Деривационно-семантические категории существительных: функционально-семантический подход (на материале современного немецкого языка)
| Вид материала | Документы |
- Функционально-семантические особенности глаголов движения (на материале разносистемных, 443.18kb.
- Концептуально-терминологическое пространство лингвистической экологии: когнитивный, 349.48kb.
- Уметь определять род имен существительных; согласовывать глаголы в прошедшем времени, 131.04kb.
- Категория персуазивности и её репрезентация в окказиональных дериватах ( на материале, 401.71kb.
- Доклад «Развитие современного немецкого языка с позиций теории и практики перевода», 14.95kb.
- «концептосфера нарушенности» (на материале немецкого языка), 517.21kb.
- Англо-американские терминозаимствования в телеинтервью экономического медиадискурса, 383.04kb.
- Функционально-семантический аспект высказываний со значением возможности 10. 02., 180.84kb.
- Функционально-семантический подход к изучению средств языковой модальности в школьном, 774.88kb.
- Семантические аспекты взаимодействия простых многозначных и сложных однозначных слов, 1030.19kb.
СОДЕРЖАНИЕ И ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Во Введении обоснована актуальность темы исследования, указаны объект и предмет научного поиска, определены цели и задачи, обозначены научная новизна, теоретическая значимость, практическая ценность результатов исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе работы «Методологические эвристики современного словообразования» освещается ономасиологический подход к словообразованию, в частности к производному слову и деривационно-ономасиологическим категориям; описывается когнитивный подход к явлениям словообразовательной природы; раскрываются основные принципы функционализма в науке о языке и в словообразовании; излагаются основные методологические принципы и метаязык настоящего исследования.
В современном языкознании находит широкое признание положение о динамическом характере отношений, существующих в триединстве мышления, языка и мира действительности. Это со своей стороны предполагает, что «нельзя ограничиваться лишь описанием языка как совокупности средств для передачи мысли. Необходимо также изучать, как эти средства используются в деятельности языка, выражающего и формирующего мысли... Задача языковеда заключается в том, чтобы раскрыть явным и конкретным образом лингвистический механизм отражения в языке мира действительности, «вхождения» этой последней в структуру языка» [Звегинцев 1976: 304-305].
Словообразование как элемент системы языка (уровень иерархической организации и вместе с тем относительно обособленная подсистема) обладает собственным ономасиологическим пространством, определенными специфическими функциями и собственным потенциалом, определяющим реализацию этих функций во взаимодействии с другими уровнями и подсистемами данного языка.
Традиционно установившийся взгляд на словообразование обычно связывает его с пополнением словарного запаса новыми лексическими единицами, что, однако, представляет собой лишь внешнюю сторону его роли в языке. На самом деле роль словообразования в языковой системе значительно сложнее. Как элемент языковой структуры словообразование – это одна из сфер межуровневого соотношения языковых единиц (средств) и функций. Ср. сжатую формулировку этой концепции пражской школы: « ... тот или иной уровень, рассматриваемый в отношении к более низкому уровню, выступает как сфера его функционального осуществления, тогда как по отношению к более высокому уровню он выступает как сфера его конструктивных средств» [Daneš 1987: 21].
Как подсистема языка словообразование связано с формированием и использованием особого рода номинативных единиц, участвующих в общей функции языка – функции отображения и описания действительности в процессе мышления и языкового общения, сохранения и развития внешнего и внутреннего опыта человека.
Номинативная деятельность человека отражается в производном слове и в формировании деривационно-ономасиологических категорий языка. Очерчивая область исследования деривационной ономасиологии, Е.С. Кубрякова отмечает, что «в нее входит изучение следующих проблем: особенности отражения номинативной деятельности человека в такой единице номинации, как производное слово, и в формировании таких категорий, которые могут быть названы ономасиологическими словообразовательными категориями языка; роль и ономасиологическая направленность разных приемов словообразования и словообразовательных средств при решении конкретных задач номинации; классификация и описание ономасиологических структур, манифестируемых производными разного типа» [Кубрякова 1977: 238].
Двойная референция производного слова – его обращенность к «миру вещей» и к «миру слов» – находит выражение в соотнесенности в нем двух структур: собственно ономасиологической, проявляющейся как единство отношений, устанавливаемых между ономасиологическим базисом и ономасиологическим признаком, и системно-языковой (деривационной), реализующейся как мотивированное другим языковым знаком расчлененное образование. Именно таким образом в структуре производного слова находит выражение способ репрезентации явлений действительности и их языковая объективация.
С точки зрения процесса трансформации знаний о мире в «языковое знание», т.е. в содержание языковых единиц, встает вопрос о соотношении понятийных и языковых семантических категорий. Этот вопрос, по которому высказано множество мнений, продолжает оставаться одной из нерешенных проблем в современной лингвистике. Частью этой обширной проблематики является вопрос о характере ономасиологических деривационных категорий.
В нашем понимании деривационно-ономасиологические категории – это категории номинативной когнитивно-языковой деятельности, выражаемые средствами словообразовательной системы и обращенные планом содержания одновременно к «миру вещей» и к «миру слов». Они являются элементом симультанной номинативной функции языковых знаков, порождаемых актом деривации, который отражает специфическую способность этих знаков дифференцировать и отождествлять себя в словообразовательной системе и в системе языка в целом.
Ономасиологические категории выступают как двучленные языковые структуры, составляющие основу называния. Исходной рамкой ономасиологических категорий выступают понятийные категории, в соответствии с которыми разграничиваются все языковые номинативные знаки. Самыми крупными категориальными объединениями считаются ономасиологические классы слов.
При ономасиологическом изучении производных наименований необходимо учитывать не только принадлежность обозначаемого к самому общему классу предметов или явлений действительности, но и принадлежность его к тем подклассам, которые отвечают соответствующим уровням абстракции, например: “субстанция” – “одушевленное существо” – “лицо” – “ребенок”.
Поскольку ономасиологические категории непосредственно являются языковой репрезентацией понятийных категорий, они не всегда совпадают полностью с категориями словообразовательными, ср.: «лицо по профессии» (Fischer, Verkäufer) и «лицо по действию» (Schreier, Saufbold). Словообразовательные категории, опирающиеся на словообразовательные значения, служат той общей системно-структурной основой, на которую наслаиваются дополнительные ономасиологические смыслы, порожденные в актах номинации в условиях дискурсионной среды.
В рамках изучения вопроса соотношения ономасиологии и словообразования целесообразным представляется совместное рассмотрение грамматических, словообразовательных и ономасиологических категорий, обусловленное тем, что все эти категории играют важную роль в строении языковой картины мира, а главное, имеют содержательные, когнитивные основания.
Основываясь на принципах когнитивного подхода, процесс номинации рассматривается нами не только как процесс обозначения и коммуникации, но и как процесс познания (концептуализации) мира, который делится на три уровня: уровень эмпирического познания; уровень понятийного, или базового обобщения; уровень вторичного, или интерпретационно-оценочного осмысления.
Данные уровни познания отличаются по способу взаимодействия субъекта познания с миром, типу формируемых знаний и особенностям их когнитивной обработки. Они предопределяют то, как в сознании человека организуется получаемый им опыт и знания, которые подлежат языковой репрезентации. Они характеризуются собственной спецификой процессов концептуализации и категоризации мира. В едином речемыслительном процессе данные уровни субъект-объектного взаимодействия с окружающей действительностью формируют сложные сети отношений, чем и достигается интегрированный характер процесса познания.
Уровень эмпирического познания первичен. В его основе лежат чувственное восприятие и сопутствующая ему практическая деятельность. Они позволяют субъекту познания осуществлять концептуализацию конкретно-предметных сущностей в рамках их онтологических признаков. Результатом эмпирического познания является формирование предметных концептов, представляющих собой многообразие и фрагментарность мира. В своей совокупности они охватывают пространство отдельных сущностей и их перцептивно воспринимаемых, объективных свойств.
Понятийное осмысление носит объективно-логический характер. Оно представляет собой уровень проникновения в сущность реальной действительности с целью понять особенности ее устройства. Такой способ ментальной обработки имеющейся информации и знаний предполагает системность, которая, выходя за пределы чувственного восприятия, значительно расширяет возможности познания. В результате происходит формирование концептов и категорий, обобщающего потенциала которых достаточно для того, чтобы в наиболее общих чертах «охватить» все пространство реальной действительности. Иными словами, создаются базовые концептуально-категориальные смыслы, которые обеспечивают целостность и успешность процесса познания. В их основе лежат универсальные категории и мыслительные стратегии, образующие в своей совокупности общую для отдельной лингвокультурной общности систему когнитивных схем осмысления мира.
Интерпретативно-оценочное осмысление вторично. Оно опирается на результаты предшествующих уровней познания. Его основными признаками являются субъективность, индивидуальность и производность. Данный уровень познания включает интерпретацию и оценку как частную форму ее проявления. В своей совокупности они приводят к формированию особой системы понимания и объяснения мира. Иерархически завершая общий процесс познания, интерпретативно-оценочное осмысление выступает в качестве ведущего в общей речемыслительной деятельности, т.к. в рамках коммуникации обеспечивает фокусировку внимания на определенном фрагменте реальной действительности, его участниках и их отдельных признаках [Магировская 2009: 11-12].
Фундаментальным понятием в характеристике когнитивной деятельности является, как известно, понятие категоризации, которая предоставляет человеку возможность расклассифицировать явления действительности по различным группировкам и классам, разрядам и категориям.
Деривационные процессы служат двум разным целям – с одной стороны, целям общей категоризации всего словарного состава, но, с другой, целям субкатегоризации. Первое достигается тем, что благодаря формированию в языке протяженных рядов слов, маркированных одним и тем же формантом или объединенных общей моделью их образования, в языке складываются назывные категории и устанавливается определенная сетка их соотношений. Но как только в одну из этих категорий попадает новая единица, а категория разрастается, расширяется по своему объему, происходит и другое: окружающая действительность начинает выступать для нас в более расчлененном виде; «силой обозначения мы начинаем обращать внимание на большее количество деталей в самом нашем окружении» [Кубрякова 2004: 337].
В настоящее время следует признать, что концепт является ключевым понятием когнитивной лингвистики. Вопрос о возможностях выражения концепта средствами словообразования относится к числу открытых и требующих самого тщательного исследования.
Понятие словообразовательного концепта варьирует в концепциях отдельных ученых:
- Словообразовательный концепт представляет собой обобщенную мыслительную единицу, которая на уровне языка кодируется словообразовательными формантами. Содержательная специфика словообразовательного концепта определяется следующими параметрами: способ взаимоотношения с действительностью, коллективный и индивидуальный опыт носителя того или иного языка, профессиональный и социальный статус говорящего и т.д. (М. Рикхейт).
- За каждой частью производного слова (производящей основой и словообразовательным формантом) стоит определенный концепт, следовательно, словообразовательная структура нового слова позволяет установить связи между концептами, закрепленными за частями этого нового слова, и определить роли этих отношений как хранителей информации (Т.А. Сидорова).
- Словообразовательные значения, соотнесенные с тем или иным словообразовательным типом и присущие производным словам, являются своеобразными репрезентантами словообразовательных концептов (Е.С. Кубрякова, Н.В. Крючкова, Л.М. Борисенкова).
- Словообразовательный концепт возникает на пересечении донорского ментального пространства и целевого ментального пространства. Целевое пространство выступает как субкатегоризуемое пространство, т.е. пополняемое новой единицей. Его свойства задаются заимствованием из донорской зоны, где исходная зона выступает во всем богатстве ее значений, связей, ассоциаций, как представитель уже сложившейся концептуальной структуры. Будучи активизированной, эта структура реализует – в зависимости от интенций говорящего – ту ее часть, которая более всего согласуется с потребностью дискурса, т.е. отвечает категориальному значению заполняемого слова в ментальном пространстве цели (Дж. Лакофф, М. Джонсон).
Производная лексика немецкого языка, являясь порождающей средой развития различных словообразовательных конструкций, позволяет закрепить и вербализовать концептуальные объединения, появившиеся в процессе познания и оценки мира, и являющиеся результатом развития концептуальной системы человека, которая включает знания разного типа и характера.
Основывающийся на результатах ономасиологического подхода и встраивающийся в методологические принципы когнитивизма функционально-семантический подход, заявленный в данном исследовании, представляет собой интегративную методику анализа деривационно-семантических категорий Nomina agentis, Nomina actionis и Nomina qualitatis. Он реализуется в три этапа:
- Этап структурного моделирования включает в себя семантико-структурное моделирование деривационно-семантических категорий, описание продуктивных словообразовательных моделей, исследование деривационного потенциала категорий и т.д.
- Этап познавательно-семантического моделирования связывается с исследованием мотивационных отношений между производящей и производной основами в структуре дериватов, установлением внутреннего синтаксиса производного имени, изучением лексико-семантического потенциала словообразовательных моделей, выявлением семантических конфигураций полей в структуре производного имени и т.д.
- Стилистический этап предполагает изучение квалификативной функции производных слов исследуемых категорий. На этапе интерпретативно-оценочного осмысления мира дериваты рассматриваются через призму субъективной и объективной оценки явлений действительности.
В настоящем исследовании функционализм работает в аспекте функционирования языковых единиц, т.е. производных слов в словообразовательной системе языка и речи. Функциональное рассмотрение языка предполагает изучение динамического аспекта функционирования словообразовательных единиц и категорий, участвующих в общей функции языка – функции познания, отображения и описания действительности в процессе мышления и языкового общения, «перенаименования» объектов действительности, накопления опыта человека и речевой коммуникации и т.д.
Функционально-семантический подход, используемый в данном исследовании, базируется на полевом методе описания деривационно-семантических категорий. Любая полевая организация имеет особую ядерно-периферийную структуру, для которой характерна максимальная концентрация полеобразующих признаков в ядре и неполный набор этих признаков при возможном ослаблении их интенсивности на периферии. Переход от ядра к периферии осуществляется постепенно, вычленяется ряд периферийных зон, в разной степени удаленных от ядра. Кроме того, возможно пересечение отдельных полей, благодаря которому образуются общие сегменты, зоны семантического перехода.
Метаязык реферируемого исследования складывается из следующих основных терминологических позиций:
- Деривационно-семантическая категория рассматривается как словообразовательная категория высшего ранга, к которой относятся производные единицы одной части речи с одним и тем же словообразовательным значением, мотивирующие основы которых принадлежат к разным частям речи.
- Словообразовательное значение определяется как сложноструктурированное значение, называющее определенный тип отношения между определенными ролевыми структурами компонентов деривата: отношения, маркирующего один компонент производного как его базис, а другой как его признак и, следовательно, предопределяющего ту роль, которую играет в данном деривате его отсылочная (мотивирующая) часть.
- Словообразовательную модель мы определяем как морфологически и лексико-семантически обусловленную структурную схему, по которой могут быть образованы серии словообразовательных конструкций с одинаковой структурой.
Вторая глава исследования «Деривационно-семантические категории существительных» состоит из трех разделов. В первом разделе «Деривационно-семантическая категория Nomina agentis» определяется объем понятия категории Nomina agentis, предлагается семантико-структурное моделирование категории агентивности, описываются продуктивные словообразовательные модели отглагольных и отсубстантивных дериватов с суффиксами -er и -ist, реконструируются мотивационные отношения в структуре агентивных субстантиватов, устанавливаются семантико-синтаксические отношения между производящей основой и производным словом.
Категория агентивности, выделяемая в словообразовательной системе немецкого языка, является важной социолингвистической категорией, которая характеризует человека как деятеля, производителя, созидателя и социально активного члена общества, преобразующего мир. Сильно выраженный антропоцентричный характер категории Nomina agentis свойствен, пожалуй, всем языкам мира.
Структурное ядро деривационно-семантической категории агентивности образуют суффиксальные модели, обнаруживающие максимальную иконичность с семантической моделью «тот, кто + Vf», т.е. «тот, кто выполняет действие, выраженное производящей основой», например: Frager “jemand, der (viel) fragt”, Leser “jemand, der liest”. Здесь, как мы видим, предикаты толкований-экспликаций производных коррелируют формально и семантически с производящими основами.
Название категории – агентивность – содержит указание на ее отглагольный характер. Однако непосредственно к ядру категории примыкают производные, образованные от девербативных существительных и имеющих акциональное значение, например: die Tat (от tun) – der Täter. Удаляясь от центра в сторону периферии, располагаются отсубстантивные дериваты, в которых их непосредственно составляющие образуют именную структурную рамку. По мере удаления групп производных от центра поля категории усиливается тенденция к эрозии иконичности между структурной и семантической моделями. Здесь возможны разные субмодели:
- производящая основа обозначает области, сферы социальной деятельности человека, различные науки и специальности, которые сами по себе имплицируют деятельность (Apotheker ‘jemand, der in der Apotheke arbeitet’);
- производящая основа обозначает орудие, с помощью которого осуществляется тот или иной вид деятельности ( Flötist ‘jemand, der beruflich Flöte spielt’);
- производящая основа обозначает продукт деятельности лица (Texter ‘jemand, der Texte schreibt’).
В ходе семантико-структурного моделирования деривационно-семантической категории Nomina agentis выявляется множество словообразовательных моделей эксплицитной деривации. Из всех моделей, представляющих категорию агентивности в немецком языке, самой продуктивной является отглагольная модель с суффиксом -er. В зависимости от статуса осуществляемой агенсом деятельности различаются три семантические подгруппы: профессиональная (Lehrer, Fahrer); привычная, или свойственная, или хабитуальная (Raucher, Säufer); окказиональная (Finder, Verlierer), из которых группа профессиональной принадлежности является ядерной.
В когнитивной лингвистике профессиональной подгруппе соответствует антропный концепт «ПРОФЕССИЯ». Концепт «ПРОФЕССИЯ» – это элемент антропосферы, относящийся к категории «деятельность», непосредственным производителем которой выступает человек. Человек – это деятель, носитель, источник действия, агенс, суть категории Nomina agentis. Когнитивное моделирование концепта «ПРОФЕССИЯ» возможно с использованием следующих доминант: взаимоотношения между субъектами и объектами; способ движения в пространстве; расположение в профессиональной иерархии; объемность движения.
Субконцепты первой доминанты можно было бы описать следующим образом: профессиональный субъект в процессе работы общается – в основном – или только с объектами (Gärtner, Waldarbeiter), или только с субъектами (Leibwächter, Verkäufer), или как с субъектами, так и с объектами (Lehrer, Apotheker, Chirurg). По способу движения в пространстве субъект профессиональной деятельности осуществляет статичное по своей сути движение (Bibliothekar, Schneider), динамическое движение (Fuβballspieler, Fahrer, Gymnast) или интеллектуальное, умственное движение (в виде осуществления мыслительной деятельности) (Bankier, Schriftsteller, Dichter). Вокруг концептуальной доминанты «расположение в профессиональной иерархии» объединяются субконцепты «РУКОВОДИТЕЛИ» (Manager, Direktor, Leiter), «ИСПОЛНИТЕЛИ» (Arbeiter, Dreher, Sekretärin) и «СВОБОДНЫЕ ХУДОЖНИКИ» (Touristenführer, Friseur, Unternehmer). И, наконец, по объемности движения субъект профессиональной деятельности может располагаться в плоскости (Fahrer, Kurier), в пространстве (Kosmonaut, Flieger), внутри замкнутого объекта, пространства, статичного по своей сути (Kassiererin, Bibliothekarin). Таким образом, в основе концептуализации субъекта профессиональной деятельности лежат предметно-пространственные модели. Посредством субстантивных дериватов передаются когнитивно значимые характеристики обозначаемого лица, прежде всего касающиеся его деятельности: определенные пространственные отношения в процессе труда, временные ограничения профессиональной ситуации, массовый характер труда, а также коннотативно-оценочные смыслы.
Немецкий язык обладает относительно стабильным числом словообразовательных моделей агентивной семантики, сходных относительно своей функции, которые конвергируют, а также частично конкурируют между собой. Почти все агентивные словообразовательные модели образуют производные, характеризующие деятеля по профессиональной принадлежности; причем половина этих моделей образует производные как для характеристики лица по профессии, так и для характеристики лица по чертам характера, склонностям, свойствам. В немецком языке выделяются модели, репрезентирующие или только нишу профессиональной принадлежности, или только нишу качественной характеристики человека. В моделях, обозначающих профессионально действующих лиц, потенциально заложена способность обозначать окказионально действующих лиц.
При образовании отглагольных и отсубстантивных Nomina agentis действуют определенные регулярности (например, появление умлаута или аблаута в производящей основе при словообразовании) и ограничения (например, образования некоторых агентивных имен диктуются семантикой и аргументной структурой глагола). Так, некоторые случаи образования агентивных дериватов вызывают сомнение в употреблении умлаута, например, Schuldenabtrager или Schuldenabträger. Решающую роль здесь играет аналогия. По аналогии с другими формами, образующимися с умлаутом или аблаутом, возникает желание вставить умлаут или аблаут. В общем, все более становящийся излишним умлаут исчезает, так что в одной и той же словообразовательной модели более старые формы сохраняют умлаут (Zuhälter, Wiederkäuer, Goldwäscher), более молодые – его уже не сохраняют (Linkskauer, Autowascher). Некоторые агентивные образования нуждаются в языковой реализации соответствующих актантов. В немецком языке это происходит за счет номинальных фраз в генитиве, так называемого «внешнего насыщения аргументов» (Й. Мейбауэр). Если контекст достаточно информативен, то их можно опускать. Например: der Nehmer des Schmiergeldes, der Leser des Buches, der Mörder Cäsars.
Интернациональные словообразовательные модели агентивной семантики часто находятся в дополнительной дистрибуции с исконными моделями, что ведет к синонимии словообразовательных типов (например, Montierer «тот, кто что-то монтирует или уже смонтировал» – Monteur «тот, кто профессионально монтирует предметы») и/или к дифференциации значения производного (например, Baronin «жена барона» – Baronesse «дочь барона»).
Анализ семантики производных слов различных словообразовательных моделей, в морфологической структуре которых фиксируются те или иные мотивационные отношения, свидетельствует, во-первых, об обусловленности их номинативных особенностей характером их словообразовательной мотивированности и, во-вторых, о возможности сведения словообразовательных мотиваций к конкретным словообразовательным типам, свойственным целым группам производных слов.
Анализ мотивационных отношений между производящей основой и дериватом показывает, что большинство агентивных деноминальных образований немецкого языка в отличие от глагольных образований лексикализовано, поскольку их основы не соотносятся со специальной деятельностью, так, как это типично для отглагольных дериватов. Gärtner (садовник) – «это тот, кто ухаживает за садом». Можно было бы, например, словом Gärtner идентифицировать того, кто любит гулять в саду и т.д. Только посредством социально детерминированного знания можно объяснить, какие виды деятельности в саду осуществляет Gärtner: подрезание, вскапывание, орошение, косьба газонов, прополка и т.д. Лексикализация в этих случаях призвана отвечать за однозначность. Мотивация глаголом и/или глагольной синтагмой с глаголом в центре синтагмы, в свою очередь, отвечает за транспарентность словообразования, например: Richter “jemand, der richtet”; Gitarrespieler “jemand, der Gitarre spielt”.
Отглагольные Nomina agentis представляют собой пропозициональные структуры с эксплицитно выраженными агенсом и предикатом, в то время как агентивные десубстантиваты можно рассматривать как структуры с эксплицитным агенсом и пациенсом и латентной предикацией. Это положение подтверждает существование универсального типологического конструкта для агентивных образований «предикат – агенс – инструмент – локатив – объект» (В. Дресслер), который в немецком языке выражается при помощи частных формул: «агенс – предикат» (в отглагольных производных), «агенс – объект» (в отыменных производных). Проиллюстрируем данное явление на показательном примере с немецким суффиксом -er, который, без сомнения, может считаться хорошо изученным словообразовательным средством:
- агенс – предикат: Spiel-er (<spielen) „jemand, der spielt“;
- агенс / инструмент (делает / типично занимается с…) – нечеловеческий объект: Gärtn-er (<Garten) „jemand, der beruflich Pflanzen züchtet und betreut“;
- агенс (работает в) – объект: Apothek-er (<Apotheke) „jemand, der in der Apotheke arbeitet“;
- агенс (является типичным) – предикативное прилагательное: Arm-er (<arm) „jemand, der arm ist“.
В зависимости от семантического класса производящей основы можно выделить следующие возможности парафразирования агентивных дериватов (где B=производящая основа, база):
| Семантический класс производящей основы | Парафраза | Производные |
| Деятельность | лицо, которое совершает B | Bettler, Gerber, Gießer |
| Географическое имя/географический апеллятив | лицо, которое происходит из B/живет там | Städter, Engländer, Dortmunder, Berliner |
| Учение, мировоззрение, научная дисциплина, научный тезис, специальная область, предмет, материал | лицо, которое представляет B/занимается B | Hegelianer, Kantianer; Dogmatiker, Klassiker, Logiker, Mystiker, Metaphysiker, Lyriker; Fleischer |
| Продукт | лицо, которое производит B | Münzer, Porträtist |
| Действие | лицо, которое выполняет B | Händler, Verbrecher |
| Имя лица, института | лицо, которое является сторонником B | Manichäer, Pythogoreer |
| Число | лицо, которое определяется B | Dreißiger, Sechziger,Vierzieger |
| Место/ институт | лицо, которое работает в/на B | Apotheker, Schüler, Kanzler |
| Свойство | лицо, являющееся B | Barfüßer, Gläubiger |
| Живое существо женского пола | лицо, которое является мужским представителем B | Witwer |