Научюдй консультант Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, академик В. П

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии и Государственных премий ссср,, 5732.26kb.
• Андрей Дмитриевич Сахаров, 53.26kb.
• «Не умолкнет во мне война», 154.51kb.
• Записи репетиций, 5732.26kb.
• Распространение оптических волн в атмосфере и лазерное и акустическое зондирование, 121.17kb.
• Есть люди, чьи имена не требуют комментариев. Иван Иванович Полтавский Герой Социалистического, 23.6kb.
• Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Нобелевской премий академика, 422.04kb.
• Сборник статей к 100-летию со дня рождения Сергея Павловича Королёва, 1598.47kb.
• Валентина Петровича Глушко в период с 5 по 20 сентября 2008 г на его родине в Украине, 100.44kb.
• Оргкомитет конференции, 50.57kb.

88

Договор назывался «Социалистический договор по укреплению обороны СССР № 228/10 от 18 ноября 1931 года», и над ним стоял гриф: «Не подлежит огла­шению». По такому договору, например, Ф. А. Цандер брал на себя проектирование и разработку чертежей и производство по опытному реактивному двигателю ОР-2 к реактивному самолету РП-1.

В свою очередь, Осоавиахим принимал на себя фи­нансовые расходы и хозяйственные заботы, связанные с Договором. Первая тысяча рублей была переведена ГИРДу вскоре после заключения договора. ЦС Осоавиа­хима наметил ассигновать в феврале и марте 1932 года на испытания ракетного самолета 93 тысячи рублей. От­ветственность за выполнение всех работ, связанных с ра­кетопланом, возлагалась на Технический совет ГИРДа и непосредственно на С. П. Королева.

Дни мчались неудержимо. Рабочий день Королева на­чинался с 7 утра и заканчивался где-то около полуночи. Первая половина дня, как правило, уходила на работу в КБ Григоровича. Автопилот потребовал много внима­ния. Потом ГИРД. Шел самый трудный организацион­ный период, забиравший у Сергея Павловича много сил. Но в центре его внимания все же оставался ракетонлан. В трудах Сергей Павлович не заметил, как завершили 1931 год и наступил 1932-й, а вместе с ним и заверша­ющие работы по ТБ-5.

С нетерпением ждал Королев возвращения из коман­дировки М. М. Громова, чтобы начать полеты на ТБ-5 с установленным на нем экспериментальным автопилотом. Встретились они на заводском аэродроме.

— Ну, здравствуй, Сергей. — И, подавая руку, Ми­хаил Михайлович спросил: — Как тут идут дела? При­ехала ли жена?

— Еле отпустили. Ездил в Алчевск, воевал за нее. Через три месяца была в Москве.

Спросив о здоровье матери, Громов заговорил о пред­стоящей работе.

— В нашем деле прежде всего — тщательность под­готовки. Механики, конечно, ребята знающие, но свой глаз надежнее.

Летчик Громов понимал, как тяжела работа пилота, когда она длится без посадки десять и более часов. Та­кую нагрузку одному пилоту нелегко выдержать. Это он

89

знал по собственному опыту. Еще в 1926 году он на са­молете АНТ облетел Европу, посетив столицы многих стран: Берлин, Париж, Вену, Прагу, Варшаву. Этот пе­релет прославил конструктора машины А. Н. Туполева и летчика М. М. Громова. «Но ведь могут быть беспо­садочные полеты на большее время, например, Москва — Владивосток, — подумал Громов. — Автопилоту пред­стоит стать надежным нашим помощником».

В день летных испытаний ТБ-5, в февральский пол­день 1932 года, на аэродром пришел сам Д. П. Григоро­вич в теплом пальто с меховым воротником и в караку­левой шапке пирожком, но почему-то в легких ботинках. Они ходили с Громовым по летному полю, уточняя де­тали предстоящего полета. Конструктор советовал обра­тить внимание на поведение системы управления, про­верить ее в разных режимах. Наконец Громов дал знак механикам, кивнул Королеву, и они пошли к самолету.

Громов уверенно поднял машину в воздух и как-то удивительно легко повел ее. После того как он выпол­нил все пожелания конструктора, вновь набрал высоту. Королев так залюбовался летчиком, что вздрогнул, когда услышал команду:

— Включай, Сергей, автопилот.

По заранее продуманной программе под наблюдени­ем Громова Королев включил автопилот. Самолет так же точно держал курс, высоту, крен, как при ручном управ­лении.

— Неплохой помощник! — кивнул в сторону авто­пилота Громов. Однако посоветовал: — Скорости бы при­бавить самолету. Туполевский, пожалуй, будет быстро­ходнее, чем ТБ-5. Узнает об этом, расстроится Дмитрий Павлович. (Так и случилось. Машина А. Н. Туполева оказалась лучшей и была принята в серию.)

Королев рассказал Михаилу Михайловичу, что позна­комился с инженерами, которые так же, как и он, хотят построить самолет, скорость которого была бы не мень­ше тысячи километров в час.

— Тысячи километров? — удивленно вскинул брови Громов. — Я не консерватор, но поверить в такую сказ­ку пока не могу. И тебе не советую. Как при такой ско­рости самолет совершит посадку?

— Я собираюсь заняться созданием самолета на ре­активном двигателе, — уточнил Королев.

— А где он, двигатель-то? — спросил Громов. — Еще одна сказка. Может, такой самолет и появится, но через

90

сотню лет. Так что мой тебе совет, Сергей: учись летать, сам свои самолеты испытывать сможешь. А в общем, —' неожиданно сказал Громов, — в наше время и сказки становятся былью. Пробуй, дерзай, конструируй своего «орла», — и улыбнулся. — Готов первым лететь на тво­ем самолете-сказке.

Громов ни на секунду не упускал из виду показания приборов: самолет шел точно по заданному курсу.

— Ну что же, автопилот выдержал экзамен. Выключай. Дальнейшие испытания ТБ-5 проводил летчик Бух-вольц, и Королев с ним не летал.

День за днем коллектив ГИРДа вел эксперименталь­ные работы, расширял тематику исследований, устанав-» ливал деловые связи с научными учреждениями. ГИРД привлек внимание государственных и прежде всего воен­ных ведомств. В стране, правда, уже существовала Ле­нинградская Газодинамическая лаборатория (ГДЛ), по тематике работ близкая к ГИРДу. Созданная еще в 1921 году по инициативе инженера-химика Н. И. Тихо* мирова при поддержке В. И. Ленина, она к началу три­дцатых годов стала крупнейшей в стране ракетной науч­но-исследовательской и опытно-конструкторской органи­зацией. В стенах ее разрабатывались пороховые ускори­тели для легких и тяжелых самолетов, ракетные снаряды на бездымном порохе нескольких калибров. Они пред­назначались для различных целей, в том числе для во­оружения самолетов. С 1929 года по инициативе Б. П. Пет­ропавловского ГДЛ разрабатывала и жидкостные двига­тели (ЖРД), или, как их тогда называли, — моторы. Эти исследования вел молодой инженер Валентин Петрович Глушко, активно занимавшийся сначала созданием элект­рических ракетных двигателей.

В те дни у сотрудников ГИРДа и ГДЛ родилась идея объединить усилия московской и ленинградской групп, создать единую научную организацию, занимающуюся разработкой ракетных двигателей и ракет в оборонных целях.

Горячо поддержал это предложение заместитель пред­седателя Реввоенсовета СССР, начальник вооружений РККА Михаил Николаевич Тухачевский, полководец времен гражданской войны, не раз выполнявший военные задания В. И. Ленина. Крупный военный теоретик, ак­тивный сторонник оснащения Красной Армии новой тех-

91

никой, он первым оценил значение объединения ГДЛ и ГИРД для разработки ракетного дела. Ознакомившись с делами двух ракетных организаций, он созвал 3 марта 1932 года в Москве совещание. На нем встретились воен­ные специалисты и инженеры, занимающиеся разработ­кой новой техники.

В кабинете Тухачевского по одну сторону длинного стола, покрытого зеленым сукном, сели представители Ленинградской Газодинамической лаборатории — Н. Я. Ильин, Б. С. Петропавловский, В. П. Глушко, Г. Э. Лангемак и московского ГИРДа — председатель его Технического совета С. П. Королев, руководители бригад Ф. А. Цандер, М. К. Тихонравов, по другую сторону — начальники управлений РККА — артиллерийского, воз­душных сил, химического и других.

Окинув взглядом присутствующих, Тухачевский встал, по давней привычке одернув гимнастерку.

— Считаю нужным напомнить некоторые известные истины, — начал он. — Как вы все понимаете, вместе с кризисом капитализма растет и военная опасность. Буржуазия ищет выхода из создавшегося положения пу­тем новых войн и нового нападения на Советский Союз. Этого мы не можем забывать и не забываем. Войны нам не избежать. Воинствующий империализм развивает и совершенствует свои вооружения в небывалых до сего времени масштабах. Наше государство, народ, армия в жизненно важном деле, каким является оборона Роди­ны, не могут отставать. И поэтому создание нового эф­фективного оружия — первейшая задача. — Михаил Ни­колаевич сделал паузу, потом повторил: — Первейшая задача. В решении этой первостепенной задачи свою роль должна сыграть Газодинамическая лаборатория. С ее весьма ценными исследованиями и экспериментальными работами я детально ознакомился. Особенно важные пер­спективы связываю с опытами над снарядами на бездым­ном порохе и жидкостными реактивными моторами. На верном пути стоит и московская Группа изучения реак­тивного движения. По моему глубокому убеждению, ее работы также имеют большое значение для военного ве­домства и СССР в целом. Поэтому я считаю необходимым объединить оба коллектива, открыв специальный Реак­тивный научно-исследовательский институт. Хотелось бы выслушать по этому поводу мнения заинтересованных сторон. И, кроме того, идея объединения высказана са­мими организациями. Так, товарищ Ильин?

92




— Так точно, — ответил начальник ГДЛ.

— Этого желают и гирдовцы?

— Мы об этом писали вам, Михаил Николаевич, — ответил Королев.

—* Хорошо! Товарищи из нашего наркомата с вопро­сом о создании первого в стране Реактивного научно-ис­следовательского института, его задачами ознакомлены. Кажется, все ясно. И все-таки, прежде чем вынести на­ше предложение на окончательное решение наркомвоен-мора товарища Ворошилова, необходимо еще раз обме­няться мнениями.

— Разрешите мне, — попросил слова научный руко­водитель ГДЛ Б. С. Петропавловский.

— Да, пожалуйста.

— Считаю, что для осуществления наших техниче­ских идей рамки лаборатории стали тесными. На дан­ном этапе для проведения чисто научных, опытно-конст­рукторских и других задач требуется объединение уси­лии ГДЛ и ГИРДа, привлечение к нашим делам специалистов многих областей знаний. То, что мы делаем, только начало, но начало очень важному направлению в науке и технике. Я не ошибусь, если скажу, что раке­там принадлежит будущее.

Слова попросил Королев. Кратко рассказав об основ­ных направлениях в деятельности ГИРДа, он сообщил, что коллектив разрабатывает конструкции ракетоплана и новых жидкостных ракет, летные испытания которых на­значены на будущий год, пожаловался на слабость про­изводственных и экспериментальных возможностей.

— Ракетное дело можно двинуть вперед быстрее, — уверенно сказал он. — Ленинградцы конструируют реак­тивные моторы. Пока удельная тяга их, как нам извест­но, не велика. Но завтра будет больше. Повторяю, глав­ное сейчас — двигатель. Мы считаем, Михаил Николае­вич, что союз ленинградских и московских ракетчиков просто необходим. Нам друг без друга не обойтись.

Потом выступили представители военного ведомства. Тухачевский внимательно слушал каждого из выступа­ющих, изредка записывал что-то на листке бумаги.

— Есть еще желающие выступить?

— Позвольте мне, — подал голос Ф. А. Цандер. Необычно волнуясь, инженер также горячо высказал­ся за объединение. Но верный своей идее создания ра­кет для межпланетных путешествий, он начал говорить о самом сокровенном для него:

93



— Мы устремимся к Луне, достигнем других планет. В этом наша цель. Может быть, там, на далеких плане­тах, живут подобные нам разумные существа, опередив­шие нас в культуре на многие тысячи лет. Какие не­сметные культурные ценности могли бы быть доставле­ны на земной шар, земной науке, если бы удалось туда перелететь человеку, и какую минимальную затрату на­до произвести на такое великое дело в сравнении с тем, что бесполезно тратится человеком.

М. Н. Тухачевский дождался конца выступления Цан­дера и потом мягко, чтобы не обидеть его, сказал:

— Фридрих Артурович, все, что вы говорили, важно, но не для сегодняшнего дня. Со временем мы найдем нужные средства, создадим ракеты, предназначенные специально для науки, ради межпланетных полетов. Но сейчас не можем. Наша страна окружена врагами. Со всех сторон. — И, обращаясь ко всем, решительно зая­вил: — На белом свете живем не мы одни. Над созда­нием ракет, реактивных моторов работают и в Германии, и в Америке секретно и довольно интенсивно. Нетрудно предсказать, грядущая война будет войной механизиро­ванной, войной моторов.

Михаил Николаевич приподнялся из-за стола.

— Что же, пора заканчивать наше совещание. Под­ведем итоги: противников объединения ГДЛ и ГИРДа — нет. Все за. Будем готовить соответствующую докладную Клименту Ефремовичу Ворошилову. — Но тут же пре­дупредил собравшихся: — Организовать единый центр союзного значения — дело не простое и не скорое. На­деюсь, что понятно всем. Продолжайте работу так же творчески, как прежде, а не ждите сложа руки новой единой организации.

На следующий день С. П. Королев провел расширен­ное заседание Технического совета ГИРДа и подробно сообщил о встрече у Тухачевского.

— А пока работать и работать, — заключил началь­ник ГИРДа.

На Александровской улице, в доме, где Королев жил вместе с женой еще в квартире родителей, 5 марта 1932 года через два дня после встречи у М. Н. Тухачев­ского состоялась знаменательная встреча Ф. А. Цандера, М. К. Тихонравова и Ю. А. Победоносцева, во многом определившая пути дальнейшего развития ракетного де­ла. В тот вечер уточнялись главные направления дея-

94


тельности новой организации как научно-производствен­ного центра.

В основу ее вошло: проведение научно-исследова­тельских, конструкторских работ по созданию реактивных двигателей разных типов и ракетных летательных аппа­ратов; широкая техническая пропаганда и популяриза­ция реактивной техники и ракетного метода летания} подготовка кадров специалистов ракетной техники; ру­ководство и координация деятельности периферийных организаций при Осоавиахиме, занимающихся ракетной техникой.

Тогда же решили, что каждый из собравшихся воз-главит одно из направлений в работе ГИДРа, разраба­тывая интересующую его тему.

Встреча закончилась поздно ночью. Выйдя во двор, все невольно остановились. Небо звездное-звездное, ма­нящее к себе. Настроение у всех приподнятое. Хотелось немедленно приступить к делу. Кажется, больше всех радовался Фридрих Артурович Цандер. Взглянув на небо и найдя глазом яркую красноватую звездочку, он востор­женно воскликнул: «Вперед, на Марс!» Гирдовцы не раз слышали этот его знаменитый девиз, с которым ученый прожил всю жизнь. Поздно вечером, уходя с работы, Ф. А. Цандер нередко говорил: «Да здравствуют межпла­нетные путешествия на пользу всему человечеству!»

Проводив товарищей, Королев вернулся домой. Ксана ждала его. Она понимала, что на этот раз у них были люди необычные и решали они что-то очень важное.

— Ну, Ксана, кажется, мы выходим на широкую до­рогу. Ты обратила внимание на человека с усами? Это и есть Фридрих Артурович. Эрудит, каких мало. Он у нас всему голова, а для меня — первый учитель.

— Но, кажется, верховодишь ты?

— Ну что ты, просто хочу его освободить от пустя-ковых дел. Нам всем так нужны его знания. В нем пре­красно сочетаются теоретик и практик.

— Сергей, теперь я тебя увижу дома раз в неде­лю?! — рассмеялась Ксана.

— Наоборот, чаще. Медицина нам так еще понадо­бится... Так что считай себя гирдовкой. Я еще часок по­сижу. — И, взяв желтую папку с надписью «Ракетный полет в стратосфере», Королев пошел на кухню. Он за­думал книгу, в которой намеревался кратко и в популяр­ной форме изложить принципы действия существующих систем ракетных двигателей и аппаратов, объяснить чи-

95

тателю, для чего нужны полеты в стратосферу, и сказать о путях и методах ее завоевания.

Раскрыв папку, выложил на стол листки бумаги, на­писанные ровным разборчивым почерком. Перечитал эпи­граф: «Кто силен в воздухе, тот в наше время вообще силен. К. Ворошилов». Достал новый лист бумаги и стал писать...

«...Только СССР, неуклонно проводящий твердую по­литику мира и непрестанно повышающий свою мощь, может достаточно широко, научно и организованно раз­решить такую громаднейшую проблему, как изучение и завоевание стратосферы. Капиталистический мир лихо­радочно готовится к новой мировой войне, используя для этого все последние достижения техники. Во многих странах ведутся работы над высотными самолетами-стра­топланами... но для империалистов стратоплан является прежде всего и главным образом новым усовершенст­вованным средством войны и нападения...»

Сергей Павлович на минуту задумался, потом записал еще одну мысль: «Стратоплан является тем новым ви­дом сверхбыстрого транспорта, который так необходим в условиях громаднейших расстояний Советского Союза...»

В середине марта того же года С. П. Королева при­нял заместитель председателя Центрального совета Осо-авиахима Л. П. Малиновский. Предложения Техническо­го совета ГИРДа об образовании нашего основе специаль­ной научно-исследовательской и опытно-конструкторской группы с тем же названием показались ему стоящими, и он их поддержал:

— Мы и сами думаем об этом. Изложите все ваши предложения на бумаге, но покороче. Подчеркните обо­ронное значение работ. Так нас лучше поймут финан­систы. Что касается межпланетного корабля — снимите. Не будем дразнить гусей. Не сегодня он нам нужен.

Предложение гирдовпев поступило вовремя. В начале 1932 года работу ЦС Осоавиахима обследовала комиссия ЦК ВКП(б), которая высказала, в частности, пожелания о более широком развитии работ по реактивной тематике. Состоявшийся 31 марта — 1 апреля 1932 года расширен­ный пленум ЦС Осоавиахима записал в своей резолюции:

«Поручить президиуму ЦС обеспечить доведение до кон­ца работы по созданию ракетного двигателя и самолета».

Для выполнения этого решения ГИРДу передали за­брошенный подвал по Садопо-Спасской улице в до­ме № 19. Он горячо, со свойственным ему напором взял-

96

ся за дело. А оно оказалось нелегким. Полуподвальное помещение было настолько запущено, что казалось, его невозможно отремонтировать. Но слова «невозможно» Королев не признавал. И вскоре на 650 квадратных мет­рах подвальной площади гирдовцы разместили двадцать самых различных подразделений — проектные, производ­ственные, испытательные, административные, в том чис­ле: механический, слесарно-сборочный и сварочный це­хи, стендовый и монтажный залы, комнаты конструктор­ских бригад.

Единственное, что смущало поначалу гирдовцев, — отсутствие дневного света. Но так как трудились тут все на общественных началах, после основной работы на про­изводстве — по вечерам, то и это уже казалось не­важным.

В ГИРДе установился подлинно производственный порядок, атмосфера, в которой каждый считал себя по­лезным общему делу, ответственным за конкретный уча­сток работы. Трудились здесь только энтузиасты. Воз­раст сотрудников за небольшим исключением не превы­шал двадцати пяти лет. Это немаловажное обстоятельство и обеспечило дружную инициативную работу. С. П. Коро­лев проявлял свой недюжинный талант организатора. Он продумал, как найти необходимое оборудование, сформировать творческие и производственные брига­ды, расставить людей так, чтобы каждому было интерес­но, и это содействовало бы успеху. Появился единый план ГИРДа, в котором оказались тесно взаимосвязаны все его службы. Заведенное делопроизводство — папки с входящими и исходящими документами, приказы и рас­поряжения под расписку, вход по пропускам — все ут­верждало соответствующий строгий порядок, внушало каждому работающему тут, что он работник важного для страны научно-исследовательского и опытно-конструктор­ского учреждения. Вскоре С. П. Королева назначили на­чальником ГИРДа, но так как не отпускали из ЦАГИ, эту работу он выполнял на общественных началах.

Новых людей, кто бы их ни рекомендовал, обязатель­но Королев принимал сам. Его интересовала прежде все­го профессия человека, насколько она окажется полез­ной для работы, искренне радовался, если пришедший имел еще не только знания, но и «золотые руки».

— У нас каждый и швец, и жнец, и на дуде игрец,— напоминал Королев посетителю русскую пословицу. В самом конце беседы спрашивал, какая у человека

А. Романов 97



зарплата; узнав, как правило» предупреждал, что в ГИРДе она будет заметно меньше.

— Но интереснее, чем наша работа, нет. И будущее у нее такое, что весь мир ахнет.

После такого разговора многие уходили, оставались только те, кто загорался новым делом.

Королев заботился не только о подборе кадров, об ос­нащении цехов нужным оборудованием, об одежде и обу­ви людей, но еще считал необходимым вооружить их знаниями, без которых нельзя двигаться вперед. При ГИРДе организовали спецкурсы или, как со временем их назовут, «первый космический университет». В нем пре­подавали крупнейшие специалисты, также увлеченные авиацией и ракетостроением. В. П. Ветчинкин читал курс динамики ракетных аппаратов. Б. С. Стечкин зна­комил курсантов с созданной им теорией воздушно-ракет­ных двигателей. Привлечь к участию в работе «универси­тета» ГИРДа такого выдающегося ученого, да и к тому же изрядно занятого, оказалось нелегко. Взялся за это сам Королев. Борис Сергеевич Стечкин помнил еще Короле­ва-студента, внимательно слушавшего его лекции в МВТУ и, как правило, задававшего ему после занятий два-три вопроса. Однажды Стечкин увидел у Королева свой труд «Теория воздушного реактивного двигателя». Не удержался и спросил: «Не очень сложно?» И получил восхищенный ответ: «Превеликолепно».

В этой работе впервые в мире излагались основы теп­лового расчета и конструирования воздушно-реактивных двигателей. Разобраться в этом было порой не по зубам даже специалистам.

Встретившись с Борисом Сергеевичем, Королев рас­сказал о задачах ГИРДа, не преминул заметить, что чи­тать лекции уже согласился Владимир Петрович Ветчин­кин. Не отказал и Б. С. Стечкин.

Курс расчета ЖРД вел Ф. А- Цандер. Читали в «уни­верситете» лекции профессора Б. М. Знаменский — по гидрогазодинамике, Н. А. Журавченко — эксперимен­тальной аэродинамике, Н. М. Добротворский — физиоло­гии высотного полета, выступали С. П. Королев, М. К. Ти-хонравов, позднее В. П. Глушко.

ГИРД стал настоящей школой для многих будущих конструкторов, инженеров в области ракетно-космической техники, и прежде всего для самого Сергея Павловича Королева. Еще в те годы он интуитивно чувствовал, как важна коллективная мысль при решении научных, тех-