Языковая личность политического деятеля: дискурсивные характеристики (на материале речей Уинстона Черчилля) 10. 02. 19 теория языка

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Официальные оппоненты Общая характеристика работы Материал исследования Методологическую и теоретическую основу Научная новизна Теоретическая значимость На защиту выносятся следующие положения Методы и методики Основное содержание работы Замена слова или понятия Интерпретация фактов Алогизм сообщения

Подобный материал:

• Лысакова Ирина Павловна Проректор ону по международному сотрудничеству и внешнеэкономической, 298.57kb.
• Дискурсивные стратегии и тактики в рамках телепублицистического дискурса (на материале, 467.07kb.
• О понятии языковая личность в современной лингвистике, 65.24kb.
• На уроках английского языка, 202.36kb.
• Ономастические и лингвокультурологические характеристики словесных товарных знаков, 338.39kb.
• Отца Уинстона Черчилля звали Рондольфом. Он был третьим по счету седьмого герцога Мальборо., 115.09kb.
• Концептуальная картина мира. Языковая картина мира. Языковая личность. Вторичная языковая, 573.85kb.
• Тезисы победителей конференции Языковая репрезентация концептосферы "Пища и напитки", 153.61kb.
• Лингвокультурологические характеристики коммуникативного пространства детской поэзии, 413.13kb.
• Дискурсивные функции маркировочных наименований (брендов): лингвокультурологический, 554.99kb.

На правах рукописи


Кричун Юлия Александровна


ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДЕЯТЕЛЯ:

ДИСКУРСИВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

(на материале речей Уинстона Черчилля)


10.02.19 – теория языка


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Краснодар

2011

Работа выполнена на кафедре английской филологии

ГОУ ВПО «Кубанский государственный университет»


Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Тхорик Владимир Ильич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Буянова Людмила Юрьевна

доктор филологических наук профессор

Манаенко Геннадий Николаевич


Ведущая организация: ГОУ ВПО «Волгоградский государственный

педагогический университет»


Защита диссертации состоится 23 июня 2011 года в 9.30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.101.08 при ГОУ ВПО «Кубанский государственный университет» по адресу: 350040, Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кубанский государственный университет».


Автореферат разослан «20» мая 2011 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Ю.В. Баклагова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертационная работа посвящена изучению и систематизации важнейших дискурсивных характеристик языковой личности политического деятеля на основе рассмотрения и анализа речевых и других текстовых произведений У. Черчилля.

Введение категории языковой личности, как результат применения персонологического подхода к ее изучению в лингвистике, означает возможность говорить о том, что язык принадлежит, прежде всего, личности, осознающей себя и свое место в мире, свою роль в практической деятельности и языковом общении, свое отношение к принятым принципам и условиям осуществления дискурса, творчески использующей их в своих предметных и речевых действиях.

Поскольку «языковая личность представляет собой многомерное образование» (Карасик 2004:21), постольку и ее исследование неизбежно откликается на те или иные тенденции в лингвистике и смежных областях (психолингвистике, социолингвистике, лингвокультурологии и др.), в которых специально исследуются вопросы о значении человеческого фактора в процессах порождения речи, в механизмах экспрессивности, изучаются особенности индивидуальной речи, ее социальная дифференциация и варьирование.

Изучение политического дискурса, в том числе речевых стратегий и тактик, способствует развитию интеграции гуманитарных дисциплин, о чем свидетельствуют исследования последних лет (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Д. Болинджер, Г.А. Брутян, М.Н. Грачев, Т.А. ван Дейк, Ф.Х. ван Еемерен, О.С. Иссерс, В.Б. Кашкин, В.П. Конецкая, О.Н. Паршина, Г.Г. Почепцов, А.А. Романов, Дж. Серль, С.А. Сухих, С. Тулмин, Е.И. Шейгал, Т.В. Юдина и др.).

Цель политического дискурса У. Черчилля – не столько «информировать», сколько сформировать при этом положительное или отрицательное отношение адресата к чему-либо или изменить его мировоззрение, повлиять на его образ мыслей. Поэтому функция воздействия в его политическом дискурсе всегда присутствует. При этом успешность аргументации определяется степенью воздействия на адресата, достижением согласия между коммуникантами.

Теория аргументации как интеграционная дисциплина связана с развитием философских и лингвистических проблем, в частности, цивилизующего влияния дискурса. Этот процесс, в свою очередь, определяется эволюцией стратегии и тактики власти, которая в форме легитимного права управляет человеческим поведением. Тема «язык и власть» также становится ведущей в исследованиях этого направления. В качестве основ власти выступают не только политические институты, но и сами дискурсивные практики, которые воздействуют на сознание. Стереотипы дискурсивных практик, видоизменяясь, в свою очередь, меняют стереотипы сознания. В связи с чем антропоцентрическая и когнитивно-дискурсивные парадигмы изучения политического дискурса представляются перспективными для современных лингвистических исследований (Третьякова 2004:320). В подготовленной аргументации общая установка аргументации на убеждение заставляет коммуникантов придерживаться логических правил, взвешено оценивать аргументы в соответствии с критериями релевантности и достаточности, тщательно отбирать соответствующие языковые средства, которые объемно иллюстрируются и анализируются в представленной работе.

Речевые стратегии связаны с планированием речевого поведения. Большую роль в этом процессе играют личностные качества субъектов речи. Для настоящего исследования выбрана языковая личность У. Черчилля. Несмотря на большой интерес в научных исследованиях к индивидуальным особенностям воистину выдающейся (как политика и литератора) личности Уинстона Черчилля, отразившейся в его неординарных по языку текстах (У. Черчилль – лауреат Нобелевской премии по литературе 1953 года) самых разных жанров, которые подробно рассматриваются в работе, до сих пор, на наш взгляд, присутствует актуальность в изучении языковой личности политического деятеля такого масштаба, которую предлагается рассмотреть через призму дискурсивных характеристик, и которая выступает объектом данной диссертационной работы.

Предметом изучения являются дискурсивные особенности построения и реализации стратегических линий коммуникативного поведения У. Черчилля в разножанровых речевых произведениях, изучение личностного фактора в аргументации, определяющего потенциал аргументативных средств в речевых актах.

Материал исследования – различные по историческому периоду, характеру, формату, жанрам и стилистике произведения У. Черчилля: личные письма; статьи и очерки; публичные (в т. ч. парламентские) речи; выступления (обращения) по радио и в других средствах массовой информации; политические документы; исторические исследования; автобиографические и биографические жизнеописания; а также единственный написанный автором роман «Саврола» общим объемом более 7 тысяч страниц.

Целью работы является выявление и описание дискурсивных характеристик языковой личности У. Черчилля. Реализация поставленной цели обусловила необходимость решения следующих исследовательских задач:

– изучить персонологический подход как средство идентификации языковой личности, направленное на исследование человеческого фактора в языке, а также языка в связи с человеческой деятельностью;

– проиллюстрировать особенности лингвоаргументативных характеристик конкретной языковой личности – У. Черчилля;

– представить политическую коммуникацию как особую форму коммуникации, которая лежит на пересечении разных научных областей и которая связана с анализом формы, задач и содержания дискурса, употребленного в определенной «политической ситуации»;

– определить совокупность языковых средств, свойственных конкретному политическому субъекту, которые формируют дискурсивные практики вариативной интерпретации действительности, а также методы их исследования; 

– установить роль когнитивной метафоры в категоризации окружающей действительности, ее особое место в речевых произведениях У. Черчилля;

– выявить лингвоаргументативные характеристики жанров политической коммуникации и описать жанровый спектр политического дискурса языковой личности У. Черчилля;

– рассмотреть существующие концепции и классификации лингвоаргументативных стратегий и обосновать предложенную в работе собственную типологию, основанную на изучаемом материале и понимании коммуникативных стратегий, как общей направленности речевого поведения, определяемой целями говорящего.

Методологическую и теоретическую основу диссертационного исследования составили положения и идеи теории языковой личности (В.В. Виноградов, Ю.Н. Караулов, Г.И. Богин, В.И. Карасик, В.И. Тхорик, С.Г. Воркачев, И.П. Сусов, Н.Ю. Фанян и др.); персонологической теории (Н.А. Бердяев, У. Джеймс, С. Мадди, Г. Мюррей, В.Я. Семке, Л.И. Шестов, В. Штерн и др.); теории аргументации (Г. Джонстон, Ф. ван Еемерен, Р. Гроотендорст, А.А. Ивин, Х. Перельман, Е.В. Клюев, В.И. Курбатов, Г.И. Рузавин, С. Тулмин, Н.Ю. Фанян и др.); теории коммуникации (Р. Водак, М.Н. Грачев, К. Дойч, В.П. Конецкая, Г.Г. Почепцов, Е.С. Ункуров, П. Хани и др.); теории политического дискурса (А.Н. Баранов, Р. Водак, Т.А. ван Дейк, М.Ю. Кочкин, А.А. Романов, Е.И. Шейгал, Т.В. Юдина и др.); теории концептуальной (когнитивной) метафоры (В.Н. Базылев, Д. Боллинджер, Э.В. Будаев, Т.С. Вершинина, И.М. Кобозева, В. Кристол, Дж. Лакофф, А.П. Чудинов и др.); теории жанров (Н.Д. Арутюнова, М.М. Бахтин, К.А. Долинин, М.Н. Кожина, Л.П. Крысин, Г.Г. Матвеева, О.Б. Сиротинина, Ю.Н. Тынянов, Т.В. Шмелева и др.), а также концепции речевых стратегий (Р. Блакар, Т.А. ван Дейк, О.С. Иссерс, С.Г. Кара-Мурза, В. Кинч, Е.В. Клюев, Л.А. Киселева, В. Липпманн, Т.П. Третьяков, Р. Фаулер, Г. Шиллер, М. Мамардашвили, У. Матурана, О.Л. Михалева, О.Н. Паршина, О. Розеншток-Хюсси, Л.И. Шадаева и др.).

Научная новизна работы определяется исследованием языковой личности У. Черчилля как носителя интегрированной совокупности лингвоаргументативных дискурсивных практик, выделенных на основе персонологического подхода и выражаемых посредством различных по жанрам, стилям и направленности речевых актов. С точки зрения теорий аргументации и коммуникации определены и типологизированы наиболее характерные коммуникативные стратегии и тактики в структуре языковой личности У. Черчилля на базе исследования его речей и других произведений. Рассмотрены языковые возможности реализации коммуникативных стратегий и роль аргументации в языковой личности политика.

Теоретическая значимость диссертации обусловлена дальнейшей разработкой ряда актуальных для современной теории языка направлений, среди которых – изучение и систематизация на базе персонологического подхода важнейших характеристик языковой личности, выявление её лингвоаргументативных стратегий и тактик на примерах разножанровых текстов У. Черчилля; рассмотрение дискурсивных практик современного политика и методов исследования вариативной интерпретации действительности, роли использования в ней когнитивной политической метафоры; углубленное изучение теорий речевых жанров и аргументации, а также концепции лингвоаргументативных стратегий, описание путей и способов их использования в текстовых структурах.

Предпринятое исследование значимо для таких пограничных дисциплин, как социолингвистика, психолингвистика и лингвокультурология.

Материал диссертации и его интерпретация, кроме того, могут представлять интерес для политиков, политтехнологов, психологов, преподавателей и всех тех, чья публичная речь входит в круг их профессиональной деятельности.

Материалы исследования являются практически значимыми для курсов теории языка, стилистики английского языка, риторики, теории коммуникации. Его результаты могут быть использованы в спецкурсах по политологии, прагма- и когнитивной лингвистике, логике, при обучении студентов эффективной аргументированной речи и критическому восприятию убеждающей речи, культуре речи и коммуникативистике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Персонологический подход как средство идентификации языковой личности может рассматриваться в качестве методологической базы для изучения персонологических и лингвоаргументативных характеристик политика. Языковая личность Уинстона Черчилля определяется набором дискурсивных характеристик, определяющих особый тип коммуникации, призванных воздействовать на адресата при помощи собственных языковых средств.

2. Язык Уинстона Черчилля, представленный в виде знакового множества, являет собой своего рода совокупность определенных кодифицированных знаков, развёртываемых при помощи акта высказывания в речевую дискурсию, понимаемую как набор речевых (дискурсивных) практик, оказывающих влияние на формирование представления об объекте (факте, явлении, процессе), с целью привлечения на свою сторону адресата посредством использования языковых средств вариативной интерпретации действительности.
   
3. Лингвоаргументативные параметры, составляющие модели жанров политической коммуникации, неоднородны и составляют персональный (первичный) и институциональный (вторичный) уровни, грань различий между которыми зачастую бывает достаточно условной. При этом каждый жанр предписывает языковой личности (в нашей работе У. Черчилля) определённые (статусные) нормы коммуникативного взаимодействия в силу того, что каждое жанровое действо уникально по своим свойствам. Понимание цели использования жанра дает представление о некоторой его логической сути, которая в свою очередь, налагает ограничивающие конвенции на деятельность конкретной языковой личности.
   
4. Аргументирующая коммуникация предполагает наличие у языковой личности различных речевых стратегий и тактик как способов структурирования речевых действий, детерминированных стратегическими коммуникативными целями. Основными контекстно-независимыми аргументативными стратегиями У. Черчилля, обусловленными его особым политическим статусом, являются следующие: конвенциональные (конструктивные), конфликтные (конфронтационные), манипуляционные коммуникативные стратегии, а также коммуникативные стратегии дистанцирования.
   
5. Когнитивная политическая метафора одновременно является статическим коррелятом национального сознания и индикатором динамики социально-политической ситуации, которые обуславливаются особыми лингво-социокультурными факторами, включающими статусно-ролевой тип лидера и его политические взгляды, своеобразие языковой картины мира культуры, к которой принадлежит политик, и персонологическими и лингвоаргументативными характеристиками языковой личности Уинстона Черчилля.
   

Методы и методики исследования обусловлены спецификой материала и поставленными задачами. В диссертационной работе используются следующие методы: описательный, типологический, сравнительно-сопоставительный, методы критического дискурс-анализа, интерпретации текста, классификации и систематики; приёмы контекстного, когнитивного, количественного анализа.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседании кафедры английской филологии Кубанского государственного университета; были представлены на межрегиональной научной конференции «Перевод и язык в свете различных научных парадигм» (Краснодар, 2009), Международной научно-практической конференции «Когнитивно-дискурсивные исследования языка и речи» (Краснодар, 2011).

По теме исследования опубликовано 9 работ, в том числе 1 работа в издании, рекомендованном ВАК РФ, общим объемом 2,72 п.л.

Структура работы обусловлена целью и исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Теоретические основы лингвистической персонологии» персонология как область синтеза теорий и подходов к личности, интегрирующая в своей основе различные идеи о личности (в философии, культурологии, психологии, филологии), рассматривается как базовый (персонологический) подход в идентификации языковой личности. В нашем исследовании – языковой личности выдающегося британского политика и литератора (Нобелевская премия по литературе 1953 года) У. Черчилля.

Персонализм выдвигает в качестве основных два понятия: лица (персоны) и вещи (предмета причинно-механистического объяснения). Личность не материальна и не идеальна, а психофизически нейтральна; мир же представляет собой иерархию лиц. В России персонализм сформировался в конце XIX в., его возникновение и развитие связано с именами Н.А. Бердяева и Л.И. Шестова (Слотина 2008).

Персонология, по В. Штерну, должна стать основой всех наук о человеке. По его мнению, персоне свойственна психофизическая «нейтральность», то есть, психическое и органическое в ней должно трактоваться не как разные сущности, а как различные стороны и проявления одного и того же начала (Stern 1906-1924). В.Я. Семке считает, что персонология призвана изучать теоретико-методологические, психологические, социологические, нейрофизиологические механизмы гармоничной сбалансированной личности (Семке 2001). С. Мадди определяет, что персонология специализируется на изучении и объяснении устойчивых закономерностей мышления, переживаний и действий людей (Мадди 2002). С нашей точки зрения – персонология, в отличие от психологии личности, – междисциплинарная область знаний о личности, включающая в себя философские, социологические, филологические, исторические, юридические, педагогические и другие аспекты. Поэтому мы считаем, что персонологический подход к изучению личности в филологии явился логической основой для вычленения, идентификации в лингвистике категории языковой личности как таковой.

Согласно И. Канту, человеческое знание основано на производимых мышлением операциях структурирования, которые трансформируют ощущения в чувственные образы. Знание есть конструкт человеческого мышления и возникает в результате взаимодействия «узнаваемого» (knowable) с мыслительными возможностями познающего субъекта (Kant 1929). Конструктивные знакообразующие потенции познающих субъектов считаются общими для всех людей. Это не означает, что все познающие субъекты создают идентичные познавательные конструкты; но разнообразие конструктов на некотором абстрактном уровне является отражением категорий, управляющих этим процессом – например, логических (Kneupper 1977). Поэтому всякая социальная реальность становится межсубъектной посредством коммуникации. Важным фактором в становлении или изменении знаковых подсистем является, соответственно, принятие или отвержение структуры знания. Если старая структура знания отвергается или оказывается непригодной для описания или объяснения некоторого объекта, ее место заполняется новой или модифицированной. В этой связи можно говорить о сосуществовании конкурирующих структур знания, каждая из которых, являясь продуктом человеческого разума и человеческого взаимодействия, не может претендовать на абсолютную истину. Следовательно, можно говорить о том, что аргументативные составляющие могут в равной степени характеризовать языковую личность. Именно поэтому мы обращаемся в нашем исследовании к теориям аргументации и коммуникации как наиболее соответствующим инструментам для всестороннего исследования аргументативного аспекта языковой деятельности индивида.

Обращаясь к области исследования языковой личности политика, мы, безусловно, сталкиваемся с особой формой коммуникации – коммуникацией политической, которая лежит на пересечении разных научных областей и которая связана с анализом формы, задач и содержания дискурса, употребленного в соответствующей «политической ситуации»; определенного набора аргументативных стратегий и тактик, присущих языковой личности политика, которые главным образом детерминируются параметрами коммуникативной личности как социального феномена. Будучи публичной, речь любого политика несет две основные функции: сообщение и убеждение, информация и воздействие, т.е. то, что, лежит в основе публицистической речи и «определяет неразрывную связь двух основных функций публицистического стиля – информативной и воздействующей. Не просто передать информацию о событиях, людях, но сделать это так, чтобы произвести необходимое впечатление, вызвать ответную реакцию, привлечь на свою сторону … слушателей – это главное, к чему стремится автор» (Ипполитова 2004:91).

Самореализация языковой личности происходит в речевом потоке. За каждой языковой личностью стоит множество производимых ею дискурсов (Седов 1999:15). В этой связи одной из наиболее важных задач, стоящих перед прагмалингвистикой, становится создание типологии языковых личностей, построенной на основе различий в стилях мышления. Речевое, в том числе аргументативное общение языковых личностей подчиняется определенным правилам нормативного плана, а также индивидуальным выбором используемых лингвистических средств. Анализируя этот выбор, можно сделать вывод о его причинах, мотивах и т.п., а, следовательно, можно диагностировать индивидуальность автора, потому что выбор отражает речевой опыт отправителя текста. Под речевым опытом отправителя текста мы понимаем результат его уподобления речевому окружению на протяжении всей жизни индивида. Опыт отражает возраст автора, его воспитание, культуру, образование, традиции окружающего социума, этнокультурные и диалектальные особенности среды (Арутюнова 1973). Кроме того, конкретный выбор высказывания зависит от учета автором элементов конкретной ситуации: целей и задач отправителя текста, места и времени общения, конкретного получателя с его целями и задачами и пресуппозитивными свойствами, как их себе представляет автор, от возможностей языковой системы и уровня владения ею автором, от ограничений данного функционального стиля общения, выбранного речевого жанра, стереотипов социальной группы автора и предполагаемой социальной группы получателя.

Во второй главе «Аргументативные характеристики языковой личности У. Черчилля» определяется статус аргументации в структуре языковой личности; изучается понятие аргументативной стратегии в целом; исследуются аргументативные стратегии в речах У. Черчилля в частности.

Аргументирование представляет собой форму деятельности человека, в которой он реализует себя как языковая личность, демонстрируя свою языковую, коммуникативную и лингвистическую компетенцию; и в которой оказываются задействованными его знания и представления, система ценностей и здравый смысл, коммуникативные навыки и логическая культура, его эпистемическое и эмоциональное состояния, социальные параметры аргументативной ситуации. Все это свидетельствует о сложной природе аргументации как процесса и объясняет интегральный характер теории аргументации. По мнению многих исследователей (А.Н. Баранов, Е.Н. Белова, Т.В. Губаева, Н.Н. Ивакина, Е.В. Клюев, Н.Ю. Фанян), сама проблема аргументации продолжает оставаться одной из самых сложных в логике, и почти незатронутой в лингвистике. Потребность в аргументативном доказательстве правоты своей точки зрения является од­ной из коммуникативно-деятельностных потребностей языковой личности, источником которых «является не имеющий границ про­цесс общественного производства духовных и материальных ценностей, дея­тельность в широком смысле слова» (Караулов 1987:212). В нашем понимании – аргументация представляет собой коммуникативную деятельность субъекта в единстве ее вербальных, невербальных и экстралингвистических проявлений, целью которой является убеждение адресата через обоснование правильности своей позиции.

Само выделение и классификация стратегий может подчиняться разным принципам. Мы считаем целесообразным положить в ее основу конечную цель коммуникации, понимаемую как «прогнозируемое искомое, как представление о результате, который должен быть достигнут по отношению к адресату» (Паршина 2005:11). На этой основе мы предлагаем выделить следующие типы коммуникативных стратегий в дискурсе У. Черчилля: конвенциональные (конструктивные), конфликтные (конфронтационные), стратегии дистанцирования и стратегии манипулятивные. Приводим примеры первых двух (полный анализ присутствует в диссертации).

Задача конвенциональной, конструктивной коммуникативной стратегии текста или речи – обеспечить коммуникацию между различными сегментами коммуникационной среды – аудитории этого текста или речи (например, гражданского общества, если речь идет о политической дискуссии), и через целую цепь консенсусов получить как результат – конвенцию, то есть такой содержательный договор внутри определенного сегмента или даже целого общества, который будет позволять, с одной стороны, воплощать в жизнь совершенно практические задачи (реализовывать какой-либо проект). Среди основных составляющих этой стратегии базовая – убеждение (как коммуникативная цель), а также тактические приемы согласия с аргументами собеседника (противника), уступка, поддержка, сочувствие, обещание, взаимоуступка, похвала, создание видимости единства и др.

К примеру, тактика «единения» в общей стратегии конструктивизма отчетливо прослеживается в первых же словах печально знаменитой «фултонской» речи У. Черчилля, по сути, объявлявшей начало «холодной войны» и раскалывающей мир на два больших лагеря, в которой оратор изначально пытается заручиться поддержкой аудитории, упирая на «единство» с ней:

- «I am very glad indeed to come to Westminster College this afternoon, and I am complimented that you should give me a degree from an institution whose reputation has been so solidly established. The name "Westminster" somehow or other seems familiar to me. I feel as if I have heard of it before. Indeed now that I come to think of it, it was at Westminster that I received a very large part of my education in politics, dialectic, rhetoric, and one or two other things. In fact we have both been educated at the same, or similar, or, at any rate, kindred establishments» (W. Churchill. The Sinews of Peace. A speech by Winston Churchill at Westminster College March, 5, 1946. ссылка скрыта).

- «Я действительно счастлив, находясь сегодня в Вестминстерском колледже, и получив ученую степень столь высокочтимого учебного заведения. Название «Вестминстер» мне кое-что говорит. Кажется, что я его где-то слышал. Ведь именно в Вестминстере я получил львиную долю своего образования в области политики, диалектики, риторики, ну и еще кое в чем. В сущности, мы с вами получили образование в одних и тех же или схожих учебных заведениях» (httpkpatep.narod.rulibraChurchill).

Языковые средства, посредством которых может происходить реализация конструктивного общения в рамках стратегии кооперации, многообразны. В приведенном примере реализация конструктивной модели общения осуществляется посредством глаголов со смыслом совместной направленности действия: «Мы с вами получили образование…». Реализации тактики «совместности» также способствует использование временной конструкции present perfect (we have both been educated), которая ясно оттеняет мысль о «результативности» в «настоящем времени» образования, полученного в «прошлом».

При осуществлении конфликтных, конфронтационных коммуникативных стратегий происходит одностороннее или обоюдное неподтверждение ролевых ожиданий, расхождение партнеров в понимании или оценке ситуации и возникновение антипатии друг к другу. К конфронтационным стратегиям относятся использование оскорбительной лексики или инвектив, стратегии агрессии, насилия, дискредитации, подчинения, принуждения, разоблачения, обмана и др., реализация которых, в свою очередь, вносит дискомфорт в ситуацию общения и создает речевые конфликты. Стратегии конфронтации связаны с конфронтационными тактиками: угрозы, запугивания, упрека, обвинения, возмущения, давления, издевки, колкости, оскорбления, провокации и др.

Весь этот набор присутствует практически в полном объеме в приведенной нами в качестве примера «фултонской» речи. Уже в названии речи У. Черчилля обыгрывается английский фразеологизм «Sinews of war», означающий средства для ведения войны (буквально «сухожилия войны»), в котором слово «война» заменено на слово «мир». Первоначальный вариант названия был «Всемирный мир» («World peace»), аналогичным образом обыгрывавший выражение «мировая война». Уже в начале речи У. Черчилль после констатации того, что отныне «Соединенные Штаты находятся на вершине мировой силы», предупреждает о все еще существующих двух главных врагах человечества – «войне и тирании» («war and tyranny»). Ко второму он относит, естественно, СССР и созданный им послевоенный «коммунистический мир», таким образом, поделив человечество на два крайне антагонистических лагеря:

- «From Stettin in the Baltic to Trieste in the Adriatic an iron curtain has descended across the Continent. Behind that line lie all the capitals of the ancient states of Central and Eastern Europe. Warsaw, Berlin, Prague, Vienna, Budapest, Belgrade, Bucharest and Sofia, all these famous cities and the populations around them lie in what I must call the Soviet sphere, and all are subject in one form or another, not only to Soviet influence but to a very high and, in some cases, increasing measure of control from Moscow» (там же).

- «От Штецина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы – Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София. Все эти знаменитые города и население вокруг них оказались в пределах того, что я называю советской сферой, все они в той или иной форме подчиняются не только советскому влиянию, но и значительному и все возрастающему контролю Москвы» (там же).

Особыми маркерами конфронтационных тактик критики, давления, иронии, дискредитации и т. п. могут выступать различные виды тропов (метафора, гипербола, метонимия и др.). Так, в цитируемой речи, написанной и прочитанной с присущим У. Черчиллю блеском, он активно применял запоминающиеся образы и емкие выражения – «железный занавес» и его «тень, опустившаяся на континент», «пятые колонны» и «полицейские государства», «полное послушание» и «безусловное расширение власти» и т. д. Начиная с конца 30-х годов, такие эпитеты употреблялись политиками во всем мире лишь в отношении одного государства – фашистской Германии. Используя этот язык теперь в отношении СССР, У. Черчилль очень умело переключал негативные эмоции американского общества на нового противника.

Предложенная совокупность коммуникативных стратегий и тактик, безусловно, не претендует на исчерпывающую полноту, так же как и список анализируемых системообразующих инструментов в силу того, что набор их использования в различные исторические эпохи, в различных социально-политических условиях и различными политическими фигурами постоянно меняется и вызывает к жизни новые оптимальные способы их реализации. В нашей работе мы описываем лишь те, которые считаем существенными при исследовании языковой личности У. Черчилля.

Исходя из этого, «языковая личность политика» имеет собственный набор лингвоаргументативных характеристик, определяющий особый тип коммуникаций, призванных воздействовать на адресата при помощи языковых средств и соответствующих дискурсивных практик.

В третьей главе «Дискурсивно-жанровая специфика политической коммуникации в системе характеристик языковой личности У. Черчилля» рассматриваются дискурсивные практики и методы исследования вариативной интерпретации действительности, лингвоаргументативные характеристики жанров политической коммуникации; описываются жанры политической коммуникации в дискурсе У. Черчилля; определяется роль когнитивной политической метафоры как средства характеристики языковой личности У. Черчилля.

С лингвистической точки зрения, дискурсивные практики определяются устойчивыми наборами языковых средств вариативной интерпретации действительности, свойственными данному политическому субъекту или характерными для обсуждения данного предмета. В этом смысле можно говорить о таких предметах политической лингвистики, как «дискурс Черчилля», «дискурс Рузвельта», «дискурс Сталина», «тоталитарный дискурс», «дискурс безопасности», «дискурс свободы и справедливости», «парламентский дискурс» и т.д. Иными словами, дискурс Черчилля – это совокупность дискурсивных практик У. Черчилля, проявляющихся в его политических выступлениях, обращениях, публичных дискуссиях, интервью и т.д.

Согласно современной трактовке политического дискурса (Баранов 1991; Водак 1997; Шейгал 2000; Dijk 1998), дискурс является политическим, когда он сопровождает политический акт в политической обстановке, где субъект, адресат, речевые образования и их содержание относятся к сфере политики. Говоря о политическом дискурсе, вслед за Е.И. Шейгал, мы считаем, что политика как специфическая сфера человеческой деятельности по своей природе является совокупностью речевых действий (Шейгал 2000). Так, согласно этому определению, ключевым, организующим механизмом дискурса У. Черчилля признается интенция «борьба за власть», основанная на важнейшей культурной константе «свой – чужой» и представленная иерархией трёх взаимообусловленных компонентов: направленность на адресата (ориентация), реализующаяся посредством апологизации / самопрезентации (интеграции сторонников) и дискредитации (агональности / борьбы с противниками).

Теория речевого воздействия, исследуя механизмы вариативной интерпретации действительности, вместе с тем, не исследует сами дискурсивные практики, и в этом отношении оказывается у́же политической лингвистики. Наиболее значительны различия между теорией воздействия и политической лингвистикой в сфере их приложения. Основные области приложения политической лингвистики в политологии связаны с изучением политического мышления политиков по языковым данным, а также реконструкция и мониторинг состояния общественного сознания по существующим в распоряжении исследователя текстам. Для работы с ними были разработаны специальные инструменты, среди которых, как наиболее применимые в отношении языковой личности У. Черчилля, в нашей работе используются такие лингвистическое методы изучение политического дискурса, как критический, когнитивный, описательный и количественный (контент-анализ). Их использование позволяет проиллюстрировать существование механизмов вариативной интерпретации действительности, исходя из целого ряда причин, или предпосылок, которые подразделяются на лингвистические и экстралингвистические.

В нашей классификации мы выделяем пять основных элементов различных вариантов использования лингвистических средств вариативной интерпретации действительности, используя в качестве иллюстраций известную речь У. Черчилля, произнесённую 19 сентября 1946 года в Цюрихе.

1. Замена слова или понятия, имеющего или в результате каких-то обстоятельств обретшего в сознании общества негативную оценочность (обычно из-за реалий, этим словом обозначаемых). В результате происходит нечто вроде эвфемизации — или, скорее, псевдоэвфемизации, поскольку многие носители языка почти сразу же разгадывают суть этого словесного фокуса. Так, У. Черчилль в указанной речи, не желая обидеть некоторые слишком воинственные европейские нации, называет их «тевтонами». Хотя при этом самым резким образом характеризует их как угрозу миру:

- «…it is from Europe that have sprung that series of frightful nationalistic quarrels, originated by the Teutonic nations, which we have seen even in this twentieth century and in our own lifetime, wreck the peace and mar the prospects of all mankind…» (Winston S. Churchill. Something to astonish you. Zurich I9th September 1946. His Complete Speeches 1974).

- «…именно из Европы пришла ужасающая гряда страшных националистических разногласий, исторически исходящих от Тевтонских государств, которую мы уже испытали в этом 20 веке, и которая грозила разрушить мир и уничтожить перспективу развития всего человечества…» (rod.ru/libra/Churchill/churchill.php).

2. Интерпретация фактов, в том числе – близкого прошлого, для их восприятия и оценки с позиции новой (послевоенной) ситуации в Европе, воспитывающих или перевоспитывающих таким образом аудиторию, подчеркивая то, что власть, которую навязывал Гитлер, несопоставима с идеалами свободы и демократии, пришедшими с освободителями в лице Великобритании и США. Это стало возможным лишь благодаря объединению европейских государств в борьбе со злом.

- «That is all that Europeans, grouped in so many ancient States and nations, that is all that the Germanic Powers have got by tearing each other to pieces and spreading havoc far and wide...» (там же).

- «В этом и есть сущность европейцев, объединенных древнейшими традициями государственного устройства и нациями, это все, что получила Германская власть, раздирая и опустошая все вокруг» (там же).

3. Атрибуция: реципиенту навязывается «нужное» причинно-следственное отношение.

- «There is already a natural grouping in the Western Hemisphere. We British have our own Commonwealth of Nations. These do not weaken, on the contrary they strengthen, the world organisation. They are in fact its main support» (там же).

- «В западном полушарии уже произошло неизбежное объединение. Мы, британцы, также объединены своим Сообществом государств, создание которого не противоречит необходимости учреждения всемирной организации, которая и будет мировым оплотом» (там же).

4. Сверхобобщение: свойства отдельных лиц и событий принимаются за свойства всех членов географического сообщества или всех сопредельных стран.

- «The great Republic across the Atlantic Ocean has at length realised that the ruin or enslavement of Europe would involve their own fate as well and has stretched out hands of succour and guidance, the Dark Ages would have returned in all their cruelty and squalor» (там же).

- «Великая Страна, находящаяся на противоположном берегу Атлантического океана, в конце концов осознала, что порабощение Европы неизбежно приведет к порабощению своей собственной страны и поэтому протянула руку помощи, иначе бы вернулись Времена Смуты, жестокости и унижения» (там же).

Так, сверхобобщение подчеркивает абсурдность позиции изоляционизма многих американских политиков – остаться в стороне от происходящего в Европе во время Второй мировой войны, которая привела бы к конечному порабощению свободолюбивых и демократических Американских Соединенных Штатов.

5. Алогизм сообщения – прием, как правило, ориентирующий аудиторию на позитивную оценку излагаемой информации.

- «And why should there not be a European group which could give a sense of enlarged patriotism and common citizenship to the distracted peoples of this turbulent and mighty continent and why should it not take its rightful place with other great groupings in shaping the destinies of men?» (там же).

- «Так почему же нам не создать европейскую группу государств, которая бы наделялась нескончаемым духом патриотизма и гражданственности по отношению к разобщенным народам стремительно меняющегося и великого континента? И почему же она не может занять свое достойное место в структуре государств, определяющих будущее человечества?» (там же).

Данный способ представлен риторическим вопросом, а также отрицанием not, которое в этом случае имеет антонимическое значение, а именно, привлекает внимание реципиента к тому, что высказанная мысль имеет утвердительное значение, что это правильное и единственно верное решение, которое может быть принято в свете политических событий того времени.

Важным компонентом изучения политического дискурса также является исследование организации жанрового пространства политической коммуникации. Отнесенность дискурсных образований к тому или иному событию может служить одним из возможных критериев стратификации политического дискурса. Всякий дискурс, в том числе и политический, будучи конгломератом определенных жанров, представляет собой полевую структуру, в центре которой находятся жанры, прототипные для данного типа дискурса, а на периферии – маргинальные жанры, имеющие двойственную природу и находящиеся на стыке разных типов дискурса. Традиционно первичным считается бытовое, межличностное общение (общение на близкой социальной дистанции), а вторичным – общение официальное, публичное, институциональное. Первичные жанры – простые, сложившиеся в условиях непосредственного речевого общения (реплики бытового диалога, частное письмо). Вторичные (сложные) жанры – романы, драмы, научные исследования всякого рода, большие публицистические жанры и т. п. – возникают в условиях более сложного и относительно высокоразвитого культурного общения (преимущественно письменного) – художественного, научного, общественно-политического.

В нашей работе, не претендуя на полноту описания жанров всего политического дискурса, на основе соизмерения типологических черт жанра, предложенных Е.И. Шейгал (2000), В.И. Карасиком (2000), О.Н. Паршиной (2005), М.Л. Макаровым (2003) и другими исследователями, и особенностей лингвоаргументативных характеристик языковой личности У. Черчилля, мы выделяем следующий спектр жанров его дискурса от персонального до институционного, грань различий между которыми порой бывает достаточно условной: эпистолярный жанр, статья (очерк) в газете, публичная (в т. ч. парламентская) речь, выступление (обращение) по радио и в других средствах массовой информации, политический документ (доклад, отчет, указ, закон, коммюнике), историческое исследование, автобиографические и биографические жизнеописания, роман. В процессе анализа дискурса У. Черчилля были рассмотрены более 100 разножанровых документов (объемом более 7 тысяч страниц), относящихся как к первичным жанрам (личная переписка, речи и тосты на официальных обедах, реплики в Парламенте и др.), так и вторичным (институциональным) жанрам (журналистские очерки и статьи; памфлеты; сборники речей, относящиеся к разным периодам; исторические книги; мемуары; исследования и др.).

Независимо от используемого жанра политик всегда, в той или иной мере, стремится в своей речи посредством соответствующей аргументации донести собственные убеждения до аудитории (читателей). Речевым способом выражения аргументации является текст, преимущественно в диалогической форме, хотя не исключена и форма монологическая (например, статья, монография, книга). Если учитывать, что текст – есть сознательно организованный результат речевого процесса, то целью аргументативного речевого процесса является убеждение. Успешность аргументации определяется степенью воздействия на адресата, достижением согласия между коммуникантами. В подготовленной аргументации общая установка аргументации на убеждение заставляет коммуникантов придерживаться логических правил, взвешено оценивать аргументы в соответствии с критериями релевантности и достаточности, тщательно отбирать языковые средства. Этим целям служит и выбор соответствующих коммуникативных стратегий. Для убеждения, как и для реализации любой коммуникативной стратегии, необходим учет внеязыковых факторов, окружающей обстановки. К определяющим чертам коммуникативной стратегии можно отнести выбор коммуникативного пространства, среды, типа взаимодействия.

В работе отмечается, что особая роль в методологических установках когнитивно-дискурсивной исследовательской парадигмы принадлежит когнитивным метафорам, которые одновременно рассматриваются и как статический коррелят национального сознания и как индикатор динамики социально-политической ситуации, объективированный в дискурсе (Баранов, Караулов 1994). Метафора является одним из наиболее продуктивных средств, с помощью которых происходит вербализация действительности. Она является универсальным способом познания и концептуализации действительного мира. Метафора успешно играет роль призмы, через которую человек совершает акт мировидения, и в которой персонологически отражаются его основные лингвоаргументативные характеристики. С. Кара-Мурза отмечает, что «поэтическая метафора, создающая в воображении красочный образ, оказывает на сознание чудодейственный эффект, надолго отшибающий здравый смысл. Чем парадоксальнее метафора (т. е. чем дальше она отстоит от реальности), тем она лучше действует» (Кара-Мурза 2001:442).

Так, У. Черчилль, люто ненавидевший «большевизм» и все то, что с ним было связано, придумал целую систему метафор, которой его описывал. Вот лишь один пример:

- «Bolshevism is not a policy; it is a disease… it is not a creed, it is a pestilence” (W. Churchill. “Army Estimates (Russia).” A speech in the House of Commons. May,29, 1919. Complete Speeches. Vol. 3:2798. ссылка скрыта).

- «Большевизм – это не политика, а заболевание … это не вера, а чума» (ссылка скрыта).

Метафора не только создает представление об объекте, но и о самой языковой личности, ее воспроизводящей, так как она во многом предопределяет ее способ и стиль мышления об этом объекте. Вместе с тем, главной характеристикой, определяющей языковую личность политика, является непосредственный выбор им определенных аргументативных стратегий и тактик.

В заключении диссертационной работы подводятся основные итоги проведённого исследования, намечаются дальнейшие перспективные направления изучения «человеческого фактора» в языке, сфокусированного в понятии языковая личность, и системных средств ее описания.

Основные положения и результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Кричун, Ю.А. Лингвориторические механизмы вариативной интерпретации действительности [Текст] / Ю.А. Кричун // Культурная жизнь Юга России. – Краснодар: Просвещение-Юг, 2009. – № 4(33). – С. 104-107. – [Статья. – 0,25 п.л.].

2. Кричун, Ю.А. Убеждение как коммуникативная стратегия [Текст] / Ю.А. Кричун // Дискурс: Концептуальные признаки и особенности их осмысления: Сб. научных трудов. – Краснодар, 2008. - Вып. 4. – С. 142-146. – [Статья. – 0,3 п.л.].

3. Кричун, Ю.А. Средства политического дискурс-анализа: когнитивный и прагматический аспекты [Текст] / Ю.А. Кричун // Дискурс: Концептуальные признаки и особенности их осмысления: Сб. научных трудов. – Краснодар, 2008. - Вып. 4. – С. 134-142. – [Статья. – 0,5 п.л.].

4. Кричун, Ю.А. Метафора как средство манипулятивного воздействия: потенциал стилистических приёмов (на материале «фултонской» речи У.Черчилля) [Текст] / Ю.А. Кричун // Информационная ойкумена ментального мира: Язык, общество, право: Сб. научных трудов. – Ростов н/Дону, 2009. – С. 129-135. – [Статья. – 0,37 п.л.].

5. Кричун, Ю.А. К вопросу о человеческом факторе в языковой личности политика [Текст] / Ю.А. Кричун // Междисциплинарные аспекты лингвистических исследований: Сб. научных трудов. – Ставрополь, 2009. – Книга 1. – С. 135-141. – [Статья. – 0,25 п.л.].

6. Krichun, Ju. Linguistic Tools of Implementation of the Public Speech Communicative Peculiarities (Based on Winston Churchill’s War Speeches) [Текст] / Ju. Krichun // Essays on Language and Translation: From Textual Analysis to Pedagogical Application. - Krasnodar; Ferrara, 2009. – Volume 2. – P. – 58-63. – [Статья. – 0,3 п.л.].

7. Кричун, Ю.А. К вопросу о систематике коммуникативных стратегий [Текст] / Ю.А. Кричун // Язык. Личность. Культура: Сб. научных трудов. – Краснодар, 2010. – С. 300-303. – [Статья. – 0,2 п.л.].

8. Krichun, Ju. Personological Approach as the Source of the Linguistic Personality Identification [Текст] / Ju. Krichun // Essays on Language and Translation: From Textual Analysis to Pedagogical Application. - Krasnodar; Ferrara, 2011. – Volume 3. – P. – 82-85. – [Статья. – 0,25 п.л.].

9. Кричун, Ю.А. Лингвоаргументативный подход в исследовании языковой (коммуникативной) личности [Текст] / Ю.А. Кричун // Когнитивно-дискурсивные исследования языка и речи: Материалы междунар. науч. конф. – Краснодар, 2011. – С. 37-41. – [Cтатья – 0,3 п.л. ]