Geum.ru

Petrus Magnus и его администраторы: вступительные заметки

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   46

VI


Трудно сказать, в какое именно время произошел нравственный перелом в личности Михаила Петровича, в какой именно момент содрогнулась душа строителя империи. Много лет спустя М. П. Аврамов так напишет об этом:

"...И таковыми уже помраченными, сатаною наученными услугами, от Бога дарованной смиренномудрой мой ум во оной моей жизни стал быть весьма помрачен, обаче всем миролюбцем крайне стал быти угоден, и наипаче тогда разглашен от многих, безумной, умным человеком. И от таковой человеческой тщетной славы паче и паче разгордевся... впал во всякия телесныя, прелестныя, непотребныя мира сего непрестанные роскошныя дела и забавы, в пиянство, а от пиянства в ненасытной блуд и многое прелюбодейство и в протчие безумные дела и злодейства. И в таковом пути заблуждения и во святей церкви бывал токмо телесне, ради виду, а не духовне. ...И в таковом бедственном безчастном счастии отвсюду и по всему стал быть душевныма моими очима ослеплен до конца, слепоты же тоя не чюл нимало, весма бо подавлен тернием богатства и кичением славолюбия и всякими непотребными мира сего роскошами. ...Но и между таковой весма уже злой и развратной моей жизни не до конца, сущей грешник, от благоутробнаго, всемилостиваго, всещедраго, милосердаго Бога был оставлен, но, по его всемогущей, всещедрой отеческой о мне попечителной милости и милосердию, некако иногда чювствовал и напоминал основателное от юности моей воздержное и сущее смиренномудрое християнское житие. И таковым помыслом некогда совершенно умилився и опомняся, прибегл тогда с молителными горкими слезами пред отческой, благословенной от родителя моего, чюдотворной образ пречистыя Божия матере, имянуемой Знамения, стоящей тогда в доме моем. И егда по милости Иисус Христове... пред оным образом совершенно из глубины сердечной сокрушился, тогда и спасающая благодать Христова совершенно коснулася заблуждующему, окамененному моему сердцу..."40

Что же произошло? Отчего верный сподвижник Преобразователя вдруг с ужасом оглядел свою петербургскую жизнь?

VII


Сотрясшие русское общество хаотические реформы 1700-1710-х гг. прокладывали путь новой культуре. Многими веками утверждавшееся благочестие, неустанная борьба за спасение души все настойчивее вытеснялась приоритетом внешнего знания, наружной цивилизованности. Вместо инока-подвижника идеалом необратимо становился мало отягченный нравственными проблемами бесшабашный "птенец гнезда Петрова".

Доведись жить в Петровское царствование Сергию Радонежскому, вряд ли возникла бы Троице-Сергиева обитель. Сергию, потомку ростовских бояр, пришлось бы обучаться навигации, исполнять обер-комендантскую должность где-нибудь в Нарве, в качестве асессора розыскной канцелярии пытать заподозренных в повреждении казенного интереса...

Ценности прежней жизни опрокидывались, порок становился достоинством, добродетель — предметом осмеяния. "И разглашен от многих, безумной, умным человеком..." С этой фразой цейхдиректора Аврамова смыкается выразительнейшее описание новой культуры, прозвучавшее в марте 1742 г. в "Слове в день Благовещения пресвятыя Богородицы" 33-летнего архимандрита Димитрия Сеченова:

"...И что бедственнее, догматы християнския, от которых вечное спасение зависит, в басни и ни во что поставляли... святых угодников божиих не почитали, иконам святым не кланялися, знамением креста святаго, его же беси трепещут, гнушалися, предания апостольская и святых отец отвергали, добрая дела, ими же вечная мзда снискуется, отметали, в посты святые мяса пожирали, а о умерщвлении плоти и слышать не хотели, поминовению усопших смеялися, сами суще чада и наследницы геенны, геенне быти не верили... И сим лаянием толико любителей мира сего в безстрашие и сластолюбие привели, что мнози и в Епикурская мнения впадали: яждь, пий, веселися, по смерти никакого де утешения несть. ...А котории истинныя чада церкве и истинны Христовы наследницы, таких прелестников не слушали, право веру непорочную, от Христа, от апостол, от святых отец проповеданную, утвержденную хранили, коликия им ругания, поношения врази благочестия чинили! Мужиками, грубианами нарицали. Кто посты хранит, называли ханжа. Кто молитвою с Богом беседует — пустосвят. Кто иконам кланяется — суевер. Кто язык от суесловия воздерживает — глуп, говорить не умеет. Кто милостыню, любве ради ко Христу и ко ближнему неоскудно подает — прост, не умеет куды имения своего употребить, не к рукам досталося. Кто в церковь часто ходит, в том де пути не будет..."41

С этой-то новой культурой и не смог в конце концов смириться не утративший живого религиозного чувства "священнической сын" Михаил Петрович Аврамов. Не против западного просвещения как такового выступил сам учившийся в Европе цейхдиректор, а против бездумного насаждения этого просвещения в России, против насильственного навязывания русскому обществу чуждых ценностей, нетрадиционных норм поведения.

Стремительное расшатывание древних устоев, пренебрежение многовековыми идеалами, столь свойственное поверхностно европеизированной петербургской культуре 1710-1720-х гг., влекли за собой потрясение нравственных основ жизнеустройства русских людей, грозили страшным уроном их духовному миру. Это и осознал, этому и ужаснулся верный строитель империи цейхдиректор Михаил Аврамов.

VIII


Нравственный перелом, испытанный Михаилом Петровичем, по-видимому, на исходе 1710-х гг., совпал с заметным ухудшением его служебного положения. 1 апреля 1720 г. указом Петра I Оружейная канцелярия была ликвидирована. Состоявший под управлением цейхдиректора петербургский арсенал перешел вместе с оружейными мастерами в ведение Артиллерийской канцелярии. Остальные мастера и работные люди поступили в распоряжение Берг-коллегии.

Не по долгом времени решилась и судьба типографии. В феврале 1721 г. она была передана в только что основанный Святейший Синод.

Но выбывший из состава правительства М. П. Аврамов не собирался мириться с ролью второстепенного синодального чиновника. Исполненный душевных терзаний, бывший глава "Оружейной" вовсе не утратил честолюбивых устремлений, твердой воли и обширных связей. Для начала цейхдиректор обратился к руководству Синода с настоятельным предложением впредь именовать его генерал-директором типографии. Подобный статус обеспечивал более чем автономное положение Михаила Петровича в иерархии нового ведомства.

Повидавшее виды духовное начальство, однако, не растерялось. В докладе Петру I архиереи выдвинули встречное предложение: цейхдиректору Аврамову "писаться" обер-директором или продиректором от типографии42.

Параллельно с хлопотами о новом чине Михаил Петрович весной 1721 г. представил царю проект учреждения в России "противо обычаев государств эвропских" Академии "иконного и живописного художества". Уже имевший опыт создания небольшого художественного училища при Оружейной канцелярии43, М. П. Аврамов предложил создать финансируемое из казны мощное учебное заведение, рассчитанное на 90 студентов44.

Высочайшей реакции на проект не последовало. Не был решен вопрос и о "ранге" Михаила Петровича.

К вопросу о судьбе директора типографии Петр I вернулся спустя несколько месяцев. 21 июля государь распорядился сформировать в структуре духовного ведомства новое подразделение — Типографскую контору. Возглавить ее царь поручил бывшему обер-иеромонаху флота архимандриту Гавриилу Бужинскому. Оставшийся без должности Михаил Аврамов был определен асессором в Берг-коллегию45.

Это был сильнейший удар по карьере Михаила Петровича. Сброшенный на несколько должностных ступеней вниз, он занял в правительственной номенклатуре ту же позицию, какую имел в период работы в Оружейной палате.

В довершение всего бывший цейхдиректор оказался под началом далеко не самого приятного для него человека — неустойчивого в православии генерал-фельдцейхмейстера Якова Вилимовича Брюса, инициатора публикации в России сочинения Христиана Гюйгенса "Kosmoteros sive de terris coelestibus earumque ornatu conjecturae" ["Книга мирозрения или мнение о небесноземных глобусах"]. В своих Записках Михаил Петрович так описал историю издания этой книги:

"...В прошлом 1716 году поднес его императорскому величеству генерал Яков Брюс при самом тогда отбытии его величества в Голандию новопереводную тщетнаго своего переводнаго труда атеитическую книжичищу со обыклым своим пред милосердым своим государем в безбожном, в безумном атеитическом сердце его гнездящемся и крыющимся хитрым лщением, весма лестно выхваляя оную книжичищу и подобнаго ее сумазброднаго тоя книжичищи автора Христофора Гюенса, якобы оная книжичища весма умна и ко обучению всенародному благоугодна, а наипаче к мореплаванию весма надобна... Которую книжичищу приняв, государь, и не смотря, призвав меня, изволил мне отдать и, по прелестным его словам Брусовым, накрепко изволил мне приказать для всенародной публики напечатать оных целой выход, тысячю двести книг. И по тому имянному указу, по отбытии его императорского величества разсмотрел я оную книжичищу во всем богопротивную, с явною на Духа святаго хулою, в противность и в сущее поношение самого Спасителя нашего Бога Господа Иисуса Христа, всех его божественных действ и в попрание всего древняго и новаго Священнаго писания. И прочет и разсмотря оную книжичищу, вострепетав сердцем и ужаснувся духом, з горких слез рыданием пал пред образом Богоматере с предвечным держимым на руках ея младенцем Господом нашим Иисусом Христом, бояся печатать и не печатать. Но по милости Иисус Христове з божественною его благодати помощию, за молитвами и предстателством родшия его Богоматере, небесных сил и всех святых, скоро положилося в сердце моем для явнаго обличения тех сумазбродов, безбожников, явных богоборцев напечатать под крепким моим присмотром вместо тысячи дву сот книг токмо тритцать книг. И оныя, запечатав, спрятал до прибытия государева..."46

Как бы то ни было, трудиться в возглавляемой "богоборцем" Яковом Вилимовичем Берг-коллегии бывшему цейхдиректору пришлось недолго. 15 декабря 1724 г. Петр I вновь назначил Михаила Аврамова директором Санкт-Петербургской типографии47.