Природа никогда не заблуждается. Ненавистна природе всякая подделка, и всего лучше бывает то, что не искажено ни наукой, ни искусством
| Вид материала | Документы |
- «Мудрость никогда не бывает заимствованной, а заимствованное никогда не бывает мудростью», 405.54kb.
- Философия, ее предмет и сущность мировоззренческая природа философии, 5543.15kb.
- Философия, ее предмет и сущность. Мировоззренческая природа философии, 4643.79kb.
- Философия, ее предмет и сущность мировоззренческая природа философии, 1978.19kb.
- Л. Н. Толстой о критике писал: Один мой приятель, выражая отношение критиков к художникам,, 21875.14kb.
- Тема: «Живая и неживая природа», 43.13kb.
- Букварь вокала, 1380.32kb.
- Конспект развлечения на улице Тема: «Прогулка в лесу», 43.08kb.
- На доске слова и план конференции Любовь к природе, впрочем, как и всякая человеческая, 27.74kb.
- Примерный план Мировоззрение, его структура и основные формы. Философия как специфическая, 816.96kb.
Музыка стихла. Когда я открыл глаза, увидел мебель и прочие ингредиенты моего гостиничного номера. За окном светило утреннее солнце, под лучами которого просыпались и зевали маленькие птицы. Я проспал вечер и всю ночь. Над парком, с противоположной стороны от гостиницы, возвышалось здание, которое я расшатывал рукой во сне. Оно было без видимых повреждений. Я оделся и вышел из своей комнаты.
Серега лежал на диване в одежде перед включенным телевизором. По телевизору шел не известный мне фильм. По фрагментам, захваченным моим не умытым после ночи зрением и обработанным внутричерепным пластилином, которые были украшенным скучной игрой актеров и жестоким по непредсказуемости сюжету, можно предположить, что это был боевичок середины 90-х годов. Переправлена эта картина была, скорее всего, к нам с запада. И возвышалось над всем впечатлением после ознакомления с данной картиной, глубокое понимание всей красоты глубинки России, из которой, наверняка, был мужчина, озвучивающий перевод диалогов героев фильма мужского и женского полов. Его божественный голос был подобен скрипу гниющей деревянной двери уличного туалета за кустами малины. А за туалетом, над грунтовой дорогой гордо возвышался дорожный знак со словом «Секадулово». Представив бескрайние поля пшеницы, окружающие Секадулово, я вытер тыльной стороной ладони пересохшие губы и направился к ванной. Приведя себя в порядок, во время исполнения мучительного обряда «утренний туалет», я стал принимать своим организмом нарастающие волны свежести и хорошего настроения. Ну, а после кружечки зеленого чая, я уже спокойно и без чрезмерного усердия смог представлять и рисовать в своем воображении то, что находилось дальше за пшеничными полями. Лишь изредка, накрывая этим, размышления о прошедшей ночи.
- Доброе утро, - Серега стоял в дверях и тер свое затекшее лицо.
- Привет. Что снилось?
- Не помню, Антох. Вроде бы ничего. Мне не так повезло, как тебе, - ответил он, ухмыляясь, и направился в ванную.
Я хотел что-нибудь ему ответить в подобном роде. Но перебрав с десяток фраз различной смысловой нагрузки, пришел к выводу, что безразличия с моей стороны в данном случае будет более, чем достаточно.
За время, которое мы спускались в лифте, я рассказал ему о своем сновидении. В этот раз я признался, что мой седой уже знакомый не очень желает увидится с ним. Что-то утаивать мне уже надоело.
- Ну и что ты решил? Что будешь делать?
- Поеду в тот городок. Что еще делать... А ты? Хочешь со мной?
Серега посмотрел на меня искоса. И вздыхая, выронил:
- Нет, спасибо. Ехать не понятно куда, полагаясь лишь на твои сны, рожденные больным воображением, мне не очень хочется.
- Я тебя не заставляю и не вынуждаю. Просто предложил. Этика, Сережа, этика.
Он постоял немного, собираясь с мыслями, иногда поворачиваясь в мою сторону, чтобы высказаться и отжестикулироваться от души. Но когда я шел ему на встречу и собирался внимательно слушать, его передергивало и он успокаивался.
- Ты себя вообще слышишь? - решился он. - Хочешь, я запишу твои слова и дам тебе послушать? Вообще уже умом тронулся?
- Успокойся, истеричка. Надоел уже, - сплюнул я на тротуар. - Не хочешь, не верь. Я тебя не заставляю. Верить мне или нет, это твое право. Не нужно только меня переубеждать по-своему. Так кажется, да?
Я увидел в начале парка скамейку. Точно такую же, какую видел ночью. Подняв пальцы, сжатые в кулак, я поднял перед лицом. Большой палец я вытянул вдоль ножек скамейки, указательный поверх верхних границ изображения деревянной скамейки. Мышцы послушно отозвались и привели указательный и большой пальцы в движение. Со скрипом в суставах, они двинулись друг к другу. Соприкоснувшись, кожные покровы слили два пальца в одно целое, чем закрыли изображение скамейки от моего взгляда.
- Не вышло, - шепотом сказал я.
Я посмотрел на Серегу. Он стоял и внимательно смотрел за моими движениями.
- Идиот, - покачал он головой из стороны в сторону и неспеша стал спускаться по ступеням парадного входа гостиницы. - Делай, что хочешь... Вообще людей не слушаешь... Сны эти тебя до добра не доведут.
- Ну и что ты предлагаешь, Серег?
- Да какая разница... Я верю только тем вещам, которые вижу в трезвом состоянии и которые можно потрогать.
- Да чего ты завелся, Серег? Я что ли виноват, что он тебя не хочет видеть. Поехали, говорю тебе, мало ли что он хочет. Там разберемся.
Во взгляде Сереги, после моей последней фразы, было столько презрения, что продолжать разговор мне больше не захотелось. В его взгляде было еще кое-что. Это едва уловимые взгляд и игра мышц лица, за доли секунды восприятия которых, ты видишь, что твой собеседник смотрит на тебя, как на дурака. Но главное не в этом. Главное в том, что ты начинаешь задумываться, подозревать и догадываться после этого - неужели есть маленькая вероятность, что он прав? Был у меня, когда то знакомый. Он с легкостью мог заставить меня приводить факты и доказывать, что я не прав, а мой собеседник имеет надо мной верх. Он без лишних усилий, добивался того, что я переходил на сторону оппонента и переставал отстаивать свое мнение. Он искусно внушал мне, что мое мнение - это ничтожество, не достойное для существования даже в узких кругах. Этим знакомым был я сам. Единственное, что спасало меня, было настроение. Хорошее настроение помогало мне противостоять подобным натискам изнутри, спровоцированных снаружи. И я спросил в последний раз:
- Серег, ты едешь?
- Нет, спасибо, Антох. Я поеду дальше, - это были его последние слова.
Он протянул мне руку, а я не стал игнорировать рукопожатия.
Я удалялся от гостинцы, у входа которой стоял Серега и смотрел мне вслед. Я не оборачивался, но чувствовал, что он наблюдает за мной. Я дошел до автостоянки. На переднем сидении автомобиля, в котором я ночью слушал музыку, лежал большой серый кот, свесив передние лапы и морду в открытую водительскую дверь. Когда я подошел вплотную, он открыл глаза, зевая потянулся и замурлыкал, выпрашивая, чтобы его погладили. Я пересадил его на соседнее сиденье и обернулся. Сереги не было. По ступеням бродил лишь ветер, сдвигая с места на место, сорванную с деревьев листву. Я завел двигатель, включил не громко музыку и двинулся по широкой дороге, накрытой теплым асфальтом, обратно.
Глава 8
Я покидал пустой город. Рассадник каменных зданий, в которых ни кто и ни когда не включал свет по вечерам на кухне и не смотрел очередную серию сериала, предсказуемого с начальных титров за аппетитным ужином, остался позади и уменьшался в размерах в отражении зеркала заднего вида. Я мчался посередине широкой трассы, вдоль которой по обе стороны выстроились в ровные ряды высокие столбы с наконечниками в виде осветительных ламп. Передо мной, высоко над облаками светило солнце, редкие лучи которого проникали в местах отсутствия облачных масс и освещали их края. Еще одной достопримечательностью, не имеющей абсолютно никакого значения в данном случае, кроме как эстетического и дополнения к общим декорациям, говорящих о том, что это место было создано для людей, были новые блестящие дорожные знаки. Информацию, которую они пытались донести до меня, будь то запрет на превышение указанной скорости или запрет обгона на данном участке трассы, я не пропускал в себя, заменяя это сладкой для ушей музыкой. Обгонять мне было не кого, а когда трасса переставала петлять, я наращивал скорость до предельных возможностей автомобиля. Я был совершенно один среди тон спрессованного и нагретого солнцем асфальта и миллионов лиственных деревьев, под которыми начинали пробиваться зародыши грибов, наслаждаясь прохладной и влажной тенью лесного покрова необъятного земного шарика. Мой очередной новый знакомый в виде симпатичного куска шерсти спокойно спал на сиденье рядом. Лишь изредка просыпался, вытягивал голову на хрупкой шее и смотрел по сторонам, изучая изменившуюся обстановку за пределами автомобиля. Несмотря на все не приятные слова из уст Сереги, я искренне надеялся, что он сядет в нашу когда то общую машину, увидит на навигаторе место, куда я отправился и последует за мной. Пусть он не поверит, но хотя бы задумается о том, что я мог оказаться прав. Что седой мужчина из моих снов действительно существует и то, что он мне рассказывал и показывал, является основанием для существования всего окружающего.
Я решил отправится в обратном направлении по другому маршруту. В километрах выходило немного больше, чем если направляться по дороге, по которой мы ехали с Серегой. Спешить было некуда, а избавится от желания посмотреть новые места у меня желания не было.
На протяжении всего дня в пути, мне попадались не большие поселки с уже знакомой обстановкой. Людей на улицах не было, машины припаркованы вдоль дорог и у подъездов частных и многоэтажных домов, магазины пустовали, показывая мне всю свою роскошь на прилавках через открытые двери. В одной из деревень мы остановились на несколько минут. Мне показалось, что я увидел тень, которая мелькнула через маленькую щель высоких деревянных ворот, принадлежащих большому частному дому желтой окраски. Когда я открыл эти ворота и вошел во двор, увидел причину этой тени. Это была собака, вяло шатающаяся из стороны в сторону. Она была пристегнута цепью за шею. Рядом находилась будка, возле которой валялись грязные пустые собачьи миски. Я подошел и снял ошейник с пса. Он посмотрел мне в глаза, пытаясь, что то сказать и ломанулся на огород, ломая недавно посаженные кусты помидор и поднимая в воздух куски земли. Огород упирался в посадку редко посаженных деревьев. Пес добежал до нее и скрылся между стволов. Через минуту оттуда раздался собачий визг и весь шум, рожденный суетой собаки стих и растаял в густом воздухе. Я быстро вышел на улицу, оглядываясь на ворота, которые забыл закрыть за собой и сел в машину.
За весь день мы оставили выхлопные газы автомобиля в десятке не населенных пунктов. В пустых домах, в которых основными жителями были мыши и пауки.
Остановиться я решил в одной из сетей придорожных гостиниц, по соседству, с которой было такое же придорожное кафе. Перекусив вместе с котом, я направился в наш первый попавшийся номер, захватив из холодильника с собой две бутылки пива. Я теперь не за рулем и можно было выпить.
Не смотря на неприглядный вид двухэтажного здания, в котором располагались гостиничные номера, обстановка внутри была достойна длительного проживания в этом месте. В коридорах чистые ковры красно-оранжевого цвета, в номере цветной телевизор и кондиционер со времен хиппи.
Мы выбрали двухместный номер. На одной кровати устроился я, а на другую набросал кучу подушек и усадил в это ложе сытого кота. Он, приведя себя в порядок проворным розовым языком, довольно развалился на подушках и уставился вместе со мной на экран телевизора. После заката, перебирая каналы, я наткнулся на один фильм, который за свою короткую жизнь посмотрел около десятка раз и неосознанно выучил почти все диалоги на память.
Картина, известная в России под названием «Криминальное чтиво», никогда не вызывала у меня самого низшего и недостойного желания для выражения эмоций после просмотра, как критика. Мне даже не хотелось напрягать свои мозги, чтобы описать все, что происходило на экране своими словами. Я просто каждый раз наслаждался игрой актеров, забывая о всем происходящем вокруг. Рамки моего наслаждения были раздвинуты на запредельные границы после того, как я посмотрел этот фильм в правильном переводе единственной надежды российского кинематографа на достойное понимание российским зрителем зарубежного творчества.
Истинной причиной того, что я остановился именно на этом канале было то, что этот канал специализировался только на показе картин, озвучиваемых Дмитрием Пучковым, разбавленных достойными для просмотра рекламными роликами.
В момент, когда на экране боксер направлялся за своими часами, кто-то по коридору направлялся в сторону моего номера. Неспеша, мягко ступая по полу. Я поблагодарил, не зная кого, за то, что эти звуки не были похожи на кадры из фильма, в котором мертвый человек волочил за собой сломанную ногу и огромный топор. Увеличивающийся звук шагов достиг двери моего номера и исчез. На соседней кровати моего кота не было. Раздался легкий стук в дверь.
- Кто? - спросил я.
- Догадайся, - послышалось за деревянной преградой моего номера от душного коридора.
- Свои в это время дома спят, - ответил я.
- Не помню, чтобы я, что то упоминал о «своих». Но на счет дома и сна ты прав.
- Открыто, входите.
Дверь открылась и в номер вошел седой мужчина. Он прошелся по комнате и сел на рядом стоящую кровать.
- Как дела, Антон?
- Все нормально, насколько мне кажется. Уже направляюсь.
- А твой знакомый?
- Я один.
- Понятно, - он слегка улыбнулся и посмотрел в сторону телевизора. - Не плохой фильм. Только порой раздражает противостояние белой и черной рас, которое с удовольствием пропагандирует западный кинематограф.
- Не обращайте внимания, - я выключил телевизор.
- Антон, не хочешь прогуляться?
- С удовольствием.
Мы вышли из номера и направились к выходу на улицу. По дороге мужчина предложил посмотреть несколько мест, созданных душами других людей. С предложением я согласился, не раздумывая. Единственное, что меня беспокоило, было не знание, каким образом это все будет происходить.
Дойдя до выхода, мы остановились перед железной дверью.
- Антон, в одиночку процесс перехода между поселениями разных душ не очень приятен поначалу и может перемешать всю твою память, словно миксер ассорти из ягод. Позже ты сам научишься обходиться без моей помощи. Ну, а пока... - он выключил лампочку между нами и дверью.
Вокруг все изображения исчезли, повсюду существовала только тьма, провоцировавшая облизывать высохшие губы. Мигала лишь маленьким красным огоньком, где то над нами лампочка пожарной сигнализации, как маяк для низколетящих самолетов на крыше небоскреба. Вскоре и его не стало. Мы находились в месте, где тьма беспощадно выбивает землю под ногами. Я вспомнил, как первый раз оказался в этом месте и как хотелось плакать. Не просто плакать, а реветь, кричать. Тогда это длилось не долго до того, как вокруг начали прорисовываться черно-белые изображения. Сейчас этого не последовало. Мой седой незнакомец открыл дверь и поманил меня за собой наружу.
Над карнизом подъезда, из которого мы выходили, висел фонарь и освещал лавочку, стоявшую у подъезда и часть двора. Во дворе дома в несколько этажей было четыре подъезда. У каждого висело по такому же фонарю, одарявших понемногу оранжевым светом ночной двор, засаженный кустарниками и деревьями, в центре которых находилась детская площадка. На лавочке сидел парень лет двадцати в одних шортах и с босыми ногами. Ни во дворе, ни возле подъездов никого больше не было. Но это был не тот безлюдный мир, к которому я успел привыкнуть. В окнах некоторых квартир горел свет и мелькали тени, бродившие по комнатам. Паренек сразу уставился на нас, как только мы покинули подъезд. Взгляд его был похож на выражение лица аквариумной рыбки, смотрящей через стекло, как ее хозяева готовят ужин из свежей рыбы, приобретенной на одном из рынков города.
- Вы не поможете мне? Пожалуйста, - молвил он и сказал в сторону двери подъезда.
Мы переглянулись с мужчиной и посмотрели туда, куда указывал парень. На земле, под дверью лежала небольшая металлическая коробочка.
- Я выронил ее и теперь не могу идти дальше.
Мужчина поднял коробочку и протянул ее парню.
- Спасибо, - устало протянул парень.
Он открыл ее худыми руками и достал оттуда два черных шнурка и перочинный нож. Затем поднял с помощью рук левую могу и опустил ступню на край скамейки. Разложив нож, он медленно и слегка придавливая, вонзил лезвие в ногу возле грязных под ногтями пальцев. Сразу же, как испарина, выступила капля крови. Он сделал ровный надрез кожи от пальцев до того места, откуда ввысь начинала подниматься нога, покрытая редкими черными волосами. Затем вдоль, по обе стороны от разреза, симметрично, он проковырял этим же ножом крохотные дырочки. Смахнув рукой небольшие потеки крови, он взял один из шнурков. Вдел его в эти дырочки, подобно шнуровке на кроссовках. Затянул потуже, чтобы кожа по обе стороны от разреза, как можно плотнее прижалась друг к другу и завязал узелок бантиком. Тоже самое он проделал и со второй ногой. Потом вытер об листву лезвие ножа, сложил его, положил в коробочку. Коробочку положил в карман и хромая направился прочь от подъезда.
- Это еще что было? - спросил я, тщательно подбирая слова, чтобы не выдать свое шоковое состояние.
- Понятия не имею, - ответил мужчина. - Я здесь впервые, но мне кажется, что лучше уйти отсюда.
- Согласен, - бросил я, когда заходил обратно в подъезд и закрывал за нами дверь.
Затем мы шли по густому лесу, деревья которого были настолько высоки, что казалось, будто они держат черные облака своими кронами, окруженные лунным светом. Мы шли, освещая себе дорогу фонариками и спотыкаясь о торчащие корни и ветки.
- Куда мы сейчас идем?
- При жизни этот человек был, как бы громко это не звучало, каким то чиновником. Чем конкретно он занимался, я не в курсе. Так, обычный ворюга. То там украдет, то там. А там-то все это спрячет и там-то сам спрячется, обманув какую-нибудь людину. Потом что-то в его жизни произошло, что именно я тоже не интересовался. Может книг, каких начитался, может, объелся чего. А может проблемы на так называемой работе в совокупности с вышеуказанным. Но факт остается фактом. Жены и детей у него не было. Точнее были, но они жили с другим таким же ворюгой, но пожаднее. Люди всегда стремились жить с подобными себе. А еще лучше, если они будут вести жизнь паразитов за чужой счет. Под конец своего существования, он собрал все свои сбережения и уехал куда то в Сибирь. На ворованные деньги он закупил большое количество стройматериалов. Нанял строительную компанию, расчистил площадь в лесу, заложил фундаменты частных домов. Планировал строительство нескольких небольших заводов по производству мясных, молочных изделий и прочих продуктов питания. Договорился с несколькими детскими домами, чтобы заселить этот поселок их восемнадцатилетними выпускниками. Даже начал разрабатывать свод законов и правил для этого поселения, почти во всем отличном от внешнего мира. Но после того, как о его планах узнали в правительственных кругах, он бесследно исчез, а исчезновение списали на предельный возраст, не совмещаемый с жизнью, хищение в крупных размерах и поддержание связей в уголовной сфере деятельности.
Но того, что он начал реализовывать при жизни, было достаточно для того, чтобы продолжить начатое после смерти. Через некоторое время спустя, строительство поселка было закончено, предприятия функционировали. Жителями этого поселка было около тысячи детдомовцев и пары сотен бездомных взрослых. Не было ни единого человека, кому бы не хватило жилья и рабочего места в этом в этом поселке. Со временем были основаны школы, службы по оказанию медицинской помощи и предотвращению пожаров. Правоохранительные органы здесь отсутствуют, ввиду отсутствия оснований для их существования, благодаря правилам общего поведения, созданных в этом поселении. Проще говоря, этот поселок - маленькое государство. Но главное не в этом. Человек, проделавший такую работу, по ее завершению забыл о существовании таких понятий, как власть, корысть, тщеславие и прочие черты низшего характера. Как то я был еще в одном похожем месте. Но по сравнению с этим, знакомое тебе понятие, как масштаб, был больше. Судьбу его основателя я не знаю.
Это была Россия, в которой закрыли границы по всем направлениям. Природных ресурсов для существования народа независимо от соседних государств было всегда больше, чем достаточно. Проще говоря, Россия находилась в изоляции от всех. Никакой информации не проникало как наружу, так и извне. Все силы были направлены на развитие условий жизни граждан и культурных ценностей. Одним из отражений этого места в национальной идее, была забота о собственном благополучии, а не стремление занять значительное на мифическом уровне место в окружении других государств. Если честно, я туда возвращался потом еще ни один раз.
Мы вышли на окраину большой поляны, окруженной повсюду ночным лесом. Небольшой поселок состоял в основном из одноэтажных частных домов. Лишь иногда попадались здания в два и три этажа. Поселок состоял из двух очищенных от деревьев полян и соединенных между собой аллеей, выложенной тротуарной плиткой. Деревья, посаженные по обе стороны аллеи, освещали в ночное время фонари. На одной из полян находились жилые дома, а на другой несколько фабрик по производству продукции для поддержания жизнедеятельности этого поселения, на которых собственно и была занята основная часть жителей. Должно быть, мы пришли сюда поздно по местному времени. Жителей на улицах не было. В домах горел свет, освещая через каждое окно пространство вокруг себя. Обычные с виду люди, занимались своими домашними делами после рабочего дня. Мы стояли посередине узкой улицы, выложенной так же, как и аллея, тротуарной плиткой. Уличного освещения в поселке было достаточно, чтобы гулять и не смотреть себе под ноги. В одном из домов нас заметил мужчина, куривший на балконе. Некоторое время он нас внимательно рассматривал, а затем помахал рукой, приветствуя и излучая доброжелательную улыбку скромного человека.
- Эти люди, кто они? Они тоже мечтали жить в таком месте? - спросил я, когда мы сидели в центре на лавочке и пили местный лимонад под названием «Еловый», купленный в круглосуточном магазине.
- Нет. Эти люди - декорации, для осуществления мечты создателя этого места. Хотя, не исключено, что со временем к этому создателю присоединились единомышленники по прежней жизни.
- И как отличить декорацию? - я указал на мужчину, который махал нам рукой, а сейчас вышел покурить вновь. - От создателя или создателей?
- Элементарно, Антон. Декорациям не свойственно выполнять действия, которые отклоняются от сценария их поведения. Иными словами, если душа хотела, чтобы какие-то персонажи ее мира ходили, допустим, только на работу, а вечером смотрели черно-белые комедии, то они только это и будут делать. Нужно лишь понаблюдать некоторое время. А по поводу объединения нескольких душ, лично я, против. Пара или несколько пар больше, чем достаточно.
- Почему?
- Не думаю, что объединение сотен тысяч подобных в одном месте для создания загробных городов душ, приведет к чему-то хорошему. Хочется, все же, надеяться, что я ошибаюсь.
- Но ведь души же раньше жили бок о бок.
- И это привело к рождению разума.
- А Вы уверенны, что именно совместная жизнь душ в мясных телах под кожным покровом привела к рождению разума?
- Нет, конечно же, не уверен. Но нужно во что-то верить, чтобы существовать дальше. Ты скажешь, наверное, что хочется жить по-человечески, а не существовать? Приведешь кучу фактов, по выводам из которых, я буду не прав. Это твое дело, во что верить, на что мне абсолютно безразлично. Ты сможешь легко опровергнуть мою точку зрения, но тебе никогда не найти доказательств для своей, если конечно она появится.
- Я и не собирался ничего такого говорить, - растерялся я.
- Теперь, конечно же, не собирался, - мужчина улыбнулся, встал и направился по улице. - Идем.
После того, как мы покинули поселение в сердце сибирских земель, захватив по стеклянной бутылке лимонада в форме шишек и только с одной не большой этикеткой, на которой было написано лишь название напитка ровным почерком ручной работы, мы прибыли в здание, окруженное собственным парком. Как пояснил мужчина, это был какой-то отель. Мы присели в кресла и стали наблюдать за несколькими посетителями в фойе. Как только я не присматривался к незнакомым лицам. Высматривал, сам не зная чего. Но ничего подозрительного так и не заметил.
- Антон, с первого раза ты никогда ничего не увидишь. Разве что, только отражения своих ожиданий в лицах этих ребят. В паре метров от нас находилось помещение, именуемое в некоторых кругах, как туалет. Если быть точнее, то их было два. Именно туда и отправился мужчина, ожидающий своей очереди к стойке регистрации. Спокойным и легким шагом, не путаясь в своих кривых ногах, он перешагнул дверную коробку туалета. Некоторое время спустя, он вышел и в дверях чуть не сбил входившую девушку. Она испуганно посмотрела на него, быстро пришла в чувство и направилась дальше в помещение туалета по своим совершенно секретным и неотложным делам. Мужчина удивленно посмотрел на дверь, из которой он выходил. Металлом бронзового цвета на ней была изображена буква «Ж». Затем посмотрел на соседнюю дверь.
- Надо же, как быстро поменяли эти чертовы буквы, - пожал он плечами и направился к своему месту в очереди.
- Это Миша, - улыбаясь, сказал мужчина, указывая на посетителя туалета, который теперь стоял в очереди и ковырялся в носу. Так сказать, постоянный клиент отеля. Примерно, через семь минут он опять пойдет в туалет.
- В женский?
- Не обязательно, в любой. Затем, когда очередь пополнится, он выйдет и займет в ней место. И так каждый раз. Миша страдает одной из разновидностей болезней головного мозга и проходит сейчас курс лечения в одной из клиник центра России.
После того, как Миша сходил пару раз в туалет, к центральному входу отеля подъехал автобус белого цвета.
- Один из десятка автобусов, находящихся в автопарке отеля. Кроме этих, - мужчина указал в сторону блестящего на солнце автобуса. - К отелю ничего не ходит.
Через открытые двери автобуса и выходивших из них пассажиров, просматривался не большой кусочек внутренностей салона автобуса, в границах которого были большие кожаные кресла и холодильники возле каждого, размеры которых можно измерить тремя бутылками пива.
- Идем, Антон. Я тебе еще кое-что покажу.
Мы поднялись на третий этаж и прошли в конец коридора. Мужчина тихо приоткрыл дверь комнаты 25 и, оглядываясь, повел меня внутрь. Окна в этой комнате были завешаны ночными шторами черного цвета. Они были настолько плотными, что свет почти не проходил через них. Лишь в нескольких местах придавая черным цветам серый оттенок. Черные цветы под окном стояли на черном журнальном столике, накрытом черной скатертью. В матовой вазе, в которой стояли черные стебли с черными лепестками, находилась жидкость черного цвета, питавшая эти цветы не известными мне веществами. Вся мебель в номере была выполнена из материала, похожем на древесину и покрыта черным лаком. Все предметы интерьера номера такие, как коврики, обои, статуэтки различных созданий, плитка в ванной комнате и даже унитаз были черного цвета. Иногда с пятнами серого, благодаря слабому, но все-таки свету, пробивающегося через закрытые черными шторами окна с черными подоконниками.
- Что это еще за место?
- Это, Антон, Мишин номер. Когда он приближается к пику активного воздействия болезни на его головной мозг, то приходит сюда, чтобы успокоиться. А там, - мужчина махнул рукой куда то вдаль. - Врачи в это время колют ему кучу лекарств и привязывают к кровати. Вдаваться в подробности не буду, ты и сам понаблюдаешь, если конечно захочешь, за поведением людей, попытавшихся при жизни попасть в мир своей души, то есть присоединится к ней.
- А что на счет наркоманов и допустим, монахов, которые уходят жить в горы или лес?
- На счет монахов я пока ничего сказать не могу. Я только начал разбираться, каких успехов они достигли в познании окружающего. А про «наркоманов» могу сказать только то, что процесс приема наркотиков, связанный не с зависимостью и ее последствиями, а попыткой прочувствовать некое пространство для познания великого, является человеческим заблуждением и тратой времени. Наркотические вещества не открывают людям глаза и уши, не делают их речь красивее и безупречнее. Наркотики лишь усиливают восприятие собственного мыслительного процесса. К примеру, ты что-нибудь съел или покурил. Закончил с этим делом и направился в ванную умыться или в туалет. Перед тем, как ты покидаешь комнату, краем глаза или уха захватываешь фрагмент рекламного ролика, проецируемого в твою сторону с помощью телевизора или радио. В этом эпизоде ты увидел плитку шоколада, облака и довольное лицо девушки. По дороге в ванную ты будешь выстраивать предполагаемые начальные и финальные титры, если это не знакомый рекламный ролик. А потом, возможно, искать взаимосвязь между показанными предметами и персонажами, которая провоцирует зрителей подумать о том, что возможно этот шоколад: вкусный, дорогой и вкусный, создать интимные фантазии в компании этой девушки или фантазии об интимной жизни девушки, благодаря которой у нее теперь есть возможность рекламировать этот вкусный шоколад. По итогам подобного перечисления, ты ловишь ступор, так как необходимо сменить действие - пора бы выйти из туалета и не произвольно отвлекаешься от рекламного ролика, чтобы вытащить свое тело в другое помещение. Вернувшись в комнату, пытаешься вспомнить и анализируешь то, что пришло к тебе в голову в ванной, подыскивая причины своего поведения и различия между трезвым образом жизни. Ну, это так, безобидное явление. Есть люди, которые выбегают из ванной и кричат своим знакомым или друзьям, с которыми употребляли, а главное с уверенностью, что эта информация имеет один из высоких статусов важности: «А девка-то на диете!»
Окружающие, конечно же, не понимают всей гениальности этого открытия. Поэтому кто то смеется с этой фразы, кто то с выражения лица автора, кто то выставляет оценку умственным способностям автора, а сам автор, скорее всего, довольный живет, наслаждаясь своим открытием и совершенно забыв о том, как он докатился до такой мысли. На просьбы окружающих объяснить им сказанное, он ответить не сможет, так как не сможет вспомнить подробного хода собственных мыслей в туалете или ванной и огласит один из распространенных выводов в подобных ситуациях: озарение на почве наркотического опьянения. Единственное, что можно отметить с положительной стороны в более чувствительном восприятии мыслительного процесса от наркотического опьянения - это возможность обращать внимание на вещи, которые не попадают в кругозор трезвого человека.
- Алкоголь, наверное, подобное действие оказывает на людей?
- Да, только с другими внешними признаками. Что алкоголь, что наркотики ничего не могут подарить человеку кроме гниения мозгов и частично внутренних органов. Но зато это верный способ ускорить свое отправление в мир душ. Вопрос лишь в том, будет ли душа уже готова принять свое детище после смерти?
После отеля с Мишей и поселением в Сибири, мы посетили еще несколько мест. Мы побывали в большом городе и познакомились с мужчиной, который смог осуществить свою мечту после смерти. Он рассказал нам, что когда был молодым, периодически сталкивался с переездом с одного места на другое. Жил он на съемных квартирах чужих людей. Своих вещей было немного. И в один момент встал вопрос о необходимости приобретения мебели. Денег на новую, естественно, не было и единственным выходом была покупка подержанной мебели по объявлениям. Объявлений была масса, как по спросу, так и по предложению. Но по каждому второму номеру сообщалось, что все уже продано. Тогда и пришла к нему идея организовать в одном месте центр, где люди могли бы обойтись без ожидания звонка на свое поданное в газету объявление. Просто они идут в это место и тут же продают свою ненужную мебель за достойную цену. Далее в этом центре мебель слегка реставрируется и выставляется на продажу. Люди, которым необходимо купить мебель, не тратят свое время на изучение объявлений и извилистых городских улиц без указателей названий улиц на углах домов, а направляются опять же в этот центр. Затем спокойно и неспеша ходят, выбирают то, что им подходит. В принципе, это место выглядело, как обычный большой мебельный магазин. За исключением того, что цены были на порядок ниже. При жизни у мужчины ничего не вышло из-за ряда причин. Была еще идея организовать в этом едином месте скупку и продажу и других подержанных вещей, не только мебели. Будь то бытовая техника или транспортные средства. Но в итоге он не стал превращать свою мечту в гигантский ломбард, а основал «Ярмарку дядюшки Уоллеса», специализирующейся лишь на мебели.
В конце нашего путешествия по крохотным государствам, выращенных на бесконечных землях душ, мы прогуливались по Площади птиц. Это было не место, расчищенное от всего, что находится выше пяти сантиметров над поверхностью земли, заложенное плотными асфальтом или плиткой и глупым бронзовым памятником, который с утра до вечера накаливается на солнце и источает противный запах если приблизится к нему в плотную. Эта площадь больше всего была похожа на сквер, но имела все же название, упомянутое выше. Между высокими и пышными деревьями, обросшими нежным и мягким газоном, извивались небольшие тропинки. На этих тропинках, деревьях и скамейках из древесины сидели птицы. Но не живые. Не те, которые прыгают, летают и портят прохожим внешний вид. Площадь была усыпана каменными памятниками различных птиц в натуральную величину. Словно в этом месте прошел пшеничный дождь и тысячи птиц слетелись сюда со всей округи удовлетворить свои пищеварительные потребности. И то ли по нелепой случайности или по запланированному сюжету, вся пернатая плоть в одно мгновение была заменена на камень. Но как бы то ни было, застывшие тела не держали в себе тени мучительных событий.
Пройдя через площадь, мы увидели зрелище, о котором я слышал только от телевизора и знакомых. Примерно в паре сотен метров от нас из окон второго этажа трехэтажного жилого дома шел черный дым. Это был пожар. Людей в этом городке не было. Черное ночное небо покрывало пыльные здания. Может, здесь и существовали люди, но где именно они находилось видно не было. Электрический свет в это позднее время был только на улицах вокруг фонарных столбов и в синих маяках на крыше пожарного автомобиля, спешившего туда, где нужно было что то потушить и разгромить. Он пронесся возле тротуара, по которому мы направлялись в сторону горящего дома. В кабине сидело человек 5-6.
Направляясь под музыку, очередным свежим весенним утром далее по своему маршруту с котом по соседству и закрыв на замок за собой дверь в придорожной гостинице, большую часть дороги я вспоминал, как стоял во сне у дороги и смотрел внутрь кабины проезжающего пожарного автомобиля. Мужики в грязной боевой одежде и слегка оплавленных касках, не переговариваясь, смотрели вперед и лишь на мгновение бросили свой взгляд на нас, когда проезжали рядом с нами. Каждый думал о своем. Когда однажды я попрощался с девственностью и все проблемы этого характера проследовали под барабаны на задний план, при встрече на городских улицах с пожарными, следовавшими по вызову, я все чаще начинал задумываться, какие события всплывают в их воображении при взгляде на прохожих изнутри пожарной машины.
Пожарные пронеслись мимо, а мы последовали за ними. Добравшись до жилого дома, в котором горела квартира, нам осталось наблюдать только за сбором пожарных. Все было потушено и они собирались обратно, вынося из здания и укладывая в автомобиль свое вооружение.
- Антон, это самый опытный человек в здешних местах в плане тушения пожаров и спасения людей. Присущие ему пожарные инстинкты, выручавшие его из большого количества передряг, развиты до таких заоблачных границ, что одного взгляда на горящий объект достаточно, чтобы принять наиболее правильное решение по действиям в сложившейся ситуации, - мой седой спутник взглядом указал на пожарного, выходившего из подъезда.
Вернее, его выводили двое коллег, держа под руки, и пытались отобрать у него из рук лом и фонарь. Но старый пожарный лет восьмидесяти не сдавался и крепко сжимал родные вещи, еле перебирая хилыми ногами и смотря вдаль качающейся старческой головой.
Был у меня знакомый. Он проработал в Пожарной охране России достаточно долго, чтобы приобрести черты, не присущие окружающим. Меня всегда раздражало и досадовало то, что нет ни фильмов, ни книг, посвященных этой профессии. Вокруг полно дешевых и никчемных историй про бандитов и стражей закона, но ни единого произведения искусства, показывающего в полной мере особенное чувство юмора пожарных, а не стереотипы по поводу большого количества времени на сон и коррупции в рядах пожарного надзора.
Дорога, как ни кстати, была пустой, что позволяло мне развивать большую скорость и уже неоднократно нарушать правила дорожного движения. По моим подсчетам, если больше нигде не останавливаться, то к вечеру я должен быть на месте. Кот не был против моих намерений и спокойно лежал на сидении рядом, изредка зевая и оглядываясь вокруг. Порой мне казалось, что он подмигивает мне, и я отвечал ему тем же.
Мы выехали рано утром. В течение периода активности небесного светила в нашем часовом поясе, мы останавливались только по важной природной необходимости и чтобы перекусить в придорожных заведениях, кассовые аппараты в которых находились под тонким слоем пыли и без отпечатков человеческих конечностей.
К наступлению вечера мы выехали на дорогу деревни, с которой началось мое знакомство с этим не известным по-прежнему мировоззрению миром. Не нравиться мне это слово «мир». За все время его пользования человеком, оно впитало в себя столько всего противного и банального в выражениях с его использованием, что все положительные и интересные его аспекты были отодвинуты на задний план. Но отсутствие фантазии и узкий кругозор человеческого понимания, неизвестно чем ограничивающийся, вынуждает пользоваться этим понятием, что абсолютно не поднимает настроения с целью выработки и укрепления позитивного взгляда на окружающие вещи.
Мы остановились возле домика, в котором ночевали с Серегой. Чтобы не смущать кота, отправившегося по нужде, я прошелся по улице. Кроме наших свежих следов от колес автомобиля других следов на дороге я не нашел. Пройдя внутрь дома и во двор, где мы готовили шашлык, убедился в верности своего предчувствия по поводу отсутствия признаков нашего с Серегой пребывания в этой деревне. Так же, как и в прошлый раз, на дорогу из глубины двора вышел проводить уезжающий автомобиль сонный кот.
Спустя время плавного проигрывания нескольких дисков, мы стремительно подъезжали к моему родному городу. На этот раз у меня была возможность рассмотреть пригородные дома, которую я упустил, когда мы покидали город. Но уже не было желания этого делать. За несколько дней я достаточно насмотрелся пустующих домов, чтобы привыкнуть к их невзрачному существованию повсюду вокруг меня. Поэтому мы въехали в город, не останавливаясь. Задерживаться в городе мы тоже не стали. Заехали только на несколько десятков минут к дому, в квартире которого я когда то жил, чтобы сходить в душ и привести себя в порядок. Грязные вещи, которыми я периодически пополнял в магазинах свой дорожный гардероб, я выбросил в мусорный контейнер при выходе из дома и оделся в свою одежду. Ту, которая находилась дома в шкафу. Нет ничего приятнее, чем поношенные собственным телом футболка, джинсы и кеды. В квартире ничего не изменилось с того момента, как я ее покинул, все находилось на своих местах и ничего не добавилось лишнего.
Мы выехали из города, когда солнце начинало сворачивать свои многочисленные лучи и собиралось переступить оставшимися конечностями на другую стороны планеты. До указанного места на навигаторе, по времени оставалось чуть больше часа. И мы быстро проскочили этот промежуток через поля, засаженные кукурузой и местами зараженные гадкими тополями. На закате мы въехали в городок.