Торгово-промышленная палата россии

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8

Вашингтон меняет формат присутствия в регионе

Об авторе: Алексей Валериевич Фененко - ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН.

В середине своего президентского срока Барак Обама начал пересматривать политику США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). 27 октября госсекретарь США Хиллари Клинтон начала азиатское турне, посетив саммит АСЕАН в Ханое (Вьетнам), остров Хайнань (КНР), Камбоджу, Малайзию, Папуа – Новую Гвинею, Новую Зеландию и Австралию. 6 ноября президент Барак Обама отправился в поездку по странам АТР, посетив Индию и Индонезию. Финалом поездки стало участие Барака Обамы в саммите «двадцатки» в Сеуле (Южная Корея) и форуме АТЭС в Иокогаме (Япония).

Эти визиты призваны доказать растущую роль АТР во внешнеполитической стратегии Вашингтона. В каждой столице американские гости говорили об отношениях США с принимающей страной. Но общий посыл их заявлений оставался неизменным. И Хиллари Клинтон, и Барак Обама говорили о необходимости обновить формат американского присутствия на Тихом океане.

Чего боятся в Вашингтоне?

Система американского присутствия в АТР была создана в 1950-е годы. В то время был подписан комплекс союзных договоров США с Австралией, Новой Зеландией, Филиппинами и Южной Кореей. Позднее к ним добавились Американо-японский договор безопасности (1960) и «Закон об отношениях США с Тайванем» (1979). Эти соглашения были призваны: 1) гарантировать мирный характер политики Японии; 2) обеспечить присутствие Америки в АТР и 3) сдерживать военную мощь СССР и КНР.

В конце 2000-х годов на первое место выходит тезис об экономической опасности со стороны Китая. В ноябре 2009 года Барак Обама предложил Пекину диалог по проблемам глобальной экономики, нераспространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и изменения климата. В ответ Пекин заявил о приверженности идее «многополярного мира» и неприятия американского формата «Группы двух» (G2). Противоречия углубились из-за роста отрицательного сальдо в торговле США с КНР. Администрация Обамы стала возвращаться к сформулированной еще в 1995 году стратегии «сдерживания Китая».

Другая проблема – усиление АСЕАН. За минувшие 20 лет эта организация стала претендовать на роль интеграционного центра. Возникла система привилегированных консультаций ассоциации с партнерами в форматах АСЕАН+1 (КНР), АСЕАН+3 (КНР, Япония, Южная Корея) и АСЕАН+6 (АСЕАН+3 + Индия, Австралия, Новая Зеландия). На базе последней в 2005 году возник Восточноазиатский саммит как основа для будущего «Восточноазиатского сообщества». Американцы опасаются, что привилегированное партнерство АСЕАН и КНР создаст новую систему безопасности в Восточной Азии без участия США.

Перспективные проекты

Противостоять этим тенденциям в рамках системы старых военных союзов невозможно. Поэтому демократы начинают реализовывать ряд новых проектов.

Во-первых, Вашингтон усиливает военно-политическое взаимодействие с Австралией и Новой Зеландией. 4 ноября была подписана Веллингтонская декларация о стратегическом партнерстве США и Новой Зеландии. Документ постулировал намерение сторон развивать сотрудничество в области борьбы с терроризмом, ликвидации последствий стихийных бедствий и нераспространения ОМУ. 8 ноября последовало Мельбурнское соглашение США и Австралии об увеличении численности военных контингентов. Стороны также обсудили проект американо-австралийского соглашения о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства.

В годы холодной войны Договор АНЗЮС (1951) не имел большого военного значения. Теперь ситуация меняется. На австралийской и новозеландской территории при поддержке США строится сеть станций наблюдения за ядерными испытаниями. Канберра и Веллингтон с помощью американцев модернизируют свои ракетные потенциалы. С 2007 года Австралия участвует в развертывании американской системы стратегической ПРО. Уместно ожидать присоединения к этому проекту и Новой Зеландии.

Во-вторых, США намерены расширить присутствие в Индокитае. Госсекретарь Клинтон указала на необходимость укрепить военные связи с Таиландом и Филиппинами в области борьбы с терроризмом и стихийными бедствиями.

Не менее важно, по словам Клинтон, укрепление американского военного присутствия в Сингапуре, то есть в Малаккском проливе. Уместно ожидать попыток США активизировать сотрудничество с Малайзией и Индонезией в ракетно-космической сфере.

Особую роль, возможно, станет играть развитие американо-вьетнамских отношений. Речь пока не идет о партнерстве в военной сфере. Но 29 октября Клинтон заявила о намерении расширять связи с Ханоем. Госдепартамент надеется, что Вьетнам поможет Америке подключиться к работе Восточно-Тихоокеанского саммита и даже сформировать новый формат привилегированных консультаций США с АСЕАН.

В-третьих, американцы расширяют военно-политические контакты с Индией. В настоящее время Дели уже имеет разветвленную систему взаимодействия с Вашингтоном: от Американо-индийского соглашения в сфере мирного использования атомной энергии (2006) до Соглашения о разделе военной продукции (2009).

Теперь американо-индийское сотрудничество выходит на политический уровень. Президент Барак Обама 8 ноября пообещал содействовать Индии в получении статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН. Впервые с начала 1990-х годов Белый дом начинает отходить от стратегии блокировки реформы этой организации.

В-четвертых, США прорабатывают сценарии создания альтернативы АСЕАН. Заделом может стать подписанное Сингапуром, Брунеем, Чили и Новой Зеландией Соглашение о транстихоокеанском стратегическом экономическом партнерстве (2005). В Вашингтоне популярны размышления об активизации экономического взаимодействия на севере Тихого океана – между США, Канадой, Японией и российским Дальним Востоком.

Новая тихоокеанская стратегия Обамы меняет суть стратегии «сдерживания Китая». Прежде речь шла о проведении силовых демонстраций вблизи границ КНР. Теперь администрация Обамы делает ставку на подъем альтернативных Китаю центров влияния. США готовы предоставить им определенные ресурсы для достижения статуса полноценных региональных держав. Центр американских интересов смещается из треугольника КНР–Тайвань–Япония в Южную Пацифику.

Японский синдром

Особую роль в тихоокеанской стратегии США играет Япония. После Второй мировой войны эта страна была лишена самостоятельной военной политики. Американо-японский договор безопасности 1960 года разрешил Токио иметь небольшие Силы самообороны. Но Японии было запрещено их применять за пределами Японского архипелага. Задачи по ее обороне брали на себя вооруженные силы США.

Почти все правительства Японии стремились переподписать договор 1960 года в пользу усиления военной самостоятельности Токио. В 1992 году японский парламент принял закон, разрешающей Силам самообороны Японии участвовать в миротворческих операциях ООН. В 2004-м было подписано Токийское соглашение по вопросам сотрудничества в области ПРО. В 2006 году Соединенные Штаты не возражали против преобразования Агентства самообороны в Министерство обороны Японии.

К концу 2010 года в американо-японских отношениях сложилась двойственная ситуация. Нынешнее правительство Демпартии во главе с Наото Каном выступает за всемерное развитие военных контактов с Вашингтоном. Но администрация Барака Обамы пока не поощряет роста военной самостоятельности Японии. В ходе недавних кризисов вокруг Южных Курил и острова Сенкаку (Дяоюйдао) Белый дом занял уклончивую позицию. (Госдепартамент подтвердил свои обязательства по Договору 1960 года, но не заявил о прямой поддержке Токио в кризисах.) Тематикой будущих американо-японских переговоров, по-видимому, станет ограниченное расширение полномочий Токио в области военно-космической и военно-морской политики.

Перспективы для России

Для России новая тихоокеанская стратегия США несет в себе как позитивные, так и негативные моменты. Интерес Вашингтона к российскому Дальнему Востоку облегчит американские инвестиции в экономику этого региона. Могут ускориться и потенциально выгодные для России общие экономические проекты в рамках АТЭС. В перспективе речь может идти о создании на российском Дальнем Востоке зон свободной торговли.

Но в настоящее время Россия уже имеет комплекс политических связей с Китаем. «Большой» российско-китайский договор 2001 года предусматривает широкий спектр взаимных обязательств Москвы и Пекина. Втягивание в обновленную систему американского присутствия может создать в Пекине ощущение переориентации России.

Для эффективной политики на Тихом океане России важно добиться американских инвестиций. Но не менее важно умело уклониться от излишних американских объятий ради предотвращения потенциальных конфликтов с Пекином.

Евросоюз советских республик // Экономические связи СССР предлагается восстанавливать по лекалам ЕС

Минэкономики 16 ноября начнет публичное обсуждение будущего госрегулирования в Едином экономическом пространстве (ЕЭП). Тексты 11 проектов соглашений ЕЭП, которое должно быть создано в 2012 году, показывают, что "единая экономика" России, Белоруссии и Казахстана будет создаваться по принципам не столько СССР, сколько Евросоюза. "Еврокомиссией" ЕЭП предполагается сделать действующую Комиссию Таможенного союза. Проекты соглашений в ряде случаев столь радикальны, что нефть и газ, обычные предметы споров в ТС, в них почти не упоминаются.

Завтра Минэкономики обсудит с РСПП инициативы по унификации экономической политики создающегося на базе Таможенного союза (ТС) Единого экономического пространства РФ, Белоруссии и Казахстана. Пакет из 11 проектов межправительственных соглашений опубликован ведомством на прошедшей неделе. Соглашения по ЕЭП к концу 2010 года предполагается подписать с тем, чтобы они вступили в силу с января 2011 года.

В целом 11 проектов договоров предполагают значительно более широкий уровень интеграции госуправления экономиками РФ, Белоруссии и Казахстана, нежели оценивалось ранее. Проекты "экономической конституции" ЕС в ряде случаев существенно либеральнее, чем национальные законодательства. Комиссия Таможенного союза в случае подписания документов имеет все шансы с 2012 года стать для ЕЭП полным аналогом Еврокомиссии для ЕС — "переходного периода" для ее работы не предусматривается, единственным существенным отличием схемы работы ЕЭП от ЕС является, исходя из соглашений, сравнительно низкая роль парламентов трех стран в работе союза.

Исходя из данных Минэкономики, обсуждение документов идет крайне активно. Часть документов, как, например, проект соглашения о единых правилах государственной поддержки сельского хозяйства, содержит пометку "консолидированный проект, подготовлен российской стороной, в трехстороннем формате не обсуждался", часть же, как соглашение о согласованных принципах валютной политики в государствах—участниках ЕЭП, содержит информацию о разногласиях сторон — обсуждение его пунктов на национальном уровне проведено. Все документы приводятся по состоянию на 8 ноября 2010 года.

Наиболее радикально соглашение о координации макроэкономической политики: с 2012 года участники ЕЭП берут на себя обязательства ограничить дефицит бюджета 3% ВВП, госдолг — 50% ВВП, уровень инфляции — 5% участника ЕЭП с наименьшим годовым показателем. Это жестче правил Европейского валютного союза, предполагается возможность отклонения от правил с согласованием со странами-партнерами. Проект предлагает ежегодное согласование курсовой политики по нацвалютам и ключевых макроэкономических показателей.

В соглашении о валютной политике (подписывается правительствами и нацбанками ЕЭП) декларируются намерения по "постепенному" устранению валютных ограничений, согласованию подходов к счетам нерезидентов в ЕЭП и резидентов ЕЭП в третьих странах и определению согласованного перечня операций, освобожденных от валютных ограничений. Возврат валютной выручки будет осуществляться по единым правилам, но непременно в страну происхождения товара — превращать ЕЭП в единого экспортера не планируется. У любого участника соглашения сохранится "в исключительных случаях" право вводить валютные ограничения на срок не более года — например, если либерализация "может повлечь ухудшение экономической и финансовой ситуации" или "ущерб интересам безопасности", а также в случае схлопывания платежного баланса с угрозой снижения резервов ниже допустимого уровня. Единственное возражение к документу поступило от казахской стороны, предложившей исключить из соглашения "создание условий" для размещения валютных активов центробанков ЕЭП в национальные валюты и государственные ценные бумаги его участников.

Соглашение о создании условий на финансовых рынках для обеспечения свободного движения капитала в ЕЭП более рамочное — оно предполагает гармонизацию профильного законодательства. Столь же декларативно соглашение о торговле услугами и инвестициях, но однако оно устанавливает ограничения во внутренней экономполитике в этой сфере. Проект обсуждается достаточно тяжело: так, предложением неизвестной стороны (по данным "Ъ", РФ, в тексте это не указано) является введение в соглашение графика снижения доли госучастия в национальной экономике по секторам обработки, торговли, транспорта и связи, сельского хозяйства, финуслуг и строительства (конкретные проценты пока не указаны)

Ключевым и самым спорным (по числу оспариваемых тремя сторонами позиций) является проект Единых правил предоставления промышленных субсидий. Он вводит понятие "запрещенной субсидии", в числе которых, например, внутренние транспортные и фрахтовые тарифы для экспортеров, налоговые льготы экспортерам, субсидирование ставок экспортных кредитов, занижение цен на энергоносители для экспортных отраслей. Проект предусматривает изъятие сумм полученных субсидий в пользу пострадавшей стороны. По данным "Ъ", соглашение активно отстаивается Казахстаном, у Белоруссии множество возражений по документу.

Разделить трудовых мигрантов ЕЭП на "своих" и "чужих" призван комплект из проектов двух соглашений — "О сотрудничестве по противодействию нелегальной трудовой миграции" и "О правовом статусе трудящихся-мигрантов и членов их семей". В целом проекты освобождают "внутренних" трудовых мигрантов ЕЭП от ограничений, применяемых к "внешним", привлечение таких мигрантов осуществляется "без учета ограничений по защите национального рынка труда", но с национальными изъятиями.

Соглашение о единых правилах господдержки сельского хозяйства разделяет эти меры на три типа — "не оказывающие искажающего воздействия на взаимную торговлю" ЕЭП, "оказывающие искажающее воздействие" и "в наибольшей степени искажающие взаимную торговлю" — последние предлагается не применять. Согласно приложению 4 к документу, предлагается отказаться от прямых экспортных субсидий, продаж государствами "некоммерческих запасов сельхозтоваров" по ценам ниже рыночных на рынке партнера, снижения экспортных тарифов. Уровень прочей госагроподдержки не должен превышать 10% валовой стоимости агропроизводства в стране.

Самым "отложенным" по срокам в опубликованном Минэкономики пакете является проект соглашения о государственных (муниципальных) закупках. Документ, предполагающий предоставление каждой из стран национального режима поставщикам из государств ЕЭП, потребует сначала запуска белорусской системы электронных госзакупок (с 2013 года), а затем развертывания аналогичной системы в Казахстане (2017 год). Изъятия из-под действия соглашения можно будет вводить на срок не более двух лет, у КТС останется право накладывать вето на ввод таких мер. Наконец, представленный проект соглашения о единых принципах и правилах конкуренции в ЕЭП предполагает создание в течение года с его подписания подведомственного КТС единого антимонопольного органа ЕЭП.

Пока в составе проектов документов ЕЭП нет специфического документа о торговле энергоносителями и услугами, а в самих проектах эти вопросы обсуждаются мало. Очевидно, КТС как будущая "союзная комиссия" полагает, что предлагаемых ограничений госвласти в будущем союзе достаточно, чтобы споры о поставках нефти и газа в Белоруссию были разрешены уступками более высокого порядка.

Олег Сапожков, Дмитрий Бутрин

Безопасность с человеческим лицом // Бывший генсек НАТО Хавьер Солана и эксперт Лондонской школы экономики Мэри Калдор изложили "Ъ" новый подход к европейской безопасности

На этой неделе в Лиссабоне пройдет саммит Россия—НАТО, который должен вывести Москву и Брюссель на качественно новый уровень отношений. О том, как построить новую всеобъемлющую систему европейской безопасности, размышляют бывший генсек НАТО, верховный представитель ЕС по общей внешней политике и политике безопасности ХАВЬЕР СОЛАНА и содиректор Центра глобального управления Лондонской школы экономики МЭРИ КАЛДОР — в статье, написанной специально для "Ъ".

В последнее время дискуссии на тему перезагрузки в отношениях Запада с Россией становятся все более интенсивными. Эта тема сначала была поднята президентом США Бараком Обамой, затем подхвачена президентом Франции Никола Саркози и канцлером ФРГ Ангелой Меркель и совсем недавно — генеральным секретарем НАТО Андерсом Фогом Расмуссеном.

Однако очень мало внимания уделяется как самому определению перезагрузки и ее практическому преломлению, так и реакции западных стран на предложенную президентом РФ Дмитрием Медведевым новую модель европейской безопасности, впервые обнародованную в июне 2008 года.

Президент Медведев опубликовал проект договора о европейской безопасности в ноябре 2009 года. В докладе, представленном в Москве сегодня, спустя год, в качестве ответа на эту инициативу мы будем отстаивать аргумент о том, что ЕС должен взять на себя инициативу и использовать интерес президента Медведева, чтобы пересмотреть отношения ЕС с Россией и предложить концепцию "человеческой безопасности" в качестве основы "архитектуры безопасности" в Европе.

Инициатива президента Медведева изначально была сосредоточена на жесткой модели безопасности, связанной с охраной государственных границ и признанием приоритетной роли вооруженных сил. Эта позиция была вызвана дефицитом доверия в отношениях России и НАТО, в силу чего РФ воспринимает действия Североатлантического блока как игнорирование принципов Хельсинкских соглашений 1975 года, которые подтверждали территориальный статус-кво в Европе и запрещали односторонние действия с применением военной силы. Так, например, расширение НАТО на Восток, война в Югославии в 1999 году и признание независимости Косово в 2009 году были интерпретированы Москвой как угрожающие формы поведения со стороны НАТО. Соответственно, реагируя на эти подходы, западные правительства указывали на войну в Грузии в августе 2008 года в качестве доказательства наличия у России собственных экспансионистских военных целей. Исходя из этого конфликтного контекста, ЕС должен отреагировать на инициативу президента Медведева, но при этом подчеркнуть важность выхода за рамки традиционных представлений о безопасности и открыть тем самым дебаты о возможности такой "архитектуры безопасности" в Европе, которая была бы основана на концепции "человеческой безопасности".

Эта концепция, можно сказать, была заложена в Хельсинкских соглашениях 1975 года, несмотря на то что фактическое употребление этого понятия появилось несколько позже. Хельсинкские соглашения были созданы на основе трех так называемых корзин. Первая из них указывала на безопасность, базирующуюся на правилах, в отличие от безопасности, основанной на военной силе, и это как раз то, что президент Медведев предлагает в своем проекте договора.

Вторая "корзина" содержала вопросы экономического, научно-технического и культурного сотрудничества, из чего следует, что в понятие безопасности входят не только физические угрозы, но и факторы материального характера.

И третья "корзина" касалась прав человека: здесь речь шла скорее о безопасности людей и сообществ, в которых они живут, чем о безопасности государств и их границ.

После холодной войны и распада СССР некоторые политики надеялись, что будет создана новая организация безопасности, которая сможет заменить собой НАТО и Варшавский договор. Но вместо этого произошло увеличение числа организаций, занимающихся обеспечением безопасности в различных ее проявлениях и географических рамках, включая НАТО, ЕС, ОБСЕ (организация, которая стала результатом Хельсинкских соглашений), Совет Европы, СНГ и ОДКБ. Только ОБСЕ включает в себя все страны Евро-Атлантического региона, но ее деятельность в большей степени сосредоточена на третьей "корзине" Хельсинкских соглашений, которые сегодня оказались организационно отделены от первых двух "корзин", в силу чего ОБСЕ не хватает потенциала для реализации своих возможностей. Несмотря на внушительное количество этих организаций, возможность перехода на качественно новый уровень обеспечения безопасности людей, к сожалению, остается пока слабой.

Исходя из этого, мы полагаем, что Европейский Союз и Россия могли бы сыграть ключевую роль в развитии "архитектуры человеческой безопасности" для всей Европы. ЕС и Россия уже подписали договор о "партнерстве во имя модернизации". Но, с нашей точки зрения, если ЕС и Россия намерены всерьез сотрудничать по экономическим вопросам, им необходимо начать с сотрудничества по вопросам безопасности.

Первым шагом в этом направлении могла быть стать разработка общей философии "человеческой безопасности", которая предлагала бы новые варианты рассмотрения ключевых ее компонентов. Так, известно, что конфликты на Балканах и на Кавказе, если их рассматривать в геополитических категориях, стали предметом разногласий между Россией и Западом. Однако Москва и Брюссель могли бы начать сглаживать эти разногласия, исходя из общей приверженности принципу "человеческой безопасности" для всех людей, живущих в Евро-Атлантическом регионе. К сожалению, энергетическая безопасность часто рассматривается также в геополитических категориях, в силу чего основная задача НАТО формулируется как обеспечение бесперебойных поставок нефти в западные страны и предотвращение использования контроля над этими поставками в качестве политического рычага в руках России. Применение концепции "человеческой безопасности" в энергетической сфере означает совместную работу по обеспечению всеобщего доступа к энергоресурсам, повышению энергоэффективности и диверсификации поставок энергоресурсов, а также реагирование на неблагоприятное изменение климата.

Исходя из этого, применяя концепцию "человеческой безопасности", Россия и ЕС смогли бы сделать более сильный акцент на искоренение нетрадиционных угроз безопасности, таких как распространение наркотиков, рост масштабов организованной преступности, терроризма или природных и техногенных катастроф. Россия и ЕС могли бы сотрудничать друг с другом в целях разрешения глобальных проблем нашего времени.

Мы живем в многополярном и одновременно многостороннем мире, где глобальные проблемы, такие как угроза изменения климата или финансовый кризис, могут иметь серьезные последствия для безопасности, умножая старые и новые риски, такие как ксенофобия или религиозный фундаментализм, усиление преступности или терроризма. Тот факт, что ЕС и Россия серьезно пострадали от мирового финансового кризиса, только доказывает настоятельную необходимость отхода от мышления в духе холодной войны и разработки инновационных подходов к европейской безопасности.

Blog

Торгово-промышленная палата россии