Абасов Али, Касумова Елена (Азербайджан)

Вид материалаДокументы

Содержание


Я историк по образованию, в университете мы изучали антропологию по атласам, этнографическим картам и т.д. Исчезает научный подх
А почему заставили?
Динамика возрастных коэффициентов первых браков и коэффициента суммарной брачности для первых браков у женщин 1970-1999 гг [8]).
Э. 29 лет, учительница. Ленкорань
Честно, не знаю, наверно, осталась бы дома. Но не потому, что он иностранец, а сначала бы сделали свадьбу.
Лачин, 36 лет, Гянджа
Ф. сотрудник гоструктуры. Мингечаур
Будете ли Вы работать, если Ваш муж в состоянии обеспечить семью?
Будет ли Ваша жена работать
Педагогический или медицинский, работает полдня, все успевает делать дома. И место работы приличное - школа, не парикмахерская.
Легкий смех. Кто разрешит своей дочери работать в парикмахерской?
Почему же. Конечно, да, и она, и мама. Женщина должна быть красивой, ухаживать за собой. Но парикмахер приходит к нам домой.
Собеседование проводили голландцы, если бы наши, конечно, не прошла бы, сейчас много ребят, которые знают английский.
Э. Магистрантка 1–го курса, политолог
Г. 30 лет. Хозяйка магазина, Гянджа.
Да не нужна мне эта помощь, пусть лучше оставят в покое. У меня бизнес, а тут слежка, кто зашел, кто пришел. Наверно, уеду в Бак
Т. учительница. 30 лет. Гянджа
А как жена относится к тому, что она не единственная?
Экзотические фрукты, но это коммерческая тайна. Подруга у них в офисе и переводчик, и менеджер, устает, но собирает деньги на кв
Используемая литература
...
Полное содержание
Подобный материал:
  1   2   3   4

Абасов Али, Касумова Елена (Азербайджан). Гендерная стереотипизация как фактор формирования жизненных стратегий населения в переходный период


Внедрение новой модели общественно-политического устройства в молодых независимых государствах сопровождается болезненной и противоречивой ревизией ценностей, изменением не только условий, но и качества жизни, коренной ломкой психологических и поведенческих стереотипов, в том числе и гендерных.

Азербайджан - страна, прошедшая путь сложного, противоречивого исторического развития, запечатлевшая в культуре народа влияние многих мировых и региональных религий, сформировавшая особую атмосферу толерантности и восприимчивости к чужым религиям и культурам. С утверждением на всей территории Азербайджана ислама эта восприимчивость продолжала существовать, а нормы и запреты по отношению к женщинам были мягче, чем в других мусульманских странах. Российское влияние, начавшееся с XIX века, и стремительное развитие промышленности, ускорившее процессы урбанизации, увеличивали толерантность населения и либерализм общественного мнения, в том числе и по вопросу образования женщин, наделения их гражданскими правами.

В постсоветский период патриархальное сознание общества столкнулось с реалиями становления первоначальных капиталистических отношений. Демократия, рынок утверждались в условиях правового нигилизма и хаоса, усугубляемого этническим конфликтом. Динамичные, напористые, силовые, и жесткие методы борьбы за утверждение своего места в жизни сталкивались с внешне либеральной и демократической риторикой, порождая парадоксы общественного сознания.

В Азербайджанской Республике (АР), обретшей в 1991 г. независимость и радикально обновившей принципы государственного устройства, гендерную ситуацию во многом определяет сложное экономическое развитие, системная безработица и, как следствие, отток из страны в поисках работы мужского населения, приведший к масштабным демографическим изменениям и стремительному выходу женщин на социальную арену, где они стали исполнять ранее традиционно мужские роли в сфере экономики и производства. Женщины составляют абсолютное большинство в сфере здравоохранения и образования, значительно возросла их доля в ранее сугубо “мужских” сферах занятости. По официальной статистике доля женского населения в Республике значительно превышает долю мужского населения, а если принять во внимание данные независимых экспертов, согласно которым из почти 8,5 млн. населения – 2 - 2,5 млн. (преимущественно мужчин) покинуло регион в поисках работы, то можно смело сказать, что республика все больше приобретает «женское лицо».

Вместе с тем груз традиционного наследия все еще препятствует женщинам занять в политической сфере позиции, соответствующие их общественному значению. Властные структуры, сфера принятия решений остаются преимущественно вотчиной мужчин, составляющих абсолютное большинство в исполнительной, законодательной и судебной ветвях власти всех уровней, в органах местного самоуправления и руководстве партийных и общественных организаций, и даже в НПО.

В Азербайджане, где культурное развитие в течение десятилетий социализма было едва ли не в большей степени детерминировано европейской, чем мусульманской традицией, рождение новых гендерных стереотипов проходит на фоне известного религиозного ренессанса. Обращение к исламским истокам стало естественной, но не всегда адекватной реакцией на полную смену политических декораций и социальных реалий первого десятилетия независимости.

Стремительная пауперизация азербайджанского общества, его глубокое расслоение, разочарование в ожиданиях предполагавшегося нефтяного бума, поражение в Нагорно-Карабахском военном конфликте, влияние таких разновекторных сил, как ортодоксальный Иран и светская Турция, либеральный Запад и дрейфующая между экономическим либерализмом и политическим авторитаризмом Россия, многообразие новаций в экономической, политической и социокультурной жизни общества оказали противоречивое влияние на процесс формирования новых жизненных стратегий. Наше исследование, ориентированное на реконструкцию многогранных аспектов жизненных стратегий населения в переходный период, фокусируется, в частности, на описании конфигурации гендерной асимметрии в Азербайджане и динамики ее развития.

В нашем случае жизненная стратегия отождествлялась с предпочитаемым личностью (или семьей) сценарием достижения жизненных целей, при этом акцент делался на том, как эти стратегии влияют на семейно - брачные отношения. Нас интересовало, как старые и новые гендерные стереотипы влияют на жизненные стратегии, особенно в условиях переходного периода, целью которого было провозглашено формирование гражданского общества. “Основные функции гражданского общества произрастают из питающей его культурно-исторической почвы, главные параметры которой складываются из экономической, нравственной и социальной составляющих при условии экономической самодостаточности“ [1]. Исходная посылка исследования подразумевала, что гражданское общество должно создавать альтернативные возможности для жизненных стратегий, которые могут быть реализованы в том числе и женщинами. Мы стремились узнать, насколько гендерные стереотипы могут помочь развитию или, напротив, затормозить процесс активной социализации женщины, как их проецирование на брачную модель влияет на социальный и социокультурный статус женщины в современном азербайджанском обществе.

Концептуальную основу исследования составляет тезис о том, что сценарий самореализации, предполагая усиленное интерактивное взаимодействие человека с государством и социумом, инициируется гендерным стереотипом. Понимая,, что разделение на "поколения" - отчасти явление ментальной сферы, мы, тем не менее, пытались описать жизненные стратегии именно при помощи конструкта "поколения", соединяющего индивидуализирующую функцию и фиксацию смены социальных норм [2], в нашем случае, преломляющихся в гендерных стереотипах.

Возрастная выборка от 22 –35 лет охватывает как бы два пласта одного поколения, которое определяет репродуктивные и трудовые ресурсы развития социума [3]. Предпринимаемое в последние годы разделение и противопоставление поколений в последние годы носит не только возрастной, но и социальный характер: противостояние разных жизненных стратегий и ценностей 30-35 –летних и тех, кому слегка за 20. Первое, во многом амбивалентное, поколение, которое мы условно назвали адаптированным, воспитанное на советской идеологии равноправия полов, в определенной мере гендерно чувствительно. Собственно, любая политическая система, даже подвергнутая радикальной трансформации, имеет потенциал инерции, определяемый А.Тойнби как “якорь прошлого” [4], закрепляющий определенные ценности. В сознании этого поколения присутствует рефлексия социалистической идеологии равноправия угнетенных, среди которых женщины занимали особое место. [4].

В жизни второго поколения кириллица, в данном случае как символ некогда бывшей социокультурной общности, уже анахронизм, а среди иностранных языков, к коим в учебных планах средней школы приравнен русский, предпочтение отдается английскому. Казалось бы, это поколение следовало обозначить как антиимперское, националистическое, однако, по мере исследования и определения ценностных приоритетов данного возрастной группы, оно все более вырисовывалось как на самом деле «прагматичное», равнодушное к любой идеологии, в том числе и равноправия полов.

Возраст 25—34 лет выбран нами не случайно, именно он традиционно считается наиболее благоприятным для формирования семьи и воспитания детей [5]. Нижний предел выборки 22 года мотивирован началом активной трудовой деятельности ( как правило). Верхний предел определен в 35 лет, так как в карьерном плане это возраст критический, знаменующий, вне зависимости от пола, начало возрастной трудовой дискриминации как всеобъемлющего явления, считающегося в стране само собой разумеющимся.

Мы стремились описать влияние гендерных стереотипов на жизненные стратегии, используя метод ”веер дифференциацией (‘the fan of differentiations’), «принимающий за основу социологического анализа категорию предпочтительных интересов, ориентированных на благосостояние, здоровье, общение, образование», [6], то есть тех значимых факторов, из которых складывается жизненная стратегия личности. Однако эти предпочтительные интересы продуцируются не только индивидуальными потребностями и запросами, но и во многом определяются уровнем социально-экономического развития, внешней среды, от которого зависит объем и характер этих запросов. . Необходимость такого метода была обусловлена политико-экономической и социокультурной спецификой Азербайджана. Страна с численностью населения 8 миллионов человек переживает в настоящее время попытку ускоренной модернизации, инициируемой транснациональными нефтяными кампаниями. 90% экспорта страны составляют нефть и нефтепродукты, половина бюджета страны формируется за счет нефтяных доходов. С другой стороны, приходится отметить рост традиционализма, подпитываемый почти миллионной армией беженцев - жертв Нагорно–Карабахского конфликта. Ситуация в Азербайджане характеризуется усиливающейся ориентацией общества на семейные ценности. Как и в советские времена семья для азербайджанца - это тот последний бастион, который он готов защищать всеми возможными средствами. Вместо структур и организаций гражданского общества в Азербайджане все еще семья является первой и последней ячейкой, кое-как консолидизирующей общество.

Географический диапазон исследования распространяется на столицу и три города.

Город Баку, значительно более продвинутый в плане технической и культурной модернизации, не может быть моделью для всего общества. Процесс урбанизации (как распространения «городских» культурных норм) достаточно интенсивно распространяется по стране, поэтому мы выбрали: Гянджу - второй по величине и промышленному потенциалу город республики, Мингечаур – обычный средний город на западе и Ленкорань – небольшой город на юге страны ( с высоким уровнем религиозности населения),, граничащий с Ираном.

В Баку были проинтервьюированы 20 магистрантов двух вузов (из них 8 - юноши): Академии государственного управления и Азербайджанского педагогического университета. Академия – вуз элитарный, чтобы поступить в него, необходимо, набрать не менее 600 баллов из 700 возможных, что практически невозможно без репетиторства. В педагогический поступают, как правило, неудачники, набравшие около 250. Первый из этих ВУЗов готовит политических и социальных управленцев, то есть, тех, кто лет через 15 будет определять политику страны, второй - воспитателей будущих поколений. Уже на этапе выборки стала очевидной гендерная ассиметрия, которая продуцирует и неравные возможности при формировании жизненных стратегий: в престижном вузе 74,5% юношей, а в педагогическом свыше 60% девушки. Допуская определенную скидку на юношеский максимализм (или идеализм), мы полагаем, что эта категория информантов вполне репрезентативна, и в целом дает возможность прогнозирования будущих гендерных стереотипов в данной среде.

Во всех остальных городах были проведены по две фокус–группы и по 15 интервью. В целом, включая магистрантов, проинтервьюировано 80 человек (из них 30 мужчин). Основным методом исследования являлся метод глубинного интервью, который представлял собой сочетание биографического нарратива и лейтмотивного неформализованного интервью. Условные сюжеты исследования: борьба модернистского и традиционалистского дискурсов и специфичность женского опыта, эволюция брачных моделей, ранний брак, религиозный (исламский) фактор в браке, брачный контракт, миграция и контроль над женской сексуальностью, роль местного сообщества в изменении гендерных стереотипов, развод. Именно в силу интересующих нас вопросов среди выбранных респондентов были женатые (17 чел.), замужние (22), разведенные (женщины - 8, мужчины - 3), а также никогда не состоявшие в браке (женщины- 20 , мужчины - 10).

Высшее или незаконченное высшее образование имели 91% респондентов, 9% -среднее. Высокий образовательный уровень респондентов объясняется традиционной престижностью образования. В Азербайджане семья всегда всемит силами стремится помочь детям в получении высшего образования.

По профессиональной принадлежности наши респоденты представляли следующую картину: сотрудники Азербайджанской Государственной Нефтяной Кампании (5 женщин и 1 мужчина), работники ЗАГСА (3 женщины), сотрудники исполнительной власти в регионах (5 мужчин, 1 женщина), журналист (1мужчина), частные предприниматели (2 женщины и 6 мужчин), учителя городских и сельских школ (8 женщин, 2 мужчин), лидеры НПО (5 женщин, 2 мужчин), работники международных структур (2 женщины, 2 мужчин), безработные (6 женщин, 3 мужчин), домохозяйки (5 женщин), магистранты (12 женщин и 8 мужчин).

При поиске респондентов первоначально была использована случайная выборка, но впоследствии их набор осуществлялся методом “снежного кома”. Беседы проводились в офисе, частных квартирах, но в регионах чаще всего в центральной городской чайхане, которая является своеобразным центром социального общения. Маленький армудик (грушевидной формы стаканчик) с чаем играл роль ритуала задушевной беседы, помогающей лучше понять друг друга. Описание нашего исследования хотелось бы начать с большого фрагмента лейтмотивного интервью, дающего представление о позиции тех, кто формирует столь значимое для гендерных стереотипов общественное мнение.

Известный журналист ведущей газеты: «Запад прошел стадию модерна, а мы идем без конца в догоняющем развитии, есть схема волны и отката волны. Откат волны на Западе - отказ от крайностей цивилизации, а мы догоняем, то есть мы попадаем в волну обратную, отброшенную от Запада. А нам нужно двигаться вперед. Западная схема с развитой демократией, уважением к ценностям других, пусть ты их даже не разделяешь, у нас не работает. Запад на стадии постмодерна, а у нас - модерн.

Модерн предполагал тотальное равенство, аналог женского неравноправия как расизма. Необходимо было искоренить расизм, то есть все нации равноправны, такое же отношение к женскому равноправию. От этого же отказались, тотального равенства быть не может. У меня шире плечи, чем у моей жены – я должен носить тяжести. Не может быть тотального равенства между мужчиной и женщиной. Гендерный стереотип идет от ниши, сообразной системы распределения труда.

Мы не можем забегать вперед. Вы можете представить цыганский табор, чтобы женщина была там бароном? Вы боретесь за это? Думаю, нет. Мы на этапе модернизации, связанной с промышленным производством - женщина ищет свою нишу согласно своим возможностям социальным, интеллектуальным и т.д.. Мы себя не изучаем, все фрагментарно, мы одеваем западный “second hand” на все, в том числе, и на стереотип.

Я историк по образованию, в университете мы изучали антропологию по атласам, этнографическим картам и т.д. Исчезает научный подход в осмыслении общества.

Постмодерн уважает традиционную культуру.По большому счету, в досоветском Азербайджане было две традиционные гендерные культуры: была городская культура, которая имела четкие иранские корни, это гаремная жизнь как таковая, это городская жизнь. Замкнутая женщина, сидящая в доме, так называемая «кекелка», чадра… золото и бриллианты, их надевали, идя в баню, больше их просто негде было показать. А была еще сельская культура, терекеме. Женщина в платке работала в поле всегда, и в семье была система разделения труда, в азербайджанской традиции есть блюда, которые готовит только мужчина, он же разделывает мясо, то есть мужчина не «гость» на кухне, и это не порицается. Кстати, в отличие от Европы с ее известной в то время триадой: кухня, кирха, дети. Платок, заметьте, не чадра, ведь работать надо.

Тех гендерных стереотипов нет, они просто поломались советской властью. Но сейчас возрождаются через религиозность, только какая она будет: цивилизованная или агрессивная, и куда мы пойдем, зависит от общества.. .

Вы считаете, что у нашего общества проблема выбора между двумя типами национальной гендерной культуры, диктующими свои стереотипы поведения? К сожалению, у нас нет возможностей для выбора, нам пока необходимы демократия и модернизация, которая требует реальных прав. Основа демократии – конкуренция при равных правах. Будет ли новая гендерная система конкурентна? Главное, создать реальные условия для конкуренции в обществе, а не кто займет какую нишу. Если женщина сможет, – пожалуйста. Сегодня кто кормит? Правильно, женщина. Нужда заставила мужчин смириться с равноправием, жизнь заставила.

Есть ли в нашем обществе гендерная асимметрия?

Конечно, потому что нет демократии. Демократия - это не предпочтение женщин, а создание равных условий. Если мужчина будет себя кормить, то традиционное общество еще надолго останется традиционным. Нужда подхлестывает некий паритет между полами, а не объективные условия. Хотя я заставил свою жену работать, она этого не хотела.


А почему заставили?

Из эгоизма – не хотелось, чтобы жирела на кухне, два образования - музыкант, филолог, умеет писать, что сидеть. А по серьезному, подстраховал. Ее двоюродный брат, напротив, не давал жене после окончания мединститута работать. Диплом пропал, банально, они разошлись, она все распродает, пытается печь. Ей чуть больше сорока, поздно чему-то учиться, профессии нет, полная растерянность».

Итак, в интеллектуальных кругах принципы гендерного равенства не только принимаются теоретически, грамотно увязываясь с уровнем развития демократии, но и могут стать причиной практических шагов в утверждении стратегии жизни семей, относящихся к этим кругам. Однако делать из этого широкомасштабные умозаключения, конечно же, не стоит, так как высказанная в интервью позиция достаточно нетипична для Азербайджана. Напротив, представители мужской части азербайджанской интеллигенции муссируют в СМИ тезис о том, что развивающиеся процессы модернизации направлены преимущественно на разрушение традиционных семейных ценностей.

Мужская половина общества весьма болезненно реагирует на трансформацию социокультурных моделей поведения полов, нередко превращающую женщину в основного добытчика средств пропитания и существования. "Женщина-челнок", "продажная женщина", "женщины, осваивающие заграницу" - ранее запретные темы обсуждения - вдруг прорвались на страницы печати, вызвав настоящую «моральную панику».

Между тем, весь комплекс преобразований, направленных на обеспечение равных возможностей (равного "старта") для граждан страны, не гарантирует одинаковой их реализации для мужчин и женщин, то есть еще рано говорить даже о тенденции к выравниванию положения супругов.