Ранние идейные поиски российских солидаристов интернет-издательство «ИнтерПосев» посев – москва. 1992 г

Вид материала

Документы

Содержание Основные черты русского характера Ведущий слои - образованное общество Внутренний разлад ведущего слоя В преддверии нового века Основы либерализма Грехи либерализма

Подобный материал:

• России Москва «посев», 4019.32kb.
• Технические аспекты комплексного мониторинга российских научно-образовательных сетей, 17.13kb.
• Российская Академия Наук Институт Российской истории Россия 1913 год Статистико-документальный, 11888.03kb.
• Предлагаем для ознакомления статью проф. В. П. Нарежного «Характеристика акторов русской, 322.89kb.
• Обеспечение всех российских школ доступом к сети Интернет, 102.12kb.
• Н. В. фон Бока. (c) Издательство Чернышева. Спб., 1992. Об авторе: Петр Демьянович, 7908.15kb.
• Задача настоящего труда найти идею, которая могла бы дать план будущего устройства, 12161.65kb.
• Семинар№1 Ранние формы религии, 13.66kb.
• Монолог песни, стихи, проза, 409.93kb.
• И. И. Веселовског о издательство "наука" Москва 1967 Эта книга, 1700kb.

Основные черты русского характера

История Руси, позже России, знает, как и другие страны, случаи насилия и насиль­ников, но никогда, вплоть до большевистского режима, насилие не было принципиаль­ным.

Человечность как прирожденная гуманность является основной и руководящей чертой русского характера. И поэтому моменты самого сурового бытия России отлича­лись большей терпимостью, гуманностью и внутренним отвращением к насилию, чем самые светлые дни Европы ("Не в силе Бог, а в правде" - выражение глубокого внут­реннего убеждения). В этом наша сила, но и наша слабость: ибо когда эти черты перехо­дят в непротивленчество, разгильдяйство и беспомощность, они становятся гибельнее всякого насилия (февраль 1917 года).

Однако нет другого народа, который бы так тяготел к истинной свободе, к правде, к общественной справедливости, как народ русский. Даже Разин и Пугачев не были просто разбойниками. В их бунтарстве проступал мотив социального протеста, заглу­шенного, правда, невежеством, озлобленностью и анархичностью. Зато Ермак, Семен Дежнев, казачество в свободе находят формы служения государству; а последнее, казачество, - еще и формы социального устроения быта по своему разумению правды и справедливости.

Как и все слагаемые русского народного мировоззрения, русское понимание свобо­ды имело своим истоком Православие. Будучи неразрывно связанной с пониманием и внутренним исповеданием справедливости, милосердия, терпимости, - русская свобо­да на своих исконных путях развития никогда бы не породила и не оправдала, подоб­но Западу, ни капиталиста-эксплуататора (порождение либерализма), ни человека-зверя Ницше, ни бездушного душителя личности - коллектива Маркса.

Русский народный характер предуказал другой путь, на первых этапах которого уже начал вырисовываться психологический тип русского трудового хозяина (столь ненавистного большевизму "кулака"), опирающегося на религиозно-моральные устои. Это в области личной жизни, которую дальше нужно было сочетать с общественной и государственной жизнью. Эта задача ложилась на ведущий слой.

Только в силу этих основных черт нашего национального характера Русь могла перестроиться в Россию, русскость вырасти в российскость. И опять - закрепить в сознании народном пройденный этап и наметить дальнейшие естественные пути на­циональной жизни - было задачей ведущего слоя. Но он возжелал свободы европей­ской, несшей нам великое разрушение государственности и рабство личности в кол­лективе.


Ведущий слои - образованное общество

Выразителем жизненных стремлении народа является его ведущий слой. Мы гово­рим, разумеется, не о слое только административно-управляющем народной жизнью, а о том слое, который выявляет эти стремления, оформляет их в идеи, идеалы и образы, творит народную культуру, ищет и указует пути осуществления идеалов в жизни, в политических и социальных формах.

В русской жизни таким слоем было русское образованное общество - интеллиген­ция.

Понятно, что этот слой, чтобы иметь силы и возможность выполнить свое назначение, корнями своими должен уходить в самые недра психики своего народа и не отрывать­ся от нее ни духом, ни разумом.

В русской жизни не произошло отрыва духа ведущего слоя от души народной (ибо как бы иначе творилась русская культура?), но произошел отрыв разумом, как и разрыв двух миров - духовного и разумного - в самом ведущем слое.


Внутренний разлад ведущего слоя

Мы настаиваем на этом диагнозе болезни русского образованного общества, ибо как иначе объяснить стихийные патриотически-волевые подъемы его в Отечественную войну, в войну за освобождение славян и, наконец, в начале Великой войны, в 1914 году? Как объяснить желание Петра Великого и Л. Толстого в последние часы их зем­ной жизни, в преддверии мира иного, примириться с Православной церковью, одухо­творяющей русскую душу и психику? (...)

Русская же психика сама по себе, в своем существе, оставалась всегда неиссяка­емым источником духовно-культурного делания и силой, создающей как свои цен­ности, так и преображающей в национально-самобытные формы заимствованные из общечеловеческих истоков культуры. Как христианство в русской душе преломилось в русское Православие, так и другие духовные ценности, почерпнутые из общих источ­ников, преображены и вновь явлены миру в новом свете нашей национальной культу­ры, не потеряв при этом своего мирового значения...

Но только то, что входило в нашу жизнь через наше духовное, а не только разумное восприятие и преображение, переставало быть чуждым нам и не вносило разлада в наш внутренний мир.

Вот почему нас миновало мрачное средневековье Европы, а наш раскол в Церкви не зажег костров "святейшей инквизиции". Зато одолела нас западноевропейская филосо­фия после эпохи Возрождения, ибо вошла в нашу жизнь мимо нашей души, обратив­шись только к разуму русского образованного общества, овладела им и раздвоила внутренний мир его.

Это начало истории, а вместе с тем и болезни русской общественной мысли. Естественную гуманность (человечность, человеколюбие), воспитанную в русском народном характере Православием, в идеологиях русской общественной мысли сме­нил западноевропейский гуманизм; исповедание духовной свободы личности заменено было в ней либерализмом; стремление к общественной справедливости - коллекти­визмом... Естественное гармоничное развитие личности оборвалось. (...)

Разлад, вызванный в русском образованном обществе увлечением крайними фи­лософскими и политическими воззрениями Запада, не мог не отозваться и на адми­нистративно-управляющем слое. Теоретические крайности первого вызвали реакцию второго - совсем не консервативного на практике.

Так, например, в постановлении Правительствующего Сената, изданном 31.Х.1861 г., т.е. в самый разгар великих преобразований русской жизни, имеет место и такая фраза: "Обращает на себя внимание особенною дерзостью и важностью злоумышления... возбуждение свойственных будто бы России социальных устремлений". Это противоре­чие самому существу проводимых реформ, отрицание их нужности, раз России "не свойственны" стремления, удовлетворяемые этими реформами.

Так разлад в духовно ведущем слое сообщил всему развитию русской жизни харак­тер противоречий между теорией и практикой жизни. Говорилось не то, что делалось; делалось не то, что говорилось; часто не понималось то, что говорилось и делалось.

Ведущий слой, хотя и был выделен русской жизнью для ее духовного водительства, оторвался от сущности этой жизни. Если и были попытки вновь вернуться к ней, то в них скорее работала механика реакции на чужеземное идейное засилие, чем осознание необходимости ненарушаемой духовной связи с истоками народной жизни.

Явлением такого порядка было славянофильство. Славянофилы справедливо ука­зывали на ценности исконных русских начал, но делали это без учета эволюции на­родной жизни и сознания. Они просмотрели, что русскость переросла в российскость, патриотизм - в национализм, что социальные вопросы переросли компетенцию рели­гиозной морали и стали основными вопросами внутренней государственной политики и основанием национальной крепости. (...)

Но жизнь не стояла. И в силу необходимости и практически функции администра­тивного управления русской жизнью и ее идеологического обслуживания (народное просвещение, армия) осуществляла бюрократия. К чести ее надо сказать, что делала "на это лучше, чем от нее можно было бы требовать. И не ее вина в том, что "Россия переросла форму существующего строя" (из доклада гр. Витте Государю) и стремилась к разрешению вопросов, поставленных самим развитием жизни.

Бюрократия могла как-то удовлетворять непосильным, по существу, для нее тре­бованиям, пока в жизни России не было творческой и самобытной российской идеи и ее кадров, способных принять на себя ответственность за судьбы своей страны. Она могла противостоять и шатаниям русской общественной мысли, раздвоившей личность члена своего общества и создавшей систему противоречий русской жизни, которые подгото­вили почву для захвата этой жизни любой, цельной и динамичной идеей.

Но бюрократия не могла, конечно, бороться с такой идеей за душу и сознание наро­да. И, если быть просто справедливым (не партийно справедливым), то некому бросить камнем в нее, ибо она - бюрократия - только служащий, а не водитель народа - нации.

В феврале 1917 г. бюрократия не самовольно передала свои функции сомнительным представителям народных чаяний, - они с нее были сняты сверху. И все же она боро­лась еще и с "октябрем" без всяких уже, по существу, на то санкций или указаний сверху.

Не слепой и злой рок приуготовил России цельную и динамичную идею - идею коммунизма. В течение двух последних веков ведущий слой России, ее образованное общество, ставило вопросы ее бытия, своевременные и несвоевременные, и искало их разрешения не в сущности русской жизни и психики, а в западноевропейской политиче­ской философии, одной из крайностей которой является коммунизм.

И коммунизм пришел, как "призванный варяг". Пришел тем же путем, как и его предтечи с Запада, т.е. не через восприятие народной психикой, а через осознание разумом неудовлетворительности существующего порядка вещей. Заострив все на­копленные русской жизнью вопросы в социально-политические формулы и дав на них лозунговые ответы, понятные широким массам, - коммунизм легко обманул эти массы своей целеустремленностью на фоне февральского разброда.

Так заблуждения ведущего слоя России, в своем естественном завершении через коммунизм, вылились в преступление перед Россией.


В преддверии нового века

Большевизмом не начат новый век России, а завершена эпоха великого духовно-культурного выявления русского естества, эпоха формирования великой нации и го­сударства. Вместе с тем окончена и эпоха великого внутреннего разлада мыслящего общества и болезни философско-политической мысли. Наконец, изжит период кризиса и вырождения социальных и политических форм бытия.

Новый век России придет не через эволюцию коммунизма (неспособного к эволюции в силу статичности конечных утверждений марксизма, неприемлемого для русской психики вообще), а через обретение цельности внутреннего мира личности, и рождения гармонии этого мира с формами национального бытия.

(...) Россия стоит ближе к новому веку, чем Европа, ибо кризис западноевропейской философии в русском сознании созрел раньше, чем в самой Европе. В русской жизни изжиты два крайних проявления западноевропейской философии - либерализм (фев­раль-октябрь 1917 г.) и коммунизм, который держится еще лишь механическими средствами.

Мы верим в величие нового века России

- потому, что здорова душа народа, а болела лишь русская общественная мысль:

- потому, что не слепой рок, а духовная устремленность и просветленное сознание ведут Россию к новому веку, и

- потому, что нет предела духовному устремлению нашего народа, проявляющему себя и вопреки внешним формам бытия.

(...) Христианская идея ценности и значения человеческой личности прошла за предыдущие столетия свой путь исканий, искажений, отклонений. Для ее осуществле­ния создавались временные формы. В них не вмещалась она во всей своей полноте и потому сжигала их.

Она отвергла построения патриархальной государственности и католической цер­ковности, стремившихся утвердить своего рода режим "великого инквизитора", бе­рущий на себя заботы о благе и счастье человеческого стада. Это понимание "стада" шло вразрез с пробивающимся в жизнь идеалом.

Принципы Французской революции - индивидуализма и либерализма - обнару­жили свою односторонность в свете той же утверждающейся в жизни христианской идеи. Неизбежное искажение их должно было последовательно привести к торжеству сильной, хищной и безнравственной - без Бога в сердце - личности.

На наших глазах - в русской революции, в кризисе современного социализма, происходит крушение третьего отклонения с пути основной идеи, заданной первому человеку. Рушится попытка построить счастье человека, утвердить его равенство, его свободу с помощью и при посредстве механизации социальных форм, установлении социалистического строя.

Он выгнивает у нас на Родине, прибегая для продления своего существования к "передышкам", давая отдушину то национальному чувству, то неугасающим хозяй­ственным инстинктам порабощенного народа.

В Европе он явил свою несостоятельность, не утвердившись у власти. Об этом свиде­тельствует отход от него масс. Успехи фашизма и национал-социализма, успехи О. Салазара - созданы поддержкой широких масс.

Новая эпоха, действительно, начинается уже потому, что все - кто с горечью про себя, кто открыто и громко - признали прошлое умершим, отошедшим. Этим совсем не отбрасывается вопрос об идейной связи с прошлым, о почтении к национальной исто­рии и славе.

Но даже и в приложении к так называемому "фашистскому" строю и "фашистской" государственности рано еще говорит о новом строе и "Новом человеке". Период пар­тийной диктатуры и диктатуры вообще, по большей части, есть период ломки. Подлин­ные контуры нового выступают лишь тогда, когда новые тенденции получают возмож­ность свободного проявления на расчищенном диктатурой месте. (...)

Мы в данное время можем говорить лишь об отдельных чертах характера того "нового человека", присутствие которого мы чувствуем около себя, которого мы ощу­щаем, искренно говоря, и в себе, стремления которого мы разделяем. В русской жизни новый век будет складываться под напором стремлений к цельности внутреннего мира с формами социального и государственного бытия в свете христианства.

[Здесь мы опускаем конспекты VII-XI (третью часть курса НПП "Основы народ­ного хозяйства"), которая не была опубликована типографским способом. - Сост.]


XII. Либерализм

Либерализм есть мировоззрение, возвещенное немногими мыслителями еще на ис­ходе Средневековья (Ян Гус, Леонардо да Винчи, Эразм Роттердамский), обоснованное во второй половине XVIII века (во Франции: Руссо, так называемые энциклопедисты - Вольтер, Дидро, Даламбер, бар. Гольбах, в Англии - Дж. Ст. Милль, Д. Юм, Адам Смит, у нас в России - Новиков и Радищев), утвержденное великой Французской революцией и захватившее целиком весь XIX век.

В противоположность порожденному им марксизму, либерализм не представляет цельной, законченной системы, он - мировоззрение, заключающее в себе целый ряд разнообразных идей, доктрин и настроений.

В настоящем конспекте мы будем рассматривать выявление либерализма в обла­стях философии, права, политики и экономики.

Два положения лежат в основе всего мировоззрения.

1. Человек по природе добр. Он имеет все данные для того, чтобы быть совершен­ством. Если же человеку присущи недостатки, то это лишь следствие неудовлетвори­тельных условий нашей жизни.

2. Необходимое условие для проявления благих качеств, присущих каждому чело­веку, - свобода.

Чем полнее свобода, тем ближе человек к своему идеалу - Человеку (с большой буквы).


Основы либерализма

Философская часть либерализма, вытекающая из этих двух положений, заключает в себе:

а) Учение о познании внешнего мира.

б) Взгляд на общий ход, цели и смысл истории человечества ("Философия истории").

Согласно либерализму, окружающее нас познается единственно нашим разумом. Человеческий разум - мерило всех вещей. Все, что не поддается объяснению разумом - есть не более как праздная выдумка. Другими словами, одна из основ либерализма - рационализм (ratio - разум).

Отсюда - отрицательное отношение либерализма к религии (особенно проявившееся в Западной Европе, где была создана целая международная организация - франк­масонство, имеющая, кроме всего прочего, целью борьбу с католичеством и утвержде­ние культа "Разума").

История человечества рассматривается либерализмом как непрерывный прогресс, как непрерывное освобождение разумного и добродетельного человека от опутывав­ших его оков религии, государственности (в частности монархической) и "зоологиче­ского предрассудка" - национализма.

Скрижалью юридического либерализма является провозглашенная в 1789 году "Декларация прав человека и гражданина". Сложный вопрос об отношении между личностью, обществом и государством декларация упрощает таким образом, что забота переносится только на личность и ее субъективные права. Права личности объявляют­ся священными. О ее обязанностях не говорится ни слова. Не упоминается и государ­ство как таковое. Задача "общества" чисто формальная, не творческая, а консерватив­ная: "сохранение природных и не отчуждаемых прав человека". Все остальное пре­доставляется инициативе - личному усмотрению отдельных индивидов.

Программа декларации в значительной степени была осуществлена. Революция существенно видоизменила строение французского общества. Личность была раскрепо­щена. И, как выразился Ройе-Коллар, на ногах остались только индивиды. Вертикаль­ная структура заменилась горизонтальною. Вместо иерархической лестницы сословий и корпораций с неодинаковыми обязанностями и правами - возник "народ", состоя­щий из формально равных индивидов, с одинаковыми правами и единственной обя­занностью - уважать одинаковые права других индивидов. Начиная с Франции, в пореволюционной Европе такое общественное строение стало отчасти действительно­стью, отчасти же идеалом, за который боролись и который стремились во что бы то ни стало осуществить поколения, считавшие себя "передовыми". Так началось царство либерализма. Классическим его выражением в области права был гражданский кодекс Наполеона, изданный в 1804 г. и с некоторыми изменениями доныне действующий во Франции. Главное начало этого кодекса это свобода личности, частной собственности и договора.

Основой гражданской жизни провозглашается индивид (личность). Он получается не путем вычитания, а напротив - всякие объединения получаются путем сложения индивидов. Личность свободна и своеобразна. Посему ей предоставляется широкое самоопределение, при одном условии - не стеснять чужих самоопределений. От нее не требуется, чтобы она заботилась о других личностях. Но в свою очередь и она не имеет права требовать, чтобы другие личности, или общества, или государства заботились о ней. Всякий для себя, всякий - кузнец своего счастья. Но вместе с тем и всякий - единственный виновник своего несчастья.

Сообразно с этим понимается частная собственность. Это как можно более неограни­ченное и бесконтрольное господство лица над принадлежащими ему вещими, не сте­сняемое ни горизонтальными социальными зависимостями, ни вертикальными госу­дарственными повинностями. У кого есть собственность, тот имеет право требовать, чтобы никто не нарушал этого его права, не вмешивался в его осуществление, т.е. в то, как он владеет, пользуется и распоряжается своими вещами.

Наконец, главной основой взаимных отношений между людьми провозглашается свободный договор. Ни отдельные лица, ни общество, ни государство не могут прину­дить личность выйти из состояния замкнутости. Это дело ее доброй воли. Нет обязанно­сти без предварительных обязательств. Обязательства же устанавливаются договором, т.е. согласием двух лиц или более воль, создающих из ничего правоотношения между личностями. Так устанавливается гражданский оборот. Так заключаются даже браки и возникает семья. Все здесь решает личность. Она свободна. Но раз она сама себя связала договором - она обязана его выполнить, хотя бы это приносило ей ущерб.

Политический либерализм, хорошо разработанный французскими энциклопедиста­ми, имеет в своей основе, кроме двух уже указанных начальных положений либера­лизма, еще и формулу Ж.-Ж. Руссо "об общей воле" (вернее, воле большинства):

"Общая воля всегда права и всегда требует своего публичного осуществления". Отсюда - в государственной жизни истинно то, что признается "волей народной", т.е. большинством голосов избирателей корпуса. [В идее Руссо, что граждане, заключая "общественный договор", отказываются от своих прав и передают их толкование и осуществление "общей воле", сегодня видны зачатки тоталитаризма. Между тем, за 100 лет до Руссо Джон Локк полагал, что присущие людям от рождения права никакой договор не отменяет. Здесь видны истоки демократии наших дней, про­шедшей искус тоталитаризма. - Сост.]

Из этих-то положений и возникла современная парламентарная демократия, по­коящаяся:

а) на всеобщем, прямом, равном и тайном избирательном праве;

б) "на осуществлении законодательной власти собранием людей, избранных населе­нием на основании этого права ("политическим парламентом");

в) на подчинении власти исполнительной власти законодательной и на ответственно­сти первой перед последней (в парламентарно-демократических странах правитель­ство составляется из представителей партий, имеющих в данный момент в парламенте большинство. Если парламент выражает правительству недоверие - последнее должно выйти в отставку).

Экономический либерализм, одна из причин современного экономического кризиса, имеет своими исходными положениями:

а) Оптимизм. Веру в то, что природные запасы земли неисчерпаемы, что производи­мые продукты всегда будут иметь сбыт;

"Природа, давая различным народам неодинаковые способности, климат и почву, гарантирует вечность их обмена, и их (народов) взаимная торговля будет столь же долгой, сколь они останутся просвещенными и индустриализированными" (Д. Юм, 1760 год).

б) Следствие этого оптимизма - требование не ограниченной ничем свободы экономических отношений.

Экономический либерализм отрицает какое бы то ни было вмешательство государ­ства в хозяйственную жизнь страны. (...)


Грехи либерализма

Либеральное мировоззрение построено на в корне ошибочных предпосылках. Человек - не ангел. Ему присущи как добрые, так и злые качества. Если, действительно, необходима свобода для проявления добрых качеств, прису­щих человеку, то необходима и власть для того, чтобы он не мог проявлять свои злые качества.

Мы знаем, каким террором сопровождалась Французская революция, выкинувшая лозунг: "свобода, равенство и братство".

Этот террор был неизбежен потому, что человек, какие бы идеи он ни исповедовал, всегда остается человеком. В человеке заложена потребность верить. Отнимите у него Бога - он уверует в материю.

Отказавшись от старых верований - Бога и короля, он нашел новые - разум и рес­публику, и стал новым господам служить с тою же страстностью, с какой служил ста­рым.

Изменились верования, но не изменилась природа человека, по существу своему вечная и неизменная.

Этого не учли либеральные мыслители, идейно подготовившие Французскую рево­люцию.

Современные точные науки подтверждают положение философа Канта, что разум не всеобъемлющ.

Эйнштейн опрокидывает веками сложившиеся понятия о времени и пространстве.

Химия отказалась от взгляда на химические элементы как на основу материально­го мира. Радиоактивность заставила совсем по-новому смотреть на вопрос структуры внешнего мира, разрушив прежние представления о материи и энергии.

В естественных науках уже давно отошли от первобытного дарвинизма. Клетка перестала считаться носительницей жизни. Нео-виталисты вновь выдвигают идею "жизненной силы", присущей каждому живому организму. Изображая математически новейшие достижения науки, разум не может их конкретно себе представить.

И все чаще и чаше начинает звучать сократовское: "Я знаю только то, что я ничего не знаю".

Именно наука, бывшая надеждой и гордостью либеральных умов, развенчала "царя вселенной" человека,

Современный мировой кризис развенчал и другое, воодушевлявшее людей XVIII и XIX вв. понятие - "прогресс".

Теперь поняли, что технические усовершенствования еще не несут с собой роста духовной культуры.

И недаром Япония через одного из своих вождей, ген. С. Араки, заявляет о том, что японцы взяли у Запада железные дороги и электричество, но все же остались японца­ми, и что национальное самосознание Японии должно остаться таким же, каким было в течение веков.

Ошибка юридического либерализма состоит в том, что сложный вопрос об отноше­нии между личностью, обществом и государством слишком упрощается и односторонне решается только в пользу личности. Это неправильно и принципиально, и фактически.

Принципиально индивидуальная свобода является хотя и существенным, но далеко не единственным составным элементом нормального и законченного человеческого общежития. Человек, живущий в обществе и государстве, не может быть только част­ным человеком. Он должен быть и социальным и публичным человеком, сообщественником и государственником.

Если сопоставить либерализм с жизнью, то окажется, что это не более как теория, во многих отношениях существенно расходящаяся с действительностью. И правовая, и политическая, и хозяйственная жизнь гораздо сложнее, чем это утверждают либералы.

Совершенно изолированный человек гражданского либерализма, собственно говоря, нигде не существует. Все люди всегда тесно связаны всевозможными узами - семейны­ми, хозяйственными, национальными, государственными и другими. Частная собст­венность всегда ограничивается и в пользу общества, и в пользу государства. Вместо свободного и индивидуального соглашения мы видим очень часто принудительный и коллективный договор.

Крушение политического либерализма произошло потому, что человечество оказа­лось неспособным существовать и творить единственно на основании добровольного договора, как это предполагали те, кто в основу политической системы ставили вооб­ражаемого "Человека", наделенного всеми добродетелями. Образовавшаяся от упразд­нения власти "милостью Божией" пустота заполнилась властью политических партий, действующих от имени "народа". Проповедуемая либералами демократия преврати­лась в партийную олигархию, тем худшую, что политические партии, формально, суть частные сообщества. Государство бессильно вмешиваться в их внутреннюю жизнь и их взаимоотношения; а от них, в сущности, зависит его судьба.

Парламент, по идее своей долженствующий быть носителем "воли народной", пре­вратился в арену для сведения партийных счетов.

Принятие законов, выражение доверия или недоверия правительству, бюджет и т. д. - все эти государственные дела решаются не в парламенте, а за кулисами, в комитетах политических партий.

Выборы превращаются в унизительную для серьезных государственных работников шумиху; стараясь собрать возможно большее число голосов, партии дают самые несбы­точные обещания. Пропаганда требует больших средств, и нередко партии, стоящие у власти, достают эти средства из государственной казны.

Как признается вождь французских социалистов Леон Блюм (газета "Попюлер"), успех выборов зависит от последней предвыборной недели. До этого средний избира­тель еще не определил свои политические настроения. "Воля народная", следовательно, основывается на минутном настроении масс: под влиянием пропаганды это настроение быстро создается и после выборов столь же быстро исчезает.

Реальная власть сосредотачивается не в руках народа и не в палате его представи­телей, а в центральных комитетах политических партий. (...)

Всем известно, к чему привел кратковременный опыт насаждения политического либерализма у нас в России в 1917 году.

Следует отметить, что формально Россия действительно представляла при Времен­ном правительстве "самую свободную страну в мире". Пример армии с выборным начальством - единственный в истории.

Но даже и на Западе, где существенные движения были гораздо дисциплинирован­нее по духу и умереннее в своих требованиях, мы видим, к каким печальным резуль­татам приводит осуществление политического либерализма.

Во Франции в период 1920-1931 гг., т.е. за 11 лет, сменилось 21 правительство; у власти побывало за это время 326 министров. Средняя продолжительность пребывания у власти каждого министерства - 6 месяцев и 26 дней (II. Люциус).

Всего со времени провозглашения III Республики с 1871 г. и по 1935 г. во Франции сменилось 80 кабинетов.

Мы свидетели того, как в настоящее время во всем мире рушатся системы, создан­ные Французской революцией.

Италия, Турция, Польша, Германия, Португалия...

Человечество освобождается от навязанных ему в 1789 году "свобод" и ищет новые пути.

Доктрины экономического либерализма создавались тогда, когда мировая промыш­ленность была еще в зародыше. (...)

Теперь рост безработицы, сословные противоречия, забастовки, неравномерное распределение благ - все это вопросы, которые экономический либерализм разрешить неспособен.

И здесь выступает на первое место роль государства, примиряющего, распределяю­щего, организующего во имя интересов целой нации.