Фрагмент из романа «ладонь для слепца»
| Вид материала | Документы |
- Источник фрагмент, 488.36kb.
- Источник (фрагмент – глава, 378.82kb.
- Ргпу им. А. И. Герцена Диалогизм романа, 272.59kb.
- «Мастер и Маргарита», 689.82kb.
- Источник (фрагмент), 702.74kb.
- Методы подготовки тестов по информатике и программированию, 55.02kb.
- Источник (фрагмент) : СуринА., 201.6kb.
- Источник (фрагмент) : СуринА., 147.53kb.
- Ш. А. Амонашвили "'Учитель, вдохнови меня на творчество!", 458.25kb.
- Литература, 128.28kb.
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕДЬМОЕ
Телеканал «Москва ТВ»
Криминальные новости. 13 апреля, 20.00 (мск)
Десятого апреля в эфире нашего канала мы рассказывали о предполагаемых исчезновениях людей в Останкинском районе Северо-восточного округа столицы. Не прошло и двух дней, как в редакцию «Криминальных новостей» поступила информация сразу из двух неофициальных источников, близких к руководству ГУВД города Москвы. Должностное лицо на условиях анонимности подтверждает информацию о 27 москвичах пропавших без вести в период с 7 по 8 апреля. Кроме того, источник утверждает, что исчезновения людей продолжаются. Их родственники оформляют заявления об исчезновении своих близких в ОВД Останкинский. Редакция телеканала направила официальный запрос в пресс-службу МВД РФ, но ответа на него так и не получила. Съемочная группа «Криминальных новостей» выехала в ОВД Останкинский. Официальные лица ОВД отказали нам в интервью и в каких-либо комментариях, посоветовав обратиться в пресс-службу МВД.
Сегодня утром, 13 апреля, в тот момент, когда наша съемочная группа находилась у здания Останкинского ОВД, на его территорию стали приходить жители района, преимущественно, семейные пары. С первого же взгляда было понятно, что люди, направляющиеся в отделение милиции, потрясены и растеряны. У многих на глазах были слезы. Всего в это утро мы видели не менее двадцати семейных пар, входящих в проходную отделения. К 12 часам дня к ОВД стали стягиваться съемочные группы различных телеканалов. Все они, как и мы, располагают информацией о продолжающихся необъяснимых пропажах жителей района. Около 11 утра первые граждане, предположительно подавшие заявления о пропаже близких, стали покидать отделение. Они категорически не желали комментировать происходящее, а некоторые из них закрывали лица. Около 12.30 из здания ОВД вышла пожилая женщина. Она согласилась побеседовать с нами, не показывая своего лица.
– Скажите, вы ходили в отделение милиции, чтобы написать заявление?
– Да, ходила я, чтоб писать, да.
- А что у вас случилось?
- Да сын пропал, Митя мой. Он у меня не пьющий, на двух работах, вот… А одиннадцатого ушел из дома и не вернулся.
– Скажите, сколько лет вашему сыну и кто он по профессии?
– Шестьдесят пятого он. Водителем троллейбуса работает, в 13 парке.
- Скажите, у вас приняли заявление?
- Да, приняли. Расспрашивали подробно все, очень обстоятельно.
– Много еще людей пришли сегодня в ОВД с заявлениями?
– Да , есть еще, кроме меня, кто родных найти не может. Женщина с мужчиной со мной в очереди стояли. У них сестра пропала, вчера, что ли.
Позже некоторые из тех, кто покидал отделение, соглашались на разговор без камер. В нем они подтвердили, что в районе Останкино, действительно, исчезают люди. По их словам, из желающих подать заявление в отделении образовалась очередь, в результате чего для ускорения процесса людей направили к разным следователям. А около пяти часов вечера на территорию ОВД въехал «Мерседес» с номерами ФСБ. Кроме того, на стоянке перед отделением стоит служебная машина майора Пантелеймонова, который является заместителем начальника ГУВД Москвы. По непроверенным данным, представители ГУВД и ФСБ прибыли в Останкинский ОВД на экстренное совещание, связанное с исчезновением людей.
На фоне этих непреклонных фактов можно утверждать, что за прошедшие 80 часов в ОВД «Останкино» поступили около пятидесяти обращений граждан об исчезновении членов семей. Официальные лица отказываются давать разъяснения по данному вопросу. Чтобы добиться официальной информации, редакция телеканала направит обращение в общественный комитет Государственной Думы по контролю за действиями милиции и силовых структур. «Криминальные новости» будут продолжать следить за событиями в районе Останкино.
Людмила Кукареева, Тамара Гриченко и Антон Тропарев, специально для «Криминальных новостей».
Еженедельник «Столичный Собеседник». 15 апреля
Рубрика: Колонка обозревателя
О чем молчит столица
Как ни ругаем мы московские пробки, а есть в них полезное зерно. Несколько дней назад я оказался заперт в одной из них на несколько долгих часов. Включив радио, ушел с музыкальной волны на общественно-политические каналы. Хотел услышать, о чем говорит мой родной город, что обсуждает, какие темы тревожат москвичей. Проштудировав текущие эфиры почти всех радиостанций, остался доволен. Москвичи и гости столицы рассуждали об экономике, анализируя политику мировых банков. Не чурались политики, предсказывая перспективы республиканцев в США и компартии в России. Переживали за здоровье нации, критикуя равнодушие законодательной власти, не спешащей защищать фармакологическую отрасль. Спорили о сельскохозяйственной доктрине и восхищались заметными культурными событиями, делились впечатлениями от театрального фестиваля и фотобиеннале.
Добравшись до дома, хотелось гордиться Москвой, москвичами, гостями столицы. С этой гордостью я включил телевизор… Попал на телеканал «Москва ТВ», а именно «Криминальные новости». Да так и опешил. Из небольшого двухминутного сюжета я узнал, что съемочная группа «Криминальных новостей» располагает данными, пусть и неофициальными, что в московском районе Останкино продолжают пропадать люди. Слово «продолжают» особенно смутило меня. Из этого же сюжета я узнал, что двумя днями ранее «Криминальные новости» уже рассказывали о таких исчезновениях. И что информацию они получили из источников, близких к МВД. Автор сюжета Людмила Кукареева утверждала, что сначала местное отделение приняло от граждан 27 заявлений о пропажах родственников, а затем еще 27.
Звучало так невероятно, что я сперва посмеялся над очередной уткой. Но потом мне стало совсем не до смеха. Сюжет наглядно демонстрировал заплаканных женщин и мужчин, которые входили за ворота Останкинского отделения милиции. Их снимали с расстояния, они не позировали. Их были десятки. Не успел я опомниться, как автор сюжета показала мне машины западных компаний, запаркованные рядом с ОВД. И они тоже снимали. Потом из окон соседнего дома камера продемонстрировала нам автомобили руководства силовых министерств, стоящие во дворе отделения милиции. По информации телеканала, высокие чины съехались на экстренное совещание, прямо на место событий. Сняла Кукареева и выходящих из ОВД людей, которые уже подали заявления, но отказывались говорить с прессой, закрывая лицо руками. А потом я своими глазами увидел интервью с бабулей, у которой пропал сын. Она прямым текстом говорила, что стояла в очереди к следователю, чтобы подать заявление. В конце репортажа Кукареева заявила, что руководство МВД отказывается комментировать ситуацию и что «Криминальные новости» будут обращаться в Госдуму с обращением по поводу этих отказов.
Когда сюжет закончился, я подумал, что вижу страшный сон. С одной стороны, более пятидесяти пропавших без вести меньше, чем за неделю, в одном из районов Москвы – это шок. Это угроза безопасности горожан. Около десяти человек в день – сравнимо с потерями в ожесточенном локальном конфликте! В Останкино - что, идет война? Когда первое замешательство прошло, посыпались вопросы. Если это правда, почему не принимаются меры? Где реакция МВД? А если это утка, коварная циничная инсценировка, почему канал не закрыт и почему МВД никак не реагирует на это? Они обязаны либо защищать людей, либо объяснять им, что это бред, но бездействие власти в такой ситуации – это уголовное преступление. Одно лишь предположение возможности таких событий должно поднимать ночью из постели чиновников всех рангов. Но вместо этого журналистка Людмила Кукареева будет обращаться в Государственную Думу с жалобой на то, что ответственные должностные лица не желают объяснить ей и всем нам, пропадает ли без вести десять человек в день в Останкино или это провокация. Есть лишь одно объяснение. Я сплю, мне снится кошмар. Почему радиостанции рассказывают мне о республиканцах в Штатах, когда никто не может мне ответить на элементарный вопрос, касающийся моей безопасности? Почему такая сенсационная тема, вышедшая в эфир в прайм-тайм, не тиражируется тысячами СМИ? Потому, что так надо? Кому надо? Тому, кто решает, о чем должна молчать столица? Как бы мне глянуть на этого человека?
С удовольствием прогулялся бы с ним по Останкино…
Антон Армаев,
политический обозреватель «Столичного Собеседника».
Телеканал Europe News
Новостной выпуск Extra News. 14 апреля, 12.00 (СЕТ)
10 и 13 апреля телеканал «Москва ТВ» выпустил в эфир два сюжета, в которых представлены косвенные доказательства массового исчезновения людей в московском районе Останкино. Автор сюжетов тележурналист Людмила Кукареева утверждает, что по информации, полученной ею от анонимного источника из структуры московской милиции, за пять дней в милицейском участке района принято 53 заявления о пропаже родственников. Сюжет от 13 апреля содержит интервью с одним из тех, кто только что подал подобное заявление. Несмотря на требования телеканала о подтверждении или опровержении этих фактов, министерство внутренних дел России никак не отреагировало на происходящее. Людмила Кукареева уверена, что такая позиция Министерства противоречит не только российскому закону о СМИ, но и элементарным нравственным нормам. Тележурналист собирается обратиться в высший законодательный орган страны – Государственную думу (парламент). Глава Комиссии по правам человека при ООН Элизабет Бернштоффен высказала озабоченность такой ситуацией и заявила, что Комиссия опубликует заявление по данному вопросу в ближайшие дни.
По материалам российского бюро Europe News
ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ
Лысеющий мужчина средних лет, с острым крючковатым носом и клинообразной бородой, которые придавали его худому изможденному лицу еще большей остроты, прикрыл рукой глаза, будто старался спрятать их от всего, что мог увидеть.
- Долой с очей моих, - устало прошептал он, не глядя на тех, кого гнал от себя прочь.
Когда шуршание одежды и торопливые испуганные шаги стихли, он остался один. Посидев так еще несколько минут, он тяжело встал. Спустясь вниз по ступеням, обрамляющим величественный трон, мелко шагая, направился к узкому оконцу, искусный витраж которого светился сквозь витиеватую кованую решетку. Неожиданно резко оглянулся, словно хотел застать кого-то врасплох. Тяжело прерывисто вздохнув, он торопливо вернулся назад, не желая оставлять пустым символ своей безраздельной власти. Усевшись на трон, он уронил голову на грудь и закрыл лицо руками.
- Презренные… перста мне лобызая, алчут погибели царевой, смерды… Истинно смерды, волею моей возвысившиеся, - слышалось нервное бормотание сквозь сомкнутые тонкие пальцы, унизанные драгоценными перстнями. - Благими деяниями да речами лестными, что лукавыми устами глаголятся, ослепили меня, ослепили… Жало змеиного не узрел, что погибель мне несет. А через меня и всей Руси, коею Господь мне повелел спасать и укреплять ежечасно. Ох, не сыскать мне покоя на земле греховной!
Порывисто вскочив, он бросился на колени, схватив судорожными пальцами величавый крест, висевший на его груди и украшенный множеством ярких камней. Потрясая им, он истерично зашипел, плюясь искаженным ртом:
- Боже всемогущий, наставь на путь истинный, не во спасение мое, а во спасение Руси Великой, что есть Третий Рим!!! Дай мудрости извести безбожников продажных! Изгнать из пределов моих, аки и Ты, отче мой небесный, изгнал нечисть из бесноватого, в свиней заточив лукавого!!! Молю, Боже! Сил дай мне, грешному! Дай узреть волю святую рабу твоему Иоанну!
Изогнувшись, он обхватил голову руками, безжалостно впившись в виски скрюченными пальцами. Жалобно всхлипнув, бросился на четвереньки. И боком, с нечеловеческой, отвратительной грацией, пополз к трону. Взобравшись на него, затравленно оглянулся по сторонам в поисках неведомой угрозы. После чего, крепко зажмурившись, замер так тихо, что дыхание его можно было уловить, только вплотную прильнув к влажному от слез лицу государя Иоанна Васильевича. Лишь несколько дней назад проводил он в мир иной свою любимую жену Анастасию, в девичестве Захарьину, бывшею для него опорой и счастьем.
В те минуты русский самодержец, хоть и был неподвижен, вершил непосильно тяжелую работу. Вспоминая былые годы, так стремительно бежавшие от него на страницы летописей, он вершил судьбу. Судьбу его приближенного боярина Алексея Федоровича Адашева, которая тесно связана с судьбами десятков других подданных грозного православного царя. В суетный калейдоскоп былых дней, что кружился в голове государя, вторгались видения из будущего. В этом вихре рождалась государева воля. Она воскресит перестук молотков и визги пилы, которые несутся на кремлевские стены, когда строят размашистый вместительный помост, венчанный плахой, что возвышается на нем, бесстыдно прося крови на глазах у покорной толпы, ждущей казни.
В памяти самодержца, замершего на троне, восстал сквозь время день его свадьбы, свершившейся в первые дни сурового февраля 1547 года. В укладе той пышной церемонии Адашев играл одну из почетнейших ролей. Он был ложничим и мовником, удостоившись чести застилать ложе новобрачных и омывать жениха в бане, прежде чем он отправится в несмелые объятия своей законной супруги. Едва заметная улыбка прошлась по лицу царя, осветив его слабым отголоском счастья, что было с ним в тот день.
И тут же сошла с уст государя, ведь в его сознании засветилось зарево страшных московских пожаров, бушевавших в первопрестольной в апреле и июне того же года. Тогда государь познал могучую стихию народного гнева. Разъяренная толпа, еще вчера бывшая его смиренным народом, бесчинствовала и убивала, подобно свирепой буре, не знающей ни жалости, ни покаяния. Жертвой тех событий стал Юрий Глинский, родной дядька Иоанна Васильевича. Обвиненный народом в мздоимстве и беспочвенной жестокости, он был растерзан сотней рук, жаждущих возмездия.
В то неспокойное время испуганный самодержец нашел поддержку и утешение в лице своего безродного сподвижника Адашева, которого он возвысил из простолюдина до боярина. Возвысил потому, что его поразили истинные христианские благодетели этого скромного человека, без всякой корысти помогающего бедным и больным. Слухи о больнице для неимущих, которую организовал и содержал Адашев, лично ухаживая за прокаженными, оказались сущей правдой. Народ говорил о нем, как о праведнике. И богобоязненный царь не мог обойти его своей милостью. А когда сошелся с ним ближе, своими глазами увидел в Алексее Федоровиче те благодетели, которые хотел видеть в себе и подле себя.
После того, как смута улеглась, по его научению Грозный создал Челобитную избу, главой которой стал Алексей Федорович. Этот невиданный ранее институт государевой власти разбирал жалобы подданных, сурово карая за беззакония, притеснения и стяжательство. Адашев прославил свое имя, справедливо и без промедления наводя законный порядок. Иоанн Васильевич дал ему право судить взяточников и казнокрадов, невзирая на их происхождение и положение. В своей речи, произнесенной Иоанном Грозным перед боярами, говорил он своему соратнику:
- Не бойся сильных и славных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных; не смотри и на ложные слезы бедного, клевещущего на богатых, ложными слезами хотящего быть правым, но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь суда Божия.
И впредь, опираясь на советы Адашева, митрополита Макария и святого отца Сильвестра, Грозный вершил дела, возвышающие государство и его, как государя. За несколько коротких лет, с 1550 по 1554 год, был созван первый земской собор, на котором был утвержден судебник; состоялся церковный собор Стоглава; была покорена Казань и Астрахань. И даже были дарованы уставные грамоты, определившие самостоятельность общинных судов. Все эти события стали важной вехой в истории Руси, навечно вписав Иоанна Васильевича в летописи российского государства, как великого царя.
Помнил Грозный и о том, как Адашев блистательно исполнял посольские миссии, возложенные на него Иоанном Васильевичем. Эпоха славных дипломатических побед Алексея Федоровича началась с переговоров с казанским царем Шиг-Алеем, которые он вел в 1551 и 1552 годах. А после, вплоть до 1560 года, перед его даром убеждения были бессильны ливонцы, поляки и датчане. Немало послужил отчизне и брат жены Адашева, Алексей Сатин, которого тот привлек к государственный делам. За эту службу и было жаловано Сатину село Осташково, с крепостными и угодьями.
Шли годы. И с их течением Грозный все больше и больше погружался в пропасть неверия людям. С каждым днем он все отчетливее чуял дыхание тех, кто желает ему смерти, которая подарит им кровавую склоку за опустевший престол. Все глубже и глубже погружаясь в свои религиозные переживания, болезненно ощущая свою богоизбранность, Иоанн Васильевич все дальше удалялся от Господа. Потому, что был не способен разглядеть в людях частичку Спасителя, которому служил. С годами он начал видеть в них лишь зло и нечистоты. Царь боялся тех, кто вокруг него, от ближайшего дворцового окружения до безымянного холопа, которого он никогда не увидит. И в страхе его рождались кровавые химеры, вырывавшиеся наружу бессмысленным кровопролитием массовых казней и опричных набегов.
И вот теперь, когда государь, недвижимо застыв на троне, решал судьбу своего фаворита, все былые заслуги Алексея Федоровича лишь утяжеляли его вину. Первые ростки недоверия к Адашеву попали в его метущуюся душу в 1553 году. В те тяжелые дни, когда государь был почти при смерти, он составил завещание. В нем Грозный требовал от князя Старицкого, приходившегося ему двоюродным братом, и от прочих бояр немедля присягнуть на верность его малолетнему сыну Дмитрию. И лишь двое царедворцев не повиновались ему. Князь Старицкий, увидавший на челе своем шапку Мономаха, и отец Адашева, Федор Григорьевич. И хотя сам Алексей беспрекословно исполнил волю царя, присягнув Дмитрию, поступок его отца больно ранил Иоанна Васильевича. Правда, когда он чудесным образом пошел на поправку, истолковав это как чудо Божие, то был он великодушен, жаловав верному Алексею боярскую шапку и пощадив старшего Адашева.
Но теперь, когда один донос на Алексея Федоровича следовал за другим, в душе государя вновь всколыхнулась горечь от предательства рода Адашевых, о котором он не забывал ни на минуту. Уж минуло семь лет с той поры, но память о неповиновении Федора, отца Алексея, с каждым днем наливалась силой. И несогласие Алексея Федоровича со своим государем, который решил двинуть военную мощь своего государства на запад, а не на юг, как настаивал Адашев, казалось царю очевидным предательством.
- В ту пору, как стал бы я по его совету воевать татар в Крыму, направив туда всю силу ратную, тогда бы ливонцы проклятые и вступили в мои пределы с запада. Вот где заговор против государя и отчизны! Посему Алешка Адашев столь радел за поход на юг, на этот путь меня наставляя, что с ливонцами в сговоре, сучья кровь. Отец его воспротивился мне, когда на смертном одре заклинал я его присягнуть Дмитрию. Вот и Алешка, иуда, изменником оказался.
Объятый горем утраты любимого человека, горем, не различающим царей и холопов, он бы не вспомнил об Адашеве в эти скорбные минуты. Да и Алексей Федорович был нынче не близко, ведь Грозный сослал его воеводой полка в Ливонию, отдалив от себя. Но известие, что получил он от родни своей покойной царицы, вернуло все помыслы его к Адашеву.
Сперва, услышав такое, он впал в ярость, сменившуюся сомнениями, неверием, подозрениями и новой яростью, которая захлестнула его сильнее прежней. С трудом совладав с собой, властитель русской земли решал, как поступить ему. Принять на веру то, что услышал он из уст рода жены своей, или отбросить от себя их слова? Ведь не мог же Алешка Адашев, человек некогда Божий, опуститься до такого греха? А коли он измену замыслил, то почему бы и не мог извести ядовитами травами насмерть его Настасью? «Ведь и лучшие знахари не сумели узреть той хвори, что ее забрала. Неужто правы Захарьины? Неужто извел он голубку мою?» - метался в сомнениях государь, все также неподвижно покоясь на своем троне.
Вдруг могучая волна озноба пробежала по телу Иоанна Васильевича. Так случалось всякий раз, когда являлось ему откровение свыше. Только волна схлынула, он тотчас сел на трон. Возвышаясь на нем прежним яростным самодержцем, он ударил посохом о его основание. Услышав призыв царя, опричники, стоявшие перед дверьми тронной залы, разомкнули скрещенные секиры, лязгнув соприкоснувшимися лезвиями. В отворенных тяжелых дверях показался служивый человек. Не успел он согнуться в земном поклоне, как услышал властный голос своего царя.
- Боярина Скуратова, да сотника опричников Орна видеть желаю немедля!
ПОВЕСТВОВАНИЕ ДЕВЯТОЕ
Несмотря на небывалый аврал, царивший в Останкинском ОВД, капитан Троекуров пришел на работу на час позже обычного. Накануне, отпрашиваясь у начальника отделения, он не стал врать ему. Сказал прямо, что должен увезти семью из района к родителям жены, на Шаболовку.
- Да, это ты правильно… - неуверенно произнес полковник Еременко, давая Валерке добро на завтрашнюю задержку. - Только, я тебя умоляю, накажи своим, чтоб не распространялись. И сам не вздумай кому сказать, что семью из района увез, даже у нас в отделе, - добавил он, поморщившись.
Достойно выдержав непростой двенадцатираундовый словесный поединок с женой, Троекуров все-таки смог убедить ее, что ехать надо. На решительные требования жены рассказать, что происходит в Останкино, он отвечал уклончиво, искусно балансируя между правдой и подпиской о неразглашении, которую чиновники из ГУВД взяли со всех сотрудников отделения. После чего им с Катей еще предстояло попеременно успокаивать ее родителей, убеждая их в том, что это не развод, а суровая необходимость Валеркиной идиотской профессии. Сборы были недолгими, ведь он клятвенно поклялся приезжать к ним очень часто, привозя все, что покажется им необходимым, вплоть до мебели. В семь утра следующего дня старенький «Опель» Троекурова рванул на Шаболовку, увозя его единственные сокровища из района, внезапно ставшего опасным. Теперь в этом у Валерки не было ни малейших сомнений.
Подъехав к отделению в 9.30 утра, он сразу почуял неладное, лишь мельком взглянув на озабоченную растерянную физиономию бойца, дежурившего на проходной. «Да что ж ты такой мнительный, капитан Троекуров? - пытался успокоить он себя, паркуясь на стоянке для сотрудников. - Может, у бойца понос, а пост покинуть нельзя. Может, он с женой поутру поскандалил, а ты и давай нервы себе портить. Вчера же ведь не было ни одной заявы по пропажам. Даст Бог, и сегодня не будет». Но, едва потянув на себя тяжелую дверь отдела, он тут же понял, что интуиция его не подвела.
Непривычно шумный, нервный гвалт, вырывавшийся из проема той самой двери, не предвещал ничего хорошего. Внушительная толпа граждан хором требовала прекратить это безобразие, на все лады угрожая стражам порядка вышестоящими инстанциями, судами, и даже тем, чем обычно стражи порядка угрожают гражданам. А именно, тюрьмой.
- Правильно, сажать их надо, к чертям собачим, за такую работу. Защитнички, етить их мать, - басил кто-то из гущи народа, заглушая женский плачь, доносившийся из разных концов толпы.
«Так, бабы рыдают – это хреново. Очень хреново», - подумал Троекуров, сжавшись всем нутром и протискиваясь в коридор первого этажа, плотно забитый людьми.
- Товарищи, я вас настоятельно прошу, не поднимайте панику. Всех примем, всем поможем, - слегка испуганно увещевал дежурный, стараясь перекричать собравшихся и с благодарностью поглядывая на решетку, отделяющую его от негодующих жителей района. Увидев Валерку, он гаркнул:
- Троекуров! К Еременко!
- Да и так ясно, что к Еременко, - пробубнил тот в ответ.
Заскочив в кабинет, он бросил портфель на стол и отправился к начальнику отделения. «Сколько их там? Человек сорок? Нет, побольше… И уж точно, они не про угоны пришли заявлять, - лихорадочно думал он по дороге к шефу. - Пятьдесят заявлений о пропавших? Черт, это же апокалипсис какой-то… Дальше мертвые птицы должны с неба падать».
Признаться честно, картину с птицами он представлял себе куда лучше, чем то, как они будут снимать показания с полсотни заявителей.
«А может, это и к лучшему, - вдруг цинично подумал он. - Если столько заяв будет, то этим ФСБ вплотную займется. Хоть снимут с нас большую часть работы. Или, вообще, отстранят».
- Ладно, сейчас все узнаю, - сказал он себе под нос, когда до дверей кабинета Еременко оставалось несколько метров.
«Какой я молодец, что Катьку с дитем к родителям спровадил», - похвалил он себя, стучась в дверь начальника ОВД.
- Здравия желаю, товарищ полковник! Разрешите войти? - отчеканил он, заглядывая к шефу.
Тот сидел за своим столом, пристально глядя на лампу с зеленым абажуром, которая придавала ему некоторое сходство с Ильичем, пусть и крайне отдаленное.
- Здорово, Троекуров. Заходи, садись, - тяжело ответил он, не спуская глаз с лампы, как будто искал там ответы на происходящее. Валерка присел на один из стульев, отодвинутый от конференц стола. Судя по всему, поутру здесь уже отгремело совещание.
- Видел? - спросил полковник.
- Константин Николаевич, это что, все с заявами о пропажах? - аккуратно спросил капитан, краешком сознания еще надеясь услышать, что теперь в районе другая напасть, его не касающаяся.
- Да, все, - меланхолично ответил Еременко, не отрываясь от лампы.
- Ну, это же… я даже и не знаю… - начал было Троекуров, но шеф прервал его.
- И я вот тоже не знаю, - задумчиво вздохнул он, оторвавшись от абажура и скосив глаза на Троекурова. - Они с шести утра как пошли, так и идут. Недавно было сорок семь.
Внезапно жахнув кулаком по столу, он сдавленно выматерился.
- Чертовщина, в чистом виде. Какая-то хреновая чертовщина у нас тут происходит, - пробормотал он, потирая лицо руками.
- Константин Николаевич, я тогда пойду – показания снимать.
- Да погоди ты, с показаниями-то. И так уж весь отдел их снимает. Ты лучше скажи мне… Есть какие-нибудь идеи?
- Только та, что раньше была. Про паранормальное явление.
- А про обычное, нормальное явление, есть чего сказать? - грустно спросил полковник. Валерка понял, что шеф слегка принял, чего с утра с ним никогда не случалось.
- Нет, товарищ полковник, - ответил он, добавив, - к сожалению.
- Ну, тогда давай про твое это «пара». Чего это может быть, если конкретно?
- Я не специалист, но слышал про массовый гипноз, про эпидемии сумасшествия. Ну, и все в таком роде.
- Так… Массовый гипноз, значит… То есть мы должны искать гипнотизеров?
- Получается, что так. Я, если честно, обдумывал эту версию. Если очень сильный, феноменально сильный гипнотизер ходит по улицам, заговаривает с людьми и дает им какую-то установку… Например, скрываться от всех. Чисто теоретически, возможно.
- А чисто практически? Они же не теоретически пропадают.
- Практически… Не понятно, на кой хрен этому гипнотизеру, если он существует, все это надо. Почему он не идет в ночные магазины кассы чистить, если у него такие криминальные наклонности?
- Может, он маньяк. А, Валер?
- Выдающийся гипнотизер, при этом сумасшедший маньяк? Маловероятно. Опять же теоретически – вполне допускаю.
- Ладно, с гипнотизером все ясно. Что еще?.
- Ну, а дальше, товарищ полковник, куда более фантастические варианты, из разряда непознанного. Их обсуждать - только зря время тратить.
- Это какие еще?
- Дыры в другое измерение, например, инопланетяне…
- Да, Троекуров, ты прав. Инопланетяне – это совсем плохо. Да и дыры – не лучше.
Еременко встал, подошел к окну, привычным движением пальцев раздвинул жалюзи и глянул во двор.
- Странно, что журналюги еще не здесь, - плавно сказал он, дыша свежим перегаром на стекло.
- А вы в ГУВД сообщали?
- Рано утром, когда первые пошли. Дежурному информацию оставил. И уже созванивался раз десять.
- Сейчас стукач на работе появится, они и приедут. Готов поспорить, что первыми будут «Москва ТВ». У них информатор в ГУВД, очень оперативно работает.
- Вот сука, - бессильно сказал полковник, отойдя от окна. - Ладно, Валера. Дуй в кабинет. Снимай показания, заводи дела. А я, чувствую, скоро уеду в экстренный штаб.
- Уже создали? - спросил Троекуров, вставая.
- Создадут. За неделю – больше сотни без вести канули. И все в одном районе живут.
- Да, пожалуй, создадут. Сотня за неделю – это похоже на стихийное бедствие.
- Так, на тебе, капитан, задача. Подробно докладывать мне оперативную обстановку, да со своими соображениями.
- Так точно, подробно докладывать с соображениями.
- Все, выполняй, - непривычно тихо приказал Еременко.
И Валерка принялся выполнять. А полковник, и впрямь, уехал в ГУВД, где обескураженные представители всех силовых министерств, вкупе с МЧС, готовились создать экстренный штаб. По поручению Президента страны, который сперва нещадно покрыл всех своих силовиков, от ментов до федералов, и обратно. Жаль, но это не улучшило ситуацию. Жители Останкино продолжали идти в родное УВД с заявлениями о пропаже родственников.
Уже через четыре часа капитан Троекуров, обобщив показания заявителей, звонил шефу с докладом. Докладывать, действительно, было о чем. Не успев дойти и до середины, Валерка был прерван полковником.
- Троекуров! Ноги в руки - и дуй в ГУВД. Со всеми своим записями. Ничего не оформляй, здесь сейчас не до красивых бумажек. Главное, информацию привези. Сколько сейчас всего, говоришь?
- Если считать тех, у кого еще заявы не приняты, то получается, что с утра 91 заявление. Патрули говорят, их люди на улицах спрашивают, что в районе происходит. Константин Николаевич, надо бы усиление вводить.
- Уже ввели. Троекуров, ты какого горбатого еще ни в пути? - гаркнул Еременко. И связь прервалась.
На проходной ГУВД его уже ждал тощий плюгавый лейтенантик.
- Что у вас там в Останкино творится? Говорят, фантастика какая-то, - спросил он, когда провожал его до места назначения.
- Фантастика, это когда в кино, - огрызнулся Троекуров.
Кабинет экстренного штаба оказался просторным конференц-залом. Только конференц-зал мог вместить такое количество народа при погонах и без. Милиция, федералы, представители МЧС и московского военного округа, люди из центра «Медицина катастроф», главврач центральной подстанции «скорой помощи» и кто-то из Минздрава, главный психиатр Москвы и Московской области, какой-то эпидемиолог, префект Северо-восточного округа и таинственные наблюдатели из Кремля. По составу собравшихся можно было предположить, что в Останкино разом стряслись все беды, вместе взятые - война, эпидемия, разгул преступности, землетрясение, революция и массовый психоз. Скоро Троекуров безошибочно определил, кто есть кто, но так и не понял, что за двое странных парней средних лет в штатском сидели в сторонке. Они были решительно не похожи не только на силовиков, но и вообще на государственных служащих. Один их них был с длинными волосами и сильно смахивал на Леннона – правда, бородатого. Другой, помимо слишком длинной редкой бороды, имел залихватскую прическу в стиле «творческий беспорядок». Джинсы и модные кеды дополняли их образ. Складывалось впечатление, что они пришли сюда, чтобы нарисовать шаржи на всех прочих серьезных людей, что собрались сегодня в ГУВД.
Отойдя с Еременко в сторонку, Троекуров обрисовал шефу общую ситуацию.
- Слава Богу, хоть какая-то зацепка. Валера, готовься, сейчас будешь докладывать. Мудреных слов не надо, тут их уже много сказано. Говори четко и по делу.
Капитан кивнул, заметно волнуясь. Перед такой представительной аудиторией он еще ни разу не выступал.
Через минуту Еременко попросил внимания присутствующих. Все развернулись в его сторону и тут же смолкли, сменив гул рассерженного улья на выжидательную тишину.
- Представляю вам одного из лучших наших сотрудников, из молодежи, - важно сказал полковник. - Капитан Троекуров, занимается без вести пропавшими. Принес последние оперативные сводки, - пояснил он и со значением посмотрел на Валерку.
«Как внезапно я стал одним из лучших. А все в капитанах», - подумал Троекуров, кашлянул в кулак и начал.
- Итак, как вы уже знаете, по последним данным за прошедшие сутки в Останкино пропал без вести 91 гражданин. Итого, 148 человек за семь дней.
Далее он упомянул про то, что случаи, зафиксированные за последние сутки, схожи с прежними. То есть никаких зацепок. Закончив с этим, он выдержал короткую паузу и продолжил.
- Напомню, что среди ранее пропавших были двое, которые звонили родным перед исчезновением и говорили, что зайдут в магазин и сразу же отправятся домой. На данный момент мы сняли показания с 52 заявителей. Из них семь сказали нам, что их родственники звонили им и говорили, что собираются зайти в новый магазин, который только что открылся. И упоминали о небывалых распродажах и очень низких ценах. Все семь пропавших, по предварительным данным, между собой не связаны, как и в прежних случаях. Но, самое главное, четверо из этих семи назвали улицы, на которых их близкие, якобы, заходили в магазины.
Мертвенная тишина, воцарившаяся в экстренном штабе, отчетливо зазвенела.
- Все адреса магазинов разные: 1-я Останкинская, Звездный бульвар, улица Цандера и Хованская улица.
Авторитетное собрание наполнилось шелестящим шепотом.
- Кроме того, ни на одной из этих улиц не открывались никакие новые магазины или новые отделы в уже известных торговых точках. Пропавших там не видели, пленки с камер слежения изъяты. Эти четверо звонили родственникам вчера, в период с 15.10 до 15.50, после чего на связь не выходили. Телефоны отключены.
Вынув из кармана флэш-карту, он добавил:
- Все данные на этих семерых пропавших и показания их родственников здесь. В целом, трое женщин, четверо мужчин, образование высшее, от 27 до 38 лет, служащие среднего звена в коммерческих компаниях. Да, и еще хотелось бы добавить. Как и прежде, ни одного сотрудника силовых министерств среди пропавших нет. Возможно, это случайность.
У Еременко зазвонил телефон. Мельком глянув на него, он отошел в сторону и ответил. Вернувшись через пару минут, он был подтянут и горд. Валерка сразу понял, что в ОВД что-то отрыли.
- Последние данные из Останкино, - громко сказал Еременко официальным тоном. Аудитория вновь стремительно провалилась в тишину. - К сожалению, исчезновения продолжаются. За последние полтора часа было принято 14 звонков от граждан, чьи родственники перестали выходить на связь сегодня. Все они приглашены в отделение для дачи показаний. Это плохие новости. Но есть и обнадеживающие. Двадцать минут назад в ОВД позвонил житель района, мужчина сорока двух лет, и заявил, что своими глазами видел новый супермаркет на Звездном бульваре. Он хотел туда зайти, но не стал. Уверяет, что ему позвонил коллега по работе и попросил срочно приехать по служебной необходимости. Было это около двух часов назад. Мужчина звонил из дома, прописан он на Аргуновской улице. Сейчас патруль везет его в отделение для дачи показаний. Я возвращаюсь в ОВД.
Аудитория буквально закипела, наполняясь версиями и предположениями. Грузный мужчина в штатском, при бровях и щеках, чем-то похожий на молодого Брежнева, буднично и без эмоций сказал:
- Константин Николаевич! Гражданина будут допрашивать в ФСБ. Я вышлю машину к вам в отделение. Прошу отнестись с пониманием.
Всем своим видом федерал демонстрировал, что вопрос решенный.
- Как скажете, Петр Сергеевич, - смиренно согласился Еременко, поиграв желваками. И добавил. - Ведь одно дело делаем.
Троекуров мысленно злобно сплюнул. Хотя совсем недавно он мечтал переложить всю эту ситуацию на могучие и могущественные плечи ФСБ, но сейчас профессиональный азарт брал свое.
Неожиданно был объявлен десятиминутный перерыв. Валерка собирался получить добро у шефа на возвращение в отделение, справедливо полагая, что свою роль он здесь уже выполнил. Все эти светлые головы знали не меньше его. Но в тот самый момент, когда он решил обратиться к Еременко, к полковнику подошли два художника в кедах, ведомство которых он так и не смог идентифицировать. Перекинувшись с ними парой слов, шеф подошел вместе с ними к Троекурову.
- Капитан, познакомьтесь с коллегами из ФСБ. Они хотели бы задать тебе несколько вопросов.
Поздоровавшись, тот, что был похож на Леннона, подтвердил:
- Да, мы из ФСБ.
Изумление слишком отчетливо виднелось в глазах капитана Троекурова.