Научюдй консультант Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, академик В. П

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии и Государственных премий ссср,, 5732.26kb.
• Андрей Дмитриевич Сахаров, 53.26kb.
• «Не умолкнет во мне война», 154.51kb.
• Записи репетиций, 5732.26kb.
• Распространение оптических волн в атмосфере и лазерное и акустическое зондирование, 121.17kb.
• Есть люди, чьи имена не требуют комментариев. Иван Иванович Полтавский Герой Социалистического, 23.6kb.
• Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Нобелевской премий академика, 422.04kb.
• Сборник статей к 100-летию со дня рождения Сергея Павловича Королёва, 1598.47kb.
• Валентина Петровича Глушко в период с 5 по 20 сентября 2008 г на его родине в Украине, 100.44kb.
• Оргкомитет конференции, 50.57kb.

Глава вторая В этом моя жизнь

'Авиации и фронту. Домой. Возвращение к ракетам. Главный конструктор

19 ноября 1942 года в, день начала разгрома фашист­ских войск под Сталинградом поезд прибыл в Казань. Королев вышел из вагона и увидел среди встречающих старого знакомого — В. П. Глушко.

— Валентин Петрович? — не скрыв своего крайнего изумления, воскликнул Королев. — Вот чего не ожидал,

так не ожидал...

— Как видите, я здесь. Да вы, Сергей Павлович, вижу, не знали, что после суда меня сюда сослали. Судьба у нас с вами одна. — Валентин Петрович иронически улыбнулся и продолжал: — Рад видеть вас, Сергей Пав­лович. Будем работать снова вместе. А дел столько...

В. П. Глушко в то время возглавлял коллектив, вхо­дивший в очередную «шаражку», или специальное КБ системы НКВД при авиационном моторостроительном за­воде. Валентин Петрович сразу перешел к делу:

— Не секрет, что наша авиация еще отстает от фа­шистской. Новые самолеты только начинают выпускать сорийно. Решили применить жидкостные ракетные двига­тели в качестве ускорителей боевых самолетов. Подсчи­тали, <то тогда машины смогут увеличить скорость на 180—200 километров в час. И не вам, Сергей Павлович, объяснять, что с ракетным ускорителем самолет и от зем­ли оторвется быстрее, и в воздухе будет маневренное. Те­перь ясно, для чего вы понадобились?

— Я всегда говорил, что главное — мотор, — отве­чал, посмеиваясь, Сергей Павлович.

— Он есть. Его тяга достигает трехсот килограммов. Главное сегодня другое. Надо запрячь его в самолет. Од­ним словом, до зарезу нужна специальная авиационная ракетная установка — АРУ. Я знаю, только вы сможете в короткий срок сконструировать ее. Ради этого я и до­бивался перевода вас к нам, в Казань. Руководство обе­щает создать вам все необходимые условия.

Немного обжившись на новом месте, Сергей Павлович послал родным письмо: «Переехал из одного города в другой срочно и ничего из вещей, даже самую необхо­димую одежду, захватить не успел. Нас здесь просто замечательно встретили, и очень много людей сейчас

169

хлопочет о нашем дальнейшем благополучии... На произ­водстве для нас сделаны многие хозяйственные предметы, как, например, алюминиевая посуда, которую я терпеть не могу, так как все это время пользовался только ею, затем всякие плитки, тазы, бидоны и пр. Шьют нам за­навески на окна и белье... Чувствую, что вы в ужасе. Но, ей-богу, это же все пустяки, и я даже не замечаю всего этого. Так что не волнуйтесь и давайте посмеемся вместе».

Приятной неожиданностью для Королева стала встре­ча в этом же режимном ОКБ с Борисом Сергеевичем Стечкиным. Он занимался разработкой воздушно-реактив­ного двигателя. Сергей Павлович попросил профессора при необходимости консультировать его, как в ГИРДе.

— Почту за честь, — охотно ответил Стечкин так, как будто не к нему обращались с просьбой, а он к Коро­леву.

Несмотря на шестнадцатилетнюю разницу лет, между двумя будущими академиками сложились не просто вза­имоуважительные, а самые дружеские отношения, много способствовавшие плодотворной работе по созданию ра­кетных ускорителей. Королев в трудную минуту не раз советовался с Борисом Сергеевичем.

Да, Сергеем Павловичем в эти дни владело хорошее настроение. В КБ его приняли прекрасно, хотя и оста­вался он по-прежнему заключенным. Но жизнь постепен­но налаживалась. Королев имел возможность вплотную заняться ракетным делом, разработкой авиационного ускорителя. Пришлось на время отложить проектирова­ние самолета-перехватчика, начатого в Омске. Работа над эскизным проектом АРУ не заняла у Сергея Павловича много времени. Помог значительный опыт, накопленный в ГИРДе и РНИИ в 1931-1938 годах.

Выступая на одном из заседаний техсовета КБ,

С. П. Королев доложил об основных положениях проек­та АРУ:

— Жидкостный ракетный двигатель РД-1, как вам из­вестно, работает на азотной кислоте и тракторном бензи­не. Его предполагается установить в хвосте. Сложнее с ба­ками для топлива — его не одна сотня килограммов. Их надо разместить так, чтобы не нарушить центровку маши­ны. Пожалуй, им место в средней части фюзеляжа. Топ­лива должно хватать на 10 минут полета. Надо еще про­думать способ подачи топлива в камеру сгорания ЖРД.

Члены техсовета начали задавать вопросы:

170

— Как мыслите систему управления установкой?

— Из кабины летчика путем включения специально­го рубильника. При этом пускать двигатель, то есть уве­личивать скорость самолета, предусматривается в любое время полета.

— А что дает самолету включение ракетного двига­теля на земле?

— Вертикальная скорость при отрыве от земли с включенной ракетной установкой возрастает примерно на 30 процентов, соответственно увеличивается и угол набора высоты.

— Вот это здорово! Этого-то как раз и не хватает мно­гим нашим машинам.

— При этом процентов на 70 сократится разбег само­лота, он быстрее поднимется в воздух. Еще есть вопро­сы? — спросил Королев.

В качестве базовой машины для экспериментов выбра­ли самолет Петлякова — Пе-2.

Проект Королева специалисты оценили по достоинст­ву. 1 января 1943 года приказом по КБ его назначили руководителем отдельной группы, которой поручалось конструирование авиационной ракетной установки.

Как ни важно и ответственно для Королева было кон­струирование авиационных ракетных установок, потаен­ная мысль о реактивном самолете никогда не покидала его. И, обдумывая АРУ, Сергей Павлович все более убе­ждался, что ускорители — временная мера, что рано или поздно винтомоторную группу в авиации вытеснит реак­тивная сила. Отрывая часы от отдыха и сна, одновремен­но с АРУ Королев продолжал совершенствовать проект реактивного самолета-перехватчика РП, начатый еще в Омске.

Вскоре С. П. Королев представил руководству конст­рукторского бюро 58 листов расчетов, эскизов, компоно­вок самолета-перехватчика и приложил объяснительную записку. В ней конструктор предельно лаконично опре­делил назначение и применение проектируемого самоле­та «как средства борьбы с вражеской авиацией в воздухе при обороне наземных объектов — городов, укреплений и т. д., а также для внезапной.и быстрой атаки наземных целей противника — танков, батарей, зенитных точек, пе­реправ».

Через несколько дней руководство КБ, несмотря на очень заманчивые характеристики предлагаемого самоле­та, все-таки потребовало от Королева не отвлекаться от

171

поставленной первоочередной задачи и сосредоточить уси­лия на разработке проекта ракетной установки-ускорите­ля для пикирующего бомбардировщика Пе-2. Королев со своей группой приказ выполнил в беспрецедентно ко­роткий срок — за четыре месяца.

В окончательном проекте АРУ, утвержденном 24 мая 1943 года, отмечалось: «РУ-1 является совершенно новым техническим агрегатом, впервые осуществляемым на са­молете с целью испытания и отработки реактивного дви­гателя в летных условиях».

С. П. Королев так организовал работу, что подготовка Пе-2 и изготовление АРУ пошли в быстром темпе. Через несколько месяцев на заводском аэродроме появился внешне ничем особенно не отличавшийся от своих со­братьев самолет под номером 15/185. Только при внима­тельном взгляде специалист мог заметить в хвостовой части машины небольшое сопло. Из него порой с неверо­ятным шумом вырывалась огненная струя. Шли много­кратные наземные испытания установки. В комиссию по испытаниям входили В. П. Глушко, С. П. Королев и летчик А. Г. Васильченко. Бортовым инженером назначи­ли участника разработки ЖРД Д. Д. Севрука. Работа продвигалась быстро, и на 1 октября назначили летные испытания самолета Пе-2, оборудованного вспомогатель­ным ракетными двигателем.

День стоял на редкость теплый и солнечный. С. П. Ко­ролев, В. П. Глушко не скрывали своего волнения. Лет­чик Александр Васильченкв включил мотор. Блеснув на солнце лопастями, пропеллер превратился в сплошной круг, и самолет легко побежал по взлетной дорожке.

— Старт отличный, — похвалил летчика Королев, увидев, как незаметно Пе-2 оторвался от земли и, сделав разворот над аэродромом, стал набирать высоту.

— Ну что же он не включает реактивный двига­тель?! — не отрывая глаз от самолета, нетерпеливо спро­сил Глушко.

— Все по программе, Валентин Петрович. Не волнуй­тесь. Васильченко летчик аккуратный.

В этот момент из хвостовой части Пе-2 вырвалась ог­ненная струя. Самолет словно кто-то подтолкнул вперед, и он заметно прибавил скорость и высоту.

— Сработал! — облегченно вздохнул Глушко. — По­здравляю вас, Сергей Павлович.

— Ваша лошадка, Валентин Петрович, моя уздеч-172

ка, — пошутил Королев, — а все вместе АРУ. Но это только начало.

Пе-2 возвращался на аэродром. К Королеву и Глушко подошел авиационный конструктор В. М. Мясищев, под руководством которого после гибели В. М. Петлякова раз­рабатывались все модификации этого самолета.

— Поздравляю вас, Сергей Павлович и Валентин Петрович, с успешным началом, — пожав руки, побла­годарил Владимир Михайлович. — По моим подсчетам, АРУ проработала, как и требовалось для первого поле­та, две минуты. Скорость Пе-2 увеличилась больше чем на девяносто километров в час. Это то, что нам надо! Спасибо!

Это было действительно только начало. С того ок­тябрьского дня один полет следовал за другим. Они про­ходили на разных высотах и режимах скорости, и каж­дый раз решали новые задачи, которые подбрасывал ЖРД. «Но фронту наше КБ пока ничем не помогает. Немцев под Курском и Белгородом разгромили, а АРУ все испытываем... — с горечью размышлял Королев. Оби­да брала за сердце: — Чем я помог народу? Одно утеше­ние — туполевский бомбардировщик... Авиационный ускоритель! Когда он еще войдет в"*серию!»

Королев с еще большей интенсивностью продолжает испытания. Тщательно проверялись приборы контроля за режимом реактивного двигателя, система автоматики, споаобная выключать ЖРД в случае неисправности и, естественно, сам двигатель. Королев, хотя это и не входи­ло в его обязанности, стремился испытать работающий ЖРД лично, непосредственно в полете на различных вы­сотах и скоростях.

Удачи и неудачи чередовались: то падало давление в камере сгорания двигателя, то он самовыключался. Однажды во время отладочного полета двигатель взорвал­ся. Благодаря мастерству и самообладанию летчика Алек­сандра Васильченко все кончилось более или менее бла­гополучно. С. П. Королева ранило, возникла угроза зре­нию, и он оказался в больнице.

Казалось, после этого случая Сергей Павлович надол­го откажется от испытательных полетов. Но он человек другого склада. Там, где был риск, он всегда старался проделать эксперимент лично.

Королев и Глушко разобрались в причине аварии, и вскоре Сергей Павлович снова испытывал АРУ в воз­духе.

173

Как-то один из руководителей авиазавода высказал свое недовольство слишком растянувшимся, по его мне­нию, сроком испытания АРУ.

— Если потребуется, мы поднимем самолет в воздух сто, двести раз. Необходима величайшая надежность. Там человек. Или вы об этом забыли? И человеку тому сражаться с врагом. Так что прошу не командовать...

Не каждый мог так ответить начальнику, тем более находясь в положении Королева.

Надежности машин, которые конструировал Королев, заботе о летчиках Сергей Павлович всегда отдавал особое предпочтение и никогда ни на йоту не отступал от этого им же принятого правила. Так было и на этот раз. На бомбардировщике Пе-2РД с ракетным двигателем на хи­мическом зажигании (РД-1ХЗ) экипаж совершил 110 эк­спериментальных полетов. Убедившись, что АРУ работает надежно, Королев написал в докладной: «Испытания по­казывают, что двигатель РД и реактивная установка ра­ботают нормально. Хорошо совпадают экспериментальные и расчетные данные». После этого начались контрольные испытания АРУ на самолете Пе-2РД с участием предста­вителя Военно-Воздушных Сил.

Ракетные установки, разработанные Королевым, были взяты за основу подобных экспериментальных АРУ, ко­торые использовались затем на самолетах Лавочкина, Яковлева, Сухого.

В августе 1944 года произошло долгожданное и вме­сте с тем неожиданное событие, хотя на первый взгляд и не изменившее всю остальную жизнь С. П. Королева. Его, как и остальных участников работ над ЖРД и АРУ, освободили из заключения. Об этом он узнал из предъ­явленной ему выписки протокола № 18 заседания Прези­диума Верховного Совета СССР от 27 июля 1944 года. Освободили по представлению НКВД СССР. Сергей Пав­лович несказанно радовался. «На два года раньше, — вдруг подумал Королев. — Шесть лет чуть 1не день в день». Но сознание, что он свободен, было настолько сильным, что в мгновенье утопило в памяти все прошлое. «Скоро домой... Ксана... Наташа... Мама...»

Но шла война, и освобожденные не могли тотчас же разъехаться по домам. Королев тоже остался. Да он и не мог бросить испытания, не доведя их до конца. Имелось и еще одно малоприятное обстоятельство. При реоргани­зации ОК'Б Казанского авиационного завода группу Ко­ролева, работавшую над АРУ, не выделили в самостоя-

174

тельную опытно-конструкторскую и научно-исследова­тельскую организацию, как он настаивал в своих предложениях, ее включили на правах отдела в КБ дви­гателей. Главным конструктором его назначили В. П. Глушко, а его заместителем по летным испытаниям С. П. Королева.

Теперь Сергей Павлович жил в собственной комнате, которую ему выделило руководство Казанского авиазаво­да. Он был так рад этой комнате, что решил в письмо к матери подробно описать ее, рассказать о своем быте:

«У меня хорошая комната... с двумя окнами... много све­та и солнца, так как мое окно смотрит на юг и на восток немного. Утром с самого восхода и до полудня, даже больше, все залито ослепительным, ярким светом. Я но ощущал раньше (до войны) всей прелести того, что нас окружает, а сейчас я знаю цену и лучу солнца, и глотку свежего воздуха, и корке сухого хлеба. Комната моя «ши­карно» обставлена, а именно: кровать со всем необходи­мым. Стол кухонный, покрытый простыней, два табурета, тумбочка и письменный стол, привезенный мною с рабо­ты. На окне моя посуда: три банки стеклянные и две бутылки, кружка и одна чайная ложка... Но я не го­рюю... Это ведь не главное в жизни, и вообще все это пустяки...»

Королев, как-то зайдя поздно вечером в техническую библиотеку, чтобы проверить несколько актов об испыта­ний! АРУ, обратился к дежурной в этот день Лидии Пав­ловне Палеевой, которая часто и охотно подбирала для Королева нужную литературу.

— Нет ли у вас каких-либо материалов по немецким самолетам и ракетам? — спросил конструктор.

— Нет, откуда. Мы и газеты-то получаем не все.

— Надеюсь, есть Годдард и Оберт, хотя бы в выпус­ках «Межпланетные сообщения» профессора Рынина? Лидия Павловна развела руками.

— Есть, правда, один редкий журнал «Былое» за 1918 год. Чудом сохранился. В нем помещена статья «Проект воздухоплавательного прибора» Николая Ки­бальчича. Читали?

— В юности, смутно помню. Разрешите.

Библиотекарь передала Сергею Павловичу журнал, и инженер быстро нашел нужные страницы. Вначале читал молча, потом не выдержал:

— Нет, вы послушайте, Лидия Павловна, что пишет этот человек: «Находясь в заключении, за несколько

175

дней до своей смерти, я пишу этот проект. Я верю в осу­ществимость моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном положении. Если же моя идея после тщательного обсуждения учеными-специалистами будет признана исполнимой, то я буду счастлив тем, что ока­жу громадную услугу Родине и человечеству: я спокой­но тогда встречу смерть, зная, что моя идея не погибнет вместе со мной, а будет существовать среди человече­ства, для которого я готов был пожертвовать своей жиз­нью...»

— Какая сила духа! — изумился Королев, прервав чтение. — Невероятно! Вот он истинно русский человек. Запишите журнал за мной.

Лидия Павловна взглянула в лицо Королева — щеки впали, под глазами синие круги. Она знала — он берет книги, чтобы работать по ночам.

— Нельзя так, — невольно вырвалось у женщины, — не жалеете себя.

— Разве можно работать иначе, жалеть себя, когда Родина в опасности? — резко ответил Королев.

Почувствовав, что своим тоном, кажется, незаслуженно обидел женщину, еще раз взглянул на нее: вид у нее был невеселый.

— Что-нибудь случилось, Лидия Павловна?

— Дочь тяжело заболела, — призналась она, — осложнение на почки, нужна сахарная диета. А знаете, как сейчас с сахаром...

— Ну это в наших силах... Вы хоть рядом с ней. А я... Моя Наталка без меня выросла, ей почти девять лет, — с грустью сказал Королев. — Возвращусь, не узнает... Письма и те редко... От жены. Одними письмами живу.

— Все будет хорошо. Скольких людей война разме­тала по земле, — успокаивала Палеева Королева.

— При чем тут война! Вы же знаете, Лидия Павлов­на!.. — Сергей Павлович что-то еще хотел сказать, но тут же взял себя в руки. — Значит, сахарная диета? Только и всего?

А через некоторое время Королев принес свой паек сахара.

— Это для дочки, — решительно сказал он. Сколько его ни уговаривала, ни упрашивала Лидия Павловна, взять сахар обратно не согласился.

— А книжечки, что я прошу, — поищите. Казань ве­лика. Может, найдутся они в университетской библиотеке?

— Обязательно, Сергей Павлович. Да, я для вас от-

176

дожила «Красную звезду». Несколько дней назад полу­чили. Тут про немецкие ракеты.

С. П. Королев развернул старый номер «Красной звезды» с интересным сообщением: «Немецкие баллисти­ческие ракеты «Фау» разрушили кварталы нескольких английских городов. Есть человеческие жертвы».

«А ведь мы могли бы иметь подобное оружие куда раньше фашистов, — с досадой подумал Королев. — Нет, нам в этом отставать нельзя. Не имеем права. Не можем и не будем. Надо пробивать ракетный перехват­чик. Необходимо еще раз обратиться с просьбой в соот­ветствующие инстанции, чтобы разрешили мне занимать­ся непосредственно ракетной техникой».

Жизнь Королева текла по заведенному распорядку. Днем — схемы, чертежи, эскизы, стендовые и летные испытания. Так как его оригинальный проект ракетного са­молета-перехватчика Наркомат авиационной промыш­ленности так и не поддержал, Сергей Павлович предло­жил усовершенствовать самолет конструктора С. А. Ла­вочкина Ла-5ВИ, снабдив его жидкостным ракетным двигателем.

Вечером — снова чертежи, но уже «свои», для души... А ночью... Ночью Сергея Павловича не оставляли думы о доме, о Ксане. Письма из дома были редки, а Сергею Павловичу хотелось знать о родных ему людях все-все. Как там доченька. Ведь ей уже десятый год. Когда-то еще доведется увидеться. «Да ведь она меня не по­мнит, — эта мысль часто обжигала Сергея Павловича. — Полюбит ли она меня? Конечно, полюбит, моя Наталка, ведь она на меня похожа, моя дочка».

Наступало утро, и Сергей Павлович шел в КБ.

С фронта приходили хорошие вести. Красная Армия била фашистские войска за пределами СССР. На совет­ской земле в освобожденных районах налаживалась жизнь. «Скорей бы война кончилась, скорей бы! Вот то­гда поработаем. Противников, уж наверное, не будет. Война доказала необходимость в ракетах. Нельзя отста­вать от других стран, это-то уж всем ясно», — так все чаще думал Сергей Павлович.

В октябре 1944 года Королев отправил в Москву документ, в котором доказывал необходимость разработ­ки и производства ракет дальнего действия.

Предложение С. П. Королева о развертывании ракет­ного дела не осталось без внимания. В ЦК КПСС и Со­ветском правительстве уже рассматривались вопросы,

12 А. романов 177

связанные с созданием ракетного потенциала. К решению практических задач были привлечены Академия наук СССР, Академия артиллерийских наук, группа ученых и специалистов, работавших в этой области. Они заинте­ресовались конкретными предложениями Сергея Павлови­ча, просили выслать документацию. Королев получил и конкретные задания по разработке ракет дальнего дей­ствия. Проектное задание оказалось именно таким, на которое надеялся сам конструктор. 2 декабря 1944 года Сергей Павлович сообщал близким: «Но задачи громад­ны и высоты, на которые надо взобраться, так велики, что наши большие предшественники и учителя могли бы только мечтать о том, над чем практически уже мы нача­ли сейчас работу».

Сергей Павлович рад, рад, как редко случалось в жиз­ни. Он понимал, что подчиненность двигателистам дело временное, и чувствовал, что близок к реализации своей мечты, он уже держит в руках хвост своей жар-птицы. Пусть с АРУ еще много забот, но все основные силы — на разработку ракет, на выполнение ответственного зада­ния. А для этого надо знать и о достижениях в этой об­ласти за рубежом. Инженер Королев начинает изучать английский язык, немецкий он знает. «Я теперь занима­юсь английским языком, — пишет он десятилетней до­чери Наташе 25 декабря, — и мне мой учитель обещал поставить пятерку. А почему ты получила четыре?

Вот я приеду, и мы с тобой будем разговаривать по-английски».

Сергей Павлович не сообщил дочери, что сейчас за­нят еще и разработкой курса лекций, которые он соби­рается читать в Казанском авиационном институте. «Все хорошо. Война скоро кончится. Красная Армия неудер­жимо рвется к Берлину. Все хорошо. Сердцем чув­ствую — скоро буду дома», — подумал он, заклеивая конверт.

Весть о Победе застала Королева в цехе авиазавода. И хотя все уже давно ждали этого известия, ликованию не было предела. Вот оно! Свершилось!

Столпились у громкоговорителя.

— Товарищи! Соотечественники и соотечественни­цы! — начал И. В. Сталин 9 мая обращение к народу. — Наступил великий день Победы над Германией. Фашист­ская Германия, поставленная на колени войсками Крас­ной Армии и наших союзников, признала себя побежден­ной и объявила безоговорочную капитуляцию.