Шодерло де Лакло
| Вид материала | Документы |
- Шодерло де Лакло, 5944.17kb.
- Приключения Ходжи Насреддина». Среднеазиатский фольклор ), «Опасный, опасный, очень, 173.23kb.
Письмо 142
От виконта де Вальмона к маркизе де Мертей
Лестное слово, прелестный друг мой, не знаю, право, плохо ли я прочел,
плохо ли понял и ваше письмо, и рассказанную в нем историю, и приложенный к
ней образчик эпистолярного стиля. Единственное, что я могу вам сказать, -
это то, что последний показался мне оригинальным и вполне способным
произвести должное впечатление, поэтому я его просто-напросто переписал и
столь же просто послал божественной президентше. Я не потерял ни минуты
времени - нежное послание было отправлено вчера же вечером. Я предпочел не
медлить, ибо, во-первых, обещал написать ей вчера, а во-вторых, подумал, что
ей, пожалуй, и целой ночи не хватит на то, чтобы углубиться в себя и
поразмыслить над этим великим событием, пусть бы вы даже вторично упрекнули
меня за это выражение.
Я надеялся, что еще сегодня утром успею переслать вам ответ моей
возлюбленной. Но сейчас уже около полудня, а я еще ничего не получил. Я
подожду до пяти часов, и, если к тому времени не будет никаких известий, сам
за ними отправлюсь. Ибо только первый шаг труден, особенно когда оказываешь
внимание.
А теперь, как вы сами понимаете, я тороплюсь узнать конец истории этого
вашего знакомого, на которого пало ужасное подозрение, будто он в случае
надобности не способен пожертвовать женщиной. Исправится ли он? Простит ли
ему великодушная приятельница?
Однако я не в меньшей степени желаю получить ваш ультиматум, как вы
выразились на языке высокой дипломатии! Особенно же любопытно мне знать, не
обнаружите ли вы любви и в этом последнем моем поступке. О, конечно, она в
нем есть, и в большом количестве! Но к кому? Впрочем, я не хочу хвастаться и
все свои надежды возлагаю на вашу доброту.
Прощайте, прелестный друг мой. Письмо это я запечатаю не раньше двух, в
надежде, что смогу присовокупить к нему желанный ответ.
В два часа пополудни.
По-прежнему ничего, а ждать больше нельзя - нет времени добавить хоть
одно слово. Но отвергнете ли вы и на этот раз нежные поцелуи любви?
Париж, 27 ноября 17...
Письмо 143
От президентши де Турвель к госпоже де Розмонд
Сорвана завеса, сударыня, на которой написана была обманчивая картина
моего счастья. Роковая правда открыла мне глаза, и я вижу перед собой
неминуемую близкую смерть, путь к которой лежит между стыдом и раскаянием. Я
пойду по этому пути... и мучения мои будут мне дороги, если они сократят мое
существование. Посылаю вам полученное мною вчера письмо. Добавлять к нему
ничего не стану: оно само за себя говорит. Сейчас уже не до жалоб - остается
лишь страдать. Мне нужна не жалость, а силы.
Примите, сударыня, мое последнее прости - прощаюсь я только с вами, - и
исполните мою последнюю просьбу: предоставьте меня моей участи, позабудьте
обо мне, не числите меня больше среди живых. В горе есть некая черта, за
которой даже дружба лишь усиливает наши страдания и не может их исцелить.
Когда раны смертельны, всякая попытка лечить их бесчеловечна. Мне отныне
чужды все чувства, кроме отчаяния. Для меня теперь нет ничего - только
глубокая ночь, в которой я хочу похоронить свой позор. Там стану я плакать о
грехах своих, если еще смогу плакать! Ибо со вчерашнего дня я не пролила и
слезинки. В моем увядшем сердце их больше нет.
Прощайте, сударыня. Не отвечайте мне. Я дала клятву на этом жестоком
письме - больше их не получать.
Париж, 27 ноября 17...
Письмо 144
От виконта де Baльмона к маркизе де Мертей
Вчера в три часа пополудни, прелестный мой друг, потеряв в ожидании
известий терпение, я явился к покинутой прелестнице; мне сказали, что ее нет
дома. Усмотрев в этой фразе только отказ принять меня, чем я не был ни
удивлен, ни задет, я удалился в надежде, что мое появление вынудит столь
учтивую женщину удостоить меня хотя бы одним ответным словом. Мне так
хотелось получить его, что я нарочно зашел домой около девяти часов вечера,
но так ничего и не нашел. Удивленный этим молчанием, которого отнюдь не
ожидал, я послал своего егеря за новостями и поручил ему узнать, уж не
умерла ли эта чувствительная особа или, быть может, умирает? Словом, когда я
окончательно вернулся домой, он сообщил мне, что госпожа де Турвель
действительно уехала в одиннадцать утра в сопровождении горничной, что везти
себя она велела в монастырь *** и в семь часов вечера отослала обратно
карету и своих людей, велев передать, чтобы дома ее не ждали. Разумеется,
это полное соблюдение приличий. Монастырь - лучшее убежище для вдовы. И если
она станет упорствовать в столь похвальном намерении, я смогу прибавить ко
всему, чем я ей уже обязан, еще и огласку, которую несомненно получит это
приключение.
Я ведь не так давно говорил вам, что, вопреки всем вашим тревогам,
возвращусь на сцену большого света лишь в ореоле новой славы. Пусть же они
покажутся, строгие критики, обвинявшие меня в том, что я поддался
мечтательной и несчастной любви, пусть они похвалятся более стремительным и
блестящим разрывом, нет - пусть они сделают больше и предстанут в качестве
утешителей, тропа для них проторена. Так вот, пусть они решатся сделать хотя
бы один шаг на том пути, который я прошел до конца, и если хоть один из них
добьется малейшего успеха, я уступлю им пальму первенства. Но все они на
собственном опыте узнают, что, когда я берусь за что-нибудь основательно,
оставленное мною впечатление неизгладимо. А уж это впечатление будет
таковым, и если подле этой женщины у меня появится счастливый соперник, я
сочту все свои прежние победы за ничто. Решение, которое она приняла,
конечно, льстит моему самолюбию, но мне досадно, что она нашла в себе
достаточно силы, чтобы так отдалиться от меня. Значит, между нами могут быть
не только те препятствия, которые поставил бы я сам! Как, если бы я захотел
снова сблизиться с нею, она могла бы не захотеть? Что я говорю? Она могла бы
не испытывать такого желания? Не считать нашей близости высшим для себя
блаженством? Да разве так любят? И вы полагаете, прелестный друг мой, что я
должен это стерпеть? Разве не смог бы я, например, и разве не было бы лучше
попытаться вернуть эту женщину к мысли о возможности примирения, которое
всегда желанно, пока есть надежда? Я мог бы сделать такую попытку, не
придавая этому особого значения, и, следовательно, не вызывая у вас
каких-либо сомнений. Напротив! Это был бы опыт, проведенный нами совместно,
и даже если бы он удался, то явился бы только лишним поводом вторично
принести по вашему повелению жертву, которая вам как будто показалась
угодной. А теперь, прелестный друг мой, мне остается только получить за нее
награду, и единственное, чего я желаю, - это ваше возвращение. Вернитесь же
поскорее к своему возлюбленному, к своим забавам, к своим друзьям и к
дальнейшим приключениям.
Приключение с малюткой Воланж приняло отличнейший оборот. Вчера, когда
беспокойство не давало мне усидеть на одном месте, я, побывав в самых
различных местах, забежал и к госпоже де Воланж. Вашу подопечную я нашел уже
в гостиной: она была еще в туалете больной, но уже на пути к полному
выздоровлению и от этого еще более свежая и привлекательная. Вы, женщины, в
подобном случае целый месяц валялись бы в шезлонге. Честное слово, да
здравствуют девицы! Эта, по правде говоря, вызвала во мне желание узнать,
завершено ли выздоровление.
Должен еще сообщить вам, что беда, случившаяся с девочкой, едва не
свела с ума вашего чувствительного Дансени. Сперва от горя, теперь - от
радости. Его Сесиль была больна! Вы сами понимаете, что от такой беды голова
пойдет кругом. Трижды в день он посылал за новостями, и не проходило дня,
чтобы он не явился лично. Наконец, он написал мамаше витиеватое послание с
просьбой разрешить поздравить ее с выздоровлением столь дорогого ее сердцу
создания. Госпожа де Воланж изъявила согласие, и я застал молодого человека
водворившимся на прежних основаниях, - недоставало лишь непринужденности, на
которую он пока не решался.
Эти подробности я узнал от него самого, ибо вышел от них вместе с ним и
вызвал его на разговор. Вы и представить себе не можете, какое воздействие
оказал на него этот визит. Его радость, желания, восторги - непередаваемы. Я
же такой любитель сильных переживаний, что окончательно вскружил ему голову,
пообещав, что очень скоро устрою ему возможность увидеть его красотку еще
ближе.
И правда, я решил передать ему ее, как только завершу свой опыт. Ибо я
хочу целиком посвятить себя вам. И потом - стоило ли вашей подопечной стать
моей ученицей, если ей предстояло бы обманывать лишь своего мужа? Высшее
достижение - изменить любовнику, притом первому своему любовнику! Ибо я не
могу упрекнуть себя в том, что произнес слово любовь.
Прощайте, прелестный друг мой. Возвращайтесь как можно скорее упиться
вашей властью надо мною, получить от меня выражение преданности и уплатить
мне положенную награду.
Париж, 28 ноября 17...