Geum.ru

Буханова Елена Анатольевна учитель истории Бабарыкино 2008 оглавление введение глава I. Кто такой господин путин? Феномен путина биография

Вид материалаБиография

Содержание


2.2 Внутреннее положение россии
2.3. Путин и мир
2.4 Российские интересы
Подобный материал:
1   2   3   4   5

2.2 ВНУТРЕННЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ

Все меры, которые предпринимал Путин, были направлены на создание рыночных структур. Их целью является либеральная для предпринимателей рыночная экономика. Об этом свидетельствует, прежде всего, реформа налогового законодательства и борьба за Земельный кодекс.

В несколько медленнее продвигающейся приватизации Путин, с одной стороны, стремится не повторить ошибок Ельцина. С другой стороны, он не собирается приватизировать все и любой ценой. Некоторые предприятия должны оставаться в руках государства, причем речь идет не только об оборонных предприятиях и естественных монополиях, таких как газовая и энергетическая промышленность, телефонные компании, почта и железные дороги, которые даже в развитых рыночных экономиках очень сложно приватизировать. Речь идет о предприятиях, которые не входят в эту группу.

Путин вполне может стремиться к либеральной рыночной экономике с элементами социальной ориентированности и, тем не менее, выступать за сильные позиции государства в экономике и в экономической жизни. России при этом приходится мириться с некоторыми экономическими потерями. Путинская команда осознает этот факт, но делает ставку на иные приоритеты. На первом месте стоит не эффективность, а сильная роль государства.

То, что Путин последовательно стремится к созданию рыночных структур, косвенно подтверждает также реакция коммунистов, которые требуют отказа от «убийственного курса реформ». Путин должен освободиться от «страшного наследия ельцинизма». Именно коммунисты заключили пакт с Ельциным и именно Путин не повторяет ни одно из действий Ельцина. К столь же демагогическим выражениям прибег и Горбачев, который в открытом письме призывал Путина «проводить реалистичную, социальную, неизоляционистскую политику в интересах России».

Существует ли еще возможность возврата к социалистической экономике с централизованным управлением или реформы необратимы? Когда жили в Советском Союзе, никогда не пришло бы в голову, что здесь когда – нибудь будет капитализм. Во всей России было не более десятка мыслителей, которые при Сталине, Хрущеве, Брежневе, Горбачеве задумывались об обратимости или необратимости социалистических реформ. Но точно таким же «неизменным» представлялся до 1917 года царизм, а еще раньше, до 1861 года, - крепостное право. Одно ясно: по глубине и размаху рыночных реформ Путин уже за первые годы превзошел своих предшественников.

Либеральные экономисты одобряли действия Путина и высказывали пожелания, чтобы он продолжал следовать намеченным курсом. Но для Путина этого было слишком мало. На четвертом году своего пребывания у власти он сделал два неожиданных заявления, которые прозвучали в речи перед парламентом: во-первых, за полтора десятилетия Путин собирается удвоить ВВП; во-вторых, за это время Россия должна добиться конвертируемости рубля.

Полная конвертируемость рубля – это амбициозная цель, США на это потребовалось более 100 лет. Но это дело не такого далекого будущего. Некоторые эксперты полагают, что уже с этого года международный рынок будет готов принять рубль как равноправную валюту. Для этого нет необходимости в долгих предварительных переговорах: рынок сумеет извлечь свою выгоду. Путин считает это не только подарком своим гражданам, которые смогут ездить за границу с кошельками, полными рублей, а не долларов, он считает это «твердой и надежной спаянностью с мировой экономической системой».

Не менее амбициозно и второе намерение. С 2000 по 2002 годы ВВП вырос на 20 процентов. Но таких темпов недостаточно, чтобы за 10 лет составить 100 процентов. К тому же рост ВВП зависит от мировых цен на нефть. Вероятно, Путин сознательно устанавливает планку несколько выше, чтобы можно было прыгнуть максимально высоко. Коммунисты обвиняют Путина, что он хочет, чтобы народ снова потуже затянул пояс, что он постоянно делал в течение 80 лет социализма.

Путин ни одним словом не дает понять, что он собирается достигать свои цели за счет людей. Его намерения совершенно иные: в качестве движущей силы развития он хочет видеть рыночные механизмы, конкурентную борьбу в мировом масштабе, интеллектуальные достижения народа и колоссальный потенциал ресурсов России.¹

Коммунисты не слишком высокого мнения о рыночной экономике и частной собственности. Поэтому позиции Путина по многим тактическим вопросам в принципе несовместимы с позициями коммунистов.

Что касается политической роли России в мире, то существует значительное совпадение взглядов Путина и его команды, представленной партией «Единая Россия», и взглядов коммунистической партии, причем обе стороны весьма неохотно подтверждают эту общность. За этим стоит подавляющее большинство населения, которое стремится к тому, чтобы Россия вновь играла первостепенную роль, пусть даже как вторая по значению мировая держава.

Когда пришел Путин, как сотруднику тайных служб ему было обеспечено присущее русским уважение к офицерам и воспитывавшееся годами уважение к «разведчикам», в нем люди увидели серьезного поборника более важной роли России в мировой политике. Поэтому избиратели перешли от коммунистов к путинской «Единой России».

Совпадения существуют также между коммунистической партией и «Единой Россией» по вопросу социальных гарантий населению. Государство должно защищать своих граждан хотя бы от самых больших социальных угроз. При этом существуют расхождения во мнениях: коммунисты выступают за усиление роли государства, а Путин, стремится ввести рыночные механизмы в социальных вопросах.

Совершенно в коммунистическом духе Путин стремиться выстроить непрерывную вертикаль власти, централизованно управляемое государство.


¹[22, с. 254-256]


Это, прежде всего, касается сферы управления, в то время как в экономике Путин делает ставку на либерализм.

Все это имеет интересные внутриполитические следствия, которые заключаются в объективном ослаблении лагеря коммунистов. Можно с относительной уверенностью говорить о том, что коммунисты, альтернативой которым для широких народных слоев, воспитанных при социализме, теряют своих сторонников, переходящих к «Единой России». Кремлевским политтехнологам удалось оторвать от коммунистов часть электората, который выступает за патриотизм, социальную справедливость, централизованное управление государства и территориальную целостность, то есть за то, что до 1999 года было вотчиной только коммунистов. Однако хотя коммунистическая фракция численно ослабела, «Единая Россия» в содержательном отношении следует тем же националистическим курсом.

«Единая Россия» перетянула на свою сторону часть избирателей, голосовавших за коммунистов, но, с другой стороны, при поддержке этих голосов может отстаивать и некоммунистические ценности в общественной жизни, в том числе и в спорных экономических вопросах.

С точки зрения предвыборной тактики партия Путина также выглядит альтернативной коммунистам. На вопрос о выборах в 2004 году руководитель фракции «Единая Россия» Владимир Пехтин ответил: «В данный момент выборы благоприятны прежде всего для коммунистов. У них пока еще есть возможность попасть в Думу. Но существуют объективные процессы, в ходе которых влияние электората коммунистов падает».

Под «объективными процессами» имеется в виду не только «биологический фактор», но и отток бывших коммунистов в путинскую партию, где они находят аналогичные внутри- и внешнеполитические цели. При этом у них поддерживается чувство, что они могут оказать, какое-то влияние, в то время как у коммунистов им приходилось довольствоваться митингами, не имевшими реального политического значения.¹

В отличие от Ельцина, который если и собирался проводить реформы, то на практике сумел лишь в течение пары месяцев продемонстрировать слабые реформистские устремления, Путину удалось в течение короткого времени провести подлинные реформы. Они по большей части носили рыночный характер, так что именно при Путине, а не при Горбачеве или Ельцине, возврат России к социализму стал невозможен. Были также реформы, которые не вписываются в западные представления или не соответствуют рецептам Всемирного банка и МВФ, но они от этого не стали менее правильными.

Что же касается «опоры» Путина, то ее следует искать в армии и ФСБ. Правомерно также упоминание «услужливой» Генеральной прокуратуры и «запуганных судей». Но точно так же верно, что в России ни прежде, ни теперь не было и нет хотя бы мало-мальски некоррумпированных общественных институтов. Путин просто наилучшим образом использовал имеющиеся в стране силы.

¹[22, с. 258-259]

Путин стал одним из наиболее важных партнеров по антитеррористическому альянсу, и с ним «заигрывают» не только социал-демократы Тони Блэр и Герхард Шредер, но и Джордж Буш. Ведутся разговоры о скором вступлении в ВТО, некогда закрытую для бывших социалистических стран, и Путин еще оставляет за собой право соглашаться или нет на условия, на которых должно происходить это вступление. Ведется тесная совместная работа с НАТО, и Украина имеет основания опасаться, что будет окончательно забыта своими западными партнерами по НАТО в качестве противовеса России. Темпы Путина во внутренней и внешней политике поражают.

В реальной политике демократия играет значительно меньшую роль, чем об этом привыкли говорить политики. В этом и заключается логическая ошибка: руководители европейских правительств никогда не дадут понять Путину, что он «не вписывается в современную Европу».

Почему нельзя опираться на ФСБ и, тем не менее, быть реформатором? Важны не экономические, а скорее так называемые «демократические реформы», и обычные для Запада общественные формы являются самым лучшим видом демократии. Но существуют и другие проявления демократии. Ее может быть больше или меньше. Если взять за образец США, то Германию, безусловно, можно считать менее демократической. Ведь канцлера избирают не прямым голосованием, а через посредников.

Еще несколько вопросов: что важнее для демократии – свобода прессы или право на труд, независимые выборы или право на бесплатный зубной протез? Если президент ограбил свою страну, но на сессиях ООН всегда голосует за «нужные» решения, то достаточно ли демократична эта страна?

Приходится констатировать, что даже западные представления о демократии в какой-то стране весьма расплывчаты и что не существует четкого масштаба для «измерения» демократии. Если это так, то непонятно, почему борьба с олигархократией и освобождение высшего государственного уровня управления от влияния Березовского и Гусинского менее важно для демократии, чем ограничение свободы печати.

Важны не «размеры демократии» в России. Потому что на свете существует две сотни государств и бесчисленное множество представлений о том, что такое демократия. В России существует демократура, наполовину демократическое, наполовину диктаторское государство.

Интересный вариант придумали недавно американцы: они определяют меру демократии по степени поддержки антитеррористической борьбы.

Путин не принимает тему демократии слишком близко. Для него главное заключается в построении эффективно управляемого государства, которое полностью справляется со своими задачами. А определения он оставляет теоретикам. Он практик, деятель, и для него важно не определение понятия, а прагматичный вопрос: будет ли это полезно для государства. В отличие от Ельцина он больше думает о государстве, а не о себе.

За прошедшие столетия русское общество не выработало крепко спаянных социальных форм. Для демократии не хватает, прежде всего, общественных институтов и независимых и свободных средств массовой информации. Но то, что, с одной стороны, кажется недостатком, на деле может оказаться полезным. Структуры еще не устоялись, на них еще можно оказать существенное влияние.

Безусловно, у Путина много власти внутри страны. Но главное, как он использует эту власть. Путин не злоупотребляет своей властью, он использует ее для того, чтобы проводить либеральные законы, чтобы дать экономике пространство для маневра. Путин стремится создать общество западного образца. Меры по укреплению государства используются для того, чтобы проводить экономические и общественные реформы сверху. Уже существуют объективные и субъективные предпосылки, чтобы постепенно закрепить в российском обществе принятые на Западе нормы.

Одной из самых серьезных внутриполитических проблем России в ближайшем будущем станут колебания между свободой слова, терпимостью к различным мнениям и опасностью укрепления авторитарных черт в сегодняшнем путинском правлении из-за усиления оппозиции.

Следует также учитывать влияние из-за рубежа на внутриполитическую ситуацию. Нестабильность, соперничество, влияния в России могли бы, несомненно, стать желанными явлениями для внешнеполитических противников. Вопреки распространенным утверждениям и раздаваемым через СМИ авансам, например, со стороны НАТО, Западу определенно не нужна сильная Россия.

Поэтому внутри- и внешнеполитическими факторами неопровержимо заданы предпосылки для развития России в направлении автократии. Под внутриполитическими факторами имеется в виду значительная поддержка целей, стиля правления и личности Путина среди населения. С самого начала Путин при опросах редко получал меньше 70 процентов одобрения. При этом интерес вызывали не только обычные граждане с довольно неустойчивым мнением, но и элита страны, прежде всего инакомыслящий слой тех, кто находится в оппозиции любому режиму.

Среди тех, кто поддерживает Путина, Александр Солженицын и Рой Медведев. Он высказывает свою поддержку Путину: «Президент ясно понимает свою ответственность перед обществом, он стоит на правильном пути». Солженицын, который всегда колебался между двумя главными целями – демократией и величием России, очевидно, сделал свой выбор. «Путину не свойственна неукротимая жажда власти», - категорически утверждает он. Почему?

Эти люди десятилетиями боролись за свободу и демократию в России. Им пришлось пережить преследования и суровую кару, они открыто высказывали свое мнение, в том числе и тогда, когда диссидентов не просто отправляли в лагеря, а иногда они бесследно исчезали и уничтожались. Теперь у власти бывший кагэбешник Путин, и они считают своим долгом его поддерживать. На первый взгляд, демократические реформы Ельцина, которые восхвалялись преимущественно иностранными политиками, зачатки свободы слова, очевидно, не смогли перевесить для этих правозащитников, которые в то же время являются патриотами России, утрату Россией своего значения в мире, ужасающее экономическое положение и горькую нищету страны. Путин же, напротив, разгромил олигархию, подточил оппозицию, строит эффективную исполнительную власть, своевременно выплачивает пенсии и зарплаты, повышает жалованье в армии и увеличивает оборонный бюджет. В этой ситуации диссиденты сделали выбор в пользу сильной страны и благосостояния народа.

В России нет сколько-нибудь заметной оппозиции, нет также правозащитного движения, ярко выраженного экологического движения и движения против чеченской войны. В России нет такого множества неправительственных организаций, преследующих в основном собственные цели, которые типичны для западных демократий. Процесс развития движется в сторону однопартийной системы, с молодежной организацией в качестве «кузницы кадров» для партии, и народа, который избирает всегда одного и того же «председателя». При таком сценарии продвижение «политтехнологий » во всех сферах общественной жизни, во всей стране должно бы находиться на первом месте: отсутствие свобод компенсировалось бы эрзац-демократией и эрзац-свободами. Понадобилась бы целая политтехологическая машинерия, чтобы внушить народу, что он живет свободно. Поскольку долго держать народ в постоянном страхе – довольно утомительная задача, пришлось бы время от времени инсценировать или организовывать внутренние и внешние угрозы. Политтехнологи и политики именуют это «политикой внутреннего напряжения», которая всегда обеспечивает властителю хорошие результаты при опросах общественного мнения.¹


¹[22, с. 261-265]


2.3. ПУТИН И МИР

Путин не оставляет общественность в неведении о своих намерениях, будь то в важных выступлениях, проектах законов или заявлениях о долгосрочных планах, которые не оставляют сомнений в замыслах президента. Первым таким планом была «Концепция национальной безопасности Российской Федерации», которую Путин подписал 10 января 2000 года. Там можно найти анализ положения в мире и рассуждения о том, что для России имеет первостепенное значение и каковы ее дальнейшие перспективы.

Вначале документа констатируется, что в мировом развитии существуют две «взаимоисключающие тенденции»: одна ведет к многополярному миру, формирование которого Россия поддерживает, а другая основывается «на доминировании развитых западных стран под руководством США» и «ориентируется на одностороннее, прежде всего военное и силовое решение ключевых проблем мировой политики в обход основополагающих норм международного права». «Переход НАТО к практике силовых действий за пределами зоны ответственности блока и без одобрения Совета безопасности ООН, который был поднят в ранг стратегической доктрины, имеет следствием опасность дестабилизации всей стратегической ситуации в мире ».

«В то же время растут усилия некоторых государств, которые нацелены на ослабление позиции России в политической, экономической, военной и других сферах». «Существенной угрозой » в международных отношениях считается «стремление отдельных государств и межгосударственных объединений уменьшить роль существующих механизмов обеспечения международной безопасности, прежде всего ООН и ОБСЕ, а также укрепление военно-политических блоков и союзов, прежде всего расширение НАТО на восток».

Следует упомянуть о роли России в мире. Как сказано в концепции безопасности, существует «опасность ослабления политического, экономического и военного влияния России в мире» и, что касается СНГ и стратегически ясных гегемонистских целей самой России, «ослабления интеграционных процессов внутри Содружества Независимых Государств».

Россия определяет свои цели и опасности, угрожающие ей, и не может обойтись без постоянного упоминания США и НАТО – даже в таком внутреннем деле, как отношения с другими государствами СНГ.

Некоторые скептики могут подумать, что это отзвук старого советского мышления. В начале 2000 года Россия выглядела иначе, чем сейчас: террористические удары по США сблизили бывших противников, Россия была принята в НАТО как равноправный партнер.

Но поводом для конфликта во внешней политике является распределение зон влияния, поскольку стремление России «быть одним полюсом в би - или многополярном мире» долго будет оставаться одним из важнейших устоев политики. Именно эта формула многополярности предполагает существование множества государств, которые являются не полюсами, а «прилегающими к полюсу» государствами.

Один из сторонников этой концепции, Владимир Жириновский упрощает эту многополярность следующим образом: «Мы должны договориться и заключить всемирный договор, по которому разделить нашу планету на сферы экономического влияния и действовать с севера на юг». Японцы и китайцы движутся в сторону Юго-Восточной Азии, к Филиппинам, Малайзии, Индонезии, Австралии. Россия движется на юг, в направлении Афганистана, Ирана, Турции. Западная Европа – на африканский континент. Канада и США – на юг, это вся Латинская Америка. И все это на паритетной основе. Тогда ни у кого не будет преимуществ.

Жириновский умалчивает, что, кроме экономического, речь идет и о военном и политическом влиянии. А от этого недалеко до создания блоков и конфронтации, так как интересы «полюсов», хотя у них и нет общих границ, сталкиваются, поскольку весь мир в 21-м веке взаимосвязан самым различным образом и поскольку США не хотят ограничивать свои притязания господством только на американском континенте.

Существует не слишком много подтверждений того, что отношения между США и Россией далеко не так безоблачны. Поэтому подробнее рассмотрим и предположим, что США действительно как партнер сыграли роль некоего образца для концепции российской политики.¹

Взаимоотношения с США означают для России не только взаимоотношения с важнейшей страной Запада, с теми, кто принимает решения в НАТО и ООН, не только с величайшей экономической и военной силой мира. Взаимоотношения с США в известном смысле судьба России, ее проклятие. С началом холодной войны российскую историю определяли эти злополучные отношения.

Путин превосходно знает историю. Он понимает, что нельзя рассчитывать на дружественные отношения с США, когда взят курс на «великую державу Россию». Путин не забыл гонку вооружения. Если Советский Союз при Брежневе, когда 80 процентов военного бюджета направлялось в ядерные войска, не смог выдержать соревнования с США, то Россия в теперешней ситуации не может позволить себе подобную гонку. В настоящее время нужно вкладывать больше средств в обычные системы вооружений, чтобы не могли повториться такие военные провалы, как в Чечне.

Сохраняет свою актуальность проблема ядерного разоружения. Еще в январе 1993 года было достигнуто соглашение о сокращении стратегического ядерного оружия. Тогда Москва и Вашингтон подписали стартовый договор, который устанавливал верхнюю границу для каждой стороны в 3000-3500 боеголовок. Однако это соглашение годами не могло вступить в силу, потому что его не принимал российский парламент. В настоящее время Россия располагает более чем 5600, а США – более чем 7200 стратегическими ядерными боеголовками, вдвое больше того, что запланировано в соглашении. После прихода Путина к власти уже в апреле 2000 года договор был ратифицирован, и Россия сделала существенный шаг по выходу из ядерной конфронтации.


¹[22, с. 269]


Москва заинтересована в сокращении стратегических ядерных вооружений. У России нет денег, чтобы поддерживать такой гигантский потенциал. Атомная боеголовка требует ухода и обслуживания. Это стоит огромных денег, и западные эксперты считают, что лишь между 2008 и 2010 годами, когда в России улучшится экономическое положение, она сможет позволить себе около тысячи боеголовок. С другой стороны, запасы устарели и требуют замены. Чтобы выполнить условия договора, России пришлось бы создавать в год сто ракет. За прошедшие годы России удавалось производить лишь несколько десятков. Поэтому уменьшение арсенала является совершенно необходимым. Когда Джордж Буш в ноябре 2001 года предложил радикальное сокращение американских боеголовок, которое вписывается в установленные договором границы, он высказал сокровенное желание Путина.

«Военное присутствие Америки по всему миру стало шире, чем когда-либо в американской истории», - сказал военный аналитик Джон Пайк в Вашингтоне. Перед 11 сентября американские солдаты присутствовали в 140 странах. Ожидается, что в ближайшие годы число американских войск за границей будет расти. Однако между террором и борьбой с ним существует взаимосвязь: по собственным словам Бен Ладена, только создание американских военных баз в Саудовской Аравии пробудило в нем ненависть к США. Роль мирового жандарма, которую США все более явно берут на себя, вызывает недовольство не только в высших кругах, но и в широких народных массах.

Отношения между США и Россией с 1917 года в человеческом и эмоциональном плане были скорее плохими. Просветами были антигитлеровская коалиция, американские сухари, американский автомобиль «студебеккер» и второй фронт, который был открыт слишком поздно. Еще один период любви россиян к американцам был какое-то время при Ельцине, когда россияне еще верили, что американцы от радости, что социалистическая система рухнула, подкинут им что-то от своих богатств в виде инвестиций или торговых уступок.

Это уже в прошлом. В конце февраля 2002 года один московский институт опубликовал результаты опроса об отношении россиян к Америке. Если в 1995 году девять процентов не любили США, то теперь это почти 40 процентов. С утверждением «американцы всегда и везде ведут себя нагло» было согласно более 60 процентов россиян.

Вряд ли это просто разочарование в «реальном капитализме», который никогда ничего не делает без выгоды для себя. Причина такого поворота во мнении проста: мир изменился. Наблюдатели считают, что «вживание» США в роль единственной мировой державы произошло не внезапно, а продолжалось определенное время. Следует еще заметить, что США и раньше не проявляли особой щепетильности в том, что касается международных обычаев. США неоднократно демонстрировали мировому сообществу, что справедливый судебный процесс вовсе не обязателен. Они сразу наносили удар – без суда, без процесса и без каких-либо убедительных доказательств.

Необходимо выявить признаки изменений общепринятых традиций в мировой политике последних десяти лет, а эти изменения особенно очевидны во внешней политике США. В качестве примера рассмотрим историю с протоколом контроля за биологическим оружием. 10 апреля 1972 года в Москве, Вашингтоне и Лондоне была подписана международная конвенция о запрещении изготовления, хранения и разработки биологического и бактериологического оружия. Впервые договором запрещался целый вид оружия. До конца 2000 года 143 страны, включая США, ратифицировали эту конвенцию. Слабым местом договора был отказ от механизмов надзора, которые позволили бы осуществлять контроль. Постепенно мировое сообщество поняло, что бактериологическое оружие намного опаснее, чем другие виды оружия массового уничтожения. Эксперты всего мира начали говорить о том, как можно остановить опасность, исходящую от бактериологического оружия. Одним из путей представлялись эффективные механизмы контроля, и с 1995 года велись переговоры о том, как можно реально контролировать соблюдение конвенции о запрещении бактериологического оружия. 143 страны выразили согласие подписать соглашение о биологическом и бактериологическом оружии – о механизмах контроля при соблюдении международных обязательств. Проект, который должны были принять в ноябре 2001 года, предусматривал регулярный контроль на фабриках, а также возможность внеочередной инспекции.

В июле 2001 года американская делегация неожиданно заявила, что она недовольна соглашением, и отказалась его подписывать. С американской точки зрения проект, который поддержали европейские и азиатские союзники США, следует переработать. В Вашингтоне привели три причины отклонения протокола. Во-первых, иностранным инспекторам станут известны меры обороны США против биологического оружия. Во-вторых, развивающиеся страны получили бы доступ к информации об американской фармакологической промышленности. В-третьих, некоторые страны с помощью протокола смогли бы избежать строгого американского экспортного контроля. Это был серьезный удар, поскольку поддержка протокола со стороны США считалась главным условием того, что его примут и другие страны. Своим отказом поддержать протокол правительство США нанесло оскорбление Европейскому Союзу. Причины отказа Америки выглядели довольно слабыми с точки зрения не только дипломатов, но и экспертов. Поэтому информация о том, что США осуществляет секретную программу разработки биологического оружия, которая находится «на грани» договора о запрете биологического оружия, имела эффект разорвавшейся бомбы. США признали, что в течение четырех лет ведут исследования сибирской язвы в качестве биологического оружия. Как пояснила представитель Пентагона Виктория Кларк, новый вид возбудителя разрабатывался в чисто «оборонных целях». По мнению правительства США, этот проект не нарушает договор о запрете биологического оружия, просто США этими экспериментами хотят защититься от «неожиданностей». Запланировано всего лишь производство небольшого количества антракса для чисто оборонных целей.

Для контроля договора необходимо соглашение. Но этому и сопротивляются США. «Зюддойче цайтунг» писала: «Америка создает для себя собственные правила. Пример с биологическим оружием – одно из подтверждений тому. Трудно себе представить, как писала «Нью-Йорк таймс», что было бы, если бы какое-то другое государство разводило бактерии». Здесь речь идет не о достоинствах нового протокола по контролю, а о поведении конкретной страны в важных вопросах мировой безопасности. Можно назвать это надменностью или высокомерием. Но можно резюмировать: это государство придает своим интересам, интересам своих граждан, особенно предпринимателей и военных, гораздо большее значение, чем интересам мирового сообщества государств. Это факт, ни плохой, ни хороший.

США отвергли обвинения в том, что они проводят политику изоляционистскую внешнюю политику. Это не изоляционизм. Изоляционизм – это когда отделяются от мирового сообщества и в пределах своих границ проводят независимую политику по собственному усмотрению. В отличие от этого США просто действуют в одиночку, как сверхдержава. Эта воля и способность действовать в одиночку в вопросах общемирового масштаба, имеют решающее значение для сверхдержавы, гораздо большее, чем экономическая мощь или военная сила. США полностью используют свое положение как сверхдержавы. «Ассошейтед Пресс» опубликовала летом 2001 года, список случаев отказа США от общемировых инициатив.

Противопехотные мины: в декабре 1997 года на конференции ОНН в Оттаве США отказались от подписания договора о запрещении использования противопехотных мин.

Зоны торговли: в октябре 1999 года в преддверии мировой торговой конференции в Сиэтле правительство США отклонило требование ЕС о распространении новых торговых условий на почти все зоны торговли.

Ядерное оружие: в октябре 1999 года сенат США, не ратифицирует договор о всеобщем запрещении испытаний атомного оружия.

Международный уголовный суд: в январе 2001 года президент США Джордж Буш сообщает, что он не будет посылать для ратификации в сенат договор об учреждении Международного уголовного суда. В начале мая 2002 года правительство США официально отозвало свою подпись под конвенцией о создании Международного уголовного суда.

Национальная противоракетная оборона: в январе 2001 года правительство США подтвердило свою решимость продолжать работу над Национальной системой противоракетной обороны.

Защита климата: в марте 2001 года президент США Джордж Буш отказался от выполнения Киотского протокола 1997 года.

Защита электронных данных: в марте 2001 года правительство США отклоняет предложение ЕС заключить договор о защите данных, передаваемых в электронном виде.

Легкое вооружение: в июле 2001 года на конференции ООН по легкому вооружению США выступили против требований ограничить право на ношение личного оружия, а также прекратить поставки оружия неправительственным организациям.

С 1917 года две системы практически находились в состоянии постоянной войны. У этой борьбы двух систем был не только экономический, но и военный аспект: двум системам в мировом масштабе соответствовали два лагеря, и если в каком-то уголке мира возникал пожар, то представители двух систем тут же оказывались там, только по разные стороны баррикад. Когда социализм в восточноевропейских странах все больше ослабевал, когда стала видна слабость Советского Союза, люди вышли на улицы. Не только ради рыночной экономики, но и за устранение противостояния, которое продолжалось десятилетиями. Они исходили из того, что если теперь будет только одна система – только одна система – только капитализм без социализма – и только НАТО без Варшавского договора, то больше не придется вести войны, которые считались борьбой за экономические и геополитические интересы двух блоков. Если бы существовала только одна система и все страны входили в мощный военно-политический блок, то тогда постепенно осуществлялось бы разоружение, потому что не было бы врага, потому что можно было бы обойтись половиной прежних вооружений и половиной прежнего военного бюджета. И вот это произошло – Россия потеряла свое значение; Варшавский договор распался; Варшава, Прага, Будапешт, балтийские республики в НАТО… И что теперь – мир, радость и всеобщее благосостояние?

В США на 2002/2003 финансовый год военный бюджет увеличился с 343 миллиардов долларов в 2001/2002финансовом году до 380 миллиардов долларов и тем самым продемонстрировал наибольший рост за двадцать лет. В среднесрочном пятилетнем плане с 2003 по 2007 годы предусмотрены расходы в общей сложности в размере 2,1 биллиона долларов. Запланирована конечная сумма на 2007 год: 469 миллиардов. Европа, по мнению Белого дома, тоже не должна отставать. Во время своего посещения Германии в мае 2002 года Джордж Буш призвал союзников «свои мощности и бюджет привести в соответствие с новыми угрозами». Россия тоже понимает, что ей необходимо нагонять упущенное и за два года удвоила свой военный бюджет. Тем не менее, в 2002 и 2003 годах военный бюджет России составлял 2,6 процента ВВП, в то время как при Брежневе он составлял в среднем от семи до одиннадцати процентов. Китай повысил свои официальные военные расходы в 2003 году до 22 миллиардов долларов. Резко возрос также бюджет Индии. Тенденция к непропорциональному повышению военных расходов наблюдается во многих странах.

Случайность? Нет, здесь просматривается четкая тенденция. Боннский Центр конверсии дал пояснения по этому поводу: «Между 1986 и 2000 годами военные расходы по всему миру возросли сначала незначительно, а именно примерно на два процента до 1999 года и три процента в 2000 году, на три-четыре процента в 2001 году и четыре-пять процентов в 2002 году». Военные расходы по всему миру составили в 2002 году примерно 900 миллиардов долларов, причем 40 процентов приходится на США, около пяти процентов на Китай и около четырех процентов на Россию. По данным БЦК, военные расходы находятся на уровне 1992 года. Если так пойдет и дальше – по всему миру 4,5 процента, а у некоторых лидеров 10 процентов, то в 2010 году мы снова достигнем уровня 1987 года: около 1300 миллиардов долларов США в ценах 2002 года. Мир вооружается быстрее, чем он разоружался после краха социализма.

В мае 2003 года Буш и Путин подписали в Москве договор о сокращении количества ядерных боеголовок на две третьи. Разоружение? Раньше такие боеголовки уничтожались, а теперь они передаются на хранение – на будущее. В мае был заключен договор, а 1 июня 2002 года стало известно, что США собираются возобновить производство пусковых устройств для атомного оружия. Единственное предприятие, которое могло изготавливать эти плутониевые элементы, было закрыто в 1989 году. С тех пор пусковые устройства со снятых с вооружения атомных боеголовок в случае необходимости обновлялись. Теперь необходима новая установка, стоимость которой не является препятствием. Один московский журналист иронически вопрошал: «Может быть, мы похоронили холодную войну живой, может, теперь надо ее опять выкопать?»

Мир стал гораздо менее стабильным. Растет число конфликтов, происходят столкновения в горячих точках, применение силы растет повсеместно. Очевидно, крах социалистического блока, исчезновение конфронтации между НАТО и Варшавским договором не принесли прочного мира, разрядки, снижения военных расходов и использования высвободившихся средств на помощь беднейшим странам мира, посредством чего можно было бы снизить напряжение, которое выражается и в террористических актах. Единственная оставшаяся мировая держава, экономическая и военная мощь которой многократно превосходит силы других государств, не стремится к изменению внешней политики и к разрядке, а превратилась в лидера вооружения.

«Империю зла», существовавшую при Рейгане, сменила «ось зла» Джорджа Буша. Вот – он новый враг, который может послужить известным оправданием колоссальных военных расходов. Но только в некотором отношении, потому что военный потенциал антитеррористической коалиции в тысячи раз превышает военный потенциал Северной Кореи, Ирака и Ирана вместе взятых. Так что если темп вооружения растет, то против кого оно направлено?

С тех пор, как начались рыночные реформы, Россию больше нельзя недооценивать в геополитическом отношении, страна осталась «глобальным игроком». США со своими интересами, затрагивающими весь мир, вытеснили Россию из многих регионов. Пока Россия в экономическом отношении была повержена и держалась на плаву только благодаря западным кредитам, она еще могла мириться со своей второстепенной ролью. Но сегодня, когда ее экономическая мощь постоянно растет, она более упорно отстаивает свои требования. А США? Александр Рар, эксперт по России Германского общества внешней политики, в апреле 2002 года высказал такое мнение: «США ни в коем случае не заинтересованы в усилении своего прежнего политического соперника». Риторический вопрос: а когда США вообще были заинтересованы в сильной России?

Напряженность в современной международной политике вызвана грубым, необдуманным поведением США не только в отношении старых или потенциальных врагов, но и в отношении друзей и союзников. Все громче раздаются голоса, что политика США нуждается в корректировке. Россия не составляет серьезной конкуренции экономической державе номер один, США. России, отставшей в своем экономическом развитии, для того, чтобы удвоить свой ВВП, потребуется в течение 10 лет ежегодный прирост более чем на семь процентов. Этого весьма трудно добиться. Но силовая политика, не основывается на одной только арифметике. Прежний паритет сил между США и СССР проявляется хотя бы в том, что между двумя бывшими врагами проходят переговоры по разоружению.¹


¹[22, с. 272-277]

2.4 РОССИЙСКИЕ ИНТЕРЕСЫ


С учетом глобализации перед Россией в области внешней политики три пути. Первый – это «английский» путь, то есть полная и безоговорочная поддержка любого намерения американцев. Такая позиция Англии вызывает некоторые нарекания со стороны континентальной Европы, но в то же время достаточно удобна. Хотя этот путь здесь назван как приемлемый для русских чисто теоретически, сама идея, что они когда-нибудь могут занять место ближайшего американского союзника, только в первый момент кажется абсурдной. Именно потому, что американцы мыслят прагматично, такой переход от «врага к другу» не обязательно займет десятилетия. Достаточно веским подтверждением была трехсторонняя конференция научно-исследовательских институтов из США, Германии и России, где обсуждалось развитие взаимоотношений.

Представитель администрации Буша подчеркнул, что Америка будет находиться в состоянии войны, и европейские партнеры должны это учитывать. При создании будущей глобальной структуры безопасности США еще больше будут отстаивать свои интересы в сфере безопасности и будут подходить к предстоящему расширению НАТО только с этой точки зрения. Сюда может относиться и включение России в НАТО.

На возражения, что Россия не придерживается западной системы ценностей, американская сторона ответила следующим образом: конгресс США будет вкладывать деньги не в сохранение системы ценностей, а в безопасность Америки. Если членство России в НАТО будет полезнее с точки зрения американских интересов безопасности, то Москву примут в Североатлантический оборонительный союз.

Сам подход ясен: если русские покажутся американцам более полезными, чем англичане, то англичан отодвинут на второе место. Только на это конгресс даст деньги. То, что звезды благоприятствуют подобной перспективе, показало в середине 2002 года создание Совета Россия – НАТО.

При таком сценарии русским пришлось бы проводить самостоятельную внешнюю политику. Кроме того, будучи младшими партнерами, они могли бы действовать только в сфере безопасности. К тому же приходиться сомневаться, что американцы из любви к ближнему предоставят России хоть один из своих рынков.

Существует и другой путь, континентально-европейский. Он открыт для России, она могла бы занять место в списке друзей США между Германией и Польшей. Будучи принята в НАТО и объявлена лучшим соседом Европейского Союза, она, также вынуждена была бы сделать огромные внешнеполитические уступки.

Третий путь – это путь отстаивания собственных интересов. История российских и американских интересов государства или одной определенной группы, которые она ставит не только намного выше других групп или государств, но в случае необходимости и выше законов и моральных норм, очень долгая.

Когда Россия при Путине заявила о своих интересах, российский президент выразил это одной фразой: «У государства с таким геополитическим положением, как у России, национальные интересы везде». Россия имеет право вмешиваться везде – от Северного полюса до Южного. Это не вызов остальному миру. Это провозглашение внешнеполитического паритета с американцами.

В «Концепции национальной безопасности Российской Федерации» в специальной главе изложены национальные интересы России. Кроме внутриполитических, экономических и экологических приоритетов они включают также приоритеты в международной сфере, а они заключаются в «укреплении позиции России как великой державы и как одного из влиятельных центров многополярного мира». К США относится фраза о несоблюдении «прав человека и свобод» и одновременно «применении двойного стандарта» не только в вопросах терроризма и Чечни – концепция была принята задолго до террористической атаки на Всемирный торговый центр.

Но если Россия считает роль США опасной для своих собственных национальных интересов, то почему же в вопросе о террористических атаках Путин сразу же не занял антиамериканскую позицию? Разве для России не было бы выгоднее создать блок против США, учитывая напряженность в исламском мире? Тогда можно было бы действовать так же, как американцы по отношению к России во время советско-афганской войны.

Здесь есть как минимум два объяснения. Во-первых, Буш после провозглашения антитеррористической политики поддерживает Россию в чеченском вопросе. Борьба с терроризмом – это американское повторение старой российской идеи, которая в пропагандистском отношении использовалась Путиным намного интенсивнее, чем американцами. Поэтому призыв бороться с терроризмом во всем мире прекрасно вписывается в российскую внутреннюю политику. Если бы Россия до 11сентября 2001 года попыталась создать антитеррористический альянс против исламизма, то она превратилась бы в изгоя для Совета Европы, ОБСЕ и Европейского парламента, ОПЕК и сообщества исламских государств. Россия утратила бы влияние и уважение, не создав альянсов. Если же, напротив, Россия играет подчиненную роль в американском альянсе, то ее влияние растет, и она получает возможность без особого напряжения решить целый ряд внутри- и внешнеполитических задач.

Вторая причина, по которой Путин, не дожидаясь доказательств вины бен Ладена со стороны США, выступил за участие России в альянсе, заключается в том, что момент для конфронтации с США еще не стал. Сейчас российским дипломатам дано указание «не играть мускулами», не наживать врагов, но и не приобретать «дорогих друзей», как в прежние времена. Из некоторых регионов Россия вынуждена уйти «поневоле добровольно». Только так – невзирая на совершенно иные заявления российской стороны – можно расценивать уход из Вьетнама и с Кубы, где были демонтированы российские станции прослушивания. Россия концентрируется сейчас на «главной области», в которую входят бывшие советские республики. Кажется, что Путин пришел к убеждению, что сегодня Россия не может отстаивать свои интересы везде и одновременно.

Хватит ли России энергии, чтобы померяться силами? Ответ лежит сегодня, не в военной, а скорее в экономической сфере. Борьба российских внешнеполитических интересов с не менее амбициозными, интересами некоторых других стран отражается, прежде всего, в скучных цифрах роста производительности труда и связанного с этим роста ВВП. «Экономика – это главная политика» - этот лозунг актуален сегодня для России как никогда.

Путин, по-видимому, наметил себе цели, как в генеральном штабе, и старается не смешивать тактику, оперативное искусство и стратегию. А с тактической точки зрения важно не растрачивать силы на локальные споры. Хотя стратегически Россия выступает против господствующего положения США в мире, но время для атаки еще не созрело. Поэтому Путин расставляет приоритеты и копит силы.

Уже в этом десятилетии могло бы случиться, что русские стали бы не только провозглашать свои национальные интересы, но и настаивать на них.

Важно то, что эта решительная, сильная политика не была придумана Путиным, а в значительной мере соответствует господствующим в обществе настроениям, так что при ее осуществлении Путин может рассчитывать как на военных, олигархов, интеллектуальную элиту страны, православную церковь, так и на большую часть народа, который стремится к тому, чтобы Россия играла в мировой политике более важную роль.¹

Положительные процессы в международной политике увенчались созданием Совета Россия – НАТО, в который Россия входит в качестве двадцатого члена. Следующим логическим шагом был бы роспуск НАТО. Более пятидесяти лет назад Североатлантический блок был создан как ответ на «русскую опасность». Теперь, когда Россия тоже «в составе», тогда зачем нам НАТО?

Существование какого-либо блока лишь тогда имеет смысл, когда существует другой. Если теперь практически все европейские страны входят в НАТО, а немногие исключения стремятся к тому, чтобы их тоже приняли, то именно по этой причине такая организация больше не имеет цели.

Новый провозглашенный враг – терроризм – не годится в качестве контраргумента, поскольку американцы показали, что у них нет необходимости в НАТО для решения таких задач – для «управления развалинами» существуют другие механизмы, и вполне достаточно двусторонних военно-политических соглашений с различными странами.

Но если НАТО продолжает существовать, значит, это кому-то нужно. Этот «кто-то» - прежде всего, сами власти.

Кроме того, западная военная промышленность крайне заинтересована в том, чтобы перевооружить новых членов НАТО. Это очень выгодное дело, и переход от военного стандарта Варшавского договора к натовским стандартам обойдется новичкам в сотни миллионов долларов. Поэтому именно данный сектор западной экономики особенно заинтересован в том, чтобы разжигать в бывших социалистических странах желание вступить в НАТО. Однако с созданием

¹[22, с. 295-297]

Совета Россия – НАТО смысл такого вступления пропал: если вначале

кандидаты могли объяснять срочность своего вступления опасностью, грозящей со стороны России, то с мая 2002 года это потеряло свою актуальность.

Самые важные причины для вступления в НАТО во всей Европе были у России. И здесь нет никакого противоречия. В эпоху новой волны вооружения всего мира России важно выиграть хоть немного в сроках и средствах, чтобы не пришлось отвечать на каждый шаг американцев и всегда с большими затратами. Для соревнования в военно-политической области у России в настоящее время нет ни времени, ни денег. В этом причина «бегства вперед» и создания Совета Россия – НАТО. Первым результатом было частичное уничтожение лишних атомных боеголовок согласно договору о разоружении, заключенному с Бушем в мае 2002 года в Москве.

У России есть и еще одна причина: страна надеется извлечь из сближения с НАТО определенные экономические преимущества и имеет все основания надеяться на это. За подписанием документа о создании Совета Россия-НАТО в Риме последовало множество визитов в Москву – в том числе визит представительной делегации Европейского Союза, и вот, наконец, долгожданное признание России как страны с рыночной экономикой, что не только вызвало в стране гордость, но и устранило торговые ограничения и принесло деньги. Понятно, почему это визит состоялся «после Рима», а не раньше: представители Европейского Союза не хотели вступать в более тесные отношения с потенциальным противников. А с новым членом НАТО – пожалуйста.

НАТО оказалось очень полезным учреждением для русских. Но тесная связь России с НАТО принесла известные плоды и США: после Рима возражения России против расширения НАТО на восток, которые были одним из краеугольных камней российской внешней политики, потеряли свою актуальность.

Время для римского договора было выбрано удачно, потому что сразу после этого состоялась встреча в Праге высшем уровне, на которой должны были принять в НАТО несколько бывших социалистических стран и советских республик. Римский договор связал Путина, причем стратегическая заинтересованность России в нерасширении НАТО продолжала существовать.

Беспрепятственное расширение НАТО на восток, не повлекшее за собой политических осложнений, создает для США геополитические преимущества такого масштаба, который нельзя полностью оценить с сегодняшней точки зрения. Нет сомнений в том, что российские «условия » по расширению альянса на восток через какое-то время удастся обойти.

К моменту подписания договора о разоружении, в котором США удалось добиться того, чтобы ядерные боеголовки не уничтожались, а просто демонтировались, так, чтобы они всегда были бы под рукой. О причинах такого решения США немецкая газета писала: «Пожалуй, самый примечательный момент церемонии в Кремле – когда Буш приводил обоснования тому, почему США хотят всего лишь разбирать свои атомные бомбы, но не уничтожать их. Кто знает, что будет через десять лет? Другими словами: кто знает, будет ли у России через десять лет президент, который так же будет стремиться к самому тесному сотрудничеству с Западом? Или в Кремле будет сидеть националист, бряцающий оружием?»

В соответствии с этим, речь идет о сближении между Бушем и Путиным, а не между США и Россией. Выигрышем Буша стало не только хранение боеголовок вместо их уничтожения, не только трехмесячный срок уведомления о расторжении договора, не только необязательный, в сущности, характер соглашения в Москве. Если рассмотреть в комплексе военно-политические шаги американцев в последнее время, то придется согласиться со следующим мнением: «Никто еще как следует, не знает, что это будет означать для процесса разоружения во всем мире. Ракетный щит, который обеспечивает неуязвимость для себя и в то же время неограниченные возможности для своих ракет. Предотвратить опасность русского, китайского или террористического атомного удара – это заманчивая мечта для США. В этом отношении Московский договор действительно имеет историческое значение, прежде всего для одной стороны – Буша и Америки».

Роль России в Совете Россия – НАТО имеет некоторый оттенок неполноценности. Разумеется, стоит радоваться, что блоки, враждовавшие со времен холодной войны, сближаются и договариваются о сотрудничестве, но подлинное партнерство, в котором клялись в Италии, - в действительности нечто иное. Оно предполагает, прежде всего, равноправие всех участников. А именно это не предусмотрено в соглашении НАТО – Россия.¹


¹[22, с. 302-304]