Александра Блока «Двенадцать»
| Вид материала | Поэма |
- Темы контрольных работ Утопия А. Блока (по материалам литературно-критических статей, 23.97kb.
- В музее Александра Блока, 89.1kb.
- «…К сожалению, Христос», 768.69kb.
- Святочного карнавала в поэме А. Блока «Двенадцать» // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы., 276.45kb.
- «Черный ветер. Белый снег. Ветер, ветер!», 26.89kb.
- К проблеме духовной революции, 632.3kb.
- Урок чтения в 4 классе ( урок портрет). Тема урока: Образ Александра Блока в его поэтическом, 42.4kb.
- Тема революции и ее воплощение в поэме А. А. Блока «Двенадцать», 27.14kb.
- Революции и её воплощение в поэме А. А блока «Двенадцать», 50.54kb.
- Тема революции в поэме а. А. Блока "двенадцать", 64.75kb.
Зови.
Варнуха (входит)
Товарищ Сталин, изучаю
Материалы, где черным-черно…
Сталин
Садися, мой идейный арсенал.
Заместо предисловия – бокал.
За назначенье новое. Директор
Ты института Ленина. Хлебни
Винишка. Каково? Дерёт?
Варнуха
Прекрепкое.
Мы поисками заняты все дни
В архиве грузном, в кубометрах Ленина.
Сталин
Стой! У меня идея. Возвести
Ульянова в невиданного гения,
В пророка, в Бога и Христа почти
И объявить себя его (недаром!)
Учеником, что нет меня верней.
Лианою обвиться вкруг чинары,
Превысоко подняться вместе с ней.
Ты компромата много ли нашарил
В статьях и письмах Вовки-старика?
Варнуха
О Каменеве есть и о Бухарине.
О Троцком больше, тридцать три листка.
Сталин
Выискивай любое отрицательное
Словечко или фразу Ильича.
Они подобны пулям в неприятеля.
Использую в статье иль так, крича:
А вот что Ленин говорил о нём!
С людьми якшаясь, думай об одном.
Со членами правительства особенно.
В доверие втирайся, будь им брат,
Желанным, словно спелый виноград,
И каждый день записывай подробно,
Что обо мне плохого говорят,
Фамилии, кто обо мне злословит
Иль смеётся, всех моих врагов
Составь подробный список.
Варнуха
Он готов,
Товарищ Сталин. Множество голов.
Смотрите, их фамилии, фамилии.
Сталин
Спасибо, молодчина, ты умён.
Объятие раскрыла им могила.
Она подстать туннелю, дымен он.
Туда за эшелоном эшелон.
Иосиф Первый, новая династия
Начнётся. Я – России господин.
Но на пути моём к дороге счастья
Чернеет бездной жуткий тип один.
Командует войсками Украины.
Вот может кто меня опередить,
Путь Бонапарта может повторить.
В Москву перевести его, вражину.
Мишень поближе, легче пристрелить!!!
СЦЕНА 4
Харьков. Старинный дом. Софья с детьми, входит Фрунзе.
Таня
Ах, папа, папа!
Софья
Миша! Долго очень!
Фрунзе
Родные мои! Милые! Я сам
Истосковался. Похудела, доченька.
Пушинки легче. Птичка. Мой бальзам!
Моя принцесса, королева. Глазки
Прекрасны, как у мамы.
Софья
Миша, льстец!
Виновен, так умасливаешь. Сказки
Протягиваешь, словно леденец.
Фрунзе
Прости, прости, иди ко мне, Тимурчик.
Софья
Не упирайся, это папа твой.
Не лейся же, сынок, осенней тучкой.
Фрунзе
Не дядя я, не дяденька чужой.
Софья
Угомонись. Отвык он совершенно.
Пусть попривыкнет, надо подождать.
В командировках муженёк бессменно,
Глядишь, и я не стану узнавать.
Фрунзе
Не взял тебя атакой лобовою,
Так постараюсь с флангов обойти.
На, «петушка», пунцовый, леденцовый,
На палочке, вниманье обрати.
«Кукареку!» Сейчас подаст он голос
И на тебя с симпатией глядит.
Возьми его, не клюнет он, не бойся,
Возьми. Взял! Взял!
Таня
Пускай сосёт, сопит.
Но, папенька, им только занимаешься.
Тимурчик да Тимурчик всё, а я?
Фрунзе
Сейчас, Тимурчик, глянь-ка, хороша ли
Игрушка? Физкультурник. Трал-ля-ля.
На турнике качается как будто.
Вот сделал склёпку, ножки в облака.
Понравилось, понравилось малютке!
Дарю тебе в придачу и зверька.
Не правда ли хорошая мартышка?
Какая шёрстка. Мяконька она.
Таня
Подарки и улыбке – всё мальчишке,
А мне? А мне?
Фрунзе
И дочке дополна
Подарков всяких. Глянь-ка в чемодане,
Пенал и ленты, туфельки ещё.
Тебе идти же в школу нынче, Таня.
Костюмчик. Платье Соне и тут всё
По мелочи: и зеркальце, и серьги.
Таня
Мне тоже серьги?
Фрунзе
И тебе, душа.
Софья
Спасибо, милый. Доброе же сердце,
Не позабыл не только малыша.
И как ты ухитряешься, дивлюсь я,
На рынок забежать и в магазин,
И в памяти держать платочки, бусы.
Фрунзе
О, никаких таинственных причин.
Когда я роюсь в лавке бакалейной,
Я отдыхаю, вспоминаю вас,
Как будто снова я в тепле семейном.
Подъехала машина, вроде? Газ
Как отвратителен! И что им, что им надо?!
Софья
Увы, окончен рай наш. Кононада.
Голос издалека
Командующему вооружённых сил Украины и Крыма, заместителю председателя Совнаркома Украинской союзной социалистической республики товарищу Фрунзе срочная депеша из ЦеКа.
Сиротинский (входит)
Вам телеграмма, Михаил Васильевич!
Таня
Ну, дядя Саша, вы всегда такой!
Едва приедет папа, китель снимет,
То сразу вы, непрошенный, плохой.
Софья
Танюша, как ты грубо разговариваешь
Со старшими. Бестактно. Замолчи.
Сиротинский
Простите, срочно.
Софья
Маму огорчаешь.
Не стыдно?
Таня
А ты, мама, не кричи.
Мне нужен папа и тебе ведь тоже!
Софья
Не плачь, оракульша, ты, доченька моя.
Фрунзе
Спасибо, Саша. Ты свободен, можешь
Идти. И мне там подготовь коня.
Софья
Ты улыбаешься. Приятное известие?
Фрунзе
Пожалуй, да, пожалуй, Соня, да.
В столицу отзывают. Сад чудесный,
Уютный дом у дрёмного пруда,
Прощай, прощай, хотя немного грустно.
Софья
И назначенье на высокий пост?
Фрунзе
Я думаю, смогу там развернуться.
Софья
И так поднялся, милый, ты до звёзд.
Сгоришь, паря близ солнечной короны.
Уж лучше безопасно стрекозой
Порхать над васильками и травой.
Фрунзе
Насколько понимаю тебя, Соня,
В Москву не хочешь ехать?
Софья
Милый мой.
Ты прав, я не хочу. Зачем? Неделями
Не вижу и не слышу, а в Москве
Не будешь дома месяцами целыми.
Что радоваться мне? Конец семье.
Фрунзе
Мир старый, я уверен, не в агонии.
Не раз ещё захочет взять реванш.
Крепить необходимо оборону.
У нас победный не смолкает марш,
Цветами благодушия, травою
Позарастают пушки. Все в покое.
К войне грядущей надо же готовиться…
Софья
О, боже мой, опять война! Когда
Война хоть эта, наконец, закончится?
Фрунзе
Как злоба тех, кто правит, никогда!
СЦЕНА 5
В кабинете Зиновьева сидят Зиновьев и Каменев. Входит Сталин.
Сталин
Давно хотел я с вами разговора,
Но дел нагайки разгоняли нас.
Зиновьев
Каких же дел? По перекачке моря
Вина в себя?
Сталин
Обидно слышать вас.
Уверены, что к бурдюку с винишком
Пришит надёжно рот мой навсегда?
Зиновьев
А что не так?
Сталин
Не так, конечно. Слишком
Меня вы очернили. Не балда,
Признаться, хоть читаю редко книжки,
Не держат меня Маркса невода.
Зиновьев
В каком трактире вы скрывались, Коба,
Когда ворвались в Зимний во дворец
Большевики? Лелеяли утробу?
Каменев
Победно штурмовали холодец?
Вы праздновали труса, удалец!
Зиновьев
Своим кинжалом машущим, которым
Грозили перерезать горло всем
Князьям, бекон вы разрезали гордо
Иль колбасу, лакая между тем!
Сталин
Ха-ха, вы тоже были не джигитами!
Из Питера, я знаю, в свой аул
Бежали так, что стали невидимками,
Вопящими: «Спасите! Караул!»,
Горячий след, след жидкий оставляющие!
Каменев
Вульгарные остроты, как и встарь.
Пигмей! Обоз партийный замыкающий,
Бумажек сторож, жалкий секретарь!
Зиновьев
Мы были против, с самого начала,
Переворота! Мнение своё
В газете отразили. Все читали.
Не дикари хвататься за дубьё.
Не оскорбляйте, сравнивая нас
С собой, невежда, или кончен сказ.
Сталин
У Арарата ваших прочных знаний
Стою всегда репьистым ишаком,
Похожим быть на вас моё мечтанье,
Но мне, как вам, противно злодеянье,
Убийства, вот хочу заверить в чём.
За братство и за крепкую любовь
Стоял всегда, при виде же страданья
Во мне как будто вымерзала кровь.
Моё к вам не случайно появленье,
Не приведён бутылочной рукой.
Пришёл я с миром к вам и предложеньем
С враждой покончить.
Зиновьев
Быть одной семьёй?
Сталин
Хоть не семьёй уж, но немного ближе,
Не как сейчас, хотя бы уж не рвать
Друг другу глотки.
Каменев
Пользы в том не вижу.
Зиновьев
И я.
Сталин
А если нам помозговать?!
Приблизил Ленин ко своей особе
Троих нас, значит, обнаружил он
В нас, может быть, не полное подобие,
Но всё-таки. Я меньше вас учён,
Но сходен с вами в чём-то положительном.
Каменев
И что с того?
Сталин
Зачем к себе привлёк?
Мы вроде у вождя телохранители.
Нас почему он выбрал? Невдомёк!?
Вопрос один: кого боялся Ленин?
Об этом знают даже ишаки.
Льва Троцкого боялся первый гений,
А мы тем более должны! Как бурдюки,
Проткнёт нас. Мы не чувствуем опасности.
Держаться нужно цементно втроём,
Свалить его, связать.
Зиновьев
Спокойно здравствует
Пускай, и мы спокойно поживём.
Сталин
Товарищи, никак не даст спокойно
И даже в беспокойствии не даст.
Ульяновскою смертью окрылённый,
Перешагнувши гроб, захватит власть!
Клянуся я марксистской бородой,
Что солнцем нависает над Землёй.
Шпики его пронырливые всюду,
Подслушивают всех и каждый миг.
Давно подозреваю, он – Иуда,
Агент охранки, он – ищейка, шпик.
Прогнивший мост (он с умыслом окрашенный
Недавно) манит красной новизной!
Зиновьев
Враньё!
Сталин
Зачем же партию тогда пятнает нашу?
Бесчестит имя чистое её?
Наматывает будто бы портянки?
Агент германский или же охранки!
Каменев
Извет и…
Зиновьев
Клевета! С таким вопросом…
Сталин
Из кучи преступлений вот одно:
Как Троцкий – кобра с соловьиным голосом –
Гад одурачил Нестора Махно.
С Махно он заключил вначале договор,
Чтоб уничтожить Врангеля в Крыму.
К лиману подошёл, отбивши город,
Махно, и там устроили ему
Ловушку. Взял вначале Перекоп
Махно. Швырнули на Турецкий вал.
Он брал его атакой прямо в лоб,
Пол-армии почти что потерял.
Когда победой увенчался бой,
За помощь Троцкий отблагодарил:
Оставшихся пять тысяч (молодой
Народ!) свинцом на поле положил.
Спокойно ль вам, Зиновьев дорогой,
Встречаться с ним? И вам, кунак вы мой?
Но я, когда находится он рядом,
То весь дрожу (пахнёт сырой землёй!)
Под чёрным, словно две могилы, взглядом.
Зиновьев
Он прав, пожалуй: в доме льва держать?
Вопрос! Весьма опасная затея!
Сталин (про себя)
Верёвку вьёшь другому, жидовня,
Она потом твою обнимет шею.
СЦЕНА 6
В кабинете Сталина. Сталин подслушивает по телефонной трубке.
Сталин
Бухарин звонит Рыкову. Шептания.
О чём они? Эге, да вот о чём.
Наш видный теоретик расстреляния
Досадует. Учтём, кацо, учтём,
Что был я с Троцким груб непозволительно,
Дискуссию неправильно ведя.
Сочувствуют отребью оппозиции,
Идут, держась за куцый хвост вождя.
Безмолвна трубка, словно кость покойника.
Заткнулися. Покурим без хлопот.
Дай табаку. Ну, говори полковник
Шпиков, активен нюхальный ли сброд?
В большую душу своего народа
Должны иметь мы постоянный лаз.
Осведомительские сети на сегодня
Расставил ли среди широких масс?
Кантер
Давно уже, товарищ Сталин, плотно
Я институты нафаршировал,
Навербовал студентишек в сексоты,
За профессурой чтобы наблюдал
Любой из них.
Сталин
Ты удалец. Учёные
Интеллигенты - первые враги.
У них созвездья в головах, мозги,
А нам нужны быки, волы смирёные.
Кантер (подаёт кипу папок чёрных)
На каждого досье. Ещё ведут
Надзор и за студентами простыми,
Что говорят, читают, что поют,
Вращаются с людьми они какими.
Сталин
Жаль, жаль, что Яшка Свердлов сдох. Когда
Мы были в ссылке, у меня красотку
Отбил. Теперь бы запер на года
В тюрягу, драл бы шомполами, плёткой.
Высок, заметен каждый дуралей,
В политбюро таких глупцов немало.
Я среди них не виден, как репей
В лесу, где кедры, сосны небывалые.
Я уничтожу этот буйный бор,
Я превращу его в пустое поле,
Себе оставлю солнце и простор,
Один я буду на бескрайней воле.
Кантер
Товарищ Сталин…
Сталин
Погоди, жидок.
Не видишь, что прослушиваю. Томский
Лопочет с Ворошиловым. Будь спок,
Попомню сволочь!
Кантер
Вот досье.
Сталин
Претолстые.
Ты хорошо работаешь. Твои
Старания, приятель, не забуду.
Кантер
Я рад служить, товарищ Сталин и…
Сталин
Положь на стол и уберись покуда.
Кантер
Я слушаюсь!
(уходит)
Сталин
Калинин, Стасов-хам,
Якир, Бухарин… сотни тут, которые…
Досье подобны маленьким гробам,
Ползущим немо в глотку крематория.
Остановить не сможет даже Боже.
Да, пригодилось, когда был моложе,
В охранке царской человеком был
Своим, набрался опыта сыскного,
Не одного кацо я заложил
За кружку, пиво я всегда любил,
Ха-ха, не раскусили бестолковые.
Досье подробные: Будённый, Рыков. Стой!
Где Мишка Фрунзе?
Кантер (заходит)
Вы не говорили,
Товарищ Сталин дорогой, святой,
Товарищ Сталин – вождь наш мировой!
Не виноват.
Сталин
Бурдюк ты, полный гнили!
Интеллигентик пакостный! Сократ!
Не говорил? Допустим, а ты что же
Не догадался, умник? Белый гад?
Не понимаешь? Мерзкая ты рожа.
Кантер
Товарищ Сталин, виноват.
Сталин
Утри
Соплю и начинай без промедленья,
Ублюдок, от зари и до зари
Веди за ним упорно наблюденье.
Какой дорогой тащится домой
И кто друзья? А нету ли любовницы?
И за женой следи, и за женой
И за детьми.
Кантер
Досье его заполнится
Через неделю.
Сталин
Раньше!
Кантер
Побежал!
Сталин
Свалить бы нужно Троцкого вначале.
Как украшает грудь врага кинжал!
Постой, жидёнок, принеси бокалы.
(Входит Кантер)
Хлебни винца и дело проверни,
Организуй побольше писем, Гриша,
От краснармейцев, больше пусть они
Ругательно о Лёвке Троцком пишут.
Нет в армии порядков никаких,
Нет провианта, обмундированья,
И каждый комиссар – пьянюга, псих,
Что от солдатов и селу страдания,
Насилуют солдаты мужних баб,
Пьют самогон и пьянствуют всечасно.
Пусть письма шлют на Генеральный штаб.
Кантер
Товарищ Сталин, выполню, всё ясно.
СЦЕНА 7
Столбовая дорога, по обочинам зелёные деревья. На обочину выбегают шофёр и Фрунзе. Грохот взрыва.
Шофёр
Автомобиль взорвался! Слава господи:
Взрывной волною не задело нас.
Удрали, да! Мы вовремя к берёзкам,
Иначе в клочья разнесло бы враз.
Фрунзе
Пожалуй. Где же он, причина бедствий,
Шофёр и грузовик?
Шофёр
Удрал, убёг.
Фрунзе
Полуубить людей и скрыться? Мерзко.
Был пьяным что ли или новичок?
Ты не заметил номера?
Шофёр
Немного
Подумать дайте. Номера на нём…
Мозги, э! Дьявольщина! Кувырком,
Буксуют мысли, всё я не о том.
Товарищ Фрунзе, не было, ей Богу,
Ни спереди, ни сзади, колесом
Клянуся!
Фрунзе
Может быть, заляпан грязью?
Шофёр
Пластинка с номером совсем была снята.
Иди-свищи теперя безобразника…
Фрунзе
Приметы?!
Шофёр
Не припомню ни болта…
Стой! Вспоминаю, вроде: чернота.
Был это «Форд». «Форд» чёрный.
Фрунзе
Из района?
Ты не припомнишь?
Шофёр
Вроде, городской…
Из города мы выехали, помню я.
Он в отдаленье следовал за мной
Собакой за авоськой с колбасой.
И попадался раза два навстречу,
По-моему, всё тот же грузовик…
Ей, Богу он! Шофёру делать нечего?
Исчез, а у моста из леса прыг,
Ударил в бок и смылся, смылся сразу,
Выслеживал как будто.
Фрунзе
Может быть…
(Фрунзе прислушивается к возникшему гулу автомашины)
Шофёр
Прёт легковушка. Поддаёт же газу.
Попробуем её остановить.
(Выбегает на дорогу. Легковушка останавливается.)
СЦЕНА 8
В зале президиума ВЦИК. За трибуной Сталин.
Сталин
Ильич великий, гениальный вождь,
Наш Ленин говорил неоднократно,
Должны мы укреплять военну мощь
Республики советской необъятной.
Стальною обороной рубежи
Закрыть, пускай противники неистово
Оттачивают ржавые ножи,
На рай наш глядя из ущелья мглистого.
Решительные меры к обороне
Мы принимать, товарищи, должны.
А что на деле? В крепости проломы
Такие, что легко войдут слоны,
Неся тюки несчастий для страны.
(Сталин делает знак, выходит из-за кулис Кантер с объёмистой почтальонской сумкой, показывает залу её содержимое, вытаскивает письма. По знаку Сталина говорит:)
Кантер
Сигналов сотни, тыщи писем-плачей
Свалились на Центральный комитет,
Лавиной погребли нас, не иначе,
Что без лопаты выхода нам нет.
Нам комиссары пишут, командиры
И краснармейцы. Письма из Москвы,
Из Киева, Перми и из Сибири,
Из города, что на брегах Невы.
Красноармейцы подают сигналы,
Что плохо с пищей, пусто в котелках.
У них не интенданты, обиралы!
И нету амуниции. В лаптях
Солдаты ходят. Частыми набегами
Давно уж обескровили крестьян,
Скот отбирают и везут телегами
Мясные туши. Банды партизан.
Сельчанку, где ухватят, так давай! (хихикает)
Младенцев умножают урожай.
Сталин
Специалисты царские в войне
Нам помогли и помогли немало.
Тогда они сидели на коне
И впереди, командуя, скакали.
Теперь на черепаху пересели
И отстают от краснармейских масс.
Должно быть, провокаторские цели?
Там процветает мордобой сейчас.
На стрельбище не водят. Нет патронов,
Зато ать-два, всё время на плацу
Шагистикой, муштрою дни заполнены!
Ну, разве Красной Армии к лицу?
У Троцкого, товарищи, заслуги
Немалые, конечно же: спецов
Военных он припряг к советским плугам.
Деникиных побил и колчаков.
Заслуги есть бесспорно и огромные,
Но ныне где его бывалый пыл?
Борьбою занят оппозиционной,
Бульдогом горло Партии схватил,
Не отпускает даже ни на миг.
И если в наше время бы возник
Пожар войны, не сомневаюсь даже,
Победу капитал бы мировой
Мгновенно без усилий одержал бы
Танкетно-самолётною рукой.
Отсюда вывод следует какой?
Комиссию создать для изучения,
Обследованья армии, включить
В неё специалистов без сомнения,
А если мы промедлим, могут быть
Восстания и мятежи, которыми
Воспользуется контра, беляки.
Товарищ Троцкий, раздувая ссоры,
За шиворот всем сыпля угольки,
Забыл свои служебные обязанности
И потому-то в армии развал.
Комиссию необходимо сразу
Создать. Такие б имена назвал:
Орджоникидзе, Гусев, Сталин, Шверник,
Конечно Фрунзе, Склянский, Унтешлихт.
Срок? Месяц хватит?
Зиновьев
Хватит. Я уверен.
Бухарин
Проголосуем? Мнений нет других?
СЦЕНА 9
Начало марта 1924 года. В кабинете.
Фрунзе
Я ваше место занял. Чёрт возьми.
Не ожидал, простите, я такого.
Склянский
Вы честный человек, но клочья мы,
Лоскутья мы в руках портного злого.
Себе порфиру шьёт из наших шкур.
У Троцкого теперь вы заместителем.
Фрунзе
Чур меня! Чур, одно скажу я, чур!
Мне это назначенье отвратительно,
Я не лукавлю.
Склянский
Верю, Фрунзе, вам.
Когда вы принимать дела намерены?
Фрунзе
Хоть вечером.
Склянский
Да, к девяти часам.
Поминки справим по моей карьере.
Фрунзе
В нём постоянно полыхает гнев.
Не понимаю, как работать с Троцким?
В одной упряжке конь и старый лев.
Всегда мне приходилось с ним бороться,
С военными идеями его,
Ползучими для нас, порой опасными.
Склянский
Считает себя солнцем, оттого
Что носит галифе, рубаху красную.
Фрунзе
Не знаю, почему предубеждён,
Во мне он видит ловкача подлейшего.
В году двадцатом, помню, на перрон
Из поезда мы выбрались поспешно,
Ликуя. Поезд шёл из Бухары.
К киоску подошёл я за газетами,
Тут из вокзала – камнепад с горы –
Чекисты! Замерцали пистолетами,
Отбрасывая в сторону людей,
В вагон ворвались, бешено горланя,
И обыск учинили. Злей, наглей
Полиции! Вскрывали чемоданы
И выпускали из подушек пух
Штыками, заголяшными ножами.
И вышибали из солдатов дух,
Когда сопротивлялись те словами.
Вещички, книги – всё перетрясли,
Бумаги раскидали из планшета
И подметали брюхами полы.
Карманы обыскали. Гнусно это.
Уже потом узнал от ВэЧеКа,
Что обыск провели по заявленью
Льва Троцкого.
Склянский
Душа его низка.
Фрунзе
Прекрепко в ней застряло убежденье,
Что поезд драгоценности везёт
Из Бухары, награбленное. Злючий,
Неверящий. Куда он приведёт?
Склянский
Навозный жук ведёт к навозной куче!
СЦЕНА 10
21 марта 1924 года. Президиум ЦК. Низенькая эстрада. За столом Каменев, Зиновьев. Зал пока пуст. Плакат «Рассматриваем завещание Ленина». Вбегает Сталин.
Сталин
Товарищи! Бесценные, зависит
Моя судьба, товарищи, от вас!
Поймите, драгоценный Лев Борисович,
Георгий Саич, дорогой. Сейчас
Судьба моя политика решается!
Судьба моя подходит с топором.
Уж засучила рукава и скалится,
Проводит, вон, по лезвию бруском.
Имейте жалость! О, имейте милость!
Иначе я могу к виску ружьё.
Каменев
Мы, Коба, обо всём договорились.
Моё ты знаешь мнение.
Зиновьев
Моё!
Сталин
Уверенным хочу быть!
Каменев
Это гнусность,
Встань, Коба. На коленях? Что с тобой?
Сталин
Не встану я, покуда, златоустые,
Не поклянётесь клятвою стальной,
Что защитите. Это завещание,
Как бомба под карьерою моей
Взорвётся. Только дым воспоминаний
Оставит. О, спасите для людей!
(про себя)
У пирога у самого сидел,
Пинок – я за ворота улетел!
Зиновьев
Я, Коба, слову своему владелец.
Друг, успокойся.
Сталин
Лев Борисыч, вы?
Каменев
Я за тебя от чистого от сердца.
Не нервничай.
Сталин
Лишился головы
От страха. Обещаю вам, товарищи,
Услуги вашей не забыть навек
И отплатить стократной благодарностью.
Каменев
Встань, Коба. Вдруг заглянет человек,
Увидит.
Сталин
Что хотите, всё достану.
За вас я, други, с песнею умру.
Я подпалю себя, костром я стану,
Чтоб обогреть вам руки на ветру.
Зиновьев (про себя)
Вот так-то, Троцкий. Всё. Ты побеждён.
В коляску нашу Коба запряжён!
(Зал быстро заполняется. За маленький столик садится сталинский секретарь Борис Бажанов, совсем молодой человек. Над председательским столом поднимается Каменев)
Каменев
Товарищи, мы созвали этот пленум для того, чтобы зачитать «Завещание» Владимира Ильича Ленина и решить. Каким образом мы его доведём до сведения широких партийных масс. Вчера Надежда Константиновна вскрыла пакет Ленина и прислала «Завещание» в ЦК. Прежде всего мне хотелось бы вас познакомить с его содержанием… конспективно… выборочно…
Бажанов (про себя)
Партийным массам незачем скитаться
По подземельям душ своих вождей
Среди алмазов, черепов и змей.
Зиновьев
Скажу я, выражаясь фигурально,
Марксизма продолжатель гениальный,
Создатель вулканического острова –
Республики советской, Ленин наш
Распял на красном нашем небе Господа:
Облагородил мировой пейзаж.
Царизма уничтожил антураж.
Для нас алмаз – любая фраза Ленина,
А воля же посмертная – закон.
Мы поклялись исполнить все веления,
Что завещал наш супергений – Он.
Прибавить должен я с большой охотой,
С восторгами. Но… пунктик есть один,
Товарищи, где не на тех высотах
Ильич парит, отнюдь не у вершин.
Но это ж объяснимо и понятно:
Ильич болел, и не всегда с лихвой
Повиновался ум невероятный
Ему! Он был и якорем порой!
Каменев
Как можете Ульяновым манкировать?!!
Зиновьев
Простите, но я, истине в глаза
Открыто глядя, должен констатировать,
Хоть знал я, возмущения, гроза
Нагрянет… Продолжаю. Опасения
Вождя не оправдались в данный раз:
Стране Советов не грозит затмение.
Ильич, который от раскола спас
Партийное ядро в былые годы,
Боялся, что раскол опять грозит,
Но (сочинять мне захотелось оды!)
Но… Партия тверда, как монолит.
Все были вы свидетелями нашей
Борьбы активной в эти месяца.
Бил ураган, стальной стояли башней,
Не шелохнувшись. Будем до конца
Стоять. А секретарь наш генеральный
Предотвратил, товарищи, раскол.
Сражался с оппозицией похвально
И сделал в грудь ей не один укол.
Вобьёт в её могилу скоро кол.
Каменев
Товарищи, вопрос голосованьем
Решить я предлагаю. Кто, кто за,
Чтоб Сталина оставить генеральным
Секретарём? Считайте голоса.
Бажанов
Один, два, три…
Каменев
Вы, Троцкий, против? Прочие?
Кто воздержался? Вижу, большинство
За Сталина. Вновь те же полномочия
Ему. И съезд, надеюсь, за него.
(Зиновьев просит слова)
Да, пожалуйста.
Зиновьев
Есть предложенье, есть: не оглашать
На съезде ильичёво «Завещание»
И текста его людям не давать.
Общий голос
Разумно. Зал не будет возражать.
СЦЕНА 11
В квартире Фрунзе.
Софья
Как поздно, Миша. Можно ли так поздно?
Всё бегаю от окон до двери.
Давно нарисовали полночь звёзды,
А над пустым асфальтом фонари.
Фрунзе
Чего же беспокоиться так, Сонюшка?
Ведь не в бою я. Под защитой стен.
Софья
Закончатся когда хоть эти сборища?
Дни тянутся, не видно перемен.
Не ездишь на машине на служебной.
Фрунзе
Но, Сонюшка, день целый за столом,
Размяться надо, поглядеть на небо.
По улице в обнимку с ветерком
Пройтись.
Софья
А если нападут убийцы?
Их нынче, как в тухлятине червей.
Фрунзе
С собой наган.
Софья
А со спины накинутся?
Фрунзе
Себя от дум ненастных пожалей.
Опасности нисколько!
Софья
Миша, Миша!
Ты чем-то не на шутку удручён?
Фрунзе
Волнуюсь я, но кажется излишне.
Смогу ли я? И это гонит сон,
Как будто я – Атлант, и небосклон
На плечи мне взвалили. Я назначен
Наркомом всех вооружённых сил
Советского Союза.
Софья
Миша, значит,
Сейчас ты – первый человек? А был?
Кем был? Последним! Нищим и бессильным,
Затравленным, избитым беглецом
От своры псиной, арестантом, ссыльным,
Искрою, свечкой был ты, огоньком,
А стал звездою первой. Знала, гений,
И оттого-то счастлива сейчас,
Что все признали это. Вознесенье.
Так Тамерлан отары раньше пас,
А стал царём. Подстать Наполеону.
О, нет, Наполеона выше ты.
Наполеон добился себе трона,
А ты свободу людям дал, мечты
Их сделал явью. Слава тебе вечная!
Фрунзе
Сыт, Сонечка, я славою сполна.
Софья
Горжусь тобой, любимый, бесконечно,
И счастлива, что я – твоя жена,
Что я связала жизнь с тобою, милый,
Что помогала в жуткой скачке дней
Своей заботой. Отчего унылый?
Фрунзе
Душа наполовину из лучей,
Затянута другая темнотою.
Наверное, старею? Я не скрою.
Я утомился в эти двадцать лет
От жизни в нескончаемой погоне,
От войск и стонов, грохота побед,
От тех, что всходят, смотрят с небосклона.
Всё чаще, чаще, Соня, вспоминаю
В киргизском городишке ветхий дом.
Хотел бы я сейчас такого ж рая:
Жить в деревушке тихой над прудом,
Спокойным быть, как мой папаша славный:
С утра больных смотреть и исцелять
И пробираться вечером по травам
К воде, над поплавком сидеть, мечтать,
Проблемы не решая мировые,
глядеть на пляску тихую огня.
С ружьём встречать бы зорьки росяные,
Шагать бы через жёлтые поля,
По лесу золотому, разодетому
И слышать шелест листьев под ногой.
В деревне снять домишко бы на лето,
Пожить, как все, спокойно бы семьёй!
Софья
Водою будто окатил и…болью.
Я радовалась глупая, чему?
Был редким гостем, а сейчас – тем более,
Совсем, совсем забросишь ты семью.
Стучат? К нам гости?
Ворошилов (входит)
Фрунзе, поздравляю
С высоким назначением на пост.
Оттуда перспективища такая.
Принёс вино. Отпраздновать! Тост! Тост!
Не застревай, дружище, на достигнутом,
А двигаться упорно вверх, вперёд.
Достоин кресла более завидного,
Да более сияющих высот.
Софья
А у меня картошка лишь поджаренная,
Селёдка только. Не ждала гостей.
Ворошилов
Сойдёт и так. Тост, тост за нашу армию.
Быть в тыщу раз маневренней, мощней.
Жить, не тужить тебе сто лет, Васильевич,
На благо всех трудящихся Земли!
Фрунзе
Тебе здоровья тоже, Клим, отличного!
Ворошилов
Не будь тебя, нас белые б смели!
А как же уничтожил Колчака!
И Врангелю такого дал пинка,
Что в Африку перелетел пузан,
Бух на головы местных обезьян.
На спинах казачья и басмачей
Свинцом и саблей расписался ты!
Наполеошка, Цезарь, ей-ей-ей,
Перед тобою просто тьфу, коты!
Ты всех мудрей и гениальней!
Фрунзе
Враки.
В военном деле кое-что могу,
И, откровенно, не плохой вояка.
Я пятки не показывал врагу,
Однако же не хуже Тухачевский
И Уборевич. Множество имён
Назвать бы мог. Талантов бесконечность
В народе русском. Он, как небосклон,
Неисчислимо звёздами зажжён.
Я выдвинулся, братец, оттого лишь,
Что большевик, что в Партии давно,
От юности. При первой же возможности
Мне армию доверили.
Ворошилов
Но, но,
Не прибедняйся!
Софья
Я мешать не стану,
У вас свои дела и разговор.
Фрунзе
Да, Сонечка, иди.
(Софья уходит)
Ворошилов
Нальём стаканы,
Чтоб дальше шёл, поднялся выше гор!
В твоих руках, Васильич, сила, армия
И весь морской военный флот.
Власть у тебя вполне реальная,
Не как у них – бумажных взвод.
Ты у порога всех высот.
Наполеон кем был? Капралом,
Каких повсюду легион.
На пушке въехал в генералы,
С лафета он взошёл на трон.
Чем хуже ты? Не можешь разве
Маневр такой же повторить?
Убрать кремлёвскую охрану,
Людьми своими заменить.
В тюрьму противников упорных,
Тех, кто опасней, расстрелять!
Фрунзе
Э, Клим, несёшь ты что-то вздорное,
Хмель начал голос подавать!
Ворошилов
Всю сволочь, рвущуюся к власти,
Таких, как Сталин, Троцкий-гад,
Поставить к стенке и да здравствует
Контрреволюции закат!
Ты управляешь всей Россией
От моря Чёрного до вод
Дальневосточных. И людские
Сердца народа и господ
Перед тобою на коленях,
А я, дружище неизменный,
Не обойдённый я тобой,
Фельдмаршал, полководец твой!
И алый флаг над всей Вселенной!
Корону детям передашь,
Начавши новую династию.
Фрунзе
С ума сошёл ты. Пьяный раж.
Не пей. Довольно.
Ворошилов
Власть – есть счастье.
В твоих руках всё, все народы,
Подобно карточной колоде!
СЦЕНА 12
В кабинете наркома всех вооружённых сил СССР Фрунзе.
Голос адъютанта
Надоедать мышиными делами
Наркому. Лезешь. Это что, кабак?
Морока же всегда со стариками,
С их голыми, как бомбы, головами.
Спрошу вначале примет или как?
Голос старческий
Не бойся, примет. Мы – знакомцы старые.
Фрунзе
Сергей Аркадьич, пропусти скорей.
Жуков (входит)
Здорово-были!
Фрунзе
Здравствуйте же!
Жуков
Нары –
Есть пристань всех порядочных людей
Рассеи нашей. Так?
Фрунзе
Тюрьма – ваятель
Заступников народа и вождей.
К чему мы говорим про это, кстати?
Жуков
А раньше был ты парень худоват.
Кирпичная рубаха – каземат –
Не позволяла потолстеть, приятель.
А ты меня не узнаёшь?
Фрунзе
Едва ли …
В Чите, в Манзурке мы встречались? Нет?
Как будто видел где-то. Не солдат ли?
Жуков
Э, память пообъели крысы лет.
Забыл, ай, Миша, ты мои услуги.
Припомни девятьсот десятый год…
Фрунзе
Я смутно вижу, будто бы за вьюгой
Владимирский централ.
Жуков
Мужик я тот,
Переносивший почту в портсигаре
С двойным-то дном… Ну?
Фрунзе
Жуков, вспомнил я!
Семен Пантелеймоныч, надзиратель!
Э, выгорела память у меня,
Как дом, лишь печь одна торчит, чернея.
Обиды не имейте.
Жуков
Ну, какая
Обида может, ежели у вас
Под руководством вся тюрьма большая!
Тьфу, тьфу, оговорился я сейчас,
Под руководством вся страна лихая,
Вся армия и не охватит глаз.
Порадовал меня немного, Миша,
Признал, не позабыл про старика.
Фамилию Михайлов я услышал,
Мол, красный генерал, ведёт войска,
То почему-то сразу догадался,
Что это ты, ты, Фрунзе Михаил,
Которому (ни разу не попался!)
Я книжечки военные носил.
Из них, наверно, ты и силы пил,
И, как из сказки, ко стене прикованный
Старик-хиляк в темнице заколдованный,
В Горыныча ты превратился в Змея
И улетел, огнём из пастей вея.
Помог я революции хоть малость?
Фрунзе
Вы очень много помогли, я вас
Прошу прийти ко мне сегодня. Адрес
Пожалуйте. В шестой-седьмой ли час.
Попьём чайку и старое-бывалое
Припомним.
Жуков
Обязательно примчу.
Я, Михаил Васильич, с просьбой малой.
Я тут трудоустроиться хочу.
Нуждаюсь в энтой, как её…
Фрунзе
В протекции?
Жуков
В протекции. В прожекции. Ну да.
Ходить за лошадями я умелец,
Скорняжничать. Столярного труда
Я не чураюсь, я могу и дворничать,
И плотничать, могу истопником.
Фрунзе
Универсал, Семен Пантелеймонович,
Работу подходящую найдём.
СЦЕНА 13
На палубе корабля. На море.
Фрунзе
Спокойны многие, спокойны, веселы,
А как иначе? Отстояли в битвах
Страну Советов, светоч среди мглы,
В явь превратив моленья и молитвы
Народов всех веков, во всех краях.
Спокоен был и я, как все, когда-то.
Сейчас лишь в думах, как скала в волнах,
Боёв грядущих слышу я раскаты.
Уверен: жить нам в городах, селе,
Мир новый строить не дадут буржуи,
Пробоина мы в ихнем корабле,
И видят в нас одних погибель злую.
Реванш взять попытаются. Врагов
Вокруг не считано. Пожалуй, что Германия,
На морде чьей следы от кулаков
Российских войск. Да! В наши расстояния
Низринется весь европейский сброд,
Загнавши в свои армии отмстительные,
Чтобы кладбищем одарить народ
Социализма.
В ярости неистовая
Война грядёт. Готовиться к войне
Должны, ко многолетней обороне.
Не на коне (старо), не на коне!
На танках (их построим легионы)
Врага мы встретим! Небеса возьмём
Мы стаями могучих самолётов.
Заводы! Строить их сейчас начнём!
И умножать танкистов и пилотов.
Огородим границы всей страны
Мы пулемётной, пушечной стеною!
И вдоль неё всё езжу. Кратки сны.
Война грядёт и нет душе покоя.
СЦЕНА 14
На дороге по равнине лежит перевёрнутый автомобиль. К нему приближаются злоумышленники.
Злоумышленник 1
Добить их надо!
Злоумышленник 2
Прочь! Бежим! Свидетели.
(Злоумышленники убегают. Подходят два деревенских парня.)
Парень 1
Ну, эти горожане, дураки.
Разъехаться им что ли нету места?
Боднулись в чистом поле, как быки.
Один удрал в дубравы, не догонишь,
Второй лежит, молчит, колёса вверх.
Парень 2
У, чертовщина! Дело нехорошее!
И реготать, Силантий, прямо грех.
Там люди, люди!
Парень 1
Ясно, не бараны.
Эй, люди! Не убиты? Как вы? Эй?
Молчат. Убиты. Шевельнулся крайний.
Так надо его вытащить быстрей!
Парень 2
Военные на них, гляди, рубашки.
Люд не простой. Они – большевики.
Подумают на нас и в каталажку!
Бежим!
Парень 1
Бежим.
Фрунзе
Куда вы, паренки?
Шофёр! Биенье сердца не заметно.
Ударил прямо в дверцу грузовик
И дверцей смял его двадцатилетнего,
А я остался, а я жив, старик.
Нет, стариком я был ещё недавно.
Сейчас я дичь. Мне пуля иль копьё?
Охотник где-то прячется? В дубраве?
Будь честным, покажи лицо своё.
(Достаёт пистолет, осматривается, поднимается на дорогу.)
СЦЕНА 15
В зале заседаний после того, как все разошлись.
Ворошилов
Понравилась такая обстановка?
Фрунзе
О чём ты, Клим?
Ворошилов
Не пленум, потасовка.
Не люди. Словно волки распалённые,
Как на отару кинулись на власть.
Ты ж будто в бронепоезде спокойный.
Тебя минует, думаешь, напасть?
В тетрадку пишешь.
Фрунзе
Да и ты не бегай.
Родилась мысль, записывал её,
Чтоб не забыть. О нашей о стратегии
Статья. Усовершенствую её.
Пристреливаю будто бы ружьё.
Ворошилов
Не диктатура класса пролетариев
Грядёт, а диктатура подлецов.
Не видишь, приближается? И армия
Должна спасти народ. Ты как? Готов?
Или страну затопит мракобесье.
Свободу, Фрунзе, должен ты спасти,
Взяв власть, изгнавши злобных и бесчестных –
Предателей Республики. Учти,
Надежда ты!
Фрунзе
Отдал я за свободу
Всю жизнь за тем, чтоб захватить её,
Монархом стать, душителем народа,
Оледенивши солнце, небосводы?
Ворошилов
Власть всё равно возьмут, но сволочьё!
И к стенке всех, тебя же, Фрунзе, первого.
Ты не обозник, ты для них сейчас
Опасный самый, словно батарея.
Фрунзе
Я вижу сам, я вижу без прикрас:
Грызутся за портфели, но чтобы стали
Убийцами свободы? Никогда!
Не может быть такого!
Ворошилов
Первый Сталин!
А Троцкий? А сторонников орда?
Фрунзе
Ты, Клим, прости, дружище, эти бредни,
Пустые подозренья отгоняй.
Однако, мысль мелькнула, мысль торпедная,
Забуду, коль не запишу. Прощай!
(уходит)
СЦЕНА 16
На вершине холма.
Фрунзе
Родимся мы младенцами слепыми.
Жизнь наша – каждодневное прозренье.
Всё больше солнца, всё теплей, родимей,
Становится прекрасней окруженье,
Однако… жить порою безотрадней,
И кажется грядущее мрачнее.
Сижу порой у озера прохладного,
Гляжу на поплавок, в бездумье рея.
Скачу в воображенье по полям
Зелёным, жёлтым или убелённым.
Порой сижу с семьёй по вечерам,
С детьми играю, сам дитя я словно –
Как счастлив! Долго я мечтаю жить,
Мечты большой увидеть воплощенье,
Но вдруг (когда нельзя определить,
Чтоб помешать, избегнуть посещенья),
Воспоминанье пулей просвистит,
Собьёт конём иль вихрем от тачанки…
Увижу поле брани я. Лежит
Оплакан вьюгой, снегом не прикрыт,
Глазами омертвелыми глядит
На небо мальчик в шлеме иль в кубанке.
Припомнится Турецкий Вал в огне
И тысячи штурмующих…Герои
Навек уснули на сивашском дне,
Изрублены под красною волною.
Чьи черепа, заросшие травой
На поле, у берёз и под горой?
Воспоминаний сумасшедший конь,
К которому привязан на аркан я,
Меня таскает из огня в огонь
По всем фронтам. И сны мои в изгнанье.
Жить не хочу! Довольно мне дышать!
Делами я гоню воспоминанья,
Стараюсь себе отдыха не дать,
Все дни с людьми до звёздного сиянья.
С трудом, но водворяется покой,
Опять иду я по земле летяще.
Последнее же время что со мной?
Воспоминаний приступы всё чаще.
Уже ни дня. Уже без них ни дня.
Пожар воспоминаний бьёт, гоня.
Не жизнь, а беспрерывное мученье.
Смерть кажется спасительной водой,
Зову её с мольбою и тоской:
- Приди, приди и утопи в забвенье!
СЦЕНА 16
В зале заседаний.
Каменев
Неверие в успех социализма
В одной стране, а именно у нас,
Ножу подобно меж лопаток, да-с.
Зиновьев
Товарищ Троцкий и друзья-троцкисты,
Противореча убежденьям масс,
Партийных масс, а так же беспартийных…
Каменев
Не верят в силу ленинских идей,
Работу тормозя бесперерывно
Упрямой фракционностью своей,
Суя в колёса палки и детей.
Зиновьев
Закройте двери! Кто их отворяет?
Сталин
Мой секретарь. Важнейшие дела.
Я выйду на минуту.
(Сталин выходит и скоро возвращается, вид у него крайне озабоченный).
Слово дайте!
Каменев
По данному вопросу нет числа
Желающих своё поведать мнение.
Сталин
Однако, у меня иной вопрос,
Важнейший, актуальный тем не менее…
Товарищи, в тяжёлом положении…
Каменев
Пусть говорит.
Сталин
Не высыплю я воз
Словес подстать арбузам недозрелым
И горсть цитат из ленинских статей.
Зиновьев (про себя)
Два слова-то ты склеишь еле-еле,
А лезешь на трибуну, брат дверей.
Сталин
Враг многословья я и повторений,
Товарищи, я что хочу сказать?
А вот… Я что хочу сказать? В волнении
Не в силах скорбь душевную унять.
Великою мы двигаем страною,
Как вагонетку с лесом иль углём,
Мечты у нас гигантскою горою
Сияют в нашем небе голубом,
К несчастью заслоняя всё кругом.
Идеи мы гигантские несём
Спиною и громадною рукою.
Из-за большого мы не видим малого.
Не видим сакли мы из-за горы.
Не замечаем радости, печали
Соратников и брата, и сестры.
Туберкулёзно кто-нибудь закашляет,
Тем кашлем не встревожены ничуть,
Не потускнеет настроенье наше,
Не ободрим больного чем-нибудь.
Воронки, прежде бывшие щеками
У нашего товарища, никак
Не напугают, и глазные ямы
Не вызывают в нашем сердце мрак
И мысль, что голодает наш товарищ,
Ему помочь бы следует пайком
Усиленным. Себя лишь уважающий
Всяк думает о брюхе о своём.
За грубость извините, но нередко
На службе появляется больной,
Глотающий микстуры и таблетки.
Его отправить надо бы домой
И прописать ему режим постельный,
Чтоб соблюдал диету, а мы – нет!
Мы позволяем заниматься делом,
Тем нанося больному страшный вред.
Как скакуна, мы человека гоним,
Чтоб бездыханно повалился с ног!
Вы будете, я знаю, недовольны,
Но беспощадный подвожу итог.
Не только к людям я чрезмерно строг,
Но и к себе, я говорю скорбяще:
Окаменели, очерствели мы,
Не видим мы мучение товарища
Наркома Фрунзе. Светлые умы?
Голоса
Что? Фрунзе болен?
Сталин
Только что принёс
Мой секретарь последние известия.
Недавно приступ язвы перенёс.
Сейчас несчастный не находит места
От боли. Убеждают доктора
Поехать полечиться в санатории,
Но не желает он себе добра
И твёрдо уклоняется от моря.
Спасать наркома надо. Как же? Как
Без Фрунзе мы? А вдруг война нагрянет?
Эгоистично размышляет всяк.
Железный капиталовый кулак
Страну ударит в грудь и продырявит.
Юнейшая советская страна
Погибнет, то погибнет революция
Всемирная, большой мечте хана!
Из чьих очей же слёзы не прольются?
(Вытирает платком глаза)
Простите, сердце. И на всех вина
На нас. Должны исправить всё сполна.
Каменев
Тогда Политбюро принять должно
Решение: «Лечиться в санатории».
Что, голоснём? Кто за?
Зиновьев
От рук черно.
Единогласно: едет путь на море!
Болезнь его, как видно, застарелая,
Пинала жизнь по тюрьмам много лет,
И в голодовках принимал неделями
Участие, и тощ, как партбилет.
СЦЕНА 17
Санаторий в Крыму. В саду на одной из аллей. Над зарослями видны каменные здания.
Фрунзе
Поможете, товарищ уважаемый?
Где мне администратора найти?
В особняке, сказали, двухэтажном.
Где ж особняк? Не сбился ль я с пути?
Директор
В наш санаторий? Ваше направление.
Нарком! О! О! Вооружённых сил
Советского Союза! В восхищенье.
Считайте, все мы – ваше обрамление
Картины, для которой нет сравнения.
Товарищ Фрунзе, я бы попросил…
Простите, но… мы… мы… не знали даты…
Покуда отдохните на скамье,
А мы получше выберем палату.
Фрунзе
Особых никаких условий мне
Не нужно. Койка, у окна желательно,
Прогулки, а? хотя бы на часок
В окрестностях у моря.
Директор
Обязательно
К услугам вашим горы и лесок.
Свободны, будто у себя в усадьбе.
На процедуры сходите, а там –
Куда хотите.
Фрунзе
Рад я, как на свадьбе.
Ружьишко не найдётся?
Директор
Есть! Дам! Дам!
Товарищ Фрунзе, снасти рыболовные
Есть разные, вам выдадим. Пока
Здесь подождите.
(уходит)
Фрунзе
Солнечно, безмолвно.
Я слышу шорох алого листка,
Как, отвалившись от вершинной ветки,
Он, покружившись, падает на слой
Листвы, что на дорожке у беседки.
Летящий, шелестящий, золотой,
О, день! В такой-то день... Давненько было…
В Чите я встретил Соню первый раз.
Листва над нею весело парила,
Стекала по плечам её, у глаз.
О, день! Моим восторгом осенён!
В курлыканье прощальном небосклон.
Возьмите мою душу, гуси-лебеди!
Несите её в тёплые края!
Несите в детство, где беспечно бегает,
Смеясь, мальчишка беспорочный – я.
Среди берёз, вон, голубеет речка,
А к ней листвой усыпана стезя.
Прелестное, однако же, местечко
Мне выбрали. Спасибо вам, друзья!
На вид они суровы, не приветливы
Порою, но по сути добряки.
И как это, и цвет лица заметили,
Что иногда таблетки, порошки
Глотаю за портьерой, запивая
Водою из графина? О моём
Заботятся здоровье, забывая,
Я убеждён теперь уж, о своём.
Особенно я удивляюсь Сталину.
Сухарь с кремнёвым сердцем, бюрократ,
А первый обо мне вопрос поставил!
Родимый брат и каждый друг и брат.
Хотят, чтоб операцию мне сделали!
Чтоб больше вас не занимать собой,
Пожалуйста, ложусь на стол. Неделя
И я войду в отряд ваш боевой.
Мы, ильичёвским связанные духом,
Глуша капитализма визг и вой,
Республику поднимем из разрухи,
Как солнце над несчастною землёй.
СЦЕНА 18
29 октября 1925 года. Москва. Больница. Ординаторская. Профессоры. Входит матрос.
Матрос
Закройте дверь на ключ.
Профессор 1
Не очень вежливо.
Вы кто такой? Кто? Неизвестно вам,
Входящие здороваются прежде.
Матрос
Гудок закрой. Пришёл не к господам.
Профессор 1
Хоть соблюдайте правила приличия
Элементарные.
Матрос
Что? Шваброю за борт
Отрыжки буржуазные, обычаи.
Закрой-ка двери живо, лысый чёрт!
(Матрос бьёт профессора, тот поднимается с трудом)
Профессор 2
Простите нас.
Матрос
Давно бы так, ребята,
А то стоят, как ржавые кнехты,
На шеи хоть наматывай канаты.
Послухайте, врачебные киты,
Я по приказу самого хозяина.
Профессор 1
Хозяина? Мы думали, у вас –
Большевиков – все равенством повязаны.
Матрос
Не вякай, а не то как дам тебе в компас!
Как паруса, вы уши поднимайте.
Послухайте, недавно привезён
Товарищ Фрунзе, адмирал по партии.
Когда на стол под ножик ляжет он?
На операцию?
Профессор 1
Устали удивляться.
Зачем его в больницу привезли?
Вполне здоров! Какая операция?
Былые его ранки заросли.
Вмешательства не нужно хирургического.
Профессор 2
Ошибочный диагноз. Посвежел,
Повеселел и аппетит отличный.
Вчера я из палаты слышал: пел.
Профессор 3
Не операцию, а выписать скорее.
Не порошки, движения нужны.
Ходить побольше, молоко свежее,
Парное пить. Побольше тишины.
Ему деревню прописали все мы.
Матрос
Он на мели, он должен на столе
Остаться нетревожимо и немо.
Профессор 2
Не понимаем вас. На корабле
Командуйте, а тут по медицине
Решать, товарищ, предоставьте нам.
Профессор 1
Не учите же плавать вы дельфина!
Советы не даёте же моржам?!
Матрос
Что? Вам решать? Не выполнить приказа!
Вы на кого? На нас, большевиков,
Дегтярну бочку катите, заразы!
Вы не врачи, а экипаж врагов!
Профессор 1
Мы не враги. Я просто отмечаю:
Не стоит лезть несведущим в дела
Врачей. Заботу вашу понимаю
О Фрунзе. Обойдёмся без стола.
Поверьте же, товарищ, и без скальпеля
Нарком на много будет здоровей.
Матрос
К столу его причальте обязательно.
Профессор 3
Как вас понять?
Профессор 2 (про себя)
А так, что он злодей.
Матрос
Приказано: на стол наркома силой
Положьте, если не захочет сам.
Кингстоны доотказа чтоб открыли.
Изменник он, предался белякам.
Профессор 1
Убить больного?
Профессор 2
Это же чудовищно!
Профессор 3
Я протестую!
Профессор 1
Протестуем все!
Большевики вы иль бандитов сборище?
Матрос
В окно взгляните. Кто на колесе?
Там чёрный фордик, в фордике чекисты,
И если встанет Фрунзе со стола,
Без разговоров докторов ершистых
В кутузку. После синие тела,
Просверленные пулями, на свалку.
Скидают в яму. Червь на червяке.
Неужто, доктора, себя не жалко?
Милей вам кануть в море на доске
Привязанными? Я пошёл покуда,
А вы точите поострей ножи.
(уходит)
Профессор 1
Подумайте! А я… А я не буду!
Профессор 2
Что делать? Разум, разум, подскажи!
Профессор 3
Убьём, навек в душе оставим рану.
Нам нужно выбрать: жить ему иль нам.
Профессор 1
Уничтожают хищники, тираны
Себя взаимно.
Профессор 3
Месть и аз воздам!
Не нашими руками, так иными
Его убьют, а мы тут не причём.
Профессор 1
Простите нам, отцам, потомки милые.
Несите Фрунзе и на стол. Начнём.
СЦЕНА 19
На койке в больничной палате лежит Софья Алексеевна.
Софья
Сегодня, операция сегодня
Прошла давно или ещё идёт?
Мне душно, душно. Воздух непригодный,
Повыкачали будто кислород.
И кашель… Выворачивает снова,
Меня качает, и в глазах темно.
От малокровья, это малокровье.
Плывёт герань и звездное окно,
И двери тоже чёрные кружатся.
Прошла ли операция? Прошла!
Лежит в палате Миша, улыбается,
Письмо мне пишет. Я его прочла:
«Благополучно, Сонечка, не нервничай».
О наконец-то потянуло в сон.
Уснуть бы на неделю иль на месяц
И спать, покуда не приедёт он.
Смеясь, возьмём мой узелок, на поезд
Посадит, повезёт меня домой
Совсем здоровой. Заживём без горестей.
Вхожу я в сон от листьев золотой.
(Софья Алексеевна засыпает, спит недолго, открывает испуганно глаза)
Что это? Стук копыт. Слышнее, громче.
Всё ближе, всё становится светлей,
Как будто скачет по пространству ночи
Не конь, а нечто, нечто из лучей.
Светло, как днём, и грохот стих копытный
У коновязи. Быстрые шаги.
Он! Это Миша! Миша! Двери скрипнули.
Фрунзе
Любимая, прощай и береги
Детей!
(уходит)
Голос от раскрытого окна
Пора, пока пылают звёзды,
Как вёрсты вдоль дороги тишины.
И корчится луна, как тело вздёрнутое
Над белой-белой площадью страны.
Софья
Исчез. Стой, Миша! Стой. Куда? Куда ты?!
Конь огненный и скачет в небеса,
А от копыт громовые раскаты.
Бывают же на свете чудеса…
(засыпает, но не надолго, поднимается с койки)
На самом деле было иль пригрезилось?
О, ужас! Приходил проститься он.
Он умер. Он погиб. Его зарезали.
Врач (входит)
Таблеточку и сразу крепкий сон.
Товарищ Фрунзе! Софья Алексеева!
Софья
Он умер. Умер на столе.
Врач
Вода,
Запейте. Вам приснилось, это нервы
На лоб компресс поставьте, изо льда.
Софья
Он умер. Умер. Грива, искры сея,
Возносится, тускнея, в высоту.
Врач
Бред у неё. Сестра, укол! Скорее!
Софья
Убили. Утопаю в темноту.
СЦЕНА 20
В мире ином. Фрунзе и Чапаев на конях останавливаются перед вратами Чистилища.
Чапаев
Всё! Михаил Васильевич, довольно!
Фрунзе
От перехода быстрого из тьмы
К пронзительному свету даже больно
Глазам, и слёзы брызнули. Где мы?
На берегу страны, должно быть, чуда,
Где, как деревья, велики цветы.
На крыльях белых пролетают люди,
А дети на орлах парят. Мечты?
Не сон ли это?
Чапаев
Михаил Васильевич,
Вы что, не догадаетесь никак?
Фрунзе
Теперь я понял. Всё так необычно.
Я помню: лёг на стол, в сознанье мрак.
Очнулся, не пойму я, что со мною.
В окно как будто выплыл, за стеною
Я нахожусь, парю я за окном,
Гляжу, гляжу, сверкая белизною,
Врачи стоят безмолвно над столом,
А на столе распластанное тело
Кровавое с моим лицом… Моим!
Вдруг вы и с вами кони. Спешно сели,
К созвездиям, ликуя, полетели
За голосом зовущим, неземным.
Чапаев
Вскакали в удивительные дали.
Шар голубой под нами, шар Земной.
Фрунзе
Не разглядел во мраке, не узнал я
Тебя, о, Орлик, конь мой вороной!
Товарищ, друг ты мой незаменимый.
С тобою проскакали тыщи вёрст
Сквозь вихри пуль, пороховые дымы.
Где пронеслись, оставили погост
Над пашнями, над знойными песками,
И ты меня узнал, узнал, браток.
Как нежно ржёшь и тычешься губами
В лицо мне, клянча хлебушка кусок.
Ведь ты погиб, тебя изрешетили,
Мой Орлик, пулемёты басмачей.
Воскрес? Понятно, всё, понятно, милый.
Нет хлебца, извини и разумей.
Нас нет, мы души, тени средь теней.
(Подходит Привратник и Перевозчик душ)
Чапаев
Уж извини, что выполнил я службу
Твою. Увидел Фрунзе и к нему
Душа-то понеслась, как птица к югу
От осени, что падает в зиму.
Перевозчик душ
Пусть так. Душа, иди в приют навечный,
Который заслужила.
Привратник
Фрунзе, в ад.
Ты беспощадней всех, бесчеловечней.
Тобой убитых не охватит взгляд,
Взгляд круговой, рыдающие лица
Закрыли плотно горизонт везде.
Века тебе в котле, злодей, вариться
В смоле и окровавленной воде.
Мне неуютно, будто бы на солнце
Ты наступил и растоптал. Сгинь, тьма!
Христос (появляется)
Стой! Стой! Ты что же гонишь полководца?
Совсем, Привратник, выжил из ума?
Стой, стой. Он наш. Быть должен только с нами.
Дорогу проложил к стране Любви.
Он за моими следовал стопами,
Заветы выполнял всегда мои.
Мечтал создать я мир всеобщий братства,
Чтоб не было насилия и зла,
Ни власти удушающей, ни рабства,
Чтоб каждая душа росла, цвела
Подстать цветам на луговине чистой.
Привратник
Не я, ты повредился, знать, умом,
Злодея защищаешь так неистово,
Убийцу с окровавленным мечом!
Меч – это что? Орудье милосердия?
Любви?
Христос
А что по-твоему слова,
Желательно красивые, победные,
В которых свет и мая синева?
Не изменить душонку у богатых.
Чего я, проповедуя, достиг?
Врагами схвачен, на кресте распят я.
Из века в век летит предсмертный крик
Моей души, не трогая владык.
Привратник
Убийство человека – грех тягчайший.
Христос
Но в тех, с кем мы сражались, ничего
Нет человеческого, бесы лишь смердящие,
Двуногие, лишь Сатаны, его
Лакеи. Жизнь течёт по руслу прочному
Закона. И что белые войска
Погибли, удобряя телом почву,
Куда швырнула мощная рука,
Естественно, как умирать покровам
Зимы под красной армией лучей
Весны!
Привратник
Коль прав, бери его бедового.
Веди под сени райские ветвей.
Веди его в забвенье от тревог.
Пусть радуется там, покой вкушая.
Фрунзе
Прозрение пронзило, прожигая,
Как молния от головы до ног.
Нет, нет, я света не достоин, рая!
Преступник я! Виновнее любого.
Бог (появляется)
Республика, Советская страна
У Сталина в руках, в руках чумного
Сатрапа. Знаю: будет сражена
Когда-нибудь его болезнью. Мог бы
Ты помешать генсеком быть ему,
Но ты свою невесту бесподобную –
Республику – не защитил. Чуму
Порадовал. Слезливой слепотой…
Фрунзе
Свою вину мне искупить позвольте:
Быть со страною вечно, над страной,
Глядеть и слышать…
Бог
Стоны её? Вопли?
Жестоко это очень же, сын мой.
(Фрунзе уходит)
Христос
И я за ним, на землю. Отношения
Между людьми несовершенны, надо
Спасать слабейшее на древе жизни бренной –
Птенцов от подползающего гада.
Бог
Чего не сделал я, сверши, сын мой,
Спаситель. Мир досотвори земной.
СЦЕНА 21
В квартире Фрунзе только дети Таня и Тимур.
Тимур
Па…па…па…па…
Таня
С утра одно заладил.
Тимур
Па…па…па…па…
Таня
Тимурчик мой, не плачь!
В командировке папа наш. Не надо.
Возьми, держи. Какой красивый мяч.
В командировке в тридесятом царстве,
В волшебном соловьином государстве
За синим-синим морем,
Лукоморьем…
Уехал папа. Очень далеко.
Тимур
Па…па…
Таня
Сказала мама, что не скоро
Вернётся папа. Сладко молочко?
Попей, Тимурчик.
Тимур
Папа.
Таня
А вернётся,
Тебя он будет на ноге качать,
Подбрасывать послушного сыночка,
Ты сможешь ручкой лампочку достать.
Был часто папа для меня лошадкой,
Ржал: «Го-го-го», по комнатам возил.
Тебя ведь тоже покатает папка.
Лошадкой быть папуленька любил.
Как я сейчас, тебя он покачает,
И-го-го-го. Мамусенька пришла!
Мамусенька! Зачем она вздыхает?
Софья
Как будто солнце выключили. Мгла.
Таня
Что, мамочка, не очень скоро папа
Приедет?
Софья
Ох, не скоро.
Таня
Почему?
Софья
У каравеллы Смерти нету трапа
Сойти на берег жизни по нему.
Таня
Как, мама, говоришь ты непонятно.
Софья
Не скоро папа возвратится к нам.
Так далеко не ездил никогда он.
Ни писем не пришлёт, ни телеграмм.
Вам долго ждать его, одна я только,
Быть может, скоро повидаюсь с ним.
Таня
Ты, мама? Как же это? Безумолку
Бормочешь, мама, голосом чужим…
Софья
А может правда: души все бессмертны,
И есть там обиталище для них,
И можно душу дорогую встретить,
Оставив тело в кандалах земных.
(входит Ворошилов)
Таня
Мне страшно. Мама! Дядя Клим, сюда же!
Мамуля не здорова. Говорит
Сама с собой. Она не слышит даже,
Не смотрит, плачет бедная навзрыд.
Ворошилов
Очнись же, Соня! Дорогая Соня!
Нельзя так распускаться.
Софья
Клим.
Ворошилов
Кричу,
А ты не слышишь. Лоб и руки огненные.
Немедленно же к доктору! К врачу!
Софья
Простите, милые, что так вас напугала.
Тимур
Мамусенька!
Софья
Заразна я, не лезь.
Чахотка.
Ворошилов
Из больницы убежала!
Зря, зря.
Софья
Душа пригнала, и я здесь.
Ворошилов
Вернуться надо, надо долечиться,
Мы справим сами похороны.
Софья
Нет,
Ни слова! Тсс.
Ворошилов
Молчу, немей гробницы.
Я о тебе держал уже совет
С товарищами верными, цекистами.
Поставим тебя на ноги любой
Ценой: направим в Сочи ли, в Сицилию,
На Капри, хоть на климат на морской,
В Афины хоть, в Испанию, Германию.
Лечись и год, и два.
Софья
А дети как?
Ворошилов
К ним самое нежнейшее внимание.
Мои друзья давнишние, ведь так?
Людей я не имею вас дороже.
Татьяночку, Тимура я люблю
Не меньше, чем своих, и больше, может.
Одеждой, пищей их не обделю.
В семью свою включаю. Вроде доченьки.
Скажи, Танюша, любишь ты меня?
Признайся.
Таня
Дядя Клим хороший очень.
Ворошилов
Мы, видишь, настоящая родня.
Их на ноги поставлю, воспитаю,
Как и своих. Пойдёмте погулять.
Устала мама, бледная, больная.
Ей следует побольше отдыхать.
Таня
Мамуля, мы пойдём.
(уходят все)
Софья
Пойдите, милые,
Я полежу, залихотило вдруг.
У Сталина лицо всегда умильное,
Глаза черны, как норки у гадюк.
Прочь этот образ навсегда поганый!
Могу спокойна быть я за детей.
Прости меня, о, дочь, и до свидания.
О матери несчастной о своей
Не думай дурно. Боль от размышлений
Невыносима, от тоски ночной
Мечусь, как мышь меж лапок кошки. Ой!
А вдруг есть Бог в небесном поселенье?
И там, о, милый, встретимся с тобой?!
СЦЕНА 22
В мире ином. Фрунзе опускается на огненном коне на берег мира иного.
Фрунзе
Аресты без конца, везде аресты
Чиновников, военных, продавцов.
Невинных в общем. Что поделать, если
ЧеКа есть группа борзых молодцов?
Им надо отрабатывать зарплату.
Работу ищут, нет её, так хвать
Любого, превратят овцу в проклятого
Врага большевиков. «Арестовать!»
Дубинке не лежится долго слишком:
По синякам тоскует и по шишкам.
Соседской позавидовал квартире
Подлец, обкапал ядом свой донос,
Переселил в тюрьму соседа, мирно
Зажил в его квартире, хорошо-с.
Я проскакал три раза мимо дома,
Где жил не так давно ещё с семьёй.
Стоял на крыше здания напротив,
Смотрел на свои окна, и бедой
От них несло, закрыты занавесками,
Зашторены и утром, и в обед,
И голосов, увы! не слышал детских.
Где Соня? Её вовсе, может, нет.
И где искать? Нет ни следа, ни вести.
Перевозчик душ
Перевозил я души на челне
От берегов живущих к брегу этому
Усопших, к нескончаемой стране…
Теперь под парусами чёрным цветом
На чёрных мачтах
Души мёртвых я
Перевожу на корабле день всякий
От брега, где советские края.
Один я разве перевозчик мрака?
Взгляни, взгляни на этот океан!
В нём кораблей бессчётные флотилии:
Фрегаты, клиперы, корветы – сквозь туман
Плывут сюда беззвучные, унылые.
…Все мои души на песок сошли.
Прощай,
Вновь плыть мне до Земли
Советской.
(уходит)
Фрунзе
Каравеллы две подходят
Вплотную к пенной линии воды,
И толпы душ спускаются по сходням
На берег, где архангелов следы.
В кровавой амуниции солдаты
Спускаются, молчанием объяты,
И офицеры, командиры вслед.
Мне изменило зрение? Нет? Нет!
О господи! Сам маршал Тухачевский!
Тухачевский (проходит)
Вы, Михаил Васильевич? Нарком?
Где повстречались! Не запятнан! Честен!
Огажен был доносным языком,
«Шпион германский он», и в те же сутки
Расстрелян был в норе НКВД.
В глазу у Сталина был, видно, я бельмом!
Эйдеман (проходит)
Товарищ Фрунзе! Дорогой, и вы тут?!
У них и солнце стонет на дыбе.
Фрунзе
Солдаты, ещё с бритвой незнакомые –
Зелёные горошины, стручки –
Все сходят. Музыкантики с тромбонами.
Чем помешали эти мотыльки?
Каменев (проходит)
Васильевич, как видно первым в списке
Ты был, а мы уж следом за тобой.
Зиновьев (проходит)
Любитель самой крупной жирной миски
Грузин, хитрец, любимый Сатаной,
Пугал нас Троцким. Мы объединились.
Болваны! И с пути – его долой.
Сказал «Спасибо» нам свинцом изгой.
Троцкий (проходит)
То заслужили, подлые клевреты,
Изгнав меня из рубки рулевой,
Коварно сбросив с корабля Советов!
На берег всё ж Америки волной
Счастливой вынесло. Но щупальца отмщения
На мир весь протянулись от Кремля,
Одно вползло и в крепость через щели
И задушило в ясный день меня.
Фрунзе
И вновь фрегат, вновь траурный и страшный
Остановился. Спрыгнула легко,
Бежит навстречу и платочком машет,
И голос её слышен далеко.
Не может быть. Она? Не понимаю.
Софья
Я так и знала: будешь ждать меня.
Страшилася я, Миша, умирая,
Сейчас смеюсь, какая всё же я…
Чего боялась? Радостно. Свободно.
Пушинки легче. Ты, любимый, рад?
Фрунзе
Я? Рад?
Софья
О, Миша!
Фрунзе
Соня бесподобная.
Софья
О, Мишенька! Престранен твой наряд.
Прости меня, никак не утерпела.
Любимый, жить я просто не могла,
Как будто вся я в кипятке кипела,
И стонами, слезами изошла.
Не беспокойся за детей, любимый.
Клим не оставит, он поднимет их.
Грехи свои замаливает ими
Они ему бесценнее своих.
СЦЕНА 23
На берегу озера, вдали холм.
Автор
Кто раньше жил, имея всё и властвуя,
Тот и сейчас ликующе живёт,
Одевши божью маску вместо красной.
Отчизну превративши в эшафот,
Пируют разжиревшие ворюги.
Но было раньше беспросветно мне
И ныне так же. Холодно в лачуге
Пустой с луной заплаканной в окне.
Куда бы ни пошёл я, предо мною –
Стена, обрыв или броня дверей.
Посты все рулевые под рукою
У тех же или новых ловкачей.
Что ж, демократы, реабилитировали
Вы нечисть всю, уродство по стране.
О высшем, о талантах лишь забыли,
Что с камнями на шее и на дне.
Концлагеря снесли, сожгли и плахи,
Духовные остались лагеря
И тюрьмы те же, за решёткой чахнет
Поэзия моя. Моя заря.
Едва родилась, полночью схватили,
Арестовали. В одиночках, там
Мои поэмы, словно девы милые,
Отрада златокудрая глазам!
Их люди полюбили б, словно клёны,
Берёзки или пчельные поля.
О, заживо шедевры погребённые!
Качается от них, дрожит земля!
Жить не давали мне, всегда последний,
За чьей-нибудь железною спиной,
Осмеянный, оплёванный, изгой.
Я жить хочу хотя б в своём творенье,
Я жить хочу, хотя бы жизнью той.
Страшусь: умру я, так и не издавши
Ни песни, ни поэмы ни одной.
И на колени пред тобой упавши,
В отчаянье молю тебя порой:
«О, мать, Русь, спаси, спаси, родная,
Хоть милостинку малую подай!»
Она молчит, макушками качая,
Листвою или колосом, вздыхая
Озёрною волною. Понимаю.
Что может тёмноликая, больная?
Со мной поплакать только (Бедный край!)
Она сама рабыня, не у дела.
Кричу, хриплю, но кто мне, кто подаст?
Жестокости, бесстыдства нет предела
У тех ничтожеств, у которых власть.
Из этой жизни в атмосфере злобы,
Где мерзости потоп и произвол,
И где убийцы всюду, как микробы,
Я добровольно сам бы, сам ушёл!
Ушёл бы, но… на луг необозримый
У озера приду я иногда.
Сияние, о, звёзд! на тёмно-синем,
И самолёт – плывущая звезда.
Чуть плещется вода, песок лаская,
Но вдруг у горизонта, как костёр,
И ближе, словно туча огневая,
Возникнет нечто, поражая взор,
Стремительно крупнея, приближается.
Я вижу, не комета, вовсе нет.
Хвост длинный, грива шумно развивается.
Могучий конь! Знакомый силуэт!
Он, сгорбившись, поводья не натягивая,
Сидит, конь знает сам, куда нести.
Трагичен и печален облик всадника
Под ореолом Млечного Пути.
В седле пред ним прекрасная подруга
В сиянии серебряных кудрей.
Их голоса слышны, как говор к югу
Летящих запоздалых журавлей.
Пространства, что под ними пролетают,
Осматривают зорко, как поля
Крестьяне, высеяв хлеба. Не умолкают
Те двое, встать уснувшее моля,
И на зенит поглядывают часто.
Зачем? Распалась тучи пелена.
Увидел я неведомо прекрасное:
Глаза огромные глядели, как со дна,
С зенита, мудрость, ласку излучая.
Летящие, я догадался, ждут.
И сам я жду теперь, не угасая,
Жду. Миг настанет, и глаза сверкнут,
Несчастную планету обнимая.
Бог прогремит ликующе: «Воскресни!»
И превратится всадник огневой
В живого. Сразу же с пути небесного
Соскочит, повернёт на путь земной
С великой ратью солнечной и яро
Изрубит, уничтожит до корней
Все царства мрака злобствующих тварей,
Держащих на ошейниках людей,
И сотворит страну обетованную,
Мечтали о которой все века
Молитвенники, Библии, Кораны
И стонущих бескрайняя река.
Тобольск, 1989 год
О Г Л А В Л Е Н И Е
1. часть первая Помолвлен 2
2. часть вторая Дважды приговорённый 100
3. часть третья Манзурский ссыльный 174
4. часть четвёртая Бежавший из-под стражи 273
5. часть пятая Восточный фронт 351
6. часть шестая Республика солнца 414