Буханова Елена Анатольевна учитель истории Бабарыкино 2008 оглавление введение глава I. Кто такой господин путин? Феномен путина биография
| Вид материала | Биография |
- В. В. Путина в свердловской области екатеринбург 2012 г. Оглавление В. В. Путин о текущем, 650.47kb.
- Хмара Юлия Анатольевна Первушина Елена Николаевна, учитель первой квалификационной, 1912.46kb.
- И в срок Содержание Введение 4 Глава первая: Жизнь и деятельность Иоанна Евгеника Биография, 283.52kb.
- Караваева Елена Леонидовна г. Светлый 2008 г. Оглавление оглавление 2 пояснительная, 130.81kb.
- Залуцкая Елена Антоновна 2011 Содержание Введение основная часть заключение литература, 161.83kb.
- А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». План. Введение. Глава I. Биография, 234.66kb.
- Творческий конкурс «Мой любимый учитель» Сочинение-размышление «Когда ученик готов,, 263.62kb.
- Курносов Владимир Анатольевич Волжск 2007 Оглавление Введение 3-5 Глава I. Юродство, 355.39kb.
- Русская доктрина андрей Кобяков Виталий Аверьянов Владимир Кучеренко (Максим Калашников), 11986.64kb.
- Елена Анатольевна Гречишникова Основные направления деятельности: антимонопольный контроль, 131.64kb.
2.1 ВЫБОР ПУТИНА КАК ВЫБОР РОССИИ
Предложенная Владимиром Путиным радикальная политическая реформа, в отличие от многих других новаций последнего времени, не оставила равнодушным практически никого в кругах, связанных с политикой как в России, так и за её пределами.
По масштабам политических изменений, которая эта реформа – в случае её реализации – привнесет в общество и государственное устройство России, она сопоставима с ликвидацией съезда народных депутатов и введением Конституции 1993 года, осуществленных Борисом Ельциным. А до сих пор именно эти два события были главными фундаментальными политическими вехами в наиновейшей истории России.
Правы те, кто утверждает, что после реализации предложений нынешнего президента политическая жизнь страны кардинально изменится. Но дискуссионным остается вопрос: изменится в лучшую или худшую сторону?
О событиях такого масштаба нужно либо говорить честно и откровенно, либо вообще никак. Просто ангажировать в пропутинскую или антипутинскую пропаганду, развернувшуюся в связи с предложениями президента, по большому счету бессмысленно. То есть текущий, практический смысл, конечно, есть. Присоединишься к певцам реформы – можешь получить дивиденд внутри страны, отпить лишний глоток из властного административного или финансового ресурса. Солидаризируешься с хулителями реформы – улучшишь свой имидж в западном политическом сообществе, который при определенных обстоятельствах легко конвертируется в статусную ренту.
Давайте попробуем взглянуть на предложения Путина и не глазами его подчиненных, и не сквозь оптику западных как идеальных, так и спекулятивных представлений о демократии, а с позиции реальной современной политической истории России и реальных национальных интересов нашей страны и нации.
Эта позиции тоже уязвима в публичной полемике, где более всего приветствуется выкрики либо за, либо против. Но иначе не интересно, да и не нужно в данной дискуссии участвовать.
Credo. Хочется остановиться на оценке предложенной Владимиром Путиным политической реформы.
1. Это есть безусловный шаг назад от приближения к идеальной модели демократии.
2. Это есть шаг безусловно вынужденный и безусловно связанный с опасением потерять нечто большее, чем демократию в России, а именно – саму Россию.
3. Эффективность этого шага не предопределена и не гарантирована.
4. Неэффективность чисто демократического сценария решения стоящих перед России проблем и брошенных ей сегодня вызовов, можно считать доказанной, причем не теоретическим, а самым убедительным – эмпирическим путем.
А теперь - более подробно.
Что оставим за скобками. Прежде всего - западный опыт. Почему?
В последние дни очень часто можно слышать внешне крайне убедительный аргумент: США тоже пережили чудовищную по масштабам террористическую атаку 11 сентября 2001 года, однако после этого они не отменили выборность губернаторов, сумев не допустить повторения подобных и даже гораздо меньших терактов. Все в этом сравнении вопиет о его абсолютной некорректности, прежде всего научной. Укажу на главное.
Совершенно несопоставимы как история США и России, так и их политическая история и уж тем более история демократии в этих двух странах.
Географическое положение США абсолютно уникально и несоизмеримо более выгодно, чем положение России. Два океана; всего две граничащих страны, одна из которых - предельно лояльная Канада, а другая – гораздо более слабая и не амбициозная Мексика; удаленность на тысячи километров от всех до сих пор известных истории театров военных действий – все это в совокупности делают Соединенные Штаты, даже при их масштабах, сопоставимых с российскими, естественной крепостью, почти не нуждающейся в дополнительной обороне. Тем не менее американцы эту оборону, да ещё унесенную на те же тысячи километров от своих стен, все-таки имеют, постоянно укрепляют и совершенствуют.
Более выгодным в военном и геостратегическом отношении, чем нынешнее американское, было бы расположение только на Луне. Соединенные Штаты невозможно победить только на Луне. Соединенные Штаты невозможно победить военным путем. И на 80 процентов это не их заслуга, а объективная характеристика их местоположения на земном шаре.
У России – прямо противоположная ситуация, хотя и её до сих пор никому не удавалось победить военным путем. Но сейчас речь идет о партизанских, или сетевых войнах, перед которыми Россия объективно гораздо более уязвима, чем США.
Можно только предполагать, каким бы трансформациям подверглась система политической демократии США, если бы международный терроризм, хотя бы и в дисперсных формах, занял плацдарм во Флориде или Техасе.
Евросоюз в целом только сформировался как аналогичное России пока ешё протогосударство. И какие испытания ждут его впереди – сказать никто с точностью не может.
США как демократия гораздо старше России, а Евросоюз как континентальное сверхгосударство гораздо младше России, чтобы сегодня сравнивать реакцию этих стран на одну и ту же угрозу по методу прямой аналогии.
Реформы, предложенные Владимиром Путиным, есть переход России от западного сценария развития к китайскому: меньше демократии – больше рынка, главное – не развалить и не дать уничтожить страну.
В чем стоит согласиться с Путиным. Ещё до первого избрания Путина президентом и сразу после того в ряде статей неоднократно отмечалось, что для Владимира Путина как политика высшей ценностью и категорическим императивом является сохранение России, а уж приоритетом второго ранга – демократия в этой стране. Конечно, важно, чтобы в России была демократия, но цель её построения, укрепления, совершенствования и приближения к брюссельским или вашингтонским образцам обессмысливается, если Россию как страну и нацию сохранить не удается.
Кто и строительством чего будет заниматься на территории бывшей России, если сама Россия и русские исчезнут? Этот вопрос тоже волнует Путина. Как глава государства, как определенный народом лидер нации, он должен думать прежде всего о сохранении России.
Понимают это какие-либо страны Запада или Востока, хотят понимать или не желают, не понимают или делают вид, что не понимают, вопрос о сохранении России являлся самым главным, острым и актуальным последние года. В 1991 году Россия распалась в первый раз, получив к тому же для оставшейся территории совершенно неестественные и многократно более незащищенные и уязвимые в военном отношении границы.
Кто разжег и как пожар в Чечне – тема отдельная, но для любого объективного человека, а тем более русского, ясно, что Чечня – это плацдарм для дальнейшего раскола и уничтожения России.
Стоят ли за этим террористы, исламисты, пантюркисты, империалисты, марсиане или хоть часть самих русских – неважно. Русское общество и русская власть должны были этому сопротивляться, даже если бы шансов на победу не было вовсе. Делала это русская власть умно или глупо, подворовывая у своего народа и своей армии или бескорыстно, – крайне важно, но в глобальном и историческом масштабе непринципиально.
Упреки реформам, предложенным Путиным, совершенно обоснованны. Политическая квинтэссенция этих реформ – отмена выборности глав субъектов Федерации и замена смешанной системы выборов пропорциональной.
Действительно, эта реформа имеет следствием:
- выход за пределы конституционного поля если и не по букве, то по духу;
- трансформацию страны из федерации в унитарное государство;
- ограничение сферы действия демократических выборных процедур и переход от непосредственной демократии к плебисцитарной, то есть наименее демократичной форме демократического устройства.
В этом смысле данная реформа есть шаг назад в демократическом развитии, если брать его не в историческом варианте, а как главу из учебника политологии.
Многие солидарны с Путиным в том, что сначала и прежде всего мы обязаны сохранить страну и нацию, а затем сохранить в России демократию.
В этой связи встает вопрос о целесообразности соразмерности предложений Путина стоящим перед страной и нацией задачам, а именно:
1. Позволят ли эти меры сохранить страну и нацию, выполнить эту императивную для любого президента задачу?
2. Можно ли, сохранив страну и нацию, сохранить в стране и для нации демократию?
3. Можно ли, добиваясь первого и второго, не уронить и так скандально низкий уровень материального благополучия основной части населения? Ибо зачем нам страна, где бедность и нищета стали нормой; зачем нам демократия, если более чем половине населения нет дела – и справедливо – до всех архитектурных изысков здания европейских свобод и прав человека, ибо нечего есть и нельзя уберечься от разгула преступности, даже и без всякого терроризма?
4. Можно ли было избрать другой путь, более демократичный, но дающий тот же результат?
5. Принесет ли выбранный сценарий нужный эффект уже не теоретически, а практически – в реальном его исполнении?
Попытаюсь ответить последовательно на все эти пять стоящих перед Россией и её народом, перед Русской Демократией, в конце концов, вопросов, разобрав все существенные плюсы и минусы предложений президента.
Нужно обратить внимание, что окончательно осознанный обществом и властью только после Беслана кризис национальной безопасности России наложился на сильнейший и давно развивающийся политический кризис, который официальные лица предпочитают называть кризисом управляемости. Два эти кризиса усугубляют друг друга: чем больше террористических атак, тем больше неуправляемости; чем больше неуправляемости, тем больше возможностей для действий террористов.
Вопрос стоит так: оптимальны ли предложенные президентом политические реформы для того, чтобы вывести Россию из обоих этих кризисов, не порушив при этом основные институты демократии?¹
Наша демократия. Она отвратительна, а точнее говоря, до сих пор она является скорее псевдодемократией, квазидемократией, парадемократией, но отнюдь не демократией ни в классическом, ни в современном смысле этого слова.
Почему мы не сумели построить более или менее нормальную демократию? Тому есть много объяснений, но они уведут нас в сторону от основной темы.
Большинство современных развитых демократий являются, во-первых, представительными, во-вторых, элитарными. То есть избранники являются народными лишь по формальному источнику, давшему им власть, но не по своему составу или происхождению. По своему составу это представители элит.
В дурных качествах российских элит и видят многие российские же политологи первоисток всех бед нашей демократии. Политическими процессами в России занимаются представители элит. Они есть главные активисты российской политики.
Главными субъектами российской политики в 90-е годы стали: центральная власть, региональная власть, олигархи, КПРФ и оргпреступность. Народ был допущен к политическим процессам, во-первых, исключительно во время выборов, во-вторых, только на условиях той агитации, которые выдавали ему российские СМИ, принадлежавшие либо власти, либо олигархам.
Главные задачи, которые решали основные субъекты российской политики в 90-е годы, состояли в следующем: а) сохранить или захватить власть; б) захватить и сохранить собственность; в) не допустить до власти самый мощный,
¹[23, с.116-118]
опирающийся на относительное большинство населения политический субъект – КПРФ.
Этому отводилось 90 процентов времени и усилий. Лишь оставшиеся десять тратились на решение общенациональных и государственных задач.
Соответственно этим интересам складывалась и конструктивно, и практически система политического устройства – ровно настолько демократическая, чтобы иметь возможность властвовать и приобретать собственность самим, ровно настолько недемократическая, чтобы власть не получили коммунисты, а собственность – конкуренты.
Эту конструкцию мы и получили к началу нового века. Плюрализм конкурирующих за власть и собственность конкретных субъектов придавал этой конструкции видимость демократичности.
Партеобразные субъекты, плававшие на поверхности политического процесса, довольно быстро были порабощены либо олигархическими, либо властными структурами.
Выборы в Думу. Переход от смешанной системы выборов, взятой на вооружение исключительно для того, чтобы КПРФ не получила в Думе абсолютное большинство, к выборам только по партийный спискам не является признаком ухода от демократии в теории, и на практике. Ибо абсолютное большинство одномандатников на выборах всех четырех Дум были лишь выставленными партийными, властными или олигархическими структурами кандидатами, которые сразу же после победы на выборах записывали в соответствующие партийные фракции. Правда, несколько более внимательно относящимися, если хотели, к запросам конкретных избирателей. Но не обязательно, ибо никакого реального механизма отзыва депутатов не было и нет до сих пор. Переход к выборам только по партийным спискам положение дел здесь фактически не меняет, но имеет претензии на то, чтобы в стране возникли новые общенациональные партии, скрепляющие снизу до верха общество и страну помимо официальных государственных скреп. Цель более чем благородная.
Однако остается вопрос: возможно ли сегодня вообще и в России в частности создание общенациональных партий? Не является ли эта цель просто утопической.
Губернаторы как проблема. Главы субъектов Федерации, чья выборность фактически отменяется новым предложением президента, составляли все последнее время не меньшую проблему для центральной власти, чем олигархи и оргпреступность.
Отказ от их выборности прямым народными голосованием, безусловно, является шагом назад от классической да и современной модели демократии.
При этом важно констатировать то, что практически никто из демократически избранных губернаторов, президентов и глав администрации не правил на своих территориях демократически. Более того во многих субъектах Федерации они установили прямо деспотически или авторитарные режимы, на фоне которых центральная власть могла бы показаться идеалом демократии. Главы регионов и их команды слали одним из главных тормозов в развитии демократических процессов и обновлении элит в России.
Почти никто из губернаторов не допускал развития демократии на муниципальном уровне, тем более – местного самоуправления. За то все они участвовали, прямо или косвенно, лично через родственников или подставных лиц, в разделе собственности на вверенных им территориях, не допуская к этой собственности ни конкурентов, ни тем более народ. Почти все главы субъектов Федерации создавали исключительно подконтрольные себе региональные парламенты и подминали под себя региональные СМИ. Долгое время они фактически контролировали все региональные силовые структуры и спецслужбы, включая и те, что входили в систему МВД и ФСБ. И уж конечно – суду.
Новые фигуры, приходящие к власти в субъектах Федерации, если они не были продавлены административным ресурсом Центра, были прямыми ставленниками либо общефедеральных, либо региональных олигархических групп или даже преступных группировок. В ряде регионов, где соотношение между конкурирующими структурами подобного рода было примерно одинаково, с помощью механизма демократических выборов на самые высокие посты избирались вовсе неадекватные фигуры. Подкуп избирателей и использование административного ресурса стали нормой.
Почти никто из глав регионов не только не хотел, да и не мог покинуть свой пост, ибо, во-первых, многие из них не успели расплатиться с собственностью по обязательствам финансировавших их приход к власти групп, а во-вторых, уход с поста почти автоматически открыл бы сеть уголовных дел прежде всего связанных с переделом той же самой собственности.
В этих условиях сохранение власти любым путем стали смыслом жизни и деятельности многих глав регионов, а если все поводы для сохранения этой власти исчерпывались, то они готовили и продвигали себе на замену представителей своих же властно-собственнических кланов или просто родственников. Одновременно многие шантажировали Кремль, отказавший им в поддержке, национальными и межнациональными взрывами на своих территориях. И Кремль очень часто вынужден был отступать, ибо понимал, что в их руках есть все ресурсы для того, чтобы такое устроить.
Демократически избранные главы субъектов Федерации не были проводниками демократии на своих территориях, в корне душили любое проявление оппозиционности, приватизировали большую часть региональной способности и перераспределяли в пользу своих клиентов финансовые потоки, идущие из центра.
Надо признать, что в определенные моменты главы субъектов Федерации приглушали региональный или национальный сепаратизм, что помогло не разрушить Россию в начале 90-х годов и в ходе первой чеченской кампании.
Главы субъектов Федерации – одна из самых больших политических проблем современной России. Вот причина, по которой Путин решил самым радикальным образом лишить их легитимности, основанной на прямом волеизъявлении избирателей.
Данная проблема имеет прямое отношение к борьбе с терроризмом, особенно в некоторых регионах, в первую очередь в северокавказских. Прямое же отношение к борьбе с оргпреступностью, слишком основательно вошедшей во власть именно на региональном уровне, и коррупцией.
Подавление деспотизма, полной неподотчетности избирателям и направленной против федеральной власти активности региональных властно-владетельных кланов являлось и является одно из самых приоритетных задач Кремля. Вопрос о том, не создаст ли новая система назначения региональных лидеров Москвой больше проблем, чем решит.
В этом смысле наиболее неясны следующие моменты. Чем гарантируется то, что назначенцы будут более демократичны, чем прежние «народные избранники»? На какие силы они будут опираться в своих регионах, если новых региональных элит им никто не даст, а старые будут руководствоваться указаниями прежних хозяев? Продуман ли механизм формирования новых региональных элит? На кого будет теперь направляться протест народных масс в случае крупных катастроф или экономических провалов в регионах – только на Москву? Наконец, если снижение легитимности глав субъектов Федерации в обычных обстоятельствах блокирует спонтанные проявления сепаратизма, то как этот же фактор скажется в обстоятельствах форс-мажорных, например, в случае внезапного оставления своего поста президентом страны, избранным прямым голосованием? Премьер-министр, заступающий на его место по Конституции, в глазах региональных парламентов столь же легитимным не будет. Не вышлют ли тогда некоторые региональные законодательные собрания «ставленников Москвы» за пределы своих территорий и не изберут ли других?
Федерации или унитарное государство? Крайне дискуссионный вопрос. Многие склоняются к тому, что унитарная форма государства в настоящих условиях гораздо предпочтительнее для России, включая и её так называемые национальные регионы. Но многие ли считают так в самих национальных регионах? Сохранить вид Федерации при фактическом назначении из Москвы глав её субъектов будет крайне затруднительно. Не получится ли, что главы краев и областей, назначенные по новой системе, окажутся менее легитимными, чем президенты некоторых республик, если население этих республик откажется переходить на новую систему? В этом случае Федерация вновь станет опасно асимметричной.
Общественная палата. Самый неясный пункт путинского плана, ставящий прежде всего вопрос о роли парламента в фактически новом политическом режиме, который должен возникнуть в стране.
Юридические проблемы. То, что Конституция России далека от совершенства, скроена во многом на скорую руку, подогнана под политические задачи власти периода 1993 года и уже во многом расходится с реальными политическими процессами в стране, в том числе и самыми объективными, это очевидно. Но все-таки она есть и вопрос о её изменении, который, несмотря на все эти несовершенства, до сих пор фактически консенсусно ни одна из политических сил или фигур не ставила, может возникнуть. А кроме того, есть и конституция республик в составе Российской Федерации.
План есть, но изложен не весь. Множество весьма острых вопросов, возникающих при знакомстве с планом политических реформ, изложенных Владимиром Путиным, показывает как минимум следующее:
- президент взваливает на себя слишком большую ответственность, что может быть мотивировано, конечно, не властолюбием, а только чрезвычайностью вызовов, брошенных стране;
- но далеко не всеми эти вызовы воспринимаются с той же серьезностью, что и самим президентом;
- изложен не весь план политических реформ, а лишь его часть, ибо не предложено достаточного набора мер, компенсирующих убытие демократических процедур, по крайней мере, в столь очевидном пункте, как ликвидация прямых выборов глав регионов; кроме того, не объяснено, откуда и столь стремительно возьмется новая элита, способная на всей территории страны, а не только при голосовании в Думе руководствоваться новыми установками президента.
Компенсирующие меры. Их должно быть довольно много. В качестве части этих мер следующее:
- возвращение Думе части изъятых у нее функций, прежде всего в сфере публичной политики;
- переход к выборности членов Совета Федерации прямым голосованием в регионах;
- дебюрократизацию выборов в региональные собрания, прекращение третирования не экстремистских оппозиционных сил и политиков в регионах;
- всемернейшее укрепление реального местного самоуправления;
- выведение судебной системы из-под фактического административного контроля региональных руководителей, что старых, что новых;
- конституирование Общественной палаты, функции которой ещё надо прояснить, в статусе, никак не принижающем статус Думы и Совета Федерации, и, естественно, не в виде органа, собирающего записных членов всех и всяческих советов, одобряющих все, что им ни предложат;
- прекращение дошедшей до опасного предела деполитизации федеральных телеканалов. ¹
¹[23, с. 124-128]