Л. Д. Троцкого Том 1 Редактор-составитель Ю. Г. Фельштинский Вступительная статья

Вид материала

Статья

Содержание Верный путь Речь о китайской революции

Подобный материал:

• В. В. Забродина Вступительная статья Ц. И. Кин Художник А. Е. Ганнушкин © Составление,, 3300.88kb.
• Архив Л. Д. Троцкого, 7837.54kb.
• Мацуо Басё Путевые дневники Перевод с японского, вступительная статья, 1145.66kb.
• Н. И. Соколовой государственное издательство художественной литературы москва 1962, 3357.13kb.
• Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977, 8451.67kb.
• Содержание, 1765.31kb.
• М. Л. Спивак\ А. Белый На склоне Серебряного века Последняя осень Андрея Белого: Дневник, 736.18kb.
• План   Предисловие Юность Начало революционной деятельности 2-й съезд рсдрп, 388.46kb.
• Евангелие от Фомы, 571.12kb.
• Введение в методику демоскопии, 5847.27kb.

ВЕРНЫЙ ПУТЬ¹⁵⁶

Шанхайский корреспондент «Дейли экспресс» сообщает: «Крестьяне провинции Хэнань захватывают землю и казнят наиболее упорно сопротивляющихся помещиков. Всюду кон­троль находится в руках коммунистов. На местах создаются Советы рабочих, которым принадлежит административная власть» (Правда, 11 мая 1927 г.). Мы не знаем, насколько верна телеграмма, рисующая обстановку в столь отчетливых чертах. У нас нет никаких других сведений, кроме этой телеграммы. Каковы действительные размеры движения? Не преувеличе­но ли оно сознательно, с целью воздействия на воображение

м-ра Макдональда, Томаса, Перселя и Хикса, с намерением сделать их более податливыми по отношению к политике Чемберлена? Мы этого не знаем. Но это не имеет в данном случае решающего значения.

Крестьяне захватывают землю и истребляют наиболее контрреволюционных помещиков. На местах создаются Сове­ты рабочих, которым принадлежит административная власть. Вот что сообщает корреспондент реакционной газе­ты. Редакция «Правды» сочла это сообщение достаточно важ­ным, чтобы включить его в заглавный перечень важнейших мировых сообщений дня. И мы думаем, что это правильно.

Было бы, конечно, преждевременно утверждать, что китай­ская революция уже вступила, после апрельского переворота буржуазной контрреволюции, в новую, более высокую ста­дию. После большого поражения нередко бывает, что часть наступающей массы, не подвергшаяся непосредственным уда­рам, перехлестывает в следующую стадию движения, времен­но обгоняя головные отряды, наиболее жестоко пострадав­шие от поражения. Если б мы имели перед собою явление такого порядка, хэнаньские Советы сошли бы скоро на нет, временно снесенные общим революционным отливом.

Но нет решительно никаких оснований утверждать, что мы имеем перед собою лишь острые арьергардные стычки рево­люции, отступающей на долгий период. Несмотря на то, что апрельское поражение было не частичным «эпизодом», а весьма значительным этапом в развитии контрреволюции; несмотря на жестокое кровопускание, учиненное передовым отрядам рабочего класса, нет решительно никакого основа­ния утверждать, что китайская революция отбита на годы. Аграрное движение, как более распыленное, менее доступно непосредственному воздействию палачей контрреволюции. Не исключена возможность того, что дальнейший рост аграр­ного движения даст возможность пролетариату, уже в сравни­тельно близком будущем, выпрямить спину и снова перейти в наступление. Точные предсказания на этот счет, разумеется, невозможны, тем более издалека. Китайской компартии при­дется внимательно следить за реальным развитием событий и классовых группировок, чтобы уловить момент новой насту­пательной волны.


Возможность нового наступления будет зависеть, однако, не только от развития аграрного движения, но и от того, в ка­кую сторону склонятся в ближайший период широкие мелко­буржуазные массы городов. Переворот Чан Кайши означает не только (может быть даже не столько) укрепление власти китайской буржуазии, но и восстановление и укрепление по­зиции иностранного капитала в Китае, со всеми вытекающи­ми отсюда последствиями. Отсюда вероятность, скорее даже неизбежность — при том в довольно близком будущем — пово­рота мелкобуржуазных масс против Чан Кайши. Мелкая бур­жуазия, жестоко страдающая не только от иностранного капи­тала, но и от союза с ним национально-китайской буржуазии, не может — после тех или других колебаний — не повернуться против буржуазной контрреволюции. В этом состоит одно из важнейших для нас проявлений классовой механики в на­ционально-демократической революции.

Наконец, молодой китайский пролетариат всеми условия­ми своего существования до такой степени привык к лишени­ям, жертвам, в такой мере «приучен» вместе со всем вообще угнетенным китайским людом смотреть смерти в глаза, что от ки­тайских рабочих, по-настоящему пробужденных революцией, можно ожидать совершенно исключительного самоотверже­ния в борьбе.

Все это дает право рассчитывать на то, что новая волна ки­тайской революции будет отделена от той волны, которая за­кончилась апрельским разгромом пролетариата, не долгими годами, а короткими месяцами. Сроков и на этот раз никому, разумеется, знать не дано. Но мы были бы никуда не годными революционерами, если бы не держали курса на новый подъ­ем, вырабатывая для него программу действия, политический путь и организационные формы.

Апрельское поражение не было «эпизодом». Это было тя­желое классовое поражение, от анализа причин которого мы здесь отказываемся. Мы хотим в этой статье говорить о зав­трашнем дне, а не о вчерашнем. Тяжесть апрельского пораже­ния не в том только, что пролетарским центрам был нанесен кровавый удар. Тяжесть поражения в том, что рабочих громи­ли те, которые их до того момента возглавляли. Такой резкий поворот не может не вызвать, наряду с физическим расстрой­ством, и политического замешательства в рядах пролетариа-

та. Преодолеть это замешательство, более опасное для рево­люции, чем самый разгром, можно только ясной, отчетливой революционной линией на завтрашний день.

В этом смысле телеграмма китайского корреспондента ре­акционной английской газеты имеет исключительное значе­ние. В ней показано, по каким путям может пойти в Китае ре­волюция, если ей дано будет в ближайший период подняться на более высокую ступень.

Мы сказали выше, что мужицкая расправа над хэнаньскими помещиками, как и создание рабочих Советов, могут, рассуж­дая издалека, оказаться и заключительным взлетом последней волны и началом новой. Само это противопоставление двух волн может потерять значение, если промежуток между ними окажется длиной в несколько недель или даже в несколько ме­сяцев. Но как бы ни обстояло дело на этот счет (а тут возмож­ны только гадания, особенно издалека), симптоматическое значение хэнаньских событий совершенно ясно и неоспори­мо — независимо от их объема и размаха. Хэнаньские крестья­не и рабочие показывают, по какому пути может пойти их дви­жение после того, как разорвались тяжелые цепи блока их с буржуазией и помещиками. Было бы презренным филистер­ством думать, что аграрный или рабочий вопрос могут разре­шаться в процессе этой гигантской по своим задачам и вовле­каемым массам революции путем верхушечных декретов и арбитражных комиссий. Рабочий хочет сам ломать позво­ночник реакционной бюрократии и приучать фабриканта ува­жать пролетария, его личность и права. Крестьянин хочет сам разрубать узлы кабально-ростовщической зависимости. Империализм, насильственно задерживающий экономиче­ское развитие Китая своей таможенной, финансовой и воен­ной политикой, обрекает рабочих на нищету, крестьян — на жесточайшую кабалу. Борьба с помещиком, борьба с рос­товщиком, борьба с капиталистом за лучшие условия труда тем самым поднимается до борьбы за национальную независи­мость Китая, за освобождение его производительных сил от пут и цепей иностранного империализма. Это главный и могущественный враг. Он могуществен не столько своими военными кораблями, сколько прямой и неразрывной связью с ним банковских, ростовщических, бюрократических и воен­ных верхов китайской буржуазии и более косвенной, но не ме-


нее глубокой связью с ним крупной торгово-промышленной буржуазии. Все факты свидетельствуют, что гнет империализ­ма ни в каком случае не является внешним механическим гне­том, сплачивающим все классы воедино. Нет, это глубочай­ший фактор внутреннего действия, обостряющий классовую борьбу. Торгово-промышленная китайская буржуазия, при вся­кой серьезной стычке с пролетариатом, чувствует за своей спиной дополнительную силу иностранного капитала и ино­странных штыков. Хозяева этих капиталов и штыков играют роль опытных, умелых подстрекателей, которые включают в свои расчеты кровь китайских рабочих так же, как сырой ка­учук и опиум. Чтобы вытеснить иностранный империализм, чтобы победить этого врага, нужно сделать для него невоз­можной «мирную», «нормальную» палачески-грабительскую работу в Китае. Этого, конечно, нельзя достигнуть путем ком­промисса буржуазии с иностранным империализмом. Такой компромисс может увеличить на несколько процентов долю китайской буржуазии в продуктах труда китайских рабочих и крестьян. Но он будет означать дальнейшее, более глубокое проникновение иностранного империализма в экономиче­скую и политическую жизнь Китая, дальнейшее, более глубо­кое закабаление китайских рабочих и крестьян. Победа над иностранным империализмом может быть одержана лишь таким путем, что этот последний будет извергнут из Ки­тая трудящимися города и деревни. Для этого должны по-на­стоящему подняться многомиллионные массы. Они могут под­няться не под голым лозунгом национального освобождения [или трех принципов Сунь Ятсена (национализм, демокра­тизм, социализм)], а в непосредственной борьбе с помещи­ком, военным сатрапом, ростовщиком, капиталистическим хищником. В этой борьбе уже поднимаются, закаляются, во­оружаются массы. Другого пути революционного воспитания нет. Крупно-буржуазное руководство Гоминьдана (шайка Чан Кайши) всеми мерами и средствами противодействовало это­му пути — сперва изнутри, путем декретов и запретов, а когда «дисциплины» Гоминьдана оказалось недостаточно — при по­мощи пулеметов. Мелкобуржуазное руководство Гоминьдана колеблется, опасаясь слишком бурного развития массового движения. Всем прошлым своим мелкобуржуазные радикалы привыкли больше смотреть вверх, на комбинации разных «на-

циональных» групп, чем вниз, на подлинную борьбу миллио­нов. Но если колебания и нерешительность во всех делах опасны, то в революции они гибельны. Хэнаньские рабочие и крестьяне указывают выход из колебаний и тем самым — путь спасения революции.

Незачем разъяснять, что только этот путь, т. е. массовый за­хват, больший социальный радикализм программы, отчетли­вое знамя рабоче-крестьянских Советов могут серьезно огра­дить революцию от военного разгрома извне. Мы это знаем по собственному опыту. Только такая революция, на знамени которой трудящиеся и угнетенные отчетливо пишут свои соб­ственные требования, способна захватывать за живое солдат капитализма. Мы это испытали и проверили в водах Архан­гельска, Одессы и в других местах. Соглашательски предатель­ское руководство не оградило Нанкин от разгрома и открыло доступ в Янцзы неприятельским кораблям. Революционное руководство при мощном социальном размахе движения мо­жет привести к тому, что воды Янцзы окажутся слишком горя­чими для кораблей Георга, Чемберлена и Макдональда. Во вся­ком случае только на этом пути революция может искать себе защиты и найти ее.

Мы дважды повторяли и выше, что аграрное движение и создание Советов могут означать завершение вчерашнего дня и начало завтрашнего. Но это зависит не только от объек­тивных условий. Огромное, может быть, решающее значение имеет в данных условиях субъективный фактор: правильная постановка задач, твердое и отчетливое руководство. Если движение, подобное тому, что началось в Хэнани, окажется предоставленным самому себе, оно будет неизбежно раздавле­но. Уверенность поднимающихся масс удесятерится, как толь­ко они почувствуют твердое руководство и связь между собой. Ясное, политически обобщающее, организационно связую­щее руководство одно только и способно в большей или мень­шей степени предотвратить движение от неосторожных и преждевременных скачков в сторону и от так называемых «эксцессов», без которых, однако, как учит опыт истории, не обходится никакое подлинно революционное движение миллионов. Задача состоит в том, чтобы дать аграрному дви­жению и рабочим Советам ясную программу практических действий, внутреннюю связь и обобщающую политическую


цель. Только на этой основе может сложиться и развернуться действительно революционное сотрудничество пролетариата с мелкой буржуазией, действительно боевая связь коммуни­стической партии с левым Гоминьданом. Кадровые элементы последнего по-настоящему только и могут складываться и за­каляться в такой связи с революционной борьбой крестьян­ской и городской бедноты. Аграрное движение, руководимое крестьянскими и рабочими Советами, ставит левых гоминьда-новцев перед необходимостью окончательно сделать выбор между чанкайшистским лагерем буржуазии и лагерем рабочих и крестьян. Поставить основные вопросы ребром — это в на­стоящих условиях единственное средство положить предел колебаниям мелкобуржуазных радикалов и заставить их встать на путь, который один только ведет к победе. Сделать это может только наша китайская партия при поддержке все­го Коммунистического Интернационала.

Л. Троцкий 11 мая 1927 г.

РЕЧЬ О КИТАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ¹⁵⁷

По вопросу о китайской революции вам были розданы те­зисы т. Зиновьева, оставшиеся неизвестными русской партии. Зиновьева вы лишили возможности защищать эти тезисы здесь, хотя он имеет для этого все политические и формаль­ные права. Я защищаю эти тезисы здесь, как наши общие.

Первое правило политического воспитания массовой пар­тии: она должна знать не только то, что ЦК принимает, но и то, что он отвергает, ибо только из сопоставлений одно­го и другого полно и отчетливо вырисовывается линия руко­водства. В прошлом так было всегда. Отказ показать партии тезисы т. Зиновьева и мои означает идейную слабость, неуве­ренность в себе, боязнь того, что тезисы оппозиции покажут­ся партии более убедительными, чем тезисы большинства. Никаких других мотивов сокрытия нет и быть не может.

Мои попытки опубликовать критику тезисов Сталина в пар­тийной печати разбились о прямое запрещение со стороны Центрального Комитета, против которого моя критика на­правлялась. Точно так же ЦК запретил опубликование других статей о китайской революции Зиновьева и моих.

Вчера раздали постановление редакционной комиссии, подписанное т. Курелла¹⁵⁸. Оно касается информации о наших работах. Куда оно целит, еще не ясно. Тем временем наш пле­нум заседает в условиях странного молчания печати. Пленуму была посвящена только одна статья в «Правде», которая за­ключала в себе фразу исключительной наглости: «Преступник тот, кто задумал бы теперь расшатывать единство коминтер-новских рядов...» и пр., и пр. Всякий знает, что это означает на языке «Правды». Прежде, чем были объявлены проекты резолюций, «Правда» объявляла преступником всякого, кто с ними будет не согласен. Можете себе представить, как «Прав­да» будет информировать партию о том, что здесь происхо­дит. Тем временем здесь, в Москве, каждое выражение мнения в духе оппозиции, устно или письменно, об основных вопро­сах китайской революции считается партийным преступлени­ем. В корне ложные тезисы Сталина объявлены фактически неприкосновенными. Более того, даже теперь, в дни заседа­ний Исполкома, исключаются попросту из партии или ставят­ся под угрозу исключения те товарищи, которые протестуют на заседаниях своих ячеек по поводу травли против Зиновье­ва. В этой атмосфере, товарищи, вы заседаете и решаете. Вы­ход один. Исполком должен обязать все партии, в том числе и ВКП, полностью и добросовестно опубликовать протоколы работ Исполкома с приложением всех рассматривавшихся Исполкомом документов. Нельзя вопросы китайской револю­ции загнать в бутылку и запечатать. Этого не выдержит ника­кая бутылка.

Товарищи! Самая опасная из всех опасностей — это все обо­стряющийся партийный режим. Каждая ошибка руководства «исправляется» при помощи мероприятий против оппози­ции. В первый же день, когда в Москве была получена теле­грамма о государственном перевороте Чан Кайши, мы говори­ли друг другу: оппозиции придется за это тяжко заплатить — особенно за то, что с ее стороны за последнее время не было недостатка в предупреждениях.

Всегда имеется в руководящей группе возможность постро­ить новое «дело» — Зиновьева, Каменева¹⁵⁹, Троцкого, Пятако­ва¹⁶⁰, Смилги¹⁶¹ и т. д. без конца, и таким путем отвлечь внима­ние партии от наиболее жгучих вопросов. Я перечислил вам часть оппозиционных дипломатов поневоле. Если хотят всерьез



вести дипломатию через посредство профессиональных союзов (объяснение Бухарина), то можно было бы для этого из одних оппозиционных дипломатов построить целый про­фессиональный союз. Высылки оппозиционеров, несмотря на приближение партийного съезда — или, вернее, как раз вследствие его — все более учащаются. Эти же методы во всех слоях партии — на каждой фабрике, в каждом районе, в каж­дом городе. А при этом неизбежно всплывают наверх те эле­менты, которые всегда готовы заранее принимать все, что идет сверху, ибо у них самих нет ничего за душой.

Убаюкивают себя надеждой на то, что после того, как «спра­вятся» с Троцким или Зиновьевым, все придет в норму. Ни в коем случае — ибо этот режим имеет свою внутреннюю логику — ряд только открыт, а не закончен. На этом пути воз­можны лишь новые затруднения и новые потрясения. Этот режим тяготеет также и над Интернационалом. Никто не сме­ет сказать ни слова критики, — под тем ложным предлогом, чтобы не причинить какого-нибудь вреда Советскому Союзу. Но именно таким образом причиняют нам наибольший вред. Наша внутренняя политика требует постоянной революцион­ной международной критики, ибо фальшивые тенденции по­литики, проявившиеся во всех вопросах, являются только продолжением неправильных тенденций во внутренней поли­тике.

Я обращаюсь теперь к проекту резолюции т. Бухарина. Сперва несколько слов о вопросе, касающемся уже обсужден­ного пункта. Послушайте, товарищи, что говорит резолюция:

«Коминтерн полагает, что партия и другие организации, называющие себя рабочими и не ведущие самой решительной борьбы против интервенции в Китае, усыпляющие бдитель­ность рабочего класса, пропагандирующие пассивность в этом вопросе, объективно (а иногда и субъективно) помогают им­периалистам... в его подготовке войны против СССР и подго­товке мировых войн вообще».

Это звучит, как честные слова. Но честными они станут лишь в том случае, если их применить к Англо-русскому коми­тету. Ибо: разве он ведет «самую решительную борьбу против интервенции в Китае»? Нет. Не усыпляет ли он «бдительность рабочего класса»? Да. Не пропагандирует ли он пассивную по­литику в этом вопросе? Без сомнения. Не помогает ли он этим

объективно (а в своей английской части и субъективно) импе­риалистам Англии в их работе по подготовке войны? Само со­бою разумеется и без всякого сомнения. Сравните же с этим то, что здесь говорил об Англо-русском комитете вчера Кууси­нен¹⁶², который декламировал перед нами на языке куусинизи-рованного перселизма. Откуда же это двуязычие? Философия таможенной бандероли была бы куда более прилична в про­винциальной таможне пограничного городка, чем на трибуне Коммунистического Интернационала. С веником в руках на­до, как можно скорее, вымести эту фальшивую и недостойную философию.

Послушаем резолюцию Бухарина дальше: ИККИ устанавли­вает — это стало ритуалом — что события «подтвердили» пред­видение:

«ИККИ особенно констатирует, что ход событий полно­стью подтвердил прогноз Седьмого расширенного пленума относительно неизбежности отхода буржуазии от националь­но-революционного единого фронта и ее перехода на сторону контрреволюции ».

Шанхайские и ханькоуские рабочие будут, вероятно, очень удивлены, когда прочитают, что апрельские события совер­шились в соответствии с тем историческим маршрутом, какой Бухарин намечал для китайской революции. Можно ли вооб­ще придумать более злую карикатуру на марксизм и более сме­хотворное педантство? Авангард китайского пролетариата разгромлен теми элементами национальной буржуазии, кото­рые входили в общую с ним партию Гоминьдан, которые руко­водили Гоминьданом, подчиняя себе во всех основных вопро­сах коммунистическую партию. После контрреволюционного переворота, который для китайских рабочих и подавляющего большинства рабочих всего мира явился, как удар грома из яс­ного неба, резолюция заявляет: все сие произошло по самым лучшим правилам бухаринского предвидения. Это звучит по­истине, как неуместный анекдот!

Что здесь понимается под предвидением? Голая фраза на­счет того, что буржуазия на известном этапе буржуазной рево­люции должна отойти от народных масс. Патетически называть эту банальность предвидением значит опошлять марксизм. Это общее место не отделяет большевизм от меньшевизма, а, наоборот, соединяет их. Спросите Каутского, Отто Бауэ-


pa¹⁶³ и даже Дана, и они скажут вам: блок пролетариата с бур­жуазией в национальной революции не может быть вечным. Дан рассказывал это недавно в своем пошлом журнальчике.

Но вся суть в следующем: сказать, что буржуазия неизбежно должна отойти от национальной революции, — это одно; а сказать, что буржуазия неизбежно должна овладеть руковод­ством пролетариата, обмануть пролетариат и затем разору­жить, разгромить и обескровить его, — это совсем другое. Вся философия буржуазной революции основана на отождествле­нии этих двух прогнозов. Но это и значит признавать, что большевистский и меньшевистский прогнозы в отноше­нии буржуазной революции тождественны.

Послушаем, что на эту тему говорил Ленин:

«Обещаниями "кормили" народ и одурачивали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях. На­ша революция буржуазная — поэтому рабочие должны поддер­живать буржуазию, — говорят никуда не годные политики из лагеря ликвидаторов. Наша революция буржуазная, — гово­рим мы, марксисты, — поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою ор­ганизацию, на свое объединение, на свое вооружение» (том XIV, ч. 1, стр. 11).

Большевистская политика — не фаталистическая, а дей­ственная — в предвидении неизбежности отхода буржуазии, стремится как можно раньше создать самостоятельную орга­низацию пролетариата, как можно глубже пропитывать про­летариат недоверием к буржуазии, как можно шире разверты­вать стачечную борьбу против буржуазии, как можно раньше и шире организовывать и вооружать рабочих, как можно сме­лее поднимать крестьянские массы.

Меньшевистская политика — в предвидении неизбежного отхода буржуазии — старается как можно больше отдалить этот момент, поступаясь самостоятельностью политики и ор­ганизации пролетариата, стараясь изо всех сил внушить рабо­чим доверие к прогрессивной роли буржуазии и пониманию необходимости приспособлять свою политику к ее интере­сам. Чтобы поддержать союз с Перселем, великим штрейкбре­хером, надо обелять Перселя, надо разглагольствовать о сер­дечных отношениях и политическом единодушии с ним.

Чтобы поддерживать так называемый блок с китайской бур­жуазией, нужно снова и снова обелять буржуазию и таким пу­тем облегчать буржуазным политиканам обман масс.

Момент отхода буржуазии благодаря этому может быть от­дален. Этой отсрочкой пользуется, однако, именно буржуазия против пролетариата: она — благодаря своим великим соци­альным преимуществам — овладевает руководством движе­ния, она создает свои вооруженные отряды, она препятствует вооружению пролетариата, как политическому, так и военно­му, и, получив перевес с помощью соглашателей, она при пер­вом серьезном движении пролетариата подвергает его крова­вому разгрому. Это совсем не одно и то же, товарищи, отброшена буржуазия в сторону или же, наоборот, ей удается отбросить в сторону пролетарский авангард. Это и есть два пути революции. По какому из этих путей шла революция до переворота? По классическому пути всех прежних буржуаз­ных революций, о которых Ленин сказал: «Обещаниями бур­жуазные политики во всех прошлых буржуазных революциях кормили и обманывали народ».

Какому же из этих двух путей помогала политика китком-партии под руководством Коминтерна? Только так и можно ставить вопрос. И ответ, который мы, оппозиция, даем, гла­сит: политика Коминтерна, в силу ложной установки, содей­ствовала тому, что неизбежный отход буржуазии от револю­ции произошел при условиях, ослабивших пролетариат и укрепивших буржуазию.

Ложная установка руководства затруднила или облегчила китайской буржуазии этот классический путь буржуазных ре­волюций? Облегчила, и притом в высшей степени. Для того, чтобы отход буржуазии не превратился в разгром пролетари­ата, необходимо было с самого начала отвергнуть презренную теорию блока четырех классов как подлинное теоретическое и политическое предательство китайской революции. Сдела­но ли было это? Нет, наоборот.

У меня не хватает времени, чтобы дать историческое изо­бражение развития революции и развития разногласий. Буха­рин имел для этого полную возможность и он дал изображе­ние столь же обширное, сколь и фальшивое. В теоретическом журнале партии или Интернационала я полностью готов предпринять эту ретроспективную оценку. К сожалению, Бу-


харин ставит такого рода вопросы лишь там и тогда, где и ко­гда его противник не имеет никакой возможности ответить ему как следует быть, с фактами и цифрами в руках.

Если у меня будет еще время, то я прочитаю вот это письмо т. Радека Центральному Комитету. Будучи повторением его письма, написанного в июле 1926 года, это письмо, написан­ное в сентябре прошлого года, посвящено разделяющим нас ныне важнейшим вопросам китайской революции.

На сегодняшний день с нас достаточно следующего:

1. 16 марта, немногим меньше месяца до переворота Чан
   Кайши, в «Правде» была напечатана передовая статья, обви­-
   нявшая оппозицию в том, что, по мнению оппозиции, во главе
   Гоминьдана и национального правительства стоит буржуазия,
   подготовляющая предательство. Вместо того, чтобы разъяснять эту истину китайским рабочим, «Правда» утверждала, что Чан Кайши подчинялся дисциплине Гоминьдана. Как буд­то противоречи/я/ класс/ов/, особенно при лихорадочном темпе революции, можно подчинить надклассовой политиче­ской дисциплине! В скобках заметим: если оппозиция дей­ствительно ничего не возражала против официальной линии,то почему же все речи и статьи Бухарина и других в течениепоследнего года были полны обвинений против оппозиции, как раз по самым жгучим вопросам китайской революции?
   
2. 5 апреля, т. е. за неделю до переворота Чан Кайши, Ста­-
   лин на московском активе с негодованием отвергал преду­-
   преждения Радека, заявляя, что Чан Кайши подчиняется дис­-
   циплине, что места для опасений не может быть,
   ибо Бородин бодрствует, что мы используем китайскую буржу-­
   азию и затем выбросим ее, как выжатый лимон. Вся речь Ста-­лина означала успокоение, угашение тревоги, усыпление на­-
   шей партии и китайской. Тысячи товарищей слышали эту
   речь. Это было 5 апреля. Поистине, с прогнозом дело обстоит
   не так великолепно, как это хотел бы изобразить т. Бухарин.
   Стенограмма этой речи Сталина тщательно спрятана от пар-­
   тии, ибо через несколько дней «выжатый лимон» овладел вла-­
   стью и армией. Как член Центрального Комитета, я имел пол-­ное право получить эту стенограмму. Несмотря на все свои
   усилия и требования, я ее не получил. Попробуйте получить
   ее вы, товарищи. Может быть, вы будете счастливее. Я, одна­-
   ко, в этом весьма сомневаюсь. Эта скрытая стенограмма одна,
   

без всяких других доказательств, способна вскрыть всю оши­бочность руководящей линии и всю неуместность утвержде­ний первых строк резолюции о том, что события в Шанхае и Кантоне подтвердили ту линию, которую Сталин за неделю перед тем защищал в Москве.

3) 17 марта получилось из Китая письмо трех членов нашей партии (Назонов, Фокин, Альбрехт), которые были посланы в Китай Центральным Комитетом для проведения его линии. Этот документ дает фактическое изображение того, как ли­ния Коминтерна выглядит на деле. Бородин, по словам доку­мента, действовал то как правый гоминьдановец, то как ле­вый, но никогда — как коммунист. Точно так же действовали и другие представители Коминтерна. Они препятствовали са­мостоятельной политике пролетариата, его самостоятельной организации и особенно — его вооружению. Они считали сво­ей священной обязанностью сводить вооружение к минималь­ному минимуму — не то, упаси, боже! — с оружием в руках про­летариат может испугать призрак реющей над всеми классами национальной революции. Потребуйте этот документ, прочи­тайте его, изучите его — иначе вы будете голосовать вслепую.

Я могу привести вам еще дюжину статей, речей и докумен­тов такого же рода, за период последних полутора — двух лет. Я готов в любой момент сделать это письменно, с полной точ­ностью, с указанием чисел и страниц. Но и сказанного уже со­вершенно достаточно для того, чтобы доказать, до какой сте­пени фальшиво утверждение, будто события подтвердили старый прогноз.

Прочитаем резолюцию далее: «ИККИ того мнения, что так­тика блока с национальной буржуазией была для уже истекше­го периода революции совершенно правильна».

Более того. Бухарин утверждает и сегодня, что знаменитая формула Мартынова о том, что национальное правительство является правительством блока четырех классов, имеет в себе только тот недостаток, что Мартынов забыл упомянуть, что во главе этого блока стоит буржуазия. Совершеннейший пустячок! К сожалению, произведение мартыновского искус­ства имеет еще кое-какие и другие недостаточки. Ведь Марты­нов заявил в своей статье в «Правде» совершенно открыто и отчетливо, что национальное чанкайшистское правитель­ство было не буржуазным правительством (не буржуазным!),


но (но!) правительством блока четырех классов. Так значится в его священном писании.

(Возглас: А Радек?)

Радек писал в 1925 году на основании ложных и оптимисти­ческих официальных сведений.

(Возглас: В 1927 году!)

В 1927? Сомневаюсь. Он писал о крестьянском и рабочем правительстве на основании сведений, которые были совер­шенно фальшивы и оптимистичны. (Смех.) Да, товарищи, ес­ли вы думаете, что можно было отсюда сразу определить ха­рактер кантонского правительства... (Петров: говорит по-русски.) Товарищ спрашивает, на основании каких докла­дов я теперь говорю. Да вот, например, помимо прочего, на основании доклада трех товарищей, которых я назвал (На-зонова, Фокина и Альбрехта). Раздайте-ка здесь этот доку­мент. Вручите его всем членам Исполкома. Ведь документ имеется у вас... Но сегодня Бухарин подтверждает правиль­ность утверждения Мартынова, что национальное правитель­ство являлось не буржуазным, а правительством блока четы­рех классов. Тут дело идет уже не об информации из Китая, а о самых основах марксизма. Бухарин прямо признает, что понятие правительства блока четырех классов правиль­но. Нужно было только прибавить, что во главе блока стоит буржуазия. А ведь Мартынов прямо-таки противопоставлял друг другу эти два понятия: буржуазное правительство и пра­вительство блока четырех классов. Несомненно, что старая оценка Радеком кантонского правительства, как правитель­ства рабочих и крестьян, оказалась совершенно неверной.

(Бухарин: Разве это мелочь?)

Нет, это ни в каком случае не мелочь. Но на первых порах, при недостатке сведений, можно было в Москве ошибиться относительно того, что происходит в Китае. Совсем иное де­ло — подтверждать антимарксистское, вульгарно-демократи­ческое или либеральное понимание надклассового правитель­ства.

(Бухарин: А зиновьевское всенациональное объединение?)

Я вполне готов везде, где я смогу вам отвечать, поднять лю­бой вопрос и любой спор с вами. Вы же сильны только тогда, когда можете заткнуть противнику глотку.

(Бухарин: Вы можете целые часы говорить здесь ваши бес­стыдные речи. )

Но я знаю очень хорошо, что стыдливый Бухарин не дает мне в «Правде» возможности опровергнуть его грубые иска­жения и извращения.

(Бухарин: Наш ЦК не дает вам возможности, а во время раз­рыва отношений с Англией¹⁶⁴ ваши речи действовали бы пре­ступно.)

(Одобрение.)

Если Бухарин думает, что разрыв отношений с Англией, представляющий, разумеется, опасность и, как я думаю, вызы­вающий у всех одинаковое стремление к отпору, что этот раз­рыв может покрыть грубейший антимарксистский, антиболь­шевистский уклон «Правды», то он ошибается. Рукой Чемберлена вы этих ошибок не прикроете.

(Возглас Гейнца Неймана¹⁶⁵: Но вашей рукой Чемберлен бу­дет пользоваться.)

Я надеюсь, когда дело дойдет до подлинной борьбы, те, ко­торые здесь громче всего кричат против оппозиции, будут также решительнее всего сражаться.

Но вернемся к законченной формуле Мартынова. Что это значит вообще — блок четырех классов? Встречали ли вы во­обще ранее это выражение в марксистской литературе? Я — никогда. Когда буржуазия под своим буржуазным знаменем ве­дет угнетенные народные массы и при их помощи овладевает государственной властью, то ведь это не блок, а политическая эксплуатация угнетенных классов буржуазией. Но ведь нацио­нальная революция прогрессивна? — скажете вы. Бесспорно. Капиталистическое развитие в отсталых странах также про­грессивно. Однако его прогрессивный характер определяется не экономической кооперацией классов, а экономической эксплуатацией пролетариата и крестьянства буржуазией. Кто говорит не о классовой борьбе, а о классовой кооперации для того, чтобы подчеркнуть прогрессивный характер капита­лизма, тот не марксист, а пророк социальной гармонии. Кто говорит о блоке четырех классов, чтобы подчеркнуть «про­грессивный» характер политической эксплуатации пролета­риата и крестьянства буржуазией, тот не имеет ничего обще­го с марксизмом. Ибо в такого рода идеалистическом


приукрашивании и состоит политическая функция оппорту­нистов, соглашателей, провозвестников классовой гармонии.

Вопрос о Гоминьдане стоит с этим в теснейшей связи. Что Бухарин по этому поводу наговорил, это поистине поли­тическое знахарство. Гоминьдан, видите ли, есть нечто столь своеобразное, нечто небывалое, нечто такое, что характери­зуется только голубым флагом и голубым туманом. Не мудре­но, если простой смертный не понимает этого своеобразия, ибо оно, по Бухарину, слишком своеобразно для понимания. Что, однако, сам Бухарин понимает под этим, этого из его слов, во всяком случае, никак не поймешь. Гоминьдан есть партия, и может быть понят как партия революционной эпохи. Эта партия воплощала в последний период не блок четырех классов, а руководящую роль буржуазии над мелкобуржуазны­ми массами и над пролетариатом, в том числе и над коммуни­стической партией.

Недопустимо так злоупотреблять словом «блок», особенно в настоящем случае, где это полностью идет на пользу буржуа­зии. Политически говоря, блок есть выражение союза «равно­правных» сторон, которые уславливаются относительно тех или других совместных действий. В Китае, однако, об этом до сих пор не было и речи. Коммунистическая партия была подчиненной составной частью другой партии, во главе кото­рой стояла национальная либеральная буржуазия. В мае про­шлого года компартия обязалась не критиковать учения Сунь Ятсена, т. е. мелкобуржуазной доктрины, которая направляет­ся не только против империализма, но также и против проле­тарской классовой борьбы.

Этот «своеобразный» Гоминьдан усвоил себе учение об единственности партии, проводящей диктатуру, и из этого делает вывод по отношению коммунистов: «заткните глотку» — ибо-де в России также существует только одна партия во главе революции.

У нас диктатура в партии (теоретически совершенно ложно оспариваемая Сталиным) есть выражение социалистической диктатуры пролетариата. В Китае же мы имеем буржуазную революцию, и диктатура Гоминьдана направляется не только против империалистов и милитаристов, но и против проле­тарской классовой борьбы. Таким путем буржуазия при под­держке мелкобуржуазных радикалов тормозит движение про-

летариата и восстание крестьянства, усиливается за счет на­родных масс и за счет революции. Мы терпели это, мы облег­чали ей такой образ действий. Мы хотим его и сейчас санкци­онировать, ибо мы разглагольствуем о «своеобразности» Гоминьдана, вместо того, чтобы показать пролетариату, какие враждебные классовые маневры скрывались и скрываются за этим «своеобразием».

Диктатура партии характеризует нашу социалистическую революцию. В буржуазных революциях пролетариат должен себе прежде всего обеспечить независимость своей собствен­ной партии — любой ценой и во что бы то ни стало. Компар­тия Китая была в истекший период связанной партией. У нее не было даже собственной газеты. Вы можете понять, что это значит, особенно во время революции. Почему же она не име­ла и не имеет еще сегодня своей собственной газеты? Потому что этого не хочет Гоминьдан. Можем ли мы терпеть что-либо подобное? Это значит политически разоружать пролетариат.

— Значит, выход из Гоминьдана? — кричит Бухарин. — Поче­му? Значит, вы хотите этим сказать, что компартия как партия не может существовать внутри «революционного» Гоминьдана?

Я могу согласиться на пребывание внутри революционного Гоминьдана только при условии полной политической и орга­низационной самостоятельности компартии — с обеспеченным общим полем действий Гоминьдана и компартии. Политиче­ские условия такого рода сотрудничества сформулированы в тезисах Зиновьева, а также в моих тезисах (пар. 39) с полной точностью в пунктах «а», «б», «в», «г», «д», «е», «ж», «з»¹⁶⁶. Это условия пребывания в левом Гоминьдане. Если Бухарин стоит за безусловное пребывание в нем, при всяких обстоятель­ствах и всякой ценой — то нам с ним не по пути.

(Возглас Реммеле¹⁶⁷: Что сказано на этот счет в резолю­ции?)

Сохранение определенной формы блока во что бы то ни ста­ло приводит к необходимости становиться перед партнером на колени. На этот счет нам дает достаточный урок берлин­ская конференция Англо-русского комитета.

Компартия должна прежде всего любой ценой создать свою собственную независимую ежедневную печать. Таким путем она только начнет по-настоящему жить и действовать в каче­стве политической партии.


Прочитаем дальше.

«Коренной ошибкой считает ИККИ ликвидаторский (вот, вот!) взгляд, будто кризис китайской революции означает длительное поражение».

На этот счет мы в наших тезисах высказались с полной яс­ностью. Что поражение велико, я считаю само собою разуме­ющимся. Стремиться уменьшить поражение значило бы тор­мозить воспитание китайской партии. Будет ли поражение действовать долго или нет, на этот счет дать точное предска­зание сегодня никто не в состоянии. В наших тезисах мы ис­ходим во всяком случае из возможно быстрого преодоления поражения пролетариата. Но предпосылкой для этого являет­ся правильная политика с нашей стороны. Та политика, кото­рую т. Чэнь Дусю (вождь партии) формулировал в своей речи на последнем партийном съезде китайской компартии (речь эта недавно была напечатана в «Правде»), в корне ложна в двух, наиболее важных вопросах: о революционном прави­тельстве и об аграрной революции. Если мы не исправим в этих двух решающих вопросах политику киткомпартии (и нашей собственной) со всей энергией, то поражение неиз­бежно углубится и будет долго тяготеть над рабочими массами Китая. Самое необходимое на этот счет сказано в приложе­нии к моим тезисам по поводу речи т. Чэнь Дусю. Я должен очень ограничиваться и отсылаю поэтому к тезисам и осталь­ным документам. Я не могу, естественно, опровергать здесь легкомысленные, или, вернее, бессмысленные утверждения насчет того, что я хотел отдавать железную дорогу¹⁶⁸, ибо Бу­харин, как и я, не имеем по этому поводу никаких документов, так как вопрос бегло обсуждался на одном из заседаний По­литбюро.

(Бухарин: Это бесстыдно отрицать.)

Если мне дадут три минуты, то я опровергну стыдливого Бу­харина, потому что его утверждение есть ложь. Единственное предложение, которое я сделал после слов т. Рудзутака, кото­рый сказал, что железная дорога нам в тягость, что она стано­вится временами орудием империализма — после чего Буха­рин на него напал — единственное предложение, которое я сделал, состояло в том, чтобы возвестить с нашей стороны снова в самой решительной и торжественной форме, что мы, в полном соответствии с пекинскими решениями, передадим

эту дорогу китайскому народу на самых благоприятных усло­виях, как только в Китае образуется единое демократическое правительство. В Политбюро тогда сказали: нет, в настоящий момент такое заявление будет понято, как признак нашей сла­бости; мы сделаем такое заявление месяцем позже. Я не под­нял против этого протеста. Это было мимолетное обсужде­ние, которое лишь позже и самым позорным образом было переделано в специальную форму, было пущено в печать, бы­ло распространено путем намеков, — словом, было проделано все то, что за последнее время стало у нас приемом, обычаем, модой и режимом.

(Председатель: Тов. Троцкий, я должен обратить ваше вни­мание на то, что вам остается еше только 8 минут времени. Президиум дал Вам 45 минут, и я должен был бы просить пле­нум решить вопрос. РЕММЕЛЕ: Кроме того, я должен просить Президиум опротестовать известные искажения и выраже­ния. Говорить о бесстыдном Бухарине — это самое возмути­тельное, что мне до сих пор приходилось слышать).

Когда мне здесь бросают слово «бесстыдство», а я говорю о стыдливости, то протест раздается против меня. Я говорю лишь о стыдливом Бухарине, который меня обвиняет в бес­стыдстве. О бесстыдстве ведь говорите вы, я говорю исключи­тельно о стыдливости.

(Председатель: Я прошу вас настоятельно избегать таких выражений. Не думайте, что вы можете здесь выступать как вам нравится).

Склоняюсь перед объективностью председателя и беру вся­кие подозрения насчет стыдливости обратно.

Я не могу здесь прочитать все письмо Радека. Может быть, это удастся сделать, когда я запишусь вторично. Письмо Раде­ка, написанное в полном согласии со мною и Зиновьевым Центральному Комитету, касается всех жгучих вопросов ки­тайской революции, о которых мы сегодня спорили. Оно осталось со стороны Политбюро без всякого ответа.

Мне остается только обратиться к общим политическим выводам, которые вытекают из очень значительного пораже­ния китайской революции.

Тов. Бухарин сделал попытку ссылаться на то, что Чембер-лен оборвал дипломатические отношения. Мы были — об этом я уже упоминал — в очень тяжелой обстановке, в окру-


жении врагов, когда Бухарин и другие товарищи участвовали в очень большой партийной дискуссии, целью которой было найти выход из тяжелого положения. Революционная партия в тяжелом положении еще меньше, чем в благоприятном, мо­жет отказаться от своего права анализа обстановки, чтобы сделать для себя необходимые политические выводы. Ибо, повторяю это снова, если ложная политика в благопри­ятной обстановке может не быть опасной, то в тяжелой обста­новке ложная линия может стать смертельной.

Велики ли наши разногласия? Очень велики, очень значи­тельны, очень важны. Неоспоримо, кроме того, что в течение последнего года они углубились. Никто не мог бы еще год то­му назад предвидеть берлинские постановления Англо-русско­го комитета. Никто не мог бы за год верить в возможность то­го, что в «Правде» будет излагаться философия блока четырех классов, что Сталин преподнесет нам накануне государствен­ного переворота Чан Кайши свой «выжатый лимон» или что Ку­усинен будет с трибуны Коминтерна излагать теорию тамо­женной бандероли. Почему это быстрое развитие стало вообще возможно? Потому что ложная линия оказалась про­веренной двумя величайшими событиями последнего года: ве­ликими стачками в Англии и китайской революцией. Револю­ция — хороший локомотив. В так называемое нормальное время ошибки накопляются медленно, тогда как в столкнове­ниях революции ложная линия терпит быстрое крушение. Но в этом покоится также и целительная сила быстрого рево­люционного развития по отношению к ложным воззрениям, даже если эти ложные воззрения являются, на известный пе­риод, воззрениями нашей высшей инстанции между двумя ми­ровыми конгрессами, т. е. Исполкома Коминтерна.

Здесь выступали товарищи — подобного рода голоса мы услышим, несомненно, и в дальнейшем — которые говорили: так как противоречия углубились, значит, этот путь необходи­мо ведет к двум партиям. Это я отрицаю. Мы живем в такое время, когда противоречия не окостеневают, потому что ве­ликие события учат. Большой и опасный сдвиг направо во всей линии Коминтерна несомненен. Но мы имеем, одна­ко, достаточно доверия к силе большевистской идеи и к мощи великих событий, чтобы со всей решительностью отбросить всякое пророчество насчет раскола. У одного такие речи — пу-

стое пророчество, а у другого — злобная угроза. Эту послед­нюю мы так же отметаем, как и первое.

Не хотят ли нас заставить думать, что вообще невозможно и недопустимо исправлять то, что ныне диктуется сверху? Нет, это не пройдет. Те, которые всерьез думают, что мировые события происходят только для того, чтобы подкреплять их фальшивые тезисы, вынуждены будут сделать поправки к сво­им тезисам в соответствии с фактами.

Тезисы т. Бухарина ложны самым опасным образом. Они за­тушевывают важнейшие пункты вопроса. Они таят в себе ту опасность, что мы не только не нагоним потерянного, но упу­стим снова время.

Вместо того, чтобы снова и снова поднимать вопли по по­воду выхода из Гоминьдана (чего ведь не предлагают), необхо­димо поставить вопрос о политической самостоятельности коммунистической партии над всеми другими соображения­ми, в том числе и над пребыванием внутри Гоминьдана.

1. Собственная ежедневная печать и беспощадная критика
   также и по отношению к левому Гоминьдану!
   
2. Отсрочка аграрной революции до военного обеспечения
   территории (идея Чэнь Дусю) должна быть формально осужде-­
   на, ибо эта программа является смертельной опасностью
   для революции.
   

3. Отсрочка перестройки правительства до военных по­
   бед — вторая идея Чэнь Дусю — точно так же должна быть оха­-
   рактеризована как губительная для революции. Верхушечный
   блок еще ни в каком случае не является революционным пра-­
   вительством. Делать какие бы то ни было иллюзии на этот
   счет значило бы обрекать революцию на гибель. Базой для ре-­
   волюционного правительства могут стать только Советы ра-
   бочих, крестьянских, мелкобуржуазных и солдатских депута-
   тов. Само собою разумеется, что ханькоускому правительству
   придется так или иначе «приспособиться» к Советам или ис-­
   чезнуть.
   
4. Союз между компартией и действительно революцион­-
   ным Гоминьданом должен быть не только сохранен, но расши-­рен и углублен — на основе массовых Советов.
   
5. Кто говорит о вооружении рабочих, не разрешая в то же
   время рабочим строить Советы, тот говорит о вооружении
   не всерьез. Если революция будет дальше развиваться — а мы
   

имеем все основания надеяться на это — то тяга рабочих к об­разованию Советов будет становиться все сильнее. Мы дол­жны это движение подготовлять, усиливать, расширять, от­нюдь не задерживать и тормозить, как предлагает резолюция.

6) Нельзя вести китайскую революцию вперед, поддержи­вая худшие правые уклоны и позволяя под таможенной банде­ролью большевизма распространять меньшевистскую контра­банду—то, что вчера т. Куусинен делал здесь в течение целого часа, а с другой стороны — механически подавлять подлинно революционное предупреждение.

Резолюция Бухарина ложна и опасна. Она ведет атаку нале­во. Китайская компартия, которая в огне революции может стать подлинно большевистской партией, не может принять эти тезисы. Наша партия и весь Коминтерн не могут признать эту резолюцию своей. Всемирно-историческая проблема должна быть открыто и честно рассмотрена всем Интернаци­оналом. Обсуждение, которое политически может быть как угодно остро, не должно вестись в тоне ядовитой личной травли и клеветы. Все документы, речи и статьи должны быть сделаны доступными всем членам Интернационала.

Китайскую революцию никому не удастся загнать в бутылку и закрепить печатью сверху.

Л. Троцкий

Вечернее заседание Исполком Коминтерна

24 мая 1927 г.