Минусинские рассказы
| Вид материала | Рассказ |
СодержаниеЧерт в бане Схватка с вселенной |
- Произведения для 10 а класса выделены, 11.05kb.
- Василий Макарович Шукшин рассказы, 3282.5kb.
- Современные русские писатели евгений Попов Рассказы, 246.11kb.
- «Донские рассказы», 11.38kb.
- Рекомендательная библиография для внеклассного чтения, 151.61kb.
- Образ учителя в художественной литературе, 53.58kb.
- А. П. Чехов Рассказы «Попрыгунья», «Ионыч», «Человек в футляре», «О любви», «Крыжовник»,, 13.99kb.
- Рассказы о русских святых, 11.12kb.
- Яковлев Александр Сергеевич рассказы конструктора Сайт Военная литература, 965.74kb.
- Рассказы о детях и для детей, 79.02kb.
ЧЕРТ В БАНЕ
Юрий, лучший друг Ивана, никогда не упускал случая познакомиться с дамами. И вот, когда они возвращались домой с работы на автобусе, Юрий заметил двух молодых дам. Они стояли возле двери и о чем-то весело щебетали. Юрий подошел к дамам, и уже через минуту он записывал номер телефона своих попутчиц. Он рассказывал бородатый анекдот, а дамы смеялись. Потом пытался что-то сострить.
Вдруг Иван из-за спины Юрия протянул свою лапу и нежно прикоснулся к причинному месту одной из дам... И тут звонким хлопком пощечина пробежала по автобусу. Этот звук ни к каким другим не спутаешь. Юрий схватился за щеку и недоуменно спросил у дамы, за что ты, тебе моя шутка не понравилась?
- Очень не понравилась, Юра... Мой телефон, попрошу тебя, вычеркни из записной книжки...
На следующей остановке дамы сошли.
- Ну и бабы пошли, - сокрушенно пожаловался Юрий Ивану.
- Конечно, - согласился с товарищем Иван, подло ухмыляясь, - руки до них не доходят... у Юрия.
- А почему именно у меня? – спросил Юрий.
После объяснения Ивана, Юрий затаил на товарища обиду.
Прошло несколько лет. Оба друга отслужили в армии и женились. Все это время, можно сказать, они не виделись.
И вот однажды они встретились. Юрий предложил Ивану попариться вместе в бане, а после бани, поговорить, а все остальное - само собой разумеется. Иван не мог отказать столь любезному предложению и обещал сегодня же, посреди недели затопить баню и предложил Юрию ровно в семь часов быть готовым со своим веником и шайкой.
Иван, верный своему слову, затопил баню, раз пять потом подбрасывал березовых поленьев, замочил веник в теплой воде. Как жаль, подумал он, что Юрию придется ждать, когда размякнет его веник. Надо же, пожалел своего, еще одного веника. Ему стало немного стыдно перед Юрием, но ничего, подумал он, бутылка то моя будет за столом. Юрий-то не догадается, наверное, принести с собой.
Так думал Иван на ходу к своей бане. А баня находилась на задах усадьбы, у самой реки. Настроение было великолепное. Иван подходит к бане, и видит в окошечко, что там уже Юрий парится во всю. Удивился Иван такой торопливости друга. Пять лет, можно сказать, не виделись, а тут и баню мою разыскал, и уже минут десять, как шурует, и что это он не дождался меня? Иван неторопливо разделся в предбаннике и заходит в баню.
- Поддать парку?- с ходу спросил Иван.
- Нет, не надо, Иван, я сам...
И рука Юрия потянулась, потянулась, дотянулась наконец до противоположного угла бани, ухватила ковш с водой... и на каменку...
Не дожидаясь повторения, не помня себя, Иван, в чем мать родила, выбежал из бани и бросился домой.
- А-а-а, - кричал он.
В темноте он сбил с ног какого-то прохожего, и еще больше обезумел.
Опрометью заскочил домой. Жена, увидев своего мужика голым, от неожиданности уронила себе на ноги ухват с горячими щами, и взвыла от боли и неожиданности.
Это несколько привело Ивана в чувство. Но тут заходит Юрий и прямо с порога: «Ты что, Иван, тебе черти показались» ?
Иван дернулся всем телом и тут же обмяк....
СХВАТКА С ВСЕЛЕННОЙ
Руки у Арсения тряслись: «Выпить, выпить. Что-нибудь выпить. И какие вокруг все жадные. Жена – дура, дети – выродки… Как я хочу выпить!»
Жена… Он ее помнит молодой: быстрой в движениях, острой на язык…ну, как автомат Калашникова. Ей очень хотелось замуж и она вышла за него, безногого инвалида, уже тогда искавшего в водке забвения. Незаметно появилось четверо детей, но он их почти не замечал. Он привык к детскому реву, привык, что дети рано стали работать, помогать матери по хозяйству. Сам он давно уже ничего не делал, даже мылся один раз в неделю в бане, так как после этого традиционно он получал свои сто грамм.
Вообще говоря, все мужики в деревне делились на пять категорий. Это, прежде всего, мужики, про которых говорят, что они «в рот не берут». К ним относятся либо язвенники, либо подкаблучники, либо кляузники.
Вторая категория – это «правильные мужики». У них в жизни все хорошо, к их советам прислушиваются, они умеют и любят работать. У них все хорошо. Такие мужики выпивают грамм сто только на праздник или после бани, да и то не все и не всегда.
Третья группа – это любители выпить. Они по обстоятельствам могут неделями не прикасаться к спиртному, но чаще всего ищут повода и находят его чуть ли не ежедневно.
Четвертая группа мужиков – это пьяницы. Они пьют ежедневно, но не забывают дом и стараются работать.
Последнюю, пятую категорию, составляют алкаши. В данный момент единственным алкашом в деревне был Арсений. Любопытно, за всю обозримую историю в деревне не проживало одновременно более одного-двух алкашей. Как только в деревне умирал алкаш, и что удивительно, на его место появлялся новый либо из местных пьяниц, либо кто-то из приезжих.
Любители выпить и пьяницы пили наравне друг с другом и даже значительно больше алкашей. Пьяница мог пройти по деревне качаясь, с песней, мог прилюдно поскандалить, свалиться возле магазина и уснуть. За любителями выпить, часто принимающих не меньше пьяницы, ничего подобного нельзя было заметить. На то они и любители.
В семье Арсения пища была грубой: черный хлеб, картошка, капуста, прогорклое сало. Выращивали скот. По осени все мясо сдавали в райзаготконтору, чтобы на вырученные деньги собрать детей в школу и купить самое необходимое вперед на год, и, разумеется, рассчитаться с накопившимися долгами.
Арсений ходил по дворам. Ходил побираться. Когда-то еще давно ему было стыдно первый раз попросить опохмелиться. Но неутолимая жажда гнала его. Жизнь или стыд? Арсений выбирал жизнь.
Опытные пьяницы делали хитрее. После свадьбы или похорон, когда подавали всем подряд, по уходу из гостеприимного дома кто оставлял рукавицы, кто шапку, дабы назавтра вернуться за вещами, а заодно и опохмелиться. Не менее опытная хозяйка зорко следила за уходящими гостями, чтобы те ничего не забыли.
В одном из домов хозяева, отказывая настойчивым требованиям Арсения, демонстративно вылили из трехведерной фляги, где раньше была медовуха, целый туесок гущи. Трясущимися руками Арсений принял дар божий и начал его жевать, причмокивая. Хозяйку тут же вырвало... Арсений жевал рыжую гущу, гуща залепила ему бороду и усы и падала на пол. Сынишка хозяйки большими глазами смотрел на Арсения, а Арсений – на мальчика, и думал: «Кто его знает, мой милый малыш, лучше ли ты меня будешь»
Арсений поблагодарил хозяйку. Ему действительно стало лучше. Хозяйка кривила бледное лицо и также криво махала Арсению рукой, дескать, иди, иди, нечистая сила. И Арсений пошел, цокая костылями по замерзлой земле.
Иногда у Арсения прояснялось сознание. И это тяготило Арсения. Когда его мысли становились связаннее, то от этого становилось мрачно вокруг. Хотелось одного: напиться, напиться как можно скорее. Ему надо было немного. Сто грамм водки вводили его в благостное состояние, мысли исчезали, все становилось хорошим и безобидным, оставалось одно благостное созерцание. Только одно не давало полного счастья: все-таки хотелось еще выпить, ну хоть граммульку!
Да, хотелось еще водки. Но дополнительная порция вгоняла Арсения в сон, где бы он ни находился: дома ли, на людях или на улице.
Одной из самых ясных мыслей Арсения была одна: он считал, что у его жены всегда есть заначка. И все помыслы его были направлены на отыскание этой заветной заначки. За двадцать лет совместной жизни это удавалось ему весьма и весьма редко. И тогда раздавался душераздирающий крик жены. Это значило, что на месяц семья оставалась без хлеба, а дети – без школьных обедов. И тем не менее с фанатическим упорством каждый раз он искал заветную заначку, как сумасшедший кладоискатель.
У Арсения было много родственников в деревне, и почти все они отвернулись от него. Приглашали его, правда, на свадьбу или похороны – для родственников здесь исключений не существовало. Считалось грехом не пригласить даже самых непутевых родственников.
Не помогали родственники и его семье. Просто в деревне не было принято помогать. Конечно, если, например, дед Яким, дядя Арсения, для всей деревни делал деревянные грабли, то вся его помощь заключалась в том, что он делал грабли для своих родственников чуть раньше, чем для остальных людей, но за ту же мизерную цену.
Но даже за немощного родственника никто в деревне не станет пилить дрова, косить сено или копать картошку. Не можешь справляться сам – нанимай за бутылку самогона, банку браги, а если к тому же ты набитый дурак - то и за деньги.
Арсений давно перестал обращать внимание на нравоучение своих родственников и односельчан, перестал замечать презрительные взгляды людей. И каждый день перед ним стояла задача: где найти выпить. И он находил, находил каждый день!
Он хорошо понимал только одно: кто, когда и за что ему подносил. Он горько досадовал на тех, кто переставал ему подносить. И знал многочисленные способы и причины, когда могут поднести.
За неимением лучшего он мог пить денатурат, дезодорант, тормозную жидкость и многое, многое другое за исключением, пожалуй, бензина. Бензина душа никак не могла принять.
Его совершенно не интересовали люди, жена и свои дети. Свою семью воспринимал как данную извне реальность. Он был в центре той огромной вселенной, в которой мы живем. Он не думал о смерти, и если что-то могло случиться с ним – значит это что-то случится со всей вселенной.
И все же, кто-то один из них должен был погибнуть. Поздней осенью, когда уже выпал снег, возвращаясь домой, пьяный Арсений поскользнулся на своих костылях и упал за толстое бревно лиственницы, лежащее вдоль забора своего соседа. Он уснул и замерз в нескольких метрах от своего дома.
На похоронах, как полагается, были все его родственники. Хоронили второпях. Все походило как на принудительную работу, с которой надо было быстро разделаться и избавиться от нее.
После похорон пили самогон и заметной грусти на лицах людей не замечалось.
Поздней осенью начиналось время деревенских свадеб, вывозки дров и сена.
Арсений погиб, а вселенная осталась кружить во мраке бездонной тьмы.