Александра Блока «Двенадцать»

Вид материала

Поэма

Содержание Манзурский ссыльный

Подобный материал:

• Темы контрольных работ Утопия А. Блока (по материалам литературно-критических статей, 23.97kb.
• В музее Александра Блока, 89.1kb.
• «…К сожалению, Христос», 768.69kb.
• Святочного карнавала в поэме А. Блока «Двенадцать» // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы., 276.45kb.
• «Черный ветер. Белый снег. Ветер, ветер!», 26.89kb.
• К проблеме духовной революции, 632.3kb.
• Урок чтения в 4 классе ( урок портрет). Тема урока: Образ Александра Блока в его поэтическом, 42.4kb.
• Тема революции и ее воплощение в поэме А. А. Блока «Двенадцать», 27.14kb.
• Революции и её воплощение в поэме А. А блока «Двенадцать», 50.54kb.
• Тема революции в поэме а. А. Блока "двенадцать", 64.75kb.

МАНЗУРСКИЙ ССЫЛЬНЫЙ


Действующие лица

к части третьей


Фрунзе Михаил – политссыльный двадцати девяти лет

Малугин – политссыльный

Петров – политссыльный

Кирилловский – политссыльный

Гамбург – политссыльный

Скобойников – революционер

Сергей – революционер

Константинов – ротмистр

Могилин – сотский

Овсянкин – сотский

Нюхин – околоточный

Шошин Николай – сын крестьянки

Шошина – крестьянка

Нялина – крестьянка

Пётр – молодой крестьянин

Маруся – крестьянская девушка

Священник, лавочник

Народ: крестьяне, ссыльные, охотники, извозчики

1914 год


СЦЕНА 1


На окраине деревни Манзурка толпа крестьян вглядывается вдаль, среди них сотский Могилин.


Крестьянин 1


Ведут!

Крестьянка 1


Ведуть!


Крестьянка 2

Ведуть!


Шошина

Сердешные,

Поди, умаялись они?

Сам на двуколке едет, леший,

Они, вон, пешими…


Могилин

Заткни

Хайло, блудница ты поджарая.

Парней глазами прямо ешь,

Да поздновато: шибко старая,

Зубов-то парочку имешь?


Шошина

Болтать ещё не надоело?

Мели песок, мели, Емеля.


Могилин

Какая ты, старуха, зла!


Шошина

На мусор сердится метла!

Ты на навозной куче, Коля,

Сидишь, как будто на престоле.


Могилин

Ну, погоди…


Сотский Овсянкин подводит к толпе ссыльных.


Овсянкин

Этап закончен.

Равняйся! Смирно!


Крестьянка 1


Ой, как тал!

Худы, болезнями источены.


Священник

Бог за грехи и наказал.


Овсянкин

Эй, рассчитайся!


Гамбург

Ровно двадцать.

И что считать? Не убежал

Никто.


Могилин


Ну, слухай мою рацею.

Село Манзурка – ваш привал,

Кому-то может и до гроба.

Кто покусится убежать,

Не миновать тому утробы

Звериной, и не сосчитать

Медведей – невидаль. На ветке

На каждой злая кошка, рысь,

На спину ежли прыгнет метко,

То от когтей-ножей спастись

Нельзя. Болота – океаны,

И сколько беженцев (ваш брат)

Утопли в них без покаянья,

Лишь кочки-головы торчат.


Священник

Живите праведно, в моленье,

Чтоб утопить (благой удел!)

В реке святых и добрых дел

Толпу грехов и преступлений,

И да поможет дух святой.


Овсянкин

Куды, куды их на постой

Ты порешил, в какие семьи?


Могилин

Старик Афонька, ты возьмёшь

Троих, казистый пятистенный

Дом постояльцам распахнёшь.


Старик

Пускай живут.


Могилин

Гундосый Гришка,

Двоих возьми расквартируй.

Вон тех, Мальков, веди в домишко.

Бобылка Нялина, ликуй,

Тебе двоих. Они помогут

Дров наколоть и напилить

И ночью чем-нибудь, ей-богу…


Нялина

Старуху гоже срамотить?


Шошина

Налита дёгтем голова,

И брызжут чёрные слова.


Могилин

А ты, бабуся сердобольная…

Дарю от чувствий пребольших!

Лелей и холь людей крамольных,

Бери поболе, пятерых!


Шошин

Вот, мама, твой язык медовый!

К нему, как мухи, беды льнут.


Шошина

Какие беды, бестолковый?

Да люди, ведь, деревья словно,

В лесу тепло же и уютно.


СЦЕНА 2


В доме Шошиных


Шошина

Вот вам, болезные. Светлица.

Живите, радуя творца.

Нет коек, вот…


Фрунзе

Но половицы!


Шошина


Настелем свежего сенца.

Сенцо-то нынче духовитое

И зелено, за сенокос

Дождём ни разу не побито,

Росой не порчено. Небось,

Проголодалися с устатка?

Но не заждётесь, молочком

Сейчас попотчую, касатики.


Гамбург

Спасибо.


Шошина

Пейте. Пирогом

Уж не побрезгуйте, усталые.

Не клюйте, ешьте по-мужски,

Чтоб уши хлопали, махали,

Пищало чтобы за ушми.

Каша. Наша сила в каше.

Каша есть, мы пляшем, пашем,

Каши нету, то папашу

Не снесём мы пьяного

Из избы демьяновой.

На столе горшок борщей,

Он пузатый, царь царей,

А вокруг, вокруг, вокруг

Миски, словно уйма слуг,

А солонка хоть мала,

Всем, как солнышко, мила!

Налегай на каравай,

Не задерживай давай.

Угощайтесь, гостенёчки!

Приходите тоненькие,

А уйдёте полны бочки,

Вовсе не соломинки.

Поешьте.


Гамбург

Хватит.


Шошина


Ещё шанежки!


Все


Спасибо, добрая хозяюшка!

(Шошина уходит)

Гамбург

Когда кишки пустые воют,

Как волчьи стаи в небеса,

То заглушают и хоронят

Они всей жизни голоса:

И «Караул!», и «Помогите!»,

Увитый молниями гром.

Когда живот умолкнет сыто,

Всё ясно слышится кругом.

(подходит к окну и раскрывает его настежь, Фрунзе раскрывает другое окно)

Паденье листиков последних

И журавлиная печаль

С неугасающего неба,

И птиц других, летящих вдаль.


Фрунзе

И вся округа безмятежна,

И задремали облака,

И ветер лёгкий гладит нежно,

Как материнская рука.


Кирилловский

Красиво, славно, и не верится,

Что мы на воле, наконец.

С макушек сыплется и вертится

Вокруг берёзоньки багрец.

Счастливей ангела, клянусь я!


Фрунзе

Подумать надо, как прожить.


Кирилловский

Пойдём в бурятские улусы

Свои услуги предложить,

И там учительствовать станем.


Фрунзе


Да-да, конечно.


Петров

Врачевать

Начну и с каждого пузана

Немалый куш начну срывать

И в кассу общую бросать.

Другим придётся поохотиться.


Фрунзе


Да-да.


Гамбург

Медведей без числа,

Маралы, зайчики. Прокормимся

Все из единого котла.

Ружьё попросим у любого

И даст. Народ простой, не злой.


Кирилловский

Свобода!

Малугин


Воля!


Петров

Ох, и здорово!

Прекрасный мир! Огромный! Мой!


Фрунзе


Порою я глазам не верю,

Как будто длится дивный сон,

Боюсь, проснусь за ржавой дверью,

Сырыми стенами стеснён.


Петров

Свобода! Воля – ты награда!

Хочу стоять, так я стою,

Петь захочу я, так пою,

Где захочу, там я и сяду,

Хочу бежать – бегу. Ловлю

Зайчишку или же мгновенье.

Свобода и успокоенье!


Фрунзе


Хоть на цепочке длинной-длинной,

Свобода всё же, не тюрьма!

Без надзирателя, дубины.


Петров

Из уст которого – чума.


Гамбург

Всё так. Всё так, но крайне скучно,

Когда свободен и живот

От пищи. Не всегда старушка

Еду кидать нам будет в рот.


Петров

Стоит на столике кастрюля,

А в ней наваристая дуля!


Гамбург


А в голодухе жить неловко:

Кишки поднимут забастовку.

Чем будем завтракать? Унылое

Существованье: ни куска!


Фрунзе

Толкает паника в могилы,

Она жена гробовщика.

Друзья, без паники. Спасёмся,

Коммуной если будем жить,

Все сбережения на столик.

Могу копейку положить.


Гамбург

Крез по сравнению с тобою,

Кладу полтинник.


Кирилловский

Я – пятак.


Петров

Алтын.


Малугин

Червонец я.


Фрунзе


С нуждою

Начнём сражение. Итак…

Не на полу же спать мы будем,

Заря покуда над землёй,

В лес побежим, жердей нарубим,

Топчаны сделаем. Травой

Набьём мешки, хоть худоватые,

Но всё ж матрасы.


Гамбург


А стада

Грибов пасутся там, ребята,

И нам, пожалуйте, еда?!


СЦЕНА 3


У опушки леса. Утро.


Кирилловский

А вдруг поганки и отравимся?


Гамбург

Любой срывайте, я уж сам

Рассортирую. Разбираюсь,

Почти профессор по грибам.


Фрунзе

Совет такой для неумелых

Грибоискателей простой:

Съедобный гриб заметен еле,

Травой прикрытый иль листвой,

А на тропинке преопасный

В ряду других иль не в ряду,

Издалека стреляет красками –

Поганка вечно на виду.


Гамбург

Грибов! Косите хоть литовкой!


Кирилловский

И мне попалась тьма!


Малугин

И мне!


Петров

И мне! И мне!

Бросай в ведёрко,

Пускай клокочут на огне.


Гамбург

Постой. Сам выберу. Поганки

Наполеоны пусть едят.

Кухмистер я – Иосиф Гамбург,

Считайте, вам достался клад.

Вы без меня, идеалисты,

Глаза задравши в небеса,

От жажды все умрёте, в чистой

Речонке стоя, голося.

Могу поймать я даже тучку,

Уху шикарную сварю,

Вкусней стерляжьей, даже лучше,

Без прибавлений говорю.

Пока кипит, бурлит привольно,

Займусь исканием грибов.

Кадушек несколько насолим.


Петров


Насушим несколько мешков.


Гамбург

И станем белою зимою

Супы грибные поедать,

Немного можно и продать.


Фрунзе


Набьём сейчас себя едою,

По деревням пойдём искать

Работку.


СЦЕНА 4


На опушке леса встретились два крестьянина, у обоих за спинами пучки прутьев для вязания корзин.


Крестьянин 1

Здорово-были!


Крестьянин 2

Кум Федосим!

Давно не видел. Как живём?


Крестьянин 1


У, за неделю бед не скосим

И не повалим топором,

А радостей – две-три сенинки.

А ты?


Крестьянин 2

И у меня нужда

С корову ростом, со скотинку,

А счастье вроде кошки, да.


Фрунзе (подходит)

Господь на помощь.


Крестьянин 2


Проходящий,

Тебе бог тоже помогай.

В улус, поди, в деревню нашу?

Присядь и словом посияй.


Крестьянин 1


Ты, верно, дохтур, слава богу,

Или учитель?


Фрунзе

Вроде так.

А что, детей в посёлке много?


Крестьянин 2


А вон над нами птиц косяк,

У нас не меньше малых деток.


Фрунзе

Пошли учиться бы?


Крестьянин 1


Пошли!

Купцы и лавочники меткие,

Их обсчитать бы не смогли!


Крестьянин 2

Без грамотёшки – как слепые.


Овсянкин (подходит)


Здесь, поселенец, почему?

Пропагандист? Не жалко выю?

Желашь в железо и в тюрьму?

Что, говорил вам, лоб почёсывал,

Чтоб вырастали побыстрей

Рога у вас, бычки невзрослые?

Чего молчите?


Крестьянин 1


Добродей.

Берётся он учить детишек.


Овсянкин

Учить робят воспрещено!


Фрунзе

Для прокормленья дело ищем,

Не помирать же здесь нам!


Овсянкин


Но

Нас не касаемое это.

Приказ имеем, не давать

Учить, лечить больших и деток.

И в батраки себе не брать.

Чтоб голодали, помирали.

Чтоб через год ни одного

Из вас живого не осталось.

Иначе будет нам того:

И пониженье наших званий,

И так же наших малых жалований.


СЦЕНА 5


На опушке леса


Фрунзе

Едва идёт, увешан дичью.

Привет, охотник, исполать

Всегда сгибаться от добычи.


Охотник

Тебе во Боге проживать,

На добром слове благодарствуем.

Из мудрых высланных людей?

Возить тебе на тройке счастье,

Беду – на троице мышей.

Не бились черти на кулачках

Ещё, раным-рано я встал,

По соснячку прошёл удачно,

Все будут рады, стар и мал.

Бог пополам велит делиться,

Прими, христовый, глухарей.


Фрунзе


Не надо, что вы!


Охотник

Подкормиться,

Ведь ты худющего худей,

Не руки, а ремни вожжей,

И весь-то в ямочках и ямах.


Фрунзе


Мой благодарственный поклон.

Снеси добычу лучше малым,

А мне, прости уж, не резон.

Пока имеешь мяса вдоволь,

Дал поохотиться бы мне

Ружьишко.


Охотник

Барин, ваша воля,

Но чтоб ружьишко… барин… не…

Намедне сотский золотушный

Сказал, чтоб ружья не давать,

А супротивников-ослушников

Он самолично будет драть,

К телеге босого привяжет,

В острог Иркутский поведёт.


Фрунзе

Держи язык в футляре влажном,

Не говори супруге даже,

Никто ему не донесёт.


Охотник

Нет, барин, нет. Секач нещадный,

Кишки повынет лиходей,

Чтоб подпоясаться.


Фрунзе


Уж ладно.


Охотник


Возьми, возьми хоть глухарей.

И не серчай.

(Фрунзе берёт, охотник уходит)


СЦЕНА 6


На опушке леса Фрунзе садится на пенёк, достаёт блокнот и карандаш


Фрунзе


Вот и я на свободе, родные!

Я в Манзурке, неделю я тут.

Как устроиться? Мысли такие

Донимают, уснуть не дуют.

Огорчительно пусто в кармане,

Одеянье – казённый халат,

И исподнее видят сельчане,

Потому что халат дыроват.

Он – надёжный помощник простуды,

На ногах – ревматизма дружки,

(Ишь, оскалили весело зубы)

Башмаки, чёрт бы их, башмаки.

Картузишко прорехами блещет

И не холит, конечно, как май,

Посылайте мне тёплые вещи,

А не то, прямо, хоть замерзай.

Говорят, тут зима пресуровая.

В теле жар что-то, кашель опять,

Ощущаю себя нездоровым,

Всё лежал бы, и тяжко стоять.

Отошёл я чуть-чуть от околицы,

У опушки опять занемог.

Пригревает по-летнему солнце

И не дует, уснул ветерок.

Бродят кони по сжатому полю,

Жеребёнок летает стрелой,

И доносится звяканье ботала

От мамаши его вороной.

От гумна голоса еле слышу.

Хлеб молотят. Опала листва,

Сквозь осинничек видится крыша,

Крылья мельницы и синева.

Утешенье – красивая местность,

Я бы быстренько стал молодцом,

Погуляв, поплутав по окрестностям

С ружьецом и добычливым псом.

Дичи много, кормился бы ею

И устроил бы славно житьё.

Напишите же Косте скорее,

Чтоб, не мешкая, выслал ружьё.

Я частенько о вас вспоминаю,

А в последние дни захандрил,

Уф, раскашлялся что-то, кончаю,

До свидания. Ваш Михаил.


СЦЕНА 7


В хвойном лесу. Фрунзе останавливается, тяжело дыша.


Фрунзе


Прошёл немного, обливаюсь

Дождями пота. Тяжело,

Свинцовы ноги. Словно старость,

Лет девяносто натекло.

Иди, иди, иди. Не можешь?

Иди. Не нужен ли костыль?

Дух – великан, а плоть – ничтожный

Осёл, уткнувший морду в пыль.

Иди, иди. Иссякли силы?

Тогда немного отдохни.

К берёзе встань, к осине или

К земле остынувшей прильни,

К листве, попорченной и бурой,

К траве, истоптанной, седой.

Услышишь гул подземный, бурю

И встанешь, силою земной

Насытясь. Радостно лежать мне,

Блаженство телу. Муравей

Хвоинку красненькую тащит,

Остановился пред моей

Рукой (Она его дорожку

Загородила), шустро влез

На палец, и другие с ношей

За ним спешат туда же в лес.

Ещё горюет лес печальный,

Недавно с летней добротой

Расставшись, и в ручей хрустальный

Листвою плачет золотой.

Попью, окрепну побыстрее.

Себя я чувствую бодрее.

Мне местный лекарь говорил:

«Для сбереженья слабых сил

Лежите, вам опасно двигаться»,

Но я-то знаю от отца,

Где гибель верная гнездится.

В колчане Смерти без конца

Стрел ядовитых. Попадают

В цель неподвижную всегда,

А цель подвижная летает,

Как лики молний, исчезает,

Одной ей ведомо, куда.

Я ощущаю постоянно,

Она охотится за мной.

Слышней, слышней её дыханье,

И по спине мороз порой.

Проснусь, стоит у изголовья

Иль ощеряется в окне.

Стучат часы, но словно, словно

То гроб сколачивают мне.

Не для того терпел в остроге,

Чтоб по-дурацки умереть

Здесь у Свободы на пороге.

Лишь начинает пламенеть

Восток, из дому выхожу я,

То по тропинке полевой,

То забреду во тьму лесную,

А то по кочкам над водой

Иду, шагаю, задыхаясь.

Себя гоню я, как вола,

С холма на взгорки поднимаюсь,

Мне поддаётся и скала.

Чуть отдохну, поем кедровых

Орешков, снова, снова в бой,

И так хожу до неба чёрного,

Озолочённого луной.

И Смерть, мне кажется, вначале

За мной шагала по пятам,

Сейчас немного приотстала,

Я оглянусь, порою там

Она плетётся в отдаленье,

Грозя костлявою рукой.

Я на горе, на возвышенье,

Она ярится под горой.

Хожу на этом берегу я,

Она - на том, кричит на том.

С холма высокого, ликуя,

Схожу, она стоит на нём.

Я отдохнул. Вставай, пора.

В щеку впивается кора,

Я не могу ещё. Круженье.

Упало солнышко, темно.

Там, за цепями гор мучений,

Моё спасенье. Там оно!

Вставай, вставай, иди. Иду.

Шаг твёрд, уже не упаду.

СЦЕНА 8


На опушке леса


Христос

И не видим никем и не слышим

Я брожу по суровой стране,

По великой стране, породившей

Много рек, рощ, лугов в желтизне,

По широтам её, средь печальных

Жниц с серпами, седых косарей

И бредущих в деревню ночами

С песней, нету которой грустней.

В бесконечной работе, в заботе.

А в церквушку придут, упадут

На колени, стоят у киота

И спасенья от господа ждут.

На них глядя, сам плачу порою

Над измученной их красотой

И шепчу им: «Душою со мною

Будьте, станем мы ратью святой.

Одолеем мы злобу властительную,

Навсегда одолеем беду.