Инна гончарова постренесанс киев – 2009 Часть первая д о

Вид материала

Содержание

Июль 2023 года, Париж, Франция
Октябрь 2023 года, Париж, Франция
Июнь 2025 года, между Мексикой и Беверли-Хиллс, Калифорния, США

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7

Часть третья. РЕНЕСАНС

Июль 2023 года, Париж, Франция

В парижском аэропорту Лео с помощью мобильного телефона подключился к Интернету. К счастью, Сесил была там. Он написал ей на французском:

LEV

Привет

CECIL

Привет

LEV

Ты в Париже?

CECIL

Да. Где же мне еще быть?

LEV

Ты можешь быть, например, в Львове

CECIL

Я дома. А ты?

LEV

В Париже

CECIL

Шутишь?

LEV

Нет. Я действительно в Париже. Только что прилетел. Сейчас в аэропорту. Где и когда мы можем встретиться?

CECIL

Я живу рядом с Эйфелевой башней, хотя, понимаю, это выглядит очень банально

LEV

Нормально это выглядит. Сколько по времени добираться до тебя от аэропорта? Выйдешь?

CECIL

Лучше заходи ко мне

И она написала адрес.

Это ты или не ты? - Cесил стояла в дверях и подозрительно смотрела на своего незваного гостя.
Я.
Хм... В Львове ты выглядел несколько иначе, - она продолжала держать его на пороге.
Просто ты не старалась ко мне присмотреться, - с помощью своей яркой профессиональной улыбки он попробовал растопить льдинки в глазах Сесил. Не получилось.
Еще и как старалась, но ты все время прятал свое лицо за полутемными очками, несмотря на то, что на дворе декабрь. И еще у тебя тогда была борода... Знаешь, без бороды и очков ты выглядишь совсем иначе. Теперь ты мне кого-то напоминаешь... Кажется, какого-то актера из голливудских звезд. Сейчас, вспомню, кого именно...
Не нужно... Я и сам тебе скажу. Я никого тебе не напоминаю. Это я и есть, - в конце концов, сознался Лео.
Значит ты не Лев?! - обиженно воскликнула Сесил, инстинктивно прикрывая перед ним дверь.

Он успел подставить ногу и потянул дверь снова на себя:

В определенном смысле, Лев. На самом деле я собственной персоной Лео Ходкевич, если ты о таком слышала.
Конечно, слышала, - она измерила его откровенно изучающим взглядом - с головы до ног. - Да, теперь вспомнила. А зачем обманывал? - подозрительности во взгляде Сесил не уменьшилось, а только прибавилось.
Мне намного удобнее и комфортнее в городе моего детства быть просто Львом, чем голливудской суперзвездой, - объяснил он, не вдаваясь в подробности.
Понимаю, - снова хмыкнула она. - Интересный у нас с тобой выходит разговор. Столько месяцев общались, и я даже не догадывалась, что разговариваю все это время с таким суперстар.
Это для тебя так важно?
Совсем нет. Наоборот.
Я же не обманывал тебя. Просто сохранял инкогнито.
Угу... Проходи, - она явно еще не пришла в себя от факта, что вместо очень симпатичного ей Льва к ней вдруг и неожиданно пожаловал чужой звездный Лео Ходкевич. - Самая не понимаю, почему я тогда не попросила тебя снять очки...

Лео рассмеялся:

Тогда бы не было сюрприза.
К черту такие сюрпризы! Ведь я когда-то читала, что Ходкевич с Украины, - продолжала размышлять Сесил. - И вот, дуреха, никак не сопоставила! Мне даже в голову такое не могло прийти...
Брось и забудь. Мы уже все выяснили. И я не стал другим от того, что не Лев, а Лео.
Надеюсь... В качестве Льва ты мне очень понравился, - ее искреннее признание заставило его самодовольно улыбнуться. - Мне казалось, что я знаю о тебе уже все, а оказалось, что ничего...
Ты на самом деле знаешь обо мне все, так как ты знаешь самое главное: мои настоящие мысли, а через них мою душу. А теперь скажи мне: у тебя кто-то есть? Это для меня очень важно.
Сейчас, дома? - не поняла она.
У тебя есть мужчина? Ты с кем-то сейчас встречаешься? - он уже крепко держал ее за плечи, так крепко, чтобы она не смогла вырваться. - Сесил, молча, кивнула. - Придется с этим что-то делать...
Зачем? - вместо ответа он ее поцеловал в полуоткрытые в ожидании этого поцелуя губы.

Они лежали на полу, обнявшись, и оба смотрели на небо над Эйфелевой башней, по которому очень густо были рассыпаны звезды. Ночная прохлада после знойного дня неохотно просачивалась в открытое окно. Воздух в комнате, немного охлажденный днем кондиционером, теперь снова пахнул смесью мегаполиса и человеческого пота.

Наверное, это романтично: заниматься любовью под Эйфелевой башней? Хотя тебе, наверное, не привыкать, - улыбнулся Лео, нежно и долго целуя Сесил в висок.
Бывало и такое... Знаешь, а Лео Ходкевич все-таки намного наглее, чем Лев из Львова.
Ты думаешь?
В Львове ты даже не попробовал меня поцеловать, а здесь прямо с порога - и в дамки, верней на пол.
В Львове я только знакомился с тобой... И прости, пожалуйста: до кровати я просто не мог дотерпеть. Так долго сюда ехал!
Наверное, Лео Ходкевич просто привык к легким победам - в противоположность Льву, - вздохнула она, теснее прижимаясь к нему.
Буду откровенным: да, привык. Есть немного. Но к тебе это не имеет никакого отношения. И неужели Лев выглядел таким неуверенным?

Сесил ничего не ответила. Она мягко освободилась из его объятий, встала и подошла к окну. Спросила через спину, не поворачивая головы, будто не у него, а у звездной ночи:

И что дальше? Какой во всем этом смысл?
Я люблю тебя! И, кажется, это глубочайший смысл, который только может быть! И я хочу быть с тобой всегда.
Но это невозможно, - она выдохнула это быстро, тем не менее, недостаточно уверенно.
Почему?
Хотя бы потому, что я в Париже, а ты ...
Я везде и всюду, - перебил он. - И ты будешь везде и всюду со мной.

Она покачала головой:

Через четыре месяца у меня защита на докторскую степень. Здесь, в Париже. Ты знаешь.
Но четыре месяца очень быстро промелькнут, - не сдавался Лео - не для того он пересекал океан.
У меня здесь родители, друзья, жених, наконец...
Никуда они не денутся. Кроме жениха, конечно. С ним, я тебе уже говорил, что-то нужно делать. Или ты его любишь? Извини, забыл спросить о такой мелочи...
Не знаю. Когда соглашалась выйти за него, казалось, что да, люблю, а теперь я, правда, не знаю... Только что мне было так хорошо, так свободно с тобой, как никогда и ни с кем в жизни! И сейчас, если бы не эти мысли о будущем и его неопределенности, я, наверное, чувствовала бы себя самым счастливым человеком на земле.
А ты гони эти мысли прочь и чувствуй себя в полной мере самой счастливой!

Сесил, наконец, повернулась к Лео. Обнаженная и от того, казалось, беззащитная она раскрепощено стояла на фоне открытого окна, за которым к небу цвета воронового крыла был будто пришпилен стальной монстр, человеческое творение - Эйфелева башня. Казалось, что Сесил - отдельно, звездное небо - отдельно, и башня - тоже отдельно, но все вместе это выглядело просто сказочно.

Не двигайся! Пожалуйста, не двигайся! Я хочу тебя такой запомнить, любимая моя богиня! И ради Бога: ничего больше себе не придумывай!

Сесил вздохнула, уже улыбаясь и немного оттаяв:

Когда я была маленькой, прабабушка Януся мне тоже всегда говорила: вечно ты, Цецилия, что-то себе напридумываешь, а потом и самая не знаешь, что со своими выдумками делать!
Как ты сказала? Цецилия?!
Ну да. Это же мое имя на латыни...

Еженедельник

В ту же ночь я ей все о себе рассказал. Все-все. Даже о преступлении. И она не охала и не ахала. Молча, выслушала. Не переспрашивала. Просто поверила. Я недаром перелетел через океан...

Много лет я думал, что моя жизнь не может быть полноценной, по определению, так как у меня нет никаких шансов найти на земле свою половинку и стать от этого сильнее и мудрее. Я считал себя лишь слепком, отражением, отголоском гениальной фигуры, а оказалось, что также имею право на свободу, независимость и самостоятельность и могу с уверенностью смотреть не только в чужое прошлое, но и в свое собственное будущее. Раньше иногда мне не хотелось жить, так как я не видел особого смысла в своей искусственной жизни, в котором, казалось, не я, а за меня решали, что и как мне делать. Сейчас я преисполнен жаждой к жизни, которой еще вчера мне казалось неинтересной и вполне прогнозируемой. Человек - подобен миру. Кажется, и наоборот. Теперь я понимаю, сколько времени мною было потрачено напрасно! Ведь я и раньше мог воспользоваться своим правом на свободу и, тем не менее, вместо этого сначала жил чужой жизнью, а потом долго вообще не жил, а существовал. Хотя... Наверное, ничего не бывает на свете просто так, и я должен был шаг за шагом пройти все эти этапы, чтобы, наконец, прозреть и собрать себя из разрозненных кусочков в целое. Мудрость является дочкой опыта...

Сейчас мы оба с Сесил разрываемся между Старым и Новым Светом и перегружаем Интернет сообщениями, которые для любого другого не имеют никакого смысла и содержания. За три с половиной месяца я четыре раза летал в Париж, и дважды ко мне прилетала Сесил. Мы летим в одну сторону на крыльях любви, а уже в обратную - как все, на самолете.

Октябрь 2023 года, Париж, Франция

Сесил никогда не вела дневника. Все ее попытки записывать свои потайные, запутанные и непричесанные мысли, с детства терпели фиаско из-за бешеного темпа жизни. Ей всегда не хватало времени искать в ящичке тайник с тетрадкой или открывать в компьютере запаролированные на все замки файлы. А со временем она научила свои мысли, чтобы они сами причесывались и принаряжались. Этому весьма оказала содействие избранная Сесил специальность: журналистика. Нет, совсем нет: мысли Сесил не были отделены от нее, тем не менее, они без каких-либо усилий с ее стороны самостоятельно выстраивались в стройные четкие шеренги. Сесил оставалось только сесть и успеть их быстро записать. И для этого не нужно было заводить сокровенные дневники в письменном или электронном виде, так как упорядоченными мыслями можно без стыда делиться со всеми. Теперь Сесил достаточно было просто написать очередное эссе, рассказ или статью, соединяя для себя приятное с полезным.

Когда в ее жизни вдруг появился сначала Лев, потом Лео, она этому совсем не удивилась, приняла как данность, не стала ни на йоту сопротивляться. Для всех вокруг Сесил всегда жила неправильно. И все, что случилось, целиком вписывалось в ее неправильную жизнь.

Мешало лишь одно: что Лео - кинозвезда. Если бы Лео оставался просто Львом, Сесил бы это намного больше устраивало. Однако: имеем то, что имеем. И если кое-как абстрагироваться от его «звездности», то можно пережить даже ее.

Так про себя размышляла Сесил, очень быстро и довольно громко стуча по клавишам своего ноутбука. Она как раз описывала их с Лео знакомство. Новелла называлась «В старинном граде Льва». В ее повествовании Лео был не кинозвездой, а выдающимся скрипачом с мировым именем, и звали его Иван-Жан. Главное, что предстояло еще Сесил тщательно выписать: это прощальный разговор с женихом, ведь она сих пор не очень ясно себе представляла, какие именно слова ей нужно будет подобрать в подобной, на ее взгляд, очень сложной ситуации. Ведь жених еще ни сном, ни духом ничего не знает о том, что Сесил уже окончательно не собирается за него выходить. Это, во-первых. Во-вторых, Люка в самом деле совсем не виноват в том, что она встретила Лео уже после него, и после того, как дала слово, что выйдет именно за Люка, а не за кого-то другого. К тому же, при разрешении данной проблемы очень мешала звездность Лео. Она слишком хорошо знала Люка, чтобы не предвидеть возможное обвинение с его стороны в ее адрес в корыстолюбии. Ведь каждый меряет по себе. Она может ему сто или двести раз твердить, что ей нет никакого дела до миллионов Лео, и она была бы с ним даже, если бы тот был нищим, тем не менее, Люка этому все равно не поверит, так как его самого чужие миллионы интересуют еще как. Люка работал не последним клерком в большом банке, и деньги для него были не только работой, но еще и мерилом всего и всех. Это, наверное, было чуть ли не единственным недостатком Люка. Во всем остальном он был почти безупречен: умный, симпатичный, образованный, из хорошей семьи. Да, он не был способен летать, но он и не ползал, а ходил по земле с высоко поднятой головой. Не всем же летать. Кому-то нужно и ходить. Сесил казалось, что именно Люка с его фундаментальным, прагматичным и трезвым подходом к жизни может уравновесить ее, Сесил, творческую натуру. Хотя и сама Сесил, и ее окружение небезосновательно считали, что, на самом деле, ее действительно творческая натура имеет четко определенные границы, причем заданы они именно Сесил, даже не ее природой. Несмотря на свою принадлежность к творческой журналистско-писательской братии, Сесил, в противоположность многим прочим своим коллегам, никогда не витала в облаках, она всегда умела вовремя остановиться, не действовать импульсивно и даже, в случае необходимости, могла спрятаться за неприкрытым и, как это часто говорят, голым цинизмом. В этом они с Люка были друг друга достойны, а может, это именно он, Люка, научил ее быть такой, ведь они были знакомы с детства. При определенных обстоятельствах Сесил могла быть и жесткой, и жестокой, причем всегда действовала так сознательно. Оправдывала и успокаивала себя тем, что хирург, чтобы помочь пациенту, обычно сначала должен сделать ему больно. По мнению Сесил, в ситуации с Люка для нее была отведена как раз роль хирурга.

Споткнувшись об эту мысль, Сесил тяжело вздохнула и снова стала быстро стучать по клавишам ноутбука:

«Она часто задумывалась, почему литературу и кинематограф, который также существует на литературной основе, всегда очень четко разделяют на жанры. Ведь литература - это отражение жизни, и в начале - было слово. Наверное, именно поэтому литература стоит обособлено, особняком от других видов человеческого творчества, и обычно ее не относят к искусствам. В жизни каждого человека, конечно, происходят, в том числе, и смешные истории, но при этом ведь ни у кого же язык не повернется назвать жизнь сплошной комедией. Трагические и драматические моменты тоже рано или поздно увенчиваются торжеством жизни, которая, как известно, всегда продолжается, и в ней снова может настать время для веселья и комедии.

Еще часто говорят, что жизнь похоже на зебру: белые полосы перемежевываются с черными. Ерунда! Она для себя давно уже приняла, что, на самом деле, жизнь вовсе не черно-белая, а разноцветная. Если бы жизнь действительно была черно-белой, то люди половину своей жизни плакали бы навзрыд, а половину - смеялись бы как ненормальные. А на самом деле, люди большую часть своей жизни просто живут: спят, едят, работают, занимаются любовью, и так далее. И отрицательные эмоции у них находятся совсем рядом с положительными, и наоборот. И часто даже не рядом, а одновременно. Смешение черного и белого, как известно, дает серый цвет, а видеть всю свою жизнь в серых тонах она категорически отказывалась. Лучше, к примеру, механически смешать желтый и синий, чтобы в результате получить зеленый. Свой разговор с женихом она представляла себе в красном цвете, поскольку красный - основной, и его нельзя получить путем смешения других цветов.»

Как раз в этот момент к Сесил постучал Лео:

LEV

Привет, любимая!

СECIL

Привет!

СECIL

Ты как?

СECIL

Нормально

LEV

Что так кисло?

СECIL

Ты видишь и чувствуешь на расстоянии?

LEV

Угу

СECIL

На следующей неделе защита. Ты приедешь?

LEV

Конечно

СECIL

И, в конце концов, мне надо поговорить с Люка

LEV

Ты до сих пор с ним не поговорила?!

СECIL

Нет

LEV

Мне кажется, ты просто не хочешь сделать окончательный шаг

СECIL

Это наезд? Хочу. Очень хочу. Просто не знаю, как

LEV

Придумай. Ты же придумываешь целые жизни людей, никогда не существовавших, - только в твоем воображении

СECIL

Чужую жизнь придумать намного легче, чем всего лишь один решающий разговор, коренным образом изменяющий жизнь собственную

LEV

Может, давай я с ним поговорю

СECIL

А ты здесь при чем?

LEV

Действительно, ни при чем. Ты же ушла к Лео, а не ко Льву

СECIL

Я все улажу. Все будет хорошо. Обещаю.

LEV

Все будет хорошо в любом случае, потому что я тебя люблю

СECIL

И я тебя. Очень. Я выхожу. Нужно придумать текст

Однако придумывать «текст» ей уже было некогда. За ее спиной стоял Люка. Сесил поспешно закрыла комп.

Проходил мимо твоего любимого кафе и, увидев, решил подойти.
Ты спешишь?
К счастью, уже нет. Рабочий день закончился, а ты… этого даже и не заметила. В последнее время ты вообще ничего не замечаешь вокруг. Все пишешь... - он кивнул на ноутбук.
Как всегда. Я думала, ты привык.
Конечно, привык. Ведь мы с тобой уже давно как муж и жена... - он сам поднял эту щекотливую тему, и она решила этим воспользоваться. Хорошо, что это происходит на улице, в кафе, во время случайной встречи, и ей для этого не пришлось специально вызывать Люка на серьезный разговор.
Тем не менее, мы никогда с тобой не будем мужем и женой, - улыбнулась Сесил. Она намеревалась свести настоящую драму к легкой мелодраме.
? - его брови изумленно подпрыгнули. - Шутишь, как всегда. Наша свадьба уже назначена: ровно через месяц, в скором времени после твоей защиты.
Через месяц меня здесь не будет. Прости.
А где ты будешь? Тебя пригласили куда-то работать? – вот, черт!: одна работа на уме! Она отрицательно покачала головой и вздохнула:
Я ухожу от тебя. Я... я уже точно знаю, что мы друг другу не подходим.
Так... - он, наконец, тяжело опустился на стул возле нее. - И давно ты это знаешь?
Я знала это всегда, просто долго еще чуть-чуть в этом сомневалась.
Значит, теперь не сомневаешься, - он тщательно подчеркнул «не».
Этот вопрос или констатация факта?
А считай, как хочешь! - он с минуту помолчал. - Мне всегда казалось, что нам хорошо вместе.
Вот именно: казалось... А ведь на самом деле...
Что на самом деле?!
Мы с тобой такие разные! Будто с разных галактик. Наши с тобой жизни настолько отделены друг от друга! Иногда мне кажется, что они пересекаются только ночью, в постели. Ты уравновешенный, правильный, умный, целеустремленный, а я, наоборот, - легкомысленная, неправильная, не имею большой цели. Ты всегда знаешь, куда идешь, а я могу просто бродить по улицам города, разговаривая с домами и... сама с собой.
Угу… Очень умный у тебя собеседник... - наконец, и он слегка улыбнулся.
Мы с тобой еще очень молодые. И у тебя, и у меня еще все будет хорошо.
У тебя кто-то есть... - констатировал он, но без каких бы то ни было оттенков недовольства или злости.
Есть. Но я ухожу от тебя не из-за него. Если ты поймешь это, тебе будет намного легче воспринять мой поступок без обиды, – она и вправду беседовала с ним, как врач.
Говоришь, что неправильная, а действуешь как по нотам - как в плохой пьесе.
Наверное, мне не хватает таланта, если я пишу такие плохие пьесы... – снова улыбнулась сквозь слезы Сесил. - Люка, я и в самом деле очень и очень хочу, чтобы ты меня понял, и чтобы из-за расставания мы с тобой не превратились во врагов или в чужих друг другу людей.
Зачем? - устало спросил он, машинально обрывая лепестки с букета, который стоял перед ним на столике.
Мы столько лет жили рядом, плечом к плечу, что у нас все равно навсегда останется много общего: друзья, приятели, знакомые, в конце концов, воспоминания. К тому же я уверена: в наше время среди настоящих людей уже не бывает бывших.

С этим трудно было поспорить. Он, молча, кивнул, встал и понуро пошел своей дорогой...

А Сесил осталась. Вздохнув, она снова открыла свой комп, и вскоре по клавишам запрыгали ее ловкие быстрые пальцы. Теперь ей писалось совсем просто, наверное, потому что стало намного легче на душе. Она очень скоро закончила новеллу только что произнесенными ею самою словами: «В наше время среди настоящих людей уже не бывает бывших». И это не просто слова. Сесил действительно была в этом уверена.

Июнь 2025 года, между Мексикой и Беверли-Хиллс, Калифорния, США

LEV

Привет, любимая!

СECIL

Привет, дорогой!

СECIL

Ты как?

СECIL

Грустно и одиноко. Жду тебя. В ожидании все время пишу

LEV

Съемки закончатся уже на будущей неделе

СECIL

Я помню. Но до будущей недели еще надо дожить

LEV

Надеюсь, что доживем. У меня здесь было много времени подумать

СECIL

О чем? Или о ком?

LEV

О нас с тобой

СECIL

?

LEV

Я решил, что пора мне уже завязывать с кино

СECIL

А вдруг, твоя лучшая роль еще впереди

LEV

Если впереди, то она меня найдет

СECIL

Почему вдруг такое решение?

LEV

Не вдруг. Устал и плохо себя чувствую

СECIL

И ты так просто об этом говоришь! Ты ходил к врачу?

LEV

Да. Говорит, переутомление. У меня все тело ломит

СECIL

Довел себя этими съемками до ручки! Все время то в самолете, то по жаре, а сейчас еще эти скачки на лошадях

LEV

Потому и решил завязать

СECIL

Может, все пройдет, когда отдохнешь

LEV

Надеюсь. Я уже очень хочу домой

СECIL

Я жду тебя

Blog

Инна гончарова постренесанс киев – 2009 Часть первая д о

Содержание