Александр Крастошевский сны черного альпиниста
| Вид материала | Документы |
- Конвенция о защите черного моря от загрязнения (Бухарест, 21 апреля 1992 г.) Преамбула, 660.73kb.
- Положение IX открытого Международного фестиваля конкурса детского, юношеского и взрослого, 189.75kb.
- Урок литературы по рассказу саши черного "в лунную ночь", 85.66kb.
- Экологические проблемы Черного моря. Введение, 137.12kb.
- Программа: 15 января, 17. 00 заезд на базу (на личном транспорте, либо автобусе), размещение, 17.6kb.
- Задачи, оцениваемые в 3 балла, 46.67kb.
- Соц «Маяк» расположен в г. Евпатория, п. Заозерный Чайка, на берегу Каламитского залива, 60.15kb.
- Традиционная встреча Нового 2008 года в Аршане, 71.19kb.
- В. Е. Возгрин рабство в странах Чёрного моря, 319.18kb.
- Лексико-фразеологические средства создания языковой игры в художественной прозе авторов, 390.97kb.
Обрывок сна №4
ВТОРОЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Мне было лет четырнадцать, когда у меня появился парень. Он был старше меня и уже ушёл из школы – учился в техникуме. Мы все тусовались по вечерам на школьном дворе, и однажды он просто подошёл ко мне и заговорил. Я слушала его, открыв рот – со мной ещё никто так не разговаривал. С ним было безумно интересно! Он рассказывал о своих похождениях, о каких-то разборках, о ночных гонках на битых машинах… Потом он проводил меня до дома и на прощание поцеловал мне руку. Я была сражена наповал. Через неделю он стал моим первым мужчиной. Это случилось в гараже его отца. Мне было немного больно, но всё равно здорово – оттого, что вот теперь я уже взрослая, и у меня есть парень, такой сильный и опытный. Домой я явилась далеко за полночь. Мать устроила мне взбучку, а от отца я удостоилась звонкой затрещины и окрика «шалава». Я убежала к Стасику. Мы стали жить у него. Я прогуливала школу – лишь бы не расставаться с любимым! Однажды он притащил откуда-то целую банку чёрной икры, и мы её ели ложками – даже без хлеба… было так классно! А однажды на улице я встретила своего одноклассника. Он очень удивился и спросил, где я пропадала всё это время. Я ответила что-то невпопад… мы разговорились. Он проводил меня до подъезда. Зайдя внутрь, мы ещё долго стояли и болтали обо всём. На прощание он заставил меня пообещать, что завтра я всё-таки приду в школу, после чего вдруг порывисто чмокнул меня в щёку… и я побежала к Стасику. Но от любимого вместо поцелуев я получила по лицу – оказалось, он стоял в подъезде этажом выше и всё видел и слышал. Стас устроил мне дикую сцену ревности, кричал, что я его предала, что я сплю со всеми подряд… я была в шоке. Но Стас на этом не остановился – он заставил меня разыскать номер этого парня и позвонить ему среди ночи, чтобы сказать, что между нами всё кончено. Я плохо понимала, о чём идёт речь… но сделала всё как хотел Стас. Наутро на моём лице красовался здоровенный синяк. Я бы ни за что не смогла пойти в школу в таком виде… я сказала об этом Стасу. И к моему удивлению, он покорно встал на колени и принялся замазывать мне лицо белилами, попутно извиняясь за свою вчерашнюю несдержанность. Я была очень довольна и горда собой – значит, он всё-таки любит меня! Я по-прежнему – его королева… но как ни странно именно после этого случая отношения со Стасом постепенно начали сходить на «нет». Я узнала о нём много нелицеприятного. Кончилось тем, что он предложил мне секс втроём – я, он и моя лучшая подруга Катя. Самое обидное, что Катя как раз была не против – он ей давно нравился. Я ещё любила его. А когда любишь, надо делать всё, что попросит любимый… Это было невероятно гадко. Я ушла в тот же день. Больше мы не виделись. Он растрепал всем своим друзьям интимные подробности нашего романа и просто всякие гадости про меня. Наверное, думал, что после этого я к нему вернусь… В результате я приобрела репутацию чуть ли не шлюхи. Позже я узнала, что он женился на Кате – видимо, чтобы досадить мне ещё сильней. Поначалу я и вправду сильно переживала… пустилась, что называется, во все тяжкие… но постепенно всё улеглось. И я встретила человека, с которым вдруг почувствовала себя хорошо и легко. Он был совсем из другой среды, и поначалу я даже боялась открыть рот в его присутствии, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Но он был со мной мягок и терпелив… и я окончательно расслабилась. У него оказалось очень странное и редкое имя. Он объяснил, что его так назвали в честь станции метро, на которой впервые повстречались его тогда уже немолодые родители – а та, в свою очередь, получила название от фамилии какого-то политика, кажется, сталинских времён…
Сцена 5
Михаил отдыхает, лёжа на нерасстёгнутом спальнике. Входит Вика. Видно, что она чем-то взволнована, удручена. Она делает несколько шагов по палатке, затем останавливается. Замечает Михаила. Ей кажется, что он спит. Вика поправляет волосы, пытаясь успокоиться.
ВИКА (кашляет). Есть кто живой?
Пауза.
МИХАИЛ. Ну?
ВИКА. Что «ну»?
МИХАИЛ. Ну есть…
ВИКА (осторожно). А ты точно живой?
МИХАИЛ. Нет, знаешь, приблизительно!
ВИКА (игриво). А кто тебя знает…
Пауза.
(Напряжённо). Ты спишь?
МИХАИЛ (не открывая глаз). Нет.
ВИКА. От Дерека никаких вестей. Андрей очень переживает за Надьку.
МИХАИЛ. Я в курсе.
ВИКА. Нам надо поговорить…
МИХАИЛ. Ну так говори!
Пауза.
(Нетерпеливо.) Ну и… ?
ВИКА (мнётся). Я не знаю, с чего начать…
МИХАИЛ (равнодушно). Как там погода?
ВИКА. Солнышко…
МИХАИЛ (напевает). Солнышко светит ясное… здравствуй, страна прекрасная…
ВИКА (взволнованно). Миш, нам правда надо поговорить!
МИХАИЛ. Юные нахимовцы тебе шлют привет… (Открывает глаза и приподнимается на локте.) Ну так говори…
ВИКА. Я хочу понять, что происходит!
МИХАИЛ. В смысле?
ВИКА. Между нами.
МИХАИЛ (смотрит на неё заинтересованно). Что ты имеешь в виду?
ВИКА. Я же чувствую…
МИХАИЛ. И что же ты чувствуешь?
ВИКА. Господи… (Садится.) Не думала, что это так трудно…
Пауза.
Миш, мы ведь не дети…
МИХАИЛ (с усмешкой). Мы?
ВИКА (поворачивается к нему). Я не знаю, как мне себя вести!
МИХАИЛ. Лучше всего естественно.
ВИКА. Ну что ты, в самом деле! (Вскакивает.) Знаешь, как мне сейчас нелегко!
МИХАИЛ (кивает). Догадываюсь. Только не надо всё усложнять.
ВИКА. Я не усложняю… (Снова садится.) Не знаю, как сказать Ждану…
МИХАИЛ. Что сказать?
ВИКА (тихо). Что я в тебя влюбилась…
МИХАИЛ. А-а, ты об этом… ну скажи как-нибудь. (Снова ложится.)
ВИКА. Так не может дальше продолжаться… я не знаю, что мне делать…
МИХАИЛ (приподнимается). Да ничего не делать… для начала успокойся.
ВИКА. Я не могу успокоиться… не могу уснуть – когда он рядом… ворочаюсь всю ночь и не сплю… иногда так отчаянно хочешь уснуть, что плачешь от отчаяния – и всё равно не спишь… я вся измучалась за эти дни… а утром он видит мои заплаканные глаза – и спрашивает, всё ли у меня в порядке… я не понимаю: то ли он на самом деле ни о чём не догадывается – но не может же он до такой степени быть слеп и глух? Или просто притворяется, потому что боится сделать мне больно… я же знаю, как он на самом деле ко мне относится…
МИХАИЛ. Как?
Пауза.
ВИКА. Я не знаю… ну… (Поворачивается к нему.) Мне кажется, ты чувствуешь меня лучше меня самой… (С нежностью.) Ты такой удивительный… как-то так случилось, что мы сблизились… а я – ведь совсем ничего о тебе не знаю… например, что ты любишь есть…
МИХАИЛ. Жаркое в горшочке.
ВИКА (вздыхает). У нас ведь всё было… и всё было хорошо… и мы любили друг друга… но постепенно тот Ждан, которого я любила – он стал уходить… и его было уже не вернуть… но я пыталась – честное слово… я старалась изо всех сил… уговаривала себя… убеждала… старалась увидеть в этом новом, малознакомом человеке того, прежнего Ждана – весёлого… живого… а он – нет, он перестал быть таким… стал другим – чужим… короче, всё так же в точности как со Стасом – я чувствовала, что мы медленно умираем… и от этого мне делалось очень больно… было больно всё время… однажды я даже хотела… ну… прекратить всё это… думала наложить на себя руки – это было…
МИХАИЛ. И что остановило?
ВИКА (неуверенно). Ну… я решила, что нельзя же вот так… перед родителями стало стыдно – испугалась, короче… ну а потом я уж уговорила себя как-то, что всё это глупость… что надо потерпеть – может, всё ещё наладится… что всё равно надо продолжать – несмотря ни на что… но мне стало так жалко себя… это какой-то Ад…
Пауза.
МИХАИЛ. Просто ты его не любишь.
ВИКА (вздрагивает). Что? Что ты сейчас сказал?
МИХАИЛ (спокойно). Ты слышала.
ВИКА. Нет… нет-нет-нет… то есть – да… да, я не люблю его… не люблю той любовью, про которую слагают стихи. Я не плачу в подушку по ночам из-за него и не ревную к другим женщинам. Но это другая любовь. Я искренне уважаю его и горячо желаю ему всего того, что обычно желают близкому человеку. Хочу, чтобы у него все получилось. Мне нравится с ним разговаривать. Болтать о всяких пустяках. Мне этого хватит на всю жизнь. И я готова умереть за него. Мне кажется этого вполне достаточно, чтобы называть это чувство любовью.
МИХАИЛ. Это не любовь – это слюни. И сопли.
ВИКА (сбивчиво). Нет, это правда… я действительно… ты не понимаешь… (Неожиданно замолкает.)
МИХАИЛ. Детский сад – штаны на лямках. В тринадцать ещё сойдёт… а сейчас – извини…
ВИКА. Когда-то мы были очень счастливы. И всем кажется, что у нас всё идеально… но это так. Теперь то, что было, ушло. Я с ним уже не летаю как прежде… да, он милый, хороший, заботливый – и по всему я должна быть очень счастлива… а мне плохо… мне плохо, когда он рядом… и я ругаю себя за то, что я такая неблагодарная сука – ведь я должна быть ему очень признательна за всё, что он для меня сделал… и вот эта признательность – да, она есть… это, пожалуй, всё, что у нас осталось… что нас ещё как-то связывает… но любви – её уже нет… она ушла – и я не могу её отыскать…
МИХАИЛ. Её нельзя отыскать – она либо есть, либо нет. (Принимается сосредоточенно ковыряться в зубах.)
ВИКА (задумчиво). Да, кажется, ты прав… любовь либо есть – либо её нет… и если её нет – то нет уже совсем… нигде – сколько не заглядывай с фонариком в самые потаённые уголки… а когда она есть, ты всё время ощущаешь её присутствие – каждую минуту… в каждом прикосновении, жесте… любовь – это тёплый золотистый шар у тебя в груди… там где сердце… и её ничем не заменишь… и когда она уходит, когда она ушла – ты чувствуешь такую пустоту! Как будто ветер свищет в печной трубе…
МИХАИЛ (рассеянно). Ага. Именно – в трубе… (Пристально рассматривает, что ему удалось наковырять.)
ВИКА (смеётся сквозь слёзы). Как будто рана… дыра… и тебе больно… и ты молишь только об одном: чтобы эта боль ушла… чтобы этот шарик снова поселился в твоём сердце… (Поворачивается к Михаилу и преданно заглядывает ему в глаза.) Ты ведь вернёшь мне этот шарик? (Нетерпеливо.) Пообещай…
Вместо ответа Михаил властно притягивает Вику к себе и начинает покрывать страстными поцелуями её лицо – губы, волосы, шею… Вика тает в его объятиях. Слышно, как снаружи свищет ветер.
И в самый романтический момент в палатку вбегает возбуждённый донельзя Андрей. Вика и Михаил инстинктивно отодвигаются друг от друга, но Андрею сейчас не до них – он вообще не замечает никого и ничего. Его губы двигаются, он пытается что-то сказать, но язык его не слушается. Он размахивает руками, стремясь показать хотя бы жестами, что случилось что-то ужасное. Вика и Михаил бросаются к нему, усаживают, пытаются успокоить. Наконец, Андрею нечеловеческим усилием воли удаётся заговорить.
АНДРЕЙ (на выдохе). Дерек вышел на связь… Надя пропала!!!