Учебное пособие предназначено для студентов, а также для ас­пирантов и преподавателей экономических вузов

Вид материала

Учебное пособие

Содержание 44 лоиеческие страсти. Другой известный мыслитель того времени лорд Шефтсбери Мандевиль: «Пороки частных лиц — блага для общества» Адам Смит: ответ Мандевилю 2. Теория производства, или тайна богатства народов Буагильбер и Кантильон Пьера Л. де Буагильбера (1646-1714) Ри­чард Кантильон 50 теоретик. Его единственную книгу — «Очерк о природе торговли» Первый шаг Второй шаг Рекомендуемая литература

Подобный материал:

• Предлагаемое учебное пособие предназначено для студентов, аспирантов и преподавателей, 2052.38kb.
• Учебное пособие Издательство Санкт-Петербургского университета экономики и финансов, 2322.15kb.
• Учебное пособие предназначено для студентов экономических вузов всех форм обучения,, 2139.29kb.
• Н. В. Кацерикова ресторанное дело учебное пособие, 1607.02kb.
• Учебное пособие для модульно-рейтинговой технологии обучения Бийск, 2035.37kb.
• Учебное пособие для студентов специальности 271200 «Технология продуктов общественного, 2012.38kb.
• Е. И. Каширина Международное гуманитарное право в вопросах и ответах учебное пособие, 169.91kb.
• В. И. Молчанов Проектирование червячных передач с колёсами из неметаллических материалов, 538.53kb.
• А. В. Карагодин Местное самоуправление в Белгородской области (финансово-экономический, 1526.61kb.
• Учебное пособие предназначено для студентов вузов естественнонаучных, технических, 4646.64kb.

Глава 3

Формирование классической школы политической экономии

□ Механизм рынка, или идея «невидимой руки» ОЛокк:

трудовая теория собственности □ Мандевиль: «Пороки частных лиц — блага для общества» □ Адам Смит; ответ Мандевилю □ Теория производства, или тайне богатства народов □ У, Петти: «Труд — отец... богатства, Земля — его мать» □ Буагильбер и Кантияъон □ Физиократы

С возникновением классической политической экономии экономи­ка получила признание в качестве науки. Это значит, что экономиче­ская мысль перестала довольствоваться знаниями на уровне здраво­го смысла, попыталась увидеть то, что недоступно обыденному взгля­ду. Одновременно формирование классической политэкономии было частью еще одного, более масштабного процесса. В XVIII в. речь шла не только о новой науке, но и о нопой идеологии, переоценке самого места экономических ценностей в жизни общества. Купцы, ферме­ры, промышленники — социальные слои, взращенные рыночной эко­номикой, - уже вышли на авансцену истории, но в общественном сознании псе еще оставались «третьим сословием», людьми сомни­тельного происхождения и малопочтенных профессий.

Масштабность задачи привлекала к себе лучшие умы своего вре­мени. Философы Джон Локк и Дэвид Юм, финансисты Ричард Кан-тильон и Давид Рикардо, медики Уильям Петти и Франсуа Кенэ, по­литические деятели Бенджамин Франклин и Жак Тюрго — никакая другая эпоха не знает такой концентрации интеллекта на проблемах экономики.

Особое место в истории экономической мысли по праву принад­лежит Адаму Смиту {1723-1790). Именно его знаменитая книга «Ис­следование о природе и причинах богатства народов», вышедшая в свет в 1776 г., принесла ноной науке широкое общественное признание. Шотландский профессор моральной философии стал первым класси­ком экономической науки. В фигуре А.Смита символически пересек­лись две линии в развитии экономической мысли: как философ-мо­ралист он вобрал в себя многовековую аристотелевскую традицию этического осмысления хозяйственных явлений; как экономист — удачно обобщил идеи своих предшественников и современников и

42

₁

стал основоположником новой традиции экономической мысли, на-знанной впоследствии классической школой политической экономии.

Цсемирное признание Смита-ученого было во многом обусловлено успехом Смита-моралиста, чьи идеи примиряли сознание эпохи с реальностями жизни.

«Классическая политическая экономия» — термин общеприня­тый, но это не исключает разночтений в его толковании. По версии К. Маркса, применившего его первым, начало классического перио­да связано с именами У. Петтии П. Буагильбера (конец XVII в.), а его свершение - с именами Д. Рикардо и С. де Сисмонди (первая треть XIX в.). В западной литературе стандартный подход относит «клас­сическую школу» ко второй половине XVIII в. и первой половине XIX в.: от А. Смита до Дж.Ст. Милля (иногда: от физиократов до К. Маркса), Наконец, Дж.М. Кейнс раздвинул ее хронологические рамки, отнеся к числу «классиков» А. Маршалла и А. Пигу, экономи­стов первой половины XX в.

Эти разночтения коренятся в неоднородности самой классичес кой политэкономии, которая вобрала в себя разные идейные тради­ции и была ориентирована на решение одновременно идеологичес-j ких и научных задач. Классическая школа сложилась как единстве двух начал: теории обмена (рынка) и теории производства (богатств ва). Обе теории имели общие истоки: они выросли из идей памфле­тистов XVI -XVII вв. и утвердилисыз полемике с этими идеями, име­ли сходный круг авторов и приверженцев. Тем не менее каждая из двух теорий имела свою предметную область, свой подход к ее изуче­нию, свои линии размежевания с меркантилизмом. Теория обмена развивала идеи рыночного саморегулирования в противовес практи­ке государственного протекционизма, расчищая тем самым дорогу идеологии либерализма; теория производства отвергала меркантилизм за его переоценку роли торговли, стремясь за внешними проявлени­ями богатства (прежде всего в торговле и денежном обращении) bli-_s явить его истинную природу. Поначалу — в XVIII в. — обе теории раз-1 пинались и общей связке, затем — еще в рамках классической шко| лы - наметились расхождения (линия Сэя и линия Рикардо), нако] пец, входе«маржиналистскойреволюции»70-хгодовXIXп. произо| шло их размежевание.

Разночтения в периодизации классической школы отразили раз­ногласия в оценке относительной значимости этих теорий: для Марк­са главной была теория производства, а ключевыми персонажами — Петти, Кенэ и Рикардо; для западной, особенно англосаксонской, традиции важнее была теория обмена и, соответственно, фигура А. Смита, в сравнении с которой даже Кенэ остался на втором плане.

43

Что касается Кейнса, то для него центральной была макроэкономи­ческая, в особенности денежная, проблематика, а в этой области взгляды большинства ведущих экономистов конца XIX и начала XX в. мало изменились со времен Рикардо и Милля.

Л. Механизм рынка, или идея «невидимой руки»

Локк: трудовая теория собственности

Спрос на идеологию, способную морально оправдать торгово-экономическую деятельность, снять с нее печать второсортное™, за­трагивал не только экономику. Это был вопрос о месте человека в обществе, о его правах и свободах, в том числе о правах в сфере хо­зяйственной деятельности, т.е. прежде всего о праве собственности. В разработке этой проблемы ведущую роль сыграл крупнейший анг­лийский философ Джон Локк (1632-1704).

Локк выдвинул трудовую теорию собственности. Каждый чело­век, рассуждал он, наделен собственностью уже постольку, посколь­ку владеет и распоряжается собственным телом. Это его естествен­ное право, данное от рождения. Но, владея своим телом, человек тем самым владеет и трудом своего тела, работой своих рук. Применение же труда к продуктам природы есть не что иное, как их присвоение -так возникает собственность. Она появляется естественным путем, в ее основе лежит собственный труд человека. Согласно Локку собст­венность - это естественное право человека. Собственность предше­ствует власти, первична по отношению к ней, поэтому правительст­во, делал вывод Локк, не вправе произвольно распоряжаться тем, что принадлежит гражданам.

Обоснование «естественности» права частной собственности было важной, необходимой, но не достаточной предпосылкой для утверж­дения либеральных ценностей. Оставался вопрос о том, как люди смо­гут распорядиться своими естественными правами, В XVII в. на этот счет преобладал скорее пессимизм. Старший современник Локка -знаменитый философ Т. Гоббс исходил из предпосылки, что люди в своем поведении следуют принципу «человек человеку волк». Отсюда он делал вывод, что общество, в котором люди предоставлены самим себе, неизбежно превратится в арену «войны всех против всех». Именно поэтому, доказывал Гоббс в своей книге «Левиафан» (1651), обществу не обойтись без мощного государства — Левиафана (от имени мифоло­гического чудовища), способного держать в узде разрушительные че-

44

лоиеческие страсти. Другой известный мыслитель того времени лорд Шефтсбери возлагал надежды на моральное совершенствование чело-пека. Он противопоставлял гармоничность природы и дисгармонич­ность общественной жизни, полагая, что изменить положение и пре­одолеть эту дисгармонию могут только добродетельные люди.

Мандевиль: «Пороки частных лиц — блага для общества»

Альтернативное решение пришло с неожиданной стороны. Его ав­тором оказался Бернард Мацдевиль (1670—1733), врач по профессии и литератор, опубликовавший сначала, в 1705 г., небольшую сатиричес­кую брошюру, а позже развернутый памфлет, получивший известность как «Басня о пчелах, или пороки частных лиц — блага для общества»*. Пессимизму Гоббса и Шефтсбери Мандевиль противопоставил не оп­тимизм, а сарказм. В «Басне...» повествовалось о жизни пчелиного улья, но, как и во всякой басне, это было иносказание об отношениях в об­ществе. Мандевиль показывал, что внешне благополучный пчелиный рой насквозь погряз в пороках, что в нем процветали обман, корысто­любие и эгоизм. Каждый в стремлении заработать навязывал свои ус­луги, даже если в них не было никакой необходимости, не разбираясь при этом в средствах, не гнушаясь подтасовок, охотно потакая слабос­тям и низменным наклонностям клиентов. В конце концов пчелиный рой возроптал и обратился к Всевышнему, чтобы тот избавил их от по­роков. Всевышний услышал ропот и избавил рой от грехов. Пчелы стали добродетельными, и тут произошло неожиданное:

Сравните улей с тем, что было:

Торговлю честность погубила.

Исчезла роскошь, спесь ушла,

Совсем не так идут дела.

Не стало ведь не только мота, Что тратил денежки без счета: Куда все бедняки пойдут, Кто продавал ему свой труд?

Везде теперь один ответ:

Нет сбыта и работы нет!

Все стройки прекратились разом,

У кустарей — конец заказам.

Художник, плотник, камнерез — Все без работы и без средств. (Перевод А.В. Аникина: Юность науки М.: Политиздат, 1971. С. 128.)

¹ Мандепиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974.

45

Когда исчезли порочные наклонности, когда отпало стремление к роскоши и прекратились попытки обманывать друг друга, тогда пчелиный рой стал приходить в упадок. Мораль басни Мандевиля сводилась к тому, что сама природа современного ему общества та­кова, что без порока оно жить уже не в состоянии. Но в образе пче­линого улья содержалась и другая мысль, прямо противостоявшая воззрениям и Гоббса и Шефтсбери: когда грешные люди предостав­лены самим себе, общество отнюдь не погибает — напротив, оно процветает.

Адам Смит: ответ Мандевилю

Памфлет Мандевиля отразил реалии жизни и задел «за живое» британскую публику. Многие восприняли его как вызов обществен­ному мнению. Наиболее полный ответ на этот вызов появился спус­тя более чем полвека. Его дал А. Смит. Сначала в прямой форме в работе «Теория нравственных чувств» (1759), затем — в «Богатстве на­родов». В последней книге не было прямой полемики с Мандевилем — это был отпет на более фундаментальном уровне. В основе критичес­кой сатиры Мандевиля было противопоставление формировавшего­ся нового буржуазного уклада жизни и христианской морали. Смит попытался переосмыслить сами эти сложившиеся моральные уста­новки с учетом изменений в обществе. Он воспринимает логику рас­суждений Мандев-иля, но при этом почти полностью освобождает ее от морально критического начала, которое составляло главную мысль «Басни...». Смит как бы переворачивает аргументацию: раз следова­ние частным интересам обеспечивают общественное благо, значит, эти интересы следует признать скорее благотворными и потому есте­ственными.

Смит верил, что каждый человек лучше других знает свои инте­ресы и вправе свободно им следовать. Подтверждением жизненнос­ти этих либеральных убеждений служили для Смита законы рынка: «...не от благожелательности мясника, пивовара и булочника ожида­ем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов»².

Обобщая эту мысль, Смит писал, что человек, преследующий свои интересы, «часто более действенным образом-служит интересам об­щества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им». Таков смысл знаменитого образа «невидимойруки», направляющей челове-

² Смит А Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. ]// Антология экономической классики: Петти, Смит, Рикардо. М~: Эконов-Ключ, 1993. С. 91.

46

ка «к цели, которая совсем и не входила в его намерения»³. Идея «неви­димой руки» стала обобщенным выражением той мысли, что вмеша­тельство d экономику со стороны государства, как правило, излишне it потому должно быть ограничено.

Впрочем, сам Смит был далек от отрицания роли государства в экономике. Он подробно характеризовал его функции в таких сфе­рах, как оборона, правосудие, образование; наконец, его собственно жономическую роль, связанную с чеканкой монет, содержанием того, что сегодня мы назвали бы отраслями инфраструктуры: транспорт­ной, почтовой и т.п. В то же время он был последовательным против­ником прямого вмешательства государства в предпринимательскую деятельность, в частности и, пожалуй, в особенности внешнеэконо­мическую. Смит был активным приверженцем принципа свободной торговли в противовес протекционизму — типу государственной эко­номической политики, господствовавшему в его эпоху.

Таким образом, принцип «невидимой руки» содержал в себе, с одной стороны, идеологическое обоснование и оправдание эконо­мических реалий нового времени, с другой — практические, эконо­мико-политические выводы о том, как нужно управлять государст­вом. Это был своеобразный синтез идеологической и нормативно-по­литической концепций.

Вместе с тем сама теория обмена, лежавшая в основе принципа «невидимой руки», оставалась пока неразвитой, не выходящей за рам­ки обыденного сознания. В сущности это было представление о са­морегулирующем действии механизма спроса и предложения на рын­ке. Смит знал, что если спрос растет, то растет и цена, и это позволяет направлять на удовлетворение соответствующих потребностей боль­ше ресурсов; и наоборот - если спрос падает, то из данной сферы бу­дет стимулироваться отток ресурсов. Однако до сколько-нибудь стро­гого доказательства, что такого рода движение капитала способно привести экономику в состояние равновесия, было еще далеко.

Дело не только в силе аргументов: Смит не очень и стремился к подобным доказательствам. Это было связано с особенностями об­раза мысли, характерного для его эпохи. Так, известно, что Смит был хорошо знаком с физикой Ньютона, которая служила ему об­разцом в работе над его экономической теорией. Но он следовал за Ньютоном и в общем отношении к науке, А это отношение исходи­ло из религиозной идеи, что задача науки — познавать мир как про­явление божественной мудрости и продукт божественного творения.

³ Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 2. Кн. IV. М.-Л., 1935. С. 32.

47

Бог не мог создать нечто несовершенное, поэтому доказывать, что общество в конечном счете приходит в некое гармоничное состоя­ние, было для него излишним. Если и можно говорить об обоснова­нии «невидимой руки» рынка, то оно было скорее теологическим. Идея «невидимой руки» была органичной частью религиозного ми­ровоззрения Смита.

Прокладывая дорогу новому мировоззрению, Смит оставался че­ловеком своего времени. Он стремился быть понятым и услышанным современниками, т.е. людьми, воспринимавшими мир традиционно И, пересматривая те или иные моральные оценки, Смит не отказы­вался от христианской морали как таковой — напротив, всемерно на нее опирался.

2. Теория производства, или тайна богатства народов

У. Петти: «Труд — отец... богатства, Земля — его мать»

В чем же состояла тогда задача Смита как ученого'? Чтобы отве­тить па этот вопрос, придется обратиться кдругой части интеллекту­ального наследия классической школы — ктому, где и как искали клас­сики политической экономии основания для объяснения явлений хозяйственной жизни. Их претензии на создание научной теории в экономике — подчеркнем это еще раз — были связаны отнюдь не с «невидимой рукой» рынка. Экономическая наука родилась из стрем­ления понять и объяснить тайну богатства.

Творцы новой науки не могли удовлетвориться объяснением, что богатство — это деньги, а его источник — торговля. Этот взгляд вы­глядел логичным до тех пор, пока торговля представлялась своего рода «холодной войной» за богатство-золото; кто продает товар и выруча­ет деньги, тот обретает богатство, кто покупает товар — тот богатство растрачивает. Напротив, если торговля — дело взаимовыгодное и доб­ровольное, если торговая сделка — всего лишь смена владельцев со­ответствующих благ, то и деньги, вырученные от такой сделки, не могут быть источником богатства. Страна тем богаче, чем больше создает продукта. Вспомним знаменитую пушкинскую «экономиче­скую строфу» из «Евгения Онегина», в которой лаконично и точно выражен конфликт взглядов на природу богатства: золото или «про­стой продукт» — герой поэмы:

48

...был глубокий эконом, то есть умел судить о том, как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золото ему, когда простой продукт имеет.

Речь шла об осознании того, что источник богатства следует ис­кать не в торговле, не в обмене, а в самом производстве, что именно развитие производства — основа хозяйственного благополучия нации. Одним из пионеров этого взгляда был англичанин Уильям Петти (1623—1687), у которого мы находим знаменитую формулу «Труд — отец и активный принцип богатства, Земля — его мать» . Труд и зем­ля — таковы два источника богатства. Петти даже объяснял, как раз­граничить вклад каждого из этих источников: если сравнить продукт невозделанной трудом земли и аналогичный продукт, выращенный на возделанной земле, то персый можно считать «чистым продуктом земли», а приращение продукта во втором случае — «чистым продук­том труда». Этот анализ подводит Петти к объяснению «таинствен­ной природы... денежной ренты»: если земледелец, работающий исклю­чительно собственными руками*... из жатвы вычтет зерно, употреб­ленное им для обсеменения, а равно и все то, что он потребил и отдал другим в обмен на платье и для удовлетворения своих естественных и других потребностей, то остаток хлеба составляет естественную и истинную земельную ренту этого года»''.

Определив ренту как избыток продукта над затратами на его со­здание, Петти дал новое объяснение природе богатства — объясне­ние, вокруг которого вскоре начала выстраиваться теория классиче­ской политической экономии.

Новаторский дух Петти ярко проявился и в его «Политической арифметике», написанной в 70-е годы XVII в. и опубликованной по­смертно в 1690 г. От этой книги ведут свою родословную статистика и эконометрика. Разъясняя свой подход, Петти писал: «...вместо того, чтобы употреблять только слова в сравнительной и превосходной сте­пени и умозрительные аргументы, я вступил на путь выражения сво­их мнений на языке чисел> весов и мер... используя только аргумен­ты, идущие от чувственного опыта, и рассматривая только причины, имеющие видимые основания в природе»⁶.

Петти В. Трактате налогах и сборах//Антология экономической клас­сики: Петти, Смит, Рикардо. М.. Эконов-Ключ, 1993. С. 54.

Там же. С. 31-32.

'' Петти В. Экономические и статистические работы. М.: Соцэкгиз, 1940. С. 156.

49

Пользуясь скудными и отрывочными данными, Петти проявлял чудеса изобретательности в стремлении дать количественную оценку хозяйственным явлениям своего времени. Ему принадлежат первые попытки оценить величину национального дохода, скорость обраще­ния денег, демографические показатели.

Буагильбер и Кантильон

В конце XVII - начале XVIII в. понимание богатства как продук­та земли и труда находит все новых сторонников, среди которых осо­бого упоминания заслуживают П. Буагильбер и Р. Кантильон⁷.

Изобретательный ум Пьера Л. де Буагильбера (1646-1714) оказал влияние на все последующее развитие французской экономической мысли. Заданные им темы отчетливо прослеживаются в творчестве Ф. Кенэ и Ж,-Б. Сэя, С. де Сисмонди и П.-Ж. Прудона, Л. Вальраса и М. Алле.

Вклад Буагильбера в теорию богатства связан с темой пропорци­ональности. Он был первым в истории экономической науки, кто осознал, что ценам рыночного равновесия соответствуют вполне оп­ределенные пропорции общественного производства. По его мысли, каждый производитель покупает товары других производителей при том условии, что и его товар - прямо или через посредников - будет куплен членами того же класса производителей. Иными словами, рыночные обмены представлялись ему в виде замкнутой цепи поку­пок, связывающих между собой всех товаропроизводителей.

Цены покупок, при которых все производители покрывают свои издержки и остаются в выигрыше, Буагильбер назвал «пропорциональ­ными ценами», а соответствующее этим ценам равновесное состоя­ние экономики — «состоянием изобилия». Именно в этом состоянии пропорции производства наилучшим образом согласованы с обще­ственными потребностями. Достигнуть и поддерживать такое состо­яние возможно, считал Буагильбер, если на рынке господствует сво­бодная конкуренция.

Непосредственным продолжателем линии Буагильбера стал Ри­чард Кантильон (1680[?]—1734). Ирландец по происхождению, он зна­чительную часть жизни провел во Франции, где был известен как бан­кир и удачливый денежный игрок эпохи первых финансовых пира­мид. Однако в историю экономической мысли Кантильоп вошел как

⁷ «Земля — источник, или материал, из которого создается всякое богат­ство; труд человека — способ, как это делается... — писал Кантильон. — Само богатство — не что иное, как поддержание жизни, ее удобстп и приятностей» (Cantillon R. Essai sur la nature du commerce en general. P., 1952 P. 1).

50

теоретик. Его единственную книгу — «Очерк о природе торговли»

{1755) — по праву считают первой попыткой систематического изло­жения экономической теории. Книга долгое время ходила в рукописи и была издана спустя много лет после трагической смерти автора.

Задача теоретика сродни задаче ваятеля: чтобы выделить главное п объекте своего исследования, он должен отсечь все второстепен­ное, необязательное. Именно такую работу по разработке базовой системы научных абстракции, описывающих экономическую систе­му, проделал Кантильон в своем «Очерке...». Ключевые элементы его подхода:

• разграничение натурального, обменного и денежного хозяйства;
  

• выделение теории «внутренней ценности» благ наряду и в отли­
  чие от теории рыночной цены;
  

• структуризация общества на классы.
  

Аналитическая структура «Очерка...» строится на восхождении от простого к сложному. Этот процесс включает четыре стадии: а) сна­чала экономика представлена как одно большое натуральное хозяй­ство, руководимое одним хозяином (своего рода модель командной экономики); б) затем она трансформируется в экономику, построен­ную на натуральном (бартерном) обмене; в) далее вводятся деньги и происходит переход от реальной экономики к денежной; г) наконец, вводится фактор внешнего рынка, так что замкнутая экономика трансформируется в открытую.

Базовый каркас экономики составляет у Кантильона производст­во, настроенное на удовлетворение потребностей. Этот каркас остает­ся неизменным по мере усложнения форм организации хозяйства. Что, например, изменится при переходе от натурального хозяйства, где про­изводство и потребности согласуются прямыми распоряжениями хо­зяина, к децентрализованному меновому хозяйству? В конечном сче­те — ничего, отвечает Кантильон, разве что нужный результат полу­чится не сразу, если децентрализованный производитель ошибется с объемом выпуска и потребуется время для корректирующего воздей­ствия рынка. Без изменения воли хозяев-землевладельцев не изменится главное — конечная структура выпуска, которая зависит только от по­требностей (но не от способа координации деятельности). Здесь Кан­тильон следует логике Буагильбера, полагая, что все доходы, кроме ренты землевладельца, балансируются расходами и потому мало зави­сят от воли их владельцев (потребность в сырье предопределена техни­чески, спрос на потребительские блага — силой обычая). Единствен­ный источник неопределенности — сами землевладельцы, чьи расхо­ды подвержены влиянию «настроения, моды и стиля жизни».

51

Опора на производственный каркас экономики проявилась и ь другом важнейшем достижении Кантильона — более четком (чем у Петти и других предшественников) разграничении рыночной ценьпо-пара, регулируемой спросом и предложением, с одной стороны, и «внутренней ценности» как характеристики товара самого по себе, независимо от переменчивого спроса на него —с другой. И здесь речь шла о выявлении устойчивых, закономерных связей между элемен­тами экономической структуры. «Внутреннюю ценность» товара Кан-тильон, вслед за Петти, связывал с затратами земли и труда, необхо­димыми для его производства. Правда, в отличие от Петти, он разви­вал «земельную теорию ценности», предлагая в качестве единой меры богатства землю⁸. Земля для Кантильона первична по отношению к труду, поскольку количество труда ограничено наличием средств про­питания, т.е. продуктом земли. Он исходил из того, что количество населения «приспосабливается» к наличным средствам жизни. С этим связано скандальное высказывание Кантильона о том, что «людираз­множаются, как мыши в амбаре» — одно из тех, что побудили англий­ского мыслителя Т. Карлейля (1795—1881) назвать политическую эко­номию «мрачной наукой».

Наконец, именно Кантильон внес в экономическую науку при­вычное ныне деление общества на три основных класса: земельных собственников, наемных работников и предпринимателей. Две по­следние категории он различал по типу дохода: фиксированный доход — у наемных работников (здесь имелись в виду прежде всего государст­венные служащие и домашняя прислуга); нефиксированный (неопре­деленный) доход - у предпринимателей (эта группа охватывала весь­ма разнородную публику: лиц, ведущих свое дело; тех, кто продает услуги собственного труда; и даже попрошаек и грабителей).

Класс предпринимателей Кантильон вводит на втором этапе сво­его анализа, при переходе от единого натурального хозяйства к об­менному (бартерному). Этот класс приходит на смену классу над­смотрщиков, которые в натуральном хозяйстве доводили волю хозя ина до непосредственных работников. Характерно, что превращение надсмотрщиков в предпринимателей не противоречит, по мысли Кан­тильона, интересам землевладельцев, напротив, это избавляет их «от

⁸ Чтобы снести к «земельной» мере стоимость труда, он предлагал изме­рять ее тем количеством земли, которую надо отвести для производства пищи и других пещей, необходимых одному работнику. Любопытно, что, опреде­ляя соответствующую меру земли, Кантильон предусматривал, что она долж­на включать двойное количество земли, необходимое для взращивания од­ного ребенка до возраста, когда он станет пригодным к труду, а в своей оцен­ке опирался на данные об уровне детской смертности.

52

чрезмерных забот ихлопот». Кантильону принадлежит замечательное определение предпринимателя как того, кто «дает определенную цену и месте и времени покупки, с тем чтобы затем перепродать по неопре­деленной цене».

Трем классам общества Кантильон ставит в соответствие три вида доходов («теория трех рент»). Согласно этой теории, фермер как пер-ничный получатель источника всех доходов — продукта земли, вы­ступает одновременно и первым плательщиком доходов (рент): пер­вую {или собственно) ренту он платит земельному собственнику, вто-рую ренту- городским предпринимателям за их товары и услуги, тре­тья рента составляет его собственный доход. Фиксация структуры общества и связей между ее элементами, возникающих в процессе создания и распределения общественного продукта, стала впослед­ствии стандартным способом описания экономической системы, при­чем не только в классической политэкономии. Вплоть до наших дней его широко используют экономисты, историки и социологи разных направлений.

Физиократы

Идеи Кантильона во многом способствовали возникновению пер­вой научной школы экономической мысли - школы физиократов (от греч. физиократия — власть природы). В названии школы нашла от­ражение центральная идея о природной силе земли как главном факторе богатства.

Сами физиократы называли себя «экономистами» - так в середи­не XVIII в. впервые появился термин, возвестивший рождение но­ной профессии. Физиократы-«экономисты» были научной школой в узком и самом строгом смысле этого слова: это была группа людей, объединенная общими идеями и руководимая учителем-лидером. Таким лидером был Франсуа Кенэ (1694—1774) — придворный врач французского короля Людовика XV. Круг Кенэ, ученики и пропаган­дисты его идей, принадлежали к элите тогдашнего французского об­щества. Один из его последователей Жак Ttopro (1727-1781) в первые годы правления Людовика XVI стал даже министром финансов Фран­ции и пытался проводить идеи физиократов в жизнь.

Физиократы были первыми, кто воспринял теоретические идеи Кантильона, и первыми, кто на этом пути добился успеха. Воображе­ние врача помогло Ф. Кенэ создать знаменитую Экономическую таб­лицу (1758), в которой хозяйственные процессы были представлены по аналогии с кровообращением в живом организме. Кенэ показал, что основу экономической жизни составляет постоянно повторяю-

53

щийся кругооборот общественного продукта и денежных доходов. Продукт, произведенный различными классами общества, обмени­вается и распределяется между ними таким образом, чтобы каждый класс имел все необходимое для продолжения своей деятельности снова и снова. Экономическая таблица стала первым опытом моде­лирования экономических процессов, а образ экономики как круго­оборота продукта и доходов во многом предопределил характер и на­правление развития политической экономии.

Экономическая таблица Кенэ моделирует распределение годового продукта между тремя классами общества: земельными собственни­ками, сельскими производителями (фермерами) и городскими про­изводителями (рис. 1). Сельское хозяйство, согласно учению физио­кратов, — единственная отрасль, где создается «.чистый продукт» (produitnei) — источник общественного богатства. Выбор годового про­дукта в качестве объекта анализа привязан к годовому циклу сель­скохозяйственного производства.

Труд горожан физиократы считали непроизводительным: ремес­ленников, промышленников, торговцев они называли бесплодным или стерильным классом, т.е. классом, который не производит «чис­того продукта». Физиократы, конечно, не отрицали, что в городах про­изводятся полезные блага; логика их рассуждений состояла в том, что люди, неработающие на земле, могут лишь преобразовывать данный им исходный материал, например, сырье, поставляемое сельским хозяйством. Горожане могут себя прокормить за счет обмена своих продуктов на необходимые им блага, ноу них нет условий, чтобы уча­ствовать в создании нового богатства.

В своей Экономической таблице Кенэ исходит из того, что про­дукт сельского хозяйства составляет 5 млрд ливров в год и распадает­ся на три части: 2 млрд - это «чистый продукт»; I млрд — часть про­дукта, идущая на возмещение израсходованных за год «первоначаль ных авансов», а оставшиеся 2 млрд — это доход самих фермеров, по­крывающий расходы «годовых авансов» (прежде всего семян и жиз ненных средств). Предполагается также, что городские ремесленни­ки и промышленники производят 2 млрд ливров, что в точности по­крывает их расходы на закупку жизненных средств и сырья.

Мысль о том, что часть общественного продукта должна идти на возобновление «первоначальных» и «годовых авансов» и, более того, что такое возобновление составляет непременное условие создания «чи­стого продукта» и нормального хода экономических процессов, — одно из главных теоретических достижений Кенэ. Речь шла об ос­мыслении экономической роли капитала и, соответственно, о вве-

54


дении в научный оборот понятий, которые позднее терминологичес­ки закрепились как «основной и оборотный капитал».



Рис. 1. Кругооборот годового продукта и доходов в Экономической таблице Ф. Кенэ

Процесс кругооборота годового продукта складывается, по Кенэ, следующим образом.

Первый шаг: получив после продажи своего продукта «чистый до­ход» (2 млрд ливров), фермеры передают его земельным собственни­кам в виде ренты за пользование землей.

Второй шаг: земельные собственники на эту ренту закупают про­довольствие — у фермеров ([ млрд) и мануфактурные товары — у бес­плодного класса (1 млрд).

Третий шаг. на деньги, вырученные от продажи своих товаров зе­мельным собственникам, бесплодный класс (горожане) покупает у фермеров продовольствие (I млрд).

Наконец, четвертый шаг, фермеры покупают у бесплодного клас­са оборудование взамен изношенного на 1 млрд ливров, который, однако, возвращается фермерам за сырье, из которого горожане про­изводят свои товары.

В результате всех этих взаимодействий к началу нового сельско­хозяйственного года ситуация возвращается к своему исходному пунк­ту: у фермеров есть необходимый для продолжения работы оборот­ный капитал, а также 3 млрд ливров, чтобы уплатить ренту и возмес­тить основной капитал, бесплодный класс располагает жизненными средствами и сырьем для продолжения своего производства.

Роль, которую Кенэ отвел в своей модели земельным собствен­никам, соответствует функции сердца в системе кровообращения. Это своего рода «клапан», проталкивающий деньги по каналам экономи­ческого кругооборота, С этим связан один из важнейших практичес­ких выводов, который делает Кенэ на основе своей таблицы: если зе­мельные собственники не будут расходовать свою ренту целиком, то общественный продукт не будет полностью реализован, фермеры

55

_едополучат доходы и не смогут в следующем году обеспечить преж-й объем производства, а значит, и выплачивать ренту на неизмен-

_н£7М уровне.

В вопросах экономической политики физиократы, так же как _озднее Смит, выступали за ограничение государственного вмеша-_ельства в экономику и снижение таможенных пошлин. Считается, о именно в ходе этих дискуссий родился знаменитый лозунг эко-_Омического либерализма «laissez faire, laissez passer» — требование „ободы действий для предпринимателей и свободного (без обложе-я пошлинами и сборами) передвижения для их товаров.

Истины ради стоит оговориться, что Франция того времени была _траной промышленного протекционизма, и в этих условиях требо-ие снизить налоги и пошлины могло быть не только вопросом ринципа, но и выражением интересов земельных собственников и ,-парных производителей. Концепция физиократов, отводившая _ельскому хозяйству особую роль в создании «чистого продукта», ори-тировала скорее на смену приоритетов в экономической полити-

_йС чем на отказ от активной политики вообще. Нет сомнения, что _еятельность физиократов способствовала утверждению принципов

берализма, однако считать их последовательными либералами было

(До, вероятно, некоторым преувеличением.

Рекомендуемая литература

енэ Ф- Избранные экономические произведения. М.: Соцэкгиз,

1960.

аяндевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. Петти В. Трактат о налогах и сборах // Антология экономической

классики: Петти, Смит, Рикардо. М.: Эконов, 1993. г _owry S.T.(ed.) Pre-classical Economic Thought. Boston etc., 1987. uurphy A.E. Richard Cantillon and John Law // Economies et Societes.

Ser. Oeconomia. Histoire de la pensee economique. 1987. № 7.