Geum.ru

Российской Федерации "О недрах"

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
1   2   3   4   5

В.П.Орлов

Спасибо, Анатолий Аркадьевич.

Я обращаюсь ко всем участникам слушаний. Мы договаривались о том, что предоставим возможность задать вопросы. Я думаю, Юрий Петрович тоже не будет возражать, если вопросы будут адресованы ему. Поэтому напоминаю: на вопрос – до минуты, на ответ – желательно до двух. Представляться всем, кто задает вопрос.

Пожалуйста, Карасев Владимир Иванович.

В.И.КАРАСЕВ

Из того, что сказано, очень многое поддерживается. Вопрос, связанный с вводом месторождения в разработку. В законе он никак не описан, момент ввода определяет сам чиновник. В то же время ссылка на судебные разбирательства, на мой взгляд, кажется здесь не очень корректной, потому что непонятно, что будет разбирать суд.

Каким образом в законе будет сформулирован момент ввода месторождения в разработку?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Спасибо за вопрос. Не совсем так, что не описан. Это действительно один из принципиальнейших моментов закона, одна из наиболее сложных его конструкций. И связан он не только со сроком ввода месторождения в эксплуатацию. Он связан с основными параметрами, которые задаются и контролируются государством.

Конструкция, которая предлагается в законопроекте, следующая. Победитель аукциона после того, как он признан победителем, разрабатывает технический проект. И он в техническом проекте пишет, естественно, срок ввода, исходя из особенностей месторождения, и основные характеристики. После этого проект проходит государственную экспертизу. Вот такая двухэтапность.

Поэтому то, что назначает чиновник, неправильно. Назначают, собственно говоря, ученые, назначается в техническом проекте. Государство оставляет за собой право проведения экспертизы проекта.

В.И.КАРАСЕВ

Юрий Петрович, не могу согласиться. Я потом объясню.

Вы сказали о сроках, я спросил – что такое по сути ввод месторождения в разработку в соответствии с проектной технологической документацией?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Еще раз говорю, что все характеристики, относящиеся и к вводу месторождений в эксплуатацию, и к дальнейшей разработке, закрепляются техническим проектом. Технический проект разрабатывается недропользователем и утверждается государственной экспертизой, порядок такой. Другого не могли предложить.

В.П.Орлов

Пожалуйста.

А.М.ОРЕХОВ

Я эксперт в сфере нефтегазового законодательства. У меня вопрос к Юрию Петровичу. Есть ли понимание у руководства МПР, что введение закрытого аукциона для российских юридических лиц с иностранным участием является нарушением норм международного права, в частности соглашения Европейского союза и России, в котором прямо предусмотрен запрет на установление каких-либо преференций как для российских юридических лиц, так и юридических лиц стран ЕС, а также норм Конституции Российской Федерации и Гражданского кодекса?

И второй вопрос, в отношении СРП. Каково место СРП в новом законодательстве?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Спасибо за вопросы. По первой части. Проведенная сегодня экспертиза пока не убеждает нас в том, что мы нарушаем нормы международного законодательства. Что же касается сущности проблемы, мы считаем, что действительно у России есть право ограничивать участие нерезидентов, еще раз подчеркиваю, в контрольном пакете. Миноритарное участие, как вы знаете, мы не запрещаем. И пока юристы говорят нам о том, что эта норма может быть принята законодательно Россией.

Что касается инвестиционного интереса и привлекательности, уже неоднократно за это время я обсуждал это на разных уровнях, в том числе на заседании Консультативного совета по иностранным инвестициям. Могу сказать только одно: большинство из стран, которые активно говорят о том, что мы нарушаем их права, таким же образом отражают эти нормы в собственном законодательстве. Мы считаем, что в тех единичных случаях, когда Россия такой механизм применяет, она имеет на это право, и это, очевидно, делается в государственных интересах. На наш взгляд, это экономические и национальные интересы России.

Теперь что касается второго вашего вопроса, касающегося соглашения о разделе продукции. Совершенно очевидно, соглашение о разделе продукции – отдельный механизм, он и сегодня принят отдельным законом. Но мы считаем и доказываем нашим коллегам, что механизм СРП сегодня может и должен применяться практически только в одном случае – это шельф. Во всех остальных случаях, мы считаем, надо платить традиционные налоги.

В.П.Орлов

Пожалуйста, Зоя Афанасьевна.

З.А.КОРНИЛОВА

У меня первый вопрос. В какой мере учтены требования федеральных законов о территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов, о статусе малочисленных народов? И о них говорится в законе о соглашении о разделе продукции. Это первый вопрос.

Второй вопрос. Вы полностью изъяли из Федерального закона "О недрах" статью 5 о праве местного самоуправления. Какого концептуального подхода вы придерживаетесь, делая это?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Прежде всего, законодательство отдельно описывает отношения с малочисленными народами и существует такой раздел законодательства. Это законодательство никоим образом, на наш взгляд, не должно дублироваться законом "О недрах", это другая совершенно норма.

Что касается муниципалитетов, то, честно говоря, пройдя и муниципальный, и субъектный уровень управления, не очень представляю себе сегодня роль муниципалитетов в пользовании недрами. Есть субъект, и субъекту соответствующие права, например, по общераспространенным полезным ископаемым делегированы.

Давайте скажем так, чтобы в этом вопросе… Я понимаю, что я не удовлетворю ответом всех присутствующих, так не бывает. Но я совершенно честно и четко хочу вам доложить свою позицию. Мы понимаем прекрасно, что каждый уровень власти хотел бы обладать большим количеством полномочий. Говоря о полезных ископаемых, говоря о природных ресурсах, мне кажется, предельно важно понять совершенно простую вещь, что сегодня от полезных ископаемых зависит 60 процентов бюджета Российской Федерации. Сегодня от полезных ископаемых зависит 70 процентов экспорта. Сегодня, например, на территории Ханты-Мансийского автономного округа, руководителей которого я глубоко уважаю за действительно рачительный подход к недрам, тем не менее находится 50 процентов в стоимостном выражении объема добычи полезных ископаемых страны.

Но давайте что-нибудь из этого отдадим. Давайте тогда уже отдадим в федеральный бюджет и забудем, что существует федеральный центр как таковой.

Вопросы недропользования предельно связаны с вопросами наполнения бюджета, с вопросами его исполнения и вопросами целостности страны, на мой взгляд. Спасибо.

СОБОЛЕВ, Первая горнорудная компания.

Статья 99, это раздел "Вознаграждение за открытие месторождения". Раньше это очень большой был стимул, и мы достаточно много награждали людей. Сегодня, если работа, как здесь сказано, в 99-й статье, проводится за государственный счет, то это делается. Если это за средства недропользователя, то не известно, кто будет выплачивать вознаграждение.

Ю.П.ТРУТНЕВ

Спасибо. Совершенно понятно, такой мировоззренческий вопрос – в какой общественно-экономической формации находимся? Поскольку сегодня пользователем геологической информации, возникшей в процессе открытия месторождения, является компания, а не государство, совершенно очевидно, что и стоимость данной информации является категорией рыночной. Соответственно, информация продается. И по результатам этой продажи, чем больше она стоит, чем больше стоит информация об открытии, тем больше получает компания-недропользователь, ну, уж она сама как-то вознаграждает.

Нам кажется, что в этой ситуации самое главное, что мы обеспечиваем возможность, автоматическую практически, использования открытого месторождения самим инвестором. Это становится его товаром, его собственностью. И он имеет право продавать, вознаграждать или использовать самому.

В.П.Орлов

Алексеев Сергей Михайлович, пожалуйста.

вопрос

Юрий Петрович, люди, которые открывают месторождения, никакого отношения… Они работают по найму, даже в частной компании. Поэтому никакого отношения не имеют за последние… Как-то определить надо.

Ю.П.ТРУТНЕВ

Не согласен. Что значит – работают по найму? Работают по найму, поэтому им платят за это деньги. Но нужно ли их вознаграждать дополнительно? С точки зрения государственного стимулирования я двумя руками подпишу ходатайство о любом награждении с большим удовольствием и с полным уважением к труду наших уважаемых геологов. В то же самое время должно ли денежное вознаграждение в этом случае выплачиваться государством или все-таки компанией, получившей результат, – на мой взгляд, очень спорный вопрос.

В.П.Орлов

Сергей Михайлович, пожалуйста. И в темпе я прошу, скоро время, отведенное на вопросы, у нас заканчивается.

С.М.АЛЕКСЕЕВ, комитет Торгово-промышленной палаты по природопользованию и экологии.

Два маленьких вопроса. Первый, который я уже задавал: будет ли договор равноправный или все-таки в нем останутся некие как бы характерные признаки лицензии?

И второй вопрос, он корреспондируется с предыдущим, но с другой стороны. Если компания открыла месторождение за счет собственных средств, сколько эта компания должна будет выплатить государству в счет проведенных работ? Есть ли эта методика, есть ли прикидки? Или пока это общий тезис и методика будет потом?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Не тезис. В первой части – будет ли договор равноправным? Хочу вам доложить: на мой взгляд, нет. И было бы совершенно неправильно его таковым делать. Недра все-таки являются собственностью страны. Как бы мы об этом ни говорили, но это написано в Конституции. Более того, каждый гражданин Российской Федерации вообще-то имеет к этому отношение.

Вы знаете, как это строится в других странах, где вообще выплачивается в пенсионный фонд каждому человеку с каждой тонны добытой нефти. Здесь аналогично – государство представляет интересы всего населения Российской Федерации в этом процессе. Поэтому, очевидно, его права являются превалирующими.

Другой разговор, что эти обязанности у государства, во всяком случае, появляются. Потому что при лицензионной системе у государства нет никаких обязанностей перед недропользователем вообще.

Что касается равноправности, еще раз говорю, мне кажется, что компания, которая представляет собственные коммерческие интересы, и государство, которое в этом случае представляет всю страну, – все-таки немного разные участники процесса.

И теперь второй Ваш вопрос: сколько платить и есть ли методика, если компания открыла месторождение? У нас предельно простая позиция: не платить нисколько. Мы считаем, что, если недропользователь рискует собственными деньгами и открыл месторождение, мы должны поощрять его, мы не должны изымать у него дополнительно деньги по какой-то действительно не очень понятной методике.

Могу сразу сказать – это позиция не всех членов кабинета. У нас есть некоторая дискуссия с коллегами, но мы будем настаивать на этой позиции, и я надеюсь, что она будет принята.

С.М.АЛЕКСЕЕВ

... Второе. В пункте 1 главы 77 закона сказано напрямую, что компания должна платить.

Ю.П.ТРУТНЕВ

Редакцию можно посмотреть, но совершенно точно отвечаю, что наша позиция – не платить при открытии.

Что касается того, чтобы оставить лицензию, – не оставить, потому что в этом случае отсутствует оборот прав как таковой, что, на мой взгляд, более чем важно.

В.И.ТАРАКАНОВСКИЙ, председатель Союза старателей России

Статья 112 об обязательном страховании причиненного недрам ущерба… Стоит ли устанавливать обязательное страхование, так как в статье 121 написано, что недропользователь полностью возмещает причиненный вред при использовании недр и так далее? Не оставить ли здесь добровольное страхование, а то опять появится еще одно "автострахование"?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Здесь я согласен не как с вопросом, а как с замечанием. Мы думаем на эту тему, и в то же самое время от чего пытаемся застраховаться? У недропользователя может ничего и не оказаться. В условиях оборота, скажем, права могут быть переданы таким образом, что государству потом придется достаточно долго судиться за возмещение ущерба. В этом случае, конечно, нам выгоднее иметь страховую компанию как компанию, хеджирующую наши риски.

В.П.Орлов

Пожалуйста, последний вопрос.

АЛЕКСЕЕВ

Юрий Петрович, часть 1 статьи 122 и часть 9 статьи 124 главы 13: говорится о том, что платежи от пользования недрами должны направляться на воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВСМБ). Как определить, корреспондируется ли это с Бюджетным кодексом, который запрещает "окрашивать" статьи? Доходная часть – это одно, а расходная часть – другое. Это первый вопрос.

И второй вопрос. Что сегодня мешает в действующем законе о недрах государству работать активно над восполнением минерально-сырьевой базы?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Что касается направления на ВМСБ: очевидно, "окрашенные" налоги мы не пытаемся ввести. Давайте тоже посмотрим это редакционно. Боюсь, у Вас в руках просто старая редакция.

Что касается того, что мешает государству, государству, в общем-то, ничего не мешает, и мы совсем недавно докладывали Совету Федерации нашу программу развития воспроизводства минерально-сырьевой базы до 2020 года. Там достаточно точно закрепляется роль государства, расписываются по годам до 2020 года средства, которые государство вкладывает. А в существующей конструкции закона мы действительно постарались стимулировать к тому же инвестора. Но механизм именно этот, механизм остается именно таким. Средства поступают в бюджет, они приходят обратно из бюджета, очевидно, через соответствующие статьи бюджета и через программу.

с места

Старому ветерану нефтяной промышленности можно?

В.П.Орлов

Коротко. Ветерану – обязательно.

с места (тот же)

Очень короткий вопрос.

В условиях благоприятной конъюнктуры рынка Россия 45 месяцев подряд наращивала добычу нефти. В результате за четыре года на 301 млн. тонн добыто больше, чем предусмотрено лицензионными соглашениями и энергетической программой, утвержденной и Президентом, и Правительством.

Как Вы считаете, это хорошо или плохо? Если Вы считаете, что это плохо, как это будет исправлено в новом законе о недрах?

Ю.П.ТРУТНЕВ

Спасибо. Виктор Петрович, я потом еще попрошу два слова сказать, а то только на вопросы как-то сложно отвечать.

Что касается вопроса, хорошо это или плохо… Смотря на то, что Вами сформулировано. Если говорить о том, хорошо это или плохо — благоприятная конъюнктура, то хорошо. Если говорить о том, что компании наращивают добычу – замечательно.

Только вопрос в другом — насколько при этом сохраняются недра, насколько при этом используются рациональные режимы разработки?

К большому сожалению, я вынужден Вам сказать, что подавляющее большинство тех 13000 лицензий, которые сегодня зарегистрированы, не закрепляют какую-то ответственность пользователя, связанную с темпами разработки месторождений.

Мы прекрасно знаем недропользователей, которые сегодня разрабатывают недра хищнически. Не буду сейчас в этом зале под камеры называть, но все их знают на самом деле.

Проблема в том, как мы это можем остановить и можем ли. Да очень просто. Для начала надо принять закон, который мы сегодня предлагаем вашему вниманию. В существующем законе мы не можем в субъективном пространстве… Когда Анатолий Аркадьевич приводил в выступлении словосочетание, сегодня лицензию можно изъять за существенные нарушения. Ответьте, пожалуйста, кто будет отвечать на вопрос: существенно ли нарушение? При каком нарушении, скажем, темпов отбора… даже если он оказался в лицензионном соглашении, чего часто нет, 5 лет вообще не вводились такие параметры, по 1995 год вообще нет этого в лицензиях. Но даже там, где есть, мы, что, поставим чиновника в Федеральном агентстве по недропользованию определять: что это отклонение существенное, надо отобрать лицензию, а вот это не существенное? Можете себе представить, что будет происходить тогда.

Поэтому, к сожалению, сегодняшнее законодательство привело к тому, что, с одной стороны, в стране растет добыча, компании получают прибыли, страна получает профицитный бюджет, и все это хорошо. С другой стороны, у нас коэффициент извлечения нефти, я об этом тоже говорил, упал с 0,5 до 0,35. Мы прекрасно видим эти проблемы, и инструменты ответа на этот вопрос мы предлагаем вашему вниманию.

Я хочу поблагодарить за вопросы. И хочу сказать вот о чем, буквально два слова, две минуты займу вашего внимания. Сегодня документ готов только до стадии внесения в Правительство. Он рассмотрен всеми нашими коллегами в министерствах, мы получили все замечания. Мы провели парламентские слушания в Государственной Думе. Мы очень надеемся сегодня услышать не только ваши вопросы, но и конструктивные замечания по проекту. Мы абсолютно открыты для любой дискуссии, для обсуждения любого острого момента. Все наиболее острые развилки, поверьте, мы знаем наизусть, мы можем о них рассказать еще до вопроса.

Тем не менее за любые замечания мы будем вам признательны. Мы исходим из того, что закон о недрах – важнейший закон, который во многом будет определять экономику страны. Поэтому нам очень важно не ошибиться.

Мы убеждены в том, что после рассмотрения на Правительстве, нам предстоит еще очень большая совместная работа именно по редакционным правкам. Поэтому просто большое спасибо за то, что сегодня полный зал, за то, что заинтересованные вопросы, за то, что Председатель Совета Федерации нашел возможность участвовать в работе. Для нас это все очень важно. Спасибо.

В.П.Орлов

Спасибо. Слово предоставляется Литвиненко Владимиру Стефановичу, ректору Санкт-Петербургского государственного горного института (технического университета). Пожалуйста.

В.С.ЛИТВИНЕНКО

Спасибо, коллеги, спасибо, Сергей Михайлович, что собрались послушать мнение, вняли просьбе горнопромышленников все-таки собраться в тот период, когда будет этот законопроект приниматься, чтобы мы не наломали дров.

Хочу обратить внимание, что я прекрасно понимаю, по каким мотивациям именно новый министр, Юрий Петрович, решил, в общем-то, инициировать быстрое принятие законопроекта и внести некие изменения, которые дали бы возможность повысить эффективность недропользования.

Как предисловие хочу сказать, и как я понимаю. Во-первых, складывается впечатление, что те, кто подготавливал документы, в которых некоторые вещи просто разъяснительные, по всей видимости, не понимают, что мы живем в стране не без законов. И действующие законы, которые мы сегодня имеем, они плохие, есть как раз 3–4 пункта, которые как ссылочные пункты. К примеру, порядок определения: качественный и количественный. В законе написано (по-моему, глава 19), в старом законе написано: определяет Правительство.

Далее. Есть порядок проведения тендеров-конкурсов, написано, по рассмотрению, по утверждению Правительства. Вот три-четыре проблемы, которые фактически загнали эту систему в угол. Но не эту система. Мы за последние 5–10 лет потеряли Министерство как федеральный функциональный орган страны, который по большому счету эти разъяснения должен был внести и конкретно их регулировать.

Ну, и прямо скажу, проблема нынешнего Министерства усилилась тем, что на фоне этой неразберихи внесены некие инициативы, которые дают сегодня крайне негативную тенденцию. Это так называемая новая административная реформа, при которой та работа, которая выполнялась даже на уровне губернаторов, за последнее время просто отсутствует по одной причине: потому что губернаторов отстранили. Там какая-то работа велась фактически 3 года.

Товарищ Артюхов тогда вот этот один ключ, два ключа… так довел, что каждая кухарка, наверное, представляла, а где же этот ключ только искать. Она готова тоже взять третий ключ и управлять какими-то ресурсами.

Поэтому ситуация сегодня действительно в отдельных случаях тупиковая, потому что мы на федеральном уровне не управляем эффективно этим сектором.

Многие комментарии, которые прозвучали сегодня, меня убеждают, что мы, наверное, пытаемся усовершенствовать то, что есть, и не используем то, что было с нами сделано. То есть идем опять не эволюционным, а революционным путем.

В целом я поддерживаю желание министра навести порядок в законодательной базе, но хотел бы изложить свое видение с позиции не просто оппонирования, а с позиции человека, представляющего, как в других странах это происходит. И зная тенденцию, которая сегодня существует на мировых рынках, хотел бы предупредить, если мы этот закон примем в таком виде, в каком сегодня он доработан... Меня порадовали последние слова Юрия Петровича, что все-таки это не конечный результат и что есть возможность… А общественность, здесь сидящая, много делала, и Карасев, и Козловский, и многие люди работали. Но где эти материалы, я не знаю. И даже Центр стратегического планирования очень тяжело работал, но все-таки какой-то документ родили. Но ни один документ за основу не был взят. Откуда-то появилась такая суррогатная масса, которая непонятно что в итоге покажет сегодня. Поэтому есть надежда, что на этот процесс можно повлиять.

Я уверен, что если мы не подработаем этот документ, это будет похлеще той монетизации социального блока, потому что мы, наверное, забыли, что 75 процентов населения нашей страны напрямую задействованы с маленьким сектором – минерально-сырьевым сектором. Это же не процессы вокруг скважины, вокруг буровой и так далее. Это процессы, которые должны сопровождать глубокий передел того продукта, который добывается. И, как правило, все страны всё делают для того, чтобы добытое и перерабатываемое в своей стране сырье было доведено до минимума. То есть фактически разницы не должно быть. Мы это тоже не должны забывать, когда мы кричим: сколько мы можем добывать, давайте добывать и гнать. Это предисловие.

Теперь что касается содержательной части. Я глубоко убежден, что Президентом страны Владимиром Владимировичем Путиным (здесь не нужна полемика) была правильно определена задача министерства и новой исполнительной ветви власти, что необходимо в недропользовании наконец-то поставить точку. Он об этом сказал. Мы должны перейти на новую рыночную систему регулирования и, естественно, перейти на гражданско-правовое… Сегодня в докладе как-то мне не понравилось, было искажено… Сегодня оно существует ведь, гражданско-правовое… Здесь юристы сидят. Это самая главная проблема, в мировых арбитражных судах сегодня разбирается. Где найти середину между гражданско-правовым и административно-правовым?.. Лицензионное соглашение – это ведь тоже договор, только административно-правовой. Но он регулирует договорные отношения горно-геологических обязательств недропользователей и государства. Так это или нет?

Концессия. Что это такое? Это чисто гражданско-правовые отношения, которые дают право работать с недрами уже в другой форме. Поэтому реально стоит противодействие административно-правовое и гражданско-правовое, оно сегодня существует.

Нужно единое правовое поле. Так я при этом хочу сказать, что фактически, принимая новый закон, мы должны понимать, что этот документ должен быть основным законодательным актом, на базе которого мы должны превратить наши недра в эффективный наполнитель нашего бюджета, то есть фактически повысить эффективность нашей экономики. Это очевидные вещи, и доказывать, что это необходимо, не следует. Деньги из денег можно делать, но это спекуляция. Благосостояние нашей страны может расти исключительно за счет наших недр. Иллюзий здесь не нужно питать. В ближайшие 20 лет это основа нашей экономики.

Именно с этой позиции я должен заострить внимание. Закон, не этот, а тот, который действительно должен быть принят, должен быть направлен на одно, а если не направлен, то он антигосударственный. Он должен повысить конкурентоспособность нашей горно-добывающей промышленности. А теперь посмотрим: а может ли он это сделать в том виде, в каком он сейчас подготовлен?

Давайте не пункты будем рассматривать, а в целом посмотрим, будет ли резонанс положительный, если мы этот закон примем. При этом не надо забывать, что в предлагаемом варианте закона, здесь уже говорилось, и в текущем с учетом замечаний фактически не решаются главные задачи: сохранение и развитие объемов добычи на уровне обеспечения сырьевой независимости государства. У нас по этому вопросу, вы прекрасно знаете, это касается и цветной металлургии (марганец и так далее), есть проблема, она реальна сегодня. 80 процентов отдельной отрасли работает уже на ввозном сырье.

Далее, воспроизводство запасов с целью долгосрочного обеспечения потребностей экономики государства. Здесь я хотел бы немного разобраться. Здесь либо докладчик смутно представляет, что он понимает под воспроизводством, либо мы чего-то не понимаем.

Дело в том, что мы должны понимать, что в каждой стране, если недропользователь, условно "Сургутнефтегаз", работать будет, например, у Карасева в субъекте... И теоретически есть поселки вокруг построенные. Если там эта компания будет, условно говоря, заниматься воспроизводством, то есть ей будут на территории предоставлять, как это делается во многих странах, три площадки, это один из способов... И говорят: вы одинаково разведываете, полностью, до категории А, В, С-3, С-1. Дальше проводится "черный аукцион". Три площадки, одинаково разведанные, получили информацию, и компания знает, что один из трех, вытащив черный шар, она получит для эксплуатации. Есть способ в таких странах, имеется, используется.

Либо отдавайте деньги, а министерство проводит конкурс, производит доразведку или какие-то дополнительные работы, после этого это месторождение вовлекается в производство. То есть максимально инвестируются деньги для того, чтобы максимальная геологическая информация приводилась.

Если мы будем сегодня требовать, но тогда спрашивается, как "Сургутнефтегазу", к примеру, в другом субъекте получить лицензию? Нужно какую-то либо геологическую информацию иметь, либо не понятно, на каких правах, если товара там нет, нет геологической информации, как ее продавать на этой стадии.

Здесь я могу много говорить. Но тем не менее хочу обратить внимание, что здесь также не предусмотрен и контроль за обеспечением полноты отработки запаса месторождений и более рационального использования добытого сырья.

Живой пример – Апатиты, сейчас арбитраж там работает и так далее. Говорят, концентраты, сброс. Нефелин, который идет в итоге в отвалы, сегодня цементники, алюминщики берут его. И теперь надо доказывать, что в реестре, паспорте либо нет, либо указано. Парадоксальная ситуация: мы туалеты на садовом участке, извините, строим и понимаем прекрасно, что без проекта нам в городе или пригороде этого не разрешат, а здесь начинаем размещать производство и в итоге не знаем, куда мы это все в конечном счете денем либо куда будем бросать. При этом не надо забывать, мы строим рыночное общество и должны понимать, что в рынке законы, регулирующие отношения государства и бизнеса, должны быть направлены на выстраивание стройной системы государственного регулирования недропользования на всех стадиях работы с месторождением, от поисково-оценочных работ до закрытия месторождения. И она должна быть основана на просчитанном минерально-сырьевом балансе. Об этом, кстати говоря, в законе абсолютно ничего не сказано.

Где увязанные сегодня деятельность по регулированию добычи с транспортом, с развитием других структур так называемого сквозного инвестиционного государственного проекта? С какой целью мы будем в таком месте добывать, если она не будет увязана с единой инвестиционной политикой региона либо субъекта?

Я хочу напомнить, что баланс – это нормальный рыночный, главный рыночный механизм, регулирующий разницу между спросом и предложением. При этом качественные и количественные показатели, которые мы сегодня считаем, что ГКЗ фактически определяет по представлению тех же недропользователей, мы фактически его потеряли, надо реально сказать. А он должен определяться независимо, быть достойным. И особенно, если мы сегодня говорим о рынке, надо понимать, что в рынке главными рыночными регуляторами развития, в том числе вкладов и привлечения денежных средств населения, является покупка, экономисты, здесь сидящие, могут разъяснить, акции. Как можно покупать акции, которые непонятно кем оценены? И, если будут в компании оценены только запасы, тогда, извините, это будет такая вертикаль, такое государственное "кидало", что вообще это страшно даже представить. А такого органа, который продавал бы, определял эти качественно-количественные показатели на всех стадиях, сегодня фактически нет, в законе его не существует.

Кроме этого, я хочу сказать, что фактически при таком подходе о переходе на дифференцированный налог практически невозможно вести разговор. Я также хочу обратить внимание на главную позицию, времени, мне сказали, нет.

Первое. Я убежден, что закон, который сейчас представлен и по которому будет принято решение, фактически нашу страну превратит в некий сырьевой придаток всего мира. Нам надо отчетливо понимать, что существующий сегодня дефицит сырьевых ресурсов, прежде всего на топливно-энергетические ресурсы, и в Канаде, и в Америке, и в Евросоюзе направлен на одно – все сделать, пролоббировать такие законы в России, чтобы они давали право доступа иностранного капитала в Россию. Вот сегодня министром правильно было сказано, что невозможно. Но я должен объяснить: господа, неужели мы не понимаем сегодня, что сидящий здесь Львов, уважаемый, мы его знаем хорошо, получив лицензию,.. Козловский Евгений Александрович или другой, кто вам сказал, что после того, как он получил, он не поедет, возьмет капитал, создаст компанию, не сделает все, чтобы она была завтра полностью, например, на 90 процентов с иностранным партнером.

Второй вариант. Вы что хотите сказать, что сегодня наши горно-добывающие компании, на которые мы сегодня законы прописываем, являются национальными? Давайте прямо скажем, что 90 процентов наших так называемых крупных, особенно крупных, компаний ведь давно имеют акции, которые находятся где? За границей. Они давно уже зарубежные, иностранные. Только представлены такими знаковыми, может быть, в России известными личностями, но не больше. А мы сегодня полемику ведем – допускать или не допускать. Да, если государство не в состоянии регулировать, тогда лучше не продавать, как Сухой Лог, Удокан и так далее. Мы просто-напросто на уровне государства не в состоянии управлять этим процессом. И надо честно об этом говорить.

Кроме этого, я хочу сказать, что сегодня, если мы фактически этот закон примем, то это будет закон, я прямо скажу, Юрий Петрович, поверьте, это будет закон, который я бы назвал так: о порядке… или закон о доступе к российским недрам. И не больше. Просто дальше государство, вот прописано в этом законе, вообще не присутствует, поверьте. И все вопросы, которые связаны с управлением, прямо, хочу обратить внимание, "ложатся" на профессионализм управления управленцев от федерального до регионального уровня, которые должны быть представлены, конечно, профессионалами.

И в заключение я хочу обратить внимание, что если мы этот закон примем, то фактически, об этом не нужно забывать, он будет носить такой гражданско-правовой характер. Мы не должны забывать, что вся полемика вокруг иностранных претензий к России, к нашему закону и так далее будет рассматриваться сразу же, на второй день после принятия, в арбитражных судах, но международных, господа, потому что этот закон, гражданско-правовой, дает право защищать любого инвестора – российского и зарубежного – за границей. Имеем ли мы сегодня необходимое количество защитников, адвокатов, которые разговаривали бы на английском, профессионально знали специфику этого вопроса, чтобы профессионально отстаивать государственные интересы? Об этом, господа, не забывайте.

И предложение одно, Юрий Петрович. Все-таки сидящие здесь люди, профессионалы, которые поднимали целые комбинаты, регионы, развивая нашу экономику, понимали, например, что в Министерстве природных ресурсов ГКЗ никогда не было, это должен быть какой-то орган независимый и так далее. Все-таки, Юрий Петрович, Сергей Михайлович, нужно набраться сегодня мужества, и лучше чуть попозже, но чтобы этот документ действительно был основой площадки, на базе которой должно развиваться наше недропользование. Это одно только мое предложение. (Аплодисменты.)