Научюдй консультант Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, академик В. П

Вид материала

Документы

Содержание Хочу быть с вами. Сокращенно ГИРД. Все за. Надо объединяться

Подобный материал:

• Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии и Государственных премий ссср,, 5732.26kb.
• Андрей Дмитриевич Сахаров, 53.26kb.
• «Не умолкнет во мне война», 154.51kb.
• Записи репетиций, 5732.26kb.
• Распространение оптических волн в атмосфере и лазерное и акустическое зондирование, 121.17kb.
• Есть люди, чьи имена не требуют комментариев. Иван Иванович Полтавский Герой Социалистического, 23.6kb.
• Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Нобелевской премий академика, 422.04kb.
• Сборник статей к 100-летию со дня рождения Сергея Павловича Королёва, 1598.47kb.
• Валентина Петровича Глушко в период с 5 по 20 сентября 2008 г на его родине в Украине, 100.44kb.
• Оргкомитет конференции, 50.57kb.

Глава пятая Союз единомышленников

Хочу быть с вами. Сокращенно ГИРД. Все за. Надо объединяться

1930 год для Королева завершился явно неудачно. После перенесенного тифа и трепанации черепа сидел дома. Сидел дома на временной инвалидности. Зима стояла капризная — то мороз, то оттепель. В голове

78

часто шумело, бинт казался железным обручем. Время тянулось бесконечно, а сидеть без дела для Сергея не­выносимо. Едва стадо чуть полегче, принялся за труд К. Э. Циолковского «Реактивный аэроплан». Эта работа увлекла Сергея, как и все другие книги Константина Эду­ардовича.

Читал Сергей внимательно, по несколько раз пере­читывал особенно заинтересовавшие места, делал по­метки. Идея, высказанные Циолковским, он как бы при­мерял на себе, кое-что хотелось додумать, что-то попро­бовать. «Надо попытаться создать ракету для полета в заатмосферное пространство. Дело сложное, прежде надо создать самолет с реактивным двигателем, а прообразом такого самолета должен стать планер на реактивной тя­ге». Так в сознании Королева накрепко слились два сло­ва «ракета» и «планер» в одно — ракетоплан.

Своей идеей Сергей решил поделиться с матерью.

— Я, кажется, становлюсь мечтателем, строю воздуш­ные замки. Хочу сконструировать аппарат, в мечтах я вижу его. У него нет пропеллера, а летит он с фантас­тической скоростью, оставляя позади себя, словно коме­та, огненный шлейф, но признания-то идеи добиться не­легко, а осуществить ее тем более, — с горечью усмех­нулся Сергей.

— Не узнаю тебя, Сережа. Ты умеешь достигать своего. В детстве решил стать авиационным инженером, и ты стал им. Ты захотел научиться летать на самоле­тах — у тебя в кармане пилотское удостоверение. Нет, Сергей, я верю в тебя. Ты прости меня, — впервые по­винилась она. — Сколько раз казнила себя, что чуть было не сбила тебя с пути, который избрал. Не обижай­ся на меня... А без мечты жить нельзя.

А Сергей, даже будучи совсем слабым, не переста­вал мечтать и работать. Болела не только голова, осо­бенно в слякотную и ветреную погоду, болело все чаще сердце. Болело из-за недавно перенесенной операции, из-за того, что вынужден сидеть сложа руки, из-за того, что Ксана Винцентини еще не дала согласия стать его женой.

Да много ли надо человеческому сердцу, чтобы за­ныть, заболеть, постоянно напоминать о себе тому, чью жизнь'оно поддерживает. И хотя за время болезни в № 2 журнала «Вестник воздушного флота» за 1931 год появилась статья Королева о СК-4; в журнале «Само­лет» его рассказ о планере СК-3 и фотографии сидяще-

79

го в кабине самого автора, а ранее «Вечерняя Москва» назвала его «известным инженером», на душе у Коро­лева точно кошки скребли. Человек неистовый, дея­тельный, он не мог примириться с тем, что врачи обрек­ли его на бездеятельность. Королев настаивал на том, что чувствует себя хорошо, требовал, чтобы врачи разре­шили ему вернуться к работе.

Бесконечные визиты в поликлинику... Как-то раз пос­ле очередного посещения ее Сергей Королев заехал на мотоцикле в ЦАГИ. У самого входа встретил рабочего Михаила Васильевича Хромова, с которым познакомил­ся еще в 1928 году, когда впервые пришел сюда на производственную практику. Он-то тогда и показал сту­денту кабинет Главного конструктора Туполева.

— Тебе везет, — сказал тогда Хромов, — в хорошие руки попал. Понравишься — у себя оставит. Не у всех характера хватает работать с ним.

— У меня хватит, — ответил студент. С той поры прошло три года, но Хромов сразу узнал Королева, поздоровался.

— Гость или работаешь у нас? — спросил Михаил Васильевич.

— У Григоровича, в группе моторного оборудования.

— ТБ-5, значит. Серьезная машина.

Но тут Хромова позвали, и они расстались. Королев, не встретив больше никого из знакомых, решил поехать на Никольскую, в Центральный совет Осоавиахима. Шел редкий крупчатый снег. Поежившись от холода, подняв воротник кожаной авиационной куртки, Королев поглубже надвинул на голову шапку и нажал ногой педаль. Раз, другой. Двигатель громко чихнул, но тут же поперхнулся и заглох. «Вот так всегда, когда торо­пишься», — подумал Королев. Снова резко нажал на педаль, но безуспешно, мотор молчал.

На узкой улочке появился какой-то прохожий в ко­жаном пальто-реглан, кожаной шапке, с заиндевевшими небольшими усами. Он смело подошел к мотоциклу.

— Позвольте, я взгляну, — негромко предложил че­ловек и, не дожидаясь ответа, снял перчатки и бросил их в коляску. Покопавшись в машине, он потом несколь­ко раз ударил ногой по выхлопной трубе. Оттуда, слов­но битое стекло, посыпались льдинки.

— Где вы столько снега набрали? Он в тепле раста­ял, а пока мотоцикл стоял на морозе, вода застыла.

— Спасибо, — поблагодарил Королев незнакомца,

80

досадуя на свою недогадливость, и нажал педаль. — Мотор, словно освобожденный от плеяа, весело заурчал, выбросив из трубы голубоватое облачко.

— Не огорчайтесь, такие случаи не раз встречались и в большой науке. Досадный пустячок, и все прахом. Вот совсем недавно запускал свой двигатель, а в сопло попала, не знаю откуда, металлическая крошка. Чуть не изорвался.

— Двигатель и сопло? — поинтересовался Королев.

— Да, сопло. Я конструирую ракетный двигатель... Королев внимательно посмотрел на собеседника, ему показалось, что где-то он видел его, слышал этот негром­кий голос, слова, произносимые с легким акцентом.

— Вам куда? Может, я подвезу вас?

— Нет, нет! Я побаиваюсь этих машин. Очень нена­дежные, да еще зимой.

И тут Королев вспомнил: 1927 год, выставку аппара­тов межпланетных моделей, человека, дававшего поясне­ния по самолету-ракете.

— Простите, пожалуйста, не мог я вас видеть на вы­ставке, открытой на Тверской улице несколько лет назад?

— Возможно. Там демонстрировался макет моего са­молета для межпланетных сообщений.

— Вы Фридрих Артурович Цандер? — с радостным изумлением спросил Королев и выключил мотоцикл. — Я давно ищу встречи с вами. Знаю ваши статьи. Слы­шал, хотите организовать при Осоавиахиме новую сек­цию, и как раз собрался туда. Извините, я не предста­вился — Королев. Сергей Павлович. Инженер из ЦАГИ.

— Очень приятно, — ответил Цандер, что-то уси­ленно ища в своих карманах.

— Вы что-то потеряли?

— Да, перчатки!

— Так они в коляске.

— Вот те раз. — И, надевая их, Цандер взглянул на Королева. — Мне о вас говорили. Не помню, правда, ка­жется, Юра Победоносцев. Вы интересуетесь ракетой? Если так, то нам по пути, — и сел в коляску.

Приехав в ЦС Осоавиахима, Цандер и Королев на­шли укромное место в одном из коридоров, присели на жесткий деревянный диван.

— Взгляните, пожалуйста, — и Фридрих Артурович

6 А. Романов 81

передал К&ролеву небольшое объявление из газеты «Ве­черняя Москва», помещенное 12 декабря 1930 года.

«Всем, кто интересуется проблемой межпланетных сообщений, просьба сообщить об этом письменно по адре­су: Москва-26, Варшавское шоссе, 2-й Зеленогорский пер., д. 6, кв 1. Н. К. Федоренкову».

— Очень любопытно, как это я пропустил. И много ли откликнулось на этот призыв?

— Вы знаете, более 150 человек — инженеры, физи­ки, математики, студенты, журналисты, школьники. А первым был ваш покорный слуга. Ведь меня это давно увлекает. Еще будучи учеяиком Рижского реального училища, я прочитал работу К. Э. Циолковского «Иссле­дования мировых пространств реактивными приборами» и с тех пор навсегда стал его последователем. Позднее в Политехническом институте образовали «Рижское студенческое общество воздухоплавания и техники по­лета». В 1914 году, окончив институт, получил звание инженера-технолога, вначале работал в Риге, а затем в Москве. Вы знаете, все свободное время у меня ухо­дит на изучение проблем межпланетных сообщений и, в частности, создание специального корабля. Вы говорите, что знаете мою статью «Перелеты на другие планеты»? В ней в отличие от Константина Эдуардовича я утверж­даю, что межпланетные сообщения станут возможными, по всей вероятности, в течение ближайших лет. Мой девиз — «Да здравствует работа по межпланетным пу­тешествиям на пользу всему человечеству!»

— Признаться, при чтении вашей статьи мне не по­казалось, что проект корабля ближе к практике, чем ра­кета Циолковского, — не скрыл Королев. — Но корабль-аэроплан мне больше по душе. Меня прежде всего ин­тересует авиация. Многие ученые и у нас, и за рубежом, считают, что винтомоторная авиация чуть ли не исчер­пала себя. Я такого же мнения. Предлагают вплотную заняться исследованием возможностей реактивного дви­жения. Часто ссылаются на Константина Эдуардовича Циолковского, его идеи. Правда, вовсе не из-за желания слетать на Марс, которое доминирует у вас, а чтобы най­ти средства летать выше, быстрее и дальше... Я цели­ком согласен с Константином Эдуардовичем: «За эрой аэропланов винтовых должна следовать эра аэропланов реактивных, или аэропланов стратосферы».

Но я знаю, что Кондратюк, Тихонравов, да и я сам не отказываемся от идеи проникновения в космос. Это

82

наша далекая цель. Полететь к другим планетам меч­тают и Роберт Годдард в США, Герман Оберт в Герма­нии, Робер Эсно-Пельтри во Франции. И не только меч­тают.

В конце беседы Фридрих Артурович спросил своего молодого собеседника:

— Вы хотите быть с нами, Сергей Павлович? Мы пы­таемся образовать небольшую группу, которая занялась бы практическими исследованиями возможностей ис­пользования принципа реактивного движения. Мы услов­но ее так и назвали: Группа изучения реактивного дви­жения, сокращенно, как сейчас говорят, ГИРД.

— Сочту за честь. Располагайте мною, Фридрих Артурович. Я как раз ищу организацию, которая могла бы взять на свои плечи разработку идеи Циолковского об использовании в авиации принципа реактивного дви­жения.

— Только в авиации? — с некоторым огорчением пе­респросил Цандер.

— Нет, не только, — поправился Королев, — я в ра­кетном деле. Но прежде всего в авиации. Тогда больше уверенности, что Центральный совет Осоавиахима нас поддержит.

В марте 1931 года Сергеи Павлович Королев убедил врачей, что окончательно оправился после болезни, и возвратился в ЦАГИ. Там шли завершающие работы по самолету ТБ-5 конструктора Д. П. Григоровича.

— Вовремя вернулся, — радостно встретил Дмитрий Павлович своего инженера. Справившись о здоровье, сообщил, что скоро начнутся летные испытания самоле­та. — Займитесь автопилотом. Дело новое. Над ним ра­ботает группа инженеров. Присоединяйтесь к ней. Я слы­шал, вы окончили летную школу. Кажется, об этом го­ворил Михаил Михайлович Громов. Будете вместе с ним испытывать автопилот.

Королев после напутствия конструктора прошел в цех, где находится ТБ-5, и залюбовался. Перед ним, раз­махнув крылья, стояла огромная машина. Металличе­ский корпус ее обтянут светлым полотном. Исходные данные тяжелого бомбардировщика он знал: вес пустой машины 7,5 тонны, а полетный — все 12,5. При этом бомбовая нагрузка была в пределах двух тонн.

Осмотрев самолет со всех сторон, Королев поднялся по стремянке в кабину пилота. Приборная доска поблес-

6* 83

кивала стеклом. Тут место и его автоматическому пи­лоту.

В отечественной авиационной практике подобные по­мощники летчиков еще только появлялись. Королев при­ступил к изучению документации автопилота, стал уча­ствовать в стендовых испытаниях прибора, готовясь к проверке его в условиях полета. Прошло несколько ме­сяцев, прежде чем Королев мог сказать: «Автопилот мною изучен, испытан на земле, в макете самолета, го­тов работать с ним в воздухе».

Все шло как будто хорошо и на работе, и в группе Цандера, к которому Королев проникался все большим уважением.

Но тут пришла беда. Д. А. Кошнц, продолжая лет­ные испытания СК-4, потерпел аварию. На высоте 25 метров при малой скорости давно отслуживший свой век двигатель системы «вальтер» заглох. Самолет упал на крышу ангара и разбился. К счастью, Кошиц отде­лался незначительными ушибами.

Королев поспешил к месту аварии. Долго ходили конструктор и летчик возле обломков машины, похоро­нивших мечту о серийном ее производстве. Но оптимизм взял верх. Решили сфотографироваться возле того, что только что называлось СК-4. У конструктора хватило сил и юмора не только пережить эту беду, но и напи­сать позднее на фотографии шуточные стихи:

У разбитого «корыта» Собралася вся семья. Морда Кошица разбита, Улыбается моя.

На самом же деле Королеву было не до улыбок. Из-за недостатка средств в Осоавиахиме СК-4 существовал в единственном экземпляре. Возрождать свой первенец конструктору было не на что. Да и к тому же им овладе­ла уже новая идея — построить легкокрылую машину по схеме, увлекшей тогда многих конструкторов, то есть планер с установленным на нем вспомогательным мото­ром — шестиместный мотопланер, или планерлет.

А тут еще опять замолчала Ксана. Сергей недавно ездил в Донбасс, в Алчевск, где она работала после окон­чания Харьковского медицинского института. Хотя она согласилась стать его женой, но на сердце у Королева оставалось неспокойно. «Что же она не приезжает?» — думал Сергей по несколько раз за день.

84

Наконец пришла телеграмма: «Буду в Москве 3 ав­густа. Ксана».

Чем меньше оставалось времени до прихода поезда, тем больше нервничал Сергей. Его насторожил деловой тон телеграммы. «Может, передумала?» Королев чувство­вал себя в неприятном для него положении, и это его крайне тяготило. Но он очень любил Ксану. Ей в ту по­ру исполнилось двадцать четыре года. Она была краси­ва той неотразимой красотой, проходя мимо которой трудно не обернуться, остаться равнодушным. Невысо­кая, стройная, с гордой осанкой, лицом, озаренным боль­шими глазами, утонувшими в длинных ресницах. То темно-голубые, то серые, они были искристыми и задум­чивыми, насмешливыми и в то же время в любую секун­ду могли стать строгими. Ксана унаследовала кровь сво­их предков, выходцев из Италии.

В отличие от замкнутого, чаще сосредоточенного в самом себе Королева, Винцентини была общительна, хо­рошо пела, музицировала и, где бы ни появлялась, сра­зу становилась центром внимания. Давняя, надежная любовь Сергея импонировала Ксане. Но иногда и пугала ее. Настойчивость, с которой он добивался ее любви, по­рой казалась ей лишь целью, подстегиваемой самолюби­ем. Пожалуй, решение стать женой Королева приняла не только Ксения, но и подруги, что жили с ней в шахтер­ском общежитии. Познакомившись с Королевым, девчата в один голос стали убеждать ее:

— Парень-то какой!

— А любит тебя как!

— И с положением — инженер.

— И зовет-то в Москву. Не будь ты, Ксана, дурой. Ксана долго думала, советовалась с родителями, жив­шими в Харькове, и наконец решилась, может быть, ско­рее разумом, чем сердцем.

Ксану, стоявшую в тамбуре вагона с маленьким че­моданчиком в руках, Сергей увидел издалека. Она же искала его глазами в толпе встречающих и не находила. «Неужели не пришел?» — с тревогой подумала она, но не успела сделать и шага из вагона, как оказалась на руках Сергея.

— Сергей, ты?!

— А ты ждешь другого? — и, крепко поцеловав ее в губы, поставил па ноги.

— Сережа, люди же!

— А что, люди не целуют своих любимых...

85

На сердце девушки, как никогда раньше, стало теп­ло, она прижалась к Сергею, обняла его, потом взгляну­ла ему в лицо и увидела восхищенные карие глаза, по­влажневшие от счастья. На душе у нее стало совсем легко.

С вокзала домой шли пешком. День стоял солнечный. Начало августа в Москве выдалось сухим и теплым. Сер­гей, одетый в темный костюм, в модной шляпе, с черны-ии небольшими усами над пухлой губой, рядом с хруп­кой Ксаной в легком светлом платье казался солидным, уверенным в себе. Не переставая говорили, вспоминали Одессу, друзей. И как-то стороной обходили то, что вол­новало обоих, и больше всего Сергея. И он не выдержал.

— Ксана! — начал было он. Но не успел ничего ска­зать, как услышал то, что с нетерпением и тревогой ждал не один год.

— Сережа, я приехала к тебе навсегда... На даче в Барвихе, где жили летом Баланины, Кса-ну встретили как родную Мария Николаевна и семиде­сятилетняя бабушка Муся, гостившая у дочери. По ожив­ленному настроению Сергея и Ксаны женщины поняли, что случилось то, чего они ждали.

— Поздравь нас, мама!

— Ну и слава богу, — обрадовалась больше всех бабушка, кинулась в другую комнату и тут же верну­лась с небольшим образком в золоченом окладе.

— Совет вам и любовь, — перекрестила молодых бабушка Муся.

6 августа 1931 года Сергей Королев и Ксения Вин-пентини зарегистрировали брак. Свидетелями были Д. А. Кошиц и М. М. Громов. Дома за скромным застоль­ем Григорий Михайлович и вся небольшая компания под звон бокалов с шампанским поздравили молодых, поже­лали им благополучия и радости. В тот же день жену проводили на вокзал: Ксения Винцентини возвращалась в Алчевск, чтобы уволиться с работы.

Судьба, казалось, опять стала благосклонна к Сергею. Ксана, родная, любимая, скоро будет с ним. Мать, от­чим, бабушка — все рядом. Им всем хорошо вместе. На работе в ЦАГИ все потихоньку движется вперед. Да и с ГИРДом дело скоро решится.

Благодаря фантастической целеустремленности Ф. А. Цандера, большому авторитету С. П. Королева как конструктора ряда летательных аппаратов при Бюро

86



воздушной техники Центрального совета Осоавиахима ор­ганизовалась Группа изучения реактивного движения. Руководителем ее стал Ф. А. Цандер, а председателем Технического совета '— С. П. Королев. В числе первых членов в ГИРД вошли В. П. Ветчинкин и конструктор планеров Б. И. Черановский. Тогда в ЦАГИ и других ор­ганизациях появилось объявление, приглашавшее «всех работающих в области реактивных двигателей, а также желающих работать в данной области, которая может считаться областью, способной подготовить звездоплава­ние, — вступить в ряды новой организации».

Руководящее ядро ГИРДа, взявшее на вооружение идеи К. Э. Циолковского, сознавало, однако, что идеи эти можно использовать, только сообразуясь с научно-техни­ческими возможностями времени. Самым влиятельным среди гирдовцев, наиболее эрудированным в области ра­кетной техники являлся, конечно, 44-летний Фридрих Артурович Цандер. Большим уважением пользовался и воспитанник Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жу­ковского опытный авиационный инженер Михаил Клав-диевич Тихонравов. Он заинтересовался трудами К. Э. Ци­олковского, когда побывал на заседаниях Секции меж­планетных сообщений, организованной в академии в 1924 году. Однако инженер признавался, что его позвала в ГИРД не столько «межпланетная программа», сколько, как Королева, возможность использовать принцип реак­тивного движения в авиации. М. К. Тихонравов хотел осуществить несколько своих замыслов — создать ракет­ный двигатель с насосной подачей и установить его на самолет.

Инженер с дипломом Московского авиационного ин­ститута и опытом работы в авиационной промышленности Юрий Александрович Победоносцев к моменту вступле­ния в ГИРД участвовал в экспериментальных испытани­ях реактивного мотора ОР-1, проводимых Ф. А. Цан­дером.

На первых порах гирдовцы повели активную пропа­гандистскую и организационную работу, сразу став тем центром, куда стекались все интересующиеся ракетной техникой. Выступая в печати, читая на предприятиях лекции, гирдовцы привлекали в свои ряды новых сторон-пиков идей Циолковского. Но главную свою задачу гир­довцы видели в практической работе. К моменту созда­ния Группы имелся значительный теоретический и экс­периментальный материал, накопленный Ф. А. Цандером,

87

с помощью лабораторного реактивного двигателя ОР-1, работающего на сжатом воздухе и бензине.

На одной из первых встреч гирдовцев С. П. Королев предложил построить самолет с реактивным двигателем. Первым его поддержал Ф. А. Цандер.

— Прекрасно, прекрасно! Я — за! Вначале ракето-план для полета в стратосферу, а потом, потом к пла­нетам, далеким мирам. Превосходно!

— Одобряю! — откликнулся В. П. Ветчинкин. — Всем, чем могу, — помогу. Дело стоящее, перспективное. Это будущее авиации. У меня есть кое-какие мысли по динамике полета крылатых ракет и реактивного само­лета.

— А как вы смотрите на это предложение, Борис Иванович? — обратился Королев к конструктору бесхво­стовых планеров Черановскому.

— Пока никак, — скептически ответил он. — Вы еще беднее бедных. У вас даже ватманской бумаги ку­пить не на что. А вы — сразу самолет, да еще реактив­ный.

Однако большинство согласились с предложением Королева и Цандера — сначала строить реактивный пла­нер — прообраз будущего самолета.

Новое дело — создание необычного летательного ап­парата с реактивным двигателем объединило, наполни­ло духом конкретного творчества сторонников использо­вания принципа реактивного движения в интересах на­родного хозяйства.

И едва идея ракетоплана оказалась принятой Осо-авиахимом, как Королев вновь блеснул своей напористо­стью, умением организовать дело, увлечь им всех.

5 сентября на аэродроме Осоавиахима Сергей Пав­лович и Ф. А. Цандер самым тщательным образом осмот­рели планер Б. И. Черановского БИЧ-8, наблюдали за его полетом. Королев уговорил конструктора ознакомить­ся с реактивным двигателем ОР-1, сконструированным Цандером. Сергей Павлович убеждал Черановского, что при их взаимном доверии друг к другу может появиться за­думанный ракетоплан. Добившись согласия Бориса Ива­новича, он вместе с Цандером составил план работы над ракетопланом и двигателем к нему. На новой встрече окончательно определили порядок работ по ракетопла-ну, подготовили проекты договора между Бюро воздуш­ной техники ЦС Осоавиахима и конструкторами планера и двигателя — Черановским и Цандером.