Geum.ru

Petrus Magnus и его администраторы: вступительные заметки

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   46

XIV


Энергическая административная деятельность, сопровождаемая яростными склоками с руководством Второй Камчатской экспедиции и якутскими начальниками, отнюдь не исчерпывала занятий Григория Скорнякова-Писарева в городе Охотске. Бывшему генерал-майору доводилось и немного расслабиться. Каким же образом главный командир проводил досужее время в неуютном Охотске?

С одной строны, не по своей воле очутившись на самом краю империи, Григорий Григорьевич, много лет проведший в динамичной суете петербургской жизни, не мог не испытывать тягостного дефицита общения с яркими интеллектуалами и красивыми женщинами из благородных семейств. С другой — должность, на которую оказался вознесен ссыльный, предоставляла ему уникально широкие возможности для организации досуга по привычному образцу.

Автор "Науки статической..." не упустил шанса устроить себе на берегах Тихого океана ту жизнь, которую он когда-то вел на берегах Невы. Стараниями Григория Григорьевича в Охотске второй половины 1730-х гг. оказались по существу воспроизведены многие внешние формы культурного быта Санкт-Петербурга начала 1720-х гг.

Проблемы возникли лишь с реакцией местного населения. Стереотипы поведения, являвшие собой бесспорную норму в среде удалых реформаторов, вызвали весьма неодобрительный отклик у закоснелых в невежестве жителей Охотска.

Вот что писал о времяпрепровождении Г. Г. Скорнякова-Писарева служилый человек охотского гарнизона Алексей Грачев:

"...Всегда имеет у себя трапезу славную и во всем иждивении всякое доволство, утучняя плоть свою. Снабдевает и кормит имеющихся при себе блядей, баб да девок, и служащих своих дворовых людей и непрестанно упрожняетца в богопротивных и беззаконных делах: приготовя трапезу, вина и пива, созвав команды своей множество баб, сочиняет у себя в доме многократно бабьи игрища, скачки и пляски, и пение всяких песней. И разъезжая на конях з блядями своими по другим, подобным себе, бабьим игрищам, возя с собою вино и пиво, и всегда обхождение имеет и препровождает дни своя в беззаконных гулбищах з бабами..."72

Не хватило, никак не хватило служилому человеку Грачеву широты мышления, чтобы по достоинству оценить перенесенные в охотскую глухомань знаменитые Петровские ассамблеи...

Но дело было не только в насаждении в городе вольных нравов петербургской элиты. "Беззаконные гулбища", в угаре которых находил отдохновение Григорий Григорьевич, соседствовали с тяжелейшим положением рядовых обитателей Охотска. А. Грачев имел более чем достаточно оснований обвинить главного командира в том, что тот "никакова об нас попечения и сожаления не имеет".

Строительство порта на тихоокеанском побережье было основано на тех же принципах, на которых еще недавно развертывалось созидание "регулярной" России. Какой бы остроты ни достигали нужды и лишения заброшенных в необжитой край людей — все это не принималось, да и не могло приниматься в расчет Г. Г. Скорняковым-Писаревым — администратором, всецело сформировавшемся в эпоху господства принципа "реформы — любой ценой".

Обстановка в "Охоцке" все более накалялась. К исходу 1730-х гг. авторитет Григория Скорнякова-Писарева среди служилого люда оказался расшатан до опасного предела. Откровенные формы принимало и недовольство главным командиром со стороны флотских офицеров. В эту пору зреющей смуты в город прибыл Михаил Петрович Аврамов.

XV


Первоначально отношения бывшего цейхдиректора и бывшего обер-прокурора сложились вполне благоприятно. Судя по всему, Григорий Григорьевич искренне обрадовался появлению в Охотске старинного знакомца по петербургскому правительственному кружку. Достаточно сказать, что он без промедления ссудил не имевшего средств к существованию Михаила Петровича внушительной суммой в 300 рублей73.

Не прошло, однако, и года, как взаимоотношения основателя Санкт-Петербургской типографии и одного из основателей Тайной канцелярии приняли враждебный характер. Некогда отринувший от себя "забавы" столичной жизни М.П. Аврамов никак не мог с одобрением воспринять устроенные главным командиром Охотска "бабьи игрища".

Ситуацию несомненно обострило и глубокое различие в умонастроениях Григория Григорьевича и Михаила Петровича. Человек последовательно рационалистичный, напрочь отчужденный от религии, Г. Г. Скорняков-Писарев имел мало предпосылок найти общий язык с проникнутым верой Михаилом Аврамовым. Деятель несостоявшегося просвещенного православного царства статский советник Аврамов и яркий носитель ранней петербургской культуры главный командир Скорняков-Писарев пришли к неизбежному противостоянию.

Трудно сказать, какие формы принял бы конфликт между двумя ссыльными питомцами эпохи реформ, окажись они в Охотске "один на один". Вероятнее всего, обладавший широкими административными полномочиями Г. Г. Скорняков-Писарев создал бы для Михаила Петровича такие условия, которые быстро свели бы статского советника в могилу.

К счастью для М. П. Аврамова, Григорий Григорьевич был в Охотске не единственным начальником. В городе имел пребывание и подчиненный непосредственно Адмиралтейств-коллегии капитан-командор Витус Беринг с немалочисленным персоналом Второй Камчатской экспедиции.

Именно в среде навигаторов Михаил Петрович нашел близких по духу людей. Особенно тесные отношения связали бывшего цейхдиректора с капитаном А. И. Чириковым.

Опытнейший мореплаватель, выдающийся знаток морского дела, Алексей Ильич являлся вторым лицом в руководстве экспедиции. Инструкция Адмиралтейской коллегии 1732 г. напрямую предписывала В. Й. Берингу решать вопросы "по науке морской" исключительно "с общаго согласия" с капитаном Чириковым74.

Издавна неприязнено относившийся к главному командиру Охотска, капитан, узнав о предпринятых Григорием Григорьевичем в апреле 1740 г. попытках притеснить ссыльного Аврамова, решил открыть боевые действия. Союзниками А.И. Чирикова выступили лейтенант Михаил Плаутин и штурман Авраам Дементьев.

Последовавшие за этим события достаточно выразительно изложил в своем рапорте в Санкт-Петербург Григорий Скорняков-Писарев:

"...Чириков и Плаутин, согласяся и умысля воровски, велели меня позвать в гости штурману команды моей Авраму Дементьеву, о котором явно, что и он в том их воровском умысле с ними был за то, что я ево на публичной блятке, Ивана Картмазова матресе, женитца не допустил. И как к нему, Дементьеву, пришел и сел на стул против ево, Чирикова, и он, Чириков, приметався словами... называя меня плутом и выбраня, ударил в лицо кулаком. И, ухватя за волосы, как он, Чириков, так и Плаутин били меня сметным боем, наклоня за волосы в глаза и лоб ногами... И теми побоями разбили у меня леваго глаза бровь и веко и под глазом скул, отчего тем глазом и ныне за пухотою не смотрю. И между глас лоб разбили до крови и во[ло]сов многое число выдрали. И ежели б не прилучился при том порутчик Марко Бобановской, то б они меня и до смерти прибили..."75

Ответные меры разъяренного главного командира были столь же решительны. Явившись к А. Деметьеву с группой преданных служилых и не застав обидчиков, Григорий Григорьевич собственноручно высадил колом все окна в избе неверного штурмана. Одновременно главный командир приказал арестовать М.П. Аврамова и посадить его на цепь в канцелярии правления. Опасаясь новых выступлений моряков в защиту ссыльного, Г.Г. Скорняков-Писарев поспешил удалить статского советника из города.

15 апреля 1740 г. закованный в ножные кандалы Михаил Петрович покинул Охотск76. Подневольный путь арестанта лежал в Санкт-Петербург, в Тайных розыскных дел канцелярию.