Geum.ru

Природа никогда не заблуждается. Ненавистна природе всякая подделка, и всего лучше бывает то, что не искажено ни наукой, ни искусством

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
Глава 4


Проснулся я рано. Даже очень рано, если учитывать количество выпитого накануне алкоголя. Серега валялся в позе, свойственной последствию алкогольного опьянения. Конечности были одновременно переплетены между собой и разбросаны в стороны. Позвоночник вогнут по направлению к желудку. Словно что-то чудовищной силы размазало его по мебели. Нет, это не интригующий эпизод из фильма ужасов. Это естественная поза пьяного человека, с помощью которой он пребывает во сне. Из-за которой после пробуждения будет трещать все тело, а вовсе не из-за веселого вечера. Вдобавок, он слегка похрапывал и создавалось милое чувство, что это существо еще находится при жизни, а не отбросило копыта из-за не качественных продуктов. Иначе, пришлось бы еще суетится по поводу похорон.

Я сходил в ванную, привел себя в порядок. Не поднимая лишнего шума, чтобы не разбудить Серегу, собрал мусор в квартире. Открыл все окна, чтобы вчерашний не свежий воздух сменился более чистым и отправился на кухню. За кружкой горячего зеленого чая не известного мне производителя, я смотрел фильм «Здесь курят».

Сложно на первый взгляд ответить, для какого времени суток подходит эта картина по жанру. Но определенно могу сказать, что в моем положении с похмелья ранним утром она была кстати. Энергия фильма на тему относительности, придавала моему организму легкости и приятного веселого настроения. Единственное, что на несколько минут разочаровало меня, было то, что показанная идея в фильме была выдвинута раньше меня.

А именно, что табачные компании-гиганты вкладывают финансы не маленьких размеров в заведомо не эффективную пропаганду здорового образа жизни. Далее я пропустил несколько фрагментов фильма, логически убеждая себя в том, что невозможно знать все и везде быть первым. И так как я был прав по отношению к себе, то мой чай не успел остыть, а я не успел выйти из хорошего настроения. И к тому же, соответствуя идеи фильма по поводу относительности, я могу даже сделать себе комплимент. Ни один из моих знакомых не говорил вслух или в присутствии других людей об антитабачных проектах. И выходит, что я все-таки был первым. Первым среди немногих.

На этом моменте я насильно оборвал себя и цепь моих рассуждений. Потому что знал с детства, что так сильно хвалить себя противопоказано для нормальной жизни в обществе. Даже если это общество выражено на данный момент в единственном человеческом лице, находящемся в пьяном сновидении. Не важно, сколько сейчас людей окружает тебя. В процессе воспитания, ты получил бесценные уроки поведения и будешь жить до конца, полагаясь на них.

Фильм больше не интересовал меня. Лишь изредка я отвлекался на хорошо построенные диалоги и держал в руках вторую кружку зеленого чая. За окном шелестели листья деревьев. Но уже не так, как вчера. Пропала та яркая солнечная и свежая весна. Шелестели потому, что их не гладил добрый ветер, а потому, что их трепали порывы ветра, которые становились все агрессивнее. В воздухе между домами поднялись пыль и песок с земли. Небо над городом было темное, несмотря на раннее утро. По всем признакам природы, новый день мы встретим с майской грозой. Пару четвертей часа спустя, на землю опустились первые капли. Приземляясь с большой скоростью на землю, они покрывали город черными пятнами и разбрасывали вокруг себя мелкие частицы земли. Их жадно принялись всасывать бетонные стены домов и асфальтные дороги. После того, как дождь обрел полную силу и забарабанил по подоконникам, я закрыл все окна, оставив только маленькую форточку. Где то за городом прогремела молния. Я всегда любил дождь. Моментов, когда можно было просто смотреть на него из-за окна в моей жизни, было очень маленькое количество. Я отчаянно жалел, когда не мог себе этого позволить иной раз и завидовал героям фильмов, которые вот так просто сидели и наблюдали за дождем.

Но это было давно и не в этом месте. Все, что связанно с обществом все же по большей части здесь неуместно. Или как сказал бы Серега, не актуально. Заброшенному городу было плевать на двух пьяных парней и на их совместные переживания. Он очищал свои улицы от пыли и наслаждался дождем. На безлюдные улицы опустились тяжелые темные тучи, не пропуская ни единого солнечного луча. Удары молнии отражались в каждом окне многоэтажных домов, за которыми находились пустые квартиры, ожидавшие возможно своих хозяев. Сквозь оконные стекла свет молнии проходил внутрь этих квартир и на миг наполнял их далеко не милыми по-детски тенями. Потом он уходил, а комнаты вновь наполнялись темнотой, которая поглощала тени, чтобы вскоре произвести их в новом обличии. Этого рода тени нашли свое убежище не только в жилых зданиях. В парках на мокрых улицах, под каждым кустом и деревом они прятались от дождя и продолжали путешествовать городу. Доходили до центральных входов, украшенных арками, торговых центров и останавливались неподалеку. Не то, чтобы тени боялись идти вглубь здания. Просто они не могли полноценно существовать без магической силы молнии глубоко внутри, куда свет физически доходить не мог.

Дождливое утро вовсе не придавало устрашающих тонов одинокому городу. Это было одно из немногих настроений природы, которое мне действительно доставляло умиротворение и провоцировало появление только одного желания - лечь под одеяло и смотреть по очереди на телевизор и за окно. Я допил чай и устроился на диване в соседней комнате. Телевизора здесь не было. Поэтому я просто закрыл глаза и стал лежа вслушиваться в шум дождя и шум собственных мыслей, иногда все же поглядывая за окно на дождливый город.

Когда то давно, не очень давно правда, из-за моего небольшого возраста, но и не вчера, была у меня мечта. Эта мечта сопровождала все мое почти невинное детство вплоть до средних классов школы. Жизнь этой мечты поддерживал не только я один. Мы с другом частенько забирались на дерево и проводили детские эксперименты с фантазией. Но все же инициатором был я. А друг поддерживал меня лишь в присутствии хорошего настроения. Основная мысль нашей мечты заключалась в том, что мы остались одни в нашем городе. Но это не означало, что все люди просто взяли и переехали, оставив без присмотра все местные технологические процессы по жизнеобеспечению населенного пункта. Жизнь в городе должна была продолжаться и в отсутствии людей, чтобы у нас не было лишних проблем по поиску еды, воды и прочего, необходимого для жизни. Все это должно было остаться в городе и поддерживаться по воле волшебной руки. В общем, все должно было остаться как есть, но только без жителей. В магазинах свежие продукты, на улицах новые и заправленные автомобили, а у нас безграничная возможность делать, что душа пожелает в беспредельных объемах, недопустимых при обычной жизни с родителями и школьными учителями. Моя слабая память донесла до настоящего момента лишь маленькие отрывки прошлого времени. Единственное, что я помню из нашей мечты, было следующее. Помимо нас двоих, в этом безлюдном Нашем городе остались жить еще две девчонки. Вот так мы вчетвером и жили, обремененные не жизненными проблемами, а чувством безграничного счастья, веселья и лени. Мы гуляли со своими дамами где хотели. В основном это были роскошные и дорогие места, недостижимые в силу возраста и маленького финансового обеспечения родителей. Не было конкурентов, которые были бы в силах увести от нас девчонок. Ходили по магазинам и брали там, все, что не могли взять в реальной жизни.

Детство заканчивается, наверное, в тот момент, когда ты понимаешь, что такое приносит тебе удовольствие только в мечтах, а в настоящей жизни это все не возможно. И не важно, чего ты добился или можешь добиться в жизни. Приятно порой осознавать, что тебе есть о чем мечтать, от чего на лице твоем появляется улыбка и все вокруг становится приятнее. Так же, несколько лет спустя, я через силу сделал для себя вывод, что желание быть наедине с этими девчонками, родилось на почве детской сексуальной неудовлетворенности, которая у большинства проходит с возрастом. Так же, это не было желанием побывать в забытых Богом местах. Примером могут послужить Чернобыль и московский метрополитен 2033 года. Ни разу за всю свою жизнь у меня не появилось желание сражаться с какими-то монстрами, которые когда то были моими соседями. Иногда во мне появлялось желание увидеть мир после конца света и гибели всех людей. Посмотреть, во что превратится планета или как минимум небольшой городок, когда люди перестанут поддерживать в нем порядок. Но это было лишь иногда. Единственное, чего я искренне желал спустя выпуск из школы и во время дальнейшей учебы в роли студента, было место, где я был бы один. Всю свою жизнь я хотел остаться один, чтобы рядом не было ни единого человека. Меня дико раздражали окружающие люди, от которых я хотел убежать как можно дальше. Не видеть никого, не слышать никого и чтобы меня ни кто не видел и не слышал. Бывали, правда, редкие периоды в моей жизни, когда из меня выходило чувство любви к каждому человеку. Но замечательное настроение, способствовавшее этому, появлялось так редко, что я сделал шаг при выборе жить в окружении людей или без них по ту сторону одиночества. На этом закончился мой первый или второй курс. В этом месте я должен вставить слово «институт» или «университет». Но какое именно нужно вставить, я уже не знаю. Время быстро уходит и мелочи стираются из памяти автоматически, подобно заданной программе, настройки которой мне не доступны.

С тех пор прошло достаточно времени, чтобы появилась возможность анализировать свою жизнь в силу приобретаемого разнообразного опыта. Так сказать, подведение итогов за определенный промежуток времени. И подводя эти итоги, лежа в чужой квартире, в которой возможно жили люди и, находясь в состоянии отвратительного похмелья, я запутался. Казалось бы все ясно и концовка близко, но как всегда ничего не понятно. И мне становится страшно от мысли, что может быть, я сошел с ума и нахожусь один на один со своими дикими фантазиями, преследующими меня на протяжении всего моего существования.

Головная боль начала развиваться с большой скоростью и искажать последовательность моих рассуждений. Я поднялся и сел на край кровати. За окном по-прежнему барабанил по карнизу дождь, а за стенкой храпел Серега. Мне совершенно безразлично было, откуда он взялся здесь, в смысле в городе. Так же было безразлично, что с ним было и что будет. В принципе, это было привычное безразличие, которое распространялось от меня на всех мне знакомых и не знакомых.

Я встал, прошел к отопительной батарее, висевшей на стене, и открыл над ней окно. На улице пахло мокрой зеленью, а на земле и асфальте капли воды собирались в лужи. Кстати, есть два типа луж. Первые - это темные и не прозрачные. Они состоят из воды и грязи и ассоциируются у меня со свиньями. Вторые - прозрачные и чистые, которые обрели спокойствие и осадили эту грязь на свое дно. В этот момент дверь комнаты открылась и на пороге появился помятый Серега.

Сегодня он решил взять выходной и после того, как прекратился дождь, мы отправились в центр. Во дворе мы сели в первую попавшуюся машину заграничного производства. Она была открыта, а ключи находились в замке зажигания. Серега сел за руль с банкой пива, а я устроился на заднем сиденье. Мы мчались посередине улицы, сплошная разделительная полоса которой проходила между нашими колесами. Серега мотал своей головой в темных очках под негромкую музыку, а я рассматривал многоэтажные дома.

Первым делом мы подъехали к самому крупному в нашем городе торговому центру. Он был еще закрыт, о чем гласило расписание его работы. Сначала мы хотели разбить огромное витринное стекло, но решили немножко подождать. Взяли по банке пива в ларьке у дороги и устроились на ступенях центрального входа.

- Серег, у меня есть предложение.

- Какое?

- Поехали, посмотрим, что есть за городом.

- Да можно, в принципе. А куда?

- Да без разницы куда, - я встал и потянулся на солнце, которое вышло согреть влажный после дождя город.

- Ну, давай, здесь походим, раз приехали, Антох, а потом решим, что делать дальше.

Как только большие часы на городской колокольне ударили десять раз, стеклянные двери центра бесшумно открылись. Мы двинулись вдоль длинных рядов бутиков, прыгая на манекенов и громко смеясь. На первом этаже, не удержавшись, мы разгромили несколько витрин, используя манекена мужского рода, как таран. На второй этаж нас поднял эскалатор в новой одежде и золотых украшениях, от которых мы отрывали ценники с пятизначными цифрами. Побродили этажами выше и не найдя ни каких интересных мест и развлечений, спустились и вышли на улицу.

- Вон та, - Серега указал пальцем на огромный джип, припаркованный на стоянке.

Он так же был открыт с ключами в замке зажигания.

- Я знаю одну дешевую заправку, здесь неподалеку, - запуская двигатель автомобиля, сказал Серега.

В пути я предложил посигналить несколько раз. Вдруг, кто-нибудь из тайных жителей отреагирует и вылезет на улицу. Но по дороге к заправочной станции мы не встретили ни единой души.

- Готово, - крикнул Серега. Он поковырялся на пульте в здании заправки и запустил насос, заправивший наш новый автомобиль под завязку самым дорогим бензином.

Дальше мы двинулись в сторону дома. Заехали по дороге в супермаркет и набрали пакеты еды с заставленных полок. Мы загрузили пакеты в багажник. Затем Серега забежал обратно в супермаркет, а я остался стоять у машины. Через несколько минут он вышел с корзинкой, доверху набитой бутылками дорогих коньяка и виски.

- Не стал искать коробки на складе, а набрал прямо с полок, - на выходе сказал он и положил корзинку в багажник. - Пригодится.

Мы припарковали машину во дворе дома Сереги, откуда и уехали.

- Пошли, у меня есть карта дома. Посмотрим и решим куда поедем. Отдохнем немного и поедем.

- Хорошо. Я только схожу к себе домой, возьму кое-какие вещи и приду, - ответил я.

- Может на машине?

- Не, Серег. Здесь рядом, я пешком прогуляюсь.

- Ну, смотри.

Серега пошел в квартиру, а я к своему дому.

Лужи на дорогах уже высыхали под палящим солнцем. Я одел очки, взятые в торговом центре, и неспеша двинулся по улице, разглядывая дома и деревья. На балконах домов часто встречался разнообразный хлам, который люди с любовью и ленью накапливают годами. Велосипеды, ведра, рыболовные снасти, строительные материалы. Балконы просто ломились под тяжестью этих драгоценных для кого-то вещей. На одном из них мне попался даже мопед. Ржавый, без признаков краски.

Войдя во двор своего дома, я не заметил ничего нового и подозрительного. Все было так же, как и несколько дней назад. Я зашел в подъезд и нажал кнопку вызова лифта. Мне показалось странным, что лифт был не на первом этаже, а где то вверху. Но спустя пару минут, я уже не придавал этому никакого внимания, а стоял, выбирал кнопку этажа. Мой выбор остановился на последнем этаже, куда я и поднялся. Вышел на лестничную клетку и через открытый люк, вылез на крышу дома. На крыше были огромные лужи, отражающие солнечные лучи. Я прошел к центру крыши и увидел то, чего раньше не замечал. Когда то давно я поднимался пару раз сюда. В основном в состоянии алкогольного опьянения и под воздействием песен, слова которых рассказывали о красотах, простирающихся с подобных мест. Не по собственному желанию, а из-за того, что кто-то пел о том, как прекрасно сидеть на крыше и смотреть вдаль. Сейчас же все было наоборот. Я лично мог рассказать любому о волнующих душу чувствах при виде на город свысока. Вокруг меня, далеко к горизонту по всем направлениям простирались дома и деревья в зеленых листьях. Улиц не было видно, они были, где то там, внизу. Я достал наушники и включил плеер, который всегда носил с собой с самого детства. С течением времени менялась лишь марка плеера и его содержимое в виде песен различных исполнителей. Затем сел на задницу и уставился на крышу соседнего здания. И от мысли, что мне не нужно куда-то спешить и решать проблемы, по моему лицу расползлась глупая улыбка. В голове играла песня Linkin park из их ранних альбомов, дословного названия которой я не помнил. И уж тем более не понимал, о чем в ней поется. Но музыка, в вперемешку с иностранными словами, наполняли меня хорошим настроением, от которого окружающие меня маленькие крыши домов становились все прекраснее и приносили ко мне свое умиротворение. Радостный я вскочил, прыжком приземлился в лужу, разбрасывая в стороны брызги, и быстрым шагом направился в сторону входа на лестничную клетку.

Я замер от того, что дверь моей квартиры была приоткрыта. Учитывая, что я с детства был приучен закрывать и выключать все за собой, я насторожился и осмотрелся по сторонам. Щель была достаточно большой, чтобы убедится, что это не моих рук дело, но недостаточной, чтобы заглянуть внутрь. Серега не мог оказаться здесь. Он не знал, где я живу, да и ключей у него не было.

Медленно, чтобы не создавался скрип, я начал открывать дверь. В коридоре никого не было. Я прошел вглубь комнаты и остолбенел. Мне всегда было смешно с тех моментов, когда актеры в фильмах изображают шок и нелепо корчатся. За ту рожу, которая застыла у меня при виде девушки, я мог смело номинировать на Оскар за лучшую мужскую роль.

Девушка сидела в кресле, потирая рукой заплаканные глаза. Мне не потребовалось много времени, чтобы узнать в ней Олю. Собственно, поэтому и остолбенел. Она была так же красива, какой я всегда ее знал. Но с одним лишь исключением. Она не вписывался в яркую картину этой квартиры своим тусклым внешним видом. Складывалось ощущение, что ее обесцветили как картинку в программе по редактированию изображений. Она была черно-белого цвета и с нечеткими очертаниями тела. Когда мне пришла мысль о галлюцинациях, она приподняла голову.

- Оля? - шепотом произнес я.

Она резко обернулась в мою сторону и вскочила на ноги. Я сделал шаг в ее сторону. В ответ на это она начала пятится назад. Когда уперлась в стену, остановилась.

- Оль, ты чего? Это же я.

- Не может быть, - ее руки затряслись, и она начала плакать. - Тебя же нет.

- Ну как нет? Вот он я, здесь, с тобой, - я слегка улыбнулся, чтобы хоть как то разрядить обстановку.

- Но ты же умер, - дрожащим голосом сказала она.

- Как умер? О чем ты, Оль? Вот он я, живой. Все хорошо.

Она разрыдалась и бросилась мне на шею. Я чувствовал ее прикосновения. Но они были пресные и не несли в себе привычного тепла.

- Я так соскучилась по тебе... Я переживала за тебя и плакала каждый день.

- Не надо переживать за меня. У меня здесь все хорошо, только тебя не хватает. Я так соскучился по вам. Как родители?

- Все нормально, - ответила она и посмотрела на мои мокрые до колена ноги, с которых стекала на пол вода. - Что с тобой?

- Нормально все, - улыбнулся я. - Носки промокли.

- Я обязательно принесу тебе новые, обещаю! Ты слышишь? Я обещаю! - она снова расплакалась.

Я обнял ее и постарался прижать к себе как можно крепче. Когда открыл глаза, ее уже не было. Я снова был один. Посидев на кухне, я взял альбом с фотографиями и вышел из квартиры. Быстрым шагом, под темным небом, направился к Сереге, чтобы рассказать о том, что только что видел.

Ты чего такой замученный?

Я встретил Серегу во дворе его дома. Он носил сумки и пакеты в машину, готовясь к нашей поездке, как и было, запланировано.

- Я ее сейчас видел, у себя в квартире, - запыхавшимся голосом пробормотал я.

- Кого ее?

- Олю.

- В смысле видел? Как? Рассказывай, - он положил вещи в багажник и внимательно уставился на меня. - Эта та, с которой ты жил, насколько я помню?

- Да, она. Когда я пришел, дверь в квартире была открыта. Я-то точно помню, что закрывал ее. Это она по-любому открыла ее. Только не понимаю, почему она не прикрыла дверь плотно, а оставила щель между подъездом. Это на нее не похоже. И на человека она не была похожа... Как призрак в кино. Видел таких? Прозрачные полностью.

- Антон, - он пощелкал пальцами перед моим лицом. - Не спеши, нормально объясни, как все было. Ты трезвый вообще?

Мы прошли в дом и там я подробно рассказал о моей встрече с Ольгой и о ее исчезновении из моих рук.

- Бред какой-то, - после продолжительного молчания по итогам моего повествования, крякнул Серега. - Даже не знаю, что тебе сказать на это. Я много раз слышал про такие вещи, в основном по телевизору ну или от знакомых. Но сам ни разу с этим не сталкивался. Может, подождем? Вдруг она еще появится?

- Даже не знаю, стоит ли ее ждать. Можно в принципе, - я напился холодной воды и устроился на диване. - Да я тоже никогда такого не встречал и никогда не верил в рассказы про пришельцев и загробную жизнь.

В следующий момент, мы почти одновременно посмотрели друг на друга. Я с косой улыбкой, а Серега с прищуренным левым глазом.

Он был первый:

- Нашел чему удивляться. Понимаю, если бы ты это увидел в те времена, когда учился. Ну, или хотя бы ходил в школу. Но тут, как бы Антоша, не то место и не то время.

- Можешь не объяснять, сам все понимаю. Ну, то есть, уже успокоился от увиденного пока шел обратно.

С момента нахождения в этом странном месте, мы уже достаточно к нему привыкли. И прошлая жизнь со всеми ее объектами в виде соседей, воскресных телешоу с отгадыванием слов веселыми дядями и тетями и тех, которые показывали в будни про ограбления и убийства, уже практически стерлись из памяти. Дольше всего держались воспоминая о родственниках и близких знакомых. Ну как близких? Тех, которых мы видели чаще других. И если не вдаваться в тонкости, то мы уже привыкли здесь находится. Человек - это же такая универсальная скотина, к чему угодно адаптируется с завидной легкостью.

В итоге, мы определились с общим выводом по поводу моей Ольги и решили не забивать себе этим голову пока не узнаем хоть что то об этом городе, с виду так сильно похожего на наш. Но я клянусь, это была точно она. Ее движения, слова - все было таким же, как и прежде. Она была реальна, а не какая-то там галлюцинация.

- Отдохни, - нарушил Серега течение в тупиковом направлении моей внутричерепной каши и положил руку мне на плечо. - Ты неважно выглядишь.

Вероятнее всего, это он так отреагировал на мой отказ на продолжении беседы, наблюдая за тем, как я сижу, почти не моргая, смотрю перед собой и активно перевариваю содержимое моей головы с новым событием по поводу Ольги. Кстати, раньше она часто одергивала меня, когда мы разговаривали, а я просто брал и начинал думать о своем, не обращая на нее никакого внимания. Да и не только, когда разговаривали и не только она. Но признаюсь честно, я начинал ее забывать тут, как и все прочее из прошлой жизни. А теперь вот, увидел ее и вспомнил, что значит скучать. И мне кажется, она знала о том, что я начинал ее забывать. За что мне противно и стыдно.

Серега, как ни в чем, ни бывало, устроился с банкой пива перед телевизором и смотрел передачу про жизнь африканских обезьян. Я нашел в квартире коробочку с лекарствами, которая являлась атрибутом почти каждой квартиры. В коробочке нашел таблетку от головной боли, употребил ее и завалился на кровать, закрыв за собой дверь. За половину дня, никакой тяжелой физической работы не делая, я был вымотан больше допустимой нормы, что и позволило мне моментально уснуть. Последнее, что я помнил после того, как проснулся, было то, как я лежал и просматривал всплывающие воспоминания. В основном они касались Ольги и лишь изредка людей, входивших по не понятным причинам в круг моих знакомых. Я вспоминал и ссоры, и приятные моменты, проведенные вместе. Вспомнил, как мы познакомились и начало нашей совместной жизни. А что снилось, если вообще конечно снилось, я не помнил.

Когда я проснулся, в город, опустошенный от всякой дряни в виде людей, пришел вечер и принес приятную прохладу и свежесть, которой я так давно не встречал своим телом. Я вышел из комнаты и походил по квартире. На протяжении всего моего организма, а в частности головы, проходила прохладная легкость, а напрягающее чувство усталости осталось в мире снов. Серега сидел на балконе в большом кресле, закинув ноги на тонкую решетку, которая предназначалась предостерегать человека от падения на землю. Так сказать, элементарное устройство безопасности, несмотря на первый этаж. Он смотрел вдаль и представлял, видимо, что-то приятное, отчего его лицо приобрело добрые очертания. Я медленно выполз на балкон и оперся плечом о стену, устремив не намеренно и свой взгляд вдаль, только в другом направлении.

- Ну что, Серег, поедем?

- Отдохнул? – тихо отозвался он.

- Да вроде бы. Наверное, да, отдохнул, - вздохнул я, довольно улыбаясь про себя.

За несколько дней, по здешним временным меркам, пребывания тут, мы сильно сблизились с Серегой. Мы ни чем здесь полезным не занимались. С утра до вечера катались по улицам, заходили в заброшенные здания, порой, увлекаясь мародерством, и очень быстро разучились опасаться наказания со стороны властей в виду их отсутствия. За все это время мы никого не встретили из людей, Ольга не в счет. Мы облазили все жизненно важные области города, меняя машины каждый день с дорогих на дорогие. Но так и не нашли ни одной вещи или факта, опираясь на который, можно было дать объяснение нашему пребыванию здесь. Почему и собственно, зачем. Больше всего наше внимание привлекали пустующие заводы, но продолжающие свою работу по производству игрушек и мягкой мебели, торговые центры и религиозные места. Людей не было, но жизнь продолжалась. Заводы так и продолжали производить продукцию для дальнейшего распространения и возможно в этих же торговых центрах. В церквях и храмах одиноко висели иконы и блестели на солнце купола. Жизнь продолжалась... Но зачем и для кого было не понятно. Птицы, кошки, собаки и прочая живность вели себя так же, как мы видели раньше. Бесцельно шатали по городу и собирали крошки еды. Однажды, во время одной из наших прогулок, мы увидели, как большая белая кошка посмела войти в магазин. До этого момента это был единственный подобный случай. Животные не ходили туда, где положено было жить людям. Эта кошка зашла спокойно в магазин, через несколько минут спустя вышла с небольшим кусочком мяса в зубах и спокойно пошла в соседний двор. Я никогда не умел различать кошек и котов. Но вот у Сереги, похоже, был волшебный дар к определению пола животного по их походке. Мы последовали во двор за кошкой, посмотреть, куда она пойдет и что будет делать. Но когда повернули за угол, ее уже не было. Подобно нашей прошлой жизни, настоящую нельзя было, как то объяснить и загнать под определенные рамки человеческого понимания. Поэтому мы, устав употреблять в больших количествах алкоголь и бесцельно шататься по живому городу-призраку, решили отправиться в путешествие на машине. Изредка, насильно придавливая, в себе приступы истерии на почве не понимания и обнадеживая себя на хорошее будущее, как в далеком и недоступном теперь детстве.

Серый запер квартиру и с восходом солнца, мы выехали на уже подготовленной вещами к поездке машине. Он сидел за рулем, а я рядом, рассматривая за окном здания различной высоты и одиноко стоящие частные домики, с черными окнами и пустующими двориками. За заборами, в этих двориках были видны летние души, переделанные из туалетов путем закрепления на их крышах черных баков для воды. Мы отдалялись от центра города и двигались сквозь частный сектор. Я уже и не помню когда был последний раз за городом. Не в другом городе, а именно за городом. В детстве я много времени проводил в деревне. Мои друзья по школе и улице тоже отправлялись родителями по деревням к дедушкам и бабушкам. В основном это было летом. Видимо, это и послужило причиной тому, что позже, когда эти дети выросли, они делились добрыми воспоминаниями о летних каникулах, проведенными в деревне. Когда очередь приходила ко мне рассказывать что-нибудь подобное, я притворялся подобно им и рассказывал похожую историю о рыбалке и пьянке в сельской местности. Зачастую, выдуманную примерно на половину. Да, я пил водку со старшими ребятами, но мне это не нравилось и редко доставляло удовольствие. Поэтому я придумывал интересные моменты и случаи во время этих пьянок, чтобы рассказать о них друзьям и показать не худший в отличие от них свой летний отдых. Придумывал это я не с целью поднятия детского авторитета среди окружающих, а затем, чтобы они отвлеклись на обсуждение моих похождений, дополняя своими историями, а я мог бы остаться наедине со своими мыслями, пусть даже глупыми. Другими словами, я поддерживал такую же жизнь, как и окружающие, чтобы не быть белой вороной и без желания к этому прятался среди них. Порой, в момент моей слабости, окружающие замечали, что я далеко не такой, как все и отдавали мои физический и моральный организмы под действие собственной критики. Цель этой критики была мне не понятна. Но одно я знал точно. Критикующие детки тоже не знали, зачем это делают, повелеваясь непонятным инстинктам подросткового возраста.

Так вот, в отличие от окружающих, я не любил проводить лето в деревне из-за высокой температуры, которая вместе с ветром поднимали пыль с земли и не давали нормально дышать. Еще были противные комары и мухи. Единственный положительный момент - это можно было сходить покупаться на речку. Зимняя деревня мне нравилась больше. Не было окружающей суеты по поводу сбора урожая, а коровье дерьмо не испарялось на глазах. Все было покрыто мягким снегом, а улицы были пусты. И возможностей просто смотреть вокруг и не обсуждать с кем-нибудь разнообразный бред, было намного больше, чем летом.

Когда я первый раз отвлекся от разговора с самим с собой, мы уже уехали далеко от нашего города и теперь мчались по дороге, окруженной лиственными и хвойными деревьями. Я взглянул на Серегу. Он, как и на протяжении всей дороги, молча смотрел вперед, чем этим меня совершенно не раздражал. Из-за того, что я погрузился в воспоминания, я пропустил окраины города, на которые хотел посмотреть во время отъезда. Я рассчитывал увидеть разруху и заброшенные дома. Но, увы, не успел. Надеюсь, посмотрю на обратном пути, если конечно таковой будет в будущем.

Скорость нашей машины была не очень велика. Мы потихоньку ехали посередине извивающейся в лесном массиве дороги. Ориентируясь по карте, мы покидали Центральную Россию и двигались в южном направлении. Мы решили сначала посмотреть курортные города на Черном море. Далее побывать на Северном Кавказе. Ну, а затем поехать на Восток через знаменитую Сибирь.