Geum.ru

Petrus Magnus и его администраторы: вступительные заметки

Вид материалаДокументы
Крылова Т.К.
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   46
Прокопович Феофан. Сочинения / Под ред. И.П. Еремина. М.; Л., 1961. С. 214-215).

35 Численность русских войск, принимавших участие в сражении 9–10 июля, указана по официальной Реляции, подготовленной при участии Петра I в конце июля 1711 г. Согласно этому документу, в российскую группировку входило 6962 чел. кавалерии, 31554 чел. пехоты и 122 артиллерийских ствола (Письма и бумаги... М., 1964. Т. 11, вып. 2. С. 36). Эти же цифры содержатся и в редактировавшихся царем материалах "Гистории Свейской войны" (РГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 3, л. 226 об.). Заметим, правда, что в собственноручно написанном Петром I Манифесте о короновании царицы Екатерины Алексеевны от 15 ноября 1723 г. в связи с "Прудской баталией" упоминается иная цифра: "...нашего войска 22000... было" (Законодательные акты Петра I. С. 179). А весьма осведомленный дьяк Оружейной палаты М.П. Аврамов в стихотворении 1712 г. писал, что "в тритцати тысячах Российская армея внутрь Азии зашла..." (Аврамов М.П. Приветственные стихи Петру I. С. 125). Гораздо более расходятся, однако, показания источников в оценке численности турецко-татарских сил. В письме Петра I Сенату, публично зачитанном в Москве 31 июля, содержалась неопределенная формулировка о том, что "неприятели вяще ста тысячи числом нас превосходили" (Доклады и приговоры... Т. 1. С. 220). В стихотворении М.П. Аврамова упоминается о "дву стах тысячах противных". Английский посол в Турции R. Sutton оценивал численность турецкой армии (без татар) в 118400 чел., российский — П.А. Толстой — в 119665 чел. (Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения... С. 123). Июльская реляция повторяет цифру П.А. Толстого, добавляя разделение по родам войск: 57862 чел. конницы, 61803 чел. пехоты. Численность татар, согласно Реляции, достигала 70000 чел. (Письма и бумаги... Т. 11, вып. 2. С. 36). Такие же данные читаются и в одной из редакций "Гистории Свейской войны" (РГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 3, л. 226). Между тем, в иной редакции этого сочинения приводятся другие сведения: "Турок: конницы 120000, пехоты 100000. Татар: 50000. Итого 270000". Сопровождаемые замечанием, "как [о том] после сам визирь и другие паши нашим министрам объявили", эти цифры несомненно восходят к показаниям П.П. Шафирова (Там же, кн. 8, л. 334 об.). Аналогичные данные — "туркоф 270000" — фигурируют и в Манифесте 1723 г. Вопрос о подлинном соотношении сил в сражении 9-10 июля безусловно нуждается в дальнейшем исследовании. В данной работе мы сочли допустимым принять версию Реляции.

36 В письме к Ф.М. Апраксину от 15 июля 1711 г. Петр I, кратко описав события Прутского сражения, резюмировал, что "никогда, как почал служить, в такой десперации [отчаянии] не были..." (Письма и бумаги... Т. 11, вып. 2. С. 12). Скептически оценивая шансы русских войск вырваться из окружения, государь спустя десятилетие писал в черновиках "Гистории Свейской войны" о "ненадежной отваге десператного боя", о том, что "благополучие всей империи Российской в отвагу отдать было небезопасно" (Там же. М., 1962. Т. 11, вып. 1. С. 570, 574). В другом месте "Гистории", вспоминая прутские события, Петр I выразился еще более категорично: "...едва б не воспоследовало сие как шведов при П[олтаве]" (Пештич С. Л. Ценный источник по истории России времен Северной войны // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 377). Юст Юль, встретившийся с царем 10 августа 1711 г. в Могилеве и беседовавший со многими участниками похода, пришел к заключению, что "в положении более отчаянном никогда еще не находилась ни одна армия" (Записки Юста Юля... С. 372). П. П. Шафиров в октябре 1713 г. писал С. Л. Владиславичу, что он был направлен в турецкий лагерь при Пруте "в такое время, когда все были близ погибели" (Архив СПб ФИРИ, ф. 83, оп. 3, № 6, л. 307 об.; черновой отпуск письма). Подобные оценки имели вполне реальные основания. Дело было не только в соотношении сил между российской и турецко-татарской группировками (составляло оно 38:190 или же 22:270) и в безусловном оперативном господстве вражеской кавалерии. Достаточно высокой была и боеспособность войск противника. Петр I отмечал позднее в "Гистории Свейской войны", что "пехота турецкая... зело жестоко билась" (Письма и бумаги... Т. 11, вып. 1. С. 566). О дисциплинированности и хорошей выучке турок писал и принимавший участие в июльском сражении французский офицер русской службы Моро де Бразе (Записки бригадира Моро де Бразе, касающиеся до Турецкого похода 1711 года // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Л., 1978. Т. 8. С. 316, 319, 320). Что же до личного состава российских войск, то весьма тяжелым было его физическое состояние. Всесторонне информированный R. Sutton доносил английскому правительству, что во время отступления на Украину русские части от голода и болезней "ежедневно теряли... 500 или 600 человек" ( The Despatches of sir Robert Sutton, Ambassador in Constantinople (1710-1714)/ Ed. By A.N.Kurat. London, 1953. P. 69). По сведениям Моро де Бразе, потери русских войск в Прутском походе составили 27385 человек, "отчасти истребленных огнем неприятельским, но еще более поносом и голодом" (Записки Моро де Бразе... С. 328). Это свидетельство тем более заслуживает внимания, что документы содержат сведения о действительно сравнительно небольших военных потерях россиян. Так, за время ожесточенных боев у Рябой Могилы русская армия потеряла убитыми, пленными и пропавшими без вести 1484, ранеными — 1388 человек (см. "Табель, коликое число от армеи царского величества в Волоской земле при реке Пруте на баталии с турецкими войски июля от 8 по 11 число 1711 году побито, ранено, в полон взято, безвесно пропало и от ран померло": РГАДА, ф. 9, отд. 2, кн. 14, л. 272). При таких исходных условиях вероятность успеха в полевом бою с турками была для российских войск, безусловно, минимальной.

37 Письма и бумаги... Т. 11, вып. 1. С. 317. В предварительном варианте царской инструкции П. П. Шафирову значился и такой характерный пункт: "...2. Буде же о шведах станет говорить, чтоб отдать все завоеванное, и в том говорить отданием Лифляндов. А буде на одном на том не может довольствоватца, то и протчия помалу уступать кроме Ингрии, за которую, буде так не захочет уступить, то отдать Псков, буде же того мало, то отдать и иныя правинции..." (Там же. С. 313).

38 РГАДА, ф. 89. Сношения с Турцией, 1711 г., № 7, л. 3-4, 15 об., 17; Соловьев С. М. История России... Кн. 8. С. 371; Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения... С. 133–134. Обещанные П.П. Шафировым великому везиру Балтаджи Мехмед-паше 150000 червонных были исправно доставлены в турецкий лагерь ротмистром А.П. Волынским 15 июля 1711 г. Будучи, однако, устрашен распостранившимися слухами о подкупе его российскими "министрами", великий везир так и не притронулся к присланной "казне". С изрядным недочетом, вызванным "издершками" жизни П.П. Шафирова в Константинополе, эти суммы впоследствии были переправлены обратно в Россию. Подробнее о судьбе этих денег см.: РГАДА, ф. 89, 1711 г., № 7, л. 334-336 об.; Ламбин П.П. Артемий Петрович Волынский (Материалы для его биографии). 1711-1718 // Русская старина. 1872. Т. 5, № 6. С. 938-941.

39 Текст Прутского договора см.: Письма и бумаги... Т. 11, вып. 1. С. 322-324. Текст договора, опубликованный в "Полном собрании законов Российской империи с 1649 г." (Т. 4. С. 714-715), существенно отличается от подлинного, включая в себя более поздние поправки, внесенные Петром I. Этот "исправленный" вариант текста, по всей видимости, представлял собой проект нового соглашения, заключения которого должен был добиваться в Константинополе П.П. Шафиров. Согласно реальному Прутскому договору, Россия возвращала Турции завоеванный в 1696 г. Азов с прилегающей территорией, а также "разоряла" Таганрог и другие "новопостроенные" крепости по южной границе. Помимо этого, турки получали в неприкосновенности артиллерию и военное снаряжение, находившиеся в крепости Каменный затон. Азов был передан турецкой стороне 2 января 1712 г., Таганрог окончательно эвакуирован в мае. Драматичной оказалась судьба Азовской флотилии, созданной ценой колоссальных затрат в конце 1690-х — начале 1700-х гг. О том, какой размах имели тогдашние работы можно судить по тому факту, что на протяжении 1697-1709 гг. на воронежские верфи было принудительно направлено свыше 102 тыс. работных людей (Лавринов Ю.М. Работники воронежских верфей (К истории воронежского кораблестроения 1696-1711 гг.) // Воронежский край на южных рубежах России (XVII-XVIII вв.). Воронеж, 1981. С. 82; все население России в 1715 г. составляло 15,3 млн чел.). 4 наиболее боеспособных корабля — в их числе строившиеся при активном личном участии Петра I "Предестинация" и "Ластка" — в 1712 г. со всем вооружением были проданы туркам за 26187 венецианских червонных (об этой уникальной в истории российского военного флота сделке подробнее см.: Недков Б. Несколько документов о военных кораблях, проданных русскими туркам после Прутского похода // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964. С. 186-197). Корабль "Шпага" был сожжен, а оставшиеся мелкие суда переведены в Черкасск. Командующий флотилией вице-адмирал К.И. Крюйс с офицерами и значительной частью корабельных мастеров переехал в Петербург (Письма и бумаги... Т. 11, вып. 2. С. 566-567). Что касается масштабов вынужденного "разорения" в Таганроге, то упомянем лишь о том, что в 1701-1703 гг. на строительстве его порта и крепости трудилось около 9 тысяч работных людей. Из возведенных к 1711 г. фортификационных сооружений выделялся имевший площадь 2500 м2 искусственный остров "Черепаха", на котором располагались сторожевой отряд и артиллерийская батарея (Будтолаев Н.М. Строительство Таганрогского порта в 1697-1711 гг. // Известия АН СССР. Отделение технических наук. 1951, № 11. С. 1726, 1728).

40 Попавшего в плен русского царя вряд ли ожидал бы в турецкой столице радушный прием. Достаточно сказать, что формально имевший статус чрезвычайного посла П.П. Шафиров был провезен по Константинополю "без всяких церемоней, за караулом, с великим ругателством от народа" (РГАДА, ф. 89, 1711 г., № 7, л. 1 об.). Заметим, что единственным прецедентом пленения носителя российской верховной власти на протяжении XIV–XX вв. было взятие в плен татарами великого князя Василия II Васильевича в несчастной битве при Суздале в июле 1445 г.

41 Весьма вероятное пленение в июле 1711 г. было бы вторым в жизни Марты Скавронской (она же Трубачева, она же Василевская, она же Михайлова), оставшейся в российской истории под именем царицы Екатерины Алексеевны. Служившая в доме пастора Э. Глюка в шведском городе Мариенбург, крестьянская дочь Марта в августе 1702 г. была взята в плен русскими войсками. Одно из немногих достоверных известий касательно обстоятельств пленения будущей царицы относится к 1724 г., когда участник взятия Мариенбурга отставной капрал В. Кобылин пустился в стоившие ему жизни откровения о том, что "ведаем мы, как она [Екатерина Алекссевна] в полон взята и приведена под знамя в одной рубахе и... караулной наш офицер надел на нее кафтан" (Доношение дьячка Василия Федорова на отставного капрала и волоколамского помещика Василия Кобылина в брани царского величества государя Петра I // ЧОИДР. 1860. Кн. 2. С. 21). Весьма осведомленный Иоганн Фоккеродт, долголетний секретарь прусского посольства в Петербурге, в своей не предназначавшейся для печати Записке 1737 г. назвал Екатерину Алексеевну "простой девкой, успевшей побывать в разных руках, прежде чем достаться Петру" (цит. по: Шмурло Е. Ф. Вольтер и его книга о Петре Великом. Praha, 1929. С. 19). О ранней истории взаимоотношений Марты-Екатерины и Петра I см., в частности: Есипов Г.В. Князь Александр Данилович Меншиков // Русский архив. 1875. Кн. 2, № 7. С. 239-241; Семевский М.И. Царица Катерина Алексеевна, Анна и Вилим Монс. СПб., 1884. С. 81–87, 333–335; Анисимов Е. В. Россия без Петра. СПб., 1994. С. 72–75.

42 Участник Прутского похода молдавский гетман Иона Никулче впоследствии писал в своей "Хронике", что во время июльского окружения русской армии Петр I намеревался сформировать из 200 русских и 100 молдаван ударный отряд и, взяв с собой Екатерину, прорываться с ним в Венгрию (Энгельгардт Р.Ю. Из истории Прутского похода Петра I // Ученые записки Кишиневского Государственного университета. 1953. Т. 6. С. 111). Сходную версию изложил в своем донесении от 23 августа 1711 г. и сотрудник английского посольства в Москве Л. Вейсброд. На основании беседы с участником похода майором Линдеманом, дипломат писал, что в разгар боев "царь... замышлял бежать верхом с небольшой свитой и с новой царицей Екатериной Алексеевной, чтобы не отдаться в руки неприятеля" (Донесения и другие бумаги чрезвычайного посланника английского при Русском дворе Чарльза Витворта и секретаря его Вейсброда с 1708 г. по 1711 г. // Сб. РИО. СПб., 1886. Т. 50. С. 490). Независимые друг от друга, известия эти представляются нам, однако, сомнительными. Петр I никогда бы не позволил себе бросить на произвол судьбы армию, особенно — принимавшие участие в "акции" гвардейские полки.

43 См. описание служб Г. И. Головкина в его графском дипломе (Письма и бумаги... Т. 10. С. 48), а также "Службы генерал-фелтцейхмейстера Брюса" (РГАДА, ф. 154, оп. 2, № 162, л. 10 об.). Что же до главнокомандующего русской армией Б. П. Шереметева, то известен эпизод прутских боев, когда 59-летний генерал-фельдмаршал, заметив, что конный турок преследует в поле отбившегося от части российского солдата, в одиночку выехал за укрепления и зарубил вражеского кавалериста (Заозерский А.И. Фельдмаршал Б. П. Шереметев. М., 1989. С. 122).

44 См. надпись над могилой Г. Д. Юсупова: [Надгробные] надписи, находящиеся в Богоявленском московском монастыре. С. 311 [приложение 43]; Корсаков Д.А. Артемий Петрович Волынский // Древняя и новая Россия. 1876. Т. 1, № 1. С. 50-51. Как справедливо отметил Дмитрий Алексеевич, "несчастный для Петра Прутский поход и последующие за ним проишествия становятся особо счастливыми явлениями в служебной карьере Волынского". Сопровождавший П. П. Шафирова с самого первого дня прутских переговоров, доставивший 15 июля в турецкий лагерь обещанные везиру деньги, Артемий Петрович завоевал глубокое расположение подканцлера. Уже в августе 1711 г. Петр Павлович просил Г. И. Головкина "предстателствовать... о господине Волынском", "чтоб ево переменить чином... понеже изрядной человек и терпит обще с нами страх" (РГАДА, ф. 89, 1711 г., № 11, л. 158 об.). Являвшийся и далее офицером связи при П.П. Шафирове, испытавший вместе с ним тяжелейшее тюремное заключение, А.П. Волынский был произведен Петром I из ротмистров сразу в подполковники после заключения с Турцией в 1713 г. Адрианопольского мирного договора.

45 См. послужные списки П. М. Шипова и С. Т. Грекова 1754 г.: Там же, ф. 248, кн. 8122, ч. 2, л. 897; ф. 286, кн. 419, л. 223.

46 Письма и бумаги... Т. 11, вып. 1. С. 580. Добавим, что и М. П. Бестужев-Рюмин, и А. И. Остерман явились участниками переговоров с турками 10-12 июля.

47 См. указ Петра I от 22 февраля 1711 г.: Российское законодательство... Т. 4. С. 172.

48 Деятельность А. Д. Меншикова в 1711 г. освещена в литературе чрезвычайно скупо (Гоздаво-Голомбиевский А.А. Александр Данилович Меншиков // Сборник биографий кавалергардов... С. 106; Павленко Н.И. Александр Данилович Меншиков. М., 1984. С. 60–61). Между тем, в мае 1727 г., когда светлейший князь находился в зените своего могущества, началась работа по созданию его фундаментального жизнеописания. В составленном тогда плане "Истории о князе Меншикове" читается следующий фрагмент: "...В 1711-м году его светлость с Сенатом государство управлял, в то время многие знатные дела... делалися, которые к славе его светлости внести можно" (РГАДА, ф. 375. Исторические сочинения, № 52, л. 4 об.; подробнее об этом историографическом мероприятии см.: Павленко Н.И. Александр Данилович Меншиков. С. 139–140).

49 О враждебном отношении Алексея Петровича к А.Д. Меншикову см.: Гоздаво-Голомбиевский А.А. Александр Данилович Меншиков. С. 91, 97-98; Герье В. И. Кронпринцесса Шарлотта, невестка Петра Великого. 1707-1715 гг. По ее неизданным письмам // Вестник Европы. 1872. Т. 3, № 6. С. 476-478. В 1712 г. в лагере под Штетином между царевичем и герцогом Ижорским произошло открытое столкновение. В ответ на критические замечания Александра Даниловича о придворных принцессы Шарлотты Алексей Петрович прилюдно пообещал герцогу: "ты скоро попадешь в Сибирь за свои клеветы". С глубокой неприязнью относился царевич и к Варваре Михайловне Арсеньевой, свояченице А.Д. Меншикова.

50 О замыслах и мерах Д.М. Голицына, В.Л. Долгорукова и других "верховников" по ограничению самодержавия в России в 1730 г. подробнее см., в частности: Юхт А.И. Государственная деятельность В.Н. Татищева... С. 270–271, 281–283; Анисимов Е.В. Россия без Петра. С. 171-183.

51 В условиях второго десятилетия XVIII в. идея перемены династии отнюдь не была абсурдной. К примеру, восставшие стрельцы, двинувшиеся на Москву в июне 1698 г., между прочего, как ни в чем ни бывало, обсуждали вопрос о возведении "на царство" боярина князя М. А. Черкасского (Богословский М.М. Петр I... Т. 3. С. 51; Восстание московских стрельцов. 1698 год: Материалы следственного дела / Под ред. В.И. Буганова. М., 1980. С. 101). В качестве достойного кандидата на занятие всероссийского престола рассматривал князя Михаила Алегуковича и сожженный в Москве в 1702 г. книгописец Григорий Талицкий, автор учения о Петре I-Антихристе (Голикова Н.Б. Политические процессы при Петре I: По материалам Преображенского приказа. М., 1957. С. 137).

52 Оценивая альтернативу заключенному П.П. Шафировым Прутскому миру, мы полагаем возможным присоединиться к высказанному в 1931 г. мнению турецкого военного историка Неджати Салима о том, что "на берегу реки Прут сорокатысячное русское войско вместе с командующим и основателем России Петром Великим должно было найти свою могилу. Нет сомнения, что результат этой битвы и ее влияние на мировую политику могли бы быть другими" (Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения... С. 10-11).

53 О пребывании П.П. Шафирова в Турции в 1711–1714 гг. подробнее см.: Крылова Т.К. Русская дипломатия на Босфоре в 1711–1714 гг. // Международные связи России в XVII–XVIII вв. (Экономика, политика, культура). М., 1966. С. 410–446; Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения... С. 138-187. Следует отметить, что арестованные турками 31 октября 1712 г. и помещенные в исключительно тяжелые условия заключения, П. П. Шафиров и другие сотрудники посольства в Константинополе оказались фактически брошенными на произвол судьбы Г. И. Головкиным и Петром I. На протяжении почти полугода российское руководство не принимало абсолютно никаких мер для вызволения дипломатов и даже не пыталось установить с ними связь. В письме к уже освобожденному Петру Павловичу Г.И. Головкин не нашел ничего лучшего, как объяснить свое и царское бездействие заботой о безопасности арестованных: "писать... мы опасались, дабы вам от того не произошло каких жестоких трудностей" (РГАДА, ф. 89, 1713 г., № 5, л. 9 об.). Заметим, что Петр Шафиров и его товарищи были не первыми российскими дипломатами, к злоключениям которых государь Петр Алексеевич отнесся с полным равнодушием. В 1700 г., твердо решив начать войну против Швеции, будущий император для маскировки отправил в Стокгольм с изъявлениями дружбы особое посольство во главе с ничего не подозревавшим ближним стольником князем А. Я. Хилковым. Прибывшее в "Стекхолм" 18 июля и с большим почетом принятое шведской стороной, посольство, разумеется, было немедленно арестовано с открытием русскими в сентябре боевых действий. Предпринятая Петром I сомнительная операция по введению шведов в заблуждение не уберегла российские войска от понесенного на второй месяц войны тягчайшего поражения под Нарвой. Претерпевший же 18-летний плен, князь Алексей Яковлевич так и скончался в неволе (подробнее о посольстве А. Я. Хилкова см.: Богословский М. М. Петр I... Т. 4. С. 409-423).

54 Баранов П. И. Опись высочайшим указам и повелениям, хранящимся в С.-Петербургском Сенатском архиве за XVIII век. СПб., 1878. Т. 3. С. XXIV; Бантыш-Каменский Д. Н. Историческое собрание списков кавалерам четырех российских императорских орденов. М., 1814. С. 75. Добавим, что 15 декабря 1717 г. П. П. Шафиров был назначен на должность вице-президента новоучрежденной Коллегии Иностранных дел (Законодательные акты Петра I. С. 219).

55 См. письмо Г. Ф. Долгорукова П. П. Шафирову от 13 июля 1717 г.: Архив СПб ФИРИ, ф. 83, оп. 1, карт. 28, № 138, л. 1.

56 Походный журнал 1721 года. СПб., 1855. С. 18. Четвертая дочь П. П. Шафирова Анна Петровна состояла в замужестве за князем А. М. Гагариным, единственным сыном печально знаменитого сибирского губернатора, пятая — Мария Петровна — за М. М. Салтыковым (Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. Изд. 2-е. СПб., 1895. Т. 2. С. 380). Сын подканцлера барон Исай Петрович в феврале 1721 г. женился на Евдокии Андреевне Измайловой, дочери бывшего российского посла в Дании А. П. Измайлова (колоритные подробности об этой свадьбе приводит Ф. В. Берхгольц: Дневник камер-юнкера Ф. В. Берхгольца. [Ч. 1.] С. 58-59). О печальной судьбе Исая Шафирова, погубленного пьянством и развившейся с годами душевной болезнью, подробнее см.: Бычков А.Ф. Барон Исай Петрович Шафиров (1699–1756) // Исторический вестник. 1886. Т. 25, № 7. С. 126–131. Родившийся в 1703 или 1704 г. младший сын П.П. Шафирова Яков скончался в молодом возрасте во время пребывания за границей. О роде баронов Шафировых (пресекшемся по мужской линии на Исае Петровиче) см. особое исследование Ю.А. Нелидова: Нелидов Ю.А. О потомстве барона Петра Павловича Шафирова // Русский Евгенический журнал. 1925. Т. 3, вып. 1. С. 61-65.

57 См. письмо П.П. Шафирова С.Л. Владиславичу от 8 января 1714 г.: Архив СПб. ФИРИ, ф. 83, оп. 3, № 6, л. 2-2 об. (черновой отпуск письма). Не следует думать, впрочем, что в 1711-1714 гг. отношения подканцлера с Г.И. Головкиным были безоблачными. В переписке этого времени Петр Павлович не раз высказывал недовольство канцлером, медлительностью и недостаточностью его распоряжений (см., например, письма к В.Л. Долгорукову от 23 июля, В.В. Долгорукову от 10 июля, В.В. Степанову от 9 августа, С.Л. Владиславичу от 6 сентября 1713 г.: Там же, л. 14-14 об., 118, 238 об.-239: черновые отпуски писем; РГАДА, ф. 11. Переписка разных лиц. Дополн. оп., № 256, л. 2). Своеобразным преломлением неблагоприятных отношений с Гавриилом Ивановичем явилась организованная подканцлером регулярная личная переписка с подчиненными — секретарями А.И. Остерманом, В.В. Степановым, П.В. Курбатовым, подьячими И.Ю. Юрьевым, И.Л. Клишиным. Не будучи удовлетворен информацией, поступавшей от канцлера, П.П. Шафиров стремился получать от них сведения о текущих политических, придворных и внутриведомственных событиях. Само по себе обращение за информацией, параллельной официальной, было в тогдашней правительственной среде общепринятым. Неообычность ситуации заключалась в том, что Петр Павлович вступил в переписку именно с подчиненными, безусловно противопоставив себя тем самым главе учреждения. Негласный характер переписки вполне осознавался ее участниками. Так, в письме от 12 мая 1712 г. А.И. Остерман, П.В. Курбатов и В.В. Степанов напоминали барону, что "ежели о чем и соизволите писать против сего... то изволте прикрыть и не дать знать, что отсюды уведомились" (Там же, ф. 160. 1712 г., № 19, л. 36; черновой отпуск).

58 Там же, ф. 9, отд. 2, кн. 43, л. 51-52 [приложение 6];