Geum.ru

§ Вопросы практики назначения осужденным военнослужащим специальных видов наказаний и освобождения от наказаний

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
§ 2. Соучастие в преступлениях против военной службы, совершаемых военнослужащими — специальными субъектами преступлений


1. Глава 7 УК РФ (ст. 32 — 36) определяет понятие соучастия в преступлении, формы соучастия и виды соучастников, а также основания уголовной ответственности соучастников преступления. Соучастие в преступлении — это умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Соучастниками преступления наряду с исполнителями признаются организаторы, подстрекатели и пособники его совершения. Преступление может быть совершено в форме простого или сложного соучастия, а также в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сообщества (преступной организации). Ответственность соучастников определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления.

Указанные общие положения о соучастии в преступлении распространяются и на военнослужащих, виновных в совершении преступлений в соучастии. Военнослужащие, совершая то или иное преступление, предусмотренное Особенной частью УК в соучастии с другими военнослужащими, включая преступления против военной службы, могут выступать в качестве исполнителей и соисполнителей, а также организаторов, подстрекателей или пособников этих преступлений. При этом действия исполнителей и соисполнителей преступлений подлежат квалификации по соответствующей статье Особенной части УК, предусматривающей совершенное преступление, без ссылки на ст. 33, а действия организаторов, подстрекателей и пособников — со ссылкой на ст. 33 УК.

2. В Общей части УК РСФСР 1960 г. не было нормы о соучастии в преступлениях со специальным субъектом. Правовой основой для квалификации преступлений, совершенных специальными субъектами в соучастии с лицами, не обладающими признаками специального субъекта, признавалась ст. 1 Закона СССР об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г. Она определяла, что воинскими преступлениями признаются предусмотренные этим законом преступления против установленного порядка несения воинской службы, совершенные военнослужащими, а также военнообязанными во время прохождения ими учебных или поверочных сборов. Часть 3 этой статьи закона (ч. 3 ст. 237 У К РСФСР) устанавливала: «Соучастие в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в настоящей статье, влечет ответственность по соответствующим статьям настоящего закона».

Таким образом, из закона вытекало, что соучастие в преступлениях со специальным субъектом лиц, не обладающих признаками специального субъекта, подлежит квалификации по статье УК, предусматривающей ответственность за преступление, совершенное специальным субъектом; эти лица не могут признаваться исполнителями и соисполнителями таких преступлений.

Это положение закреплено в УК РФ в качестве общего принципа ответственности соучастников преступления. Статья 34 УК в ч. 4 определяет, что соучастники преступлений со специальным субъектом, не обладающие признаками специального субъекта, несут ответственность по статье Особенной части УК, предусматривающей соответствующее преступление со специальным субъектом. Однако эти соучастники могут быть признаны лишь организаторами, подстрекателями или пособниками указанных преступлений, но не их исполнителями.

Преступление со специальным субъектом характеризуется тем, что общественно опасное деяние совершается, главным образом, в сфере той или иной служебной деятельности. Исполнители такого рода преступлений — это не только физические вменяемые лица, достигшие возраста, установленного уголовным законом; они наделены особыми свойствами, являются носителями определенных обязанностей, прав и полномочий, нарушение которых образует сущность данных преступлений. Поэтому лица, не обладающие этими признаками, не могут быть исполнителями или соисполнителями преступлений со специальным субъектом. Например, превышение воинских полномочий, совершаемое должностным лицом, может быть соединено с насилием над личностью (ч. 3 ст. 286 УК). Если при этом в применении насилия к потерпевшему вместе с должностным лицом непосредственно участвует недолжностное лицо, то оно подлежит ответственности не как соисполнитель, а как пособник превышения должностных полномочий по ч. 5 ст. 33 и ч. 3 ст. 286 УК. Должностное лицо в этом случае будет признано исполнителем совершенного преступления.

3. Особенности соучастия в преступлениях, совершаемых специальными субъектами, распространяются на преступления против военной службы, предусмотренные гл. 33 УК РФ (ст. 332—352), совершенные в соучастии с лицами, не состоящими на военной службе. Преступления против военной службы относятся к числу преступлений со специальным субъектом. Поэтому исполнителями и соисполнителями этих преступлений могут быть лишь лица, проходящие военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ, а также граждане, пребывающие в запасе, во время прохождения ими военных сборов. Все указанные лица в соответствии со ст. 1 и 2 Закона РФ «О статусе военнослужащих» от 22 января 1993 г. обладают статусом военнослужащих.

Гражданские лица, участвуя совместно с военнослужащими в совершении преступлений против военной службы, могут выступать в качестве организаторов, подстрекателей или пособников преступлений. Это может быть, например, пособничество в уклонении от военной службы путем причинения вреда здоровью военнослужащего по его просьбе или путем подлога документов, подстрекательство военнослужащего к нарушению правил несения пограничной, караульной и других специальных служб и т.д. В подобных случаях действия виновного военнослужащего подлежат квалификации по соответствующим статьям гл. 33 УК как исполнителя преступления, а действия невоеннослужащих — по ч. 3, 4 и 5 ст. 33 и соответствующей статье гл. 33 УК РФ.

Исключение невоеннослужащих из числа соисполнителей преступления против военной службы исключает и возможность признания данного преступления совершенным группой лиц. Так, если гражданское лицо совместно с военнослужащим оказывает сопротивление патрульному наряду при задержании солдата, нарушающего воинскую дисциплину в общественном месте, то его действия образуют пособничество в совершении воинского преступления и подлежат квалификации по ч. 5 ст. 33 и ч. 1 ст. 333 УК. При этом сопротивление патрульному наряду не может быть признано совершенным группой лиц и квалифицировано по п. «а» ч. 2 этой статьи, так как совершение преступления группой лиц предполагает участие в нем двух или более соучастников, выступающих в качестве исполнителей данного преступления. В приведенном примере только солдат может быть признан исполнителем преступления.

Возможна и такая ситуация, когда физическим исполнителем деяния, образующего объективную сторону состава преступления против военной службы, выступает лицо, не состоящее на военной службе, а роль военнослужащего внешне выражается в подстрекательстве к совершению преступления. В подобных ситуациях имеет место одно из проявлений так называемого посредственного исполнения преступления, при котором исполнителем признается специальный субъект, а лицо, не являющееся специальным субъектом, становится пособником совершенного преступления.

В литературе правильно отмечается, что в тех случаях, «когда состав соответствующего преступления требует в качестве исполнителя специального субъекта, свойствами которого не обладает лицо, выполняющее его объективную сторону, и которые имеются у лица, склонившего к совершению общественно опасных действий или способствовавшего его совершению», имеет место посредственное исполнение*. Если, например, военнослужащий из мести к командиру (начальнику) за его служебную требовательность склонил своих знакомых гражданских лиц к насилию над ним, а последние, выполняя просьбу военнослужащего, совершили такое насилие, то военнослужащий подлежит ответственности по ст. 334 УК как исполнитель преступления, а гражданские лица, учинившие насилие, по ст. 33 ч. 5 и ст. 334 УК как пособники.

Такое решение рассматриваемого вопроса соответствует и судебной практике. В постановлении «О практике применения судами законодательства по делам о приписках и других искажениях отчетности о выполнении планов» от 21 июня 1985 г. Пленум Верховного Суда СССР указал, что субъектами преступления, предусмотренного ст. 1521 действовавшего тогда УК РСФСР (приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов), могут быть лишь должностные лица, на которых возложена обязанность представления государственной отчетности о выполнении планов. Если же по их указанию или по сговору с ними документы государственной отчетности подписало и направило в соответствующие органы лицо, не уполномоченное на это, то действия последнего подлежат квалификации как пособничество, а исполнителем преступления в подобных случаях является должностное лицо, уполномоченное представлять государственную отчетность о выполнении планов*.

Субъектами ряда преступлений против военной службы могут быть только военнослужащие, наделенные специальными признаками. Например, субъектами неисполнения приказа (ст. 332 УК), насильственных действий в отношении начальника (ст. 334) могут быть военнослужащие, подчиненные соответствующему начальнику по службе или по воинскому званию. Только военнослужащие, входящие в состав того или иного наряда, признаются субъектами нарушения правил несения боевого дежурства, пограничной, караульной и других специальных служб, предусмотренных ст. 340—344 УК. Специальными признаками обладают также субъекты некоторых других преступлений против военной службы.

В указанных преступлениях против военной службы военнослужащие, не обладающие соответствующими специальными признаками субъекта преступления, также не могут быть признаны ни их исполнителями, ни соисполнителями, они могут быть лишь организаторами, подстрекателями или пособниками таких преступлений. Действия этих военнослужащих, даже если они совместно с военнослужащими, обладающими специальными признаками, непосредственно участвовали в совершении преступления (например, в насильственных действиях подчиненного в отношении начальника), подлежат квалификации по ст. 33 и соответствующей статье УК, предусматривающей совершенное преступление.

4. Участие командира (начальника) совместно с подчиненными в совершении преступления против военной службы представляет повышенную опасность. Являясь соучастником преступления, командир (начальник) при этом грубо нарушает уставное требование быть примером для подчиненных в точном соблюдении законов и воинских уставов, что образует помимо соучастия состав самостоятельного, должностного преступления. Например, если командир (начальник) организует совершение того или иного преступления против военной службы (например, нарушение уставных правил взаимоотношений со стороны военнослужащих более раннего призыва в отношении сослуживцев из числа молодых воинов) и совместно с подчиненными участвует в нем, его действия образуют совокупность преступлений, предусмотренных ст. 286 (превышение должностных полномочий), ст. 33 и 335 УК. Если не командир (начальник), совершая преступление по службе, например злоупотребление должностными полномочиями в корыстных целях или из иной личной заинтересованности, склоняет к участию в этом преступлении своего подчиненного, его действия подлежат квалификации по ст. 285, а действия подчиненного — по ст. 33 и 285 УК РФ.

5. В соответствии с ч. 2 ст. 331 УК по статьям главы о преступлениях против военной службы уголовную ответственность несут и военные строители военно-строительных отрядов (частей) Министерства обороны РФ, других министерств и ведомств Российской Федерации. Поэтому изложенные выше особенности соучастия в преступлениях против военной службы лиц, не обладающих признаками специального субъекта (гражданских лиц), распространяются и на преступления военных строителей, квалифицируемые по статьям гл. 33 УК РФ.


§ 3. Некоторые особенности обстоятельств, исключающих преступность деяния в условиях военной службы


1. Глава 8 У К РФ к обстоятельствам, исключающим преступность деяния, относит необходимую оборону (ст. 37), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38), крайнюю необходимость (ст. 39), физическое или психическое принуждение (ст. 40), обоснованный риск (ст. 41) и исполнение приказа или распоряжения (ст. 42). Уголовно-правовые нормы об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, на общих основаниях применяются и к военнослужащим, действовавшим в той или иной ситуации в строгом соответствии с требованиями этих норм.

При применении отдельных норм гл. 8 УК к военнослужащим необходимо учитывать особенности военной службы как особого вида государственной службы. Военнослужащие выполняют возложенные на них обязанности по вооруженной защите государства, которая связана с необходимостью беспрекословного выполнения поставленных задач в любых условиях, в том числе с риском для жизни (ст. 1 Закона РФ «О статусе военнослужащих» от 6 марта 1998 г.). В полном соответствии со ст. 55 Конституции Российской Федерации в ч. 2 ст. 1 Закона РФ «О статусе военнослужащих» закреплена возможность некоторых ограничений общегражданских прав и свобод военнослужащих, обусловленных особенностями военной службы, и необходимость их компенсации льготами.

Особенности военной службы и статуса военнослужащих в определенных ситуациях обусловливают признание необходимой обороны не только правом военнослужащих, но и их правовой обязанностью. При несении боевого дежурства (боевой службы), караульной и других специальных служб, признаваемых выполнением боевой задачи, военнослужащие не вправе, ссылаясь на состояние крайней необходимости, уклониться от выполнения своих воинских обязанностей, даже если их жизни угрожает опасность. Принцип единоначалия в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации и вытекающее из него требование беспрекословного повиновения подчиненных командирам (начальникам), а также наличие в УК специальной нормы об уголовной ответственности за неисполнение подчиненным приказа начальника (ст. 332 УК) требуют обстоятельного анализа условий применения к военнослужащим ст. 42 УК РФ.

Ниже рассматриваются указанные и некоторые другие вопросы, относящиеся к применению военнослужащим норм УК об обстоятельствах, исключающих преступность деяния.

2. Право на необходимую оборону имеют в равной мере все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Это право принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти (ч. 2 ст. 37 У К).

Воинские уставы обязывают военнослужащего мужественно, умело, не щадя своей жизни защищать Родину, беречь вверенное ему оружие, боевую технику и другое военное имущество, выручать товарищей из опасности, быть бдительным, строго хранить военную и государственную тайну, в случае нарушения отдельными военнослужащими уставных правил взаимоотношений немедленно принять меры к наведению порядка. Таким образом, защита интересов Вооруженных Сил, воинского правопорядка, жизни и здоровья командиров и сослуживцев от общественно опасных посягательств является уставной обязанностью военнослужащих. Выполняя эти обязанности, военнослужащий может оказаться в состоянии необходимой обороны и защищать те или иные интересы от посягательств путем причинения вреда посягающему (например, защита командира или сослуживца от нападения хулиганов, отражение нападения преступника, попытавшегося завладеть оружием, секретными документами и т.п.). Пределы правомерности таких действий должны определяться в соответствии с требованиями ст. 37 УК, а уклонение от этих действий может быть признано воинским правонарушением, так как оно противоречит требованиям воинских уставов.

Состояние необходимой обороны может возникать при выполнении военнослужащими специальных обязанностей: несении караульной, пограничной службы, службы по охране общественного порядка, боевого дежурства, патрулирования в гарнизоне и др. Военнослужащий, входящий в состав караула, пограничного наряда, дежурного подразделения или патрульного наряда, обязан защищать соответствующие объекты от общественно опасных посягательств. Для этого он наделяется необходимыми правами вплоть до применения оружия. Отражая посягательства на охраняемые объекты, военнослужащий действует в состоянии необходимой обороны. В то же время оборонительные действия совершаются в порядке исполнения специальных обязанностей военной службы, регулируемых законами, воинскими уставами и другими военно-правовыми актами. Уклонение от выполнения их требований об охране соответствующих объектов при определенных условиях образует состав того или иного воинского преступления (ст. 340—344 УК).

Правовой обязанностью командира (начальника) является защита воинского правопорядка, личности других военнослужащих или гражданских лиц и себя лично от возможных посягательств подчиненного. Так, Дисциплинарный устав обязывает командира (начальника) использовать свои полномочия в целях наведения порядка и своевременного предупреждения нарушений воинской дисциплины. Ни один нарушитель воинской дисциплины не должен уйти от ответственности, но ни один невиновный не должен быть наказан. В случае открытого неповиновения или сопротивления подчиненного командир (начальник) обязан для восстановления порядка принять все установленные законами и воинскими уставами меры принуждения вплоть до ареста виновного и привлечения его к уголовной ответственности. В качестве крайней меры в боевой обстановке, а в условиях мирного времени — только в исключительных случаях, не терпящих отлагательства, командир (начальник) также действует в состоянии необходимой обороны. Поэтому вопрос о правомерности его действий в этом случае подлежит решению в соответствии со ст. 37 УК.

В состоянии необходимой обороны действуют военнослужащие внутренних войск МВД, когда они, выполняя обязанности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, в строгом соответствии с Законом «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» от 25 декабря 1996 г. применяют специальные средства, а в исключительных случаях и оружие для отражения нападения на граждан, личный состав внутренних войск, сотрудников органов внутренних дел, для освобождения заложников, захваченных охраняемых объектов, боевой техники и т.п.

Действия военнослужащих, как и работников милиции или других должностных лиц, превысивших пределы необходимой обороны при отражении общественно опасного посягательства, должны быть квалифицированы по общим правилам о превышении пределов необходимой обороны. Если названные лица, отражая общественно опасные посягательства на охраняемые законом интересы не только по праву, но и в силу обязанностей по службе, находятся в состоянии необходимой обороны и правомерность их действий определяется на основании ст. 37 УК , то и за превышение пределов необходимой обороны они должны отвечать по соответствующим статьям Уголовного кодекса о преступлениях против жизни и здоровья (ст. 108, 114).

От превышения пределов необходимой обороны следует отличать случаи неправомерного применения оружия командиром (начальником) в отношении подчиненного, когда начальник не находится в состоянии необходимой обороны и когда отсутствуют условия, при наличии которых воинские уставы наделяют его правом применения оружия, а также случаи, когда командиры (начальники) внутренних войск, участвующих в охране общественного порядка, отдают подчиненным приказы на применение специальных средств или оружия при отсутствии законных к тому оснований. Действия соответствующих начальников в подобных случаях представляют собой превышение должностных полномочий (ст. 286 УК). Применение оружия военнослужащим, несущим специальную службу (караульную, патрульную, охрану общественного порядка и др.) при отсутствии условий необходимой обороны и в нарушение требований воинских уставов, следует квалифицировать как нарушение правил несения специальной службы (ст. 340—344 УК).

3. Одним из обстоятельств, исключающих преступность деяния, является крайняя необходимость (ст. 39 УК). При крайней необходимости сталкиваются два различных интереса, причем сохранение одного достигается нарушением другого. Действия лица, оказавшегося в состоянии крайней необходимости, направлены на охрану одних, более важных, интересов путем нарушения других, менее важных, но также охраняемых законом. Действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, преследуют социально полезные цели, лишены общественной опасности и потому правомерны.

Устранение грозящей опасности правоохраняемым интересам с помощью акта крайней необходимости представляет собой право и моральный долг граждан, оно не является правовой обязанностью.

Положения ст. 39 УК о правомерности действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, распространяются на военнослужащих. Вместе с тем действия военнослужащих в состоянии крайней необходимости, возникшей в процессе выполнения ими обязанностей военной службы, с точки зрения их правовой оценки имеют некоторые особенности.

В условиях военной службы предотвращение грозящей опасности одним интересам путем причинения вреда другим в определенных случаях становится для военнослужащего правовой обязанностью. Например, в военное время оставление воинским начальником противнику укреплений, боевой техники и других средств ведения войны может признаваться преступлением, если оно не вызывалось боевой обстановкой. Если же укреплениям или другим средствам ведения войны грозит непосредственная опасность захвата противником и использованы все возможные меры для их спасения, командир (начальник), действуя в состоянии крайней необходимости, обязан принять меры к их уничтожению.

Военная присяга и воинские уставы обязывают военнослужащего достойно выполнять свой воинский долг. Военнослужащий не может уклониться от выполнения своего воинского долга, даже если оно связано с опасностью для его жизни. Поэтому нет состояния крайней необходимости, например, в условиях боевой обстановки, когда военнослужащий для сохранения своей жизни, которой угрожает опасность в связи с выполнением воинского долга, нарушает требования военной присяги и воинских уставов.

Согласно Уставу гарнизонной и караульной службы (ст. 187) часовой не может оставить свой пост, пока не будет сменен или снят, даже если его жизни угрожает опасность. Самовольное оставление поста есть нарушение уставных правил караульной службы, ответственность за которое предусмотрена ст. 342 УК.

Вместе с тем актом крайней необходимости могут быть признаны случаи, когда военнослужащий для устранения опасности, грозящей личности или другим охраняемым законом интересам, допускает нарушение тех или иных требований воинской дисциплины. Если, например, военнослужащий, спасая тонущего в реке ребенка или участвуя в тушении пожара, опаздывает из увольнения, то он действует в состоянии крайней необходимости.

4. Особое значение в условиях военной службы имеет такое обстоятельство, как исполнение приказа начальника. В соответствии со ст. 42 УК РФ «не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовная ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение незаконного приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность».

В Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации действует принцип единоначалия, суть которого состоит в наделении командира (начальника.) всей полнотой распорядительной власти по отношению к подчиненным и возложении на него персональной ответственности перед государством за все стороны жизни и деятельности воинской части, подразделения и каждого военнослужащего. Единоначалие выражается в праве командира (начальника), исходя из всесторонней оценки обстановки, единолично принимать решения, отдавать соответствующие приказы в строгом соответствии с требованиями законов и воинских уставов и обеспечить их выполнение. Обсуждение приказа не допускается (ст. 30 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ).

В отличие от общеуголовного законодательства, которое не знает специальных норм об ответственности за невыполнение служебного приказа, военно-уголовное законодательство признает неисполнение приказа начальника воинским преступлением (ст. 332 УК). Поэтому точное выполнение приказа начальника освобождает подчиненного от ответственности за действия, совершенные по приказу, и за последствия исполнения приказа. Это касается и тех возможных случаев, когда приказ является незаконным, но в данной конкретной обстановке подчиненный не мог сознавать этого, или когда он сомневается в законности полученного приказа, но его предписания выполняет. Еще в Воинском уставе о наказаниях России 1869 г. (ст. 69) было написано: «Не почитается преступлением ни деяние, учиненное во исполнение закона, ни деяние, учиненное во исполнение приказа, данного начальником, если приказ был отдан по службе или почитался подчиненным за таковой, и если подчиненный не осознавал преступности предписанного деяния».

Устанавливая принцип беспрекословного выполнения приказов командиров (начальников), воинские уставы исходят из презумпции законности этих приказов и их соответствия интересам службы, в пределах компетенции данного начальника. Закон «О воинской обязанности и военной службе», принятый Государственной Думой 6 марта 1998 года, устанавливает, что командирам (начальникам) запрещается отдавать приказы (приказания) и распоряжения, не имеющие отношения к исполнению обязанностей военной службы или направленные на нарушение законодательства Российской Федерации. Командиры (начальники), отдавшие указанные приказы (приказания) и распоряжения, привлекаются к ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации (п. 3, ст. 37). За отдачу приказов и распоряжений, противоречащих этим требованиям, выполнение которых привело к общественно опасным последствиям, командиры (начальники) могут быть привлечены к уголовной ответственности. Подобные действия, как преступления против интересов службы, в зависимости от конкретных обстоятельств подлежат квалификации по ст. 285 или 286 УК. Если же приказ или распоряжение отдается командиром (начальником) в целях достижения конкретного преступного результата и исполнение приказа приводит к этому результату, то начальник должен отвечать за умышленное совершение данного преступления (например, хищения чужого имущества, преступления против жизни и здоровья личности и т.п.) в качестве исполнителя или организатора независимо от того, подлежит ли ответственности лицо, исполнившее приказ, или не подлежит. Подчиненный, выполнивший приказ или распоряжение, не сознавая его незаконный характер, не может нести ответственности за свои действия и их последствия. В соответствии с уставным требованием о беспрекословном и точном выполнении приказов командира (начальника) подчиненный не должен обсуждать приказ. Поэтому он не подлежит ответственности и в тех случаях, когда сомневался в законности выполняемого приказа или распоряжения и мог сознавать, что, выполняя приказ, совершает общественно опасное деяние.

Вместе с тем строгая воинская дисциплина в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях основана не на слепом повиновении и страхе наказания, а на высокой сознательности личного состава, глубоком понимании каждым военнослужащим своего долга и ответственности за защиту Отечества. Принцип беспрекословного повиновения предполагает необходимость строгого соблюдения всеми военнослужащими Конституции и других законов Российской Федерации, порядка и правил, установленных для обеспечения постоянной боевой готовности войск и сил флота. Это закреплено в тексте Военной присяги. Военнослужащий клянется свято соблюдать Конституцию РФ, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Умышленное совершение военнослужащим общественно опасных действий по заведомо для него преступному приказу начальника, как противоречащее самим основам воинской дисциплины и правосознанию воинов, влечет за собой уголовную ответственность. Если подчиненный выполняет приказ, предписывающий совершить заведомо для него противоправные, уголовно наказуемые действия, т.е. при полном сознании их явной преступности, с целью достижения конкретного преступного результата, то он за содеянное должен отвечать наряду с начальником как исполнитель преступления либо как соучастник. То обстоятельство, что подчиненный, совершая преступление, действовал под влиянием начальника, может учитываться при индивидуализации ответственности.

В рассматриваемом плане представляет интерес Врезанный дисциплинарный устав РККА 1925 г., действовавший вплоть до 1940 г. Согласно этому уставу военнослужащие были обязав»! «исполнять все служебные приказы своих начальников, за исключением явно преступных. При точном исполнении подчиненным приказа, отданного по службе начальником, этот последний один отвечает за последствия своего приказа, кроме случаев исполнения преступных приказов, когда вместе с отдавшим такой приказ начальником отвечает и исполнивший его подчиненный» (ст. 5, 5 прим. I'- Дисциплинарный устав Красной Армии 1940 г., отказавшись or этих положений, в ст. 8 установил: «Приказ командира и начальника — закон для подчиненного. Он должен быть выполнен безоговорочно, точно и в срок. Невыполнение приказа является преступлением и карается судом военного трибунала».

От умышленного совершения преступления во исполнение заведомо незаконного приказа начальника следует отличать случаи совершения преступления подчиненным в соучастии с начальником, когда между подчиненным и начальником не возникают отношения подчиненности и они вступают в сговор для совместного осуществления преступного намерения. Вопрос об ответственности начальника и подчиненного в подобных случаях должен решаться по общим правилам о соучастии в преступлении.