка, поблагодарила бы бабку, ибо бабки-эвтаназы почти не ошибались. Как ни странно, люди боялись Бога даже тогда, когда исправляли фактически его же ошибку.

Подобный страх перед Богом сравним лишь со страхом советского народа перед Сталиным. Исправляя почти неисправимую ошибку самого Сталина, допущенную в 1941 году, советские бойцы погибали на фронтах с именем Сталина, как камикадзе, а сотни матросовцев закрывали амбразуры грудью, выполняя самый эффективный приказ войны, создававший иллюзию массового героизма и самопожертвования, ибо закрывать амбразуру обыкновенной солдатской телогрейкой или шинелью ничем не хуже, чем закрывать грудью.

В очень далекие времена, когда еще не было Бога, по всей вероятности, люди жили на земле, как все живые существа, по законам природы. Сильный пожирал слабого без всякого осуждения окружающих и ленивые племена, чтобы не бегать сутками за мамонтом или буйволом, убивали слабых и поедали их. Когда людоедство приняло массовый характер, более разумные люди выдумали всесильного и всемогущего Бога, а потом и благородные заповеди типа «не убий», «не кради» и т. д. С тех времен люди перестали открыто и беспричинно убивать друг друга, и в этом отношении Бог и религия сыграли свою огромную позитивную роль.

С развитием человеческого мозга становилось все больше и больше атеистов на земле и уже в XIX веке в России родились такие ярые безбожники как Ленин, Горький, Маяковский и многие другие влиятельные лидеры. Поскольку Бог никого практически не наказывал, а лишь пугал наказанием, большинство населения вовсе не боялось Бога. Большевики во главе с Лениным, чувствуя слабину религиозной философии, где господствовала заповедь «не убий», создали после октябрьской революции свою новую религию — диктатуру пролетариата, которая в отличие от Бога не только пугала, а беспощадно расстреливала без суда и следствия. Советская власть, основанная на диктатуре пролетариата, разом отменила и Бога, и религию, и повитух. Слова «эвтаназия» нет даже в Большой Советской энциклопедии (БСЭ), нет ее и в советском энциклопедическом словаре медицинских терминов. Выходит, советская медицина уделяет очень малое внимание на эвтаназию, поскольку она несовместима с клятвой советского врача (клятва Гиппократа), которую принимает каждый выпускник мединститута. К сожалению, клятва Гиппократа сочинялась в свое время тоже религиозными людьми и в ней заповедь «не убий» была учтена, хотя, если хорошенько подумать, право врача на безболезненное умерщвление по личной просьбе безнадежного больного лишь украсило бы эту клятву.

Как ни странно, в отрицании эвтаназии сошлись такие антагонисты, как религия и атеизм, подобно тому, как в 40-х годах нашли общий язык в интересах раздела Европы фашисты и коммунисты. Если провести референдум по вопросу узаконивания эвтаназии, то основными противниками ее оказались бы коммунисты, фашисты и религиозные фанатики. Потому что все они диктаторы— им нужно очень много пушечного мяса для войны и, по их мнению, человек должен умирать по воле властей, а не по своей.

Неоценимую услугу оказала бы эвтаназия не только 500-граммовым уродорожденным, но и мучающимся десятки лет в постели взрослым, многие из которых умоляют родных и близких, чтобы кто-нибудь и как-нибудь умертвил их. Окружающие вполне сочувствуют им, но помочь не могут, потому что у нас эвтаназия запрещена законом. Причем запрещена она, как всегда, под видом гуманности. О какой гуманности можно говорить, если человека насильно заставляют жить и долгие годы страдать от мучительных болей, зная о том, что только смерть может избавить его от этих страданий?! Ведь полноправный человек должен же иметь право на добровольную смерть.

Пожалуй, не стоит вынимать человека из петли, если он надел ее сам, ведь надеть петлю на собственную шею невыносимо трудно, а резать горло собственными руками еще труднее. Распоряжаться своей жизнью человек должен сам — он имеет на это право.

Эвтаназия — лучшая форма заботы о беспредельно уставших от жизни, жаждущих смерти стариках и безнадежно прикованных больных. Зная о Положении по эвтаназии, человек не будет опасаться неизбежной беспомощной старости и мучительной продолжительной болезни — она даст ему радостно прожить свою, отведенную природой, активную жизнь.

ЖИЛ В СТРАНЕ СОВЕТСКОЙ НЕСОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК

Всю сознательную жизнь я завидовал тем киноперсонажам, которые щеголяли в изящных мужских халатах с переливающимся велюровым воротником и шелковым ленточным поясочком. И вот, уже в зрелом возрасте, в годы интенсивного вымирания маразматических генсеков, я надумал осуществить свою давнюю мечту. С этой целью в течение недели обошел все промтоварные магазины города и, твердо убедившись, что в советских магазинах продают только женские халаты, решил заказать себе халат в ателье. Но, как известно, в те времена было нельзя и то, что можно. Оказалось, что материала для мужских халатов в магазинах тоже не существует. Но голь на выдумки хитра: добрые продавцы посоветовали достать по блату махровые простыни или дефицитные в те времена детские одеяла. Махровые простыни я видел только в кино, а детские одеяла в магазинах были, но их продавали по талонам тем, у кого имелись младенцы. Советская система была устроена так, что даже самый честный человек временами превращался в вора или мошенника. И я тоже соблазнился, заинтересовав материально некоторых мам, приобретавших в «Детском мире» пеленки по талонам. Купил 5 детских одеял и, от радости, мурлыкая марш физкультурников, побежал в ближайшее ателье. Но не тут-то было — там не захотели браться за такое новое для них дело. Побывав во всех городских мастерских индпошива и ателье, я убедился, что мужские халаты никто никогда не заказывал и потому нет таких специалистов и даже нет прейскуранта для пошива. С этим вопросом я дошел до Минбыта и, к моему глубокому огорчению, получил подтверждение.

Оказавшись в дурацком положении, я попытался вернуть одеяла в магазин, но из-за правил советской торговли ничего у меня, разумеется, не вышло. А продавать дефицитный товар возле магазина в советские времена было рискованно

И я, пожертвовав своим выходным днем, в очередное воскресенье потащил эти одеяла на барахолку, расположенную за городом. Были это андроповские времена, когда устраивали милицейские облавы не только на рынках и в магазинах, но и в общественных туалетах. Я, никак не сумевший приспособиться к советскому образу жизни советский человек, был схвачен переодетым сотрудником ОБХСС сразу же на подходе к барахолке, так как нес свой товар открыто с болтавшимися на нем магазинными бирками. Сотрудник ОБХСС, забрав мои одеяла, чтобы я не сбежал с товаром, повел меня к милицейскому дому, расположенному в центре барахолки, а я шел сзади и на ходу строил планы, как выкрутиться. Если бы рассказал правду о моей халатной затее, то никто бы не поверил: мужской халат — это ведь было что-то из разряда не нашей жизни. Меня могли бы счесть шизиком и отправить в психушку. Подобные мрачные мысли придали мне смелости, и я шмыгнул в толпу.

Вечером того же дня и еще несколько дней мы дома не отходили от телеэкрана: показывали пойманных спекулянтов. Оказывается, на этой крупной барахолке милиционеров было больше, чем спекулянтов, и несчастных снимали с помощью прекрасной, тогда еще никому не доступной японской видеотехники. Среди плакавших арестованных были в основном студентки, зарабатывавшие на жизнь перепродажей дешевых карандашей для наведения теней. О моих детских одеялах местное телерадио молчало. Однако в эти дни провели облаву в «Детском мире», спекулянтов там не нашли, но увезли в милицейский участок в трех «Икарусах» сотню госбюджетников, шлявшихся по магазинам в рабочее время.

Я сидел у телевизора счастливый: вожделенного халата у меня не будет, но ведь и в психушку не посадили! И даже не показали по телевизору как мошенника! Как хорошо...

МАТЕРЩИННИКИ

Теперь, когда немного рассеялась коммунистическая иллюзия о нерушимой дружбе народов СССР, мы, едва уцелевшие от генетических сдвигов нацмены, начали потихоньку приходить в себя и наконец-то узнали, кто мы и откуда.

К сожалению, наш старший брат оказался вовсе не родным братом, а мать наша тоже была, оказывается, лишь мачехой, хотя мы ее называли Родиной и даже отдавали за не жизнь. Пожалуй, она была мачехой не только нам, нацменам, но и нашему старшему брату, ибо ни один народ мира не ругает свою родную мать так сочно, как он. В самом деле, разве родная мать будет выбрасывать своих детей в чужие страны, строго запрещая им возвращаться даже в надежно запаянном цинковом гробу!

По части матершины мы, нацмены, оказались смышлеными братишками и материмся ныне не хуже своего старшего брата. Причем русский мат стал связующим термином межнационального общения и употребляется в любых уголках СНГ от Камчатки до Прибалтики натурально, без всякого перевода. Как говорится, держава распалась — наследство осталось. Обратите внимание на детишек национальных республик, играющих во дворах многоэтажек. Судя по лицам, многие из них нацмены, но разговаривают по-русски, вперемешку с матом. А когда мы проходим мимо группы подростков, сидящих на лавочке и глотающих пиво, нам приходится, опустив глаза, ускорять шаги, чтобы поскорее выйти из зоны сплошного мата. Хотя мы стараемся, по силе возможности, осуждать матершинников, но мат живуч и всесилен, как марксово учение.

Между прочим, однажды, будучи в эмиграции, уже ставший лауреатом Нобелевской премии по литературе Иван Бунин ехал в такси на какое-то срочное заседание. Вдруг на улице образовалась пробка, и расстроенный Бунин, взглянув на часы, начал громко материться, видимо, считая сидящего рядом шофера нерусским. Но сочный русский мат вывел из терпения водителя, и он спросил Бунина: «Кто вас учил этому отвратительному слову?» — «Российская Академия словесности», — ответил Бунин, членом которой он и был в свое время.

Теперь об отце всех народов. В общем-то, говорить нечего — он вошел в историю навечно как чемпион мира по числу детоубийств. Здесь наша глупость переходит всякие границы: одно убийство мы считаем преступлением, а убийство миллионов — ошибкой. Прямо-таки смешно. Удивительно добрыми оказались мы детьми, ведь отец наш морил своих невинных детей голодом, холодом, изнурительным трудом, заточал в бессрочные психушки и тюрьмы, а мы, несмотря на это, ходили с его именем в атаку. Нас, пожалуй, наказал Бог, научив подставлять щеки поочередно, чтобы было удобно наносить по ним удары.

Анализируя наше происхождение, можно прийти к выводу, что все мы, старшие и младшие братья — выходцы из неблагополучной семьи, а такие семьи, как правило, распадаются рано или поздно. Частенько они распадаются даже трагически, и как раз распад СССР можно отнести к этому разряду. Обвинять в этом Горбачева и Ельцина не стоит, ибо они оказались просто-напросто более разумными среди нас детьми и лишь ускорили этот распад, чтобы будущие поколения росли и воспитывались в нормальной и благополучной обстановке. Ведь непростительно разумному человеку продолжать строить коммунизм и после того, как наш 70-летний трагический опыт доказал несостоятельность марксистско-ленинской идеологии. Об этом должны помнить не только мы, пострадавшие обитатели одной шестой части земли, но и все страны, в том числе Куба и Северная Корея.

ЧЕЛОВЕК КОММУНИЗМА

Я позволил себе пофантазировать на тему о том, что стало бы с миром, если бы всюду победил коммунизм.

Итак, коммунизм на Земле построен и новый человек создан. Люди коммунистического общества по своему образу жизни постепенно приблизились к животным. Они стали менее разговорчивыми, а улыбаться перестали совсем. Морды у них вытянулись, как у лошади, глаза стали безразличными, как у барана. А народы СССР, которые на целое столетие раньше других приступили к строительству коммунизма, начали обрастать легким пухом и, сидя на лужайке, по-обезьяньи щипать траву.

Не зря, видимо, когда-то Ч. Дарвина соотечественники нарисовали с обезьяньей головой, когда он выдумал теорию эволюции и провозгласил, что все люди произошли от обезьян. Очевидно, карикатуристы оказались более дальновидными и имели в виду эволюцию «человек—обезьяна», а не «обезьяна—человек», как предполагал Дарвин. Если эволюция «обезьяна-человек» произошла за миллионы лет, то коммунизм, как «прогрессивное» общество, совершил такую же эволюцию, но только в обратную сторону — «человек—обезьяна» за каких-то 200 лет.

Узнав о пушистом и тайно от других собратьев щиплющем траву человеке, Коммунистическое правительство Земли весьма заинтересовалось этим явлением и, не веря своим глазам и телеэкрану, приказало представителю КГБ привезти одного из таких людей в Москву под секретным конвоем. Для этой цели была изготовлена специальная будка из прозрачного бронестекла.

Глава Коммунистического правительства Земли, погладив пух привезенного к нему человека и накормив обыкновенной соломой, поцеловал его грязный лоб и впервые в жизни заплакал по-человечески.

Хотя пушистый человек выглядел весьма неприятно и бормотал непонятные слова, многочисленная свита по очереди поцеловала Пушистого и единодушно рыдала до тех пор, пока Глава не остановил массовое слезопролитие жестом руки.

Это знаменитый день вошел в историю коммунизма, как величайшая дата номер один. Действительно, здесь нельзя было не рыдать. Наконец-то создан принципиально новый человек, к чему стремились коммунисты в течение нескольких веков. Да, это был настоящий триумф марксизма-ленинизма, его идеологии. Ведь этому новому человеку не требуется ни одежды, ни хлеба. А в перспективе он должен будет потерять и дар речи. Это же великолепно! Понимать— понимает, но возражать не может. По сути дела — это образ настоящего двуногого животного, у которого качества, полученные от дрессировки, стали передаваться через гены, скажем, как врожденная чахотка.

И все-таки отдельные люди никак не обрастали пухом, не ели траву и, главное, не теряли дара речи. Таким людям не давали ни хлеба, ни одежды, и они без всякого вмешательства властей вымирали от голода и холода, завидуя тем счастливым, кто уже оброс плотной теплой шерстью, со вкусом щипал траву и не разговаривал. Это уже был не только естественный, но и коммунистический отбор людей, сулящих Коммунистическому правительству Земли бессмертие.

В ТУАЛЕТ ПО ПАСПОРТУ

Я часто возражал своему отцу, когда он убеждал меня в том, что во избежание неприятностей паспорт должен находиться всегда при тебе, если даже ты просто прогуливаешься у своего родного дома. Хотя мой отец за свою нелегкую жизнь много испытал неприятностей с этим документом, все-таки я не носил паспорт в кармане, а старался хранить его в более надежном месте.

Однажды, приехав в Москву за колбасой, я очутился в весьма нелепом положении как раз из-за паспорта. Представляете, я «попался» в общественном туалете Казанского вокзала столицы. Вроде бы туалет и паспорт не совместимы. Но я «попался» именно в туалете, а не где-нибудь у буфета или в ресторане. Причем не хулиганил, не распивал спиртного, а лишь аккуратно исполнял свои естественные надобности без малейшего нарушения общественного порядка. Порядочные люди перед посадкой на поезд заходят для облегчения души в ресторан, а я, дурак, для облегчения тела пошел в туалет.

Дело в том, что по какой-то неизвестной причине (возможно, по учебной тревоге) в это время устроили облаву в туалете, где очередь была не меньше, чем за водкой в недавние времена, а мой паспорт, как на грех, оказался в камере хранения вместе с вещами. Мужской туалет Казанского вокзала Москвы был оцеплен со всех сторон, дружинники под командованием кадровых офицеров проверяли паспорта даже у тех, кто не мог прервать свое занятие. Пока меня, как и многих других бездокументников, задержали и выясняли, кто есть кто, я опоздал на свой поезд и кое-как уехал лишь через день. Вот тут-то и вспомнил я мудрые советы своего отца и с тех пор дал себе слово не ходить без паспорта даже в туалет, если он общественный.

Если бы об этом нелепом случае я рассказал своему отцу, то он бы, пожалуй, мне тоже не поверил — случай-то уж больно дурацкий. Но отца уже нет в живых. Отец ценил паспорт дороже, чем даже Маяковский. По рассказам домашних, паспорт отца был найден после смерти под подушкой аккуратно завернутым в непромокаемую двойную целлофановую пленку, а не в широких штанинах, как было у поэта революции.