Продовольственный вопрос в аграрной политике советского государства: опыт решения в период нэпа (На материалах областей Поволжья)
| Вид материала | Автореферат |
- Студенчество в вузовской политике советского государства в 1917-1927 гг. (На материалах, 366kb.
- Сенектутова инара Мусаевна политика советского государства в области культуры в период, 318.76kb.
- Реализация социальной политики Советского государства в годы нэпа (на материалах Енисейской, 365.03kb.
- Функции Советского государства в период нэпа (1921-1929 гг.), 337.31kb.
- Колхозы нижнего поволжья в период аграрных реформ в середине 1950-х середине 1960-х, 1194.12kb.
- Исторический опыт законодательной деятельности субъекта российской федерации в постсоветский, 335.04kb.
- Конспект открытого урока по теме «Россия в период нэпа.», 55.05kb.
- Промысловая кооперация в потребительском рынке советского общества: опыт преодоления, 381.4kb.
- Взаимоотношения населения и власти в период нэпа (на материалах Саратовской губернии), 375.46kb.
- Советская государственная налоговая политика в период нэпа (1921-1929 гг.) (На материалах, 444.63kb.
Материалы диссертационного исследования подтверждают, что продовольственная и аграрная политика являлись определяющим звеном всей новой экономической политики 1921 – 1929 годов. Советским правительством была предпринята попытка реализовать принципы свободного рынка и государственного регулирования, связать взаимовыгодными отношениями всех участников хозяйственно-экономического процесса. Большевистское руководство страны вкладывало в экономическую политику своё понимание их взаимных интересов. Большевистское руководство способно было преодолевать шоры собственных политико-теоретических планов и руководствоваться насущными хозяйственно-экономическими задачами. Вместе с тем коммунистические лидеры умели предпринимаемые сугубо хозяйственные шаги облачить в идейно-политическую форму последовательного строительства социализма, объясняя отклонения от утверждённых постулатов творческим подходом. Ярким примером тому служит утверждение нэповской концепции аграрно-продовольственной политики.
Концепция аграрно-продовольственной политики большевиков начинает формироваться ещё до прихода их к власти. Тогда наиболее острым являлся вопрос о земле, на котором и сосредоточили своё внимание все партии, в том числе и большевики. В крестьянской стране, где основой экономики было сельское хозяйство, 85 % населения крестьянство, армия формировалась в основном за счёт мобилизаций из деревни, позиция по аграрному вопросу имела ключевое значение в политической борьбе 1917 года. Поэтому в первых программных заявлениях лидера партии большевиков В.И. Ленина после возвращения в Россию в апреле 1917 г. земельному вопросу отводится одно из главных мест. В Апрельских тезисах, определивших стратегию дальнейшей политической борьбы за власть, Ленин предложил программу по аграрному вопросу, отвечающую наболевшим требованиям крестьянства. По итогам состоявшейся затем Апрельской конференции РКП(б) в резолюцию были включено требование конфискации всех помещичьих, церковных и государственных земель и немедленной передачи в руки крестьянства.
Позиция большевиков по аграрному вопросу в перестроечной и постперестроечной историографии вызвало много критики. Но современные рассуждения о том, что РКП(б) пренебрегала юридическими, морально-этическими нормами о праве на собственность, о соблюдении законности и справедливости (кроме революционной) далеки от сути переживаемого исторического этапа революционного 1917 года. Безусловно, оценивать продовольственную политику Советского правительства с точки зрения классового подхода не отвечает задачам и ценностям современного общества. Но игнорировать существование острых противоречий между различными социальными слоями (классами), непримиримого антагонизма внутри общества, возникшего в ходе исторического развития и вылившегося в революцию 1917 г., нельзя, не нарушив базовые научные принципы историзма и объективности.
В исследовании подчёркивается, что в оценках проблем аграрно-продовольственной политики Советской власти сложности с соблюдением базовых научных принципов возникают в результате влияния комплекса исторических, политических и научно-теоретических факторов. На всех этапах историографии до начала 1990-х гг. на историческом фоне остро переживаемых событий изменения миропорядка с возникновением первого социалистического государства, а затем социалистической системы, превалировало влияние политического аспекта. Борьба двух антагонистичных мировых систем захватила и представителей науки.
В советской историографии политико-идеологический ценз не допускал критического анализа политики Советской власти. В историографии перестроечного этапа некритические положительные оценки советского периода сменились равносильными «противоположно направленными» сугубо критическими выводами.
С переходом к современному постперестроечному этапу в историографии на первый план выходит историческая обусловленность проблем, а научные выводы базируются на основе утвердившегося в этот период цивилизационного подхода. Новая теоретическая основа предлагает рассматривать суть противоречий и острых конфликтов гораздо шире, чем это обосновано законами классовой борьбы. Однако в исследовании проблемы нэповской аграрно-продовольственной политики Советского государства пока выйти за рамки формационного подхода не удалось. Это относится в равной степени, как к приверженцам, так и к критикам учения о формационном развитии. Но в современной историографии проблемы основное препятствие не в идеологической подоплёке, а в отсутствии комплексного рассмотрения сельскохозяйственного производства и распределения как единой аграрно-продовольственной политики.
Вновь обращение к принципам экономической политики, некоторые из которых Советская власть безуспешно пыталась реализовать в первой половине 1918 г. и осенью того же года, с принятием декрета о продналоге от 30 октября, произошло в марте 1921 года. Изменение экономического курса произошло после окончание гражданской войны вынужденно под воздействием широкомасштабного упорного сопротивления крестьянства методам «военного коммунизма», продовольственной развёрстке.
Острейший экономический и политический кризис зимы 1920/21 года был вызван кризисом политики «военного коммунизма», которая исчерпала себя.
Ещё на VIII Всероссийском съезде Советов в декабре 1920 г. председатель СНК В.И. Ленин указал на то, что после окончания гражданской войны прямого перехода к социалистическому хозяйствованию не произойдёт. Необходимо пройти через переходный период1. На этом же съезде было признано, что основной задачей должно стать не изъятие хлеба, а стимулирование сельскохозяйственного производства. Воплощение этих идей начинается через три месяца, с утверждением на X съезде РКП(б) новой экономической политики. Декрет включал в себя три основных тезиса: 1) замена развёрстки хлебным налогом; 2) уменьшение налога в два раза относительно развёрстки; 3) расширение права земледельца на использование излишков. Неотъемлемым условием их реализации была интеграция аграрной и продовольственной составляющих в единую политику.
По мере утверждения нэповской концепции расло и противодействие ей со стороны многих коммунистов и советских работников, вызванное растерянность, непонимание и разочарование в связи с предпринятыми шагами по возрождению капиталистических принципов в экономике. Они воспринимали экономические решения большевистского руководства страны как капитуляцию перед натиском мелкобуржуазной стихии крестьянства. Политико-мировоззренческое неприятие нэпа приобретает устойчивый и упорный характер под воздействием нараставшего экономического кризиса и катастрофического положения с продовольственным снабжением, особенно в условиях голода 1921 – 1922 гг. в Поволжье. В сложившихся чрезвычайных обстоятельствах потребовалась жёсткая концентрация управленческих функций в руках государства, позволяющих перераспределить зерно, чтобы обеспечить голодающие регионы.
Острый недостаток хлеба у крестьянина-производителя нивелировал стимулирующие возможности свободного товарообмена, нечего было предлагать на продовольственном рынке, а цены на имеющиеся промышленные товары были чрезвычайно высокими. Как свидетельствуют исследованные материалы губерний Поволжья, среди промышленных рабочих начались волнения и забастовки. Возмущение вызвала отмена продовольственных пайков. Подобные факты объективно требовали использования мобилизационных методов прежней политики.
Разрушенная экономика, не позволяющая обеспечить сельское хозяйство необходимой для производства техникой, инвентарём и транспортом, отсутствие потенциала для полноценного стимулирования товарообмена, дефицит продовольствия служили основой сдержанного отношения к нэповским инициативам. Паллиативные решения замены продразвёрстки продналогом, но сбора его старыми конфискационными и репрессивными методами, разрешение торговать, но в виде натурального обмена и в пределах местного оборота свидетельствуют о том, что весной – летом 1921 г. Советское правительство стояло перед сложной задачей поиска баланса между продовольственной и аграрной составляющей в политике. Ещё только предстояло создать законодательную базу, которая стимулировала бы гармоничное сочетание интересов государства по сбору налогов, и крестьянства по развитию производства, обеспечивающую развитие товарооборота и стабильность продовольственного рынка.
Экономические предпосылки для реализации этой идеи были крайне малы. Поэтому основным регулятором оставались административные и командные меры по снабжению крестьян семенным материалом и продовольствием рабочих. Такие действия выглядели и воспринимались в деревне как стремление вернуться к развёрстке, в партийном и советском аппарате на всех уровнях как невозможность решать задачи иными методами.
Для развития нэповской концепции необходимо было выдержать линию, не уклоняясь «влево», чтобы не вернуться к развёрстке, но и не падая в хаотичный рынок, неспособный обеспечить в тех условиях равномерные поставки продовольствия по всей стране и организовать полноценный товарооборот.
В диссертации автор анализирует причины и выявляет источники устойчивого негативного отношения к нэпу со стороны значительной части партийных и советских работников, считая, что приверженность революционным методам и программным политическим целям классовой борьбы и немедленному переходу к строительству социалистического общества не может служить единственным объяснением. Отрицание нэпа должно было находить себе обоснование в реалиях социально-экономической жизни.
Диссертант приходит к промежуточному выводу, что отрицание нэпа было вызвано невозможностью организовать здоровый, а не спекулятивный рынок, и гарантировать промышленным рабочим снабжение хлебом и другими продуктами питания в условиях экономической разрухи и голода.
Значение этого фактора ослабевает по мере преодоления кризиса. Но с неизменной силой продолжали влиять иные факторы, не зависящие от кратковременных острых кризисных фаз в развитии. Постоянным источником противостояния нэпу, зародившемуся в партии, являлось чувство опасения и возмущения столь радикальной сменой экономической политики, противоречившей надеждам и ожиданиям организации общества всеобщего равенства. Вызванная этим волна критики в адрес нэпа в сельском хозяйстве была связана с его воздействием на социальную структуру крестьянства. Создалось впечатление, что новая экономическая политика призвана была реабилитировать и поощрить кулака за счёт беднейшего крестьянства. Бесспорно, что эти опасения культивировались и приобретали чрезмерно большое значение благодаря программным догматам. Но, в сущности, они имели под собой объективную основу. Сельское хозяйство и крестьянство нуждались в равной степени в развитии товарного производства и в социальных гарантиях соответственно. Община служила эффективным гарантом социальной стабильности, но препятствовала развитию высокопроизводительного крестьянского хозяйства. Рыночная экономика, напротив, стимулировала рост производства, разрушая какие-либо социальные гарантии.
Автор, анализируя источники, обращает внимание, что ряд доводов противников нэпа не лишены объективной основы. Свободный рынок предполагает конкурентную борьбу, которая неизбежно приведёт, и довольно быстро, к дифференциации крестьянских хозяйств на успешных и зажиточных на одном полюсе, неудачников и бедняков на другом. Из этого вытекают широкие возможности для эксплуатации растущего сельского пролетариата и полупролетариата. Подобные перспективы служили веским доводом противостоять утверждению нэпа.
Другая волна критики, имела более широкую базу, чем первая. Новая аграрно-продовольственная политика была заявлена как уступка крестьянину. Но не был поставлен вопрос и, соответственно, не был дан ответ, от кого последует уступка. В течение полутора лет, с весны 1921 до осени 1922 г., пока создавалась законодательная база нэповской аграрно-продовольственной политики, с каждым новым постановлением, утверждавшим права крестьянина распоряжаться землёй, результатами своего труда расширялись. Уступки крестьянину множились, а положение промышленного рабочего, оказавшегося перед угрозой потери гарантированного пайка и самой работы вообще, постоянно ухудшалось. Материальное воплощение этих прав в Нижнем и Среднем Поволжье в условиях голода слабо проявлялось. Но большое значение имел сам прецедент. На декабрьской партийной конференции и IX Всероссийском съезде Советов вопрос о положении рабочих, города и промышленности остался в тени вопроса о крестьянине. На основании этого со стороны бывших членов и сторонников «рабочей оппозиции» громко зазвучала критика, что промышленный рабочий принесён в жертву крестьянину.
Диссертант подчёркивает, что угрозы развития указанных негативных явлений существовали при развитии рыночной экономики. В продовольственной политике государству не удавалось с ними справляться. В городах губерний Поволжья в конце весны – летом 1921 г. имели место волнения и забастовки рабочих, вызванные отменой государственных пайков снабжения рабочих хлебом. «Рабочие заявляют, что до свободной торговли всё было дешевле потому что спекулянты боялись продавать открыто, а теперь с рабочих дерут шкуру»1. Подобные сведения о нарастающем недовольстве рабочих и служащих, о несправляющихся в новых условиях со своими обязанностями продорганов, поступали из Самарской, Симбирской, Пензенской, Царицынской и Астраханской губерний2. Противники нэпа активно эксплуатировали эти трудности в своём желании опровергнуть его целесообразность, проявляя догматическую близорукость и неумение подойти к решению проблемы творчески.
Осенью 1921 г. председатель СНК В.И. Ленин подводит черту под дискуссией о судьбе нэпа, и твёрдо заявляет, что ему нет альтернативы в сложившихся условиях. Конфискационно-распределительные методы в продовольственной работе – это чрезвычайные и временные меры во время борьбы с голодом, но нэповские принципы в аграрно-продовольственной политике – гарантированное землепользование для крестьянина, свобода выбора форм обработки земли и свободная торговля излишками своего труда в сложившихся условиях являются единственной возможностью вывести экономику страны из кризиса.
В конце 1921 г. стали очевидны всепроникающая сила и жизнестойкость рынка. Задействованный для обеспечения населения продовольствием всей своей мощью государственный аппарат в мирных условиях не смог конкурировать со свободной торговлей. «Отмена продразвёрстки и введение продналога, повлёкшие за собой естественный провал попыток восстановления практики прямого продуктообмена и значительный подъём товарно-денежных отношений, ставило партию перед неизбежностью отказа от ряда экономических несообразностей»1. Крестьянин уже почувствовал на себе, пусть ещё и очень слабое, действие нэповской политики и тут же отреагировал жизнеутверждающим стремлением восстановить своё хозяйство, возделывать сельскохозяйственные земли. В свободном рынке и мелкобуржуазной форме крестьянского хозяйствования были заложены мощные жизненные силы, которые председатель Советского правительства и его сторонники стремились направить на службу восстановлению экономики государства.
В течение года, с осени 1921 г. до конца 1922 г., осуществляется комплекс законодательных и организационных мероприятий в аграрно-продовольственной сфере. Разработаны и утверждены земельный кодекс, система налогообложения крестьянского двора, закладываются основы рыночного товарооборота, агропродовольственного рынка, утверждается государственное регулирование, а не управление экономикой.
В третьем разделе – «Подъём сельского хозяйства и развитие агропродовольственного рынка на основе нэпа» автор преследует цель выяснить условия и предпосылки восстановления сельского хозяйства и товарооборота между городом и деревней, дальнейшего подъёма крестьянского хозяйства и развития агропродовольственного рынка в регионе. Здесь исследуется аграрно-продовольственная политика на этапе восстановления и подъёма экономики, осуществлявшаяся в губерниях Поволжья. Диссертант стремится выявить ее особенности в регионе, проанализировать итоги политики большевиков в продовольственном вопросе.
Утверждение нэповских принципов и благоприятный урожай 1922 г., как показали исследованные материалы губерний Поволжья, и в этом регионе, наиболее пострадавшим от засухи и голода, успешно происходило восстановление экономики деревни. В 1923 г. процесс восстановления народного хозяйства страны затормозился из-за разразившегося кризиса сбыта промтоваров, так называемого кризиса «ножниц цен». Советское правительство спешило как можно быстрее наладить усиленное финансирование промышленности. Многие в ЦК РКП(б) и СНК руководствовались прямой логикой, что рост сельскохозяйственного производства без промедления должен дать пропорциональное увеличение средств для промышленности. Подспудно часть партийного и советского руководства стремятся настроить новую систему управления народным хозяйством на старый лад волюнтаристских методов «военного коммунизма» вопреки законам экономики.
Соответствие экономики общественно-политическому устройству Советского государства станет главным мерилом в оценках руководителей партии и правительства, а также в науке. В период переосмысления советской истории во второй половине 1980-х – в 1990-е гг. этот подход останется доминирующим. Среди широкой общественности, благодаря главным образом многочисленным конъюнктурным публицистическим работам (статьям и книгам), утвердится мнение, что все проблемы и кризисы нэпа были порождены политическими причинами – стремления большевиков к созданию тоталитарной системы. Увлечение развенчанием коммунистических идей, социалистического прошлого привело к тому, что из опыта большевистского руководства (преследовавшего цель развенчать капиталистическую систему) перекочевало стремление придать всем проблемам и явлениям политический характер и политическую целесообразность. Отсюда неверное истолкование уроков нэпа, аграрно-продовольственной политики и, в частности, причин кризиса товарооборота 1923 – начала 1924 года.
В начале нэповского восстановительного периода «живая сила» свободы выбора форм хозяйствования и торговли для крестьянина привела к опережающим темпам восстановления сельского хозяйства относительно промышленности. К концу 1922 г. общие показатели восстановления аграрного производства составили 37 %, а промышленности – 25 %1. Но цены на продовольствие из-за большого спроса после нескольких лет недоедания и голода оставались завышенными, а промтовары город готов был отдавать по низким ценам, лишь бы иметь возможность приобрести хлеб и другие продукты питания. В этой связи возникло решение, дабы не допустить нерациональной распродажи промышленной продукции по низким ценам, взвинтить их рыночную стоимость. Результатом стало сокращение товарооборота на четверть из-за резкого снижения покупки крестьянами сельскохозяйственных машин, орудий труда и других промтоваров.
Из анализа кризиса сбыта вытекает вывод, что отсутствие государственного регулирования, как и чрезмерное вмешательство в рыночное ценообразование, отрицательно сказывается на поддержании равновесия цен на промышленные и сельскохозяйственные товары.
Анализ первого кризиса нэпа позволил диссертанту сделать ещё один принципиально важный вывод. Его истоки заключались не в подмене рыночного саморегулирующего механизма государственным вмешательством в ценообразование, а в дефицитном рынке. Изначально кризис начал развиваться на почве завышенных цен на хлеб и другое продовольствие из-за неудовлетворённого спроса. Затем, когда прямыми директивами правительства ценовое соотношение кардинально изменилось в пользу промтоваров и крестьянин отказался от её приобретения, обостряется экономическое положение промышленных рабочих и служащих. Предприятия, не реализовавшие свою продукцию, вынуждены снижать зарплату своим работникам и увольнять их. Осенью 1923 г. во многих губерниях, главным образом в городах, ещё были рецидивы голода1. Это следствие недостатка средств у предприятий и рабочих. После прямого распоряжения правительства тресты и синдикаты снизили цены на свою продукцию. И тут же кризис сбыта сменился товарным голодом в 1924 году. На всех его этапах последовательно обнаруживались дефицит продовольствия, средств и промтоваров. Кризис 1923 – начала 1924 г. показал, что рынок не способен должным образом регулировать товарооборот в условиях недостатка товаров и средств.
Дефицит слагаемых рыночного товарооборота проявлялся на протяжении всех лет новой экономической политики, что требовало вмешательства государства с целью восстановления товарооборота между городом и селом. Для успешного проведения продовольственной политики важно было поддержание равномерных поставок в течение всего года, что гарантирует приёмные пункты зерна, хранилища и транспорт от перегрузки и потерь, а рынок от избытка осенью и острого дефицита весной и сильных колебаний цен.
Анализ государственной аграрно-продовольственной политики в период нэпа привёл автора диссертации к некоторым выводам относительно социальной политики в деревне. На сегодня в литературе преобладающей остаётся точка зрения, что политика большевистского руководства по демонстративной поддержке бедняка и маломощного середняка была крайне вредна и кроме раскола внутри крестьянского общества в угоду властным амбициям коммунистов ничего другого не преследовала. Действительно, большевики провозгласили классовый подход основным принципом своей политики и неуклонно следовали ему. Но имело место и другое: решения принимались в соответствии с объективными требованиями экономической политики.
Научный анализ материалов губерний Поволжья подтвердил, что стремление Советского государства поддержать бедняка имело под собой объективную необходимость стабильных и равномерных поставок зерна государству по налоговым обязательствам и на рынок. Острая нужда в средствах и отсутствие хороших зернохранилищ заставляли маломощных хозяев спешить сдать и продать хлеб. В этой связи осенью наблюдался большой поток зерна, с которым не справлялись государственные заготовители и на рынке падали цены. Бедняк осенью дёшево продавал хлеб, а весной, испытывая недостаток в нём, дорого покупал. Сезонная неравномерность предложений хлеба порождала спекулятивное ценообразование и люмпенизацию бедноты, которая выливалась в рост внутрисельского потребления хлеба, сокращение товарных поставок, сокращение налогооблагаемой базы и, как следствие, кризисные явления в аграрный и продовольственной политике. На том переломном этапе в развитии нашего государства в аграрно-продовольственной политике не было однозначно положительных решений, и в первую очередь в преодолении хозяйственно-экономической дифференциации крестьянских хозяйств. Все мероприятия по развитию нэповской политики требовали вложения средств, а основным источником являлось крестьянство. Следовательно, финансовая поддержка, налоговые льготы для бедноты, ложились бременем на деревню, то есть на её зажиточную часть.
Исследование кризиса сбыта на материалах губерний Поволжья также показал, что нэп в принципе не мог быть бескризисной моделью. Стимулирование производственной инициативы крестьянина требовало снижения налогового бремени, свободного ценообразования на все виды товаров, но при дефицитности рынка нерегулируемое государством цены на промышленные и сельскохозяйственные товары имели тенденцию к спекулятивному росту, который вызывал инфляционные процессы и кризисные явления в денежной и финансово-кредитной системе. Снижение налогов замедлило бы перераспределение средств в пользу промышленности, в том числе и по переработке сельхозпродукции. Обеспечение роста товарооборота, стабильных цен и поставок на агропродовольственный рынок требовало регламентации экономической деятельности крестьянских хозяйств со стороны государства. Поэтому, когда оно пыталось регулировать все процессы при помощи рыночных методов, противоречия постепенно нарастали, а их обострение требовало прямого вмешательства правительства и местной исполнительной власти.
Зависимость крестьянского хозяйства от государственной поддержки, а продовольственного рынка – от прямого регулирования определялась природно-климатическим фактором. Сильная засуха и неурожай постигли Поволжье и ряд других районов в 1924/25 хозяйственном году. Исследованные материалы губерний Поволжья позволили выяснить, что последствия бедствия были преодолены благодаря предпринятым государством комплексным мерам. Совнарком и СТО создали Комиссию по борьбе с последствиями неурожая при СНК СССР, которая занималась вопросами доставки семенного материала, фуража для сохранения посевных площадей и скота в крестьянских хозяйствах; были списаны задолженности по налогам и разработана новая система налогообложения для кризисных районов; выделены средства на поддержание хозяйств; установлено государственное регулирование рынка с целью недопущения спекулятивной торговли по завышенным ценам и для обеспечения местного потребления1. Проблему удалось успешно и оперативно локализовать благодаря скоординированным действиям исполнительной власти всех уровней.
Трудности восстановительного периода нэпа поставили перед большевистским руководством ряд сложных задач. Сначала пришлось признать, что никакой альтернативы рыночной экономике нет. Затем первый кризис нэпа 1923 г. показал, что рынок не справляется с задачей регулирования цен. Комплексное применение мобилизационных мер государством потребовалось и в 1924 г. во время неурожая в Поволжье.
Советское правительство извлекло уроки из того опыта. На материалах Саратовской, Пензенской, Астраханской и других губерний Поволжья диссертант показал, что руководство страны, местная исполнительная власть, прибегая к прямому управлению, последовательно развивали нэповские принципы. Совершенствовалась налоговая система. Проводилась работа по землеустройству крестьянских хозяйств, с целью ликвидации чересполосицы, препятствовавшей росту товарного производства и внедрению передовой агрикультуры. Развивался агропродовольственный рынок благодаря кооперации, частной и государственной торговле на нём. В целом хозяйственно-экономическое положение деревни стало весьма благополучным. И это подтверждают в своих оценка, как бывшие политические оппоненты большевиков1, так и современные учёные2. Потребление продовольствия на душу населения повысилось до уровня богатых передовых мировых держав.
Вывод не носит патетики советской историографии. Из него не следует, что наступил период абсолютного благополучия, когда все решения принимались в интересах крестьянина, в продовольственном вопросе достигнуты абсолютные результаты. Нет, всё было далеко не так однозначно. И абсолютизация оценок, главным образом в их интерпретации, противоречит научным методологическим основам. Диссертант считает необходимым это подчеркнуть, дабы не сложилось ложное впечатление от сделанных выводов.
Как свидетельствуют материалы губерний Поволжья, акцентирование усилий на поддержке беднейших крестьянских дворов порождало иждивенческие настроения в деревне, когда крестьянин не стремился лишиться статуса бедняка, следовательно, не стремился к развитию своего хозяйства. А на зажиточные и крепкие середняцкие хозяйства перекладывалась налоговая нагрузка, препятствуя развитию их товарности, накапливанию оборотных средств для наращивания производственных мощностей. В продовольственной политике отрицательно сказывалось несовершенство налоговой системы, неправомерные действия представителей власти, которые своё неумение или нежелание вести кропотливую работу, требующую знаний, компенсировали командно-административными действиями. Уровень жизни в деревне значительно отставал от городского. Поэтому под положительной оценкой периода восстановления и развития агропродовольственного рынка следует понимать и достижение равновесия рыночной и государственной составляющих в хозяйствовании.
Баланс в экономике был нарушен в пользу рынка, когда разразился второй кризис нэпа, вызванный провалом хлебозаготовительной кампании и срывом экспортно-импортного плана 1925/26 хозяйственного года. Крестьянин отказался сдавать хлеб государству по фиксированным ценам и реализовывал его на рынке в два раза дороже. Государство перешло к прямому регулированию цен и административным мерам воздействия, чтобы стабилизировать ситуацию. Сделать это удалось, и Советское правительство вернулось к нэповским принципам экономики. Но кризис показал, что рынок не стал самостоятельным регулирующим механизмом.
В 1925/26 г. правительство планировало основную часть хлебозаготовок (70 %) осуществить осенью. Задача была продиктована требованиями рыночной экономики добиться стабильной динамики поставок на агропродовольственный рынок и устойчивых цен на нём. Большие закупки осенью позволяли поддержать оптимальные цены, а весенняя интервенция хлеба из государственных закромов на рынок не давала им значительно расти. На мировом рынке Советское государство имело возможность опередить других крупных экспортёров дешёвого хлеба в Европу из Северной Америки и Аргентины. Но планы были сорваны из-за слаборазвитой промышленности.
В августе 1925 г. крестьянин мало вёз хлеба на продажу. Причиной являлся товарный голод. Правительство поднимает закупочные цены, так как заключены крупные договоры на экспорт зерна и в портах ожидают его подвоза зафрахтованные суда. В это же время хлебопроизводящие районы охватили дожди, затянувшие сроки уборочной кампании. В выигрыше в этой ситуации оказались крепкие крестьянские хозяйства, оснащённые современными высокопроизводительными орудиями труда и машинами. Они успели убрать урожай и продать его по высоким ценам. Во второй половине сентября, когда удалось собрать урожай остальным хозяйствам, закупочные цены снизились, потому что произошло их падение на мировом рынке и для государства закупки по августовским ставкам становились нерентабельными. Рынок тоже не мог ничего предложить. Продолжали срываться сроки и объёмы поставок промтоваров, сельскохозяйственной техники. К 1 января 1926 г. было поставлено в деревню немногим более 50 % от запланированного. Поэтому у крестьянина не было стимула выходить на рынок с предложениями своей продукции.
Слабая техническая оснащённость крестьянских хозяйств, дефицит промтоваров, неразвитая транспортная инфраструктура не позволяли добиться стабильного, динамично развивающегося товарооборота и исключить сезонные и спекулятивные колебания цен на продовольственном рынке. Стала очевидной первоочерёдность задачи индустриализации страны. Соответствующее решение как раз и было принято во время кризиса в декабре 1925 г. на XIV съезде ВКП(б). Но в последующие месяцы нарушенное равновесие было восстановлено и оснований для кардинальной постановки вопроса о судьбе нэпа ещё не возникло.
С началом реализации плана индустриального строительства быстро прогрессируют коренные противоречия нэпа. Ускоренное развитие промышленности дало толчок росту городов и промышленного населения. Возникла нужда в принципиально иных, больших объёмах сельскохозяйственной товарной продукции. А в сельском хозяйстве в этот же период наблюдается стагнация. Деревня не имеет стимула и возможностей для расширения товарного производства. Стоимость промышленных товаров высока, они не отвечают требованиям по своему качеству и не решена проблема их дефицита на рынке. Кредитование закупок дорогостоящих машин и орудий труда также мало привлекало крестьянина. Он считал целесообразным продолжать использовать старые, даже архаичные (деревянная соха) орудия труда, но не работать на оплату кредитных обязательств за приобретённую дорогостоящую технику. Слабая заинтересованность крестьянина в рынке и кредитовании ослабляло денежную систему. Соответственно деньги для крестьянина не являлись основным оборотным капиталом и резервом. Основной валютой для него оставался хлеб. Это ещё больше обостряло проблемы товарооборота, наращивания средств и направления их на развитие промышленности.
Критического состояния противоречия достигли осенью 1927 г. после сбора урожая и начала хлебозаготовительной кампании и вылились в самый острый и заключительный кризис хлебозаготовок. В 1927/28 государству удалось заготовить хлеба всего около 50 % от запланированного. Стало очевидно, что нэповская аграрно-продовольственная политика не справляется с задачами стабильного и динамичного наращивания производства и обеспечения продовольствием и средствами быстро растущего городского населения и промышленности.
В четвёртом разделе – «Продовольственный аспект советской аграрной политики в условиях свёртывания нэпа (1928 – 1929 гг.)» проводится анализ влияния объективных и субъективных факторов на решение продовольственного вопроса, их соотношение в принятии решений, приведших к свёртыванию нэпа. Процесс рассматривается в его последовательном развитии. Автор исследует противоречия, отразившиеся на продовольственной политике, причины нараставших кризисных явлений в товарном сельскохозяйственном производстве и в сфере агропродовольственного рынка. Диссертант раскрывает ограниченные возможности нэповского курса, исчерпавшего себя к концу 1920-х годов.
Кризисы хлебозаготовок неверно изначально рассматривать как результат политического конфликта государства и зажиточного крестьянства. Это односторонний взгляд на проблему, который неизбежно приводит к неверному пониманию причин и следствий. В этом случае научный поиск сведётся к бесплодному определению виноватого в этом противостоянии. Бесплодный потому, что существует две правды, а требуется найти истину.
Найдётся множество различных документов, подтверждающих разные точки зрения. На сегодняшний день издано несколько сборников архивных документов, свидетельствующих о тяготах налогового обложения для крестьянина, о жёстких административно-репрессивных мерах в отношении него, о методах политического контроля над деревней 1. Однако, сосредоточение на политическом аспекте, на методах воздействия государства на крестьянина не приближает к ответу на вопрос о потенциале, преимуществах и слабых сторонах нэпа. И не позволяет извлечь практические уроки из того опыта государственной аграрно-продовольственной политики. Так же они не могут служить основой при рассмотрении вопроса причин свёртывания нэпа.
Безусловно, на фоне возникающих трудностей в экономике и нарастающих кризисных явлений в народном хозяйстве обострялись и политические нерешённые вопросы, но они являлись следствием. Когда в результате кризисов хлебозаготовок вставал вопрос о борьбе с кулаком, как главным виновником бойкота государственных поставок, исходной точкой стал конфликт экономических интересов, а не идейно-политические разногласия. Но и сам срыв хлебозаготовок в 1927/28 г., вызванный установлением государством заниженных цен на хлеб имеет более глубокие, комплексные причины. К этому времени назрел кризис всей экономической политики.
Ажиотажный спрос на хлеб и другое продовольствие, в связи с распространившимися весной 1927 г. слухами о близкой войне с Англией, привели к скачку цен. Почти одновременно Советское правительство понижает государственные хлебозаготовительные цены. Это и явилось внешним проявлением хозяйственно-экономического кризиса.
Если же проанализировать ситуацию, то напрашивается вывод о неустойчивости государственной системы продовольственного обеспечения. Достаточно было слухов и несвоевременного понижения цен на хлеб, чтобы сорвать экспортно-импортные планы государства, сорвать план развития промышленности и разрушить поставки продовольствия на внутренний рынок. Кратковременный повышенный спрос на продовольственном рынке привёл к взвинчиванию цен на хлеб. В течение нескольких месяцев рост был таким, что рыночные цены в несколько раз превысили государственные. В результате проводимой аграрно-продовольственной политики наблюдалось несколько лет впечатляющих успехов восстановления аграрного сектора, но добиться стабильного в необходимых объёмах обеспечения продовольствием и сельскохозяйственным сырьём так и не удалось. Последний кризис продемонстрировал отсутствие запаса прочности на продовольственном рынке. Государство оказалось неспособным регулировать поставки и влиять на цены рыночными экономическими методами. Также стало очевидным, что свободный рынок в значительной мере исчерпал возможности выступать динамичным стимулом развития сельскохозяйственного товарного производства.
Это и спровоцировало кризис государственных хлебозаготовок. Он стал выражением неустойчивости государственной системы продовольственного обеспечения. Слухи о надвигающейся войне и несвоевременное понижение цен на хлеб явились причиной срыва экспортно-импортного плана государства, срыва плана развития промышленности и разрушить поставки продовольствия на внутреннем рынке.
Исследованные материалы губерний Поволжья позволили выяснить, что формирование концепции колхозного строительства в этот период было имманентно развитию кризиса сначала проявила себя хозяйственная дифференциация деревни. В первые несколько недель хлебозаготовительной кампании 1927/28 г. основными поставщиками хлеба были маломощные хозяйства. Поступления от них в общем объёме были незначительными и быстро завершились. А крепкие и зажиточные хозяева погасили налоговые обязательства деньгами от продажи мясо-молочной продукции и технических культур. Продавать хлеб государству по фиксированным ценам для них было нецелесообразно. Они реализовывали его на рынке или оставляли в резерве. В этой связи государственные заготовки в октябре 1927 г. резко падают, создавая угрозу реализации продовольственной политики и экспортно-импортных операций. Крайне низкие государственные хлебозаготовки приводят к перебоям со снабжением промышленных районов. На рынке начинается спекулятивный рост цен на хлеб, а затем на все продовольственные товары.
Инфляция раскручивается ещё быстрее из-за того, что в промышленных отраслях происходил в предкризисный период продолжительный необоснованный рост зарплат рабочих при низкой производительности предприятий. На фоне перебоев с поставками хлеба, ажиотажного спроса и роста цен на него, стало наблюдаться нарушение равновесия товарооборота, кредитно-денежной системы, замедление темпов развития. Во многих городах местные власти с 1928 г. стали вводить продовольственные карточки для обеспечения промышленного населения хлебом. Руководство страны приняло решение широко применять 107 статью УК РСФСР к тем, кто отказывается сдавать хлеб, квалифицируя это как «саботаж».
Провал хлебозаготовительной кампании 1927/28 гг. олицетворял собой и кризис государственного регулирования сельского хозяйства и стихийность свободного рыночного товарооборота. Крестьянство, подсознательно цепляясь за консервативное ведение хозяйства, в условиях рыночной экономики проявляло присущую ему двойственность: с одной стороны стремилось торговать и упорно отстаивало это право, а с другой, с не меньшим упорством не желало подчиняться интересам рынка, законам коммерческого расчёта. Это мешало Советскому правительству выработать оптимальную позицию, сочетающую преимущества рыночного и государственного регулирования сельскохозяйственного производства.
Государство вновь обращается к командно-административным мерам. Усиливает взыскание всех недоимок с крестьян, распространяет государственные займы и требует усиленно провести кампанию по самообложению. Предпринятые шаги дали определённые результаты, но товарооборот приобрёл форму натурального обмена. При этом товара явно не хватало, а поступивший в деревню далеко не всегда доходил до тех, кто сдавал хлеб, и распределялся по усмотрению местных органов власти преимущественно в немногочисленные тогда колхозы, совхозы и среди бедноты. Как свидетельствуют документальные материалы по Поволжью, крестьянство крайне возмущали предпринятые меры, и с его стороны стали раздаваться угрозы сократить запашку полей до размеров, обеспечивающих собственное потребление.
На примере Пензенской, Саратовской, Царицынской и других губерний Поволжья диссертант показал, как на угрозы сокращения засева полей власти ответили активной работой по организации кооперативов и коллективных хозяйств из маломощных крестьянских дворов с целью расширения запашки полей. Другими словами, изменения аграрной политики происходили сообразно нараставшим угрозам.
К лету 1928 г. напряжение в аграрно-продовольственной сфере в Поволжье и в других регионах, удалось временно снять. На июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП(б) принимаются решения вернуться к экономическим принципам регулирования. Руководство партии постановило повысить государственные закупочные цены на зерно, снизить применение репрессивно-конфискационных мер и оживить рынок и частную торговлю. Для подготовки заготовительной кампании 1928/29 г. была создана Комиссия Оргбюро ЦК, которая предложила для оздоровления рынка целенаправленно увеличить производство промтоваров для крестьянства, утвердить повышенные планы снабжения деревни и завезти «сверх импортного плана до 30 млн рублей товаров из-за границы для производственного и личного снабжения деревни»1. Предпринятые Советским правительством меры ещё вписывались в контекст новой экономической политики, так как не были подвергнуты ревизии её базовые принципы.
На основе анализа источников автор приходит к выводу, что мелкому крестьянскому производству было присуще неравномерность поставок товарного хлеба, невозможность более или менее точного статистического подсчёта валового сбора зерна и его товарной части. И как следствие отсутствие возможности у государственных органов планирования и определение тактики и стратегии регулирования производства и товарооборота, что является неотъемлемым условием динамичного развития экономики.
В.П. Данилов отмечает, что осенью 1927 г. был сведён официальный хлебофуражный баланс с данными об «огромных «невидимых хлебных запасах» деревни. Изъятие из «мифических», по выражению Н.И. Бухарина, 900 млн пудов «невидимых хлебных запасов» всего-навсего 350 млн пудов стало задачей «чрезвычайных хлебозаготовок», нанёсших первый и непоправимый удар по нэпу и как государственной политике, и как экономической системе1.
По мнению В.П. Данилова, единственной причиной трагических последствий хлебозаготовительной кампании 1927/28 г. и последующих являлась грубая подтасовка статистики. Точка зрения одного из ведущих специалистов по аграрной проблематике 1920-х гг. нельзя игнорировать. Но необходимо обратить внимание на тот факт, что политические противники большевиков и Советской власти признавали экономическое благополучие крестьянства в конце 1920-х годов. Некоторые считали, что крестьянский двор обладал достаточными ресурсами для поддержания стабильного продовольственного рынка2. Внимание диссертанта привлекло не выяснение того, чья позиция наиболее точно отражает состояние товарного фонда в крестьянском хозяйстве в период последнего кризиса нэпа, а сам факт кардинально отличающихся оценок. Как бы не подбирались кадры для ЦСУ, но руководству страны для внутреннего, закрытого для общественности, пользования необходимы были объективные данные, реальные цифры. И в том, что Н.И. Бухарин настаивал на цифрах, в два с половиной раза отличающихся от официально принятых, прослеживается очень приблизительное представление о полученном урожае. Такой разброс в данных свидетельствует гораздо больше о том, что для подсчёта произведённой продукции в крестьянском полунатуральном хозяйстве не существовало эффективной методики. Крестьянская масса была столь огромна, а производительность товарной продукции в крестьянском хозяйстве столь низка, что, во-первых, любые незначительные колебания внутреннего потребления в общероссийских масштабах представляли десятки миллионов пудов и, во-вторых, в зависимости от конъюнктуры цен на рынке, сельхозпроизводитель, или предлагал на продажу, или закладывал в резервный фонд товарную часть урожая. А это уже сотни миллионов пудов. Такие перепады предложений товарного хлеба недопустимы. Иначе абсолютно разрушается продовольственная политика государства. Невозможна разработка хоть сколько-нибудь приблизительных планов развития экономики и даже общих прогнозов. В свою очередь планирование – необходимое условие динамичного стабильного развития экономики.
Сколько не подвергалось советское планирование критике в постперестроечное время новоявленными экономистами-реформаторами, но когда в последние годы были поставлены масштабные цели развития общества, утверждены национальные проекты социально-экономических преобразований, вновь опыт разработки краткосрочных и стратегических долгосрочных планов оказался востребованным. Кстати, западные экономики также придерживались планового принципа, но на иной концептуальной основе. Там тактика и стратегия экономического развития определяется соответственно малыми и большими циклами конъюнктур национального и мирового хозяйства1. А рынок служит индикатором состояния экономики, указателем направления её развития, средством товарооборота и распределения, направления финансовых потоков. В свою очередь для качественной реализации рынком всех возложенных на него функций необходима тесная и непосредственная связь с ним всех субъектов экономической деятельности. В странах, вступивших в стадию индустриального развития, этот вопрос был решён. В 1920-е гг. учёные-экономисты на Западе писали о том, что специализация народнохозяйственных функций и специализация хозяйств-предприятий «достигают в современном обществе чрезвычайного напряжения»2.
Н.Д. Кондратьев отмечал, что «при всём напряжении процесса специализации между отдельными отраслями народного хозяйства и соответственно между единичными предприятиями сохраняется тесная органическая связь, в силу которой народное хозяйство выступает как своеобразное целое. В условиях частнохозяйственного строя связь эта поддерживается через рынок во всех видах. В условиях планового хозяйства в основе она опирается на систему государственного регулирования и планирования»3.
Для экономики Советской страны самой актуальной задачей являлось создание «тесной органической связи» между промышленностью и сельским хозяйством. В годы подъёма экономики в условиях нэпа Советское государство стремилось применять комбинированную систему рыночного и государственного регулирования для развития и укрепления связи между аграрным и промышленным производством. Но по мере индустриального строительства обнаруживаются и нарастают неустойчивость хозяйственных связей и экономические противоречия.
Большие надежды в решении этого вопроса возлагались на кооперацию. Академический взгляд на проблему выглядит абсолютно бесспорным. В условиях нэповской рыночной экономики всемерное развитие и широкое использование всех форм кооперации должно послужить мощнейшим стимулом развития производства всех отраслей народного хозяйства, стать основой динамичного роста агропродовольственного рынка и товарооборота между сельским хозяйством и промышленностью в стратегической перспективе. Именно кооперация способна была организовать поставки, в том числе и современной сложной сельскохозяйственной техники в деревни и сёла на безбрежных российских пространствах. И рыночная экономика, и кооперация в своём развитии взаимно стимулировали друг друга, открывая в процессе новые и новые возможности. Но кооперация имела труднопреодолимое ограничение в своём развитии. Проблемы были унаследованы из прошлого. Не была преодолена её слабость и материальная зависимость от государства, так как она организовывала прежде всего беднейшее и слабое середняцкое хозяйства, что и не позволило кооперации стать экономически самостоятельной силой.
Автор диссертации на основе анализа источников приходит к выводу, что к 1928 г. крестьянское хозяйство смогло отчасти освободиться из-под государственного контроля и осталось автономным от рынка. Анализ ситуации на рынке в Поволжье в апреле – мае 1928 г. показал его слабость и неустойчивость. Существующие механизмы, регулирующие и стимулирующие спрос и предложение, явно не справлялись с задачей.
В конце 1920-х гг. отсталая форма прямой купли-продажи (без широкого использования различных видов кредитования, займа средств, аренды техники с последующим выкупом и т.д.) совершенно себя исчерпала. Она перестала отвечать задачам интеграции хозяйствующих субъектов в единый экономический организм. Развивающиеся автономно региональные агропродовольственные рынки не способствовали достижению целей развития национальной экономики. Слабо развитая транспортная и дорожная сеть локализуют товарооборот, и в регионах цены на сельхозпродукцию, прежде всего на хлеб, формируются не в соответствии с законами спроса и предложения в общероссийском масштабе, товарооборота между производящими и потребляющими (промышленными) районами, а в результате количества поставок на местный рынок. В подобных обстоятельствах теряет свою актуальность рыночный принцип товар – деньги – товар. При плохом урожае крестьянин вынужден ограничивать, а то и совсем не предлагает, свою продукцию на рынке. Когда урожай хороший, предложение на рынке превышает спрос. Следовательно, происходит сильное падение цен, что также отталкивает хлебопроизводителя от рынка. Поэтому он не заинтересован в стабильных поставках и устойчивых ценах, в соответствии с конъюнктурой текущего хозяйственного года. Для него гораздо выгоднее держать повышенные запасы хлеба на случай неурожайных лет и дефицита на продовольственном рынке. Во-первых, гарантировано достаточное собственное потребление продовольственного хлеба и фуража для скота, а во-вторых, возникают условия для продажи по завышенным, спекулятивным ценам.
Руководство областей Поволжья в связи с общегосударственной политикой поставило для себя основной задачей в максимально короткие сроки форсировать снижение «вольных» цен на хлеб на региональном агропродовольственном рынке; сделать это путём усиленного «насыщения внутриобластного и соседних внеобластных потребительских рынков хлебом»1. Местные власти ещё пытались решать вопросы продовольственного обеспечения, совмещая их с перераспределением средств в пользу промышленности рыночными методами. Из поставленной задачи очевидно, что цены на рынке должны быть сбиты посредством усиленного предложения хлеба. Но, именно этот вопрос оставался камнем преткновения на протяжении всех лет нэпа и только что разразившегося кризиса государственных хлебозаготовок. Сначала крестьянин стремился оставлять как можно больше хлеба, главного продукта питания у себя для удовлетворения собственных нужд. Затем, после восстановления хозяйства он придерживал его, как основной резерв, как «валюту валют». Его мало интересовали рыночные предложения, тем более что выгодными они были относительно. Со временем, когда крестьянин стал хорошо ориентироваться в системе товарно-денежных отношений, он оплачивал налоги деньгами за счёт продажи другой своей продукции, но хлеб всегда придерживал.
В крестьянском хозяйстве изменилась структура формирования доходной части. Значительно сократился приток средств от реализации продукции полеводства и возрос от реализации животноводческой продукции. В 1927/28 хозяйственном году такая форма получения доходов крестьянином достигла наивысших показателей. К 1928 г. сплёлся Гордиев узел, когда любые положительные и отрицательные факторы препятствовали росту товарного предложения хлеба: дорогая сельхозтехника и низкие государственные закупочные цены, а вместе с этим широко используемые товарно-денежные отношения и рост производства других отраслей сельского хозяйства, в частности, мясомолочной продукции. Как и по легенде, этот узел оставалось только разрубить.
Последний кризис нэпа окончательно подтвердил, что в условиях рыночной экономики государство имеет возможность прогнозировать сроки, формы и направление развития народного хозяйства, его отдельных отраслей. Оно может влиять на эти процессы, но не управлять ими. Нарастающие проблемы в экономике и кризис хлебозаготовок не позволяли государству оставаться только регулятором рынка. Замедление темпов развития промышленности, остановка роста и даже сокращение сельскохозяйственного товарного производства требовали прямого вмешательства государства. Советское руководство принимает решение свернуть рыночную экономику.
Анализ состояния сельского хозяйства, агропродовольственного рынка, кризисных явлений в аграрно-продовольственной политике государства привели диссертанта к выводу, что альтернативы индустриализации в кратчайшие сроки не было. Документы центральных архивов, материалы губерний Поволжья, историографические разработки убедительно доказывают необходимость и неизбежность масштабного преобразования всей промышленности страны в сжатые сроки. Налицо были следующие факторы:
во-первых, слабые производственные возможности промышленности, неспособной обеспечить рынок качественными товарами в необходимых объёмах, установить прочные экономические связи с сельхозпроизводителем. Отсюда – спекулятивные колебания цен, отказ крестьянина от поставок хлеба и закупок фабрично-заводской продукции, слабая капитализация крестьянского двора; во-вторых, отсутствие машинной техники в крестьянском хозяйстве, устаревшее оборудование на предприятиях по переработке сельскохозяйственного сырья, аналогичное состояние транспортной отрасли и путей сообщения. Для решения проблем аграрного перенаселения и землеустройства необходимо было привлечение промышленных мощностей, которых не было.
Переход к формированию индустриализации при одновременном развёртывании сплошной коллективизации означали слом нэпа и начало принципиально иного пути решения продовольственного вопроса.
В заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются наиболее общие выводы и исторические уроки, вытекающие из опыта осуществления аграрно-продовольственной политики Советского государства в 1921 – 1929 гг., высказываются некоторые практические рекомендации.
По результатам исследования автор сформулировал следующие уроки. В продовольственной политике государства нельзя ущемлять и тем более игнорировать жизненные интересы крестьянства. Они касаются прежде всего земли, которая должна принадлежать тем, кто на ней трудится. В период новой экономической политики законодательно действовало право пользования землёй для всех тружеников. Сегодня, когда в законодательном порядке ставится вопрос о свободной купле-продаже пашенных земель в частную собственность, необходимо, на наш взгляд, в полной мере учитывать исторические особенности регионов. Так, казачество, в том числе на территории нынешних Саратовской, Волгоградской и Астраханской областей, было привержено общественным формам собственности на землю. Казачья община демонстрировала российский вариант коллективного рыночного хозяйства, и это обстоятельство нельзя игнорировать в продовольственной политике при любом политическом строе.
Второй урок из исследованного опыта продовольственной политики Советского государства напоминает о необходимости эквивалентного обмена между городом и деревней в условиях, не требующих чрезвычайных мер. Из опыта нэпа для нас, сегодняшних, вытекает необходимость обеспечения такого обмена, тем более при утрате продовольственной независимости страны.
Третий урок учит важности регулирующей роли государства в продовольственном снабжении населения в условиях рыночного хозяйствования. Он учит также и тому, чтобы при разработке экономической стратегии государства обеспечивать гармоничное сочетание его интересов с интересами крупного экономического региона типа Поволжья и входящих в него областей, выполняющих роль житниц страны.
Из сформулированных здесь уроков вытекают следующие рекомендации с учётом опыта аграрно-продовольственной политики нэповского периода:
- поскольку отсутствие устойчивых широких связей сельского хозяйства и промышленности ведёт к ценовой войне, которая не разрешается рыночными методами, то, на наш взгляд, требуется государственное регулирование на уровне законодательной и исполнительной власти;
- необходимы долгосрочные взаимовыгодные отношения государства и крестьянства, но они возможны в том случае, когда крестьянское хозяйство имеет достаточные основные и оборотные фонды, которые гарантируют исполнение договорных и налоговых обязательств;
- производственная конкуренция на селе, думается, должна носить ограниченный характер. Принципиально важно обеспечить максимальному числу крестьянских дворохозяйств возможность трудовой деятельности на земле. Это ведёт к росту агропродовольственного рынка, увеличивает товарооборот города и села, создаёт и поддерживает рыночную стоимость сельскохозяйственной земли, сохраняет социальную стабильность;
- крестьянские хозяйства должны иметь равные возможности и обязательства при различных производственных формах, а также охраняемый законом свободный доступ организации индивидуальной или различных видов коллективной производственной деятельности;
- необходим, с точки зрения автора, равный доступ к рынкам сбыта мелких и крупных товаропроизводителей, близлежащих сёл и удалённых от них;
- было бы целесообразно широкое использование контрактации на долгосрочной договорной основе, а также доступное для крестьянина и выгодное для банков и других финансовых учреждений кредитование сельхозпроизводителя;
- следует установить и поддерживать сбалансированные цены на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, экономическую ответственность сельхозпроизводителя за обеспечение продовольственного рынка необходимым количеством продукции, иметь аппарат и выработать систему мер, гарантирующих потребителя от дефицита и спекулятивных цен на продовольственном рынке.
По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:
Монографии
1. Васильев А.А. Концепция аграрно-продовольственной политики и её восприятие в Поволжье. Переход к нэпу. Саратов: СГСЭУ, 2008. 7,59 п.л.
- Васильев А.А. Решение продовольственного вопроса на этапах подъёма и свёртывания нэпа. Саратов: СГСЭУ, 2008. 14,76 п.л.
Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых журналах,
рекомендованных ВАК
3. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика нэповского периода и современность // Вестник СГСЭУ. Саратов, 2007. № 19. 0,5 п.л.
4. Васильев А.А. Взаимоотношения государства и крестьянства: опыт нэпа и современность // Власть. М., 2008. № 2. 0,4 п.л.
5. Васильев А.А. Исторические условия реализации аграрно-продовольственной политики: опыт нэпа // Вестник СГСЭУ. Саратов, 2008. № 4. 0,5 п.л.
6. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика государства в период нэпа // Власть. М., 2008. № 7. 0,4 п.л.
7. Васильев А.А. Природа противоречий в аграрно-продовольственной политике государства в период нэпа // Власть. М., 2008. № 11. 0,4 п.л.
8. Васильев А.А. Преимущества и недостатки нэповской аграрно-продовольственной политики Советского государства // Власть. М., 2009. № 3. 0,4 п.л.
Работы, опубликованные в других научных изданиях
9. Васильев А.А. Проблемы мешочничества и спекуляции в Саратовской губернии (1920 – 1921) // Власть и общество: исторический аспект. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2000. 0,5 п.л.
10. Васильев А.А. Продовольственная политика в Саратовской губернии. (Предтеча нэпа) // Прошлое и настоящее России. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2000. 0,5 п.л.
11. Васильев А.А. Продовольственная политика государства: уроки кризиса 1920 – начала 1921 гг. Россия на рубеже веков: история и современность // Сборник докладов и тезисов Всероссийской научно-теоретической конференции. Саратов, 2000. 0,5 п.л.
12. Васильев А.А. Нэп и российское крестьянство // Политические и социокультурные аспекты современного гуманитарного знания. Материалы Российского межвузовского научного семинара. Вып. 2. Саратов, 2006. 0,5 п.л.
13. Васильев А.А. Нэп: дуализм в развитии крестьянства // Актуальные проблемы политической и социально-экономической жизни Поволжья. Вып. 3. Саратов, 2006. 0,5 п.л.
14. Васильев А.А. Аграрно-продовольственный вопрос на начальном этапе нэпа // Общество и политика в исторической ретроспективе. Вып. 3. Саратов, 2007. 0,5 п.л.
15. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика Советского государства в 1920-е гг.: тактика и стратегия // Общество и политика в исторической ретроспективе. Вып. 4. Саратов, 2007. 0,5 п.л.
16. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика в 1920-е гг. и сегодня // Общество и политика в исторической ретроспективе. Вып. 4. Саратов, 2007. 0,5 п.л.
17. Васильев А.А. Методология, проблемы анализа аграрно-продовольственной политики в годы столыпинской реформы и нэпа // Актуальные проблемы исторической науки. Всероссийский сборник научных трудов молодых учёных. Вып. 4. Пенза, 2007. 0,5 п.л.
18. Васильев А.А. Историография проблемы аграрно-продовольственной политики в 1920-е гг. // Социально-экономическое развитие России: Проблемы, поиски, решения. Сборник научных трудов по итогам научно-исследовательской работы. Саратов, 2008. 0,5 п.л.
19. Васильев А.А. Некоторые методологические проблемы исследования аграрно-продовольственной политики (нэп). // Наши мысли о России. Материалы Всероссийской научно-теоретической конференции. Саратов, 2007. 0,5 п.л.
20. Васильев А.А. Была ли реализована нэповская аграрно-продовольственная политика // Актуальные проблемы политической и социально-экономической жизни Поволжья. Вып. 4. Саратов, 2007. 0,5 п.л.
21. Васильев А.А. Некоторые аспекты историографии аграрно-продовольственной политики Советского государства в 1920-е гг. // Поволжский регион: проблемы, поиски, решения. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2008. 0,5 п.л.
22. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика Советского государства в 1925 г. // Поволжский регион: проблемы, поиски, решения. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2008. 0,5 п.л.
23. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика Советского государства в нэповский период: неучтённые уроки // Поволжский регион: исторические традиции и перспективы развития. Саратов – Балашов, 2008. 0,5 п.л.
24. Васильев А.А. Опыт решения продовольственного вопроса в период нэпа 1920-х гг. // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Моя Малая Родина». Вып. 5. Степановка – Пенза, 2008. 0,6 п.л.
Васильев Андрей Анатольевич